Текст книги "Вестник Порока (СИ)"

Автор книги: Константин Дадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)

Долго ожидание не продлилось: всего через десять минут по лестнице, ведущей на второй этаж в общий зал, спустилась белая единорожка, одетая в платье молочно-белого цвета, которое на первый взгляд можно было бы принять за несколько необычные деловые пиджак и узкую юбку с подолом до середины голеней. На широких отворотах «пиджака», окаймляющих довольно глубокий вырез платья, открывающий взглядам верх высокой груди Рарити, при помощи мелких синих бусинок были вышиты побеги каких-то цветов, талию охватывал узкий серебряный пояс, на сгибе правой руки висела небольшая сумочка. Завитая во множество тонких спиралек грива спадала на левое плечо и спину, своим видом отдаленно напоминая эфимерные локоны одной из принцесс.

– Мой принц, надеюсь, я не заставила вас скучать? – мягко улыбаясь и глядя из-под полуприкрытых век, задала в чем-то даже традиционный вопрос Рарити.

– Что вы, моя леди. – вставая с дивана, отозвался Блю Блад, подходя к подножию лестницы и позволяя опереться на свою руку. – Я готов ждать вас хоть всю свою жизнь.

Лаймовая пони, наблюдающая за этой сценой со стороны, непроизвольно умиленно вздохнула, чем привлекла к себе внимание хозяйки.

– Дорогуша, мы оставим тебя одну: я обещала, что мы сегодня придем поддержать мою подругу. – белая единорожка сделала паузу, вставая рядом со своим спутником и цепляясь за его локоть. – Ты справишься со всеми делами?

– Не беспокойтесь, мисс Рарити. – кобылка встрепенулась и постаралась настроиться на рабочий лад. – Скоро должна прийти Жасмин, вместе мы точно со всем управимся.

– Надеюсь на вас. – кивнула владелица «Карусели» и обратилась уже к жеребцу. – Идем?

Проводив единорогов восхищенным и слегка завистливым взглядом, работница бутика вернулась к выполнению прерванных появлением принца обязанностей, мысленно все еще видя перед собой красивую пару пони. Она, как и многие другие жители Понивиля и его окрестностей, даже не подозревала, что отношения Блю Блада и Рарити – это фикция, которую они поддерживают из-за желания огородить себя от навязчивых поклонников и поклонниц. Правильнее было бы назвать их не влюбленными, а неплохими друзьями, сумевшими найти общий язык, интересные темы для разговоров и разделяющими общую цель, что, впрочем, не мешало время от времени проводить друг с другом приятные ночи.

…

– Смир-но! – рычащий голос командира заставил вольготно болтавших жеребцов и кобылок повскакивать со стульев и табуретов, которыми была заставлена комната отдыха, тут же начав выстраиваться друг напротив друга в две шеренги, образуя своеобразный живой коридор. – Оружие для осмотра показать!

Замерев в начале шеренг из поваров, поварят и официантов, Пинки Пай поправила съехавшую на лоб поварскую шапочку, рефлекторно провела ладонями по белоснежному переднику с вышитыми на нем кексиками, а затем, чеканя шаг, медленно двинулась вдоль рядов подчиненных. Суровым взглядом, сдвинув на переносице брови, она осматривала сверкающие от чистоты черпаки, лопатки, ножи… Не забывала кобылка и про внешний вид вверенных ей войск: у работников кухни были одинаковые хлопковые розовые костюмы и белые передники, у персонала, работающего с клиентами, одежда ограничивалась цветастыми рубашками и брюками (для жеребцов), или блузками и юбками до колен (для кобыл).

– Это что? – остановившись перед молодым бежевым пегасом, розовошерстая земная пони указала пальцем правой руки на кухонный инструмент, требовательно сверкнув глазами.

– Ч-черпак… мэм. – ощущая, как на нем скрестились насмешливые, ехидные и даже жалостливые взгляды, жеребец едва не начал потеть от волнения, но взгляд его забегал по сторонам, ища спасение.

