Текст книги "Расстановка"
Автор книги: Константин Рольник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)
– Ну, это самое нормальное, в каптерку. – электрик прищелкнул пальцами – А не получится! Ее тоже под склад сдали.
– От жулье-то! А тама чиво, сынок?
– Да черт знает, мелкий магазинчик видно хранит свои товары… Косметику бабам… – монтер сплюнул на асфальт – Ну, вот эту фигню… Снимать лак для ногтей там..
– Ацетон, что ли?
– Вроде. И там еще пакеты краски для волос… Как ее, черт… – почесал в затылке электрик – В общем, краска самая простая. Чтоб волосы сжечь да блондинкой обернуться…
– А… ет панятна, милок. Эх, склероз… Уж я и забыл, как называется-то она… Ну, общем, ясно.
– Ясно – передразнил монтер – Ты ходи осторожней там… Вчера там, видно, аккумулятор заправляли, бутылку с кислотой на полу оставили. Не задень в темноте бутылку-то…
– Эх, мил человек… Что на свете деется? Сплошные нарушения ТБ. Что на складе, что в каптерке… От ведь, а… Ну ладно, пойдем новости смотреть… Как там на картвельско-рабсийском фронте? Скорей бы уж победа… За внучка тревожусь, хоть бы на войну не отправили…
…Этот диалог, совершенно пустяшный, Дареславец внимательно впитал в себя, сделав некий вывод. Как ни странно, на лице Валерия довольная улыбка, несмотря на подслушанный упрек в получении взяток. Что же обрадовало его? Спишем улыбку на загадочность рабсийской души.
Продолжая улыбаться, Валерий на цыпочках отошел от разбитого окна, мягко прокрался по коридору к приоткрытой двери лаборатории. Оттуда пахло резко, неприятно. В носу зачесалось. Сдержав дыхание, Валерий прислушался.
Беседовали химики, Руслан Ахримов и его ассистент – те, что обедали в "Кванте" четыре дня назад. Официант не знал тогда, с какого конца к ним подступиться, но его инициатива была излишней. Главный инженер пивзавода, Ярослав Муравьев, сам выбрал из множества лаборантов именно этих двоих – совпали взгляды и оценки.
– М-ням – пробурчал с набитым ртом Тимофей, молодой ассистент химика.
– Опять жуешь пирожное? С яблоками? – покосился Ахримов – Нельзя в лаборатории пищу принимать.
Косые лучи Слунса падали сквозь жалюзи на голубоватый пластиковый стол, уставленный штативами, колбами, пузырьками.
– Да ладно… – улыбнулся парень – Как нибудь уж не отравлюсь… Я его, поглядите, на стол не клал…
– Смотри, Тима! Мне потом возиться… – упрекнул Руслан. Его черные глаза блеснули, бородка-эспаньолка агрессивно встопорщилась на худом треугольном лице.
Тимофей потупился и смолчал. Что поделаешь, приходится слушать нотации, таков его научный руководитель… Излишняя самоуверенность, подчас высокомерие, склонность перебивать и упрекать окружающих в невежестве… Конечно, под этим есть основания. Целеустремленный, упорный Руслан окончил престижный ВУЗ в столице, жил там в общежитии впроголодь, блестяще защитил диссертацию… Тем временем рабсийская наука деградировала. Руслану, по возвращении в Урбоград, пришлось устроиться на пивзавод – а ведь он мечтал о науке! Капитализм вынудил гениального синтетика следить за качеством пива. Нелюбимая работа, распад системы образования, закрытие университетов, отмена стипендий, платное обучение – приводили Ахримова в ярость. О режиме Медвжутина ученый не мог говорить спокойно: белело лицо, сжимались кулаки.
В этом, в главном, чувства химиков совпадали. А уж манера общения – дело второстепенное. Тима и сам был самолюбив: задевало пренебрежение окружающих к его юному возрасту. Потому в свои двадцать четыре года молодой научный сотрудник отрастил рыжеватые усики – для солидности.
– Удивительную книжку вы мне дали – произнес Тимофей, покончив с булкой – детектив лихой, но больно уж неправдоподобно…
– А что тут такого? История мафии в городе Нью-Арке. Гангстерская сага. – усмехнулся Руслан Ахримов, облачаясь в синий халат. – Уверен, эта повесть на документах основана. Откуда твое недоверие?
