Текст книги "Надежда Союза Трех Х (СИ)"
Автор книги: Константин Дадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)
– Не устал? – нарушив молчание, спросила у своего спутника Покахонтас (по ней самой вовсе нельзя было сказать, что она хотя бы немного утомилась).
– Нет, – коротко ответил молодой мужчина, ощутив одновременно досаду, раздражение, смущение и удовольствие от подобного проявления заботы.
Турнир Пяти Волшебников завершился уже как с месяц, но Том лишь недавно сумел оправиться от удара в спину от Имхотепа: африканец бил так, чтобы соперник уже не поднялся, умудрившись повредить как тело, так и энергетику. Если бы молодая шаманка не наплевала на победу в состязании, защитив англичанина от монстров, а затем и оказав первую помощь, то гордый (и горделивый) наследник древнего рода вряд ли дожил бы до подхода целителей, не говоря уже о сохранении полноценной дееспособности.
Сказать то, что учитель был разочарован, означало бы вовсе промолчать. Альбус Дамблдор не кричал, не высказывал претензий... никак иначе не проявлял участия к судьбе ученика (пара формальных бесед вовсе не считается, так как это нужно было для сохранения лица).
Был ли Том зол на Имхотепа? Несомненно. Однако он признавал, что в аналогичной ситуации, но при иных вводных, вероятно и сам бы не постеснялся атаковать конкурента. И пусть от злости это не избавляло, но мстить специально и целенаправленно волшебник не собирался (разве что подвернётся какой-нибудь удачный случай).
Куда сильнее был удар со стороны Альбуса Дамблдора, который попросту списал Слизерина со счетов. Да, восстанавливаться ему теперь долго, и репутация неплохо подмочена столь фееричным провалом, но...
«Это ведь не повод, чтобы заменять меня на нового ученика!», – мысленно негодовал волшебник, крепче стискивая пальцы на навершии трости.
Мягкое прикосновение к руке вырвало Тома из неприятных мыслей. Переведя взгляд на свою спутницу, он увидел беспокойство в красивых живых глазах, решимость на обветренном лице, напряжённо поджатые губы. Пришлось заставить себя улыбнуться, выражая благодарность и каплю смущения, негромко произнося:
– Кажется, я себя всё же переоценил.
Краснокожая девушка только кивнула, а затем поманила его к отвесной каменной стене. Приложив ладонь к склону, Покахонтас заставила открыться каменную нишу с каменным же диваном, на который они и уселись, расстелив взятый с собой коврик...
«Хотя, не только моё поражение стало причиной охлаждения отношений с учителем», – пронеслось в голове Слизерина, пока он переводил дух, наблюдая за кажущейся бесконечной рекой людей и нелюдей.
Британские волшебники, в особенности – аристократы, были приверженцами идеологии превосходства благородных родов, обладающих силой, которую унаследовали от предков, перед молодой аристократией, новой кровью и полузверьми. Однако же сам Том был... не столь радикален в своих взглядах, и пусть ему нравилось считать себя и других наследников элитой, презрения или ненависти к менее знатным представителям он не испытывал. Да и давнюю вражду народов считал пережитком прошлого...
«Только вот учитель, каким бы добряком широких взглядов себя ни выставлял, остаётся „магом старой закалки“, для которого все не белые и не англичане – это существа второго сорта», – взгляд сам собой вернулся к девушке, буквально взявшей на себя ответственность за спасённого, о чём её никто не просил.
Покахонтас была... странная: Слизерин не слишком хорошо знал, как дела в отношениях у мужчин и женщин складываются в СПК, но сомневался в том, что даже здесь нормальна практика, когда парня практически покупают, обещая открыть ему тайны своего рода.
«Впрочем... Мне ли жаловаться?», – мысленно усмехнулся волшебник, ощущая как усталость постепенно отступает.
Даже если девушка ведёт какую-то свою игру, Том пока что не собирался вставлять ей палки в колёса. И причина этого состояла не только в желании узнать что-то новое, и не в попытке порвать с прошлым.
«В конце концов, чем не шанс начать новую жизнь? А чьи-то планы... Меня это уже не касается».
***
Турнир Шаманов оказался самым масштабным из уже завершившихся соревнований: благодаря размеру Большого Каньона, в нём единовременно происходило от двух и до трёх десятков поединков, начиная от отборочных боёв среди молодёжи, заканчивая схватками между матёрыми ветеранами. Представители СПК, пользуясь преимуществом «своей территории», одного за другим выбивали конкурентов из других стран, почти открыто сводя поединки к тем результатам, которые были нужны их бойцам.
