Текст книги "Кровные братья (СИ)"

Автор книги: Константин Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

Глава 14 Часть 1

ГЛАВА 14.

Часть 1.

Недавно провозглашённый новый Великий Каган Святограда Севолод Велимирович задумчиво стоял возле тёмного окна огромной гридницы, расположенного в самом центре древней столицы склавинов, нового каганского дворца-сенника.

Казалось, что буквально ещё вчера эта зала была полна жизни. Почти каждое воскресенье князь Велимир пировал здесь со своими нарочитыми мужами, а в обычные дни принимал послов из разных земель и держал совет с ближними боярами и воеводами, решая судьбы племён и народов, а зачастую верша свой суд прямо тут. Не раз крепкий дубовый пол гридницы обагрялся кровью неугодных Кагану жертв. В этих стенах все невольно испытывали трепет – и друзья и враги и даже члены семьи.

Как же быстро всё переменилось. Ныне главная зала каганской резиденции стояла пустая и тёмная, словно призрак навсегда ушедшей эпохи.

За спиной тихо скрипнула дверь. Князь резко обернулся. Тусклое пламя свечи скупо озарила его бледное лицо. Был он высок и дороден. Широк и «в лице» и «в кости». Светлые, коротко остриженные, волосы убраны под серебряный обруч, а густая борода заплетена, на северный манер, в широкую косу посередине и две узкие по краям. Князь уже был не молод. Было ему под сорок, что по тем временам считалось вполне солидным возрастом. В его больших светло-серых глазах явственно читалась напряжение и беспокойство последних недель. Тёмные мешки под глазами свидетельствовали о постоянном недосыпе и внутренних переживаниях последних недель.

Опасаясь покушений, князь носил тонкую кольчугу прямо под кафтаном и не расставался с большим кинжалом. Вот и сейчас, подняв свечу повыше, он невольно сжал костяную рукоять оружия, пытаясь разглядеть вошедшего. И вздохнул с облегчением. В дверях стоял знакомый ратник из дворовой стражи:

– Чего тебе? – буркнул Севолод недовольно.

– Прости, великий государь, – поклонился ратник, – Но ты сам повелел сообщить незамедлительно в любое время, коли послы с Альтмы вернутся. Да в ложнице тебя не было, пришлось по всему сеннику искать.

– Ну, что? Прибыли? – воскликнул князь с плохо скрываемым нетерпением.

– Точно так, господине. Ужо по темноте въехали в Святоград и сразу сюда. Тебя дожидаются в больших сенях.

– Пошли, – бросил Севолод, стремительно выходя из гридницы.

Князь покинул гридницу не без некоторого облегчения. Севолод не любил этот сенник и эту огромную комнату, способную вместить чуть ли не половину княжеской дружины. Всё здесь напоминало ему о тирании отца, сделавшейся в последние годы невыносимой для его гордого и самолюбивого нрава.

Всё чаще случались его размолвки с отцом. Да и отцом то его он для себя не считал. Просто терпел в надежде, что со временем, рано или поздно, займёт его место. Ещё с отрочества он был прекрасно осведомлён о своём истинном происхождении и о судьбе своего настоящего отца – князя Владислава Судиславовича.

Но перечить властному и жестокому дяде было смерти подобно. Севолод понял это очень рано и не противился, когда Велимир, то ли из раскаяния, то ли из каких-то политических соображений, ведомых лишь ему одному, официально признал его своим сыном и запретил под страхом смерти упоминать о его истинном происхождении. Юный княжич вполне здраво рассудил, что лучше жить и здравствовать «велимировичем», чем быть похороненным «владиславовичем».

А Великий Каган ничем не рисковал. У него уже был старший сын и наследник – Вышеслав, получивший в удел второй по значению город Склавинии – Стар-град. Он и должен был со временем наследовать отцу. Кроме того, был ещё второй по старшинству Изяслав. Оба они были сыновьями от первой официальной жены Велимира Роды.