– Правда? – совершенно неискренне удивилась хранитель «элемента радости», после чего заговорила крайне скептичным тоном. – А я и не знала, как эта штука называется. Сколько себя помню, пользовалась ей, даже не задумываясь о названии… Смирно!

Жертва начальственного произвола, крепко сцепив зубы (дабы они не стучали друг о друга), вытянулся во весь рост и даже крылья к бокам прижал.

– Я спрашивала, что это за пятно на твоем рабочем инструменте. – устало вздохнула Пинки, теряя весь свой грозный вид и пальцами левой руки начиная разминать переносицу. – Бегом к раковине и пока все не отмоешь – на кухню можешь не приходить. Свободен.

Провинившегося пони словно ветром сдуло, а его коллеги лишь усмехнулись на всю эту сцену. Однако же, стоило пышногривой кобылке, вся грива которой умудрилась уместиться под поварской шапочкой вопросительно приподнять брови, как любой намек на веселье с их мордочек исчез.

– Мы долго готовились к этому дню и сегодня, после двенадцати часов дня, весь Понивиль узнает, чего стоят сотрудники «Сахарного уголка». – для пущей убедительности своих слов, управляющая, а по совместительству и шеф-повар ресторана, подняла правую руку и направила выставленный указательный палец на потолок. – Декаду, а, может быть, и две декады, родители и жеребята будут вспоминать устроенный нами праздник, и если вы не хотите увидеть разочарование в их глазах, то все мы должны выложиться на все двести процентов. Вы меня поняли?

– Так точно. – рявкнули в ответ жеребцы и кобылы.

– Вы со мной? – задала новый вопрос Пинки Пай.

– Так точно. – хором отозвались подчиненные.

– Как называется лучший в мире семейный ресторан?

– «Сахарный уголок»! – взревели повара, поварята и официанты.

– По местам! – хлопнув в ладоши, приказала розовошерстая земная пони.

Вышколенные словно настоящий отряд быстрого реагирования, крылатые, рогатые и земные пони поспешили разойтись по своим местам. Спустя менее чем минуту, в помещении осталась только сама хранительница «элемента радости», на глазах у которой выступили слезы, губы мелко задрожали, а затем, смахнув непрошенную слезу, она произнесла всего одно слово: «Орлы».

После того, как Понивиль неожиданно стал столицей Эквестрии, «Сахарный уголок» был расширен и перестроен (Эпплджек и чета Кейков сумели отстоять свой совместный бизнес, встретив конкурентов во всеоружии). Теперь семейный ресторан представляет из себя трехэтажное здание с общим залом и кухней на первом этаже, банкетным залом на втором этаже и отдельными кабинетами для клиентов, желающих посидеть в уютной тишине, на третьем.

После некоторого времени споров, Пинки Пай была назначена на испытательный срок на должность управляющего и шеф-повара всего заведения. Мистер Кейк остался главным бухгалтером, а его жена вовсе ушла в декретный отпуск.

***

Замок Двух Сестер, располагающийся в Вечнодиком лесу, окруженный глубоким рвом, через который перекинут единственный мост, ведущий к широким окованным железом воротам, после реконструкции и перестройки вновь стал резиденцией правительства Эквестрии. Столица была перенесена в Понивиль, в то время как вблизи твердыни оказались построены всего полдюжины особняков, своим видом напоминающих не Кантерлотские дворцы, а маленькие крепости, объединенные одной внешней стеной, защищающей от диких зверей.

От самых ворот замка и до новой столицы, через Вечнодикий лес тянулась широкая дорога, вымощенная желтыми каменными плитами, по обеим сторонам огороженная невысокими столбами с сферическими магическими светильниками в навершиях, которые днем накапливали солнечный свет, а ночью высвобождали его. Стая алмазных псов, подчиняющаяся Алу Эппл, контролировала местность вблизи пути, соединяющего город и резиденцию принцесс, но ночью все же путешествовать не рекомендовалось.

