Текст книги "Сливово-лиловый (ЛП)"
Автор книги: Клер Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
Он тихо смеется и целует меня в ухо.
– Ты даже кончила…
– Да. Не без твоей помощи.
– М-м-м. С превеликим удовольствием.
Роберт немного качает бедрами, я стону под его весом и пытаюсь приподнять его. Он лежит как камень, удовлетворенно мычит и снова целует меня.
– Мне не нужно место для сна в Австралии, – бормочет он, и я слышу его ухмылку, – я просто буду спать на тебе.
– Окей. Когда ты так лежишь на мне, ничто ядовитое не сможет меня укусить или ужалить. Никакая тварь в мире не сможет подобраться ко мне, – задыхаюсь я, отползая в сторону.
– Эй, – протестует он, – вернись на место.
Роберт переворачивается на спину и хлопает себя по животу ладонью.
– Иди сюда.
Я ложусь на него, чувствую, как он накрывает нас одеялом, и бормочу:
– «Внимательное и нежное раскатывание в лепешку собственной женщины» – Курс с Робертом Каспари. Дневной семинар подходит как для постельных, так и для палаточных пользователей. Пожалуйста, принесите спальное место по вашему выбору и женщину.
Роберт смеется и заключает меня в объятья.
Глава 62
Роберт намеренно убирает темп и давление из отношений, он буквально изучает меня, словно я – очень редкое, очень хрупкое сокровище, с которым нужно обращаться крайне бережно. А я жажду жесткости и строгости. Думаю, что нам необходимо найти новый баланс между свободой, в которой я нуждаюсь, и временем, когда я покоряюсь.
В понедельник утром, достав почту из почтового ящика, я нахожу письмо без адреса и отправителя. Запечатанное. На конверте лишь написано «Роберт». Теперь, когда я снова нахожусь в режиме «саба», мне не пристало открывать письмо, но возникает шальная мысль все равно сделать это. Прочитать здесь, возле почтового ящика, а затем выбросить в мусорный контейнер. Однако если Джудит спросит Роберта о записке – тогда у меня проблемы. Если открою письмо, а затем отнесу Роберту, у меня могут возникнуть проблемы. Еще несколько недель назад у меня определенно возникли бы таковые, но теперь, когда Роберт ведет себя более осторожно, это возможно сойдет мне с рук. С другой стороны: если я буду вести себя хорошо и принесу ему письмо нераспечатанным, мне ничего не грозит. И он обязательно расскажет мне, что там написано. Может даже позволит мне прочитать его. Роберт не сможет скрыть содержимое записки от меня, ведь я знаю, что письмо есть, и не сказать мне, что в нем, было бы очень подозрительно. Так что я буду милой и послушной, хорошей девочкой, и только выиграю во всех смыслах.
Зажимаю письма и газету под мышкой и возвращаюсь в квартиру. Роберт уже налил нам кофе, и я сажусь рядом с ним, молча протягивая ему газету и письма, адресованные ему.
– А для тебя что-то было? – спрашивает он, открывая письмо, в котором, скорее всего, содержится реклама новой отличной бонусной программы или новой обязательной дополнительной страховки.
– Нет, – отвечаю, – ничего.
Я беру газету и делаю вид, что читаю первую полосу, краем глаза наблюдая за Робертом. Тот читает первые три предложения и откладывает письмо в сторону. Реклама. Как я и думала. Он тут же откладывает следующие два конверта и тянется за последним.
– Что это? – спрашивает он, и я поднимаю глаза.
– Письмо. Твое имя на нем. Оно было в почтовом ящике.
Роберт переворачивает конверт и смотрит, есть ли отправитель. Конечно же, нет.
– Джудит? – спрашивает он и указывает на свое имя, написанное от руки.
– Не знаю. Не могу сказать, ее ли это почерк. Я недостаточно знаю ее для этого. Просто открой его, тогда узнаешь.
Он вздыхает, а я снова утыкаюсь в газету.