Севолод же, вместе с остальными сыновьями Велимира, до поры оставался в тени. Но это было и к лучшему для юного княжича. Прошли годы. Возмужав и получив в княжение свой удел, Севолод поспешил побыстрее уехать из столицы в Тургур, где мог спокойно обустроить жизнь на свой лад и вдали от приёмного отца.

Правда, ему все же пришлось принудительно жениться, по настоянию Великого Кагана, на дочери полавского короля. Но Севолод об этом не жалел. Всё вышло даже к лучшему. Во-первых – девица оказалась молода и хороша собой, а во-вторых – родство с одним из могущественных монархов Западных земель сулило немалые выгоды в будущем.

Так что зажил тургуровский князь с молодой женой вполне себе счастливо. Даже привязанность супруги к западному религиозному обряду не слишком его тяготила. К вопросам веры он относился довольно прохладно. Рождённый идолопоклонником, он лишь по воле отца принял новую веру, но в своих делах больше полагался на меч и смекалку, чем на духовное слово. Поэтому не стал противиться, когда набожная жена попросила его приютить в их доме своего духовника Рейдеберна из полавского города Колобжега.

Изначально прав на великое княжение у него было не много – официальным наследником был объявлен старший сын Великого Каган – Вышеслав. Но всё изменилось. После внезапной смерти Вышеслава и опалы, которую наложил вспыльчивый Великий Каган на Роду и её сына Изяслава, изгнав их и навсегда лишив наследства, так вышло, что Севолод формально вдруг оказался самым старшим из всех наследников Великого Кагана. Все эти годы он стоически терпел деспотизм нелюбимого приёмного отца, который с годами всё усиливался. Утешало его только одно – Велимир старел, его некогда богатырское здоровье быстро ухудшалось и, судя по всему, ждать наследства оставалось уже не долго.

Тургуровский князь был разумен и терпеливо ждал своего часа. И каково же было его разочарование и негодование, когда он узнал, что Великий Каган, в обход вековых традиций, объявил наследником одного из младших сыновей – своего любимца Бурислава. Для него это стало настоящим ударом. Вся его предыдущая жизнь, вся его покорность и долготерпение враз стали бесполезными.

И Севолод не сдержался. Давние обиды и злость, копившиеся в его душе за многие годы, разом вышли наружу. Оставив детей в Тургуре, он с женой и Рейдеберном рванул в Святоград и впервые в жизни наговорил много резких слов повелителю Склавинии, заявив, что никогда не признает такого несправедливого завещания.

Это было дерзко и неосмотрительно. Велимир, даже на смертном одре, такое не прощал. Тем более, что недоброжелатели Севолода уже давно нашёптывали на ухо мнительному Великому Кагану, о заговоре, который против него якобы плетёт тургуровский князь в своём уделе, подстрекаемый женой-полавкой и магистром западного культа. В гневе Велимир приказал кинуть своего приёмного сына в темницу. А с ним и его супругу вместе с её духовником, которых обвинил, возможно и не без основания, в шпионаже в пользу полавского короля. Дело было очень серьёзным. Над Севолодом, обвинённом в измене, нависла смертельная угроза.

Повезло ещё, что Велимир, полагая, что пленник уже никуда не денется, не торопился с расправой и решил сначала разобраться с другим отступником своей воли – Яррилой. Все трепетали в ожидании кровавой развязки. Только скорая кончина властелина Святограда спасла тургуровского князя от суровой участи и вознесла его на вершину власти, которой он так давно жаждал.

Тело Велимира ещё не успело остыть, как стольные бояре уже выпустили из поруба Святополка и после коротких переговоров с ним провозгласили его новым Каганом «отца вместо». В нём они, не без основания, видели более «разумного» государя, который, по вековым традициям, будет вершить свою волю не самовластно, а в «дружном совете» с верховными боярскими родами. Севолоду всё это было только на руку. Он легко давал любые обещания, способные приблизить его к власти. Вот только как он собирался их исполнять знал только он один.

И теперь, стоя ночью в главной зале своего предшественника, он мысленно перебирал в голове насыщенные события последних дней, начиная со дня кончины отца.