Сам замок, состоящий из крепостной стены, множества служебных построек, основного жилого корпуса и двух башен, вместил в себя весь управленческий аппарат правительства, свиты аликорнов, королевскую гвардию и множество других пони (осталось место и для гостей, пусть и не столь много, сколько было в Кантерлотском дворце). Предметов роскоши в коридорах и комнатах твердыни было немало, но при этом повсюду ощущалась атмосфера строгости и даже некоторой воинственности, что накладывало свой отпечаток на всех обитателей данного места.

…

– …Темпест приехала вчера вечером, привезла с собой какую-то коробку, которую несли двое ее охранников. – рассказывал последние новости Шайнинг Армор, шагая по темному коридору подземной части твердыни принцесс рядом со своей особенной пони, доверчиво опирающейся на его левую руку, согнутую в локте. – Как говорят стражники из ночной смены: груз доставили в одну из камер, расположенных в подвале, после чего поступил приказ никого, кроме принцесс, туда не пускать.

– А ты…? – нежно-розовая аликорн подозрительно прищурилась, шутливо нахмурив бровки (она была одета в длинное фиолетовое платье, уже не способное скрыть округлившийся живот).

– А я воспользовался служебным положением. – не моргнув и глазом, признался капитан замкового гарнизона и по совместительству командир гвардии принцесс.

– Почему же я узнаю об этом последней? – обиженно надув губки, крылато-рогатая пони ткнула своего спутника кулачком.

– Ну… – белый единорог закатил глаза к потолку, усиленно изображая мыслительную деятельность. – Просто один капитан заявил, что выбъет зубы любому, кто решит разбудить его жену по подобному пустяку. Ты ведь не хочешь, чтобы мне пришлось держать слово и выбивать зубы себе?

– Да уж… – хихикнула принцесса любви, вспоминая случай полугодовой давности. – Мне хватило зрелища, как мой муж таскает себя за хвост и выкручивает уши.

– Зато все знают, что Шайнинг Армор всегда исполняет свои обещания, не делая скидку даже для самых близких пони. – гордо заявил жеребец, выпятив грудь и указав в потолок указательным пальцем согнутой в локте правой руки.

– А если бы меня решили разбудить тетушки? – не переставая улыбаться, невинным голосом поинтересовалась нежно-розовая аликорн. – Неужели ты бы поднял руку на принцесс… или сестру?

– Каденс? – после короткой паузы позвал белый единорог.

– Дорогой? – отозвалась крылато-рогатая кобылка.

– Я тебя люблю. – с видом, будто бы осознал некую великую тайну, заявил жеребец.

Тем временем коридор кончился и перед высокопоставленными пони оказалась железная дверь, охраняемая парой ночных пегасов. Перепончатокрылые летуны, облаченные в легкую броню из плотной ткани с вставками из посеребренного метала, без лишних слов расступились и распахнули створку, пропуская последних членов верховного совета (из тех, кто присутствовали в замке).

– Я тоже тебя люблю, Шайни… Не переводи тему! – наигранно возмутилась Каденс.

…

– Ммм… – стоя перед широкой жесткой кушеткой, в высоту равной обеденному столу и застеленной белой простыней, Луна, облаченная в посеребренные нагрудник, юбку из полос металла, наручи и поножи, закрепленные поверх темно-синего трико, а так же серебряный обруч простенькой короны, прищурив глаза изучающим взглядом прошлась по крайне необычному существу, при помощи кандалов за руки и ноги прикованному к ножкам своего ложа. – Темпест, хотела бы я знать, где ты достаешь эти диковинки.

– Где достаю – уже нет. – хмыкнула высокая фигуристая единорожка атлетичного телосложения, облаченная в темно-зеленый плотный охотничий костюм с множеством кармашков, жилетом-разгрузкой, с посверкивающими в гриве метательными спицами, маскирующимися под заколки. – Скажи лучше: что это вообще такое?

– Если бы я знала. – качнула головой в отрицательном жесте принцесса ночи.