После бесславного выступления на турнире волшебников Тао Джун, от её брата ожидали откровенно немногого. Однако юноша, едва разменявший пятнадцать лет возраста, духом-хранителем коего является кто-то из китайских генералов времён войны трёх империй, умудрился удивить многих: понимая то, что в схватке на истощение его попросту измотают, он сделал ставку на победу одним ударом.
Казалось бы, что после первого же применения тактики вложения всех сил в самый первый удар, уже второй противник должен быть к этому готов. В общем-то так и было, но даже когда молодые шаманы пытались начать уклонение в момент объявления боя, худощавый чёрноволосый подросток просто выстреливал собой вперёд, за мгновения преодолевая разделяющее их расстояние.
«Один удар – одна победа. И плевать на то, что в случае промаха второй попытки не будет», – усмехаясь уголками губ, смотрю за очередной дуэлью юного авантюриста.
На расстоянии двадцати шагов друг от друга стоят высокий краснокожий брюнет, волосы коего торчат вверх, придавая его голове вид свечи, пылающей чёрным огнём (Аматерасу?), а напротив него – худощавый невысокий подросток с копьём, вливающий свой немалый запас энергии в ноги и оружие. Вот судья даёт команду к началу и звучит хлопок перемещения, а безымянный мужчина отлетает спиной назад и теряет сознание (впрочем, учитывая полученные им повреждения, так даже лучше для него).
На месте поверженного шамана стоит Рен, одетый в широкие штаны и безрукавку чёрного цвета, лицо коего побледнело, на висках выступил пот, дыхание сбилось. Применив на нём техники диагностики, замечаю надорванные мышцы и сухожилия как рук, так и обеих ног. Однако же, все его повреждения быстро срастаются, что контролируется духом-хранителем...
«Интересный и рискованный подход – полностью отдавать духу контроль над мышцами. Впрочем, это объясняет то, каким именно образом подросток обучился навыкам мастеров БИ на столь высоком уровне», – продолжаю следить за любопытным участником глазами одного из судей, благодаря чему мне удаётся быть в самом центре событий, да и используемые мной воздействия не вызывают негативной реакции у участников.
Должен заметить, что подход Тао Рена эффективен, но только в краткосрочной перспективе: пользуясь навыками своего хранителя он может даже победить в турнире, но не станет ни умелым воином, ни по-настоящему сильным одарённым. Для моих же целей, подобные разумные вовсе бесполезны, если даже не вредны...
«А ведь я надеялся, что клан Тао подготовил что-то особенное. Ну да ладно. Ещё есть шанс, что какой-нибудь козырь хранится в его несуществующих рукавах».
...
Очередное моё тело, на этот раз носящее личину Ичимару Хосена, прибывшего из Китая буквально сутки назад, занимало место в ложе для особых гостей, на противоположном склоне Большого Каньона. Привычное кимоно пришлось сменить на рубашку и брюки, а также удобные мягкие туфли, помощница же и вовсе осталась за пределами трибуны (слишком уж много у краснокожих «уважаемых господ»).
– Господин Хосен, – обратился ко мне Грин-де-Вальд, прибывший в качестве наблюдателя от Европы. – Я слышал, что вы бывали здесь раньше... Это так?
– На материке – да, – поставив локти на подлокотники, складываю пальцы рук домиком. – В Большом Каньоне я впервые.
– Понятно, – волшебник помолчал, но затем всё же спросил то, ради чего и начал разговор: – Почему вы не стали участвовать в этом состязании... как участник? Вам ведь знакомы шаманские практики.
«Потому, что ничего от этого не получу», – мелькает мысль у меня в голове.
– Потому, что уже достиг многого, – развожу руками в стороны. – Популярность у меня уже есть, в деньгах тоже нет нужды... Да и сомневаюсь, что смогу показать тот же уровень, что и полноценные шаманы.
«Для этого мне придётся сдерживаться», – добавляю мысленно.
– Господину Шан Цунгу не помешали участвовать в турнире ни возраст, ни то, что он – колдун, а не мастер БИ, – парировал собеседник. – Уверен, что за счёт своих навыков, вы смогли бы показать результат не хуже, нежели три четверти претендентов на победу.
