Текст книги "Сливово-лиловый (ЛП)"
Автор книги: Клер Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
– Да? – спросил он, и в тот момент я любила его сильнее, чем когда-либо.
– Да, пожалуйста… – ответила я, открываясь для него, выгибаясь к нему навстречу.
– Жадная, ненасытная, мятежная, непослушная, наглая, – пробормотал он и толкнулся в меня.
– Всё это твоя вина, – ахнула я, – ты же воспитываешь меня…
– Я не могу поверить, что ты все еще дерзишь… – усмехнулся он и начал двигаться.
***
– Ты спишь с открытыми глазами, Аллегра. – Голос Робертса проникает в мое сознание. – Ты устала?
– Нет, – отвечаю я, – просто задумалась. Ты что-то спросил?
– Нет. Сара спросила у тебя кое о чем.
Я поворачиваюсь к Саре и смотрю на нее.
– Извини, Сара. Что ты хотела спросить?
– Я хотела знать, пойдешь ли ты со мной в «Вельвет» в среду.
– «Вельвет»?
Я морщу лоб, припоминая, что это за клуб. Я никогда не была там, только слышала о нем. Но что?
– Да. Я непременно хочу посмотреть.
– Я не знаю… Роберт, ты пойдешь?
– Я могу хотеть пойти сколько угодно, но, боюсь, меня не пустят, – ухмыляется он и качает головой с наигранным сожалением.
– Хм? Почему нет?
– В среду в «Вельвет» женский вечер. Лесбийская дискотека. Мужчины не допускаются, – терпеливо объясняет Сара. Видимо, я многое пропустила в разговоре.
– Что мне делать на лесбийской дискотеке? – спрашиваю я, хмурясь.
– Повеселиться. Помочь мне снять женщину.
Я смотрю на Фрэнка, который выглядит довольно жалким. Мне его очень жалко.
– Ты хочешь снять женщину. А именно такую, которую ты?..
– Точно.
Сара сияет, когда я, наконец, понимаю, о чем речь.
– Сара, и как ты себе это представляешь? Я что, должна обратиться к женщине вместо тебя и сказать: «Эй, это моя подруга Сара. Она хочет попробовать свою доминирующую сторону, подчинить тебя и отшлепать твою задницу, но она не смеет заговорить с тобой?». Или как ты себе это представляешь?
Роберт громко смеется, представляя себе эту картину, и Фрэнк изо всех сил сдерживает ухмылку.
– Хорошо, забудь об этом. Это была глупая идея.
Сара улыбается и наливает себе еще вина.
– У тебя вообще есть опыт общения с женщинами? – спрашиваю я, жестами показывая Фрэнку, подать мне бутылку воды.
– Никакого, – радостно отвечает Сара.
– Совсем-совсем? И ты хочешь перейти прямо к десятому уровню?
– Я спешу.
– Почему?
***
Раздавшийся дверной звонок мешает Саре ответить, и Роберт спрашивает:
– Ты ожидаешь еще гостей, Сара?
– Нет.
Она встает, но Роберт поднимает руку.
– Подожди. Пусть откроет Фрэнк.
Тот кивает и встает. В комнате повисает напряженная тишина.
– Добрый вечер, – говорит Фрэнк, открывая дверь. – Что угодно?
– Я к Саре. И Аллегре.
Это Марек. Роберт нервно закатывает глаза и встает, но остается стоять у стола.
– Их здесь нет, – говорит Фрэнк, – …и даже если бы они были здесь, то не захотели бы с вами разговаривать.
– Конечно они здесь. Автомобиль Сары находится у двери, а также автомобиль любовника Аллегры. А вы вообще кто?
– Друг Сары. Фрэнк.
Я впечатлена спокойствием и прохладой, которые Фрэнк вкладывает в свой голос. Марек менее спокоен. Его гложет то, что он не может добраться до нас. Терпение ему не присуще, никогда не было.
– Я хочу поговорить с Сарой. Сейчас же.
– Нет, – просто говорит Фрэнк. – Сара не хочет. Вы должны принять ее волю.
– Воля Сары принадлежит мне, и вы это знаете.
– Больше нет.
– Тогда она должна сказать мне это сама.
– Она уже сказала. Еще три недели назад.