Покровительница снов и глава АКБ, куратором которой являлась принцесса любви, находились в сравнительно небольшой камере без окон, с каменными стенами, полом и потолком, глухой металлической дверью и парой магических светильников в углах. Перед ними, распятым на широкой кушетке, лежал самец неизвестной расы, абсолютно голый и потому сверкающий своим жеребцовым достоинством (хотя и Луна и Темпест, назвали бы этот орган не достоинством, а недостатком). У чужака была короткая черная грива, бледная лысая кожа без шерсти, плоская морда с выступающим, будто птичий клюв, носом. На руках и ногах имелось по пять пальцев, оканчивающихся совершенно нефункциональными когтями, набор зубов во рту намекал на всеядность особи, глаза были приспособлены для дневного образа жизни.

– Чего у вас опять произошло такого, что вы не смогли разобраться без меня? – в яркой золотой вспышке, в камере появилась принцесса дня, одетая в струящееся по телу белое платье, одновременно очерчивающее каждый изгиб фигуры, но скрывающее все самое интересное, заставляя воображение самостоятельно дорисовывать картину. – Оу, Луна, я определенно плохо на тебя повлияла, но все же объясни: зачем было звать меня на столь… интимное мероприятие? Я, конечно, рада и никогда не против, но сейчас у меня слишком много дел, связанных с государством.

– Сестра… – начала было возражать темно-синяя аликорн.

– Ладно уж, раз ты настаиваешь… – Селестия огляделась по сторонам. – А где остальной инвентарь? Раз уж пленник в кандалах есть, то могли бы и не останавливаться.

– Тия. – тяжело вздохнув, покровительница снов закрыла глаза и, сосчитав до десяти, снова посмотрела на принцессу дня, всем своим видом выражая серьезность. – Ты когда-нибудь сталкивалась с чем-то подобным?

Отбросив шутливый тон, белая аликорн обратила свое внимание на почти лысое существо, отдаленно напоминающее безрогого минотавра или гориллу с юга (правда, представители расы, захватившей земли верблюдов и теперь ведущей затяжную войну с зебрами и грифонами, были куда крупнее, волосатее и обладали магией, текущей в теле). Хмуро сдвинув брови, старшая из правительниц Эквестрии наклонилась над кушеткой, словно ищейка втянула воздух затрепетавшими ноздрями…

– Ты что-то почувствовала? – заинтересовалась Луна, которая кроме отсутствия магии в теле чужака так ничего особенного и не определила.

– Почувствовала. – распрямив спину и разгладив ладонями складки платья, принцесса дня заявила. – От него воняет потом и другими неприятными запахами. Могли бы хотя бы водой облить, прежде чем в камеру тащить.

Последние слова прозвучали упреком в сторону Темпест, которая, сложив руки под грудью (чем приподняла ее, сделав зрительно чуть больше, чем есть на самом деле), безразлично заявила:

– Я же не предполагала, что кому-то может прийти в голову мысль обнюхивать или облизывать… это.

– Давайте все же вернемся к делу. – прервала зарождающуюся перепалку покровительница снов, прекрасно понимая, что если их не остановить сразу, то сестра и подруга могут настолько увлечься, что о причине встречи вспомнят только когда нужно будет уходить по другим делам. – Как он попал к АКБ?

– Меня больше интересует, почему его проглядели КЭБ. – недовольно проворчала старшая из принцесс. – Видимо, мало им было предыдущей встряски.

– Да все получилось как-то случайно. – призналась единорожка. – Просто в одной из деревень из ниоткуда появилось странное существо, одетое в яркую одежду, совершенно не понимающее язык и ведущее себя крайне развязно.

– В смысле? – уточнила покровительница снов.

– По докладу агента, работающего трактирщиком в селении, а по совместительству держащего маленькую гостиницу, когда к незнакомцу подошла земная пони, чтобы спросить, не нужно ли ему помочь… – Темпест сделала театральную паузу, нагнетая обстановку.

– Мы уже прониклись. – заявила белая аликорн. – Продолжай.