– Вы мне льстите, – снова сцепив руки, но на этот раз в замок, всё же добавляю: – Иногда, мой друг, истинным победителем становится не тот, кто выигрывает приз и одолевает соперников, а тот... кто смотрит со стороны и делает ставки на правильных претендентов.
– И кто же наиболее правильный на твой взгляд? – спросил у меня один из вождей СПК, сидящий на кресле рядом с моим собеседником (седой, с заострёнными чертами лица и блёклыми, усталыми глазами).
– Конечно же мой соотечественник, – растягиваю губы в широкой улыбке. – Разве могут быть сомнения?
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Сидя на коленях на ковре, расстеленном прямо на земле внутри шатра, Рен Тао концентрировался на своей духовной энергии, тонкими ручейками истекающей из тела во вне. Перед ним лежало верное копьё, служащее как оружием, так и вместилищем для силы, ну а за спиной возвышался дух генерала Басона (пра-прадеда, который был настоящим мастером почти всех школ БИ).
Юноша чувствовал себя усталым физически и морально, а мышцы и кости вовсе ныли от множества мелких повреждений, нанесённых действиями собственного хранителя. Впрочем, молодой шаман понимал то, что по-иному попросту нельзя, так как его организм слишком слаб, чтобы почтенный предок мог продемонстрировать весь свой потенциал.
«Один удар – одна победа. Если бой затянется хоть раз... я проиграю», – крепче стиснув зубы от злости, наследник клана Тао шумно задышал, пытаясь успокоить эмоции, напоминая себе причину того, почему он вообще идёт на это.
Джун – старшая сестра, которая с малых лет старалась заботиться о брате, в то время как отец только требовал, а мать вела себя подчёркнуто отстраненно (порой создавалось ощущение, что ей вообще наплевать на всё). Не удивительно, что ребёнок тянулся к единственному человеку, проявившему к нему тепло и заботу... Рен даже ловил себя на мысли, что считает обладательницу зелёных волос большей матерью, нежели родившую его женщину.
И вот, на турнире Пяти Волшебников, сестра проиграла. Глупо, нелепо, позорно... После исцеления её хотели сразу же отправить в дальнее поместье клана, чтобы тихо «продать» деловому партнёру, для укрепления связей. Всё же кровь у неё сильная...
Это был первый случай, когда Рен пошёл против воли отца, заручился помощью духа пра-прадеда, а затем бросил вызов главе, сделав это максимально шумно. Тот бой закончился за один удар, итогом коего стало то, что неофициальным главой клана стал юный наследник, которому предстояло доказать своё право на турнире шаманов.
«Я справлюсь», – повторил себе юноша, до боли впиваясь ногтями в ладони.
Сейчас Джун была в безопасности, а родители занимались делами клана. Все побочные ветви смотрели на неофициального главу с ожиданием, готовясь либо поддержать... в случае победы... либо – втоптать в грязь. Даже выйдя в финал турнира, он не мог дать слабину, так как от победы зависела судьба сестры...
«Один удар – одна победа», – повторил себе Рен Тао.
– Мы справимся, внук, – полупрозрачная ладонь легла на плечо юноши, даруя ощущение уверенности в себе.
– Я знаю это, – насколько мог спокойно отозвался молодой шаман.
В шатёр заглянул один из краснокожих, объявивший о начале финала. Китаец поблагодарил его, взял в руки копьё и... используя его как посох, тяжело поднялся на ноги. Мышцы прострелило болью, из горла вырвался кашель, перед глазами на миг помутилось, а в уголках глаз выступили слёзы.
«Я справлюсь...», – прозвучала в пустой голове одинокая мысль.
– Ты будешь мной гордиться, сестрёнка, – кривая улыбка наползла на губы. – Басон – полное единение.
...
В центре Большого Каньона, под перекрестьем сотен тысяч взглядов, на расстоянии полусотни метров друг от друга застыли китаец и японец. В каком-то смысле это было даже иронично: в финал состязания шаманов вышли двое мастеров с далёкого востока, в то время как хозяева турнира вылетели один за одним, не в состоянии остановить стремящихся к победе монстров.
Одетый в белое кимоно Хао Асакура, чёрные волосы коего спадали на спину, плечи и лицо неаккуратными прядями, холодным и жестоким взглядом смотрел на Рена Тао, во взгляде коего пылало лихорадочное пламя (это было ещё одной иронией, так как именно хладнокровный монстр управлял огнём).
