Текст книги "Кровные братья (СИ)"

Автор книги: Константин Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

– Да, господин.

– Теперь о деле, – как ни в чём ни бывало продолжал Чёрный воин, – Наш тёмный Владыка доволен тобой. Ты своё дело сделал, и мы наш уговор тоже выполним. Мы обещали твоему князю победу. Но вы, людишки, ничего не видите дальше своего носа. Победа или поражение в какой-то стычке – это ерунда. Это не главное.

– Победа в решающей битве – не главное? – удивился Будай, продолжая стоять на коленях, – А что же тогда главное?

– Какие вы примитивные существа, – поморщился демон, – Не буду вдаваться во все планы моего Властелина, тебе всё равно не постичь этого, скажу только, что главное – это долгое и счастливое правление твоего Яррилы. Вот это мы скоро и обеспечим. Вот, что главное.

– Каким же образом?

– Это не твоего ума дело, – отрезал Мотон, – Всё будет, как я обещал. Но в своё время. Возвращайся к своему господину. Служи ему верно, чтоб ценил тебя и прислушивался. А когда понадобишься, мы найдём тебя.

* * * * *

Наступило ветреное и хмурое утро. Грозовая облачность начала понемногу рассеиваться. Небо прояснилось. Взошедшее солнце осветило поле ночной битвы. Картина была ужасающая.

Земля было вспахана и изрыта тысячами копыт и ног. Повсюду, сколько хватало взгляда, высились горы трупов людей и лошадей, среди которых стонали многочисленные раненые. Реки крови смешались с мокрой от ливня грязью. Земля приобрела кроваво-бурый оттенок и была сплошь усеяна обломками оружия, разбитыми щитами и отрубленными частями тел. Привлечённые запахом смерти, отовсюду стали слетаться стаи воронья. Но не у всех в это утро было печально на душе.

– Победа, князь! Враг разбит и бежал! – радостно выкрикнул статный воин, командовавший хурузатами, резко осаживая коня возле Ратимира, – Это конец!

Он снял шлем и густые чёрные, как смоль, волосы рассыпались на его плечах. Лицо его было ещё разгорячено битвой, пот по нему струился ручьями, но воин улыбался.

– Нет, мой друг, Мансур, – отвечал князь, – Боюсь, что это только начало. Мой брат отступил, но ещё не разбит. Я его знаю, он не отступится, – и продолжал раздавать команды, – Готовьтесь к битве. Раненых в обоз. Подтянуть резервы. Выставить караулы.

– Государь, – окликнул Ратимира воевода Булгак, – Наши лазутчики сообщают – лес пуст. Там никого! Святоградцы ушли.

– Вот видишь, князь – это победа, – улыбнулся Мансур, – Святоградский Каган бежал. Теперь это уж точно.

– Не ожидал я от него, – удивился Ратимир, – Хорошо ли вы всё проверили, Булгак? Может это хитрость такая? Может они схоронились где-нибудь и выжидают в засаде?

– Не думаю, государь. Мы всё осмотрели.

– Да ты не думай, а проверь ещё раз, – распорядился князь, – А пока боевые порядки сохранять. Всем быть наготове.

Булгак ещё раз послал на разведку своих лучших лазутчиков, а затем быстрых галанских и чемерисских всадников. Они прочесали всё на много вёрст вокруг. Святоградской рати нигде не было.

– Итак, Яррила ушёл, – спустя несколько часов, говорил Ратимир на военном совете в своём шатре, – Но наш спор с братом ещё не окончен. Он не смирится. Что говорят лазутчики?

– Войско Яррилы скорым маршем прошло рано утром через Лесной, – докладывал воевода Булгак, – Там они не задержались и отправились дальше на север. Я так мыслю, что в Стар-град они направляются, силы свои восстанавливать будут.

– Стало быть путь на Святоград открыт, – воскликнул Вавула, – Вот так новость. А я-то думал, что он в столице запрётся. Город велик и крепок, там можно было бы выдержать любую осаду.