Похоронные обряды справили быстро и как-то тихо, по-домашнему. Не было ни пышной тризны, ни всеобщего траура с большой скорбью и плачем. Великий Каган умер – ну что ж, на то воля Святого Духа! Да здравствует новый Каган. Больше всех опечалились волхвы. Служители новой религии всерьёз опасались возврата склавинов к старым Богам. Вот и беспокоились всерьёз о возможной потере своей недавно обретённой власти.

– Держаться тебе нужно крепко за веру твоего отца, государь, – наставлял новоявленного Кагана Верховный волхв Исидор, дородный лысеющий роллан, присланный ещё при Велимире сами Патриархом из столицы Империи – Кесарь-града, – В том будет крепость твоего государства.

– Крепость государства не молитвами определяется, владыка, а силой войска, – отмахивался Севолод от Верховного волхва, как от назойливой мухи.

– Ты рассуждаешь как идолопоклонник! – возмущался тот, – Сие недопустимо для Великого государя, – Духовная сила важна для крепости державы не менее, чем воинская. А в иных случаях – даже и более!

– Может ты и прав. Не стану спорить. Отцу, наверное, виднее было, а я не силён в вопросах веры. Вот ты и растолкуй мне – в чем же ценность новой веры для каганской власти. Какие у неё преимущества перед старыми Богами?

– Всё очень просто и очевидно, сын мой, – терпеливо объяснял волхв, – Отец твой мудр и дальновиден был. Он всё наперёд понимал. Ваши старые Боги чему народ учили? Равенству! Выходит, что Государь и холоп – равные, как братья?! А все ничтожные смертные – есть дети и внуки Богов? Такое никуда не годится.

– А что в том плохого. Родители ведь заботятся о своих детях. Так и Боги пекутся о всех нас.

– Глупости всё это, – воскликнул Исидор, – И притом вредные для государства!

– Так в чём вред то сей? Растолкуй.

– Подумай сам, государь, – наставлял Верховный волхв, – Ежели все равны друг другу, то зачем же тогда кому-то кланяться и подчиняться? Но Государю не равные братья нужны, каждый со своим мнением, а верные слуги, исполняющие его повеления без рассуждений. Не так ли?

– Пожалуй, что так, – согласился князь.

– Не может быть равенства в государстве! Государь должен быть над всеми в явном мире, а Святой Дух в мире ином. И тебе и нам нужны не те, кто будет нам ровней, а те, кто будут нашими слугами и рабами смиренными! Вот этой то покорности и смирению перед властью, что земной, что духовной, и учит наша вера. В этом и есть её польза для государя.

– Ты прав, владыка, – кивнул Севолод, – Коли так, то эта вера действительно полезна для нашей власти.

– Вот и я о том же, государь. Вопрос веры очень важен!

Но «сильным» мира сего было пока не до того. Предстояла жестокая борьба за ВЛАСТЬ и освободившийся престол. Сам Велимир, вольно или невольно, своим духовным завещанием, попиравшим вековые традиции наследования, спровоцировал её. Севолод прекрасно понимал, что он пока лишь формальный правитель. Пока живы и сильны его братья, а особенно Яррила, ему не сидеть спокойно на столичном престоле. Полученную власть ещё надо будет отстоять в борьбе.

Время было слишком дорого. Нужно было действовать и быстро. Севолод и стольные бояре развили кипучую деятельность. В короткий срок подготовили грамоты и снарядили гонцов во все концы огромной державы, ко всем удельным князьям, всем советам племён и старшинам родов с требованием признать власть нового Великого Кагана. Кроме того, для верности, нужны были союзники извне. И потому срочно отбыл на переговоры с полавским королём магистр западного культа Рейдеберн. Со всех земель в Святоград созывались войска. Новый Великий Каган ни с кем не желал делиться властью и серьёзно готовился к борьбе.

Севолод и его ближнее окружение с нетерпением ждали вестей прежде всего с далёкой Альтмы от молодого бресславского князя Бурислава, стоявшего, ещё по воле Велимира, во главе всей святоградской рати. Кто он теперь? Друг или враг? Ответ на этот вопрос решал многое. Если друг – хорошо. А если враг….. Он же был ближе всех к столице, у него отцова завещательная грамота на Верховную власть и под рукой сильнейшее во всей Склавинии войско, под командой преданного Добрыни, готового выполнить волю почившего правителя.

