Текст книги "Вторая радуга (СИ)"

Автор книги: Ким Сатарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Две расплывчатые фигуры вынырнули из темноты, и присели рядом. По рельсам мчался очередной состав, привычного постукивания колёс не было, доносился лишь гул и шипение.

– Обновку мерить будешь? – супруга протянула ему старые валенки.

Они, оказывается, набрели на небольшую свалку, и сумели порядком прибарахлиться. Нашлись и штаны, и юбка, и высокие ботинки без шнурков, которые Лёня с ворчанием закреплял на ногах. Теперь, если смотреть на них издали, они не должны были бросаться в глаза. Запах от одежды шёл отвратительный, здесь вообще большинство запахов изрядно били в нос.

– Астральную сущность я послал. Не знаю – куда, визуально местность полностью совпадает с этой, – Харламов похлопал рукой по земле. – Астральная сущность почти не движется, из восприятия – только зрение. Это тупик, ребята.

Они ещё несколько раз лазили в колодец, проникая в другие миры третьего уровня. Их было пять, и практически никаких различий между ними они не выявили. Разве что в одном мире в саду у колодца одно из деревьев оказалось срубленным, а в другом шёл дождь. Под утро они оставили одежду под досками в разрушенном домике мира Алатау-три и вернулись к "шахте". Константинов ждал их только к местной ночи: он возвращению друзей и удивился и обрадовался.

* * *

Как обычно, каждый, оказавшись в расщепе, первым делом записал видеоотчёт. Затем их, уже троих, попросил зайти к себе Лысый. В углу скромно, как элемент мебели, присела Мариэтта в школьной униформе.

– Леонид, Ольга, поздравляю вас с получением фиолетовой повязки, – схватил ребят за руки Селиванов. Он тряс им руки, восторженно улыбаясь и даже слегка приплясывал. – Вручение самой повязки по понятным причинам не состоится, школа в своём нынешнем состоянии избегает всех внешних атрибутов Пути Радуги. С этого момента вы перестаёте быть учениками школы, и я не могу вам приказывать. Но тут возникает один щекотливый момент: большинство сообществ Радуги признали Реденл и Гволн уникальными мирами, особо ценными для постижения законов существования Края. Проводников в Реденл двое – Кутков и Аникутина; в Гволн – тоже двое, Харламов и Аникутина. То есть вы трое автоматически становитесь для сообществ Радуги особо ценными людьми. И при этом ребята не принадлежат к какому-либо сообществу, они полностью свободны в своих действиях. Ситуация и моё положение понятны?

– Непонятны, – вдруг сказала Ольга. – Ребята, как Вы сами объяснили, свободны от обязательств и перед школой и перед сообществами. Если Вы, Юрий Константинович, выступаете от имени школы, то будьте добры, предложите им официальную работу, со всеми взаимными обязательствами, из этого вытекающими. Если такое предложение передаёт какое-то из сообществ, то опять же, требуется либо вступления в сообщество, либо письменный контракт на выполнение определённой работы. По каким-то причинам ни школа, ни сообщества этого не желают. Я не говорю в данном случае о Посвящённых Слияния, они такое предложение делают мужчинам в гораздо более зрелом возрасте, да у сообщества, к которому я принадлежу, на данный момент нет острой необходимости в их услугах. Мы предпочитаем видеть их свободными.

– Собака на сене, – тихо сказала в углу Мариэтта.

– Мари, ты ведь представляешь и сообщество окруженцев, и администрацию школы. Что-то я не слышу твоих предложений… Так кто же здесь собака? – участливо поинтересовалась Ольга.

Мариэтта покраснела и опустила глаза вниз. Леонид чётко сказал, что до конца года не примет никаких предложений ни от сообществ, ни от школы.

– В таком ответе я, собственно, и не сомневался, – глядя в окно, проговорил Лысый. – Но ведь ситуация объективно не меняется и при таком решении, верно? Как мастеров Радуги все сообщества и все школы обязаны вас троих содержать, чем бы вы ни занимались. Таковы наши законы. В школу, однако, постоянно приезжают мастера, которым интересны то Реденл, то Гволн. Ольга Аникутина согласна, насколько я знаю, служить проводником в случае необходимости, – Лысый поглядел в её сторону и Аникутина кивнула, – а вот как быть с ребятами?

