Текст книги "Вестник Порока (СИ)"

Автор книги: Константин Дадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 44 страниц)

В те дни палачи и сам Шторм узнали о себе и своих предках много нового, а еще появилась необходимость приставить к каждому пленнику по личному стражнику, задачей которого было следить, чтобы алхимик не откусил себе язык и не захлебнулся собственной кровью. Однако во всех смыслах жестокая стратегия сработала: кобылы не могли смотреть на мучения жеребят, сперва страдающих от пыток, а затем умирающих от голода. Секрет зелья был раскрыт.

«Состав, пропитывающий шерсть и впитывающийся в кожу, запирая магию хозяина внутри тела. Невероятно остроумное решение —использовать зелье, призванное лишать способностей плененных магов, для защиты рядовых солдат».

Оставалось непонятно, почему пользующиеся тем же составом грифоны не теряют способность к полетам, но Шторм списал это на еще какое-нибудь зелье, частично нивелирующее блокировку. Пришлось тратить время на эксперименты дабы подобрать формулу, способную игнорировать эффект запираемой магии, но лучшее, что придумали собственные ученые – это заклинание окаменения, помещенное в кристаллическую сферу.

«Недоумки! За что я им плачу?! Ах да… Я же им не плачу».

Попытка привлечь к работе алхимиков-зебр провалилась чуть менее чем полностью: полосатые жеребцы и кобылы отказывались помогать захватчикам своей родины даже под угрозой здоровью и жизням заложников, а при первой же возможности убивали себя. Чейнджлинги, конечно, пробовали использовать магию разума, но находящиеся под достаточно сильным внушением жертвы полностью теряли способность к творческой деятельности. В итоге пришлось принять на вооружение ядра с заклинаниями, производство коих ударило и по без того не самой полной казне империи.

«Чтобы ядра были эффективны, в цель нужно как минимум попасть. Грифоны слишком маневренны, зебры вступают в открытый бой только защищая стены крепостей и городов. А ведь их зельевары могут создать вещество, способное разрушать заклинание…».

В какой-то мере Шторм восхищался своими жертвами: на каждый его ход спустя какое-то время они находили контраргумент, своей тактикой партизанской войны практически нивелировали превосходство многочисленной, обученной и лучше экипированной армии. В какой-то момент даже стало казаться, что контролировать уже захваченные земли слишком хлопотно и затратно, так как после разграбления всех немногочисленных ценностей, даже земледелием заниматься стало невозможно.

Крайне велик был соблазн использовать принцип колеса, когда после захвата какого-либо поселения солдаты казнили всех взрослых, чей рост выше колеса телеги. Однако времена, когда подобное было допустимо, прошли, да и собственные подданные могли взбунтоваться. Вместо этого король-завоеватель приказал строить школы для жеребят (отдельно для жеребцов и кобылок), куда стали уводиться все детеныши, обитавшие на захваченных землях. Проводилась перепись населения, подтверждаемая перекрестным допросом и шпионажем перевертышей, а затем появились объявления о том, что за преступления родителей по всей строгости законов военного времени будут отвечать их дети.

Шторм не рассчитывал, что зебры тут же начнут сдаваться, но надеялся на уменьшение активности партизанских отрядов, а так же готовил засады у стен лагерей подготовки, куда гориллы уводили детенышей своих противников. Он не сомневался, что попытки освобождения будут совершены…

За всеми этими заботами, дальнейшее продвижение войск на север остановилось, а штурм столицы и иных центров сопротивления откладывался на неопределенный срок. Империи следовало «переварить» тот кусок, который она уже успела «откусить» и только после этого совершать новый рывок.

***

Время неумолимо шло вперед и вот на смену сперва пожелтевшей, а затем и опавшей листве пришел первый снег. Андрей, поселившийся в небольшом деревянном доме с одной спальной, кухней и прихожей, долгими вечерами сидел у окна и смотрел на мир по ту сторону стекла, на первый взгляд так похожий, но при этом полностью отличающийся от привычного дома.