– Этот ненормальный завизжал, что-то забормотал и бросился лапать кобылку за все выступающие места. – глава АКБ усмехнулась. – Сперва жертва замерла в шоке, а когда пришла в себя – бесхитростно врезала наглецу по голове… совсем не сильно, но ему хватило, чтобы отключиться. Тут-то наш пони и вмешался, утащив пострадавшего в одну из комнат своего заведения для «оказания первой помощи», заодно и отправил сообщение в областной штаб. Где-то в ходе осмотра выяснилось, что существо находится в сильном алкогольном опъянении, что хоть как-то объясняло неадекватное поведение. Однако после пробуждения и до прибытия конвоиров, чужак проявил необоснованную агрессию и впал в истерику, из-за чего его пришлось усыпить.

– М-да. – принцесса ночи еще раз одарила лысого самца тяжелым взглядом. – Очень информативно. Что-то у меня пропало желание его будить и возиться с истерящим жеребцом.

– Так в чем проблема? – не поняла старшая крылато-рогатая пони. – Он спит, а значит беззащитен для твоего вторжения. Разве нет?

– В снах его сородичей я никогда не бывала, а потому могут возникнуть трудности. – неохотно призналась темно-синяя аликорн.

– Не попробуешь – не узнаешь. – пожала плечами Темпест. – Конечно, мы можем его разбудить… Но у меня и без лысых горилл дел хватает.

– Попробовать действительно стоит. – согласно кивнула Луна, после чего обошла кушетку и, встав у изголовья, положила ладони на виски жертвы. – Тия, подстрахуй.

Принцесса дня кивнула, зашла за спину сестре и положила руки ей на плечи, словно бы невзначай прижавшись грудью к спине покровительницы снов. Покровительница снов никак на это не отреагировала и, закрыв глаза, заставила рог засиять тусклой темно-синей аурой, облачко которой появилось вокруг головы чужака.

– Хм. – примерно через минуту открыв глаза, принцесса ночи убрала руки от висков самца и повела плечами. – У него в голове такая каша… Пожалуй, я не хочу знать, откуда это существо взялось.

– Все так плохо? – переместив левую ладонь на правое плечо темно-синей пони, старшая правительница Эквестрии вышла у нее из-за спины и встала сбоку, обеспокоенным и заботливым взглядом заглядывая в мордочку.

– Именно так мне всегда представлялся разум Дискорда. – призналась Луна, бесцеремонно облокотившись на старшую сестру, тут же оказываясь в ее крепких и нежных объятьях. – Мешанина из образов, звуков, воспоминаний… Это может быть последствием перемещения, но этот… человек сам не понимает, что из содержимого его головы – реальность, а что – вымысел.

– Тогда, может быть… – Темпест многозначительно замолчала, устремив на чужака холодный взгляд.

– Мы не будем его убивать. – отрезала принцесса дня. – По крайней мере пока не попытаемся вылечить и интегрировать в общество. Хотя по правде, есть у меня сомнения на этот счет: отсутствие собственной магии грозит гибелью от первого же легкого вируса, который у маленького жеребенка вызвал бы максимум слабый кашель.

– Можно использовать браслеты с накопителями. – прикрыв глаза и нежась в руках белой аликорна, заметила принцесса ночи. – Только вот их придется регулярно заряжать, а на это пойдет не каждый единорог. О зельях, пожалуй, и думать не стоит: сложно предсказать, какой эффект они окажут на немагическое существо.

В этот момент распахнулась входная дверь и в помещение вошли еще двое пони.

– Я тоже тебя люблю, Шайни… Не переводи тему! – наигранно возмутилась Каденс. – М… Мы не опоздали?

– Что ты, племянница. – Селестия многообещающе улыбнулась. – Вы как раз вовремя.

– Какое-то у меня нехорошее предчувствие. – после секундного молчания, переведя взгляд на мирно спящего пленника, признался белый единорог.