Пойдёт Бурислав на столицу – никто не остановит. И что тогда? Останется только бежать в полавские земли, под защиту своего тестя. Не было у Севолода полной уверенности в успехе посольства Путшы. Но и это ещё не всё! Не известно было каких вестей ждать от других братьев из Стар-града, Тартарии, Вручая и прочих земель? Потому и нервничал Великий Каган. Было ему над чем задуматься, отчего потерять покой и сон. Севолод плохо спал, мысли одолевали. Вот и этой ночью он никак не мог уснуть и бродил по отцовскому сеннику, словно домовой.

Князь быстро шёл по бесконечным тёмным переходам и коридорам. Служивый ратник еле поспевал за ним. Отдуваясь и бряцая оружием, он нес над головой большую сальную свечу, чтоб хоть как-то осветить путь своему господину. Наконец, Севолод буквально вбежал в большие сени – просторное помещение, расположенное сразу за массивными входными дверями дворца.

В сенях, тускло освещённых двумя большими лампадами, в этот час было тихо и безлюдно. Князя приветствовали земным поклоном несколько человек в запылённой и пропахшей конским потом дорожной одежде. Это был сам боярин Путша и сопровождавшие его мужи.

Не отвечая на приветствия, Святополк кинулся к боярину и схватил его за плечи:

– Ну, Путша, сказывай, не томи, каковы вести привёз – добрые, аль худые? – воскликнул он.

Давно не приходилось степенному боярину видеть в столь великом смятении всегда гордого и заносчивого Севолода, считавшего себя выше других. От неожиданности Путша даже слегка запнулся, но быстро взял себя в руки и отвечал чинно, с поклоном:

– Добрые, государь! Одни токмо добрые вести.

– Слава всем Богам! – облегчённо вздохнул Севолод, – А то мы уж тут всякого передумали, пока вас дожидались. Ну каково всё прошло? Как там Бурислав?

– Брат твой здоров, тебе кланяется, – начал рассказ Путша, – Наперёд всего, велел нам передать тебе, что порядок старинный он чтит и традиции столонаследия не нарушит, несмотря на отцову грамоту. Готов признать тебя Великим Каганом «отца вместо» и служить тебе верно, как отцу своему служил. Вскорости сам в Святоград приедет клятву верности тебе принести.

– Радостно нам сие слышать! – крупное лицо князя расплылось в довольной улыбке, – Знать не ошиблись мы в брате нашем. Да и в тебе, боярин, тоже не ошиблись. Сослужил ты мне службу добрую, век не забуду услуги сей.

– Я твой верный слуга, государь, – поклонился Путша, еле сдерживая торжествующую улыбку. Теперь дела его пойдут в гору при дворе нового властелина Склавинии, о чём он раньше, при князе Велимире, не смел и мечтать, несмотря даже на своё дальнее родство с ним.

– А что с моими повелениями дружине и ополчению? – поинтересовался Святополк.

– Все, как ты приказал, государь. Ополчение распустят по домам, а дружина возвращается в Святоград, под твою руку. Князь Бурислав едет вслед.

– Добро, – удовлетворённо кивнул Севолод, – А где же Горясер?

– В изорскую землю отправился к другому твоему брату – Григору, – отвечал Путша, – Решили мы разделиться, чтоб вести добрые с Альтмы быстрее до тебя донести.

– Правильно решили, – одобрил Каган, – В Горясере я уверен. Он всё сделает, как надо.

– Дозволишь ли, государь, теперь на свой двор вернуться?

– Успеешь ещё. Пойдём, боярин пока выпьем по кубку ролланского вина за наш успех, а потом домой направишься. Да и мне в ложницу пора, поздно ужо, княгиня небось заждалась. Завтра обо всем подробнее потолкуем.

Севолод обернулся к караульным:

– Как только боярин Горясер объявится – сей же час ко мне! Пошли, боярин.