Все началось с того, что молодой человек проснулся, лежа на кровати в какой-то тихой и теплой комнате, рассмотреть которую не получалось по той причине, что голова была перемотана какими-то повязками, надежно закрывающими глаза (свободными оставались только рот, нос и уши).

Наверное, Андрею стоило бы испугаться, так как он совершенно не помнил того, что же с ним случилось и как он попал в больницу. Однако же, к собственному удивлению, в эмоциях царил полнейший штиль, разве что легкое беспокойство зудело где-то на краю сознания, да еще и голод подавал о себе знать. После непродолжительных размышлений был сделан вывод, что врачи накачали пациента успокоительными, чтобы, придя в себя, он не начал совершать глупости и не вредил себе еще больше.

Осторожное ощупывание своего тела показало, что одет молодой человек в хлопковые штаны, такую же рубаху с короткими рукавами, а на запястьях и лодыжках находятся какие-то плотные браслеты. Учитывая, что цепочек, сковывающих конечности между собой и тянущихся проводов обнаружено не было, Андрей предположил, что это какие-то новые датчики, отслеживающие состояние больного (пульс, температуру, кровяное давление). Прежде чем в палату вошел врач, в голове еще успела промелькнуть мысль о том, что пусть он и не помнит, как сюда попал, но, по крайней мере, больница современная…

А потом были сразу два допроса: сперва молодая женщина расспрашивала о самочувствии, жалобах на боли в голове, просила вспомнить историю болезней и есть ли родственники, которым можно было бы сообщить о случившемся (о том, что именно произошло, не сказано было не единого слова), а затем явился полицейский. Если первая посетительница была вежливой и внимательной, то незнакомый мужчина молодому человеку не понравился от слова «совсем»: создавалось впечатление, будто пострадавшего, лишившегося последних воспоминаний, подозревают, как минимум, в государственной измене и сотрудничестве с иностранными шпионами.

Вопросы вроде «Год рождения?», «Место жительства?», «Имена родственников?», «Род деятельности?» и им подобные повторялись раз за разом с маленькими изменениями, заставляя вспоминать подробности из еще школьных лет. Когда служитель закона ушел, так и не объяснив ничего о сложившейся ситуации, ему на смену явился психолог, попросивший рассказать о себе…

Способность испытывать эмоции вернулась, но далеко не в полном объеме: словно бы какая-то преграда их блокировала и до сознания Андрея доносились слабые отголоски. Некоторая слабость, вызванная то-ли лекарствами, то-ли скудной кормежкой (жидкая каша совершенно не утоляла голод), лучше всяких веревок привязывала человека к постели.

На следующий день процедура с допросом повторилась, только теперь вопросы слегка отличались. Психолог, снова появившийся после полицейского, предложил представить ситуацию, при которой Андрей как в какой-то фантастической книге попадал в другой мир, похищался пришельцами, обнаруживал внеземную цивилизацию…

Справлять нужду в больничное судно надоело уже на утро третьего дня, но работники больницы не спешили отпускать пациента из палаты даже в туалет. Знакомая врач с забавным именем Лилия Грин пообещала, что скоро повязку с головы снимут и тогда…

«А вот что будет «тогда», никто не пояснял».

Ни семья, ни друзья не давали о себе знать, из-за чего в голове начали роиться нехорошие мысли. К счастью или к худу, но накрутить себя свыше всякой меры молодому человеку не дали и когда в очередной раз явился полицейский, ситуация прояснилась…

Сейчас, вспоминая те события, кажущиеся такими далекими, Андрей ощущал легкий стыд. Неизвестно, как бы он повел себя, если бы эмоции не были приглушены, но ясно, что испугом, истерическим хохотом и обвинениями во всех возможных грехах находящихся в комнате разумных дело бы не ограничилось. К счастью, Шайнинг Армор, оказавшийся кем-то вроде начальника королевской службы безопасности, с пониманием отнесся к подопечному и терпеливо переждал основную бурю.