***

День для Эпплроуз выдался шумным и беспокойным: сперва с утра она едва не рассорилась с мамой Стронхарт, затем была отчитана мамой Алу, а после завтрака всей семьей они отправились к Понивильской начальной школе. Маленькая красная пегаска помнила, каким городок был еще два года назад и видела, как он менялся, когда старые дома сносились, а на их месте возводились многоэтажные башни из камня, металла и стекла. Многие знакомые пони предпочли уехать, из-за чего летунья рассталась с несколькими друзьями…

Но хуже всего было то, что менялось и «Сладкое яблоко». Ферму, которую крылатая кобылка знала с самого рождения, словно стая хищников окружили стремительно возводимые здания, по кусочку отрывая землю у пашен и пастбищ, которые не всегда удавалось защитить даже тете Эпплджек.

«Папа бы справился».

Думала про себя Роуз, тайком от остальных Эпплов стирая с мордочки непрошенные слезы. Сперва от них ушла мама Сноу Лайт, потом папа Маки… И пусть тогда красная пегаска была совсем маленькой, но далеко не глупой, так что как бы родственники не старались оградить жеребят от правды, они обо всем все равно узнали.

Литл Мун было легче смириться с переменами: все же она почти ничего не помнила, да и мама Алу проводила с ней много времени, не говоря уже о тетях Эпплджек и Эпплблум, заставляющих племянниц заниматься физкультурой. Маленькая летунья, как бы не было тяжело, научилась притворяться и делать вид, будто бы все в порядке, а она не замечает порой мелькающей тоски в глазах Джек, и не видит, как темно-серая сука сидит забравшись с ногами в кресло, обхватив колени руками, словно бы одинокий щенок, брошенный хозяином.

Вероятно, постоянные ссоры со Стронхарт были вызваны именно тем, что бизониха, в отличие от остальных, не слишком-то и грустила по своему мужу, но при этом упорно старалась стать хорошей матерью для его жеребят. Это было неправильно, Эпплроуз сама все прекрасно понимала, но ничего с собой поделать не могла…

Но все это были сторонние мысли, сопровождавшие красную пегаску, когда она стояла среди таких же первоклассников перед трибуной, где выступала с речью Твайлайт Спаркл, личная ученица принцессы Селестии, а так же подруга тети Джек. Жеребят собрали во внутреннем дворе школы, выглядящей как «П» образное четырехэтажное здание, имеющее четыре невысоких башенки, расположенные в углах на равном расстоянии друг от друга.

После приветственной речи фиолетовая единорожка сделала несколько объявлений, рассказав о библиотеке (с жаром убеждая обязательно посетить ее в ближайшие дни), спортивных клубах и разных дополнительных кружках. Потом оркестр сыграл гимн Эквестрии и перед маленькими пони появилась сама принцесса дня, выкроившая в своем графике немного времени, чтобы лично посетить данное мероприятие.

Стоило официальной части праздника закончиться, жеребчиков и кобылок повели в «Сахарный уголок», с рук на руки передавая еще одной подруге тети Джек, которую весь Понивиль знал под прозвищем «Вечериночная пони». Пинки Пай, словно концентрат позитивной энергии, тут же взяла посетителей в оборот и несколько часов к ряду устраивала игры, розыгрыши, соревнования, не забывая и о необходимости накормить подопечных.

Не успела Эпплроуз и оглянуться, как день уже начал подходить к вечеру и ей пришлось расставаться с новыми друзьями, по крайней мере до завтрашнего утра. Вернувшись на ферму вместе с тетей Блум, она еще какое-то время играла с сестренкой Литл Мун и братиком Рэдом, а так же семейной питомицей Вайноной…

– Спокойной ночи, Роуз. – мягко улыбнулась Стронхарт, заботливо поправляя одеяло, укрывающее маленькую пегаску.

Ужин уже прошел, вещи, которые понадобятся в школе, были собраны и упакованы в сумку, форма висела на спинке стула у окна, закрытого шторами, скрывающими вечерние сумерки. Крылатая кобылка, умытая и одетая в белую пижаму с рисунками красных и зеленых яблок, утомленная шумным и насыщенным на события днем уже готовилась отойти в мир снов, но…

«Нужно сделать это сейчас».

Мысленно поторопила себя Эпплроуз и, словно бы бросаясь в воду с головой, зажмурилась, вдохнула, а затем очень тихо произнесла:

– Спасибо… мама.