Кутков сказал, что он, насколько позволят семейные обязанности, тоже готов содействовать.

– Боюсь, я буду занят собственными исследованиями, – покачал головой Ермолай, – в свободное от них время – пожалуйста, я тоже готов сопровождать мастеров в Гволн.

– Бродяжничать собрался? – подала голос Мариэтта. – Тогда свободного времени у тебя маловато будет…

Ольга спокойным голосом, глядя на стенку, поинтересовалась, что здесь делает Мариэтта Узоян. Они трое в компетенцию школьной администрации отныне не входят, а её присутствие здесь в качестве говорящей мебели навряд ли обосновано.

– Я здесь, чтобы решить, сделать ли вам всем одно предложение…

– Ну, и что тебе мешает? – поинтересовался Харламов.

– Вы можете, не выслушав его, заранее дать обещание не разглашать этого разговора?

– Запросто, – засмеялась дочь шамана. – Обещаем. Ты что, надеялась скрыть своё предложение сразу от трёх мастеров Радуги, да ещё находясь с ними в одном помещении? Не думала, Мари, что ты столь наивна…

Муж примирительно заметил, что окруженцы убедили Узоян, что приём мыслезащиты с использованием роя пчёл, который она держала в стоящем у стены ящике, гарантирует защиту мыслей.

– Способ действительно неплох, – согласился Леонид, – издали я бы в одиночку такую защиту не преодолел. Но наши усилия с некоторых пор умножаются, так что суть твоего предложения нам ясна. Я тоже готов сохранять конфиденциальность.

На растерянную Мариэтту жалко было смотреть. Суть её предложения мастера обсуждали, как будто её здесь не было. Лысого, похоже, происходящее порядком забавляло – он откинулся на спинку стула и принялся раскачиваться, временами улыбаясь в усы.

– Нет, – вдруг возразила Мариэтта, – формировать команду будут не только окруженцы. У вас будет право вето.

– Мы пока не согласились, – заметила дочь шамана.

Речь шла о серьёзном проекте по освоению мастерами Радуги какого-либо из миров второго уровня. Их троице предстояло провести предварительную разведку, обосновать возможность или невозможность такого действия, выбрать мир, установить контакты с Бродягами, согласными участвовать в разведке. Затем найти путь достижения данного мира, если проект признают перспективным, собрать первичную команду освоения и так далее… Частично проект совпадал с интересами троицы, но вот финальная цель всем троим представлялась бессмысленной.

Ну, создадут мастера Радуги свои опорные пункты в том же Алатау-три, начнут туда шастать, как в двадцать третий мир – и что? Конечные цели окруженцев прочими сообществами не разделялись. Вообще ни одно сообщество не разделяло целей любого другого, что и делало понятным требование конфиденциальности.

– Твоё право вето нам понадобится, быть может, через несколько лет. Неужели мы столько времени будем заниматься этим делом? Сомневаюсь, – пожал плечами Харламов. – Вообще, прямо сейчас, Мари, мы тебе ничего не ответим. Начальный этап проекта совпадает с нашими сегодняшними устремлениями, а дальше видно будет…

Селиванов сел прямо, строго взглянул на Мариэтту, и та, как послушная школьница, сразу встала и вышла из кабинета.

– Окруженцы своё предложение передали. Верные на данный момент никаких предложений не имеют, как и ещё несколько сообществ. Искатели в лице мастера Чограя желали бы с вами пообщаться, но это должно быть не в меньшей степени и вашим желанием. В любом случае мастер появится не сегодня, так что думайте, время есть, – директор улыбнулся, и вдруг спросил заговорщическим тоном: – А что, ваши усилия действительно умножаются?

– В некоторых случаях – да, – подтвердил Ермолай. – Мы, пожалуй, пойдём.