Андрею объяснили, что нашли его в одном из поселений Эквестрии, в совершенно неадекватном состоянии (сложно было не смутиться при заявлении о попытке облапать человекоподобную кобылку). Кроме всего прочего были расписаны и дальнейшие перспективы: знания человека пони были не нужны, да и не знал он ничего по-настоящему стоящего, так как в мире существовала магия, на которую частично опирается иммунитет местных жителей, а без постоянной защиты, обеспечиваемой браслетами, попаданец может умереть из-за простейшей простуды.

«Вот так и получилось, что домой меня вернуть не могут, а, может быть, и не хотят, при этом, вроде бы, и не гонят, но возиться не собираются. Можно попытаться бежать, но благодаря браслетам меня легко найдут, а сняв их я долго не проживу».

Стадии с неверием и злостью промелькнули как-то слишком уж быстро, затем наступила апатия. Еще через несколько дней, когда реальность всего происходящего окончательно дошла до разума молодого человека, принцесса Каденс (крылато-рогатая человекоподобная лошадка с нежно-розовой шерсткой, звонким голосом и позитивным характером) предложила поработать на Агенство Королевской Безопасности, попутно заработав денег для того, чтобы обустроить свою новую жизнь.

Так как отказа не предполагалось, да и глупо было бы строить из себя гордую неприступность, Андрей ответил положительно. Вскоре его поселили в дом, построенный на поляне неподалеку от королевского замка, огородили участок забором и поставили какой-то магический барьер, предупредили о хищниках вроде древесных волков, мантикор, других магических монстрах и оставили обустраиваться. Кобылка, изначально принятая за доктора (зеленая единорожка с белой гривой) была назначена учителем истории, письменности, законов Эквестрии, а так же личным куратором попаданца.

«А ведь я не сразу заметил, что говорю не на родном языке».

(Конец отступления).

***

Долгожданный день пылающего очага наконец-то наступил, ознаменовав начало каникул для жеребят и отпусков для их родителей. Эпплджек, пусть и не имела строго установленного графика своей работы, так же выкроила несколько дней для того, чтобы провести их с семьей (ну, а в случае непредвиденной ситуации заместители всегда могли найти ее на ферме).

С раннего утра в доме Эпплов царили суета и радостное предвкушение: Эпплроуз и Литл Мун под присмотром Стронхарт и Эпплблум вешали бумажные фонарики и гирлянды, Джек, Дэш и Шай взяли на себя уличные украшения, Алу с Рэдом готовили обед…

Во второй половине дня обитатели фермы сменили роли: Эпплджек и Стронхарт принялись за готовку праздничного ужина, жеребята и щенок под присмотром серой суки и Блум занялись созданием снеговиков, которых одевали в старые куртки, шляпы, шарфы и даже очки. Взрослые пегаски же отправились в город, докупить все необходимое и напомнить подругам о приглашении.

Когда солнце уже склонилось над горизонтом, на ферме «Сладкое яблоко» начали собираться гости: первыми прибыли Шайнинг и Каденс вместе с дочкой Флери Харт (первая рожденная кобылка-аликорн хоть и была очень маленькой, но уже проявляла свой характер и не позволяла родителям надолго отлучаться, не взяв ее с собой). Причина, побудившая принцессу любви и капитана королевской гвардии отмечать праздник не в замке Двух Сестер, не вызывала вопросов: все же и Алу, и Стронхарт официально являлись частью их табуна, а, соответственно, Джек, Блум, Роуз, Мун и Рэд так же не считались чужими.

Следующими к особняку Эпплов прибыли Рарити, Блю Блад и Свитибель (младшая единорожка приехала из Эпплвуда ранним утром, так что едва успела подготовиться и еще не всеми сплетнями обменялась с сестрой). Принц, являющийся официальным жеребцом хранительницы «элемента щедрости», в этом году предпочел замковой суете семейный праздник, ради чего отказался от ряда заманчивых предложений от аристократии.

