Текст книги "Расстановка"
Автор книги: Константин Рольник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)
– Наша война это прежде всего медиа-война – согласился Рэд – У горстки бойцов сил не хватит на всех мерзавцев. Горстка может лишь подключить к борьбе сотню-другую горожан, показав пример. Но этот пример нужен! Так что и вы своей роли не преуменьшайте. Сейчас нам нужно облако сочувствующих. Тех, кто видит в нас защитников. Для разведок таким "питательным бульоном" служат эмигранты из их стран, для этнических преступных группировок – выходцы из определенных этносов. А для нас это все, кто угнетен режимом. Именно они предоставят квартиры, пищу, гаражи, связь, убежища, автомобили…
– Верно. Без тысяч мирных сочувствующих никакая операция невозможна. – подтвердил Харнакин. – Как же без них? Кто даст почтовый адрес для переписки? Кто оплатит счёт за электричество для тайной квартиры-убежища? Кто, в конце концов, вынет рекламные газеты из почтового ящика пустой съемной квартиры, чтобы создать впечатление будто она жилая? Это всё – мелкие дробные функции, но они нужны. За их выполнение взялись бы сотни обиженных граждан…
– Но для этого мы должны их активизировать! – подхватил Рэд – Они должны знать, что именно мы их защищаем от насилия полицаев, от лжи телевидения, от мракобесия рабославных жрецов, от грабежа монополистов. Угнетенные нам помогут, если увидят в нас защитников. Роль силовой группы тут неоценима…
– Спор пера и шпаги. – Харнакин растянул в улыбке бледные губы. – Сойдемся на том, что правы обе стороны.
– Ладно – хмыкнул Рэд. Ему показалось, будто он знаком с Харнакиным целую вечность – А координировать работу боевую с пропагандистской вам придется через шефа, через Антона. Вы хорошо знакомы с ним, сами его привлекли. Не мне вам давать об этом инструкции. Время и способ встреч с ним вы вероятно уже наметили?
– Да.
– Что ж. Сейчас сюда придет лидер боевой пятерки. Его тоже зовут Игорь… Ваш тезка… В вашу с ним беседу я лезть не буду, я ведь штатский. Обсудите все необходимое… Планы акций… Списки гадов на ликвидацию… А лаборатория в городе поставлена?
– Поставлена. У нее хорошая крыша. Я передам ему ключ…
– Обойдемся без конкретики. – торопливо и протестующе махнул рукой Рэд – Меньше расскажу в случае поимки. Повторю, я при вашей беседе присуствовать не буду…
Собеседники умолкли. Рэд привстал, и механическим жестом стер пыль с корешков книг на верхней полке.
– Лидер бойцов скоро придет… – промолвил он задумчиво – А у меня созрел еще один вопрос… Личный, если можно так выразиться…
– Задавайте – добродушно разрешил Харнакин
– Я смотрел ваше досье… У вас генеральская пенсия, особняк, дорогая автомашина, вы женаты… Многие ваши коллеги, с таким же уровнем жизни, всем довольны. Даже после разгона ГРО они живут неплохо. Другие обиделись, фрондируют, но при этом именуют себя патриотами Рабсии…
– А я патриот идеи. – отрубил Харнакин – Той, что я присягал в Савейском Союзе. Той, которой нас учили. Той, ради которой мы проливали кровь и во Вьентаме, и в Антифашистской войне. А идея эта, если она правильна – для всего мира правильна. Поскольку Рабсийское государство сейчас враг этой идеи – оно и мой враг. Надо уметь идти против течения. Надо быть верным. Несмотря ни на что. Быть верным идее, а не территории.
– Жаль, что таких как вы единицы… – вздохнул Рэд – Да что там… Говоря откровенно, ГРО дала себя разогнать, как стадо баранов, и никто не пикнул.
– Двадцать лет назад они перенесли патриотизм с Савейского Союза на буржуазную Рабсию – Харнакин досадливо повел плечами – Этот патриотизм прибил их к колеснице новых властей. Теперь Медвежутин из них может веревки вить. Но не из меня. Я ведь не патриот государства, повторюсь – я служу чистой идее. Социализму. Рабсийские власти мне не свои, а Медвежутин мне не родич. И потому я способен бороться с властями.