* * *

Горкозы стояли неподалёку, стояли цепочкой, держась тех мест, где росла трава. При виде четырёх человек, возникших от них на расстоянии нескольких скачков, монстры разом возбудились. Принялись топтаться, подпрыгивать, злобно шипеть, а несколько наиболее активных начали колотить себя руками в грудь. Шагнуть на бесплодную серую землю, окружающую вход в пещеру, они боялись. Леонид обвёл их группу холодным взглядом, и горкозы разом бросились врассыпную.

– Ну и пусть стояли бы себе, – не поняла Ольга, – как дополнительная охрана. Зачем их было разгонять?

– Вернутся, – пообещал зять, – это я экспериментирую. Горкозов почти невозможно напугать, у них нервная система реакции бегства вообще не предусматривает. Так что я их просто отвлёк, создав фантом оленьего стада, где как раз альфа-самец за готовую к спариванию самку сражается…

– Я не уверена, что смогла бы так, – призналась Аникутина, входя вслед за Лёней в пещеру.

Вдали, за пологим поворотом, был свой источник света – зелёный прямоугольник в дальней стене. Лёшка издал боевой клич каманчей и первым к нему подбежал. Остальные тоже подошли, присели рядом. В полной тишине мастера внимательно разглядывали зелёную плотную завесу, постигая своими способностями её особенности.

– В миры второго уровня она тоже позволяет заглянуть, – заявил Ермолай спустя десять минут. – Вот, смотрите.

Завеса внезапно исчезла, перед ними открылось круглое, как корабельный иллюминатор, отверстие. За ним катились до самого горизонта огромные тёмно-зелёные волны. Харламов засопел и сделал несколько движений пальцами, вид за обзорным отверстием начал поворачиваться на триста шестьдесят градусов, затем тот же вид они наблюдали с большой высоты – но земли нигде не было.

– Если география Реденла сопоставима с расщепом, то мы проецируемся на юг Индийского океана в мире Алатау-три. Передвинуть точку проекции нельзя? – спросил Леонид.

Этого Ермолай не мог. Во всех мирах второго уровня они попадали в океан, и лишь в одном мире разглядели вдали дрейфующий айсберг. Впрочем, попасть через проход в миры второго уровня всё равно нельзя – с этим они все были согласны. Зато по Камету проекция прохода скользила свободно. Возле ритуального места они обнаружили небольшую группу исследователей с Галкой.

– Народ, я приколоться хочу, – возликовал Лёшка. – Лёнь, погрузи проекцию прохода в тот склад, где мы прямое чувствование осваивали. Я пройду, как есть, в одежде, и попрошу у исследователей прондаг на память. Пусть забалдеют ребята!

Зять был уверен, что прондаг, как и любой предмет иного мира, в проход не пройдёт. Ольга – тоже. Константинову было всё равно, лишь бы людей изумить своим внезапным появлением в камзоле и высоких сапогах. Ермолай же здорово сомневался, что стоит брать с собой прондаг. Он боялся как раз того, что его удастся протащить в проход.

– Да не понесу я его с собой, в складе и брошу, – не унимался Лёшка. – Давай, Кутков, всё равно проход надо испытывать!

Едва Алексей исчез за отверстием, Леонид поднял его проекцию на уровень поверхности. Со стороны Камета проход был невидим, так что искать его Константинову пришлось бы по подсказкам друзей. К счастью, мысленная связь между ними сохранялась.

Подошедший неожиданно к голым археологам Алексей добился желаемого эффекта. Все застыли, как соляные столбы, а Лёша небрежно попросил одолжить ему прондаг, если найдётся свободный. Мол, его личные запасы как раз кончились. Тут из всеобщего ступора вышла Галка Хоменкова и завизжала, что прондаг ему брать нельзя, что сточеры после этого немедленно откроют врата в расщеп и обязательно полезут туда всем стадом.

– Нет, стадо сточеров под моими окнами – это не есть хорошо. Лучше обойдусь, – мигом перестроился Алексей.