– Почему я никогда не обрету покой? – вздыхает он и разрывает конверт, вытаскивает лист бумаги и, хмурясь, читает письмо. Я ничего не говорю, только кусаю губу. – Она разочарована, что я не пришел в субботу. Если приглашение было слишком краткосрочным, она приглашает меня на следующую субботу. Снова в «Hog Frog». Снова закрытая вечеринка. 3 L (прим. переводчика: 3 L = Lack, Leder(кожа), Latex). Она с удовольствием хотела бы увидеть меня в кожаных штанах.
– Я тоже, – усмехаюсь, – Если уж выбирать между лаком, кожей или латексом, то, несомненно, только кожа.
Роберт корчит лицо в гримасе отвращения. Он не фанат винила, кожи и латекса.
– Кожа для курток и обуви и, если хотите, для диванов. А вот брюки, рубашки и футболки должно быть из хлопка. Предпочтительно.
– Я знаю. И уже практически примирилась с мыслью, что никогда не увижу тебя в черных кожаных штанах, без рубашки и с кнутом в руке.
– Ух, тебе это нравится?
Он встает и бросает письмо Джудит в мусорное ведро. Позже, когда Роберт уснет, я, пожалуй, вытащу его и прочитаю сама.
– Наверное, это выглядело бы так круто, что меня бы хватил сердечный приступ, – улыбаюсь я, когда он снова садится.
– Тогда у меня есть веская причина никогда не носить кожаные штаны.
– Верно. Ты меня и без них возбуждаешь достаточно сильно.
Я улыбаюсь ему и переворачиваю страницу газеты.
– Иди сюда, – тихо говорит он, указывая на свой стул.
Встаю и обхожу стол, скрещивая руки за спиной, пока Роберт садится боком на стул, чтобы я могла встать на колени между его ног.
– Вниз.
Склонив голову, становлюсь на колени, сажусь на голени и смотрю в пол. Я люблю, когда он меня воспитывает. И Роберт будет меня сейчас воспитывать. Он в игровом настроении. Его пальцы сгибаются под моим подбородком и приподнимают его.
– Я возбуждаю тебя, да?
Его глаза искрятся весельем, и он улыбается.
– Да, Роберт.
– Это то, что говорит почтительная, нежная женщина, которая хочет, чтобы ее носили на руках?
– Наверное, нет, – шепчу я, заглядывая ему в глаза.
– Кто бы сказал такое? Как ты думаешь?
– Деше… дешевая шлюха? – предполагаю я, нервно облизывая губы.
Чувствую, как промокают мои трусики, а возбуждение возрастает с каждой секундой.
– Что делают с дешевой шлюхой, которая так себя ведет? Как ты думаешь, Аллегра?
– Я… не знаю, – шепчу я.
– Ну, я поставлю вопрос иначе. Что бы ты сделала? Ты, конкретно?
– Я бы заткнула ей рот, дис… дисциплинировала бы ее, внушила бы ей уважение и трахнула ее. Думаю, я бы заставила ее ползать, пока она… она чистосердечно не раскается и не извинится.
– Звучит хорошо. Как вариант. А знаешь, что бы я сделал?
– Нет, Роберт.
– То же самое. Но в какой-то момент в процессе я связывал бы ее, чтобы она была полностью обездвижена, а затем с помощью Magic Wand заставил бы ее кончить. Десять раз, двадцать раз. До тех пор, пока она не заплачет, пока не забудет свое имя, до тех пор, пока не уверюсь, что ей придется ползти, потому что она больше не сможет стоять на ногах.
– Пока она не заплачет?
– Да. А когда точка, где станет нестерпимо, неудобно, мучительно будет пройдена, то еще как минимум пять оргазмов. Я буду наслаждаться каждой слезой, каждым криком, бормотанием в кляп, каждой судорогой, эффективно сдерживаемой путами. На каждую попытку, какой бы незначительной она ни была, отказаться от стимуляции, приходилось бы пять шлепков по пизде. Небольшая награда за каждый раз, когда она эякулирует во время оргазма.