Харнакин вопросительно глянул в сторону прихожей: лидер боевиков Данилин должен был прийти через пару минут. Тикали стенные часы.
Прервав тягучую паузу, подпольщик доверительно спросил отставника:
– А вот интересно… Многие ли ваши коллеги по ГРО согласились бы нас поддержать? Ведь при ликвидации этой структуры сотни офицеров были уволены. Виновник их увольнения – Медвежутин, выходец из РСБ. Кажется, им прямая дорога в революцию….
– Не стоит на это надеяться – горько вздохнул Харнакин – Убежденные противники режима, вроде меня, в системе редкость. Куда больше офицеров ГРО ворчит и бездействует. Часть готова к фронде под державно-патриотическим соусом, а это капитализму не угрожает… И все же… Есть выходцы из ГРО, которые в мелочах лично мне помогли бы. В отместку за их увольнение, да и просто ради того, чтобы натянуть нос конкурентам из РСБ. У них мотивы не идейные. Тут все прозаичней. Но вы правы – такие настроения существуют…
Тут раздался долгожданный звонок в дверь. Через полминуты к Рэду и Харнакину присоединился Данилин – лидер боевой пятерки. В отличие от старика, он прошел в подъезд никем не замеченный. Будучи почтальоном, разносчиком газеты "Из уст в уста", парень ходил в униформе, с фирменной сумкой. Почтальоны и работники коммунальных служб, дворники и швейцары, пожарные и железнодорожники – это "психологические невидимки". Прохожие видят в них лишь функцию, не замечая лиц. Данилин широко пользовался этим преимуществом униформы: в сочетании с неброской внешностью, она позволяла ему безопасно перемещаться по городу. Это было важно для нелегала, живущего в Урбограде под чужими документами.
Подпольщики приветствовали гостя. Харнакин особенно пытливо оглядел вошедшего, и остался доволен первым впечатлением.
Худощавый белокурый парень с бледным ромбовидным лицом производил впечатление человека из толпы. Синяя форма почтальона была ему чуть велика, джинсы смотрелись неряшливо – дыры на коленях, наспех заштопанные вкривь и вкось. Низкий скошенный лоб, прижатые к голове уши, настороженный взгляд исподлобья – придавали сходство с волком. Стальные глаза Данилина отражали волю и целеустремленность.
– Оставлю вас вдвоем – произнес Рэд – это ваш участок работы, мне о нем лучше не знать.
После этих слов, Рэд привстал с неприбранной кровати, уступая место Данилину, и вышел из книгохранилища, закрыв за собою дверь. В коридоре он все же расслышал первый вопрос старика к будущему лидеру бойцов:
– Ты пришел к этому… сам?
Это "сам" звучало совершенно по-особому. Рэд пожалел, что не может видеть сейчас мимики беседующих, их жестов и поз, выражения глаз, всех мельчайших признаков, которые дают возможность читать в сердцах и понимать без слов… Ответное "да" было сказано спокойно, бесстрастно, чуть утомленно. Пауза затянулась. Очевидно, старик остался доволен ответом и настроем молодого собеседника.
– Отлично… Тогда давай кратко и по деловому…
– Угу. – буркнул в ответ Данилин
…Рэд отошел от двери.
Отставной генерал ГРО остался наедине с будущим лидером боевой пятерки.
Их отличало многое: возраст, воспитание, образование, благосостояние, кругозор.
Их объединяла идея революции.
Но была и иная, психологическая схожесть. И тот и другой в детстве воспитывались в духе общепринятой морали: не убий, не укради. Оба они попали, с таким настроем, в горячие точки. Обоих государству пришлось переучивать. Вместо "не убий" им было сказано: "нужда государства выше всего". Неприятельских солдат вычеркнули из числа разумных существ – теперь это была "живая сила противника", которую следует поражать и уничтожать. Мишени в тире. Чем сильнее отождествляешь противника с мишенью, чем меньше видишь в нем себе подобного – тем более успешен в бою… Это в свое время понял каждый из них. А потом… Оба дожили до момента, когда политика государства стала отвратительной, революция необходимой. И оба сказали себе: "нужда революции выше всего". И контрреволюционные правители обратились для них обоих в мертвые мишени.