Опять замелькали длинные тёмные переходы и коридоры огромного сенника. Впереди снова маячила одинокая свеча в руке переднего ратника, тускло освещавшая путь в темноте. Сзади, почти не различимые во мраке, тяжело топали сапогами ещё два княжеских дружинника.

Неожиданно из-за очередного тёмного поворота выскочила неясная тень. Не успел, шедший впереди стражник что-либо сообразить, как был сшиблен с ног. Свеча покатилась по полу и угасла. Боярин Путша в ужасе прижался к стене, а нападавший бросился на князя. В полумраке тускло блеснуло лезвие кинжала.

** * * *

Глава 14 Часть 2

Часть 2.

Кольчуга выдержала удар. Князь пошатнулся, но устоял на ногах. Повторного удара он не дал нанести нападавшему. Перехватив его руку, он с силой оттолкну убийцу от себя. Тот отскочил назад, а Севолод обнажил свой кинжал:

– Стража, ко мне! – закричал он, – Схватить этого негодяя!

Два ратника с мечами в руках встали рядом со своим князем. Третий, торопливо вскочивший на ноги, разжигал погасшую свечу. Фактор неожиданности был потерян. Оценив ситуацию, нападавший опрометью бросился по коридору к лестницам, ведущим на первый этаж.

– За ним! – командовал Севолод, – Не упустите душегуба!

На зов Кагана ото всюду уже сбегались ратники ночной стражи. Началась бешеная погоня по коридорам и переходам. Ратники, матерясь и звеня оружием, метались по всем закоулкам в поисках злоумышленника. Но убийца прекрасно знал расположение дворца и хорошо ориентировался даже в темноте. В конечном итоге ему удалось оторваться от погони, высадить одно из окон на первом этаже и, выскочив в него, скрыться в ночной темноте. Стражники кинулись было за ним, но вскоре вернулись ни с чем.

Севолод был раздосадован и гневно распекал стражников за нерасторопность. Но поделать уже ничего было нельзя. Отдав приказ удвоить все караулы, Каган направился в ложницу, где его с волнением ждала встревоженная ночным переполохом Великая Каганша Анна. Князь успокоил жену и остальных своих домочадцев, также разбуженных криками и шумом. Остаток ночи прошёл спокойно.

С нетерпением ждали вестей из дальних уделов. Но прошло ещё несколько дней томительного ожидания, прежде чем одна за другой чем стали поступать новости из разных земель. Вести приходили разные и Севолод весь пребывал в каждодневных хлопотах. Меры предосторожности были усилены и покушения пока больше не повторялись.

Дел и забот было невпроворот. Каган тои дело принимал и отправлял гонцов, вёл переговоры, заседал с ближними боярами, ругался со старшинами родов и племён, отдавал распоряжения воеводам. Время было горячее. Между тем, пришли вести из Изорска и Тартарии.

Изорские вести, привезённые боярином Горясером, как и следовало ожидать, порадовали новоиспечённого Великого Кагана. Князь Григор, вслед за Буриславом, признал право старшего брата на столичный престол и направлялся в Святоград, чтобы лично выразить покорность новому правителю. А вот события в Тартарии вызывали опасения. Стремление Ратимира отложиться от Святограда всерьёз обеспокоило Севолода.

Потеря такого большого и богатого удельного княжества – не самое лучшее начало правления. Разумеется, примириться с этим он не мог и не хотел, но поделать пока Севолод ничего не мог, время для похода на юг ещё не пришло. Нужно было сберечь силы для более важных дел. Он отчётливо понимал, что каким бы вызывающим ни было поведение Ратимира, его главным соперником в борьбе за Верховную власть был всё же не он, а князь Яррила и поддержавший его Север. Только одолев их можно было почувствовать себя полновластным господином Склавинии. А вот тогда и мятежного тартарского князя можно будет образумить.

Пока же следовало вести себя с ним более сдержанно, чтобы избежать борьбы на два фронта. Да, плюс ко всему, ещё и послы из Вручая что-то задерживались. Севолод и стольные бояре терялись в догадках о том, что на уме у другого брата – Станислава.