Он протягивает мне стакан с водой со стола и усмехается:
– Пей. Тебе нужна жидкость.
Я выпиваю и ставлю стакан на стол.
– Итак? Что ты есть?
– Я дешевая, непочтительная шлюха, Роберт, – тихо отвечаю я.
– Иди в спальню, приготовь веревки, кляп, яйцо, надувную пробку, Magic Wand и разденься.
– Да, Роберт.
Я встаю и иду к двери, снова оборачиваюсь и серьезно смотрю на него.
– Роберт, можно кое о чем попросить?
– Да, конечно. Чего ты хочешь, дорогая?
– Пожалуйста, будь со мной строг, – шепчу я, и Роберт улыбается.
– О, да. Я буду очень строг.
– Пожалуйста, всегда.
– Всегда, когда ты находишься в зоне. В противном случае нет.
– Спасибо.
Я улыбаюсь и иду в спальню, готовлю то, что он потребовал, и раздеваюсь. Когда Роберт входит в комнату, у него в руках бутылка с водой и мой стакан.
– Пей, – говорит, – чем больше выпьешь, тем легче тебе будет бурно кончить.
Я пью и качаю головой.
– Не знаю, смогу ли.
– Тебе придется, детка. Я не оставляю тебе другого выбора. Не остановлюсь, пока постель не станет мокрой.
Роберт достает из шкафа пару полотенец и бросает их мне.
– Будь добра, разложи их. Они нам понадобятся.
Его ухмылка настолько же дьявольская, насколько эротическая, и я спешу опустошить стакан и выполнить приказ.
– Можно мне имбирный сок? Пожалуйста? – спрашиваю я, когда Роберт снимает футболку и бросает ее на подоконник.
– Может быть позже. Я не стану тебе потакать. Ты течешь, сука?
– Да, теку.
– Покажи мне.
Я сажусь и раздвигаю ноги, позволяя ему видеть влагу.
– Ну, – говорит он и становится на колени между моими ногами, наклоняется надо мной, – респект. Ты хоть знаешь, что это такое? А?
Я качаю головой. Это игра. Это часть игры. Он целует меня, а затем продолжает в мои губы:
– Хочешь научиться?
– Да, пожалуйста.
– Будет больно.
– Ничего страшного. Мне нравится, когда мне больно. Боль помогает мне усвоить.
– Хорошо. Очень хорошо.
Роберт встает и смотрит на инвентарь, что я разложила. Он составляет свой план. У меня все сжимается. Внутри разливается чистая радость, счастье.
***
Роберт делает то, что обещает. Он очень строг со мной. И заставил меня эякулировать три раза, и я плачу, когда он снова и снова заставляет меня испытывать оргазм. Я рыдаю и кричу в кляп, слезы текут по лицу от боли, похоти, отчаяния. Так Роберт любит меня, я это знаю. Когда я лежу перед ним, разбитая на тысячу осколков, моя душа полностью обнажается, в голове не остается ни одной мысли, не имеющей к нему отношения. Он переворачивает меня на спину, вытаскивает виброяйцо и начинает жестко и быстро трахать меня.
Его рука лежит на моем горле, наши взгляды встречаются, и, кончая, он стонет мое имя. Роберт остается внутри, пока не приходит в себя, затем развязывает, вынимает кляп и притягивает к себе. Я плачу ему в грудь, теперь, когда вся стимуляция ушла, осталось совсем немного времени.
– Это было чертовски, чертовски круто…, – бормочет он и целует меня, – Ты была идеальна. Ты прекрасна, Аллегра.
Он позволяет мне еще больше насладиться моим полетом, ласкает, целует, пока я не засыпаю в изнеможении.
Глава 63
Приговор по делу Марека выпадает на середину нашего отпуска. Сара дала нам очень подробный отчет о дне суда, на который ее вызвали. Дела у Марека складывались не очень хорошо.