«Один удар – одна победа», – пальцы юноши крепче сжали древко, а затем контроль был отдан более опытному духу.
= «Ты можешь этого не пережить. Чтобы победить его, мне придётся использовать всю свою силу», – предупредил дед.
= «Делай», – коротко отозвался Рен, ощущая как духовная сила стягивает все повреждения, принося кратковременное облегчение.
Прозвучал сигнал к началу и, заставив землю под ногами пойти трещинами, китаец сорвался с места. Ему навстречу полетела струя огня, от которой он ушёл вправо, затем пригнулся, подпрыгнул и оттолкнулся от воздуха, ныряя в стену живого огня. Какой-то миг духовная плёнка выдерживала нестерпимый жар, а затем... верное копьё вонзилось в грудь японца, прорубая её насквозь.
Хао отступил на шаг, неверующим взглядом уставившись на торчащее из его тела орудие, открыл рот, словно бы для крика... и осел на опалённую его же пламенем землю. Он не погиб, но потерял связь с духом, из-за чего сейчас находился в далеко не лучшей форме. Судья объявил победителя и вызвал целителей...
= «Вот и всё. Прости, внук», – прошелестел голос Басона в ушах.
= «Но...», – попытался что-то сказать Рен, однако же в этот самый момент его собственные силы иссякли.
В глазах потемнело, на губах выступила кровь, всё тело пронзила боль. Он и не заметил, как упал на колени, не в состоянии даже вдохнуть. Стук сердца отдавался в ушах, а по спине стекал красноватый пот...
«Я победил... Джун. Ты гордишься мной?», – мир кружился, ежесекундно меняя местами небо и землю, а все тревоги и переживания отступали на задний план, сменяясь холодным безразличием и темнотой...
...
«Как глупо», – уложив победителя турнира на спину, прямо на месте начинаю процесс исцеления.
Сказать, что я разочарован личностью победителя – значит промолчать. В турнире участвовало множество тех, кто были сильнее него, более умелыми и умными, но... победил именно человек, который служил оболочкой для духа давно погибшего воина.
«Не всё складывается так, как мне того хочется», – констатирую очевидное, отмахиваясь от идеи предложить участие в финальном испытании японцу (пусть он и удивил меня, используя в качестве вместилища духа воздух, но в итоге всё же проиграл).
Подлатав Тао до того состояния, когда он мог бы и сам выкарабкаться, передаю его подоспевшим целителям, а затем быстро ухожу с места событий. Досада и разочарование заглушают даже удивление от того, что победить сумел далеко не первый из фаворитов соревнования... А ведь мне бы стоило радоваться, что кто-то сумел продемонстрировать столь удачную стратегию, подкреплённую силой воли.
«Старею», – мелькнула мысль на грани сознания.
Задумавшись над этим, вынужденно соглашаюсь с данным фактом: пусть мои тела и относительно бессмертны, но даже омоложение разума путём вливания личностей более активных разумных, уже плохо помогает поддерживать себя в тонусе. Чего уже говорить, если неожиданности начинают вызывать не интерес и удивление, а глухое раздражение?
Окинув взглядом склоны Большого Каньона, сосредотачиваюсь на структуре тела этой оболочки. Рывком переместившись в каменную нишу, где меня не увидят случайные свидетели, активирую технику разрушения, тем самым «выключая» сознание, и запуская превращение плоти в прах...
***
Открыв глаза, смотрю в окно перед собой. На небе светят две луны, похожие на риннеганы, которые неизменно следят за миром, когда-то давно созданным Тобирамой Сенджу.
Сам я сижу в плетённом кресле, в кабинете директора академии, расположенном на верхнем этаже центральной башни пятиугольного замка. На мне надета светлая хламида, лицо, специально состаренное для того, чтобы вызывать у простых людей подсознательное уважение, украшает недлинная борода, ну а на коленях лежит двухвостая тёмно-синяя кошка.
– Что-то случилось? – широко зевнув, демонстрируя острые клыки, Мататаби подняла на меня взгляд заспанных глаз.
– Только что закончился третий турнир и определился третий участник скорого спектакля, – отвечаю негромко, кладя правую ладонь на голову подруги, начинаю осторожно почёсывать её за ушами. – Остался последний участник.