Наконец, прибыли и послы из Вручая. Да только не те святоградские отроки, которых посылали. Прибывшие неожиданно оказались вручаевскими людьми князя Станислава. Они принесли печальную весть о том, что гонцы Великого Кагана были ограблены и убиты лихими людишками вскоре после их отъезда из Вручая. В утешение сообщалось, что подлые злоумышленники уже пойманы и обезглавлены по приказу самого князя Станислава. Он же и отправил своих людей отвезти в столицу грамоты, которые везли послы и виру за убитых, потому как убийство свершилось на его земле.

Однако, Севолода не сильно опечалила участь послов. Гораздо больше его волновало содержание ответной грамоты князя Вручая. А вот её содержание вполне удовлетворяло нового Кагана. Он получил, что хотел. Станислав выражал покорность и готовность признать власть нового правителя Склавинии. Ну что ж – ещё одна карта легла в его колоду! Это было важным известием. Княжество Вручая в последние годы стало весьма значимым в государстве. Военная мощь Севолода с каждым днём росла. А, значит, росла и сила его ВЛАСТИ. Теперь и с Яррилой можно будет потягаться. А коли заупрямится старградский князь – можно и силой заставить покориться.

Наконец то Великий Каган пребывал в благостном расположении духа. И впервые за много дней мог спокойно вздохнуть. По мере роста уверенности в своих силах, к Севолоду постепенно возвращалась его природная высокомерность и заносчивость. Поначалу бесконечные дружеские советы с ближними боярами делались всё реже и тон новоявленного государя становился на них всё более и более властным.

Казалось, он начинает входить во вкус Верховной власти и уже почти полностью ощущает себя новым владыкой Склавинии. Однако, благостное настроение Севолода длилось не долго. Виной всему опять стали известия из Вручая. Спустя несколько дней после получения грамот Станислава, когда Великий Каган заседал на очередном совете Больший Боярской Думы, течение его было внезапно прервано неожиданным вторжением. Дверь гридницы резко распахнулась и, стоявший на пороге, сенной отрок с поклоном обратился к Севолоду, сидевшему с ближними боярами за большим резным столом:

– Не прогневайся, государь, прости мою дерзость, но из вручаевских земель прибыл некий муж и настоятельно требует встречи с тобой. Еле сдержали его.

– Какая такая треба ещё приключилась? – недовольно отвечал Каган, – Заняты мы. Отправь его к моему двору, пусть поведает моему тиуну, что там у него на уме. И не беспокой меня более по пустякам.

– Дык мы и хотели его к твоему тиуну свести, государь – оправдывался отрок, – Ан не идёт, пес шелудивый, кулачищами машет, орёт, что дело вельми как важное. Про крамолу какую-то талдычит и тебя видеть желает. Вот мы и помыслили – может и взаправду дело нужное.

При слове «крамола», Великий Каган насторожился, как гончая в лесу, учуяв добычу, да и бояре зашевелились выжидательно глядя на своего господина. Времена были сложные – не знаешь с какой стороны ожидать неприятностей. Только этого ещё не хватало.

– Ну ладно, веди этого мужа сюда. Посмотрим про какую-такую крамолу он нам поведать желает, – согласился Севолод.

Отрок быстро исчез и вскоре появился в дверях в сопровождении крупного рослого мужика, одетого в скромные дорожные одежды. Давно не мытые и не чёсанные волосы, заплетённые в засаленную косу и всклокоченная борода, были похожи на паклю. Одежда тоже была грязная и дурно пахнущая. Но на всём этом нелицеприятном фоне выделялись глаза вошедшего.

Кагана поразил острый и пронзительный взгляд умных голубых глаз, буквально горевший каким-то внутренним огнём из-под густых светлых бровей. Он невольно приковывал к себе внимание всех присутствующих настолько сильно, что все остальные детали почти не замечались. Увидев князя, мужик склонился в земном поклоне и молча ждал дозволения говорить. Севолод не спешил, долго рассматривая широкие плечи и мощную спину прибывшего. Наконец, он миролюбиво сказал:

– Ну, сказывай, друже, как звать то тебя и с чем пожаловал, пошто нас обеспокоил в столь страдный час.