Рэйнбоу Дэш и Флаттершай, фактически поселившиеся в комнате Эпплджек, пришли вместе с Пинки Пай, помогая нести мешки с хлопушками, фейрверками, воздушными шариками и коробки со сладостями. Розовошерстая земная пони, одетая в белые штаны, синюю куртку и красную шапку с белым помпоном, украшенные блестками, одним своим появлением принесла шум и упорядоченную суету, тут же включившись в процесс накрывания установленного в гостиной большого стола.

Последними из ожидаемых гостей были Твайлайт Спаркл и Спайк, из-за занятости единорожки делами школы едва не опоздавшие к тому моменту, когда все начали рассаживаться по местам. Хранительница «элемента магии», одетая в красную кофту с белыми штанами и фиолетовый молодой дракон, облаченный в слегка мешковатый красно-белый костюм с желтыми и золотыми блестками, принесли с собой кинопроектор и широкое полотно экрана, чтобы всей компанией посмотреть фильм о борьбе пони с виндиго и объединении трех рас в одно государство (с реальностью картина имела мало общего, зато прекрасно подходила для создания праздничной атмосферы).

А в то время, пока Эпплы и их гости размещались за столом, Эльвира и ее подчиненные, среди которых были не только грифоны и пони, но так же алмазные псы, вынюхивающие замаскированных чейнджлингов, сидели в укрытиях среди деревьев яблочного сада, обеспечивая безопасность высокопоставленных пони. В этом нелегком деле им помогали оперативники КЭБ и АКБ, приставленные в качестве охраны для принцессы Каденс и ее дочери.

С одной стороны, то, что столько важных для Эквестрии пони собрались в одном месте, сильно облегчало задачу по их охране, так как спецслужбам не требовалось распылять свои силы. С другой стороны, угроза из-за одной атаки вероятного врага лишиться сразу всех подопечных заставляла телохранителей ощущать себя крайне неуютно, ни на секунду не теряя бдительности. Радовало, что хотя бы старшие принцессы остались в Замке, хотя и им в головы в любой момент могла прийти мысль, что неплохо было бы навестить своих приближенных…

…

За праздничным столом хозяева и гости расселись в следующем порядке: место во главе занял Шайнинг Армор (как жеребец табуна хозяина дома), справа от него села Каденс, слева Алу и Стронхарт. Рядом с принцессой любви, в ряд устроились Рэйнбоу Дэш, Флаттершай, Пинки Пай, Свитибель и Рарити. Рядом с бизонихой же разместились Эпплроуз, Литл Мун, Рэд, Эпплджек и Эпплблум. Спайк и Твайлайт расселись справа и слева от Блю Блада, устроившегося напротив капитана королевской гвардии.

После пары традиционных тостов, одетые в яркие свитера и штаны жеребцы и кобылы (а так же Алу, Спайк и Рэд) вышли на улицу под ночное небо и, шумно переговариваясь, стали запускать салюты. Младших Эпплов на руки подхватили серая сука, Джек и Блум, остальным же пришлось стоять на своих ногах…

Когда последние ракеты рассыпались снопами разноцветных искр и на ферму опустилась тишина, утомленных жеребят и щенка было решено разнести по комнатам и уложить спать. Спустя еще четверть часа взрослые (и Спайк) снова собрались за столом, вернувшись к разговорам, еде и напиткам.

– Оттанцевали гости очередной вальс – и тут на середину зала выходит Капа, одетый в строгий военный мундир. – круговыми движениями кисти заставляя сидр в бокале закручиваться водоворотом, Армор рассказывал о недавнем случае, произошедшем на бале, организованном для офицеров, интонациями пытаясь создать у слушателей ощущение интриги. – Когда на нем скрестились все взгляды, старик откашлялся и заявил: «Сэры и леди, я пойду поссать. Вернусь минут через пять».

– Фу, Шайнинг, нашел, о чем рассказывать. – Каденс скривила мордочку, по-видимому вспомнив этот случай (все же, как принцесса и жена капитана королевской стражи, она должна была посещать подобные мероприятия).