– Фррр, – зажмурившись, покровительница народа катжитов, основавших собственное небольшое государство, скептично фыркнула. – Хочешь умный совет от умной и красивой девушки?
– Хочу, – слегка усмехаюсь, а затем добавляю: – Только вот... где же её взять?
– Нахал, – буркнула двухвостая, вонзив мне в ногу свои коготки.
– Какой уж есть, – усмехаюсь, как ни в чём не бывало продолжая гладить подругу по спине. – И что же это за совет, о «умная и красивая»?
– Избавься от всех клонов и ложись спать, – зевнув, Мататаби сложила передние лапы под головой.
– С тобой? – вопросительно изгибаю брови.
– Можешь и со мной, – проворчала кошка. – Главное – спать не мешай. Сон – это вообще полезная вещь, которая помогает разложить всё по полочкам, освежить голову и отдохнуть. Тебе бы точно не помешал...
– Вообще-то... я сплю, – замечаю чуть недовольно.
– Угу, – не стала спорить собеседница, слегка подёргивая кончиками хвостов. – Одно тело спит, а другие работают... и все они находятся в пределах ментальной паутины. Самому-то не смешно?
– Некогда мне спать, – глубоко вздохнув, откидываюсь на спинку кресла. – Пока что – некогда.
– Как знаешь, – не стала спорить двухвостая, вместо этого начав погружаться в полусон (вот уж кто не утруждает себя слежкой за своим народом – это она).
Если подумать, то в чём-то кошка действительно права: я действительно уже давно не спал полноценно, отдыхая лишь отдельными телами. После завершения турниров, можно будет это исправить... Но сейчас, слишком много дел требуют непосредственного контроля.
Мир созданный Тобирамой, после отправки сюда одной моей сколопендры, успел заметно преобразиться: города-государства объединились в страны, были проведены границы, успела отгреметь парочка войн... На настоящий момент существуют такие страны как Галия, Германия, Тристейн, Альбион, Эльфийский лес и Кошачья Долина.
Из всех стран, размеры коих откровенно невелики, так как весь этот мир довольно мал, если сравнивать его с изначальным миром, отдельного упоминания достойны Альбион, который расположен на летающем острове (поднятым в небо при помощи стихии земли, подраздел коей позволяет управлять притяжением), Эльфийский Лес, выращенный красноволосыми остроухими, предпочитающими жить в каменных домах, скрытых под зелёными кронами, ну и Кошачья Долина. О последней можно сказать то, что городов у подопечных Мататаби нет вовсе, а живут они в крупных деревнях.
Мой мясной клон, оказавшийся запертым в этом анклаве, в то время как меня Тобирама запер в полноценной тюрьме, умудрился сделать очень многое: во-первых, он сохранил часть наследия старого мира, не дав представителям кланов Конохи вымереть, одичать и разбрестись кто куда; во-вторых, его усилиями была создана современная школа магии, которой пользуются люди-волшебники этого анклава; в-третьих, он разработал ритуал призыва, при помощи коего притянул целую большую деревню (почти город) из большого мира, которая стала основой кристализации для современной Германии; в-четвёртых, его эксперимент по созданию летающего острова стал причиной становления Альбиона. Становлению династий Галии и Тристейна он тоже помог, подарив их правителям перстни с драгоценными камнями, которые на самом деле являются клонами, подпитывающимися чакрой носителей, за счёт чего и существуют уже не первую сотню лет, сохраняя и приумножая скопленную информацию.
«Стихийный клон, питающийся чужой чакрой – это оригинальное и даже изящное решение сохранения памяти», – вынужден признать, что дубликат действительно заслуживает уважения.
Кошачья Долина была основана самой Мататаби, до недавних пор перерождавшейся в своих потомках, являясь едва ли не бессменным лидером расы. Моё появление она восприняла с энтузиазмом, а узнав о том, что я нашёл способ достичь физического бессмертия, почти потребовала поделиться этим с ней, попутно назначив себя моим фамильяром (пусть и без заключения каких-либо контрактов).
«Порой мне кажется, что ей просто надоело править, и она искала любой подходящий предлог, чтобы сбежать от ответственности», – слегка усмехаюсь, с удовольствием ощущая под пальцами шелковистую шёрстку бывшей биджу, которая за время своего существования в этом анклаве успела измениться ничуть не меньше меня самого...