– Дай мне газету, – урчит Роберт на следующий день после окончания суда и усмехается.
– Нет. Я первая ее взяла, – отвечаю. – И это мой бывший.
– Твой бывший, который стоил мне килограмм нервов…
– Спроси-ка меня, чего стоил Марек мне.
– Хорошо, выиграла. Ищи статью, давай, давай, мне любопытно, – понукает Роберт и берет отложенную мной часть рекламы.
Мы читаем в тишине, звуки доносятся только с улицы. День, очевидно, будет жарким и душным. На Роберте только боксеры, на мне – трусики и топ на тонких бретелях.
– Э-э, – вдруг говорит Роберт, – что там случилось?
– Где? С рекламой? Что там может случиться?
– Однако. «Фишер и Грау» ищет новую сотрудницу. Срочно. Регистратура, административные обязанности, бла-бла.
– Неужели? – спрашиваю я, кладя свою часть газеты на стол.
Роберт протягивает мне раздел с рекламой, чтобы я могла сама убедиться, а затем берет остальную часть.
– Эй, – восклицаю я, – это было несправедливо.
– Мы поменялись… Вот как это делается.
Роберт усмехается и быстро перелистывает страницу, где, как он предполагает, находится заметка о судебном процессе.
– Вот оно. Нашел.
Я отрываю взгляд от объявления о работе – они действительно кого-то ищут – и смотрю на Роберта.
– И?
– Двенадцать месяцев лишения свободы.
– Целый год… Бедняга.
– Как, теперь у тебя есть жалость?
– Ну, тюрьма – это невесело, или? И Мареку там придется нелегко. С… с его наклонностями.
– Он попытается стать главарем еще до того, как закончится первая неделя, Аллегра. И либо заплатит за это, либо займет трон.
– Он за это заплатит.
– Я тоже так думаю. Затем он испытает на собственной шкуре то, что делал со своими женщинами. По меньшей мере, он получит приблизительные впечатления. А что насчет того карцера, о котором говорила Сара?
Я пожимаю плечами.
– Что насчет этого? Марек устроил в своем доме подвальное помещение. Там проходят сессии, в основном наказания. Вот почему он называл его штраф подвалом.
– В основном наказания? И у него есть специальная комната для этого?
– Да. Марек наказывает много и очень строго. Я была там почти каждый день. Сара, наверное, тоже.
– Почти ежедневно?
– Да. Марек всегда находит к чему прицепиться, ты это знаешь. Если не туда посмотрела или кашлянула не в то время: в подвал, давай быстро.
– Должно быть, ты жутко выглядела тогда. Да?
– Да. Я всегда была сине-фиолетово-зелено-желтой. Все стадии, по всему телу.
Я смотрю на свои обнаженные бедра и декольте, на которых совершенно нет следов, знаю, что ни на попе, ни на спине тоже нет. Роберт мягок со мной. Он не бил меня с момента перезагрузки. Обещанные тридцать шлепков все еще ожидаются. Возможно, они так и останутся угрозой. Хотя… хотелось бы их получить.
– Какое худшее наказание ты когда-либо получала? – спрашивает он, наклонив голову, с интересом наблюдая за мной.
– Худшее? Но это был не Марек, в тот раз это был кое-кто другой. Для меня это было настолько ужасным, что меня до сих пор тошнит от одной мысли об этом.
– И что это было?
– Меня выпороли пучком крапивы. Спина, задница, пизда, бедра, сиськи, везде. Было ужасно больно, а потом… это было… не будем об этом.
– О, это действительно жутко.
– Да. Это было жутко. Но я усвоила урок. И если кто-нибудь приблизится ко мне с крапивой, я всегда буду убегать. Один раз и больше никогда.
– Если кто-нибудь? Что это значит? Если, то только я, моя красавица. А крапива меня никогда не заводила, не волнуйся.
– Ты понимаешь, о чем я, Роберт.
– Естественно. У тебя есть должок, помнишь?