– Да ведь у автора, куда ни плюнь, попадешь в мафиози – пошевелил пальцами Тима – Такое впечатление, что в Нью-Арке только одни гангстеры и живут.
– Наивный ты – снисходительно улыбнулся Ахримов – Неужели надеялся в гангстерской саге найти рассказ о всех десяти миллионах жителей Нью-Арка? Эти массы – фон для основной картины…. Вон, видишь за окном грузчики идут? Вот пожалуйста… Фон. А на картине автор рисует мафию. Из миллионов горожан он выхватил полсотни гангстеров и полсотни полицейских. Закон жанра.
– А… – зевнул Тимофей – теперь понятнее.
Застегнув халат, Ахримов направился к вытяжному шкафу, присел на корточки и отворил дверцу. Его щуплая фигура скрылась за створкой. Руслан отобрал реторты, выставил на линолеум чугунный штатив, вакуумный насос, колбу и воронку для фильтрования.
– Рассеянность меня замучила – сокрушенно произнес химик – Как эксперимент вести, так проблем нет, сосредоточен. А вот график работы из головы вылетает. Два дня в неделю на смешивании работать, день – на синтезе. Путаю дни. Но спасибо тете Клаве, вахтерше. Когда я на смешивании, она заранее открывает нужную дверь – синюю, со стороны склада. А в дни когда я на синтезе – открывает справа, у часов… Мимо каптерки иду… Чтобы уж по пути прихватить все необходимое…
– Да, рассеянность – беда… – хмыкнул Тимофей, катая по столу коробок спичек – Впрочем, эта проблема у многих ученых возникала. Что посоветую: крупу надо кушать, орехи…
– Угу – кивнул Руслан, аккуратно ставя колбы в вытяжной шкаф – Черника еще помогает. Рыба. Помидоры. Черная смородина… Читал недавно книгу, "О пище с точки зрения химика". Но пока своей надобности нет, пока тетя Клава открывает дверь с нужной стороны – видно, память не улучшится. Так и буду надеяться на вахтершу.
– Хм… Да. С одной стороны, хорошо что ей Муравьев сказал о нашем графике. А с другой, поди ж ты, память не развивается…
Друзья помолчали. Затем молодой сотрудник перешел к предстоящей работе:
– Смешивание – дело простое…
– Тут и образования не надо. – кивнул Ахримов – Деревянной лопаткой, вручную, как в огороде – шестьдесят процентов того и сорок другого.
– А синтез? Наверное, сложно эту пластмассу делать?
– Тима, саму пластмассу делать проще простого – подбодрил Руслан – в растворитель пенопласта насыпь, возьми его процентов пять по объему, и жди пока застынет. Сложнее всего создать наполнитель, который придаст этому пластику новые ценные свойства.
Химики понимающе переглянулись
– Собственно, это нам и поручили. Исследовать добавление к пластмассе новых свойств. – хищно улыбнулся старший лаборант – По контракту с НТЦ "Урбополимерлаб". По крайней мере, так написано в плане работ.
– Да, вот новый наполнитель к пластмассе… В нем-то и вся загвоздка.
– В результате пластмасса становится такой инициативной, что я сам завидую ее способности инициировать.
Химик нервно рассмеялся. Впрочем, язвительная улыбка быстро сошла с его худого смуглого лица:
– Тима, ты поаккуратней с техникой безопасности… Тут ведь дело сам знаешь какое… Для синтеза не тронь стеклянную посуду, ни в коем случае. Только полимерную, ага? Никаких притертых пробок на шлифе… Посуда должна быть пластмассовой. Запомни это раз и навсегда. Растворы нужны концентрированные.
– Ну, ты уж сто раз говорил. Ну первого налью… воняет он сильно… боюсь, глюки пойдут… Не люблю я мультиков…
– Повзрослел что ли? Вышел из мультяшного возраста?
Химики вновь рассмеялись.
– Ну вот. Очень важный момент: эту вонючую пакость надо перед синтезом охладить как следует, заморозить в холодильнике! Обрати на это особое внимание!