Отставник пристально взглянул в волчьи глаза собеседника, и жестко усмехнулся уголком рта.
– Начнем с главного. В городе назрело массовое недовольство. – Харнакин затянул паузу – Без этого вся наша возня была бы преступным идиотизмом. А горожане посчитали бы нас бандитами.
Данилин кивнул: это он и сам отлично понимал.
– Однако – продолжил старик – скрытая напряженность в Урбограде очень велика. Аналитики подполья просчитали это на компьютерах. Часть горожан готова нас поддержать. В последние полгода полицаи на улицах распоясались окончательно, от них пострадали тысячи прохожих. И если бы только это… Что ж. Ко всем пострадавшим, избитым, ограбленным – мы обратимся действием. Мы накажем их обидчиков. Каждый наш удар по врагу – послание потенциальным сторонникам. Надо расшевелить всех недовольных. Мы выберем такие мишени, что оправданность возмездия будет очевидна всем. Тогда нас поддержат. Сотни горожан помогут в мелочах, а несколько десятков вступят в ряды бойцов. В этом первая задача: набрать популярность, умножить численность.
Харнакин закашлялся. Его собеседник хмуро молчал, перебирая никелевые звенья часового браслета.
Старик принялся задавать вопросы.
– Кто в вашей пятерке пользуется авторитетом? Каков настрой бойцов?
– За практическую сторону отвечаю я. Но у нас есть и теоретик, он же специалист по электричеству и подрывному делу. У каждого в пятерке своя специализация… Боевой опыт есть только у меня, воевал в Южных горах. Я неплохой стрелок. У нас в группе разделение труда. По способностям. Ни обид, ни грызни за власть, если речь об этом. Климат братский. Товарищей знаю давно, готов ручаться за каждого. Настроение боевое, здоровье у всех в норме.
– А навыки?
– Навыки? – Данилин потер лоб и задумался. В ответах он старался не упускать деталей – Конечно, общие правила конспирации нам известны. Строго соблюдаются. Товарищи живут тихо. Я вот почтальон. Другие тоже работают на незаметных должностях. Все одеваются скромно, вид средне-привычный. Из среды ничем не выделяются, ни на работе ни по месту жительства.
– Вы хорошо знаете город?
– Разведали вдоль и поперек: проходные дворы, закоулки, ряды гаражей, подземные коллекторы, все места где можно ускользнуть… На это ушли последние месяцы. Стараемся поддерживать физическую форму. Изучали топографию. Тренируемся в стрельбе, хоть мало оружия. Имеется специалист по электротехнике и химии, он может собирать из деталей огнестрел, собирать… устройства.
Данилин умолк. Старик обдумывал сказанное. В глазах собеседника он прочел немой вопрос.
– Что-то спросить хотел? – осведомился Харнакин
– Да. – кивнул парень – Вы сказали, дело начнется с акций возмездия…
– Верно.
– Хм… Но ведь обычно все начинается с обеспечения. С добывания автомобиля, денег, оружия, боеприпасов и взрывчатки… Это очень рискованно, пятерых бойцов тут мало. – Данилин недоуменно приподнял широкие брови, и нервно постучал пальцем по столешнице – Машину можно еще угнать безнаказанно. А деньги уже просто так не возьмешь: в банках вооруженная охрана, сигнализация. Оружие обычно захватывают у противника. Значит, нам придется атаковать патрульных, ведь на штурм арсенала или оружейного магазина сил у нас нет. Сейчас у группы два автоматических пистолета, обрез и самодельный револьвер. Патронов мало. Взрывчатки нет, лаборатории нет.
– Теорию городской войны ты знаешь. – одобрительно кивнул парню старик – Но жизнь богаче схем. Есть ведь поправки на местные условия. Ты прав, автомобили вам придется брать самим, и часто их менять. Но остальное мы берем на себя. Деньги, поначалу, вот…
Харнакин вынул барсетку, и отсчитал пятьдесят тысяч таллеров, подготовленных заранее для этого случая.