– Наказание?
– Да. Помнишь, какое?
– Да, конечно.
Отпиваю кофе и хватаю газету, чтобы прочитать отчет о суде над Мареком. Роберт ждет, пока я закончу и опущу страницу. Чувствую на себе его взгляд, жесткий и строгий. Он вошел в зону.
– Какое это было наказание и за что?
– Я заработала тридцать шлепков по пизде за попытку уклониться от стимуляции, несмотря на твой четкий запрет.
– Десять рукой, десять паддлом, десять тростью.
– Да, Роберт.
– Ты была у Самиры позавчера, да?
– Да. Это было позавчера.
– Хорошо. Тогда можно. Когда запись к гинекологу?
– Только после отпуска, Роберт.
– Хорошо. Тогда ничто не мешает наказанию.
– Немедленно?
– Когда будешь готова, Аллегра.
– Можно еще… – спрашиваю, но Роберт не дает мне договорить.
– Когда будешь готова, иди в спальню, разденься и жди меня.
– Хорошо. Спасибо.
– Можешь не спрашивать, моя красавица. Я буду строг.
Я улыбаюсь ему и допиваю кофе. Роберт действительно снимает камень с сердца. Он дает мне время, дает мне возможность определить «когда». Замечаю, что это заставляет меня чувствовать себя гораздо более ценной, гораздо более любимой. Я получу наказание за то, что я есть, кто я есть, за непослушание. Но Роберт галантно и по-джентльменски ждет, пока я не буду готова принять наказание. Он, так сказать, придерживает передо мной дверь, пропускает меня с высоко поднятой головой, и только когда нахожусь внутри и дверь закрыта, я почувствую резкость и суровость. Даже больше, чем до нашего перезапуска. Роберту нужен этот баланс, и мне это нравится. Он гораздо более последователен со мной, он дисциплинирует и воспитывает меня, дает мне очень ясно почувствовать, кто я и кто он.
***
Ближе к вечеру лежа на диване и положив голову на бедро Роберта, я переключаю программы. Без звука, потому что Роберт разговаривает по телефону с Арне. На самом деле я не прислушиваюсь, потому что устала, измучена и не хочу пока вставать со своего места. Утренняя порка была интенсивной, и мои половые губы все еще горят, все еще красные, хорошо видны следы от палки. Розга – неприятная вещь, особенно для чувствительных половых губ. Роберт бил не слишком сильно, он уже достаточно хорошо меня изучил, и все же я начала плакать после восьмого удара. Последние два были на грани, и я знаю, что не смогла бы вытерпеть больше. Последовавшее за этим словесное унижение заставило меня рыдать, чего он и хотел. Роберт надел презерватив и взял меня в зад спереди, переводя взгляд с моей избитой ярко-красной киски на мое лицо, наслаждаясь следами наказания и моими слезами. У меня не было оргазма, никогда не бывает, когда я получаю наказание. Если я кончу по ошибке – что случалось раньше – мне следует извиниться, попросить прощения, молить, чтобы наказание было повторено. Но сегодня утром я не кончила. Кончив, он выбросил презерватив и заставил меня встать на колени на пол и вылизать его член дочиста, пока я благодарила его за урок. Я наслаждалась каждой секундой, смакуя каждый момент. Так же, как сейчас наслаждаюсь нежностью, близостью. Пальцы Роберта ласкают мне шею, то и дело блуждают по позвоночнику. Закрываю глаза. Телепередача действительно не стоит внимания. И мечтаю вернуться в утро.
– Аллегра?
Голос Роберта заставляет меня вздрогнуть. Я, должно быть, задремала. Открыв глаза, я вижу телефон, лежащий на столе. Роберт закончил разговор, а я и не заметила, так что да: я спала.
– Ты спишь, моя красавица?
– Немного, – бормочу я и потягиваюсь.
– Лежит, свернувшись калачиком словно кошечка, дает себя погладить, засыпает и храпит во всю мощь… – усмехается Роберт и продолжает чесать меня, на этот раз затылок.