Исследователи, все как один с раскосыми монголоидными лицами, смотрели на их перепалку без всякого выражения. Помахав им рукой, Алексей сделал несколько шагов, пригнулся – и оказался в Реденле.

– Ничего особенного, – доложил он возбуждённо, – как будто сквозь холодный душ проходишь. А с той стороны прохода абсолютно не видно.

– Можно, теперь я порулю? – попросила дочь шамана.

Она быстро направляла проход в один за другим знакомые ей миры, а ребята старательно запоминали возникающие при этом ощущения. Проходом управляли они все, это оказалось делом нетрудным. Повернули его и в расщеп и не преминули посмотреть на себя самих, на бессознательно лежащие в подземелье тела.

– А если сейчас пройти туда? – вслух спросил неизвестно кого Кутков.

– Ничего особенного. Будешь стоять рядом со своим бессознательным телом, только и всего. Никакого ущерба мирозданию. Можешь ухо себе отрезать, причём любому из тел. Но это можно сделать и без всяких погружений, ощущения будут те же самые, – ответил Константинов.

– Мирозданию ущерба никакого, зато какое алиби – тело лежит в "холодильнике", а ты в это же самое время грабишь банк, – засмеялся Ермолай.

– Интересно, а если ты, пройдя через проход в расщеп, попробуешь вернуться из погружения, то что из этого выйдет? – заинтересовалась Аникутина.

– Ничего не выйдет, – уверенно сказал зять. – Пройдя через проход, ты теряешь возможность погружаться и возвращаться. Ты как бы продолжаешь находиться в проходе, а в нём такие действия невозможны.

– Это значит, что я сейчас могу втащить своё тело сюда, и тем вообще себя намертво заблокирую?

– Ничего не выйдет, Ерёма. Себя ты через проход точно не втащишь. Две одинаковые матрицы внутри прохода немедленно сольются. Скорее всего – с полным уничтожением физического тела.

Они замолчали, вопросительно поглядывая друг на друга. Проход ставил определённые ограничения на пользование, и они понимали, что далеко не все ограничения им известны. Потом Ольга открыла мир жаркой пустыни и принялась гонять проекцию прохода по отдельным горам и группам скал.

– Пещеру ищу, – объяснила она свои действия. – Это мир Кудлаот, в нём существует только низшая растительность, а в пустынях вообще стерильно. Зато отсюда можно будет пробить "шахту" в Алатау-три. Надо только подобрать место, чтобы получилось не столь далеко от колодца.

Выбором они занимались довольно долго, неоднократно вылезая на поверхность и сравнивая ощущения. Наконец, нашли пещеру на склоне горы, скрытую от жгучих лучей и не очень глубокую. Все согласились, что до колодца должно быть недалеко, около пяти километров. Сегодня решили больше ничем серьёзным не заниматься, полученных впечатлений и так было в избытке. Вернулись в расщеп и разошлись, кто куда.

Впрочем, вскоре Ермолай вновь встретил Константинова возле компьютеров. Теперь здесь попадались даже любители исторического фехтования, которым ненавязчиво предлагали компьютеры в кабинках. Но просмотреть нужные файлы мастер не успел – пришла чёткая мысль от Лысого. Инге срочно требовалась помощь.

* * *

Они неслись по лестнице подземелья, стремясь не отстать от Ирки Пахомовой, девушки из группы Дружинкина. Дымный факел сыпал искры под ноги. На третьем ярусе девушка открыла неказистую дощатую дверь:

– Сюда! Садитесь или ложитесь, как угодно. Вас сколько?

Мастера разом посмотрели на Лёшку. Им предстояло труднейшее дело в двадцать третьем мире. Следовало вытащить девушку, которую проводникам не удалось вернуть в расщеп. Пока было непонятно, в чём там дело, но надеялись на них троих, на мастеров Радуги. Алексей пожал плечами – решайте, я готов на любой вариант.

– Если присутствие лишнего человека не критично, то нас – четверо, – решил Харламов.

Спустя секунду они уже сидели нагишом на сеновале, Ирка крикнула вниз, что привела спасателей и исчезла. К ним по лестнице поднялась наверх незнакомая женщина в платье до пят и платке на голове.