«Фрэнк как стена», – думаю я. Марек не сможет пройти мимо него. Сара смотрит на меня – я вижу, что она впечатлена. Затем она тоже встает и выходит в коридор. Я смотрю ей вслед и понимаю, что Марек находит в ней. В ней много гордости и очень красивое тело, которое точно соответствует вкусу Марека. Сара высокая, около метра семидесяти пяти, и сегодня вечером на ней надеты умопомрачительные шпильки. Шпильки, на которых она, вероятно, даже возвышается над Мареком. Я могла бы надеть какие угодно высоченные каблуки, и все равно была бы ниже Роберта, даже ниже Марека.
– Вот молодец, Сара. Вот это моя девочка. Иди сюда.
Я слышу медленный перестук каблуков по полу. Она не торопится. Наслаждается создаваемым эффектом на полную катушку. Роберт смотрит на меня и улыбается.
– Марек, – произносит Сара. Одно слово, словно кнут. Внезапно я понимаю, что здесь единственная сабмиссивная персона – это я. Все остальные присутствующие находятся в доминантном режиме. Хотелось бы мне сейчас увидеть лицо Марека. Посмотреть, удивлен ли он, поражен ли, впечатлен ли.
Очевидно, ничего подобного, потому что он говорит твердым голосом:
– Аллегра. Иди сюда. Немедленно.
Я не двигаюсь, глядя на свою пустую тарелку. Затем поднимаю глаза и улыбаюсь Роберту. Он улыбается в ответ и снова садится, беря меня за руку.
– Это что-то вызывает? – спрашивает он, и я качаю головой. Нет. Я очень спокойна, у меня нет потребности подчиняться этому приказу.
– Марек, – в голосе Сары я слышу такой тон, который заставил бы меня подчиниться, – ты очень плохой мальчик. Я даю тебе тридцать секунд, чтобы соответствующе извиниться и исчезнуть навсегда. Если, по истечении этого времени, ты все еще будешь здесь, я перегну тебя через колено и отшлепаю твою задницу.
Мы с Робертом смотрим друг на друга и оба дрожим от подавляемого смеха. «Эта смена тактики – это нечто!» – думаю я и действительно сожалею о том, что не вижу лица Марека.
– Потом Фрэнк трахнет тебя в твою девственную задницу. Она все еще девственна, не так ли, Марек?
Фрэнк, определенно, подыгрывает, потому что ни слова удивления или протеста не слетает с его губ. А Марек, вероятно, потерял дар речи.
– Итак, Марек, что ты выбираешь?
– Ты, наверное, шутишь, Сара.
Голос Марека звучит не так твердо, как обычно.
– Госпожа Сара никогда не шутит, – слышу я слова Фрэнка.
– С каких это пор ты… я имею в виду… еще месяц назад ты была…
Марек явно довольно сильно ошарашен.
– Я всегда была такой, Марек. Это просто никогда не интересовало тебя. Потому что ты никогда не интересовался тем, чего я хочу. Но я многому научилась и жажду это реализовать. Безжалостная строгость, жестокость. Постоянное хождение по краю. Последний шанс, Марек! Либо ты оставишь нас с Аллегрой в покое, либо через десять минут ты, уже связанный, будешь лежать на кровати, и мы тебя отшлепаем. Фрэнк и я. Он настоящий мастер кнута, ты знал это?
– Настоящий мастер, – повторяет Фрэнк, который, вероятно, никогда в своей жизни не держал в руках кнута.
– Время пошло.
Через несколько секунд дверь захлопывается. Марек уходит без слов. Молчание господствует в помещении, когда Сара и Фрэнк возвращаются к столу. Она закрывает дверь в коридор, опускается на стул, и мы все начинаем хохотать. Сара вытирает слезы смеха с глаз и хрипит:
– Я не могу больше. Фрэнк, ты был великолепен.
– Спасибо, – усмехается Фрэнк, и Сара вдруг смотрит на него совсем по-другому. «Может быть, когда-нибудь они что-нибудь и замутят», – думаю я. Саре он бесспорно нравится. Он быстро учится и только что показал себя по-настоящему лояльным «подельником».
– От этого ты избавилась, Сара, – говорит Роберт, – а для Аллегры нам нужна другая тактика.
– Тебе не кажется, что он сейчас оставит вас обеих в покое? – спрашивает Фрэнк, протягивая Саре носовой платок.
– Нет, я так не думаю. Привязка к Аллегре намного сильнее. А гнев на нее еще больше. Не думаю, что он так быстро сдастся.
– Не пугай меня, Роберт… – говорю я, скривившись.
– Я не хотел напугать тебя. Извини, пожалуйста.