– Угу – кивнул Тимофей – Значит, две трети охлажденной вонючей пакости, и треть прозрачного раствора…
– Да, раствора. Белый порошок разведешь…
– Ладно, Руслан, я утешен: раствор порошка хоть и жжется, зато без запаха.
– Кислота тоже жжется. Но ее капнуть-то в смесь две-три капельки… и хватит. Но ты ведь забегаешь вперед! Ты перед работой обязательно проверь реактивы на чистоту. Капни растворитель на порошок, если пожелтеет или затрещит – значит, грязный реактив или растворитель. Придется новый подбирать.
– А если нормальные, чистые компоненты – что будет? Греться начнет, когда сольешь растворы?
– Угу. Смотри на термометр. Если подымется выше трети от температуры кипения воды, быстро драпать надо отсюда… Плохой признак.
– Ну, я прослежу, как греется. Чтоб не очень-то…
– Если очень греется, то вообще песец. А если нормально – через пару часов на донышко выпадет снегопад… Красиво…. Махонькие кристаллики… Не крупные, ни в коем случае! Если крупные, значит опять песец к нам в двери стучит.
– Никакого песца пока не видел – ухмыльнулся Тимофей – вчера с улицы киса зашла, и только…
– Ладно, не отвлекайся, слушай. Ты маленькие кристаллы отфильтруй… Красивые они, залюбуешься! Фильтруй через тряпку, потом скрути в ней осадок.
– Ну а дальше?
– Я тебе сам покажу, как делать. Раствором соды надо промыть, пятипроцентным. Ну и водой потом еще. И все, сушить при комнатной… Проверь продукт: насыпь четверть чайной ложки, и подожги. Должно вспыхивать, а не гореть. Это мы сделали наполнитель к пластмассе.
Ахримов заправил спиртовку, чиркнул спичкой. Над горлышком взметнулся синий язычок.
– Саму пластмассу сделать просто, я уж говорил: пенопласт растворить в том же растворителе, его процентов пять надо взять, по объему. Туда и нашу добавку засыплем, как сметана растворчик будет.
– Его в бумажную форму вылить надо? – осведомился Тимофей, укрепляя в чугунной подставке штатив.
– Угу. Застынет – выйдет пластмассовый цилиндрик. Похож на прежний пенопласт, но уже с ценными свойствами. Из-за наполнителя. – Ахримова аккуратно отцепил край халата от зазубрины на спинке стула, и повторил: – Цилиндрик… Ты ни в коем случае не ковыряй его, не бей по нему и не роняй, когда застынет… Иначе весь опыт насмарку…
– Я буду осторожен.
По тону чувствовалось: молодой лаборант вмиг посерьезнел
– Техника безопасности вообще для химика основное – нравоучительно произнес Ахримов. – Кто играет с динамитом, тот придет домой убитым.
Ответом был нервный смешок Тимофея. Парень тоже пытался шутить, вышло натянуто:
– Главное во время опытов – не включать радио. А то у кого-нибудь из нас точно руки затрясутся от ярости, при очередных политических новостях.
– Эх… Было бы чему трястись – прикусил губу Ахримов, проверяя медикаменты в висящей на стене аптечке – Наполнитель еще тот… Сколько случаев было: у кого пальцы, а у кого и всю руку… Тима, первые три синтеза я один проведу, у меня опыт. Ты рядом стой, смотри, учись. Потом сам попробуешь…
Валерию надоело подслушивать. Бесшумно, на цыпочках, чиновник отдалился от двери. Спустя еще пять минут в коридор вошел инженер Муравьев. Они поздоровались – отчего-то заговорщическим шепотом, и крепко пожали друг другу руки.
Улыбаясь в бороду, чиновник хмыкнул:
– Час от часу не легче, Ярослав. Ух, продолжаете вы безобразия! Нецелевое использование помещений, шабашка в лаборатории, вообще черт знает что. Так? Оштрафую вас как-нибудь…
Произнося эту шутливую угрозу, Валерий нахмурился и погрозил пальцем. Как всегда, он хотел успокоить собеседника, поднять настроение, подбодрить. Дело предстояло очень серьезное – начинать такое лучше с улыбки.