– Я не храплю, – возмущаюсь я, качая головой.
– Я знаю, – отвечает он и смеется, – И я знал, что ты скажешь именно это.
– Что сказал Арне? – спрашиваю я, немного выпрямляясь, чтобы посмотреть на него.
Роберт снова подталкивает меня лечь. Ему это нравится так же, как и мне.
– Арне сказал, что Джудит подала в отставку.
– Джудит? Почему?
– Я написал Арне электронное письмо и рассказал ему о сталкерских наклонностях Джудит и по-дружески попросил его избавиться от этой женщины. Не хотел, чтобы за драмой Марека последовала следующая драма. Затем Арне посоветовал ей уйти по собственному желанию. Видимо с успехом.
– Ну, сталкерские наклонности? Она запала на тебя и написала тебе два письма. Это же…
– Аллегра, ты сейчас ее защищаешь? Хотела бы ты долгие годы наблюдать, как она вьется вокруг меня? Я недвусмысленно сказал ей, что я занят, что моя женщина – ее босс, и ее ответ – приглашения на вечеринки SM – адресованные только мне. Как ты думаешь, это оправданно или уместно, дорогая?
– Нет, конечно нет.
– Ну видишь.
– Ты рассказал Арне, как мы живем?
– Нет. В разговоре с Джудит Арне не упомянул ни меня, ни ее поведение по отношению ко мне. Он назвал другие причины. Отсутствие химии с командой, ее рабочие привычки, я точно не знаю.
– Итак, карусель претендентов снова закручивается, – вздыхаю я, опускаю руку между ног и кладу ладонь на пульсирующий лобок.
«Пакет со льдом был бы кстати», – размышляю я, – «благом».
– Что ты делаешь, Аллегра? – спрашивает Роберт темным и опасным голосом.
– Ничего. Просто мне сейчас очень больно, и я…
– Убери руку. Это и должно быть больно, не так ли?
– Да, должно, – отвечаю я и вытаскиваю руку. – Чтобы хоть чему-то научиться.
– Вставай, – бормочет. – Сними трусы, покажи.
Доступность и готовность в стенах квартиры по-прежнему актуальны, мы ничего не изменили в этом отношении. Нам обоим это нравится, и я спешу встать и быть хорошей девочкой. Указательный палец Роберта нежно проводит по слегка припухшим пылающим половым губам, по рубцам. Я задыхаюсь, когда он щелкает по одному из следов.
– Больно, видно. Раздевайся и принеси мне крем и яйцо.
– Немедленно, – говорю я и выскальзываю из одежды, приношу ему то, что он хочет.
Роберт втирает охлаждающий лосьон в мои половые губы, очень осторожно и бережно, снова и снова массируя клитор, на что я отвечаю тихим стоном. Он проверяет, достаточно ли я мокрая, и, когда удовлетворен, засовывает в меня яйцо.
– Ложись снова, – говорит Роберт и протягивает мне пальцы, чтобы я облизала их, когда снова лягу.
Я ощущаю вкус мази и своей влажности, тихо постанываю, когда он ставит яйцо на самую низкую вибрацию.
– Что ты вынесла из урока, дорогая? – спрашивает он, вынимая пальцы из моего рта.
– Я не должна уклоняться от стимуляции. У меня столько оргазмов, сколько ты пожелаешь. Не больше и не меньше.
– Правильно. Очень хорошо. Это одна из причин, почему я так люблю яйцо.
– Потому что я не могу уклониться от этой стимуляции?
– Точно. Ты можешь извиваться как угодно, но это не прекратится, пока я не решу, что достаточно.
– М-м-м, да. Я тоже очень люблю эту штуку. По многим причинам. Но это определенно одна из них.
Лосьон на короткое время делает состояние терпимее, и через полчаса я прошу Роберта снова нанести мазь. Он делает это, но в то же время устанавливает яйцо на самый высокий уровень. Боль в половых губах, яйцо внутри меня и искусные пальцы Роберта означают, что мне не требуется много времени, чтобы понять, что я вот-вот кончу.