– Дорогая, там ведь не было ничего особенного. – смутился белый жеребец.

– Ты рассказывай, не отвлекайся. – потребовал слегка захмелевшим голосом принц, краем глаза смотрящий на экран, растянутый на левой стене гостиной, где мелькали картинки уже забытого гостями фильма.

– Тетушка Луна, которая и устроила этот бал, поправила Капу: «В приличном обществе нужно говорить не «пойду поссать», а «пойду посмотреть на звезды»». – печально вздохнув, нежно-розовая аликорн присоединилась к рассказу.

– Старик поклонился принцессе, откашлялся и произнес: «Сэры, леди, я пойду посмотрю на звезды, а вернусь минут через пять». – продолжил историю капитан гвардии, сделав короткую паузу чтобы промочить горло. – В общем, когда он вернулся, в зал уже принесли большой торт. Капа, подойдя к десерту, не колеблясь ни секунды у всех на глазах запустил в него руку…

– Нееет! – трагично воскликнула Пинки, ладошками схватившись за голову. – Бедный тортик…

– У нас была примерно такая же, но более тихая реакция. – поднося бокал к мордочке, заметила крылато-рогатая пони.

– Капа осмотрелся по сторонам, заметил на себе неодобрительное внимание собравшихся вокруг гостей, сделал вид, что смутился, и заявил: «Сэры, леди, не беспокойтесь, телескоп я держал в другой руке». – торжественным тоном закончил историю Шайнинг.

За столом раздались смешки, только розовошерстая земная пони смахнула несуществующую слезу, пробормотав что-то вроде: «Бедный тортик».

– А я слышала, что Капа умеет раздуваться не только полностью, но и отдельными… хм-м… органами. – подмигнув подругам, заговорщическим шепотом произнесла Рэйнбоу.

– Дэш. – хмуро глянула на голубошерстую летунью Твайлайт.

– У кого о чем болит… – многозначительно заметила Эпплджек.

– Чего такого я сказала? – возмутилась радужногривая летунья. – Все свои же…

– Шутки и разговоры на тему «ниже пояса» следует начинать только после третьей бутылки. – поучительно заметил Блю Блад. – Так что предлагаю выпить… за присутствующих здесь кобылок. За всех вместе и каждую по отдельности.

– Ты ничего не забыл? – уточнила Рарити.

Принц осмотрелся, встретился взглядом с алмазной сукой, виновато развел руками и заявил:

– За вас, прекрасная госпожа, ради прощения моей бестактности, мы будем поднимать тост два… трижды.

– Мы – пас. – сразу же заявила Твайлайт, многозначительно посмотрев на мигом поникшего дракончика. – Завтра с утра нужно идти в замок…

– Я тоже обойдусь чем-нибудь безалкогольным. – поддержала воспитанницу Каденс. – Флери может проснуться в любую минуту, а подходить к ней сколько-нибудь пьяной я не хочу.

…

Примерно через час фиолетовые единорожка и дракончик распрощались с другими гостями и хозяевами, получили свои подарки и ушли домой. Принцесса любви задержалась еще на полчаса, но потом ушла в одну из комнат для гостей, где спала Флери Харт (помещение было накрыто барьером, так что внутри оставалось тихо вне зависимости от уровня шума снаружи). Остальные же продолжали веселиться, налегая на угощения, выпивку и делясь забавными историями.