– Государь, вели на Святоград двигаться, – сказал Друбич.

– Зачем? – поднял на него взгляд Ратимир.

– Как зачем? – изумился боярин, – Твоя нынче победа. Вся Склавиния у твоих ног, государь. И Святоград – твой трофей. Ты можешь его разорить в назидание врагам, а можешь и сам сесть на престол. Ты будешь гораздо лучшим Каганом, чем Севолод или Яррила.

– Ты прав, дядя, – кивнул головой князь, – Моя победа и Каганом я мог бы стать. Да, только не стану.

– Отчего же?

– Сказывал ведь уже – ни к чему мне Святоград. В поход вышел токмо потому, чтоб свободу свою оборонить, а не чужие земли захватывать. У меня тепереча и своей земли в достатке.

– Так что же со столицей делать станешь? – продолжал удивляться Друбич, – Ты теперь господин всей нашей земли. Другого такого шанса может и не представиться.

– А ничего не стану. Пущай брат мой там правит. Он давно этого хотел. Авось одумается ещё и в союз со мной вступит. Нам это вельми, как на руку будет. Урок он получил знатный и более к нам не сунется. Мы вольны и свободны. А Склавинию разорять и полонить я не стану. Не к добру сие. Это же наша земля и наши братья.

– Верно, государь! Сие зело великодушно! – подхватили сразу несколько голосов.

– Вот только хурузаты будут не довольны, что лишаем их законной воинской добычи, – задумчиво проговорил Вавула, – Да и галаны с чемерисами тоже.

– Ничего, переживут. Уговор такой с ними был, – ответил князь, – Да и добыча здесь невелика будет, не то что в Кесарь-граде. Вот где полно богатства! Будущим летом пойдём с ними в поход на Империю. Там, с нашей помощью, они всё и добудут. Расплатимся с союзниками сполна. Да только чужим добром, не разоряя наших земель.

– Разумно, государь. Это ты мудро придумал, – кивнул Вавула, – Они нам тут подмогнули, а мы им пособим Империю ощипать ко всеобщей выгоде. А Склавиния ещё нашим другом станет.

– Так и быть по сему, – Ратимир поднялся из-за стола, – Трубите сбор. Возвращаемся домой, в Тартарию. А ты, дядя, – повернулся он к Друбичу, – Послом моим к брату Ярриле отправишься. Грамоту отвезёшь.

* * * * *

– Не может быть! Верно ли я всё понял? – удивлённо воскликнул Яррила, закончив читать грамоту, – Брат мой предлагает союз и дружбу и признаёт моё право на Каганский престол? И это после всего, что было?

Прошёл уже почти месяц после памятной битвы у Лесного. Осень во всю уже вступала в свои права по всей Склавинии. Похолодало, листья стали опадать, а Солнце даже днём стояло в Стар-граде так низко, что еле-еле заглядывало в окна княжеского сенника на «Ярриловом дворище».

– Всё верно, княже, – поклонился Друбич, – Государь наш обиды не помнит и зла на тебя не держит. Так и повелел передать. Предлагает тебе разделить отцово наследство, как и положено любящим братьям. Тебе – весь Север и все центральные уделы, будешь править в Святограде на Каганском престоле, а ему – южные земли и Тартарию в независимое владение. И быть отныне вам с ним верными союзниками супротив всех оных недругов.

– Да, Радослава была бы довольна таким исходом, – проговорил князь, задумчиво поглаживая свою небольшую бородку, – Она мне постоянно об том пишет.

– Сие ведь по справедливости будет, – продолжал Друбич, – Ну и, разумеется, более никакой речи о тартарской дани Святограду. Мы ваши союзники и братья, а не данники. В Тартарии отныне свой престол. Прими это.

– Что скажите, бояре? – Яррила обвёл взглядом своих нарочитых людей.