– На первое время вам хватит, так что обойдемся без экспроприаций. Плюс к тому, группе не придется тратится на гаражи и съем тайных убежищ – все это подготовленно заранее.
Старик усмехнулся: средства, доставшиеся ему во Вьентаме и тридцать лет прираставшие на перугвайском счету, перекочевали в фирму Арсения Рытика, и теперь исправно служили революции.
– Запомни адресок, не записывая – продолжил старик, чиркая карандашом на клочке бумаги. Речь шла о медовой лавке Фалькова. Данилин запомнил адрес, бумажку сжег на зажигалке.
– Хозяин заведения – наш связник. – пояснил Харнакин – Я опишу его тебе, дам пароль. От него, перед каждой акцией, будешь получать шифрованные инструкции. А также получать списки мерзавцев, информацию об их распорядке дня, маршрутах, резиденциях, путях следования. На втором этапе, когда наши ряды умножатся, через эту лавку вам пойдут сведения о внутреннем распорядке ряда учреждений… Я имею в виду банки, администрации, редакции газет, арсеналы.
– То есть нам предварительно передадут все сведения о системах охраны, планировке и сигнализации?
– Да. Но текущую разведку, непосредственно перед акцией, придется вашей пятерке вести самостоятельно. Деньги, ключи от съемных квартир и гаражей – также пойдут через лавку.
– Квартир?
– Да. Всегда будет два-три убежища, в разных частях города.
– Великолепно! – Данилин наклонился над столом, задумчиво потирая подбородок – Но там ведь нужно поддерживать порядок. Вовремя закупать продукты и размораживать холодильник, в конце концов… Этим должен заниматься кто-то из нашей группы?
– Нет. – пояснил отставник – Ваши задачи будут только боевыми. Остальное выбросьте из головы. Квартиры-убежища будет нанимать, содержать и обслуживать наша организация.
Харнакин умолчал, что наймом квартир и подбором обслуги займется инженер Муравьев – финансист группы действия, а деньги на эти цели уже сняты со счетов Арсения Рытика.
– Итак, инструкции, деньги и ключи от съемных убежищ вы получите в медовой лавке. Эта связь будет односторонней– от меня к вам.
– А от нашей группы к вам? В случае экстренной надобности?
– В районе заброшенных садов на этот случай оборудован тайник. – Харнакин ткнул пальцем в карту города. – Тут, вторые ворота, третий участок слева, крыльцо под садовой будкой. Под ним будет жестяная банка, контейнер.
– Что ж. Я понял. Это на случай, если у нас появятся неотложные нужды или новые сведения, о которых потребуется срочно сообщить. Вообще-то, опасна такая передача. может вас засветить, тогда всему делу конец. Мы этим тайником будем пользоваться лишь в крайних случаях.
– Верно поняли дело – Харнакин тяжко вздохнул – А теперь об оружии. На окраине есть заброшенная штольня…
– Да, я слышал – кивнул Данилин – Это в глубине известковой горы, на берегу Урбинки.
– Верно. Огромный разветвленный лабиринт, там опасно ходить, своды осыпаются. Внутри протянута узкоколейка для вагонеток. Вот план, смотрите: сначала в этот лаз, потом в этот проход. Там за камнем, помеченным цифрой 57, вы найдете оружие, боекомплекты, топографические карты, бинокли…
Данилин благодарно и завороженно внимал старику: медлительная, хрипловатая речь снимала одну тяжкую проблему за другой.
– Пользоваться этим хранилищем для первых акций вам не придется. Обойдетесь химией. Подъезжать за ней потребуется в этот узенький тупичок, вплотную к пивзаводу – уточнил меж тем отставник, набрасывая схему на бумаге – Вот здесь неприметная дверь в бойлерную, она скрыта башенками от обзора. Держите ключ…
Куратор группы действия протянул Данилину ключ с фиолетовой рукояткой, недавно извлеченный из тайника.
– Ездить туда придется в условленные дни. Будьте осторожны при хранении компонентов. Ты говорил, один из вас умеет собирать машинки?
– Да, у нас есть специалист… Как я вижу, Союз Повстанцев целиком взял на себя обеспечение. – в голосе Данилина слышалась радость – Великолепно! А будут ли освещаться наши акции в газетах?
