Текст книги "Кровные братья (СИ)"

Автор книги: Константин Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

Глава 18, часть 2

Часть 2.

Князь Яррила молча сидел в своей просторной гриднице, опустив голову на руки. Никто не осмеливался нарушить тишину. Ближние бояре и воеводы толпились вдоль стен в ожидании княжеского слова.

Наконец, князь поднял голову в глазах его читалась скорбь. Он обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом:

– Значит свершилось, – проговорил он глухим голосом, – Видит Святой Дух не хотел я братской крови! Но теперь уже ничего не поделаешь.

– Главное, княже, чтобы жертвы эти были не напрасными, – подал голос Будай.

Князь молча кинул на него недобрый взгляд и отвернулся. Он машинально повертел в руках пустой серебряный кубок и вдруг с силой швырнул его в стену. Бояре попятились.

– Они не будут напрасными! – крикнул Яррила, – И Севолод тоже поплатится за всё!

– Убийца он окаянный! – заговорили бояре, – Его надобно остановить, как бешенного пса, сорвавшегося с цепи, пока он всех твоих братьев не извёл.

– Хватит выжидать! – стукнул князь кулаком по столу, – Довольно с нас горестных новостей. Всему виной моё промедление.

– Твоей вины ни в чём нет, княже, – снова заговорил Будай, – Ты же хотел полюбовно всё миром решить, потому и медлили в нерешительности.

– Теперь медлить не стану! – жёстко сказал князь, глаза его загорелись решительностью, – Теперь буду скор и суров. Гибель братьев моих будет не напрасной! Я изгоню этого узурпатора и братоубийцу и сяду на отцовский стол! Клянусь в том!

– Приказывай, князь! – зашумели бояре, – Пора действовать!

– Немедля отправляйся, дядя к тестю моему будущему – Конунгу Ульфу и не возвращайся без большой сунейской дружины, – приказал князь Будаю.

– Но, княже? – ответил тот с удивлением, – У меня здесь ещё много незавершённых дел. Ты же знаешь. Для тебя радею……

– Знаю! – прервал его князь, многозначительно глядя ему прямо в глаза, – Ты уже изрядно помог! За то мы тебе признательны вельми…. Теперь же мне войско нужно, а лучше тебя с твоими соплеменниками никто не сговорится. Я всё сказал. Отправляйся немедля.

– Твоя воля, государь, – Боярин поклонился и помрачнев вышел из гридницы.

– А ты, Михайло, созывай городское ополчение, – обернулся Яррила к старградскому тысяцкому, невысокому крепкому мужу с обширной бородой и руками-лопатами, – Будем готовиться к походу на Святоград.

– Как прикажешь, государь!

– А где же посадник наш?

– Тут, государь, – выступил из-за спин бояр и воевод среднего роста черноволосый мужчина с удивительно спокойным лицом и умными глазами – старградский посадник Коснятин, – Что прикажешь?

– Каково стало нынче в соседнем Ново-граде? – спросил князь, – Как там брат мой Судислав?

– Там всё спокойно, княже, – уверенно отвечал Коснятин, – Мы с боярином Будаем всё уже подготовили к послезавтрашнему вече. Там всё и решим. А брат твой жив и здоров, правда политики твоей не одобряет.

– С боярином Будаем, говоришь, всё подготовили? – насторожился князь, – Вот что, Коснятин, запомни моё слово – ни один волос не должен упасть с головы моего брата. Ты понял?

– Мы так всё и порешили, государь, – кивнул посадник, – Как на вече всё свершим, так его к тебе сюда и доставим целёхоньким. А в Ново-граде тамошний посадник Твердило всё справит как нужно. Ополчение и казну он и так ужо по-тихому собирает. Нужно только решение веча. Таков там закон, его не обойти.

– Добре, пусть так и будет. А за брата моего головой отвечаешь. Хватит с меня братских жертв.

Князь ещё долго раздавал распоряжения своим приближённым боярам и воеводам. Нужно было выступить в поход, пока ещё стояли погожие летние дни, не дожидаясь осенних дождей и распутицы. «Яррилово дворище» гудело, как потревоженный улей. Все готовились к Великому походу на столицу.