Он улыбается, вызывая у меня смех. Я нахожу его неотразимым.
– Знаешь, что из этого самое лучшее? – спрашивает меня Сара, и я пожимаю плечами.
– Нет, что?
– То, что я, наконец, нашла кого-то, с кем могу поговорить о моей интимной жизни. Не боясь косых взглядов.
Я киваю, понимаю ее. Хотя сама и не люблю говорить о подробностях своей жизни, но понимаю, что иногда хочется поговорить с единомышленниками.
– Должны ли мы оставить вас наедине? – спрашивает Роберт. – И не мешать «беседе между сабами»?
– Нет, останьтесь здесь, – смеясь, отвечает Сара. – «Беседу между нами, сабами» мы проведем в среду в «Вельвет». Если мне там никто не понравится. Пойдем со мной, Аллегра, пожалуйста!
Я смотрю на Роберта. «Можно?» – молча спрашиваю я, и он кивает.
– Хорошо. При одном условии.
– Каком?
– В четверг мне на работу. Так что в полночь мы уходим домой.
– Согласна.
Я ловлю взгляд Фрэнка и не могу не улыбнуться.
– Не беспокойся, я позабочусь, чтобы она пошла домой одна.
– Ох, а если нет, то позвони мне. Я хочу посмотреть… – усмехается Фрэнк и получает от Сары яростный удар по голени.
– Ой, – говорит он, потирая ушибленное место. – Строптивая бестия. Может, мне поставить тебя перед выбором?
– Каким таким выбором? – спрашивает Сара, глядя на Фрэнка прищурившись.
– Тридцать ударов рукой с достоинством или первоклассный минет.
– Хм-м… – произносит Сара, а Роберт улыбается мне и встает.
– Мы уходим сейчас. Желаю хорошо повеселиться. Спасибо за ужин, Сара.
***
– Ты действительно думаешь, что они сейчас?.. – спрашиваю я, когда выхожу из парадной двери.
– О, да. Конечно.
– И что она выберет?
– Минет. Она не хочет ударов сейчас.
– Я бы приняла и то, и другое – ухмыляюсь я, просовывая свою руку в ладонь Роберта.
– Кто бы сомневался, – смеется он, притягивая меня к себе.
Глава 24
Каждый день, когда я прихожу домой, у меня на автоответчике сообщения от Марека. Когда я слышу, что это Марек, я останавливаю сообщение и сразу нажимаю «Удалить». Я не хочу слышать, что он говорит, не хочу заморачиваться этим. Я наслаждаюсь временем с Робертом и чувствую себя более наполненной, свободнее и лучше, чем когда-либо; Марека я игнорирую, как могу. Сара довольно быстро отказалась от идеи лесбийских отношений после нашего вечера в «Вельвет», вероятно, потому что отношения с Фрэнком отвлекли ее мысли. У нас с Робертом сложилось впечатление, что то, что она выдает как чисто игровые отношения с меняющимися ролями, на поверку приобретает все более глубокий эмоциональный окрас. Они прекрасно дополняют друг друга. Один учится у другого, и поскольку оба легко могут вжиться в роль сабмиссива, они испытывают на своей шкуре то, что сделали друг с другом накануне. Сара и Фрэнк выглядят очень счастливыми, очень расслабленными и медленно, но верно, развивают все более интенсивные отношения. Я отбрасываю мысли об этих двоих и посвящаю свое внимание действительности в виде беспокойно мигающей лампочки на автоответчике. Марек.
***
После того, как удалила сегодняшнее сообщение с автоответчика, я проверяю наличие продуктов и решаю что-нибудь приготовить. Готовка прекрасно помогает мне думать, а я должна все-таки решить, что делать с Мареком.
Прошло несколько недель с тех пор, как мы в последний раз виделись – на ужине у Сары я его только слышала, но не видела. Я бесконечно рада, что он не преследует меня и не возникает перед дверью моей квартиры. Думаю, что никогда не смогу быть такой крутой, как Сара. Ей намного проще. Ну да, она находилась под его влиянием всего восемь месяцев, и в ней определенно есть доминирующая составляющая, которая во мне напрочь отсутствует и которая безмерно помогает ей прийти в себя после методов Марека. С другой стороны, мои отношения с Мареком закончились уже почти семь лет назад. Когда я размышляю о том, что должна наконец-то покончить с ними, звонит дверной звонок. Я смотрю на часы и ставлю запеканку в духовку, прежде чем открыть. То, что это Роберт, я узнала по звонку. Я открываю ему и делаю глубокий вдох и выдох, когда он притягивает меня в объятия и целует.
