Текст книги "Кровные братья (СИ)"

Автор книги: Константин Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

Глава 9 Часть 3

Часть 3.

Огромные чёрные волки со всех сторон окружили Благояра и его спутников. Злобно рыча и обнажая страшные клыки, они медленно наступали, готовясь к решающему прыжку. Бежать было не куда. Положение складывалось отчаянное. Дружинники готовились дорого продать свою жизнь.

Внезапно весь лес словно сотрясся от громоподобного рёва. Все, кто был на поляне и люди, и волки, и кони вздрогнули и застыли от неожиданности, как зачарованные. Этот рёв заставил всех замереть. Ломая с треском деревья и кусты, на месте яростной схвати появился гигантский бурый медведь. Глаза дружинников округлились от изумления, никогда им ещё не приходилось видеть такого зверя. Никто не мог понять – на счастье или на беду появился здесь этот великан.

Словно отвечая на немой вопрос людей, медведь одним ударом гигантской лапы отбросил ближайшего волка, тот с визгом отлетел далеко в кусты. Схватив буквально в охапку ещё двоих, он с такой силой сдавил хищников, что они тут же рухнули замертво. Затем он снова заревел и повернул морду к людям, как будто стремясь их приободрить.

– О Боги! – едва ворочая языком, только и смог прошептать Бажен, чувствуя, как волосы на его голове становятся дыбом.

Но стая чёрных хищников и не думала отступать перед новым врагом. Они стали сходиться в плотную массу, злобно рыча и сверкая глазами. Ещё миг и вся эта масса готова была обрушиться на неожиданного заступника. Казалось, медведь это понял или почувствовал. Он поднялся во весь рост и раскинул в стороны свои огромные лапищи, словно пытаясь охватить весь мир. Вдруг, откуда-то у него из-за спины с ужасающим рёвом подул страшной силы ураган.

Это было чудовищно. Деревья пригнулись к самой земле, кустарники были выворочены с корнем. Мир потемнел. Всё закружилось в кромешном вихре. Люди и кони повалились с ног, оглушённые и ошарашенные. Как долго это всё продолжалось никто не мог сказать. Казалось, что даже само время остановило свой бег. Внезапно ураган стих также неожиданно, как и начался. Наступила полная, какая-то даже неестественная тишина.

Благояр открыл глаза и приподнялся на локтях. Никаких волков нигде не было видно. И медведя тоже. Они исчезли, как и часть леса вокруг поляны. Его словно сдуло. На десятки саженей простиралась голая земля. Вокруг зашевелились земляные холмики. Люди и лошади, засыпанные землей вперемежку с ветвями и листьями, начали подниматься на ноги.

– Что это было? – в изумлении спрашивали они друг друга, отряхиваясь и отплёвываясь.

Ответа никто не знал. Тут только Благояр заметил немного в сторонку Лесовика, как нив чём ни бывало, сидевшего на стволе поваленного молодого дерева.

– Эх, мил человек, – вздохнул он сочувственно, – Зачем не послушал меня. Почему не поехал по указанной мною дороге. Не пришлось бы тогда Хозяину вмешиваться. Не любит он такие вещи. Ох и осерчает теперь. А виноват буду я – не смог убедить.

– Ты, о чем это? – растерянно спросил кмет, – Что здесь произошло? Где волки?

– Их теперь нет. Можете не опасаться. Но только дальше вам пока ехать нельзя. Мотон взял ваш след. Он не отстанет.

– Да что ты такое говоришь, старче? – медленно приходил в себя Благояр, – Постой-постой, я уже слышал это имя – Мотон. Это кто ещё такой?

– Не думаю, что я тот, кто должен отвечать на такие вопросы, – ответил старичок, отводя глаза.

– Да, точно. Вспомнил! – воскликнул Благояр, хлопнув себя по лбу, – Это же он тогда натравил на нас своих волков по дороге в Радово! И вот снова!

– Верно, – кивнул Лесовик, – И он не отступится. Теперь понимаешь, что нужно меня послушать?

– Да, кто же он такой? И что это за злоба такая у него к нам? Мы ведь его никогда не встречали и поперёк его дороги не встревали.