– Одевайтесь, – она открыла стоящий под наклонной крышей в углу короб и быстро начала бросать им одежду. – Ситуация такая: к Инге пристали солдаты местного феодала. Село наше вообще свободное, но почти все жители у него в долгах. Отрабатывают кто как, вот его люди и считают возможным своевольничать. Пристали крепко, хотели прилюдно по кругу пустить. Мы бы, конечно, не позволили, наших в трактире восемь человек, но Инга решила разобраться сама. При ней был неплохой нож, вот его она и пустила в ход. Полминуты не прошло, как она всех положила – шестерых мужчин в доспехах, с мечами. И это бы не проблема – ну, сопроводили бы её за околицу, чтобы погоню от села отвести, а там бы на глазах у всех вернули в расщеп – и пусть бы потом все считали, что в девку демон вселился, которого только молитвой удалось изгнать. Так она, когда резню закончила, увидев трупы у своих ног, умом тронулась…

Ермолай, уже надевший длинную рубаху до колен и портки, обматывал вокруг талии кушак. Он мрачно взглянул на Константинова.

– В контакт она вступает? – деловито спросил Лёшка, натягивая на ноги обыкновенные лапти.

– Бормочет что-то непонятное, но глазами по сторонам зыркает, кто приблизится, она сразу ножом играть начинает. К ней никто и подойти не решается. Все же видели, на что она способна.

– Значит, любой ценой увести её с улицы?

– Нет, в трактир её теперь нельзя. Мы будем отрицать, что она наша. Надо вывести её за околицу, там я буду ждать с лошадьми. Вы посторонние, я вас выведу дворами на улицу, подойдёте, как будто со стороны, возьмёте её и выводите. Я буду верхом, в мужской одежде, с закрытым лицом, не ошибётесь.

– Сопротивление ожидается? – уже надевший лёгкую куртку Кутков крутил в руках кожаный пояс, сомневаясь, стоило ли подпоясываться.

Этого женщина точно сказать не могла. На вооружённую Ингу мужики точно не полезут. А вот на незнакомцев, пытающихся её увести – кто знает? Оружия здесь ни у кого не было, но типичный крестьянский набор: дубина, топор, тот же нож, коса – имелся в изобилии. Леонид деловито намотал пояс на левую руку. Ольга, вздохнув, сняла с ног изящные сапожки. Константинову женщина протянула кнут и развела руками. Больше ничего, похожего на оружие, под рукой не было.

Они вышли из сарая в щель между забором и какими-то амбарами, узкими, рассчитанными на одного человека проходами миновали ещё несколько строений и выбрались на улицу. Провожатая с ними не пошла.

– Чего наши сами не вмешались, трактир спалить боятся? – нервно спросил Лёшка, разглядев впереди приличную толпу.

Люди стояли поодаль друг от друга, мелкими группами. Оружия при них не было. И в центре группы, покачиваясь на носках, с совершенно пустым лицом стояла Баканова с ножом в руках.

– Знаешь, каких усилий стоит в этом мире легализоваться и стать своим? Сейчас наши в толпе наверняка валят всё на происки дьявола, и создают впечатление, что Ингой овладел бес. После такой резни оно и вправду покажется убедительным, – ответила дочь шамана.

– Оля, подходишь к ней явно, спереди, нагружаешь вербальную сферу. Лёха, ты справа, поддерживай со мной визуальный контакт, если потребуется Ингу оглушить, покажешь большой палец вниз. Лёня, прикрываешь меня и Ольгу, – выдал инструкции командир и они, рассредоточившись, медленно начали двигаться сквозь толпу.