– Привет, – бормочет он мне в рот. – Как прошел твой день, моя красавица?
– Отлично, – отвечаю я и сосредотачиваюсь на поцелуе.
Когда Роберт отстраняется от меня, я вижу, что он в какой-то нервный, что-то его раздражает.
– У тебя был дерьмовый день, – понимаю я, – хочешь что-нибудь поесть? Выпить пиво?
– Да, и то, и другое. Спасибо.
– Садись со мной на кухне, пей пиво и рассказывай, что случилось.
Я иду на кухню и слышу, что Роберт следует за мной.
– Звучит хорошо. Что ты готовишь?
– Картофельный гратен. Будешь?
– Конечно.
Я даю ему бутылку пива с открывалкой и сажусь за кухонный стол.
– Что стряслось, Роберт?
– Марек.
– Марек? Что он сделал?
– Он загреб под себя все наши планы, которые подпадают под его юрисдикцию, и категорически отверг их все, действительно все. Ни один не получил разрешение.
– Что?
– Хм-м-м. Вот я смотрел так же. Арне тут же поехал к нему, в его офис – оказывается, они знают друг друга по гольф-клубу – и потребовал ответов. И угадай, что тот сказал?
– Понятия не имею. Боюсь, мне не хватит фантазии.
– Мне тоже. Я бы никогда не додумался. Он сказал, буквально, по словам Арне: «Роберт Каспари трахает мою девушку. Либо он прекратит это, либо ты, мой дорогой Арне, выбросишь Каспари из своей компании».
– О, Боже… – стону я, – это же… идиотизм. И принуждение.
– Да, так и есть.
Роберт делает большой глоток пива и громко вздыхает.
– Что сказал Арне?
– Арне сказал, что у него, безусловно, сложилось впечатление, что ты добровольно позволяешь мне трахать себя и что ты, как взрослая женщина, вольна сама решать, кто делает тебя счастливой. Ты выбрала меня, и дорогой Марек должен принять это, заткнуться и любезно держать тебя, меня и компанию Арне подальше от его разочарования.
– Могу ли я поцеловать Арне при случае? – улыбаюсь я и беру руку Роберта.
– Да. Можешь. Марек серьезно недооценил Арне и его лояльность ко мне. Арне сразу же назначил встречу с боссом Марека, связался со своим адвокатом и затем заявил на Марека. Это, скорее всего, не очень-то и поможет, но он ощутит немного давления и, надеюсь, ему дадут понять, что так дела не делаются.
– Должно быть, он совсем отчаялся, если сделал что-то подобное… – тихо говорю я, уставившись на холодильник.
– Никакой жалости, пожалуйста. Он этого не заслужил. Когда я рассказал Арне, что вы расстались с Мареком почти семь лет назад, он был еще более ошеломлен.
– Не удивительно. Ты рассказал о Саре?
– Нет. Это было бы немного… м-м-м… слишком специфично и слишком глубокоидуще. Я только сказал, что мы встретились на дне рождения и с тех пор он хочет, чтобы ты вернулась. После того, что он даже не смотрел в твою сторону в течение шести лет. Арне говорит, что мы могли бы рассмотреть возможность заявить на него за сталкинг. Но это, как известно, ни к чему не приведет. Он лишь заваливает сообщениями твой автоответчик. Он даже не угрожает.
– Роберт, мне очень жаль…
– Это не твоя вина.
Роберт рассказывает мне о чистых и безупречных проектах, которые Марек запорол. Ни один из них не принадлежит самому Роберту – строительные планы, которые разрабатывает Роберт, не попадают под юрисдикцию Марека.
Когда еда готова, я накрываю на стол и достаю запеканку из духовки. Едва мы начинаем есть, когда раздается звонок в дверь.
– Ты ожидаешь кого-то?
– Нет.
– Сиди, я открою, – говорит Роберт, закрывая за собой кухонную дверь.
Я прислушиваюсь, но все тихо. «Может быть, это представитель пылесосной компании или Свидетели Иеговы», – думаю я, продолжая медленно есть.
Когда дверь снова открывается, за Робертом входит Марек. Я в ужасе задерживаю дыхание и давлюсь куском, который у меня во рту.
– О, рабыня готовила что ли? Какая идиллия. Почему ты не ползаешь на полу и не ешь из миски?