– Роберт, – задыхаюсь я, – Пожалуйста, можно я… кончу? О, пожалуйста!
– Можно, – отвечает он и улыбается мне.
Я закрываю глаза и хватаюсь за плечо Роберта, со стоном кончаю, мои колени подгибаются, и я бормочу его имя.
– Ложись, – шепчет он, вынимает яйцо. – На сегодня достаточно.
Эпилог
Небо выглядит так, как выглядит небо, и все же так по-другому. Другие созвездия. Южный Крест. Я не знаю остальных названий, но это не имеет значения. Ночь ясная и теплая, а ветер, словно шелк, ласкает кожу, нет, словно шелк ласкает самую нежную детскую кожу. Шум моря поглощает все остальные звуки, прибой поет свою вечную, нескончаемую песню. Я дую на горлышко пустой пивной бутылки – в этой симфонии воды, песка, камней, ракушек и ветра звук едва слышен.
Я вздрагиваю, когда Роберт падает на песок позади меня. Тянется, забирает пустую бутылку и кладет мне в руку ледяную, полную.
– «Куперс пейл эль». Тебе должно понравиться.
Я делаю глоток и зарываю пальцы ног в песок.
– О да, это пока лучшее австралийское пиво.
Роберт мягко чекает своей бутылкой о мою и притягивает ближе, так что я прислоняюсь к его обнаженной груди. Несмотря на шум моря, слышу, как он пьет большими глотками.
Послезавтра мы улетаем домой. Четыре недели буквально пролетели незаметно. Три недели мы путешествовали с рюкзаками, последнюю – провели в доме недалеко от пляжа, в одиночестве. Завтра в полдень мы поедем в Сидней и проведем еще одну ночь в отеле.
У нас позади три ванильные недели. Во время пешего тура мы не играли в Дома и Сабу, а потому все с большим нетерпением ждали этого одинокого дома, чтобы снова по-настоящему насладиться – хотя и без каких-либо приспособлений и игрушек. Потому что ни один из нас не хотел таскать свое оборудование на спине три недели. Так что была только порка рукой и четкий акцент на психологическую составляющую – что было для меня очень волнительно, очень приятно и необыкновенно прекрасно. Я, как и Роберт, наслаждалась каждой минутой, это было явно заметно. Отпуск был фантастическим, и я влюбилась в страну и людей так же, как Роберт в свой первый приезд. Прощание дается мне неожиданно тяжело, и я чувствую легкую ностальгию, уже тоскуя по домику, который мы завтра покинем. На долгое время. Или навсегда. Потому что в следующий раз Роберт точно захочет поехать со мной на западное побережье. Факты, которые он изложил мне в постели накануне вечером. Я с нетерпением жду этого, потому что поход оказался веселее, чем я могла себе представить.
Я чувствую на своей шее прохладные из-за пивной бутылки пальцы Роберта, он гладит и массирует меня. Прикосновение нежное и успокаивающее.
Свободной рукой – должно быть, он поставил бутылку с пивом на песок – обхватывает мой живот, я чувствую, как его подбородок устраивается на моем плече. Несколько минут мы молча смотрим на темное море. Свет на крыльце дома горит, чуть-чуть освещая пляж, на котором мы сидим.
– Ты не в зоне, – тихо говорит Роберт мне на ухо и целует меня в плечо.
– Нет, – отвечаю, – мне слишком грустно, чтобы быть в зоне прямо сейчас.
– Грустно?
– Да. Потому что мы возвращаемся. К суете, к напряжению, к шуму. Мне очень понравился отпуск. Как никогда прежде.
– Мне тоже. Я хотел бы приехать снова. При слегка измененных условиях.
– Ага? И при каких? Ты решил эмигрировать?