– Справедливое решение, государь, – кашлянул Путянич, – Ты вернёшься в столицу на Каганский престол. Это ли не благо?

– А как же Тартария?

– Тартария – отрезанный ломоть, смирись, – неожиданно прокаркал со своего места Великий Волхв Иллиозор, – Лучше уж уступить в малом, чем потерять всё. Брат твой справедливые условия предлагает.

Все взоры устремились на Владыку. Его деятельной и амбициозной натуре тесно было в далёком Стар-граде. Он мечтал вернуться хозяином в столичную Схинию, где снова всем заправлял его вечный конкурент Исидор. Да и многих других, здесь присутствующих, весьма привлекала перспектива вернуть себе всё потерянное, да ещё и без многолетней борьбы.

– Верно! Верно! – загудели они, – Князь Ратимир выгодное дело предлагает. К чему вам враждовать. Вы же кровные братья.

– Соглашайся, государь, – продолжал Путянич, – Наша земля и так изрядно потрёпана и истерзана последними распрями. Везде безвластие и запустение, а сколько людей сгинуло и подумать страшно. Нам у себя порядок срочно навести надобно, пока враги нашими раздорами не воспользовались. Тогда уж и вовсе беды не оберёшься.

Яррила бросил быстрый взгляд на своего бывшего дядьку-огнищанина, словно предлагая ему тоже высказаться. Боярин не спеша поднялся. Все притихли. Знали, что князь непременно прислушается к советам первого боярина.

– Выбора у нас всё одно нет, – мрачно пробасил Будай, – А сие, во истину, по справедливости будет, да по закону древнему. Испокон веков сыновья делили по-братски родительское наследие. И ничего в том худого али зазорного ни для кого не было.

Князь удивлённо взглянул на своего первого советника. Не ожидал услышать таких слов. Раньше Будай другие речи вёл. Боярин перехватил этот взгляд и, наклонившись к самому уху Яррилы, тихонько прошептал:

– Прими покамест сие, государь. Пока мы не в силе. Придёт время – мы всё возвернём. Верь мне. Всё по-нашему будет.

Яррила несколько минут напряжённо размышлял, а затем встал со своего места, давая понять, что принял решение.

– Брат дело предлагает, – заявил он, – Приму его дружбу и с братским разделом отцовых земель согласен. Быть по сему. В том обоюдную грамоту составим и вечный мир заключим.

Все присутствующие одобрительно загудели. Боярин Друбич земно поклонился. Можно было облегчённо вздохнуть. Наконец то в Склавинии, истерзанной княжескими распрями, воцарятся мир и спокойствие.

Внезапно дверь в большую гридницу распахнулась, и взволнованный отрок доложил:

– Гонец из Святограда, государь. Худые вести!

– Зови, – коротко приказал князь.

В зал буквально ворвался гонец с заляпанным дорожной грязью лицом и в помятой одежде. Прямо с порога он выпалил:

– Беда, княже! Пока тебя в стольном граде не было, король полавский Бурмидор захватил Святоград! Некому было дать ему отпор. А с ним Севолод вернулся! Сестёр твоих и братишку в полон взяли. Великая княжна Радослава велела весточку тебе послать. Еле вырвался из столицы.

* * * * *

Глава 21, часть 2

Часть 2.

Некогда шумные о оживлённые улицы и площади Святограда почти совсем обезлюдили. Всюду царили застой и запустение. По городу разъезжали и бесчинствовали полавские всадники, а потому горожане старались без крайней нужды не выходить из домов. Закрылись многие лавки и мастерские, а постоялые дворы и вовсе были разорены постоем иноземных вояк. Жизнь в городе практически замерла.