– Эй! – резко говорит Роберт. – Не так. Не в таком тоне. Не такими словами.
Тем не менее, когда у меня снова восстанавливается дыхание, я все равно не в силах произнести ни слова.
– Аллегра, – говорит Роберт, – если ты сыта, иди в спальню и закрой за собой дверь. Я поговорю с Мареком.
– Я хочу поговорить с Аллегрой, а не с тобой, Каспари.
– Либо со мной, либо ни с кем вообще. Как я уже говорил.
– Аллегра, я хочу поговорить с тобой. Это для меня важно.
Марек пристально смотрит на меня. Я прочищаю горло и встаю.
– Ты научил меня, вдолбил мне… – тихо, но твердо, говорю я, – что воля моего Господина всегда и при любых обстоятельствах является наивысшим приоритетом, независимо от того, что еще от меня требуют. «Если твой Господин чего-то требует от тебя, ты это делаешь. Без сомнений, без колебаний и без противоречий». Помнишь, Марек? Это были твои слова. Мой Господин приказал мне пойти в спальню. Я сделаю, как он требует. Как ты меня учил.
Я прохожу мимо Марека, и он хватает меня за руку.
– Аллегра, пожалуйста, прости.
– Не трогай меня, Марек. Никогда больше, – говорю я, отталкивая его руку от себя. Выражение его лица меняется, и я понимаю, что и тактика его меняется. От достаточно дружелюбной и понимающей до сволочной. Менее чем за две секунды.
– Ты не хочешь? Я так и думал. У меня есть кое-что, что изменит твое мнение.
Марек засовывает руку во внутренний карман, и на секунду я действительно испытываю страх, что он достанет пистолет. Но он просто вытаскивает толстый конверт и прижимает его к груди. Он адресован моей матери. Я могу представить, что это такое, и ищу взгляд Роберта. Затем глубоко вздохнув, покидаю кухню и направляюсь по коридору в спальню.
– В конверте письмо, которое описывает твой образ жизни. Как ты смиренно подчиняешься каждому встречному мужику, позволяешь собой пользоваться. Как ты охотно подставляешь все свои дыры. Проиллюстрировано пакетом фотографий. Твоя мать повесится, когда увидит это, – кричит он мне, и прежде, чем Роберт успевает вмешаться, успевает что-либо сказать, я уже оборачиваюсь и отвечаю:
– Знаешь, что моя мать говорила о тебе тогда? Она сказала, что я не должна приближаться к тебе и на пушечный выстрел. Что ты – манипулятивный мудак, паршивый подонок в кризисе среднего возраста, который вынужден компенсировать снижение потенции со все более и более молодыми девушками. Она будет рада получить письменное подтверждение своего мнения лично от тебя. И будь уверен, что в тот же день, как она откроет твое письмо и увидит фотографии, она свяжется со своим адвокатом и обвинит тебя во всех грехах, что изложены в уголовном кодексе: от изнасилования до торговли людьми. Отправь ей письмо, Марек. Я предпочитаю сделать каминг-аут перед моей матерью, чем позволять тебе снова прикасаться ко мне.
Я демонстративно тихо закрываю за собой дверь спальни и падаю на кровать. Я слышу, как Марек начинает орать. Он кричит на Роберта. От самого Роберта – ни звука.
Вдруг становится тихо, и я слышу только бормотание. Видимо, Марек успокоился, выплеснул свой гнев и теперь готов поговорить с Робертом. Я хочу знать, что говорит Марек, в чем его чертова проблема. Тихо и осторожно я открываю дверь спальни, больше, немного больше. Еще чуть-чуть. Роберт стоит в дверях кухни, прислонившись к дверному косяку и слушает.
– …не могу этого вынести, – говорит Марек, но так тихо, что я не уверена, что поняла правильно.
Роберт немного поворачивается, и я вздрагиваю. Взгляд, который встречается с моим, однозначен.
– Извини, – говорю я одними губами и снова закрываю дверь.
«Это твоя квартира», – говорит резкий голос внутри меня. – «Твоя, черт побери, квартира, и он запирает тебя в твоей спальне, пока говорит с твоим бывшим».
«Он хочет защитить меня», – возражает ему гораздо более мягкий голос – голос, принадлежащий моей покорной стороне. – «Так я хочу жить. Этого я всегда хотела».
«Ты всегда хотела, чтобы кто-то запер тебя в спальне, пока он о чем-то беседует с твоим бывшим?»