– Скоро вы сами всё узнаете. Рагадаст ждёт вас. Он всё и расскажет.

– Какой ещё Рагадаст? – воскликнул Благояр, – Не знаем мы никакого Рагадаста. Дело у нас спешное, некогда нам по гостям разъезжать. В столицу спешим. Одному хорошему человеку нужно помочь, а то поздно будет.

– Об этом забудь, – серьёзно проговорил Лесовик, – Твоя судьба изменилась. И того, кому ты спешил помочь – тоже. Ваши доли теперь с ним порозень.

– Что ты говоришь? – прищурился Благояр, – Да откуда же тебе, лесной человек, знать кому я хочу помогать, а кому нет? Ты что Бог что ли?

– Не совсем, – улыбнулся старичок.

– Как это – не совсем? – опешил святоградец.

– Мы – скромные слуги нашего Хозяина. Мы – его трудники. Испокон веков трудимся тут, на его земле. Ну и кое-что знаем.

– Чудные вещи ты говоришь, старче, клянусь Небесами! И кто же ваш Хозяин? Этот медведь что ли?

– И он тоже.

– А что это за буря вдруг поднялась и сразу же утихла? Так не бывает!

– Терпение, мил человек. Скоро ты всё узнаешь. Но мы отвлеклись, – спохватился старичок, – Пора вам новую дорогу указать.

– Нет уж благодарствуем, мы здешние дороги сами знаем. До деревни старосты Балатыря тут уж недалече. Доберёмся.

– А эта дорога вам пока неведома, – загадочно сказал старичок, – И приведёт она вас вовсе не в Балатырёво. Вам нужно в другое место.

– Как это – в другое место? Вот заладил одно и то же. Ладно, старче. Недосуг нам тут разговоры праздные вести. Спешим.

– До чего же ты упрям, мил человек, – Лесовик начал терять терпение, – Неужель тебе мало уже двух уроков? Третьего вы можете и не пережить. Мотон ведь не отступится. Не позабыл?

– О чём это ты?

– Да о том, что вы уже дважды встречались с Мотоном и его волками. Пока вам везёт. Но третьего раза вы можете и не пережить. Вот и сейчас, если бы Хозяин не подоспел вовремя – не быть бы всем вам сейчас в живых. Были бы теперь уже ваши души на пути в Навь.

– А откуда тебе ведомо про тот первый раз? Мы про ту встречу с волками никому не рассказывали.

– Сказал же, мне кое-что ведомо.

– Так это что же – твой хозяин нас тогда в сумрачном лесу выручил?

– У вас сейчас слишком много вопросов, – махнул рукой Лесовик, – Только Рагадаст может дать вам ответы. И он ждёт вас к себе. Не пойдёшь – погибнешь. И не только ты. Разве это до сих пор тебе не понятно?

– Теперь понятно стало, так бы сразу и сказал. Эй, други, всели целы?

– А где же Ярёма? – спохватились дружинники.

Сразу несколько голосов стали звать своего товарища, но ответа не последовало.

– Да вот тут же он, на этом самом месте, с волком кувыркался, сам видел, – недоумевал Бажен, вороша сапогом землю, словно там, где-то может быть его товарищ.

– Чудно! – воскликнул Гулен, – Ежели волк задрал бы его, то тело осталось бы. А тут ничего.

– Может и его этим ветром куда сдуло? – предположил Драган, – Надо бы поискать.

– Это плохо! – вдруг сказал Лесовик и в голосе его послышалось явное беспокойство, – Очень плохо. Ваш друг жив, но Мотон, похоже, забрал его с собой! Но зачем? Неясно. Надо срочно известить Хозяина.

Благояр подскочил к старичку и, схватив его за грудки, легко оторвал от земли и хорошенько тряхнул:

– А ну рассказывай, старый сморчок, что здесь вообще творится, – закричал он, – А то дух из тебя выпущу! Где наш товарищ?

– Я же сказал. Его забрал Мотон, – раздался спокойный голос Лесовика из-за спины Благояра.

Кмет застыл в изумлении – он сжимал в руках пустоту, а старичок, как ни в чём ни бывало, стоял позади, в нескольких шагах.