Ярослав Муравьев был, как всегда, скорбен, серьезен и деловит. Его желтое прямоугольное лицо оставалось бесстрастным, черные глаза-буравчики смотрели на мир настороженно. Инженер не поддержал шутку Валерия, суховато спросив:
– Вы уже успели ознакомиться с работой складов и химиков?
– Детально не вникал, химиков в лицо не видел. Меньше знаешь, меньше расскажешь, так? Но реплики слышал у двери, не глухой… Понял уже, работа поставлена.
– Что ж. Тем лучше. Наша беседа укоротится на две трети. Все финансирование, материальное обеспечение, документы прикрытия, фиктивные договоры я взял на себя. Ведь и вообще весь хозяйственный менеджмент по… этой линии… через меня будет идти. Сейчас пойдемте, осмотрим склады…
Выйдя из химкорпуса, друзья направились к одноэтажному длинному зданию. Потянулись ряды контейнеров с солодом, электрокары перевозили тюки. Валерий натянул на себя маску инспектора. Муравьев пояснял, жестикулируя:
– Вот основной склад. Как видите, противопожарная безопасность обеспечена: трехслойные панели из негорючих жаростойких материалов, антипылевые сверхпрочные полы. Отопление идет через инфракрасные излучатели… Никакого открытого огня. Курение здесь строжайше запрещено… Вот поглядите, в каждом отсеке – модули пожаротушения. Порошковые. Все по стандарту, даже с запасом.
– А мы куда идем, в какой отсек?
– Мы пройдем сквозь корпус, там в торце примыкают конторы, магазин, столовая… Склад ведь новый, он пристроен недавно. А там, куда мы идем – лабиринты старых кирпичных зданий… Кривые узкие кишки коридоров, планировка запутанная. Вот в один из аппендиксов этого кишечника мы и отправимся. Я сомневаюсь даже, что он указан в плане завода с достаточной точностью.
Они прошли сквозь склад, спустились в цокольный этаж, некоторое время петляли в коридорах, перешагивая через трубы отопления, нагибаясь чтобы не задеть свисавший с потолка электрический кабель. Под лестницей легкий фанерный стеллаж прикрывал вход в узкую арку галереи. Петляя, она вела в глухой тупичок – он заканчивался металлической дверью: очевидно, вход в бойлерную. У Дареславца вновь зачесалось в носу, на сей раз от пыли. Он чихнул.
– Будьте здоровы – откликнулся корректный Муравьев – Итак, вот мы и пришли. Инженер порылся в кармане, извлек связку ключей, открыл дверь в каморку, включил фонарик. Интерьер старой бойлерной удивил Дареславца: он ожидал увидеть захламленную пыльную нору, но перед ним открылся мини-склад, оборудованный по последнему слову техники. Особое внимание, насколько мог судить Валерий, уделялось тут пожаро– и взрывобезопасности.
– Как видите, это достаточно близко чтобы перенести товар, но и достаточно далеко чтобы представлять опасность для работников завода. – сухо комментировал Муравьев – Тут я все почистил, не валяется ветоши, хвороста, травы, железяк и прочего. Температурный режим идеально выверен, работает закрытый кондиционер. Присутствие посторонних исключено, ключ от бойлерной только у нас. Химики инструктированы: никакого курения…
Дареславец огляделся пристальней. Планировка тут была оригинальной: бойлерная амфитеатром уходила вверх, от подвала до первого этажа. Сверху, под аркой, располагалась запертая дверь. Она вела в тупичок одного из переулков, примыкающих к заводу. Легковой автомобиль мог подъехать вплотную к двери, при этом будучи скрыт фланговыми кирпичными башенками от сторонних наблюдателей…
– Я вижу, тут все инструменты из дерева и пластмассы… – задумчиво произнес Валерий – Даже вместо железного лома здесь на стенде деревянный клин, так?
– Угу. – хмуро кивнул Муравьев. – Вот так все и организовано. Большие коробки с садово-огородной смесью хранятся на складе. Конечно, отдельно и далеко от пластмассовых цилиндриков. Сюда коробки будут тащить лишь за день до приезда клиентов.