– Преподаватель по хореографии рассказывал ситуацию, которая случилась с ним в годы студенчества. – когда пришла ее очередь рассказывать, подала голос Свитибель. – Тогда он летом подрабатывал фокусником на круизном пароме, за пару месяцев зарабатывая на безбедную жизнь в течении года. В тот год у капитана появился говорящий попугай, очень умный и вредный. Птица, пару раз побывав на всех концертах, запомнила все фокусы и во время очередного рейса парома начала рассказывать, в чем заключаются все фокусы артиста, прежде чем он успевал их показать. Разумеется, зрители были разочарованы, ну а самому жеребцу оставалось скрипеть зубами и пытаться придумать что-то новое. Так они противостояли друг другу половину лета, пока в один из ничем непримечательных дней во время очередного представления судно не напоролось дном на камень и не начало идти ко дну. Пассажиров рассадили по лодкам и так получилось, что фокусник и капитан с попугаем оказались на одном борту. Когда уже до берега оставалось метров десять, птица произнесла: «Сдаюсь. В чем фокус?».

– Ууу! – приподнявшись на своем месте, Пинки вскинула руку вверх. – Я знаю.

– Ммм? – Джек недоуменно вскинула брови.

– Говори уж. – хмыкнула Дэш.

– А давайте во что-нибудь поиграем? – встав в полный рост и оперевшись ладонями о столешницу, радостно предложила розовошерстая земная пони. – На желание… или в карты на раздевание?

***

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, золотыми лучами освещая белые равнины северной границы Эквестрии, тем самым знаменуя начало первого дня нового года. Здесь, где снег не таял даже в разгар лета, не было больших постоянных поселений пони, и только несколько одноэтажных бревенчатых домиков жались к тупиковой станции железной дороги.

Казалось бы, что для дежурящих на посту стражников и работников транспортной сети Эквестрии сегодня ничем не будет отличаться от вчера, так же как и вчера не отличалось от предшествовавшего ему дня. В конце-концов, новости сюда приходили с запозданием, а все потрясения, вроде возвращения Найтмер Мун и освобождения Дискорда, становились известны как уже свершившиеся факты. И пусть приставленные агенты КЭБ и остальные служащие знали, что стерегут место, где когда-то находился целый город-государство под названием Кристальная Империя, но по правде никто всерьез не верил, что именно в их смену может произойти нечто неординарное.

Когда на месте снежной равнины начала закручиваться вьюга, а следящие приборы зафиксировали резкий скачок магического фона, в поселении поднялась паника: кто-то начал строчить отчеты, часть стражников и агентов спецслужбы отправились к источнику возмущений, работники железной дороги принялись готовить состав для эвакуации себя и своих семей. Вьюга тем временем превратилась в сплошную стену кружащегося снега, столбом упирающегося в самое небо, но невзирая на скопившуюся внутри аномалии мощь, ни единая снежинка не вылетела за пределы строго очерченной зоны.

Пока пони решали, что же им делать, вьюга неожиданно успокоилась и более ничем не сдерживаемые хлопья снега, подчиняясь набранной инерции, разлетелись в стороны, накрыв с головой жеребцов и кобыл толстым, пушистым и холодным покрывалом. Откопавшимся же работникам станции предстал потрясающий вид на сияющий тысячами кристальных граней в лучах восходящего солнца огромный город, состоящий из башен и прямоугольных зданий размещенных в виде многолучевой звезды, в центре которой возвышался величественный замок, своими размерами превосходящий даже ныне разрушенный дворец Кантерлота.

Пока шокированные эквестрийцы в торжественном молчании восхищенно любовались вернувшейся из небытия Кристальной Империей, где-то неподалеку осколками взорвался тысячелетний ледник, треском подобным грому оглашая возвращение чудовища, которое и послужило причиной пропажи поселения, когда-то давно бывшего средоточием культуры и науки. Взвившись в небеса черным вихрем, бесплотная тень обратилась грозовой тучей, в глубине коей сверкнули алые глаза с вертикальными зрачками, пылающими изумрудным огнем. Сфокусировав свой взгляд на Кристальной Империи, король Сомбра попытался протянуть дымное щупальце к замку, но тут же одернул его, наткнувшись на невидимую преграду в месте соприкосновения, вспыхнувшую яркими разрядами молний.