Тучный боярин Будай, отдав на пристани приказ немедля готовить корабль к отплытию, вернулся в свои покои. Плотно прикрыл двери и, недовольно бурча себе что-то под нос, начал собирать вещи и оружие. Внезапно у него за спиной раздался приглушённый хлопок и послышался лёгкий палёный запах. Боярин обернулся и склонился в низком поклоне:

– Рад приветствовать тебя, господин, – сказал он, – Будут какие-то приказания?

– Ты, я вижу, в поход собираешься, – спросил Мотон, небрежно пройдясь по комнате, – Далеко ли направляешься?

– В Хольмсгаард, господин. Посылает меня князь за военной подмогой.

– Это хорошо, – удовлетворённо кивнул Чёрный воин, – Наконец то твой воспитанник начал действовать, а то мы уже начали беспокоиться, что зря с тобой дело имеем. Ты же знаешь – не стоит нас разочаровывать.

– Всё идёт по плану, господин, – заверил его Будай, – Нужно было только чуть больше времени, чтобы выглядело всё натурально.

– Времени больше нет, – жестко сказал Мотон, – И всё уже давно не выглядит натурально. Довольно отговорок. У нас был уговор – ты затеваешь смуту изрядную на всю Склавинию, а мы поспособствуем твоему княжичу на Каганский престол сесть.

– Уговор в силе!

– Это – слова. Но я вижу мало действий. Другие постарались куда как больше.

– Уже все готово, – залебезил Будай, – Совсем скоро мы выйдём в поход на столицу. Смута будет зело как изрядная. Только вот Конунг не отказал бы в помощи. Тогда это всё усложнит.

– Он не откажет. Предоставь это нам.

– А что с пропавшей принцессой? Свадьба же состоится, как мы и планировали?

– Это тебя не касается, – отрезал Мотон, – Занимайся своим делом. Да поспешай. Я скоро снова навещу тебя.

– Да, мой господин! – поклонился Будай.

Все последующие дни стояла на удивление ясная и тихая погода. Попутный ветер наполнял паруса. Путешествие до Хольмсгаарда было скорым и приятным. Конунг Ульф Прекрасноволосый радушно принял своего бывшего соотечественника. Он полностью поддержал планы своего будущего зятя по захвату святоградского престола.

Единственно, что всех огорчало, так это то, что до сих пор не нашлась принцесса Ригерда. Пока все поиски были безрезультатными. По этой причине Ульф находился в постоянной тревоге за жизнь своей дочери. Это очень расстраивало его и мешало сосредоточиться на текущих делах. И хотя на общей политике это пока никак не сказывалось, но всех напрягало то, что похитители до сих пор никак о себе не заявили и не предъявили никаких требований. Никто не знал, чего можно ожидать

Несмотря на все личные переживания Конунга, переговоры со старградскими посланниками были недолгими и вскоре из столичной гавани Нурландии выступила целая флотилия из десяти больших боевых драккаров с шестью тысячами отборных и свирепых сунейских воинов на борту.

Тем временем, в Стар-град, словно ручейки в большое озеро, стекались всё новые и новые отряды со всех окрестных земель и городов. В древний город на Старице шли боярские дружины, городские и племенные ополчения. Весь Север собирался с силами под знамёна князя Яррилы для решительного похода на Святоград.

Теперь слово оставалось только за Ново-градом – вторым по величине и значимости городом склавинского Севера. Лишь заключив союз с ним можно было окончательно выступать в поход на столицу.

* * * * *

Князь сидел в полном одиночестве на своём широком ложе, опустив голову на руки. Он хотел побыть один и потому выслал всех из ложницы. Противоречивые чувства боролись в его мятежной душе. Он глубоко переживал гибель своих кровных братьев и чувство вины сидело в его душе глубокой занозой, причинявшей невыносимую боль. Но он понимал, что в той борьбе за ВЛАСТЬ, которую он начал, по-другому быть не может. Без жертв не обойтись. И наверняка эти жертвы не последние! Будут и другие.

А тут ещё и похищение любимой выглядело, словно кара Судьбы за все его прегрешения! Князь всё ещё изо-всех сил пытался примирить свою совесть с амбициями, оправдывая всё это государственной необходимостью, как вдруг у противоположной стены просторной ложницы послышался какой-то странных хлопок и тихая возня.