– Угу. Делать оболочки и начинять гостинцы – это уж дело не ваше, так?…
– Об этом я даже и спрашивать не буду. – буркнул инженер – Мое дело – произвести. Так вот: готовый продукт оставят здесь, а на следующий день клиент с улицы откроет дверь и вынесет коробки в автомобиль. В другие дни здесь химики оставят цилиндрики. С таким расчетом, чтобы вместе с коробками никогда они рядом не лежали. Это правило надо соблюдать неукоснительно…
– Что ж, Ярослав… Ваша точность, надежность и обязательность никогда не вызывала сомнений. Так…Но меня еще один маленький вопрос: а не возникнет ли проблем с охраной? На некоторых заводах сейчас используют кинологов, служебные собаки натасканы на запах продукта…
– Ну… – язвительно протянул инженер – В первую очередь, наш директор воспротивился бы этой новинке. Он сдает частным фирмам куда большие площади, чем выделил я под наше дело. На всех его складах есть нитросодержащие реактивы. Представляете, какой лай подняли бы собаки. Куда ни плюнь, везде нитраты… Кстати, хорошо что в наших цилиндриках этого нет. Их собака не учует. А вот коробки с огородной смесью бы учуяла. Но у нас на заводе таких псов все равно нет, что напрасно тревожиться?
Дареславец почувствовал уверенность в успехе: подготовка была скрупулезной. Оставалось уточнить последнюю деталь.
– А как насчет сигнализации? Ведь при открытии двери снаружи, когда приедет машина за товаром, сигнализация сработает, так? Сторожа прибегут?
Муравьев отрицательно качнул головой:
– Эту ветку сигнализации я самолично вычеркнул из технического регламента. Она не работала и до ремонта. Все уж забыли, что из бойлерной есть выход за территорию завода, им не пользовались десятки лет, попыток проникновения не было. Затерянный тупичок в лабиринтах подвала. А по документам, подправленным мною, тут вообще голая стена. Дверь всегда была заставлена листами шифера, Пришлось мне вспомнить кое-какие чертежные навыки… Убрать ее с план-карты было несложно.
Что ж, дело движется, взялись ответственно…
Ключ от наружной двери именно этой бойлерной Дареславец вчера заложил в тайник, вблизи от жилища Игоря Харнакина. Копаться в железном ящике, с черепом и костями на дверце, никому не хотелось. Меж тем, щиток был обесточен и служил контейнером для подпольщиков. Там и покоился ключ.
Валерий искоса поглядывал на Муравьева – классический черный костюм сидел на инженере чуть мешковато, лицо оставалось бесстрастным. В черных глазах финансиста "группы действия" притаилась настороженность, а еще глубже, под нею, лежали скорбь и месть.
Сдержанный, скрытный Муравьев знал, что с Валерием они расстаются надолго, возможно навсегда. У заводских ворот, получив последние инструкции: брать дальнейшие указания в медовой лавке связника Фалькова; регулярно в назначенное время появляться в цветочном магазине с ивовой корзинкой в руках – Ярослав крепко пожал руку повстанческому вербовщику, зашептал ему на ухо страстно и убежденно:
– Все получится, Валера. Без сучка и задоринки. Если ОПОНовцы, вроде тех зверей, что изуродовали Наташу при погроме, не получат наших гостинцев – значит, на свете нет справедливости… Жить тогда незачем…
Под маской холодности, в душе инженера бурлили сильные страсти. Дареславец поежился: "А что если с моей Еленой вот как бы… Я ведь тоже от горя места бы себе не находил… "
– Но справедливость есть, все-таки есть. – хрипло шептал инженер – Это дело наших рук, нашей мысли и воли. Будь спокоен. Даже если предположить невероятное… Если провал… Я скорее покончу с собой, чем предам вас… Ты мне открыл глаза, Валера. Ах, каким я был идиотом…Ты прав тысячу раз, нельзя наказывать кого попало, нельзя травить крысиным ядом всех подряд. Ты прав – нужна адресность. Негодяи, только негодяи должны быть наказаны. Но уж они-то обязательно. У Наташи – шрам через все лицо, хромота… А какой она была красавицей… Удивительной… А медвежутинская нечисть ее вот так вот… Ну, ничего… Ничего… Мы им еще… покажем…
По желтому, окаменевшему от горя лицу поползла кривая дрожащая усмешка. Дареславец почувствовал озноб – он впервые видел улыбку Муравьева, она была ужасна: гримаса раненого животного, предвкушение праведной мести, ничего более. У проходной Валерий крепко пожал холодную жесткую руку инженера – и молча, без цветистых слов прощания, покинул завод.