Пожалуй, только эльфам мой дубликат не помогал в становлении их государства. Причиной этого стало то, что данные носители улучшенного генома слегка... ксенофобны (как бы странно это ни звучало в отношении нечеловеческой расы). Сейчас они поддерживают торговлю с соседями, время от времени путешествуют, иногда даже учат чему-то других, но почти никого не пускают на свою территорию.
Ну и Тристейн, где сейчас находится общая академия магии, является сравнительно небольшим государством, где наиболее сильны позиции магов. Моё желание обосноваться здесь вызвано тем, что местная столица построена на месте города, возведённого под руководством моего мясного клона. Никаких иных причин, кроме некой доли ностальгии, полученной после поглощения памяти стихийных клонов из перстней, в этом решении нет.
В лаборатории под замком, куда прибывают носители различных геномов со всего анклава, мои дубликаты пытаются восстановить цепочки генов кланов Учиха, Хьюга, Сенджу. Пусть за минувшие поколения кровь и перемешалась, да и под влиянием высокого фона чакры люди изменились, но что-то мне подсказывает, что все усилия, приложенные в данном направлении, рано или поздно себя окупят.
«Возможно это память Игоря-Игрока? Хотя, многое из его воспоминаний, относительно альтернативы моего мира, кажется мне странным. Но восстановить бьякуган и шаринган всё же стоит хотя бы для того, чтобы понять принципы работы заложенных в них техник».
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
В финал турнира нелюдей прошли лишь четверо участников: зверянин Рык (чёрный лис, который сумел повторить когда-то изобретённую мной технику превращения в тень), белая тигрица Тиао (представительница племён оборотней Северного Китая), кентавр Лоуренс и ламия Анксунамон. Все они оказались первыми, кто сумели найти спрятанную в пустыне Африки пирамиду, имеющую всего четыре входа и один выход (все остальные претенденты, как менее расторопные и умелые, были дисквалифицированы).
Стоит ли говорить, что в данном соревновании у меня есть свой фаворит? Впрочем, как-либо ему подыгрывать я не собираюсь, так как это лишило бы смысла весь турнир...
...
Стоило Рыку войти в туннель, начинающийся ровно посередине восточной грани пирамиды, как за спиной с грохотом опустился каменный блок, отрезая пути к отступлению. Принюхавшись к прохладному (что было особенно заметно после зноя пустыни) сухому воздуху, он ощутил ровный фон чакры, которую излучали все поверхности прохода.
«Лабиринт, стены которого скрыты под барьером, чтобы самые умные участники не пытались сократить путь?», – усмешка растянула губы зверянина, который опустился на четыре конечности, навострил уши, а затем прикрыл глаза, концентрируясь на сенсорном восприятии.
Благодаря обострённому полутрансом восприятию, которое включало в себя как органы чувств, так и чувствительность к энергиям, перед внутренним взором лиса нарисовался прямоугольный коридор, через двадцать шагов разделяющийся на три одинаковых ответвления, начинающие петлять, подниматься и опускаться, разделяться и сливаться воедино с другими путями. К сожалению, охватить чувствами всё внутреннее пространство пирамиды мешал всё тот же барьер, создающий значительные помехи на расстоянии уже пятидесяти шагов.
«Нужно проверить ещё одну догадку», – решил Рык, приблизился к левой стене, а затем попытался прицепиться к ней при помощи внутренней энергии...
– Проблема, – пробормотал лис, ощущая как рука соскальзывает с шершавой каменной поверхности. – Похоже, придётся тяжелее... чем я думал в начале. И зачем я говорю сам с собой?
Дёрнув ушами, вновь вставая на четыре конечности, зверянин опустил голову к полу и, принюхиваясь к фону чакры, направился вглубь пирамиды.
...
Когда позади со стуком опустился каменный блок, Лоуренс даже не вздрогнул. Впрочем, спешить он не собирался, решив сперва осмотреться, что было не так-то просто в полной темноте.
Обслюнявив палец правой руки, кентавр проверил воздух на предмет сквозняка, но ничего подобного не обнаружил, что заставило нахмуриться. Идею о том, чтобы разжечь магический огонь шаман сразу же отбросил, логично предположив, что без постоянной циркуляции воздуха может попросту задохнуться (объёмов этого полезного газа, находящихся в пирамиде, он не знал).