Мужик выпрямился во весь свой немалый рост и смело посмотрел в глаза Кагану:

– Зовусь я Динияром, государь. Из Вручая я, дворовой отрок князя Станислава. Зело дальний путь проделал, чтоб весть тебе доставить про крамолу злую, кою удумали супротив тебя и Святограда мой князь и его ближние бояре.

– Что такое глаголешь? Какую крамолу?! – Севолод удивлённо вскинул бровь.

– Злую, господин мой, и подлую. Верь мне, знаю, что реку. Решил брат твой со своими боярами извести твоих послов и отложиться от Святограда. А после союз учинить с соседями супротив тебя, чтоб в спину тебе ударить содружно с ними.

Сказать, что эта новость была ошеломляющей – ничего не сказать. Среди бояр, словно волны, поднятые на ровной глади озера внезапно налетевшим шквалом, поднялся шум и споры. Некоторые повскакивали с лавок. Одни ругались, другие сжимали кулаки. Положение мужика становилось незавидным.

– Да, что ты тут брешешь пес смердящий?! – гневно воскликнул Севолод, – Что ты, межеумок, знать-то можешь? Каково твоего ума дело, смерд! Брат мой полюбовную грамоту мне прислал. Да и самолично вскорости в стольный град прибудет. Вот велю тебя выпороть, баламошка, чтоб впредь не повадно было!

– Воля твоя, государь, да только правду я тебе поведал, – спокойно отвечал Динияр, смело глядя разгневанному князю в глаза, – А грамоте той не верь! Не от чистого сердца она писана, а для отвода глаз. Да, я и не надеялся, что ты мне за просто так на слово поверишь. У меня на то есть верное доказательство.

– Что ещё за «верное доказательство»? – передразнил Каган.

– Не что, а кто, – невозмутимо поправил Динияр, – Приволок я из самого Вручая того лиходея, что пособлял послов твоих изводить на самом княжем дворе твоего брата.

– Что?! – Севолод в гневе вскочил с места, – Что ты брешешь. Моих послов убили лиходеи по дороге в Святоград.

– Это тебе тоже братец тайно отписал? А спроси себя, княже – откуда тогда мне сие известно?

– А может ты сам из тех лиходеев и будешь?

– Упаси Боги. Какой мне с того прок? Коли убил и ограбил бы твоих послов – стал бы сам к тебе являться? Но я потолковал с одним из убивцев. Тех, кого князь Станислав нанял послов извести.

Спокойствие и твёрдость отрока перед лицом разгневанного Великого Кагана, его уверенный взгляд поразили Севолода. Природная мнительность и подозрительность, свойственные ему, тотчас же дали о себе знать. Он задумался: «А может и правду сей отрок говорит? Надобно разобраться.»

– Сказывай далее, – уже более спокойным голосом повелел он, садясь обратно на лавку мрачнее тучи, и делая знак боярам успокоиться, – Хочу всё узнать по порядку.

– Так знай же Великий Каган, что брат твой, князь Станислав, повелел погубить послов твоих столичных пока те спали после хмельной трапезы в гостевой избе. Я был случайно рядом и всё видел и слышал. А после же всё подстроили так, чтоб ты подумал будто их по дороге домой лихие людишки подстерегли.

– И откуда тебе всё это ведомо? – подозрительно спросил боярин Путша.

– А чтоб вы мне поверили я пришёл не с пустыми руками. Подстерёг и притащил одного из этих быдлых прямо сюда в Святоград. От него я всё и узнал. Пытай его сам, государь, коль того пожелаешь.

Севолод мрачнел с каждым словом. Едва сдерживаясь, расспрашивал с подозрением Динияра:

– Ну допустим лиходея ты пытал, да убийству сему случайным свидетелем стал. Но откуда тебе, смерду, простому дворовому отроку, про союзы княжеские, да про планы отделения от Святограда ведомо? Ужель брат мой и с тобой тоже совет держал? Аль опять скажешь, что случайно услыхал?