Старик, стрелок и список.
(Действие: куратор, бойцы)
Двухэтажный кирпичный особняк Харнакина был скромен, в сравнении с демонстративной роскошью силовиков и олигархов нового времени. Увитый живой изгородью, дом стоял на склоне горы, среди зелени садов. Окраина элитного района, старый город… Эта каменная мостовая помнила еще времена имперских цесарей.
Высокая атлетическая фигура Харнакина казалась муравьино малой с баллюстрад верхнего яруса, где частные коттеджи сменялись белоснежными многоэтажками. Генерал бодро, широким шагом, подымался в гору. В ответ на приветствия соседей он лишь сдержанно кивал. Скороспелые богачи, отгрохавшие здесь апартаменты, избегали старика: его всегдашняя суровость, шрам, военная выправка, немногословие и трезвость не вписывались в их разгульные нравы. Год назад кто-то пустил слух, что пенсионер со шрамом – бывший следователь Службы Безопасности, другие настаивали на "генеральской" версии, третьи считали его бывшим директором оборонного завода. Все уважали, никто не откровенничал.
Игорь перевел дух: до вершины горы оставалось шагов пятьсот. Обернувшись, он поглядел вниз, туда где кончались ряды пышных коттеджей. Вдали, под холмом, вилась тонкая ниточка рельсов, за ней теснились чумазые бедняцкие домики Нижней Слободки, а у горизонта вздымались портовые краны пристани.
"Если мы победим" – подумал Харнакин, утирая пятерней пот со лба, – "работяги из слободки напишут в учебниках истории, что я работал для них. Если мы проиграем, богачи из коттеджей напишут, что я рисковал шкурой ради пристройки к своему особняку пары новых этажей. Ошибутся и те и другие. Я работаю, конечно, на себя. Если забитые, обманутые бедняки прикажут мне остановится, примириться, стать покорной овцой – я рассмеюсь им в ответ и продолжу идти своим путем. Я работаю на себя. Но я – это не мой бумажник. Я – это мой взгляд на мир. На добро и зло…"
Харнакин вновь окинул взглядом мирный пейзаж. На миг ему показалась недопустимой сама мысль о том, что эту тишину разорвут звуки выстрелов, крики убитых, а виной тому будет он – Игорь Харнакин. Разумом он понимал, что порядок в обществе несправедлив и надо менять его – но ощущение мира и покоя, хрустальное безмолвие, спокойная красота природы настраивали на иной лад. Разноречие разума и чувства… Такого с ним еще не бывало.
"Нет" – тяжело вздохнул он, справившись с собой – "Под личиной гармонии в природе скрывается гибель слабейших, а в обществе – нищета и бесправие миллионов. Борьба со злом и реакцией – мой долг, в этом смысл разумного бытия. Убивать реакционных нелюдей было правильно тогда, в джунглях Вьентама… Неужто верное может стать неверным из-за победы алкоголика Дельцина и указов подлеца Медвежутина, с его поджогами домов и идейной ветошью времен самодержавия? Добро, социализм и прогресс – понятия универсальные. Для всех времен и народов. А значит, защищать их силой оружия надо всегда и везде. Конечно, моих мотивов не понять жирующим обитателям коттеджей… Но поймут ли меня бедняки из слободки? Впрочем, какой толк думать об этом сейчас…"
Горько вздохнув, он шагнул с древнего тракта в сторону, на узкую желтую тропинку, петлявшую средь буйных зарослей терновника. Миновав черный обгоревший сруб на краю оврага, Игорь прошел к заброшенному зданию: старый кирпич стен искрошился, на месте окон зияющие проемы, сквозь прогнившие доски на полу пробивается крапива и лебеда… Когда-то здесь размещалась электроподстанция. После карстового обвала оборудование перевезли, а постройка служила общественной уборной. Новые коттеджи богачей были снабжены канализацией, теперь строение не использовалось вовсе. Здесь, в обесточенном щитовом отсеке, был оборудован тайник. Игорь открыл железный ящик, извлек черную барсетку и ключ от бойлерной пивзавода. Харнакин мысленно похвалил Валеру Дареславца за исполнительность. Отставник неспешно возвратился на мостовую тракта. Он отряхнул пыль с тщательно выглаженной рубашки. Из-за ограды взахлеб лаял черный пес. Добродушно погрозив зверю пальцем, старик зашагал вверх, в город. Планировалась важная встреча.