– Кто это здесь? – воскликнул он удивлённо, ведь дверь оставалась закрытой, а окнах никого не было видено.

Он инстинктивно потянулся к мечу, висевшему на стене совсем рядом на расстоянии вытянутой руки, но в это момент в комнате полыхнула яркая вспышка и прямо в руки ослеплённого на миг Яррилы упала Ригерда.

– Любимый мой! – воскликнула она, прижимаясь к нему всем телом, – Наконец то мы вместе!

– Ригерда – ты!? – князь ошалело смотрел на свою невесту, ничего не понимая, – Откуда ты? Как ты здесь очутилась?

– Рагадаст вернул меня к тебе, как и обещал! Теперь никто не сможет нас разлучить.

– Рагадаст? – ещё больше удивился Яррила, – Кто это?

– Тот, кто её похитил, а потом, как видишь – благополучно вернул, – раздался голос из-за спины принцессы.

Князь уже немного оправился от первого шока и, слегка отодвинув свою невесту в сторону, смерил недобрым взглядом фигуру старца в серых одеждах, стоявшего напротив него.

– Так-так, и ты смел явиться прямо сюда, заявляя, что похитил мою суженую? – гневно воскликнул князь, хватая меч со стены, – Ты храбрец или безумец?

– Ни то и ни другое, светлый княже, – на удивление спокойно отвечал Рагадаст, с лёгким поклоном, – Я же вернул тебе твою возлюбленную живой и невредимой. У меня есть к тебе разговор.

– Так значит, это ты и есть Серый Мастер? Боюсь, разговор наш окажется коротким! – мрачно ответил князь, обнажая клинок, ярость захлестнула его, – С похитителем моей Ригерды я поступлю просто. Давно я ждал этого момента. Ты умрёшь от моей руки здесь и сейчас!

Но, прежде чем Яррила успел что-то сделать, старец вдруг быстро вытянул вперёд ладонь, и какая-то непреодолимая сила отбросила князя к ближайшей стене, крепко прижав его к брёвнам. Меч со звоном выпал из его руки. Яррила хотел крикнуть, но та же сила сдавила его грудь так сильно, что слова застряли у него в горле. Ригерда вскрикнула и отскочила в сторону:

– Что ты делаешь, Рагадаст? – закричала она, – Ты же можешь его убить!

– Тише принцесса, – отвечал кудесник, – Я чувствую свою силу и не причиню ему никакого вреда. Мне лишь нужно сказать ему несколько слов, а потом я уйду.

– Хорошо, – успокоилась принцесса.

– Не сердись, княже. Нам надо поговорить о делах вельми, как важных.

* * * * *

Глава 18, часть 3

Часть 3.

Гулким эхом плыл над могучими деревянными стенами Ново-града набат вечевого колокола. Казалось этот звон слышен по всей округе, по всем посадам и окружным сёлам, проникая в каждый дом и каждую душу. Он созывал народ.

Но даже его могучий призыв почти тонул в рокоте людского моря, выплеснувшего сотни людей на торговую площадь городского детинца, где собралось народное вече – высший орган городского управления.

– Где князь? Желаем слышать княжеское слово! – ревела толпа, собравшегося веча, – Зовите князя!

Псковский посадник Твердило, невысокий широкоплечий муж средних лет с гладко расчёсанной бородой и короткой стрижкой, давно поднял руку вверх, призывая тишину и прося слова. Ждать пришлось долго, рука уже затекла, но он вынужденно терпел. Посадник хорошо знал обычаи веча и потому терпеливо ждал пока толпа устанет от криков и можно будет говорить. Наконец людской шум, как штормовой ветер с приходом ясной погоды, стал мало по малу стихать, и посадник взял слово:

– Тише, люди, тише! – зычным голосом заговорил он на всю площадь, с облегчением опуская затёкшую руку, – Чего зря глотки драть. Пустое это дело. Хоть до хрипоты орите, а князю легче от того не станет. Сказано же – недужит он. Худо ему. В бреду лежит в своей палате. Чего зря орать?! Не может сейчас он на вече прийти. Стало быть, без него решать надобно.