– Князь Станислав со мной не советовался, сие верно, – спокойно отвечал Динияр, – Как узрил я подлое убийство твоих послов, то прокрался вслед за их главарём и через оконце в княжеских сенях слышал его разговор с княжескими нарочитыми мужами – Выкшей, да Бакуней. А как лиходей ушёл, дальше они про планы свои друг с дружкой и говорили. Думали, что они одни и никто их не услышит.

– А после?

– После пошел вслед лиходеям, чтоб подкараулить одного из них. Знал, что просто так ты мне на слово не поверишь.

Севолод в задумчивости теребил свою знатную бороду. Это было признаком большого волнения. Динияру удалось зародить в нём сомнения и самые нехорошие подозрения.

– Ну и где же теперь этот быдлый лиходей?

– Тут недалече, на постоялом дворе. Брат мой его там стережёт. Спытай его сам, ежели мне не веришь. И вот ещё – взгляни на это.

Динияр ловким движением извлёк из-за пояса красивый кинжал иноземной работы с резной рукоятью и широким прямым лезвием. Бояре невольно отпрянули в сторону, а не растерявшиеся гридни, стоявшие на карауле в дверях, схватились за мечи. Но вручаевец с улыбкой быстро развернул оружие лезвием к себе и с поклоном поднёс его князю рукоятью вперёд.

– Да это же охотничья гланда Ведагора! – воскликнул один из присутствующих бояр, – Ему этот кинжал на свадьбу подарили. Я сам видел.

Севолод хорошо помнил этого кмета. Ведагор был смышлёным и преданным дружинником. Неспроста Горясер настоял, чтобы именно его послали к Святославу не только отвезти грамоту, а и, по возможности, разведать по дороге обстановку и настроения в землях Вручая.

– Вот и спроси, государь, у этого лиходея – откуда у него гланда твоего человека, – проговорил Динияр, передавая кинжал в руки князя, – Добрый нож, просто так он с ним никогда бы не расстался.

– Да, хорошая вещица, дорогая, – согласился князь, разглядывая оружие, – Славный свадебный подарок для воина и охотника. С таким не расстаются. Разве что случайно потерять можно или украл кто-нибудь.

– Али и вправду с мёртвого сняли. Добром бы не отдал, – вставил кто-то из бояр.

– Где сказываешь этот лиходей нынче? – задумчиво спросил князь, кладя кинжал на стол.

– Тут недалече. На постоялом дворе.

– Приведите, – коротко приказал Святополк своим гридням.

– Пойдём. Укажешь на каком дворе, – дружинник положил руку в кольчужной перчатке на плечо Динияра.

Допрос был не долгим. Измождённый и перепуганный насмерть разбойник, быстро во всём сознался. Надеясь на княжескую милость, он всё, что знал, подробно рассказал.

– Точно ли ведаешь, смерд паршивый, что приказ сей душегубный брат мой, князь Станислав, отдал? – грозно спросил Каган.

– Я сам князя не зрил. С нами токмо его ближние вручаевские бояре сговаривались, их мы знаем, Выкшей и Бакуней они зовутся – заикаясь пролепетал мужик, – Смилуйся, государь! Не вели казнить. По принуждению мы лихое содеяли. Но я лично не убивал твоих людей! На моих руках крови нет. То другие….

– Умолкни, погань! – отрезал, князь, – Уберите его с глаз моих долой. Киньте в поруб, после с ним решим.

– Смилуйся, государь…. – вопил разбойник, пока дружинники волокли его по пыльной улице. Немногочисленные прохожие быстро сторонились и с внимательно следили за необычным действием. Одни молились, другим было просто любопытно, но вопросов суровым ратникам никто задавать не смел. Когда крики несчастного стихли за углом, князь обратился к Динияру:

– Да, весть нежданную ты нам принёс. Ещё дознаемся до всего. Но коли правда всё что ты сообщил – сие зело как важно будет. Почему вдруг решил нам всё открыть? Али господин твой тебе стал не милым, может обиду какую на него затаил, что под гнев мой решил его подвести?