Секунду ничего не происходило, а затем красную пегаску заключили в крепкие объятья, прижимая к груди и зарываясь носом в расчесанную гриву. Услышав всхлип, пони открыла глаза и подняла взгляд на бизониху, счастливо улыбающуюся и неуклюже вытирающую текущие по щекам слезы. В груди внезапно стало горько и тесно, а еще очень-очень стыдно…

– Мам, прости… я…

– Тшшш. – прижав указательный палец левой руки к губам летуньи, Стронхарт снова укутала ее одеялом и, поцеловав в лоб, произнесла. – Я все понимаю, моя хорошая. Спи и ни о чем не переживай.

Когда дверь в спальню маленькой пони закрылась, старшая дочь Биг Макинтоша уже спокойно сопела в своей кроватке, слабо улыбаясь сквозь сон каким-то хорошим воспоминаниям.

***

(Отступление)

Несмотря на войну, которую Зебрика с переменным успехом вела против империи короля Шторма, тратя огромные деньги на наемников из грифоньих княжеств, чтобы нивелировать превосходство врага в воздухе и численности войск, торговые города-крепости, скрывающиеся за старинными каменными стенами, продолжали процветать. В былые времена, о которых у полосатых жеребцов и кобыл остались только легенды, их народ часто воевал, а потому и защищаться приходилось регулярно, вырабатывая все новые и новые методики.

Высокие стены, укрепленные духами, призванными шаманами, магические письмена, выдавленные прямо в камне, кровавые жертвы (о которых в нынешнее время предпочитали не вспоминать, так как это была довольно темная страница в истории зебр). Более новые города, скрытые за менее надежными стенами, либо вообще стен не имеющие, уже были либо разгромлены и захвачены врагом, либо их специально забросили, посчитав защиту нерациональной тратой сил.

Тактика Шторма, названная «ураганной атакой» или же «потопом», так прекрасно показавшая себя в противостоянии с верблюдами, на этот раз дала осечку: все же регулярные войска Зебрики знали, что ожидать и сумели выработать меры противодействия. Днем гориллы, кошки и примкнувшие к победителям верблюды могли захватить небольшой город или деревню без особого сопротивления, ночью же им приходилось отбиваться от точечных уколов зебр, появляющихся словно бы из-под земли то там, то тут… А ведь были еще и грифоны, из-за коих каждый караван с продуктами сопровождался полноценным военным эскортом. Дирижабли, днем дающие ощущение полного превосходства в воздушной стихии, с наступлением ночи превращались в лакомые мишени для крылатых диверсантов, от кончиков клювов до кисточек хвостов напоенных зельями (после того, как в алхимическом огне сгорел десятый небесный корабль, командирам армии вторжения пришлось отдать приказ о запрете полетов после захода солнца).

Те части полосатого воинства, что все же вели «честную» войну, встречая противника лоб в лоб, кроме того, что были вооружены наилучшим оружием и напоены зельями, так же купались в составе, блокирующем воздействие окаменяющего кАрошка. Везде, где бы не появлялся единорог в алых бархатных одеждах и с серебряной маской на морде, его встречал круг из дюжины шаманов уровнем не ниже опытного мастера. И пусть каждого из них по одиночке герольд Шторма мог бы смять не слишком сильно напрягаясь, но вот уже против сработавшегося отряда возникали трудности.

Таким образом получалось, что армия Шторма вроде бы и контролирует две трети территорий Зебрики, но особой пользы это не дает, так как армия и относительно мирное население полосатых жеребцов и кобыл регулярно наносят ответные уколы, безвредные по одиночке, но способные свалить колосса в совокупности. Осаждать города-крепости можно было месяцами, а затем, захватив, обнаружить, что вместо богатой добычи остались голые стены, а из горожан остались только старики и кобылы с жеребятами…

Каждый раз читая отчеты своих генералов (редко решающихся лично предстать перед главнокомандующим), Шторм ощущал, как у него нервно дергается левый глаз. Он, конечно, понимал, что по плану идти абсолютно все не может, но Зебрика оказалась страной, где все шло совершенно не по плану.