– А не врёшь ли ты, Твердило, – крикнул кто-то из толпы, – Хворь то его никто не видывал. Прямо-таки внезапно одолела? Али темнишь чего?

– Верно – не видывал, – подтвердил посадник, – Потому как вчера к ночи она и приключилась. На что мне темнить? Жар и лихорадка начались. Никто не ждал. Знахари наши ходят за ним и никого к нему не пускают – заразы опасаются. Коли хотите, можно их призвать. Они вам всё расскажут.

– Так как же теперь быть? – заволновалось людское море, – Вот беда! Не было бы теперь мора!

– Не беспокойтесь, – уверенно заявил Твердило, – Хворь пока только князя одолела. Должно обойтись. Знахари беды не видят.

– А кто же теперь без князя будет решать?

– Вот вам, люди, и решать, на то – вы и вече! – ответил посадник, – А князь, коли будет здоров, своё слово скажет после. Здесь всё вы решаете.

– Верно речёшь, – раздались удовлетворённые голоса.

– Ну, раз так, то нужно ответ дать соседу нашему – Стар-граду. Просят они помощи. Хотят князя своего Яррилу Велимировича Великим Каганом на столичном престоле видеть вслед за отцом его. Призывают и нас за него встать.

Весть о кончине Великого Кагана Велимира пришла в Ново-град из столицы совсем недавно и несколько позже остальных крупных городов Склавинии. Но вопрос о его преемнике здесь тоже многих волновал. Гонцы же князя Яррилы прибыли в город всего два дня назад с грамотой и печальным известием. А в городе уже вовсю судачили о том, кто из старших братьев-велимировичей будет новым Каганом – Севолод, уже обосновавшийся в Святограде, или Яррила, только что заявивший свои права из далёкого Стар-града.

Волхвы вовсю смущали народ, предрекая новую кровавую страду, идущую на склавинские земли, страшнее, чем было во все прежние времена. Во всём винили новую веру и грозили ужасными бедами, если люди не одумаются и не вернутся к старым Богам. Учитывая важность ситуации, городские старейшины с посадником решили немедленно созвать вече для принятия решения. И поплыл над новоградской землёй звон вечевого набата. Теперь всё зависело от его решения.

По старинной традиции, в народном вече участвовали и имели право голоса все, без исключения, крепкие «домовые мужи», т.е. те, кто был главой семьи, имел своё хозяйство или промысел и свой дом в городе. Для участия в вече не допускались женщины, иждивенцы и домочадцы, а также молодёжь, хоть и уже взрослая, но не имевшая ещё своей семьи и хозяйства и живущая в отцовском доме. Не допускались нищие и бездомные, а также, чужестранцы, поселившиеся в городе. И, само сбой, зависимые люди: смерды, холопы, долговые рабы.

Таким образом, в большом многотысячном городе право голоса имели всего лишь несколько сот человек. И большая их часть собралась сейчас на торговой площади, чтобы решить какой дать ответ гонцам князя Яррилы, приславшего грамоту с призывом поддержать его претензии на святоградский престол.

Сперва, как и положено, народу зачитали грамоту Яррилы, в которой он заявлял о своих правах на первопрестол и давал клятвенный обет сохранить и расширить все торговые привилегии Ново-града, а главное – сократить вдвое ежегодную каганскую дань, если город признает его Великим Каганом и окажет финансовую и военную поддержку. Далее, по традиции, должен был сказать своё слово местный удельный князь. Однако юный новоградский князь Судислав внезапно приболел и не смог присутствовать на вече.

– Когда же мы узнаем, что о б том мыслит наш князь? – выкрикнули из толпы.

– Сказано уже, князь недужит, – терпеливо разъяснял Твердило, – а пока, заместо него может слово молвить его ближний «нарочитый» человек.

– Это кто ж таков?

– Княжеский дядька и «огнищанин» Черноок. Хоть и не местный он, но дозвольте ему говорить на вече от имени господина своего.

– Пусть говорит! Послушаем, что сей «огнищанин» наречёт.