– Вот это чудеса! – дружинники с открытым от удивления ртом смотрели на старичка, – Во даёт старче! Как это у него вышло?

– Послушай меня, мил человек, – настаивал Лесовик, не обращая на них внимание, – Поезжай к Рагадасту. Там ты найдешь ответы на все вопросы. Верь мне, я добра желаю.

– Да, но …. – забормотал Благояр в растерянности, – Дела же у нас спешные.

– Один раз ты меня уже не послушался и видел, что стряслось? Чуть было беда не случилась. В другой раз Хозяин может и не подоспеть вовремя. А с товарищем вашим и сейчас неизвестно что будет. К чему искушать судьбу? А дела твои свершатся, как им и положено. Не сомневайся. Рагадаст поможет.

– Да кто же этот Рагадаст таинственный? – удивился Бажен.

– Скоро узнаете, следуйте за мной. Теперь я уже вас одних не оставлю. А за дело своё спешное не переживайте. Оно свершится в нужное время. Не опоздаете.

– Ладно встретимся с этим Рагадастом, коль это так необходимо. Только долго не будем засиживаться. Спешим, – нехотя согласился кмет, – Учти, только ради Ярёмы соглашаюсь. Чтобы его отыскать.

– Вот и славно! – обрадовался старичок, – В путь. Не будем задерживаться.

– Да только, как же ты пеший за нами успеешь? – спросил Благояр, садясь в седло.

– Это просто, – весело ответил Лесовик и мгновенно оказался на противоположном конце поляны, – Это вам надобно за мной поспешать! Ну, в путь. Не отставайте, Рагодаст ждёт.

* * * * *

Ехать пришлось довольно долго. Лесной дороге, казалось, не будет конца. Петляя и извиваясь, она бежала через овраги, холмы и лесные дебри. Кругом, сколько ни кинь взгляд, был только лес. Благояр уже совершенно не представлял, где они находятся. Чтобы разогнать скуку и однообразие пути, Гулен негромко затянул старинную дружинную песню про былинных богатырей далёкого прошлого.

– Да кто же он такой будет, этот твой Рагадаст, что живёт в такой глуши? – спросил Бажен маячившего впереди Лесовика, – Хоронится, что ли от кого? Как он сам-то дорогу домой находит?

– Рагадаст – великий кудесник, – коротко отвечал Лесовик, – И дорога к нему мало кому ведома.

– Ну тогда я, наверное, сейчас лопну от гордости, что нам оказана такая честь, – пробурчал себе под нос старый дружинник, – Долго ещё плестись?

– Уже рядом, – ободряюще крикнул старичок.

Тут деревья словно расступились, и путники выехали на просторную лесную поляну. Люди полной грудью вдыхали свежий лесной воздух с лёгким запахом хвои. Кругом чувствовалось спокойствие и какое-то умиротворение.

Внезапно у них над головами громко каркнул ворон. Посмотрев вверх, дружинники увидели большого ворона, парившего над ними. Появление этой мрачной чёрной птицы явно не вязалось с картиной, залитого солнечным светом, чистого зелёного леса. Словно клякса на чистом листе бумаги. Это было неожиданно.

– Глядите, опять этот ворон, – воскликнул Бажен, – Да какой здоровый! Кышь! А ну пошёл отсюда!

Однако, на этот раз ворон и не думал улетать. Спустившись ещё чуть ниже к земле, он направился прямиком к людям. Подлетев совсем близко, он, вдруг широко расправил крылья и неподвижно завис над кронами деревьев. Он почти не шевелился и это было очень странно. Благояр никогда раньше не видел, чтобы птицы могли бы вот так зависать на месте.

А ворон вдруг начал расти и быстро увеличиваться в размерах. Дружинники, как зачарованные смотрели на это диво открыв рты. Наконец, сверкнула яркая изумрудная вспышка и ворон вдруг превратился в огромного Чёрного Орла. Настоящее чудо! От изумления всё буквально застыли на месте.

Первым опомнился Лесовик. Он резко обернулся и отчаянно закричал, предостерегающе размахивая руками:

– О Боги! Он нас выследил. Бегите! Быстрее прячьтесь за деревьями!