Яростный, тоскливый, душераздирающий вой огласил снежную пустыню, заставляя дрожать сам воздух и болезненно сжиматься сердца случайных свидетелей. Казалось, даже кристальные здания и башни вздрогнули, но устояли и будто бы стали светиться чуть сильнее, пытаясь оградить своих обитателей от угрозы из вне.

– Умбрум…

– Король Сомбра…

– Мамочки…

– Что же делать?

Сложно было сказать, кто же первый нарушил тишину и произнес страшное слово, но стоило ему прозвучать, как черное облако обратило свое внимание на маленьких пони, находящихся вблизи защитного купола. На долгую секунду все затихло, а жеребцы и кобылы замерли, в тщетной надежде на то, что страшное чудовище из сказок не посчитает их достойными жертвами. Однако низкий хриплый голос, рокочущий будто далекий гром, разрушил чаяния работников станции:

– Ты говоришь, я – умбрум? Так и есть: со мною не видать тебе удачи. На веки мое дело – зло и месть: для умбрума не может быть иначе.

– Бежим! – рявкнул предводитель группы пони, тут же срываясь на всей скорости к железнодорожной станции, уже не глядя, последовали ли подчиненные за ним.

Сверкнули темно-фиолетовые молнии, раскаты грома стали складываться в своеобразную музыку, заглушающую крики пони, затем Сомбра запел:

Чем я заслужил судьбу несчастного изгоя?

Постоянно доставать себя вопросом «Кто я?».

Мысли, что я – умбрум, часто выжить помогали,

Пони же повсюду так меня и называли!

Черная туча помчалась в погоню за беглецами, вытягивая вперед скрученные из дыма спиральные щупальца и ударяя в землю разрядами молний, из-за чего в воздух взметались облака белого снега. Ответные выстрелы из пневматического оружия, а так же заклинания единорогов проходили сквозь бесплотное тело, не нанося никакого вреда его хозяину.

Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена,

Отобрав души покой, что ты делаешь со мной?

Может ты мне дашь ответ, почему весь белый свет,

Обозлился на меня, для чего родился я.

Буквально выстрелив в ноги одному из единорогов длинным щупальцем, Сомбра связал его конечности и заставил упасть. На глазах у товарищей молодого серо-стального жеребца, одетого в униформу работника железной дороги, он был утянут в самую середину тучи и воздух тут же пронзил истошный крик, полный животного ужаса.

Коллегам пришлось перехватывать земную кобылку, со слезами на глазах готовую броситься на помощь своему особенному пони, после чего, невзирая на все просьбы, проклятья и угрозы утаскивать ее в сторону уже готового к отправке поезда.

Помню, как толпа крестьян убить меня хотела,

После маги света калечили мне тело.

Все восстало против молодого тенеманта,

Сделав меня мучеником моего таланта!

Разом ужавшись, черная туча втянулась в тело жеребца, шерсть которого приобрела угольный цвет, а рог покраснел, изогнулся обзаводясь режущей кромкой на переднем крае, вместе с тем лишаясь нормальных для единорогов борозд, образованных спиральными витками.

Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена,

Отобрав души покой, что ты делаешь со мной?

Может, ты мне дашь ответ, почему весь белый свет,

Обозлился на меня, для чего родился я.

Одежда несчастного единорога, ставшего сосудом для духа короля-тени, потеряла свои прежние очертания и превратилась в черные шелковую рубашку и грубые штаны, поверх которых был накинут длинный черный плащ с алой подкладкой, развевающийся на ветру подобно крыльям.

Открыв свои новые глаза, Сомбра сверкнул рубиновыми радужками с пылающими изумрудным огнем щелевидными зрачками. Провожая взглядом начавший набирать скорость поезд, он лишь оскалил удлинившиеся клыки в самодовольной и предвкушающей улыбке…

Наполовину жеребец, наполовину злая тень,

Таким останусь я на век: я будто волк среди овец.

Полна страданий жизнь моя, но выбор сделанный судьбой,

Нет изменить не в силах я, веду войну с собой…

Пони мне враги, а ведь когда-то были братья,

Я на всю округу наложил свое проклятье.