После этих слов, посадник слегка посторонился, пропуская вперёд бледного, худощавого человека с длинными темными волосами и такой же бородой, богато одетого в синий кафтан из заморского сукна и сафьяновые сапоги. Обведя толпу усталым и каким-то безликим взглядом красивых карих глаз, он заговорил неспешным, слегка гнусавым голосом:

– Благодарю вас, люд новоградский, за право речь держать на вашем вече. Долго разглагольствовать не стану. Понимаю – время дорого. Молодой господин мой, князь Судислав Велимирович, всегда с братской любовью говорил про брата своего Яррилу и во всём пример с него брал, часто по советам его поступал. Меж ними всегда лад был, больше, чем меж другими братьями.

– Истинно ли сие ведаешь?! А как же Севолод? – загудела толпа.

– Истинно ведаю, други мои, истинно, – уверенно отвечал Черноок, – Ибо сам с измальства обучал и наставлял его. Знаю об отношениях его со всеми его братьями. С Яррилой он дружнее всех был, а более всех не выносил Севолода – уж больно заносчив и горделив тот. От него всем младшим братьям изрядно всякого унижения доставалось. Вот и не жаловали они его. Я много раз сам сие видел и слышал. А посему – нет у меня никакого сомнения в том, что воспитанник мой за брата своего Яррилу встанет без раздумий и вас всех к тому призовёт.

– Поклянёшься ли в том?

– Клянусь! – отвечал Черноок, побледнев ещё сильнее, – И светлый образ Святого Духа на том поцелую.

– Ну – довольны? Али ещё, чего услыхать хотите? – заговорил Твердило, потихоньку отодвигая княжеского «огнищанина» назад.

– Тако, а напомни-ка нам, Твердило, что там в своей грамоте князь Яррила про наши привилегии пишет? – переспросил высокий седоволосый муж в рубахе с широкими рукавами и ярком расписном жилете без пуговиц.

– Вот это дело речёшь, Хвост! А то кругом всё пустой ор стоит, – крупное лицо посадника расплылось в широкой улыбке, – Сейчас заново прочтём.

Твердило прекрасно понимал, что один из самых уважаемых и авторитетных купцов города Данила, по прозвищу Хвост, будет в числе тех, кто и решит судьбу голосования. К нему очень многие прислушаются. Пока молодой отрок зычным голосом нараспев снова зачитывал старградскую грамоту, посадник внимательно следил за реакцией Хвоста и других «сильных» людей. В своём послании Яррила не скупился на обещания новых широких привилегий для вольного Ново-града. Это людям нравилось. Вече одобрительно загудело.

– А что из столицы-то слышно? – спросил кто-то из толпы, – Что там Севолод и стольные бояре вещают?

– Севолод пока только верности требует, – отвечал Твердило, – Но все наши привилегии сохранить обещает. Что думаете, люди новоградские?

Как всегда, в подобных случаях – поднялся шум, в котором ничего нельзя было толком разобрать. Все заговорили разом, обращаясь к стоящим рядом, каждый хотел переговорить и перекричать друг друга. Кто-то пытался подняться повыше, чтобы его было лучше слышно, кого-то уже схватили за грудки. Посадник вновь терпеливо выждал паузу и взял слово:

– Не будет так у нас проку, коли все разом гомонить станем, – уверенно заявил он, – Говорить надобно по одному, а вече решит, чьи слава ему больше по сердцу!

– Ну тогда дозволь мне первому речь держать, – выкрикнул громче всех дородный розовощёкий кузнец Олекша, один из первых в городе.

– Говори, – коротко ответил посадник.

Людской гвалт притих, все взглянули на кузнеца с интересом. Ждали, что он скажет. Олекша выступил вперёд и, заложив широкие, словно лопаты, ладони за цветной пояс, уверенно заговорил:

– Да что тут долго разглагольствовать? Нам ли решать судьбу Великого Кагана? На то есть стольные бояре, да княжеский род – вот они завсегда и решали кому там на престоле сидеть. Разве нас когда спрашивали? Али мы им свою волю возвещали? Мы далеко, на што оно нам? Свои заботы нам завсегда ближе. Нам важнее всего то, что наперво нас кается. А для нас прежде всего важно одно – сохранит ли новый Каган наши вольности, льготы да торговые привилегии! Верно ли мыслю?

– Верно! Верно речёшь, Олекша! – одобрительно загудело вече.