Но его окрик запоздал. Чёрный Орёл взмахнул крыльями и из них полетели крупные перья. Да только уже прямо в полёте они превращались в длинные чёрные стрелы, засвистевшие вокруг людей.

– Берегись! – закричал кто-то.

Прежде чем Благояр успел что-либо сообразить, он почувствовал резкую обжигающую боль в груди. Сильный удар вышиб его из седла и он, пронзённый черной стрелой, рухнул с коня.

Откуда-то, как будто очень издалёка, до него долетел затихающий крик Гулена. Ясное небо и густые кроны деревьев померкли перед его взором, сознание угасло.

И он провалился в пустоту.

* * * * *

Глава 10 Часть 1

ГЛАВА 10.

Часть 1.

Юный князь Григор Велимирович заканчивал обеденную трапезу в своей гриднице, когда в комнату прибежал взволнованный и запыхавшийся отрок.

– Гонцы, княже, к тебе из самого Святограда. Сказывают дело спешное – выпалил он, едва переведя дух.

День выдался ясный и светлый. Ярко жёлтый солнечный диск медленно, словно нехотя, плыл над обрывистыми берегами реки, заливая всё вокруг летним теплом и светом. На улицах и дворах Изорска с первыми петухами уже закипала повседневная будничная суета. Из широких ворот выгонялся скот не пастбища, оглашавший окрестности занудным блеянием и мычанием. Громко кричали зазывалы купеческих лавок, стучали молотки в кузницах и мастерских. Народ привычно спешил на торжище и по всем своим делам. Город жил обычной жизнью.

– Велишь позвать что ли, – переспросил отрок.

– Зови немедля, – ответил Григор, вытирая жирные ладони рушницей.

– Да тута старшой их, княже, за дверью дожидается.

Отрок посторонился, пропуская в гридницу высокого темноволосого человека в чёрной запылённой свите из дорогого сукна и такого же цвета кожаных сапогах. По его усталому лицу и кругам под большими умными глазами было видно, что путь он проделал немалый. Но вида явно не подавал. Держался прямо и уверенно. Переступив порог, он извлёк из-за пазухи свиток и с поклоном степенно передал его князю.

– Грамота тебе, княже, от брата твоего Севолода.

– А ты кто таков будешь? Что-то раньше не видел тебя в Святограде.

– Верно, княже. Я не святоградский. Тургуровские мы. Имя моё – Горясер. Боярин брата твоего Севолода, князя тургуровского.

– Что за важность такая? – спросил Григор, принимая свиток, – Аль худое что приключилось с братом Севолодам? И почему он вести шлёт из столицы, а не из Тургура?

– С ним всё хорошо. Но вести скорбные. Прости, княже, но отче твой – Великий Каган Велимир Судиславович помер восемнадцатого дня. О том наш князь Севолод тебе грамоту прислал. Прочти, там всё писано.

– Как помер! – воскликнул Григор, вскакивая со скамьи.

Выхватив из рук Горясера свиток, юный князь торопливо развернул его и быстро пробежал глазами по строчкам. Свиток выпал из его рук:

– Светлый Дух – да как же это! – выкрикнул он в сердцах и, неожиданно, так громыхнул кулаком по столу, что посуда с звоном разлетелась по углам гридницы. Тяжёлые серебряные кубки опрокинулись и покатились по дубовой столешнице. Выплеснутое вино образовало на ней большую кроваво-красную лужу, – Да как же это так! Неужто лекари разные заморские не могли ничего сделать? Куда бояре то смотрели?

На шум прибежали сенные отроки, да так и застыли в дверях.

– Они делали, что смогли, – тихо ответил Горясер, – Но над смертью никто не властен и никто её не избегнет. Знать пришло его время. Что тут можно поделать?

– О Боги! Великий Каган помер! – воскликнули кто-то из отроков и все они сразу выпорхнули из коридора, словно стайка испуганных воробьёв.

Юный князь отвернулся к стене, чтоб не выдать своих слёз, предательски появившихся на глазах. Не гоже было сильному князю плакать, словно девке на выданье. Но поделать с собой он ничего не мог. Душа его была ещё не столь суровой и зачерствевшей, как у многих окружавших его мужей. В ней ещё оставались остатки детской благодати и эти остатки сейчас горько переживали утрату близкого человека.