– Будут. – веско обнадежил Харнакин – В городе поставлена тайная типография, создана сеть распространителей прессы.
– Да, подготовка основательна. – лидер бойцов задумчиво почесал подбородок – Целая инфраструктура. На пятерку бойцов, наверное, полсотни обеспечивающих…
– Тут есть еще один момент: ваша безопасность – озабоченно заметил Харнакин – Лучший способ избежать слежки, это контрнаблюдение. Вот вам графики проверочных маршрутов. В этой шифровке написано, кто из вашей пятерки должен проходить маршрут, в какое время. В контрольных точках наш контрразведчик поглядит – не идет ли кто следом за вами?
Контрразведчиком группы действия, был преданный помощник старика – Владимир Светлов. Но знать об этом Данилину было не обязательно.
– На ваших маршрутах – продолжил Харнакин – отмечены точки легендированных разворотов. Это места, где каждый из вас должен развернутся. Так, чтобы это выглядело оправданно. Сделать вид, что вернулся за потерянной вещью, резко повернуть к киоску с газетами, внезапно пойти к таксофону, оставшемуся за спиной… И при развороте поглядите, кто идет следом. Впрочем, следить могут и с забеганием вперед, и с параллельных улиц. Вы это имейте в виду.
Данилин понимающе кивнул. Он слушал, не перебивая.
– Также мы обсудим сигналы провала и успешной работы: какими они будут, где их оставлять каждому из вас, как часто их возобновлять.
Старик сделал краткую паузу, и заговорил о другом.
– Теперь по транспорту. Я в курсе, что ты хорошо водишь машину. Ты единственный в группе водитель?
– Нет. Еще один член группы имеет навыки вождения. Вполне сносные.
– Это хорошо. Нужно дублирование. Надо и преемника заранее указать. Кто будет командовать пятеркой, если с тобой что-то случится?
– Я уже прикинул, кто это будет. Думаю, остальные согласятся. Посоветуемся.
– Ну что ж, в добрый час…
Харнакин встал из-за стола, покинув дубовое кресло с кожаными подлокотниками. Он прошелся вдоль узкой комнаты, оглядывая книжные шкафы. Старик давал парню возможность уложить в голове все сказанное, сформировать общую картину.
Выдержанный, лаконичный, негромкий диалог двух профессионалов был совершенно непохож на карикатурные сцены из рабсийских пропагандистских фильмов. Там рисовали заросших и пьяных "междугородных ужасистов", истеричных непредсказуемых убийц. Тупоумие авторов было беспредельно: в их фильмах отрицательные герои даже в момент изготовления бомб нюхали наркотики, после чего благополучно гибли от самоподрыва. Однако эти бездарные кино-поделки показывали лишь степень презрения режиссеров к публике, а вовсе не реальность.
Пьянство, наркомания, неуравновешенность, патологическая кровожадность, вызывающая внешность, бандитская речь – демаскируют и мешают работать нормально. А потому носители этих качеств отсеивались повстанцами с порога, на первых же этапах вербовки.
Бойцы "групп действия" были своего рода спецназом революции. Требования к ним предъявлялись очень жесткие. Высочайшая идейность, жертвенность, и самообладание, трезвость и выдержка, физическая и политическая подготовленность, практическая сметка, сообразительность, чувство товарищества – вот перечень качеств, необходимых партизану.
Все это было свойственно и Данилину. Парень, казалось, пристально рассматривал бронзовую люстру на потолке – но в действительности ушел в себя, обдумывая ситуацию. Наконец, лидер пятерки произнес:
– Я недооценивал мощь Союза Повстанцев, хотя и надеялся на помощь. Нам предоставили деньги, оружие, лабораторию. Сняли квартиры и гаражи.
Старик присел рядом с Данилиным, желая перевести разговор в задушевное, товарищеское русло.
Рассматривая глубокий косой шрам на лице собеседника, парень подумал: "Дед, видать бывал в переделках, знает о войне не понаслышке. Рассуждает со знанием дела. Похоже, классный профессионал". Вслух же спросил:
– Неужели в каждом городе так?