– Ну, а коли так, – поднял руку кузнец, восстанавливая тишину, – То стало быть какой нам резон встревать в княжескую распрю, коли мы и так имеем всё, что нам нужно? Зачем что-то менять? Чем плох Севолод, ежели наши интересы он сохраняет?

– Истинно сие! – забурлила толпа, – Олекша дело говорит! Пусть Яррила сам себе престол добывает! Не наше сие дело. Какая разница, кто там в Святограде править будет. Главное, чтоб нас не притесняли.

Видя, как начинает меняться настроение толпы, Твердило явно заволновался, чувствуя, что теряет нити управления над вече. Всё пошло не по его плану. Это было не желательно, и он с надежной взглянул на Данилу Хвоста. Тот всё понял и выступил вперёд, слегка отодвигая в сторону массивного кузнеца:

–Ну тогда дозвольте и мне слово перед вами держать! – зычно выкрикнул он.

Вече притихло. Хвоста уважали за его рассудительность и к нему прислушивались. Данила не спешил. Затянувшаяся пауза была ему только на руку. Он обвёл всех присутствующих уверенным взглядом и остановил его на раскрасневшимся от возбуждения предыдущем ораторе:

– Ты всё верно глаголешь, Олекша! – начал он спокойно, будто говорил не на шумном вече, а вел неспешную беседу у себя в горнице, – Особенно про нашу выгоду. С этим не поспоришь, она – прежде всего. Да только видно, что ты ремесленный человек и торговой сути не ведаешь. Вот, к примеру, ежели ты цену за свой товар в две гривны устанавливаешь и находится некий муж, что готов тебе её дать – это к выгоде будет?

– Ну, ясное дело – к выгоде, коли сам эту цену поставил, – отвечал слегка озадаченный Олекша, он никак не понять куда клонит хитрый купец.

– Правильно, – согласился Данила, – Сие – к выгоде. Ну а ежели рядом найдётся другой муж, который решит три гривны за твой товар дать, только, чтоб ты ему уступил, а не тому – первому. Сие – к ещё большей выгоде станет, али как?

– Ну, оно конечно – сие выгоднее будет…, – замялся смущённый Олекща, – Да к чему это ты? Никак в толк взять не могу.

– Верно! – загудели в толпе, – Дело говори, Хвост! Не темни. Мы чай не на торжище, чтоб гривны считать!

– А я дело и говорю, братья, – невозмутимо отвечал купец, – Потерпите, сейчас всё растолкую. Но скажи-ка сперва нам, Олекша – так всё же кому ты свой товар уступишь: тому, кто две гривы даёт, али – три?

Кузнец, насупившись, молчал. Он мало что понял, но интуитивно почувствовал, что его загнали в ловушку и не хотел давать лишнего повода своему оппоненту. Но за него уже всё решили:

– Понятное дело, что за три гривны отдаст, – выкрикнули из толпы, – Он же не межеумок, чтоб свою выгоду упустить. Ужо Олекша то в своём интересе не прогадает, возьмёт с мужика три гривны, да ещё и с полтиной!

Площадь огласилась дружным хохотом. Кузнец ещё сильнее покраснел и растеряно отступил назад, вытирая рукавом вспотевший лоб.

– Вот и я об том же глаголю, братья, – зычно подхватил Хвост, – Коли нам предлагают больше выгоды, то разве это разумно будет отказываться? Вы все слышали, что нам князь Яррила обещает? Он дарует новые привилегии и расширяет старые. Одно только уменьшение вдвое ежегодной каганской дани чего стоит. Это ли не выгода? Наше же добро у нас и останется. А Севолод ничего подобного нам не жалует.

– Обещать все, что угодно можно, – не сдавался Олекша, – Где гарантии, что он их все сдержит?

– Добро мыслишь, – вмешался в спор Твердило, – А где гарантии, что и Севолод свои обещания сдержит? Нет у князей никаких гарантий. Вам ли то не знать, люди. На то они и князья, чтоб по своей воле поступать. Вот вы, к примеру, как судите какой князь лучше, а какой – хуже?

– Как правят – по тому и судим! – ответил молодой муж, недавно унаследовавший гончарную мастерскую.