«Нет. Я всегда хотела, чтобы был кто-то, кто заступится за меня, кто будет заботиться обо мне и относиться так, как я хочу, чтобы ко мне относились».
«Ты сумасшедшая», – говорит во мне резкий голос, и я улыбаюсь.
Я знаю. Но я бесконечно счастлива.
***
Я сижу на краю кровати и жду, остаюсь на месте, когда слышу, как захлопывается дверь. Марек ушел. Они разговаривали друг с другом более получаса. В квартире тишина, и я на минуту задаюсь вопросом, ушел ли Роберт тоже. Но, думаю, он бы попрощался. Но потом я слышу шаги, направляющиеся к двери спальни. Дверь открывается, и Роберт останавливается в дверях, смотрит на меня сверху вниз. «Бог моего мира», – думаю я. – «Солнце, вокруг которого все вращается».
– Извини, пожалуйста, – говорю я, потому что знаю, что так должно быть.
Роберт подходит ко мне и протягивает мне руку, ставит на ноги и целует. Ласково, нежно и мягко.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – шепчет он, и в его голосе я слышу веселье.
– Угу, – говорю я, не зная, что ответить. И потому, что я хочу продолжать целовать его.
– Пойдем со мной на кухню, я расскажу, что он хотел.
– Что… с письмом?
– Ничего. Не беспокойся. Твоя мама ничего не узнает.
Роберт ведет меня на кухню, достает мне пиво из холодильника, а затем садится напротив меня.
– Он услышал мое мнение. Что я об этом думаю. Я попросил его представить, что бы он подумал, если бы оказался в моей ситуации.
– И что он сказал?
– Он сказал, что никогда не попадет в подобную ситуацию, потому что он всегда берет молодых, неопытных девушек. Он хочет быть первым, он хочет сформировать их.
– Да, в этом нет ничего нового. И далее?
– Фанатичный, великий манипулятор, каким я являюсь, объяснил ему, что думаю наоборот. Молодые, неопытные девушки, начинающие познавать свои наклонности – это слишком легко. Они делают все, что я хочу. Без борьбы. Мне больше нравится подчинять моей воле опытных женщин, которые уже знают, чего они хотят. Расшатывать сцементированные в течение многих лет границы, медленно, но неуклонно, и растворять их.
– Ох… – выдыхаю я, и Роберт улыбается.
– Хм-м-м. Он сказал, что ты нуждаешься в очень строгой руке, чрезвычайно твердом руководстве, и так было всегда. И он не думает, что я могу это осуществить.
Я краснею и смотрю в пол, который внезапно кажется очень интересным.
– Я сказал ему, что он не должен обманываться моими методами, потому что они очень эффективны, и я полностью контролирую тебя. Как он мог заметить несколько раз – например, мой запрет отвечать на его звонки. Это он неохотно признал, но не без обвинений на счет Сары.
– О, Боже…
– Я извинился и сказал ему, что вы разговаривали с Сарой без моего ведома и что я, конечно, не допустил бы этого, если бы знал об этом. Я объяснил ему, что наказал тебя очень строго.
– Роберт, это… это неправда.
– И что? Это было то, что он хотел услышать. Потом я еще раз дал ему понять, что не приемлю, когда другой мужчина постоянно вмешивается в мои отношения и угрожает моей собственности. Я рекомендовал ему хардкор-мазохистку со стажем не менее десяти лет. Потому что это будет точно в его вкусе. Он подумает о том, чтобы попробовать. На сеансе в «Тартаросе».
Я кривлюсь. «Тартарос», названный в честь тюрьмы из греческой мифологии, был местом мучений и пыток. Однажды я была там с Мареком и не раз за ту ночь подавляла свой рефлекс сбежать. Подвал «Тартарос» был известен в Теме своими абсолютно хардкорными сессиями, иногда частными, иногда со зрителями – за дополнительную плату. Это был не мой мир, совсем нет. Но Марек вписывался туда. После просмотра одного такого сеанса он был очень заведен. Я никогда прежде не испытывала его настолько возбужденным. Мне же, напротив, в значительной степени сбило весь настрой. Единственное, что меня примирило с ситуацией, это то, что женщина, с которой там играли, этим очень, очень наслаждалась.
– Он обещал оставить тебя в покое.
– Правда?
– Правда. Будет ли он придерживаться этого, время покажет. Но если он активно поучаствует в сессии в «Тартаросе», то сразу же потеряет интерес к тебе. Спорим?
– Он уже стар и делает это так долго, почему он не понял это сам?