Весть эта была, хоть не такая уж и неожиданная, но всё равно сильно опечалила молодого князя. Григор, как и Бурислав, в отличие от других братьев, был привязан к отцу. Он знал, что в последние месяцы Великий Каган сильно хворал, молился за его выздоровление и надеялся на лучшее, хотя слухи из Святограда были неутешительные. И вот – развязка. Случилось неотвратимое, то, чего он и опасался. Юный князь встал из-за стола и, подойдя к иконам в красном углу, молча помолился за упокой души своего родителя.

Горясер терпеливо ждал, разглядывая молодого князя. Так близко он видел его впервые. Григор был статен и хорош собой. Длинные тёмные волосы свободно ниспадали на крепкие плечи, а над верхней губой и на подбородке едва пробивался первый юношеский пушок. Несмотря на молодость, он старался держаться с достоинством, как и подобает сыну Великого Кагана, а ныне – удельному князю из рода Велимировичей. Закончив молитву, князь повернулся к гонцу, который продолжал почтительно стоять в дверях, и голосом глухим от волнения проговорил:

– Да, знать пришло его время. На всё воля нашего Светлого Духа.

– Во истину так, княже, – снова поклонился Горясер.

– Что-нибудь ещё, боярин? Может брат мой на словах велел что передать.

– Только одно, светлый княже. Велел накрепко запомнить и передать тебе – Ждёт он тебя в Святограде! В любви и дружбе желает с тобой жить. Ближним к себе человеком хочет тебя видеть.

– Знаю. Он это и в грамоте написал. Более ничего?

– Более ничего. Просил только, чтоб не мешкал ты. Зело нужен будешь ему в столице. Большая надёжа у него на тебя. Поспеши, княже.

– Добро. Ступай, боярин, передохни с дороги. Эй, люди! – князь кликнул своих отроков, снова появившихся в дверях, – Накормите боярина и его людей. Да пристройте с дороги отдохнуть. Лошадей не забудьте. А после кликните ко мне Брячеслава, да волхва Никифора.

– Будет исполнено, светлый княже. Пойдём, боярин.

Проводив взглядом отроков и тургоровского боярина, юный князь подошел к окну и, распахнув створки, стал задумчиво смотреть на величественный деревянный кремль, с высокими стенами и башнями, раскинувшийся на возвышенностях прямо напротив княжеской избы. Это зрелище всегда успокаивало его и отвлекало от тяжких дум.

Отца не стало. Немыслимо! В это трудно было поверить и ещё труднее принять. Но жизнь, несмотря ни на что продолжалась. Ему, как воину и князю надлежало принять этот удар Судьбы с честью и достоинством. Он ведь уже не дитя, а зрелый муж.

Почему-то ему вспомнился первый день пребывания на изорской земле. Два года уж минуло с того момента, а помнил он всё, как будто это было вчера.

Отправляясь в свой удел, Григор был преисполнен самых радужных ожиданий. Планы юного князя простирались очень далеко. Он жаждал оправдать ожидания сурового отца и показать себя не хуже старших братьев, давно управлявших своими уделами. Он уже видел себя сильным и мудрым правителем, под рукою которого людям будет легко и спокойно жить, а небольшое изорское княжество станет могучим и приобретёт значительный вес в Склавинии.

Не меньшие амбиции испытывал и его духовный наставник, выходец из ролланских земель, старый волхв Никифор, прибывший в Изорск вместе со своим бывшим воспитанником. Местные жители ещё крепко держались за своих старых Богов, несмотря на грозные приказы из столицы. Старый волхв надеялся изменить эту ситуацию. Он рассчитывал основать здесь новую схинию Святого Духа, обратив изорчан в новую веру, и, разумеется, возглавить её.

Ох уж эти юношеские благие устремления! Как часто они разбиваются о стену суровой реальности.