– Боюсь, австралийцы не жаждут нас тут. Нет, я говорю про отпуск. Про особый отпуск. Здесь, в этом доме, на этом пляже. В следующем году снова в январе или феврале, как нам удобно. Или, может быть, даже в этом году в декабре.
– Какой особенный отпуск? Без рюкзака и только зона? Или просто рюкзак, на западном побережье? Или что?
– Я бы позволил тебе это решить, что захочешь. Особенность, Аллегра, в том, что эти каникулы будут называться – «медовый месяц».
Мгновенно оборачиваюсь и становлюсь перед ним на колени на песке на четвереньки, как только он заканчивает фразу. Роберт улыбается, и я откидываюсь назад, сижу на икрах и смотрю на него. У меня нет слов.
– Аллегра, не окажешь ли ты мне честь стать моей женой? – спрашивает он, очень серьезно глядя на меня.
– Это… действительно предложение руки и сердца? – шепчу я, прикрывая рот рукой.
– Должно быть, да.
Роберт улыбается и берет мою свободную руку в свою.
– Ты выйдешь? Пожалуйста?
Роберт Каспари спрашивает, он почти умоляет, моего согласия. Теплым летним вечером, на пустынном пляже, под звездами. Я бы не приписала ему столько романтики. Все еще не могу ничего сказать и вынуждена сосредоточиться на дыхании. Роберт больше не настаивает, он переплетает свои пальцы с моими и позволяет мне насладиться моментом. Так же, как тот всегда позволяет мне наслаждаться моим полетом фантазии. Он поймает меня даже после падения и останется рядом.
Когда я и через три минуты все еще ничего не сказала, Роберт шепчет:
– Хочешь, чтобы я умолял?
– Да, – говорю я через несколько секунд от всего сердца.
Я хочу, чтобы этот мужчина принадлежал мне, чтобы я всем могла сказать: «Мы женаты. Мы вместе. Окончательно и бесповоротно». У каждого Дэвида, у каждой Джудит, у любого перед носом была бы большая табличка с официальным заявлением: «Роберт любит Аллегру. Аллегра любит Роберта».
– Какое «Да» это было? «Да, Роберт, попроси еще немного» или «Да, Роберт, я хочу быть твоей женой»?
– Да, Роберт, я хочу быть твоей женой.
– Спасибо, – сдержано говорит Роберт и притягивает меня ближе.
Мы целуемся, долго и интенсивно, трепетно и нежно.
– Измененные условия, о которых ты упомянул ранее, к чему они относятся? – спрашиваю я в его губы после того, как он закончил поцелуй.
– Имеется в виду то, что при следующем посещении Австралии в твоем паспорте появится «Аллегра Каспари». В остальном ничего не меняется. Обещаю.
– Аллегра Каспари… – шепчу я и запускаю пальцы в волосы.
Я не могу в это поверить. Это было так неожиданно. Как гром среди ясного звездного австралийского неба.
– Аллегра Каспари, – подтверждающе кивает Роберт.
– Боже мой, – визжу я и бросаюсь на него, прижимая к песку.
Роберт смеется и обнимает меня, перекатывается со мной и целует.
– Когда ты хочешь свадьбу? – спрашиваю я, когда он просовывает руку мне под рубашку и начинает гладить.
– Брак лежит вне зоны, моя красавица, так что не мне командовать. Это можешь решить ты. Ты только скажи мне, когда и где я должен появиться и в каком костюме, и я со всем соглашусь, скажу «да» в нужном месте и надену тебе кольцо на палец.
– Хорошо. Очень хорошо. Как ты относишься к идее, что мы вдвоем отправимся в мэрию, одни, в джинсах и футболках, закончим формальности и снова поедем домой?
– Не могу выразить словами, как сильно я тебя люблю, – отвечает Роберт и через некоторое время любит меня в последний раз на нашем частном пляже. Далеко за пределами зоны, нежно и медленно.
Мы вернемся. Медовый месяц. Именно здесь. Не могу передать, как я рада этой перспективе.
КОНЕЦ