– Потому что у него шоры. Привычка. Он комфортно обустроился в своем мирке и даже не понимает, что смена обстановки иногда может быть отличной идеей.
Я медленно киваю и делаю глоток пива.
– Кстати, о смене обстановки, Аллегра. Как сильно тебе дорога эта квартира?
Глава 25
– Эта квартира? Хм… ну-у-у…
Боюсь, что сейчас я выгляжу немного глупой. Его переходы с темы на тему все еще немного сбивают с толку.
– М-м-м… почему ты спрашиваешь?
– Ты можешь переехать ко мне, – усмехается Роберт и ведет себя так, как будто он только что предложил опробовать завтра новый тайский ресторан на Кайзерштрассе. – В этом было бы несколько прекрасных преимуществ.
– И каких же? – спрашиваю я, сжимая бутылку пива.
– Новый адрес, новый номер телефона. Оба Мареку неизвестны.
– Пока…
– Так и останется. Кроме того, ближе к работе.
– Верно, ближе.
Я испытывающе смотрю на Роберта. Он улыбается и выглядит очень расслабленным. Не нервничает и не смущается. Думаю, если скажу «нет», это не будет концом света.
– …гораздо ближе к нашему бару, к Мелинде, – продолжает Роберт, перечисляя отдельные пункты на пальцах, – квартира больше и лучше.
– Да, но…
Квартира Роберта действительно хороша. Я живу на окраине в уродливом «бункере» 70-х годов. А Роберт – в «старом городе» в прекрасной квартире с высокими потолками и паркетными полами.
– Ты бы сэкономила деньги, и я тоже, если бы мы разделили арендную плату.
– И я смогу засыпать рядом с тобой каждую ночь.
– Это тоже, да.
Роберт кивает и радостно улыбается мне. Он и впрямь считает, что это отличная идея.
– Ты сказал, что у тебя никогда не было ванильных отношений, верно? – спрашиваю я, задумчиво прищуриваясь.
– Да, верно.
– Ты когда-нибудь жил вместе с женщиной?
– Да, жил.
– А она была твоей?..
– Она была моей девушкой, Аллегра. В первую очередь. И если нам так хотелось, она была моей сабой.
– Это работало? Я понятия не имею…
– Да. Конечно, это работало. Это будет хорошо работать и с нами, если ты этого захочешь. Отношения распались не из-за наших «особых» предпочтений, а потому, что она встретила другого мужчину, который полностью удовлетворял ее желания и потребности, а не только девяносто процентов, как я.
Я молчу и не осмеливаюсь спросить, в чем была проблема, хотя она представляет для меня живой интерес. Может быть, похожая возникнет и со мной. Подвох, который я постоянно ищу и не нахожу в Роберте с тех пор, как мы встретились. Всё может быть. Но я считаю неуместным расспрашивать его. Это не мое дело.
Роберт вздыхает, садится удобнее, вытягивает ноги и говорит:
– Ты хочешь узнать. Я вижу по тебе. Если хочешь знать, Аллегра, тогда ты должна спросить меня.
– Получу ли я ответ?
– Ты узнаешь, если спросишь.
Я прочищаю горло и глубоко вздыхаю, удивляясь, почему это так тяжело. Максимум, что он может сказать, это «не твое дело». Мы говорили о гораздо более интимных вещах, но этот вопрос – словно табу. По крайней мере, такое ощущение. И вдруг я понимаю, что не чувствую дистанции, ничего не изменилось. Роберт не Марек, который никогда бы не допустил такого вопроса. Думаю, что могу спросить его, и, если он не хочет отвечать, то не ответит, и это решит вопрос.
– Что ты не мог ей предложить, что он смог, Роберт?
– Было две вещи. Во-первых, она была очень склонна к экстремальному эксгибиционизму и любила ходить в соответствующие клубы, чтобы позволять унижать себя, избивать и трахаться на глазах заинтересованных зрителей. Абсолютное «нет» для меня. Я не хочу зрителей. Я также не хочу ни на кого смотреть при этом – за исключением порно, иногда я не против посмотреть. Но Лизхен и Отто Мюллермаер из коллекции фетиша Беате Узе 1985 года и клубные сессии – это совершенно разные вещи. (Примеч. Беате Узе – немецкая женщина-пилот и предпринимательница. Первая и единственная женщина-каскадер Германии в 1930-х годах. После войны открыла первый секс-шоп в мире. Сегодня АО «Беате Узе» – это представленный на бирже мировой лидер в торговле «эротическими принадлежностями»).