Добраться до места предстояло на автобусе. Машину Харнакин оставил в гараже: пешими прогулками он поддерживал физическую форму. В случае нужды он чаще ездил на общественном транспорте. Соседи-толстосумы считали аскетизм старого генерала безобидным чудачеством.
Поднявшись к остановке, Харнакин увидел толпу: прохожие с тревогой взирали на гигантское электронное табло. Передавали сводки с картвельско-рабсийского фронта. Рабсийские танки, прорвав оборону картвельцев, продвигались вглубь Южной Абхатии. Несмотря на победные новости, голоса горожан звучали подавлено: в связи с войной подскочили цены на транспорт, топливо и продукты. Сложной была и мировая обстановка: лидер Оркаины пан Чущенко истерично требовал от Объединенных Штатов оказать давление на Рабсию. Все это сопровождалось бешеной скачкой биржевых котировок. Оборонные заводы выигрывали, мирные предприятия разорялись, рвались хозяйственные связи, лихорадочно заключались новые альянсы. Диктатор Медвежутин готовился к визиту в Чинайскую Республику, намереваясь заключить договор о военном союзе. Планета Мезля вступала в полосу нестабильности и потрясений.
К толпе зевак направилась тройка полицаев с дубинками:
– Расходись! Не тесниться! Расходись! – монотонно покрикивали стражи порядка.
Ворча и сокрушаясь, толпа горожан рассеялась. Полицай хотел было прикрикнуть и на Харнакина, но поспешно извинился и робко отступил – начальственный вид, хмурые брови, седина, выправка и стальной холодный взгляд генерала произвели на патрульного неотразимое действие.
Подошел автобус. Часом позже бабушки на лавке, перед подъездом доктора Чершевского, с восхищением оглядывали бравую, подтянутую фигуру отставника. У Игоря было запоминающееся лицо. Он шел на явку открыто, не конспирировал – мотивом визита к врачу была старая рана. Поднявшись по лестнице, старик позвонил условным звонком, пожал в прихожей руку хозяина квартиры, и прошел по узкому коридору в обиталище Рэда.
Заговорщик поднялся из-за стола и поклонился вошедшему. Изучая материалы досье, Рэд проникся к Харнакину глубоким уважением. Отставной генерал мог провести остаток жизни в роскоши и комфорте – однако предпочел опасную игру, где ставкой была насильственная смерть. Очень необычно в эру эгоизма.
Само по себе это, быть может, и не повод для преклонения – игрок и властолюбец тоже способен поставить на карту жизнь, ради власти и острого чувства риска… Но ведь именно он, генерал Харнакин, подобрал будущего руководителя городской организации, согласился подчиниться ему. Это говорило о скромности отставника, об умении соизмерять свои силы и способности с потребностями борьбы, отбросив честолюбие. Рыцарь революции, интернационалист и полиглот, смелый и скромный, решительный и мудрый… Это ли не идеал?
Кроме того, Харнакин был военным профессионалом с разносторонним боевым и командирским опытом. Выходцы из бывшего ГРО – это каста, лучшие из лучших. Рэд, защитник парламента и участник всего нескольких вооруженных атак, преклонялся перед профессионализмом. Чтобы обеспечить успех малой горстки в борьбе с огромной государственной машиной – нужна высочайшая подготовленность, глубокие знания.
– Приветствую! – в голосе Рэда звучала неожиданная робость – Наслышан о вас.
– Здравствуйте – кивнул Харнакин
Рэд жестом предложил гостю присесть, тот опустился в кресло и прищурился, вглядываясь в собеседника.