Уже прошло несколько дней, как большое полавское войско подошло к древней столицы Склавении. Оставшись без Кагана и без войска, городские старейшины и стольные бояре не рискнули оказать сопротивление и повели переговоры со своим бывшим Каганом. Тянули время. Надеялись, что тот из братьев, кто победит в битве у Лесного – либо Яррила, либо Ратимир, придёт на выручку столице. Но этого не случилось

Севолод и его тесть, полавский король Бурмидор, поклялись не разорять город и простить тех, кто уже успел переметнуться к новому Кагану, если их впустят без боя. Выбора не было. Стольные бояре и волхвы вновь объявили тургуровского князя Великим Каганом и открыли ворота перед очередным «законным правителем Склавинии». Новые хозяева Святограда своё слово сдержали. Массовых пожаров, насилий и большого разорения удалось избежать. Боярские головы также остались на своих плечах. Хотя воины захватчиков и мародёрствовали по городу, но это было лишь малым злом, по сравнению с тем, что могло бы быть при захвате города штурмом.

Снова сев на каганский престол, Севолод вскоре начал тяготиться присутствием в столице своего тестя и его войска, которые и были фактическими хозяевами города. Полавы сделали своё дело и больше в них нужды не было. Тем более, что содержание иноземного войска в городе обходилось очень недёшево. Теперь Великий Каган пытался найти любой способ, чтобы выпроводить своих вчерашних союзников восвояси. Но Бурмидор не спешил.

Для начала, он приказал взять под стражу всех не надёжных, по его мнению, людей. И первыми стали Радослава, её сёстры и младший брат Позвизд, а также несколько преданных ей бояр и старшин. Севолод был вынужден согласиться.

Каганских родственников поместили под домашний арест в великокняжеском сеннике. Остальных же попросту кинули гнить в темницу.

* * * * *

– Я много о тебе слышал, прелестница. О твоём уме и красоте, – вкрадчиво говорил Бурмидор, бесцеремонным, пристальным взглядом рассматривая, стоявшую перед ним Радославу, – А теперь вижу – врут люди.

– Вот как?! – княжна бросила на него быстрый взгляд, полный презрения.

– Во истину врут! – воскликнул король, – Ты гораздо прекраснее, чем все говорят! Ты просто божественно хороша. Давно я не встречал такой дивной женской красоты. Позволь твою ручку.

– И поэтому ты решил посадить меня с братом и сёстрами в поруб? – холодно ответила княжна, не двигаясь с места.

– Помилуй, дорогуша, – всплеснул руками Бурмидор, – Разве же это похоже на поруб?

Он обвёл взглядом горницы каганского сенника, в которых поселили под домашний арест княжну и её родственников. Да, они жили здесь в несколько стеснённых условиях, но в остальном всё было привычно. Кормили пленников с каганского стола, постели и одежды были прежними. Даже все домашние развлечения остались, как и раньше. Ограничения касались только перемещений. Им запрещалось выходить из стен дворца. Не позволялось также принимать гостей и писать письма. В целом же, Бурмидор был прав, такое заключение едва ли можно было назвать суровым.

Севолод опасался, что его сестра и её сторонники могут опят войти в сговор с Яррилой или Ратимиром и потому не препятствовал ограничению их свобод. А полавский король и вовсе зачастил с визитами к знатной пленнице. Хоть и был он уже не молод и далеко не хорош собой, а с возрастом и вовсе заметно погрузнел, но до женского пола оставался по-прежнему очень уж охоч. Ещё смолоду слыл он ветренником и был весьма сладострастен. Не упускал ни одной смазливой юбки в своём королевстве. Теперь же он всерьёз увлёкся красавицей-княгиней.

Радослава оставалась к нему холодна и непреступна, чем ещё сильнее распаляла его желание. Он разглядывал молодую женщину, как старый волк ягнёнка. Его толстые губы расплылись в широкой улыбке, обнажая щербатый рот. Он пригладил широкой ладонью свои редкие засаленные волосы на голове и снова сделал попытку любезно заговорить:

– Отчего же ты так не мила со мной, красавица? – залебезил он, – Я ведь ничего дурного ни тебе, ни твоим родственникам, да и всему народу вашему не сделал.