Прибывшего из столицы новоявленного князя изорского, городские старшины по началу и вовсе не хотели пускать в город, демонстрируя своё несогласие с этим назначением. Земли эти не так давно были подчинены и обложены данью. И местные старейшины всячески старались сохранить остатки своей вольницы. Они требовали, чтобы князем стал кто-нибудь из представителей местных знатных родов. Но Велимир был неумолим и прислал на княжение своего сына. Это окончательно закрепило бы зависимость местных земель от Святограда.

Тогда старейшины пошли на саботаж и закрыли для Григора ворота городского детинца, где располагалась княжеская резиденция. Мощный детинец и был собственно городом. Окружавшая его территория была по сути просто огромным посадом. Небольшая дружина, сопровождавшая князя, не могла взять город силой. Пришлось разбивать походный княжеский лагерь прямо под городскими стенами, среди дворов ремесленников и купцов.

Дальше – ещё хуже. Волхв Никифор и прибывшие с ним послушники рьяно взялись за дело. При княжеской поддержке они развёл такую бурную деятельность по обращению местных жителей в новую веру, что явно перегнули палку. И это дало формальный повод местной оппозиции.

Подстрекаемые старейшинами, ревнители старой веры, при поддержке горожан, устроили настоящий бунт. Начались погромы и бесчинства. Изорчане стали избивать тех, кто перешёл в новую веру, а их дома поджигать. Вину же за пожары и убийства быстро переложили на пришлых святоградцев. В итоге всё переросло в настоящее восстание против власти Святограда и его удельного правителя, назначенного Каганом.

Положение было очень опасным. Юный князь, со своими сторонниками вынужден был бежать из города и укрепился в одном из ближайших сёл. Распалившаяся городская чернь требовала немедленного уничтожения «гнезда скверны». Многие советовали Григору возвращаться в столицу и просить помощи у Кагана.

Григор колебался. Начинать своё княжение с жалобы в далёкий Святоград, означало показать суровому отцу свою беспомощность и неспособность самостоятельно разобраться с местной ситуацией. Юный князь не смалодушничал и проявил твёрдость. Пришлось идти на компромиссы и вести долгие и трудные переговоры.

Помогло и то, что местные старшины сами испугались масштабов восстания, которое нарастало, как снежный ком. Страшась неминуемой кары сурового Каган и боясь окончательно потерять контроль над ситуацией, они вынуждены были пойти на попятную. Зачинщиков бунта повязали и кинули в поруб, а к князю отправили повинную делегацию с предложением взять виру за убитых и покалеченных, а после «забыть обиды и жить в мире».

Григор великодушно всех простил и не стал сообщать в столицу о бунте и восстании. Что сразу значительно упрочило его авторитет. Старейшины его приняли и даже согласились за городской счёт отстроить новые княжеские хоромы, взамен сгоревших.

С тех пор прошло уже почти два года. Много воды утекло в местной реке Журинке. Князь повзрослел и возмужал. Обустроил себе знатный терем на живописном берегу реки. Изорский люд проникся к нему уважением за его справедливость и учёность. С городскими старшинами тоже удалось окончательно поладить. Только в вопросах веры дела обстояли до сих пор неважно. Большинство местных оставались идолопоклонниками и крепко продолжали держаться старых обычаев, к большому огорчению Никифора.

Скорбные вести и грамота старшего брата нарушили весь размеренный уклад его жизнь, сложившийся в последнее время. Григор не испытывал каганских амбиций и не рвался править Святоградом. Его вполне устраивал его небольшой изорский удел, где у него постепенно всё налаживалось лучшим образом. Отца он любил и, в отличие от старших братьев, никогда ему не перечил. Потому пользовался его поддержкой и защитой.

Теперь же отца не стало и новый государь требовал его к себе в стольный град, бурливший политическими страстями. Надо было срочно посоветоваться с отцом Никифором и Брячеславом, которого он недавно назначил своим боярином и воеводой.

Он и явился первым на зов князя. Высокий, крепко сложенный светловолосый и голубоглазый муж, одетый в простую домотканую рубаху и порты, перехваченными по склавинскому обычаю подвязками на голени и под коленями, переступил порог гридницы и земно поклонился молодому князю:

– Здрав буде, светлый княже, – зычно проговорил он, – Ты звал меня нынче?