Умбрумы рожали, а вокруг чума и голод,

И ветра залетные приносят жуткий холод!

Приземлившись на снег, черный жеребец взмахнул полами плаща и шагом направился к краю барьера, скрывающего под собой Кристальную Империю. Несколько пони, которые по какой-то причине побежали не к станции, а к городу-государству, беспрепятственно преодолели преграду и теперь, прижимаясь к стенам крайних домов, со страхом смотрели на чудовище, захватившее тело их товарища.

Ты – жестокая Луна, в мои муки влюблена,

Отобрав души покой, что ты делаешь со мной?

Может ты мне дашь ответ, почему весь белый свет,

Обозлился на меня, для чего родился я.

(КиШ).

Остановившись в шаге от барьера, Сомбра протянул вперед раскрытую ладонь правой руки, но когда до соприкосновения оставалось меньше сантиметра, невидимая поверхность начала искриться разрядами, опаляя короткую шерстку. Нахмурившись, жеребец убрал руку от преграды и бросил недовольный взгляд на возвышающийся вдали замок, являющийся средоточием той силы, что не впускала короля в его королевство.

– Еще слишком слаб… – пробормотал черный единорог. – Однако же, я не тороплюсь. Скоро мы встретимся, дорогая моя, и тогда я вволю отыграюсь за твое предательство.

Зловеще расхохотавшись, король-тень обратился черным вихрем и унесся к брошенным домам, собираясь впервые за тысячу лет отдохнуть так, как положено пони. И пусть условия не совсем подходили царственной особе, в сравнении с заточением в леднике даже свинарник мог показаться королевскими палатами.

***

(18+).

Вечером первого дня нового года, когда последние гости разошлись, а щенята отправились по своим комнатам, Алу, одевшись в теплые шерстяные штаны, белую рубашку и теплую серую куртку, покинула дом Эпплов и поспешила в сторону Вечнодикого леса. В отличие от Эпплджек, открыто живущей с двумя пегасками, и Стронхарт, благосклонно принимающей знаки внимания от Шайнинга Армора, серая сука предпочитала не афишировать свою интимную жизнь, из-за чего многие считали, будто она вовсе никого к себе не подпускает (Каденс и Луна наверняка могли бы ее раскрыть, но не видели в этом нужды).

Сейчас, когда капитан королевской гвардии и принцесса любви с дочерью вернулись в замок Двух Сестер, принц Блю Блад удалился вместе с Рарити и Свитибель в их дом-бутик, а Пинки Пай умчалась на свою работу, ничто не мешало хищнице отдохнуть душой и телом. Впрочем, слишком уж увлекаться и задерживаться свыше обыкновения явно не следовало…

…

Вечерние сумерки уже сгущались над лесом, когда Алу остановилась перед небольшим бревенчатым домом, укрытым в глубине чащи, куда вела единственная незаметная тропинка, петляющая между раскидистыми деревьями. Оглядевшись по сторонам, прислушавшись к звукам и принюхавшись к запахам, серая сука убедилась в отсутствии случайных (и неслучайных) свидетелей, после чего постучала в створку костяшками пальцев правой руки.

Вскоре за дверью раздались шаги, затем щелкнул засов и проход приоткрылся. На улицу выглянула черно-белая полосатая мордашка зебры, грива которой была уложена в подобие драконьего гребня, в левом ухе поблескивали три маленьких золотых колечка, а шею обхватывало широкое золотое ожерелье, похожее на ошейник. Прищурившись и убедившись, что перед ней стоит Алу, Зекора распахнула створку и впустила гостью в дом со словами:

– Я уже думала, подруга, что ты сдалась на уговоры друга.

Фыркнув на это предположение, хищница поспешила войти внутрь жилья и закрыть за собой дверь, чтобы не выпускать тепло. В доме у зебры было жарко, все же она являлась существом крайне теплолюбивым и легко мерзла при низких температурах, а от того зимой топила печь, будто бы жила в бане.