– Конечно, только город наш захватил и свободы меня лишил. А более ничего дурного, – рассмеялась Радослава, – Разве же у нас, неблагодарных, может быть повод для недовольства? Может тебе ещё и в ножки за то поклониться?

Насмешливый, почти издевательский тон княжны сильно задел короля. Давно с ним никто так не позволял себе разговаривать. К такому обращению он не привык. Лицо его побагровело:

– Если понадобится, то и поклонитесь, – проговорил он еле себя сдерживая, – Не надо испытывать моё терпение, женщина.

Чтобы не накалять обстановку, Радослава молча отвернулась к окну и больше не произнесла ни слова. На фоне большого оконного проёма четко вырисовывался силуэт её стройного стана с восхитительными женскими формами. Одного этого вида было достаточно, чтобы быстро остудить накативший было гнев Бурмидора. Он тихо подошел к княжне сзади и взял её за плечи:

– Прости меня, прелестница, – миролюбиво проговорил он, – Это ведь не ты пленница. Это я пленён твоею красотой лепой. Прости, коль обидел. Люба ты мне. А под стражу взял – так это же временно и лишь для твоей же безопасности. Будь со мой ласкова, моя голубка и всё пройдёт.

Он попытался её обнять, но Радослава резко развернулась и высвободилась из его рук:

– Вот ещё чего удумал! – воскликнула она, – И скольким девушкам ты каждый день поёшь эти сладкие песни? Я не столь глупа, Бурмидор.

– Только тебе, моя прелесть, – не моргнув глазом, соврал старый король, – Все остальные мною теперь враз забыты. В моём сердце только ты.

– Ты ведь женат. Не забыл?

– Так и что же с того? – искренне удивился Бурмидор, – Когда это кому мешало. Жена и есть жена. А с тобой у нас всё по-иному будет. Ты мила моему сердцу по-настоящему. Я бы женился на тебе, красавица, будь ты нашей веры.

Радослава внимательно посмотрела на старого и толстого полавского короля, пытаясь понять всерьёз он говорит или нет. Весь вид Бурмидора не оставлял сомнений в его намерениях. Он буквально дрожал от нетерпения, как юный отрок перед первым свиданием. «Вот уж во истину: седина в бороду, бес – в ребро!» – с досадой подумала она про себя.

– Прости, Бурмидор, – сказала она вслух как модно более ласково, – Но это невозможно. Ты стар, женат и не признаёшь нашего Светлого Духа. Не могу я стать твоей.

– Так и не нужно лишних церемоний. К чему все эти условности брака, коли я люблю тебя всей душой? Обойдёмся и без них. Будь попросту со мной, и я озолочу тебя, весь мир кину к твоим ногам, – вкрадчиво говорил он.

Полавский король подходил все ближе и ближе, обдавая девушку своим тяжёлым дыханием. Глаза его блестели.

– Я княжна из рода великих склавинских князей, – гордо выпрямилась Радослава, – Я готова выйти замуж за достойного человека. Но никогда не стану чьей-то наложницей, словно простушка. Грех это. Посторонись, Бурмидор.

И решительно оттолкнув распалившегося кавалера, она скрылась в соседней комнате, хлопнув дверью.

– Ничего, строптивица, дай срок. Ты будешь моей! – крикнул ей вслед король Полавы.

* * * * *

По договорённости с Бурмидором, полавы должны били покинуть столицу и вернуться домой, сразу после «восстановления справедливости». Но неделя шла за неделей, Севолод уже давно вернулся на свой престол, а иноземцы и не думали уходить. У святоградцев стали закрадываться подозрения, что они и вовсе хотят перезимовать в столице на их харчах. Бояре тоже недовольно ворчали. А более всех недовольство высказывал Верховный волхв Исидор, вернувшийся вместе с Севолодом к исполнению своих обязанностей.