– Уважаемый, ваша работа вызывает восхищение – произнес подпольщик
– Лестно. – холодно усмехнулся старик
– О, это не комплимент – понимающе улыбнулся Рэд. – Я лишь констатирую…
Согнувшись над столом, он проверил электронный заслон компьютера "Пелена", оберегающий от прослушки: диалоги предстояли сверхсекретные. Его узкие пальцы ощупывали пластиковый корпус. Занимаясь настройкой, Рэд сухо перечислял факты:
– В финансировании основная заслуга ваша, вербовку в полиции и мэрии вели ваши люди, вы подобрали лидера городской организации, и вам же предстоит возглавить силовую подгруппу. Ваш вклад решающий.
В досье об этом было написано обзорно, одной строкой: "имеет боевой опыт, был групповодом вербовщиков, действующих в мэрии и полиции, предоставлял значительные средства для Союза повстанцев… "Конечно, Рэд не знал, что вербовщики Харнакина вышли из тайной организации офицеров, не ведал о спецпроекте "Красный меч". Не упоминалось в досье и о фирме "Окциденталь дистансьон", не указывалось, что воевал Игорь во Вьентаме и Перугвае… Но и того, что Рэду было известно – вполне хватало для высокой оценки.
– У меня возможностей поболее. – пожал плечами Игорь, наблюдая за настройкой "Пелены". Похожие скремблеры он видел в стеклянном здании ГРО, в столице. Как давно это было….
– Я восхищен также и тем, – признался Рэд – что вы, будучи столь сведущи в логистике и командовании, добровольно уступили другому лицу роль лидера.
– Мой опыт специфичен. – откликнулся Харнакин – Я профессионал, но в узкой области. В военной области. А ведь плохо, если заводом руководит начальник цеха.
– Завод? Верная аналогия. – Рэд поймал себя на том, что бессознательно подражает лаконизму собеседника.
– Слово "корпорация" подходит еще лучше. – Харнакин кашлянул – Отделом в ней я заведовать могу. А общее руководство лучше выйдет у Антона.
– Хм… Да… Корпорация… – протянул Ред, размышляя – Все чин по чину: отделы рекламы, найма, коммерческой разведки, отдел документов… Отдел поиска и расстановки кадров…
– И силовой отдел… – подхватил Харнакин. – Моя забота. В крупных компаниях отделы охраны часто возглавляют выходцы из РСБ или ГРО. Наша с вами фирма не исключение.
– Ну что ж… Двести лет назад мышление рабсиян было общинным, сейчас оно корпоративное…. Надеюсь, бюрократия нас не заест. А все же, в корпорации каждый достигает уровня своей некомпетентности… – пошутил заговорщик. – После чего она рушится.
– Верно. Вот потому я и не лезу в лидеры. Чтобы не достичь потолка некомпетентности. – кивнул Харнакин
Улыбка впервые за беседу озарила суровое лицо старика.
Слушая его, Рэд почувствовал себя комфортно: в диалоге не требовалось подстройки к собеседнику. Оба они отставили в сторону все психологические ухищрения, действующие на людей неискушенных. Это создало атмосферу доверия. Как и в беседе со Стрижом – долгих восемь дней назад – Рэд чувствовал, что может говорить без обиняков.
Отставник, меж тем, продолжил:
– Координировать и пропаганду, и вербовку, и силовые акции я бы не смог. Лезть в лидеры ради власти? В моем возрасте? Смешно. Важен успех целого. Думаю, штатский управленец сделает систему эффективной. Тем более такой управленец, как Антон. Это гений менеджмента…
Рэд кивнул: его предположения подтверждались.
– Вы не преуменьшайте роли остальных. – продолжил Игорь Харнакин – Да, силовая часть самая опасная и жестокая. Но мы оба знаем: возмездие подчинено пропаганде. Если об акциях никто не узнает, значит их провели зря. Предполагаю, именно вы инструктировали пропагандистов, типографщиков, редакцию, распространителей?
Рэд вновь кивнул, на сей раз чуть заметно.
– Это краеугольный камень. – отрезал Харнакин – Не так важно наказание мерзавцев, как осведомленность людей, что мерзавцы наказаны – и наказаны нами. Не стоит нам, силовикам, зазнаваться. Наше дело – стреляй-руби. В конце концов, это не главное. Отмщение должно прийти – но куда важнее, чтобы газеты сообщили о нем.