– И тебе здравствовать, друже, – ответил Григор, – Проходи, садись. Новости есть зело важные из Святограда. От того и кликнул тебя. Обождём волхва Никифора. Совет с вами держать намерен.

– Добре, княже.

Брячеслав уверенным размашистым шагом прошёл в гридницу и расположился на широкой лавке возле стола. Было ему уже за тридцать. По тем временам возраст весьма зрелый. Но выглядел новоявленный боярин моложе своих лет. Даже густая светлая борода, обрамлявшая его несколько округлое загорелое лицо, не прибавляла ему лет. Длинные волосы были собраны в пучок на затылке и перехвачены белой лентой. Поджарый, мускулистый воин, он всю жизнь провёл в битвах и походах. Его открытый и смелый взгляд обозначал неукротимость и решительность характера.

Свойства весьма необходимые для воина, но не столь ценные для советника. Хотя именно его воинским опытом в первую очередь и руководствовался Великий Каган, отправляя Брячеслава в Изорск вместе со своим сыном. Он должен был стать начальником княжеской дружины. Дружина Григора была не столь многочисленна и опытный командир, способный компенсировать своим воинским талантом недостаток численности, был ей необходим. Для мудрых же советов был приставлен к молодому князю волхв Никифор.

В отличие от Брячислава, Григор не мог усидеть на месте и нетерпеливо расхаживал по светлице в ожидании своего бывшего наставника. Ждать пришлось не долго. Вскоре за дверью послышались шаркающие шаги старого роллана и на пороге появилась его сгорбленная тщедушная фигура.

Был он невысокого роста и сухощав. Широкая чёрная ряса с капюшоном, подпоясанная простым кушаком, была явно ему не по размеру и висела на худых старческих плечах, как на колу. Голова священника скрывалась под капюшоном, виднелись только длинная седая борода, да блестел острый внимательный взгляд. Перекрестившись на иконы Светлого Духа, он обратился своим тихим, спокойным голосом к Григору:

– Утро доброе, светлый княже. Отрок твой поведал мне о гонце из стольного града. Что за новости будут?

– Здравствуй, отче, – любезно отвечал князь, – Проходи. Дела важные. Совет твой нужен.

– Знамо дело, сын мой, – отвечал Никифор, проходя к столу, – По-иному, не стал бы меня звать. Ну сказывай, что приключилась.

Вместо ответа Григор показал им грамоту, привезённую утром Горясером:

– Вот грамота из столицы от брата моего Севолода, – скорбно проговорил князь, опуская глаза, полные горести, – Отец наш – скончался восемнадцатого дня.

В комнате повисла гнетущая тишина. И новоиспечённый боярин, и старый волхв были поражены известием и некоторое время приходили в себя.

– Ну-у-у и дела…, – только и смог выговорить Брячеслав.

– Вот как? Свершилось-таки. Отошёл наш господин, – тяжело вздохнул, наконец, Никифор, садясь на лавку, и как-то сразу поник, – Не к добру сие. Ох, не к добру! Что ж, все мы под Светлым Духом ходим и все в свой час предстанем перед судом его праведным и справедливым. Вот и настало значит время князя Велимира, – волхв смахнул скупую старческую слезу, – Немало он погрешил, но и славных дел так же немало свершил. Спаси, Светлый Дух, душу его грешную.

Старый роллан поднялся с лавки и зашептал молитву. Брячеслав с Грегором последовали его примеру. Окончив молитву, Никифор молча опустился на лавку. А Брячеслав не мог усидеть на месте и в возбуждении зашагал по комнате.

– Это что же получается? Вот уж весть, так уж весть, – заговорил он, – Каково же тепереча станется? А что князь Севолод пишет?

– В Святград меня требует, – ответил Грегор.

– А на что тебе туда ехать? – удивился боярин.

– Поддержки во мне ищет. Каганом себя объявил.

– Так нешто без тебя не управятся? Ведь он старшой брат в вашем роду. И так престол его будет по старшенству. Какая же тут поддержка ему нужна.

– То не добрая весть, – снова тихо подал голос Никифор.

– Пошто так мыслишь, отче? – спросил Григор, – Растолкуй нам сие.

– Оттого так мыслю, княже, что видится мне дело это не простым.