– Полавы всюду бесчинствуют и народ грабят, – сетовал он Великому Кагану, – А хуже того, веру нашу истинную притесняют, охальники. Того и гляди схинии закрывать начнут и поклоняться Светлому Духу запретят. Насадят нам тут свои западные культы.

– Ну, полноте, владыка, не сгущай краски, – отвечал с раздражением Севолод, – Уверен, до такого не дойдёт.

– Дык всякое произойти может, государь, – не унимался волхв, – Гляди, вон из Полавы ужо всякие западники понаехали. Не к добру они здесь. Чует моё сердце, неладное они затевают супротив нашей веры. Подумай об том, пока не поздно.

– Ладно, ладно, владыка, подумаю.

Но что было делать? Сам Великий Каган не чувствовал себя хозяином в своём же доме. Даже каганские покои занял тесть и его чванливые воеводы. А Севолод с женой обосновался в боковом крыле, где раньше жили при дворе нарочитые люди Велимира. Надо было что-то предпринять. И Севолод решил подключить жену, чтобы уговорила отца вернуться домой.

Княгиня Анна, урождённая полавская принцесса, была женщиной властной и самолюбивой. Она с детства тяготилась тиранией отца. Потому и с радостью согласилась выйти замуж за склавинского княжича, лишь бы вырваться из родительского дома. И она не меньше мужа стремилась к власти и тяготилась жесткой тиранией своего свёкра Велимира. Став Великой Каганшей она, наконец, смогла удовлетворить свои амбиции. Быть правительницей огромного государства было весьма лестно для неё. Но продлилось всё это не долго.

И вот теперь всё возвратилось снова. Опят её отец, со своим двором и снова они зависимы от чьей-то милости. Для неё это было также невыносимо, как и для Севолода. Хотя она и любила отца, но делиться властью не желала, даже с ним.

Анна энергично, но аккуратно взялась за дело. Она конечно же знала о страсти своего отца к младшей сестре мужа. Поэтому, первым делом, тайно отправила письмо матери в Полаву, надеясь, что скандал заставит отца вернуться. Но большой надежды на это не было. Поэтому Анна пошла дальше. Она пыталась всячески намекнуть мнительному родителю, до смерти, опасавшегося заговоров своих многочисленных и высокомерных вассалов, что чем дольше он отсутствует в королевстве, тем больше вероятности заговора против его власти в самой Полаве.

И матери, и дочери было на руку скорейшее возвращение короля домой, поэтому они быстро объединились. И вскоре из Полавы пришло два тревожных письма, в которых сообщалось о зревшем якобы заговоре вельмож, воспользовавшихся длительной отлучкой короля.

Это сработало, но лишь наполовину. Бурмидор не на шутку забеспокоился. Слал в Полаву грозные письма. Предоставил Главному полицмейстеру дополнительные полномочия, но возвращаться категорически не хотел. Севолоду было не понятно это упорство. Но Анна, по-женски, обо всём догадывалась. Причина была в Радославе. Старый король совсем потерял голову от страсти. Княжна же держалась с ним гордо и неприступно, несмотря на все его усилия и посулы. Дорогих подарков тоже не принимала, неизменно отправляя их назад.

Бурмидор с каждым днём всё мрачнел. Неудовлетворённая страсть буквально съедала его изнутри.

– Как твоё здоровье, батюшка? – заботливо проговорила Анна, входя в покои отца, – Что-то ты неважно выглядишь. Уж не хворь ли какая тебя одолела?

Это было правдой. Бурмидор в последнее время сильно осунулся, ходил вечно мрачный и раздражённый. Даже утратил свой былой здоровый аппетит.

– Я здоров, – коротки и раздражённо отвечал он.

– Полноте, отец, я же вижу твою кручину, – вкрадчиво продолжала Анна, – И знаю в чём дело.

– Ничего ты не знаешь, – опят буркнул король, отвернувшись к очагу.