– Условия везде свои – вздохнул старик – В чем-то у вас положение лучше. А в другом куда хуже. Обычно начинают с двадцати-тридцати бойцов, не меньше. Вас всего пятеро. Значит, самые первые акции могут кончится гибелью.
Данилин прикусил губу, лицо его стало напряженны, стальные глаза неотрывно смотрели на куратора.
– Поэтому – продолжил Харнакин – первые акции должны быть филигранно выверены, множество раз отрепетированы. Ширина улиц, планировка зданий, пути отхода с места действия – все будет циркулем размечено на карте. Действия каждого бойца, вплоть до жеста, походки, одежды, времени появление на месте действия – должны быть доведены до автоматизма. Координация и слаженность действий внутри пятерки должны быть абсолютны. План каждой операции – продуман до мелочей. Как и вариации на случай провала. Тогда пятерка уцелеет.
Данилин кивнул.
– На моей штабной карте вы будете фишками и кружкочками. Но я всегда буду помнить о вас как о живых бойцах, и беречь вас. – голос Харнакина потеплел – Сохранить бойцов пятерки живыми и здоровыми…. Чувство сострадания совпадает здесь с военной необходимостью. Надо сберечь искорку, из которой вспыхнет пламя. Ну, а теперь о конкретике. Что сам думаешь?
– По акциям возмездия? – Данилин понял старика с полуслова – вот наш вариант списка. Десять негодяев, на первый случай.
Порывшись в почтальонской сумке, лидер бойцов извлек из-под стопки газет свернутый вчетверо тетрадный лист, протянул Харнакину. Фамилии перечислялись друг за дружкой, синими чернилами, аккуратным и крупным почерком с легким наклоном вправо. Прищурившись, куратор группы оглядел список, пренебрежительно хмыкнул и бросил лист на стол.
– О, святая простота. – Харнакин укоризненно прищелкнул языком, отрицательно покачал головой – Категорически не пойдет. Небось, ваш теоретик составлял?
– А как вы догадались?
– Ну, кое в чем революционный теоретик похож на своего противника, на жреца. "Нет хуже преступления, чем против святого духа". В его случае, против революционной идеи. Погляди только, кого он вписал! – старик ошарашенно пожал плечами и ткнул мясистым пальцем в лист – Публицист "Урбоградских ведомостей". Зав. отделом пропаганды партии "Единая Рабсия". Городской архижрец. Историк, восхвалявший древних жандармов. Автор клеветнических статей об Ильиче Нелине. Профессор философии, разработавший идею смирения низших перед высшими. Фальсификатор статистики о жертвах революции. Реакционный школьный преподаватель. И так далее, и так далее.
– А что, разве все перечисленные не уроды? Разве они не заслуживают уничтожения? – хмуро спросил Данилин – Ведь именно стараниями таких вот идеологов и пропагандистов оказалась оплевана идея прогресса! Они виновны даже больше, чем законотворцы и охранители несправедливой системы. Они подводят философский и религиозный базис под действия правящих подлецов, под реставрацию средневековья. Они чернят все попытки сопротивления простых людей безобразию! Каждая газетная статья против революции воспитывает овечье терпение масс – а разве не в этом смирении причина тысяч избиений прохожих безнаказанными полицаями? Проповедь послушания и национального единства с угнетателями – разве не на ней держится эксплуатация рабочих, безработица, милитаризм, все уродства нынешней системы? И разве не идеологи этой системы повинны во всем? Так накажем их!
– Ты ведь повторяешь чужие доводы – усмехнулся Харнакин – Доводы автора списка. Вспомни, с чего мы начали беседу. Цель партизан сейчас не в том, чтобы истребить всё зло. На это у нас пока силенок нет. Цель в том, чтобы активизировать граждан. А простому горожанину глубоко плевать на статьи в "Ведомостях", на события столетней давности и на речи пропагандиста "Единой Рабсии" по их поводу. Оскорбления в адрес Ильича Нелина только для нас, памятливых, звучат кощунством – а массы к этому равнодушны. Что до покушения на архижреца, оно принесет лишь вред. Дело представят так, что мы против рядовых верующих, а не против церковной верхушки, обслуживающей власть. В общем, список наивен. Тут полная оторванность от жизни, от нужд нашей аудитории. То, что мы делаем, должно нравиться в первую очередь простым людям, а не нам.