Кентавр пусть и обладал более развитыми органами слуха, зрения и обоняния, нежели имели обычные люди, но значительно уступал в этом большинству своих противников. Однако же, имелось у него и одно преимущество, заключающееся в умении «видеть будущее» (на самом деле, этот навык опирался на помощь духа птицы, который управлял ветром, а также работу подсознания, анализирующего окружающую обстановку, выдавая наиболее вероятные сценарии развития событий на одну-две секунды вперёд).
«Великобритания проиграла три из четырёх турниров. Если я сумею выиграть сейчас, то стану настоящим героем, а мой народ возвысится над многими», – огладив бороду, достающую до середины груди, кентавр сложил руки подобием лодочки, сосредоточился, а затем развёл их в стороны, выпуская волну духовной энергии.
Спустя пару ударов сердца жеребец «увидел» лабиринт на пять метров вокруг себя таким, каким он будет через полторы секунды. Это был не самый лучший способ ориентирования в темноте, да и весьма затратный к тому же, но в данном случае иного выхода не было.
Сделав шаг, Лоуренс замер и поморщился: цокот копыт по каменному полу выдавал его сильнее, нежели если бы он всё же разжёг огонь. Пришлось скинуть жилетку, хорошо послужившую во время бега по песку пустыни, разорвать её на куски, которые в свою очередь были обмотаны вокруг каждой из ног. Шум сразу же стал тише, но зато холод лабиринта коснулся оголённого торса.
«Такие мелочи не должны останавливать настоящих воинов», – укорил сам себя кентавр, уверенно направляясь вглубь пирамиды.
...
В момент, когда за спиной упала каменная плита, погружая пространство туннеля в темноту, вместе с тем отрезая пути к отступлению, Тиао замерла на месте, ожидая ещё каких-нибудь неприятностей. По правде, она не сильно-то и горела желанием участвовать в турнире нелюдей, но клан и не спрашивал её желаний, попросту записав на отборочные этапы всех наиболее сильных членов, подходящих по возрасту.
«И что мне стоило проиграть в начале?», – перекинувшись в облик белой тигрицы, девушка пошла вперёд, мягко ступая лапами по полу.
Чутьё подсказывало ей, что пытаться повредить стены бесполезно, а то и вовсе опасно (не стоит поднимать шум, тем самым привлекая к себе конкурентов).
...
Стук каменной плиты, запечатавшей выход из туннеля, ничуть не удивил, и уж тем более – не испугал Анксунамон, находящуюся в облике человеческой женщины с короткими чёрными волосами, золотыми глазами и тёмной кожей. В конце концов, чего-то такого она от организаторов и ожидала.
Темнота тоже не стала проблемой для ламии, предки коей многими поколениями обитали в пещерах, охотились ночью, да и не слишком зависели от солнца. Её глаза, вспыхнувшие двумя яркими огоньками, давали достаточно освещения для того, чтобы ориентироваться в каменном лабиринте, ну а возможность чувствовать вибрации всей поверхностью кожи, делала испытание чем-то вроде прогулки.
У Анксунамон было две причины, чтобы участвовать в турнире: во-первых, она не хотела уступать своему жениху (пусть он о её планах на свой счёт мог разве что догадываться), ну а во-вторых, слишком уж велик был соблазн встретиться с истинными организаторами всех этих мероприятий.
Уверенно идя по каменному полу, ощущая едва заметные вибрации энергии, вложенной в защитный барьер, ламия старалась не тратить лишних сил, предполагая какую-то каверзу впереди. Она не приняла свой истинный облик именно из-за того, что ползти пусть и привычнее, но всё же чуточку тяжелее чем идти, да и расход тепла от соприкосновения кожи с полом выше.
...
Щелчок, прозвучавший на грани слышимости заставил Рыка насторожиться, а когда каменная плита, на которой он стоял стала падать вниз, лису не осталось ничего иного как прыгнуть вперёд. К сожалению для зверянина, следующая плита оказалась столь же неустойчивой, да и в отличие от первой, потянула за собой все последующие опоры, вплоть до конца коридора. Лишь то, что расстояние между правой и левой стенами было небольшим, позволило лису вытянуться в полный рост поперёк прохода, уперевшись руками и ногами в противоположные плоскости.
«Чудесно», – мысленно вздохнул молодой хищник, ощущая как чакра, рефлекторно выпускаемая для того, чтобы закрепиться на вертикальной поверхности, попросту впитывается в защитный барьер.