– Я знаю причину твоих страданий, отец. И зовут эту причину Радослава. Угадала?

– Откуда тебе известно? Глупости всё это, – Бурмидор резко повернулся лицом к дочери, – Кто ещё в курсе этой чепухи?

– О Боги! Какие же вы, мужчины, все наивные, – воскликнула Анна, – Да об этом уже пол города знает. Это же даже малое дитя узрить способно. Всё яснее ясного. Даже матушке всё известно.

– Как?! – вскочил король со своего места, – Кто ей эту глупость сообщить мог? Отвечай. Я его головы лишу.

– Опомнись отец, у слухов головы нет. Её не отсечёшь. И рот всякому тоже не заткнёшь. Злые слухи можно пресечь, лишь устранив повод.

– Ну и пусть болтают! – упрямо сдвинул брови Бурмидор, – Я – король и никому не обязан давать отчёт в своих действиях или пристрастиях.

– Верно, государь, – поклонилась Анна, – Отчёт в своих пристрастиях ты давать не обязан, а вот власть свою оберегать от посягательств обязан.

– О чём это ты, Анна? – насторожился король, – О каких посягательствах ты говоришь.

– Да ты и сам знаешь. Разве тебе не ведомо о заговорах, которые вельможи за твоей спиной плетут, пока тебя нет. Давно уже пора раздавить этих злобных интриганов. Да только из Святограда этого не сделать.

– Ничего мои министры и Полицмейстер справятся. Но то им строгие указания даны.

– Это вполне возможно. Только если они сами не примкнут к заговорщикам.

Король побледнел и нервно заходил по комнате. Выстрел попал в цель. Этого Бурмидор и сам опасался, зная своих высокомерных вельмож, которых он смирил лишь силой оружия. Почувствовав ослабление этой силы, они запросто могут поднять голову. И тогда снова принудить их к покорности будет уже на так легко.

– Подумай, отец. Рано или поздно, но вернуться домой придётся, если конечно, ты не собираешься перенести свою столицу в Святоград. А вернувшись, как бы тебе застать там уже совсем другого короля. Не дайте Боги такого ужаса, – продолжала Анна, – Не хотелось бы, батюшка, чтобы тебе пришлось воевать за возвращение своего же собственного королевства.

– А как же вы с Севолодом? – рассеяно спросил Бурмидор, думая о своём, – Ведь и Яррила и Ратимир живы и здоровы. Они могут снова выступить против вас. Как же вы управитесь без меня?

– Мы тебе безмерно благодарны за помощь, отец. Но теперь мы и сами управимся. Об этом можешь не беспокоиться, – заверила его дочь, – И пока мы на престоле Склавиния будет вечным другом и союзником Полавы. В том можешь не сомневаться.

– Хорошо, я подумаю, – неопределённо отвечал Бурмидор.

– Я понимаю твои сомнения, – Анна пошла в последнюю атаку, – Ты переживаешь из-за Радославы, я всё понимаю и, поверь, не осуждаю. Вижу, что тобою двигают благие намерения и тебе тяжело с ней расстаться. Но, так в чём же дело – возьми её с собой в Полаву! Хоть матушка и будет недовольна, но она – женщина. Смирится, как и всегда.

– Так ведь не поедет же, чертовка! – Бурмидор в сердцах стукнул кулаком по спинке кресла, – Упрямая, как все склавины.

Громкий смех Великой Кагнаши прокатился по всей светлице. Анна смеялась от души. Бурмидор непонимающе уставился на свою дочь.

– Ох и рассмешил ты меня, отец! – еле успокоилась она, – Вот уж не думала, что великий король Полавы Бурмидор, покоритель Святограда будет спрашивать чьё-то согласие, чтобы взять то, что ему принадлежит по праву победителя. Да кто её спрашивать то станет?

– Так что же, по-твоему, мне её теперь насильно наложницей своей сделать? Если уж по праву победителя.