Харнакин скомкал листочек, и сжег его в пламени зажигалки.
Лидер бойцов, потупив голову, вздохнул:
– Эх, вот не слушал Бурнаков меня… Я хотел по-иному составить, более практично. Я бы выбрал реальные ключевые фигуры в аппарате власти. Удар по ним внесет дезорганизацию в ряды врага. К примеру, начальник полиции, мэр, зам. мэра, и так далее…
– Логически правильно. Тактически ложно. – отрубил Харнакин – Твой приятель, видно, думает, что цель пятерки – мечом установить царство Истины. Сам ты хочешь свержения правителей. Я повторяю: цель куда скромнее. Всего лишь – активизировать граждан.
– Да, вы правы. Это посильная задача, в отличие от прочих.
– Под эту задачу и список особый – логически вывел отставник – Тут не идейную зловредность и не политическое влияние врагов надо высчитывать. Эти тонкие материи неочевидны для профанов. Ведь чтобы увидеть корень зла, требуется научное мышление, способность к анализу, глубокая эрудиция. У простых людей этого нет. Они не поймут наших ударов по идеологам и правителям. А вот удары по прямым обидчикам – поймут и поддержат! Можно даже подсчитать "коэффициент активизации": сколько новичков к нам после этого примкнет? Сколько согласится помогать в обеспечении? Сколько решит взяться за оружие? Это и должно нас заботить. Вот, держи нормальный ликвидационный список. Здесь все кандидатуры загодя просчитаны нашими аналитиками, исходя из жалоб населения. И первым из них будет…
– Хм… – пожал плечами Данилин, вчитываясь в документ – лейтенант полицейской постовой службы… Извините, эта фамилия мне ничего не говорит…
– Ну, как же… Пост в районе трех проходных. – подсказал Харнакин.
– Батюшки мои… Так это ж Ленька Вурдалак! Как нам сразу это в голову не пришло!
– Угу. Знаешь. Вот и все рабочие трех заводов его знают. Как они в день получки с деньгами идут с проходных, так он со своими дружками-полицаями выходит на охоту. Иной раз отнимал и четверть зарплаты. А ведь по этой сволочи давно тюрьма плачет. Он вниз слетел, до патрульного, после грязной истории. Очень грязной. Подкарауливал на автомобиле около института студенток, предлагал подбросить, завозил в лес, ну и… Одна в больницу попала, с переломами и разрывом почки, она сопротивлялась и он ее избил, тварь. Кстати, местные рабочие эту историю тоже знают. И удивляются, как его не выкинули из полиции, ведь была статья в газете, что вообще-то редкость для нынешнего режима. Это значит, вообще беспредел. А все дело в том, что его отмазал Душегубцев, капитан полиции и член "Единой Рабсии". Кстати, этот капитан через связи в уголовной среде организовал убийство собственного дяди из-за квартиры…
Этот инсайдерский компромат Харнакин получил через своего агента в полиции – Владимира Ваюршина. Но Данилину об источнике знать было не обязательно.
– Ну, дело замяли, а Леньку кинули на низовую работу. Отрабатывать взятку, собирать для Душегубцева деньги с рабочих. Ленька себе подобрал в напарники таких же бандитов: Грязенко, его дружок, в пьяном виде избил дубинкой женщину, просившую о помощи. Глушебоев открыл в пьяном виде стрельбу из табельного оружия около магазина – хорошо хоть покупатели не пострадали, только один стеклом порезался. Скунсов сбил ребенка, управляя машиной, опять же, в пьяном виде. В общем, банда. И приносит солидный доход своему покровителю…
– Да, все знают их шестигранную будку на холме. Работяги так и называют, "гнездо Вурдалака". Страшатся туда попасть. Эти уроды тащат туда и пьяных и трезвых, всех подряд…
– Вот это самое гнездо, со всеми его обитателями, и должно разлететься вдребезги. Причем на глазах у тысячной вереницы рабочих, которая проходит под холмом, когда кончается смена.