– Так что ж тут мудрёного, – снова удивился Брясеслав, – Отец помер. Старший сын – наследник. Всё просто.

– Ой ли, сын мой? Помниться мне, весть приходила будто старый Каган Велимир молодого князя Бурислава своим наследником назначил. Так ли?

– Так и есть, отче. Было сие, – кивнул Григор, – Бурислав мне писал. Тому старшие браться, а особо Севолод с Яррилой вельми как недовольны были. Да только нет в том вины Бурислава. Но то была отцова воля, Бурислав её не искал.

– То-то и оно, княже. Коли так сбудется, то боюсь, смуты большой на нашей земле не миновать. Мыслю, что братья твои старшие не смирятся. Вот и будут по всем землям союзников собирать. Сцепятся друг с другом, словно волки алчущие, в борьбе за столичный престол, дающий Верховную власть. А её и тот, и другой давно уж в тайне желают. И всё это ко всеобщему лиху. Так уже во времена отца вашего в Склавинии бывало. Тогда всем худо будет.

– А что Севолод ещё там пишет? – кивнул на лежащий на столе свиток Брячеслав.

– На, прочти сам, – протянул ему свиток Глеб.

– Прости, княже, – смутился боярин, – Не силён я в буквенной науке. Не пером, амечом обучен владеть. Скажи так.

– В любви и дружбе жить зовёт. Земли и привилегии к моему уделу добавить обещает.

– А что взамен? – осторожно спросил Никифор.

– Признать его требует Великим Каганом вместо отца нашего и клятву на верность принести в Святограде.

– Только то, – скривил губы Брячеслав, – Дать клятву законному наследнику – невелика трудность будет. Так можно и вовсе никуда не ездить, чай не ближний свет. Сослаться на дела местные неотложные. Грамоту с заверением любви и преданности отправить, да с ней тысячу златников положенной Святограду дани – вот и вся недолга. Дань то уже почитай всю собрали.

– Коли признают его другие братья, то так оно и случится, – задумчиво возразил Никифор, – А коли нет – тогда начнётся распря. И потребует Севолод кое-что покрепче грамоты или клятвы. Призовёт он тебя, светлый княже, с твоей дружиной себе в помощь с братьями остальными воевать. Да и изорское ополчение потребует привести. Что тогда делать станешь? На кого мечом пойдёшь? На кровных братьев, на Бурислава, на Яррилу? Севолод на любого указать может, кой ему не по нраву будет.

Григор промолчал. Об этом он не подумал. Вопрос застал его врасплох и у него не было ответа. Молодой князь в раздумьях сидел за столом, подперев подбородок кулаком. Брячеслав крякнул с досады и с размаху тоже уселся на лавку. Воцарилось молчание.

– Да… Это тебе не супротив степняков или кретанийцев выступать, – протянул, наконец, боярин задумчиво, – Там вороги-супостаты, всё ясно, а тут – братья единокровные и дружины склавинские.

– Вот именно, – сказал волхв Никифор, – Тут сперва подумать крепко надобно во имя чего и с кем воевать. Чью сторону держать.

– А может и вовсе в стороне остаться? Как мыслите? – предложил неожиданно Брячеслав, – Изорск далеко. Какое нам дело? На что нам Святоградский стол? Вот пусть старшие братья сами и разбираются – кому из них в столице править. А нам зачем лезть в чужую драку? А кто верх возьмёт – тому и поклонимся. Нам ведь всё едино. Все они Велимировичи.

– Мысль добрая, – кивнул волхв, – Вот только получится ли отсидеться в сторонке? Может так статься, что тот, кто ни с кем – тот неугоден всем. А в этом не будет добра для Изорска.

– Справедливо глаголешь, отче – согласился Григор, – А коли получается так, что Севолод старший брат и наследник, то по сему выходит, что его сторону держать по справедливости будет. Не так ли?

– Может и так, – задумчиво протянул старец, – Только поступать по справедливости не всегда получается к выгоде. Запомни, княже – в политике ошибиться с выбором стороны нельзя. Так и без головы остаться не долго. Проигравшие долго не живут.

– Значит надо победить! – запальчиво вскликнул боярин.