– Истинно глаголешь, – кивнул в знак согласия посадник, – Так давайте рассудим. Стар-град наш сосед. Нам ли про них всё не знать!? Как там правит князь Яррила? Держит ли своё княжеское слово? Богатеет ли при нём город? Хороший ли он правитель, аль нет? Что мыслите?

– Дела его в Стар-граде нам ведомы! – поддержал его Будимир, один из старейших членов веча, бывший посадником до Твердилы, – Да что там глаголить – правитель он крепкий и мудрый. Набеги танские прекратил, порядок держит, торговля вдвое лучше пошла. Народ сытый. Такой нам и надобен. Верно, люд новоградский?

– Верно, дед Будемир! – заволновалось вече.

– Да, вот старградцы сказывали, что суров он вельми, вольницу народную зажимает. Даже вече отменил, – усомнился гончар, – Всю власть под себя забрал. Наёмниками-сунеями себя окружил. Как бы и у нас того не стало.

– А ещё сказывают, что будто его сунеи недавно посекли «лучших» старградских людей и всё с его позволения, – выкрикнул кто-то.

– Врёшь! Быть того не может, чтоб князь своих в обиду иноземцам дал! – обернулся к кричавшему высокий худой мужик, владевший кожевенной мастерской.

– Ей Богу, братья, доподлинно знаю! Сродственники мои старградские сказывали, у них самих брата посекли в Радове. Сие – правда. Да и у других тоже.

– Да ка же это?! – загудела толпа.

– Тихо, люди! Тихо! Не все сразу, – Твердило зычно восстановил порядок и повернулся к говорившему, – А вот скажи, мил человек, не говорили ли тебе старградские сродственники – пошто это так князь Яррила дозволил сунеям расправу сию учинить?

– Того мне доподлинно не известно, – отвечал тот, – Вроде ссора у них с сунеями какая-то вышла и некоторых северян побили до смерти, вот те и отомстили. А князь не вмешался.

– Так, когда ж ему вмешаться следовало? – воскликнул Твердило, – Может когда старградцы сунеев били? Об этом ты не подумал? Где тут справедливость будет?

Ответа не последовало. Мужики только руками разводили. Дело было запутанным. Никто толком не знал, что там случилось. Кто был прав, а кто виноват? Но на людей произвела неприятное впечатление новость о кровавой бойне в Радове. Твердило это знал. Нужно было развеять сомнения народа. Посадник снова взял слово:

– Помыслите, братья. Вот ежели бы ваших сродственников кто-либо извёл – не захотели бы вы кровной мести в ответ? Молчите? То-то и оно! А чем северяне вам не люди? Они тоже за своих вступились. Месть она везде одинакова.

– Тоже мне – люди! А кто их сюда звал? Зачем они здесь? Тут наша земля! Пришли в гости – ведите себя тихо, никто и не обидит.

– Князь их звал! – вмешался в разговор Будемир, – И не в гости звал, а для ратной службы. Для общей пользы.

– Хороша польза – секирой по башке!

– А что всех подряд, что ли секирой по башке? Нет! Только строптивых, кои закон и порядок не блюдут, да народ смущают – ответил уверенно старец, – Для этих целей и призвал князь Яррила иноземцев себе в помощь. Свой то на своего руку не подымет. А сунеи – третья сила. Они совместно с князем порядок и держат.

– Да уж больно суров его порядок, – выкрикнул гончар, – Скоро ни вздохнуть, ни охнуть нельзя будет!

– Сие верно. Князь суров, – согласился Твердило, – Но сильный правитель и должен быть суровым. Без того никак нельзя. Вольница народная всем хороша! Да без княжеской узды, как медведь без цепи – зело опасна для самого же народа. А мы ведь хотим сильного правителя, кой закон и порядок соблюдёт и от внешних ворогов оборонит? Нашто нам слабак? Со слабым князем не видать добра! Верно говорю, люд новоградский?

– Верно! Верно! Нужен сильный князь, – зашумело вече.

– Так вот оно по всему и выходит, что, по-хорошему Яррилу, конечно лучше всего на столичный престол поддержать, – заключил посадник, – Стар-град – исстари наш сосед и союзник и князю Ярриле больше веры. Наши интересы он понимает. Он хоть и суров, но мудр и справедлив. Такой правитель в Склавинии и нужен.