– Понятно, – бормочу я, потому что думаю так же, как Роберт. Пока не вижу никакого подвоха. Пока. Я с нетерпением жду пункта «два».
– Во-вторых, она была «би» и вообще достаточно открыта для группового секса. Она была не против другой женщины или другого мужчины. Для меня также абсолютно неприемлемо.
– Ты… ты пробовал это?
Роберт кивает и кривится.
– Она однажды подцепила женщину, да. И привела ее ко мне. Они целовались и зажимались на диване. Я еще никогда не чувствовал себя так глупо, как тогда. Мне не показалось это возбуждающим, вообще. Я думал, что это просто ужасно. Я тогда… на самом деле ушел. В паб. И вернулся домой только на рассвете. Чтобы найти эту постороннюю женщину в моей кровати, в глубоком сне. Мне пришлось спать на диване. Думаю, не самый яркий момент в моей жизни. Вскоре после этого она встретила своего теперешнего парня и оставила меня. С тех пор, как я слышал, она в основном посвятила себя генг-бенгу. (Примеч. Вид группового секса, в котором участник одновременно находится в половом акте с несколькими партнерами. Если этот человек не давал на это согласие, то это – групповое изнасилование. Чаще всего под понятием генг-бенг понимают интим между женщиной (или пассивным мужчиной) и группой более трех мужчин).
Я передергиваю плечами и говорю:
– Это не мой мир.
– Я знаю, Аллегра. Какая была твоя худшая ночь?
– Боже, было так много мерзких ночей…
– Признавайся, давай. Я же признался.
Роберт ободряюще улыбается мне и делает глоток пива.
– Марек пригласил друзей и приказал мне обслуживать гостей. Разливать вино, подавать еду. Он не сказал мне ни слова, что все это… ну… ты понимаешь… во всяком случае, один из мужчин не мог контролировать себя и полез мне под юбку. У меня как раз в руке была бутылка вина, и вдруг пальцы этого мужика оказались внутри меня. Я… Я ужасно испугалась и уронила бутылку, вытащила его пальцы из себя и ударила его. Это был… рефлекс. Наказание, которое я получила на следующий день, было… хм-м… не будем об этом, хорошо?
Роберт явно не может подобрать слов.
– Вау, – говорит он, – вау, тяжелый случай. Недопустимо делать это без согласия. Я не знаю, что сказать. Что ты сделала потом?
– Я ушла. На вокзал. И поехала домой. Марек рвал и метал.
– Могу представить. Он хотел… передать тебя? Без предварительного уведомления и получения твоего согласия?
– Не знаю. Я никогда не спрашивала его, имел ли он это в виду, или тот мужик сам перегнул палку.
– Что ты видела в Мареке, Аллегра?
– Я не знаю. Мама объясняет это отсутствием отца в моей жизни. Она обвиняет себя в том, что я сошлась с Мареком.
– А что насчет твоего отца? Ты никогда не рассказывала о нем.
– Я его не знаю, – отвечаю я, вставая за следующим пивом. Роберт качает головой, когда я предлагаю ему еще одно.
– Почему?
– Потому что даже моя мама не знает, кто он. У нее были дикие времена в период обучения в университете. Это случилось на острове Ла Гомера. Там она провела семестровые каникулы, ей было двадцать лет, и она жила в своего рода коммуне хиппи, в Валье-Гран-Рей. (Примеч. Валье-Гран-Рей – муниципалитет в Испании, входит в провинцию Санта-Крус-де-Тенерифе в составе автономного сообщества Канарские острова. Находится на острове Ла Гомера). Включая свободную любовь и ежедневный обмен партнерами. По всей видимости, это кто-то из несколько мужчин. Она думает, что «счастливый победитель» – француз по имени Серж. Она говорит, что я похожа на него, но так как у нее нет его фотографии… Во всяком случае, она не знает ни фамилии, ни того, откуда он или куда уехал, когда покинул коммуну, вообще ничего. На самом деле, она знает только, что не была беременна в июле, когда приехала на Ла Гомеру, где она вовсю курила травку, пила и праздновала, а в сентябре вернулась домой со мной в животе. За это время она спала примерно с двадцатью мужчинами, в дурмане свободной любви, наркотиков и алкоголя, забывшими о контрацепции, и результат сидит перед тобой… На самом деле чудо, что у меня нет никаких патологий… хотя, забудь об этом…