Сперва из-за шаманов, договорившихся с духами ветра, был утрачен эффект внезапности атаки, так что воздушный и наземный флоты наткнулись на полностью готовых к сражению грифонов и зебр. Но это еще укладывалось в рамки, а потому генералы продолжили наступление по заранее намеченным маршрутам, оставляя небольшие осадные части для того, чтобы запереть гарнизоны крепостей за высокими стенами (как показала практика, голод или обстрел из пушек делали солдат врага более сговорчивыми). Каково же было удивление офицеров, когда после использования окаменяющего состава в лучшем случае лишь каждый десятый защитник Зебрики превратился в неподвижного истукана!

Шторм хорошо знал старинную мудрость, гласящую о том, что стрела, пробивающая любые доспехи, является абсолютным оружием только в первом сражении, так как уже во втором враг может создать непробиваемый щит. Это было неприятно, но не критично, так что всего-лишь нужно было выяснить причину осечки оружия и выработать новую методику воздействия. Даже от неудачи герольда, сцепившегося с группой сильных шаманов и вынужденного отступить, была своя польза, так как в последнее время единорог слишком уж зазнался.

Поймать нескольких полосатых воинов и допросить их было несложно, но, к сожалению, все, что знали жеребцы – это то, что алхимики разработали зелье, после купания в котором на сутки окаменяющий состав становится неопасным. Поймать же хотя бы самого плохенького зельевара было не легче, чем найти иглу в стогу сена, так как внешность свою они старательно скрывали и могли затеряться среди мирного населения. Тут-то свою полезность показали союзники: проигравшие свою войну с Эквестрией чейнджлинги под руководством потерявшей магию королевы прибыли ко двору Шторма через два месяца после освобождения и исчезновения Дискорда.

Признаться честно, король-завоеватель не понимал причину, почему перевертыши продолжают служить королеве, которая не только проиграла войну и потеряла свою твердыню, но «оглохла» и превратилась в откровенную обузу. Впрочем, мотивы вампиров его мало интересовали, а вот их способность маскироваться и проникать почти куда угодно выглядела достаточно полезной, чтобы оказать гостям самый теплый прием.

Общаясь с Кризалис один на один (на что никогда не пошел бы, если бы кобыла сохранила свою магию), Шторм испытывал странные двойственные чувства: с одной стороны в нем боролись жалость и презрение к самке, приведшей своих подданных к состоянию беженцев, вынужденных просить покровительства и защиты, с другой же стороны он уважал королеву, невзирая на все сложности не потерявшую стержень характера и готовую раздавить свою гордость ради своих детей. Завоеватель практически не сомневался, что если бы было поставлено условие о том, что правительница перевертышей должна стать его наложницей, в ответ она лишь потребовала бы каких-либо благ для сородичей (к сожалению или счастью, но тащить в постель вампиршу, лишенную дара к маскировке, Шторм банально брезговал).

Чейнджлинги нашли алхимиков, знающих состав защитного зелья и принципы его работы. Доставленные к палачам пленники упорно молчали, стойко перенося пытки тела и разума, но и против их упорства было найдено средство, способное развязать языки: заткнув взрослым жеребцам и кобылам рты, привязав их к деревянным щитам, пыточных дел мастера начали вводить в помещение жеребят из ближайшей деревни…

Еще в самом начале вторжения Шторм запретил своим солдатам насилие над детенышами, стариками и кобылами. Причиной подобного решения было отнюдь не миролюбие короля, а желание наименее болезненно присоединить Зебрику к своей империи. В конце-концов, озлобленный народ готов сражаться даже тогда, когда шансов на победу уже нет, а вот если сопротивленцы будут видеть, что их сородичи вполне себе неплохо живут под властью нового правителя, то могут появиться те, кто добровольно сложат оружие и откроют ворота крепостей. Да и править разумными, способными приносить пользу гораздо лучше, нежели владеть выжженными землями и руинами.