– Но риск, всё же есть, никогда не знаешь заранее, как оно всё обернётся, – крикнул кто-то, – Нельзя князьям верить.

– Риск есть, – согласился посадник.

– Это всё так, Твердило, риск есть, – снова взял слово Данила Хвост, – Но помыслите, люди – выходить в море на промысел тоже есть риск. Никогда не знаешь, как оно всё в открытом море обернётся. Сколько людей там сгинуло и помыслить страшно! Но всё равно рыбаки выходят. Почему же? Да без этого им не прожить. А коли всё сложится благополучно, и будет на их стороне удача, то с большим уловом и большой выгодой вернутся. Вот за ради этого и рискуют! А кто страшится и на берегу сидит, тот с голоду пухнет или в кабалу к соседу идёт. По-другому не бывает! Вот вам и решать, люди – что нам делать? На берегу будем отсиживаться в надежде на чью-то милость, али в море пойдём и сами свою выгоду добудем!?

– Ну тогда давайте решать кому из князей больше веры Ярриле аль Севолоду. Кого поддержим? – подытожил Твердило.

– Прав Данила Хвост, – самим надо свою выгоду добывать! – раздалось сразу несколько голосов, – Поддержим Стар-град! Ярриле больше веры, он сие показал.

– Да что вы орёте, охальники, – кричали другие, – Не знаем, что вам там князь Яррила такого показал, а вот вольницу он нашу к рукам приберёт! Вече отменит. Это уж точно! Будут тут нами сунеи, да прочие иноземцы верховодить! А, кроме того, как пойдём против стольного града и Севолода, так приведёт он сюда столичную рать и тогда ужо всем нам покажет небо в овчинку. Нельзя со Святоградом ссориться. Опасно сие. Пусть старградцы одни бодаются, коль сами того хотят.

– Да вы видать уже заранее портки замарали! – не унимались первые, – Нечего заранее трястись. Мы не из пугливых. Это мы ещё поглядим, кто кому покажет. А вам бы юбки бабские носить, а не вольными мужами быть!

– Это ты, стервец, кого бабой назвал!? Бей его, сучьего выродка!

– Что-о-о! Нас бить!? Ну, мы вам сейчас зададим!

– Тише, люди, тише, – тщетно пытался навести порядок Твердило.

Но было поздно, точка кипения, как часто случалось на вече, была пройдена. Вечевые споры часто заканчивались побоищем стенка на стенку. Вот и теперь, столичная партия, чувствуя, что сторонники союза со Стар-градом начинают одерживать верх в дискуссиях, решила окончить спор силой.

Как по команде, одна партия ринулась на другую, заработали кулаки, раздались яростные крики, кто-то упал и его чуть не затоптали. Замелькали перекошенные злобой окровавленные лица с выбитыми зубами. Десятки ног подняли огромный столб пыли, в котором трудно было что-либо разглядеть. Люди били на отмаш, почти не разбирая где свои, а где чужие. Все бились против всех. Воцарился невообразимый хаос, которому казалось не будет конца. Битва разгоралась всё яростнее. Твердило и старейшины поспешно покинули площадь.

Опьянённое звериной жестокость побоище, словно горячая лава, грозилось выплеснуться с торговой площади на улицы города, где к враждующим сторонам готовы были примкнуть сотни их родственников и домочадцев. Ситуация выходила из-под контроля, всё могло закончиться массовыми убийствами, погромами и пожарами. Так уже случалось.

Внезапно небо разразилось громовым набатом вечевого колокола. Главный вестник города гудел надсадно и непрерывно, как при пожаре или вражеском вторжении, призывая всех граждан к единству. Все горожане с детства знали этот пугающий, душераздирающий звон – всегда возвещавший о большой беде.

Словно очнувшись от какого-то наваждения, они на мгновение замерли. Опустились кулаки, с глухим стуком упали на землю колья, цепи, лопаты, булыжники и другое «оружие», подвернувшееся под руки противоборствующих сторон. Оглянувшись, все увидели в дальнем конце площади новоградского тысяцкого Никиту Грача в окружении воинов княжеской дружины в полном вооружении. Рядом стояли Твердило и Будемир с несколькими уважаемыми старейшинами.