– А хоть бы и так, – вскинула брови Каганша, – Не захотела добром оказанную ей честь принять. То пусть пеняет на себя. Не престало великому государю отказы терпеть.

– Да ведь она же почитай родственницей нам приходится через твоего мужа. Что Севолод на то скажет? Коли я его сестру силой в наложницы возьму, словно полонянку безродную.

– Об том можешь не беспокоиться. Я мужа своего урезоню, он поперёк не встанет. Подумай, ведь тогда всем хорошо будет.

– А что?! – в глазах Бурмидора загорелись искры, – Ты дело говоришь. Родителей её уже в живых нет. Стало быть, теперь Севолод – старший брат и её господин. И ежели он будет не против, тогда зачем кого-то ещё спрашивать? Женская доля подчиняться, вот и весь сказ.

– Мудро, отец. Возвращайся скорее домой, вместе с Радославой и сразу двух зайцев убьёшь – и вельмож своих приструнишь и женщину не упустишь.

– Ну, Анна, слышала бы твоя матушка эти слова! – погрозил король пальцем своей дочери. Но потухшие глаза его оживились, и весь он приободрился, найдя выход из затруднительного положения. Сразу повеселел и потребовал ужина и вина.

В тот же вечер княгиня Анна слово в слово передала Севолоду весь разговор с отцом. Великий Каган не на шутку рассердился:

– Да ты с ума сошла, что ли, женщина?! – кричал он на жену, – Как ты могла такое ему предложить? Разве за этим я тебя посылал?

– Ты просил уговорить моего отца покинуть Святоград со всем своим войском, – невозмутимо отвечала Анна, – Вот я и выполнила твою просьбу, господин.

– Но не такой же ценой! – продолжал бушевать Каган, – Не ценой бесчестия моей сестры.

– Во-первых всего лишь кузины, но об этом мало кто знает, а во-вторых – что значит честь одной бабы, когда на кону стоит власть во всём государстве. В конце концов, не на казнь же ты её обрекаешь. Да она в Полаве будет жить как королева!

– Но эта баба – моя сестра! И честь её будет растоптана, несмотря на всю щедрость Бурмидора. Что люди то скажут? А братья и вовсе возненавидят.

– Какие братья? Яррила с Ратимиром? Так они и без того уже тебя ненавидят. Хуже не будет. А вот если не спровадим отца с его войском, то будет совсем худо. Так и государства недолго лишиться.

– Ты это о чём? – удивился Севолод.

– Слышала я давеча его разговор с воеводами, – понизила голос Анна, – Так вот Тургур и другие западные склавинские уезды они хотят к Полаве присоединить и западный культ там установить.

– Что такое?! – князь аж подскочил в кресле, – Как это? Не было такого уговора! Они не посмеют.

– Ты так думаешь, дорогой? – отчеканила Анна, – И кто же им сможет помешать? А что бы ты сам сделал, окажись Полава в твоей власти

Севолод промолчал. Лицо его стало серым, он опустил голову на руки и глубоко задумался.

– Вот и подумай, мой господин, что тебе важнее. Честь кузины или ВЛАСТЬ в стране? И без того нам уже сейчас придётся за их помощь своими землями расплачиваться. А не выпроводим до зимы отца и вовсе всех земель лишимся. Выделит он тебе удел в своём королевстве и будешь опять удельным князем на своей же земле. Будешь дань Полаве платить.

Севолод скрежетал зубами и отчаянно лохматил свою голову:

– Проклятие! – стонал он, – Этого то я и боялся. Не просто так тесть мой нам помощь оказал, не просто из родственных чувств.

– Разумеется! А ты ждал другого? Всё имеет свою цену. И сейчас нам придётся её уплатить, чтобы удержать власть. Без этого никак.

– Но при чём здесь Радослава?

– Она входит в эту цену, – невозмутимо закончила княгиня.

* * * * *