– Элементарно! – глаза Данилина сверкнули – Химия! Работяг не заденет, будка высоко на холме стоит… Пластик?
– Да, пластифицированный эксплонит. И начинена им будет широкая палка колбасы. Сыграете спектакль: пьяненький рабочий, без гроша, попадает внутрь. Через десять минут появляется рыдающая жена, сует полицаям пачку денег, уводит непутевого супруга. А в будке оставляет, по рассеянности, сумку с хлебом, сыром, конфетами… И с колбасой.
– А что если химический запал сработает прежде чем нужно?
– Так у вас же есть электротехник. Купите радиомаячок, знаете, школьники носят сейчас, чтобы о себе сигнал подать родителям… Перепаять придется пару проводов. Ты будешь стоять с биноклем вот здесь, на мосту, в ста пятидесяти шагах от будки. Как только "жена" и "муж" отойдут достаточно далеко, жми на кнопку. Потом брось прибор в воду с моста, и сразу уходи. Жми в перчатках, естественно. Детали мы сейчас обсудим. Тут как в театре, каждый актер должен знать мизансцену.
Харнакин извлек подробную топографическую карту участка будущей акции, циркуль и линейку, придвинул карандаш. На обсуждение ушло полчаса.
"Ну и голова! Варит котелок у деда!" – после инструктажа Данилин молча восхищался. Он вспомнил подвал, недавнюю партию в шахматы. – "Тяжелые фигуры противника против пяти наших пешек. Но если играть как этот старик, на уровне гроссмейстера, авось чего и выгорит."
– Так, с этим понятно. А второй в списке кто?
– Мастер кондитерской фабрики. Точнее, можно его назвать надзирателем: с работницами он иначе как матом не разговаривает, порядки установил как в зоне, запрещает отлучаться даже в туалет. А этих девушек при найме еще и обманывают, нанимают через фирмы-однодневки, и платят зарплату в трое меньше обещанной. Фабрика тоже рядом с теми заводами, в промзоне Северного района. И первые два акта должны последовать почти одновременно, чтобы район забурлил слухами. Ну, а подпольная газета завершит дело: свяжет все это в умах граждан нитью обобщения. И от безобразий на отдельных участках перекинет мост к негодности всего политического порядка.
Они детально обсудили вторую акцию. "Кондитерский" садист любил в обеденный перерыв пропустить рюмочку в пивной через дорогу от фабрики. Путь и временной график хама были хорошо изучены разведчиком Аресния Рытика, пенсионером Тороповым. Оставалось лишь наказать подонка. Был рассмотрен план, ушло на это минут десять.
– И обрати внимание, что на фабрике работают в основном женщины… Они более разговорчивы, чем мужчины. Любят делиться новостями. А это значит, что слухи об акции возмездия, в благожелательном освещении, вскоре расползутся по всему Урбограду. И никто не сможет этому препятствовать. Они, от подруги к подруге, будут передавать именно нашу версию событий: "мастер над нами издевался, а повстанцы его грохнули – вот молодцы!".
Данилин еще раз подивился продуманности всех сторон операции, в том числе и пропагандистской части. Теперь его переполняла уверенность в успехе.
– О! – удивленно вскричал парень, глядя в конец списка – А одного жреца-то вы все же включили.
– Это особый случай. – пояснил Харнакин – Слишком рьяное миссионерство. Жрец досадил сотням учащихся, агрессивно навязывая свои глупости. В этой школе силен дух вольнодумства, а он пробует его сломить. Для выявления юных бунтарей мракобес ничем не гнушается, привлек даже полицию. Подростки возмущены. Вот ради притока из этой аудитории – а учащихся в школе несколько сот – мы и покараем их притеснителя. Грош цена той партии, что не умеет вести за собой мальчишек. Если ученики нам будут благодарны, поверят, помогут – это многократно расширит наши возможности. Мятежные школьники могут выводить из строя автомобили полицаев: резать шины, жечь бензобаки. Могут устроить войну камней, кидая кирпичи из окон в головы медвежутинских псов. Да и вообще, устроят реакционным нелюдям веселую жизнь. Но сперва им должны помочь мы.