Селяне особого внимания на них не обращали. Село стояло на перепутье, к чужим здесь привыкли. Войдя в образовавшийся вокруг девушки пустой круг, супруга танцующими плавными движениями принялась раскачиваться из стороны в сторону, что-то припевая по-эвенкийски. Здешний язык относился к финно-угорской группе, так что никто из селян её не понял. Инга переступила с ноги на ногу и перебросила нож из одной руки в другую. Толпа вокруг ахнула. Ермолай бросил короткий взгляд на распростёртые вокруг неё трупы и заметил, что трое из них держали мечи в руках. Поняли, значит, что происходит, успели перестроиться с весёлой забавы на боевую схватку. Только вот не знали, что где-то в расщепе как раз этому и учат – идти с ножом против меча.

Он подходил к девушке справа, мелкими плывущими шажками. Слева, со стороны той руки, в которой сейчас был нож, приближался настороженный Константинов. А Инга заворожено следила за движениями и песней Ольги, которая декламировала что-то непонятное перед самым её носом. Так что, когда Алексей незаметным движением выкрутил ей кисть, выхватил нож и перебросил его Ермолаю, Баканова сопротивления не оказала. Зато заголосила толпа вокруг. Здешний язык был мастерам незнаком, впрочем, о чём говорили селяне, догадаться было нетрудно. Сейчас они, выслуживаясь перед всесильным феодалом, потребуют отдать девушку им, и придётся их останавливать, без крови, но с применением силы.

Ермолай, Ольга и Алексей обняли Ингу. В телесном контакте какие-то способности ещё действовали.

– Она в прострации после аффекта. Нас узнала, будет слушаться, но потеряла свои способности. Надо думать, как её вытаскивать в расщеп, – сообщил Константинов.

– Сначала надо из села выйти, – ответил Харламов и обернулся на шум за спиной.

На земле лежали трое здоровых мужиков, не подавая признаков жизни, а Кутков в двух шагах от них спокойно накручивал пояс на руку. Чтобы закрепить успех, Ермолай сделал несколько финтов ножом. До Инги ему было далеко, но окружающие враз смекнули, что при их чрезмерной активности резня может и повториться, шарахнулись в стороны. До края села, сопровождаемые густой толпой, они дошли беспрепятственно. А там на них спустили собак – в прямом смысле этого слова.

Четыре здоровенных пса, отпущенные с поводков, стремглав бросились на выстроившуюся в цепь четвёрку. Тот, который атаковал Ольгу, затормозил перед ней и лёг на брюхо. Ермолай отвёл прыжок своего пса в сторону ложным движением руки и корпуса, а потом сбоку саданул его по загривку кулаком. Ожидать, что после такого удара пёс поднимется быстрее, чем через час, не стоило. Лёха с Лёней одинаковым приёмом, только один кнутом, а другой поясом, зацепили собакам лапы, перевернули и добили ударами кулаков. Собака, признавшая над собой власть Аникутиной, испуганно отскочила в сторону.

Селяне вопили, издали швыряли в них комьями земли и палками, когда они садились на коней. Но приближаться побоялись. Десяток минут скачки – Инга держалась в седле самостоятельно – и село скрылось позади. Они выбрали одну из торных дорог. Их провожатая, не раскрывая замотанного тряпками лица, придержала коня.

– Сможете её вернуть в расщеп? Времени немного, скоро за нами пустят погоню, уйти мы не сможем.

– Есть тут вода? – спросил стремительно перебирающий варианты Харламов. – Такая вода, в которой можно утонуть?

Километрах в шести находилось мельничное озеро. Берега там были открытые, так что провожатая сопровождать их к мельнице не могла.

– Вы же с расщепом способны связаться, вот и потребуйте, чтобы проводник ждал вас на мельнице. Но учтите, в селе у него ничего не получилось.

Константинов сказал, что и у мельницы ничего не получится. Баканова потеряла свои паранормальные способности. Такое иногда случалось при сильном стрессе. Даже если их и можно было восстановить, то явно не сейчас. Так что никакой проводник уже не сможет вернуть её в расщеп.

– Значит, мы сами вернём, – досадливо ответил Ермолай.

Зять смотрел на него выжидающе, взгляд Ольги был непонятен – как будто она мысленно попрощалась со всем миром и готовилась совершить самое важное дело своей жизни.

– Но вода нам всё равно нужна. Вперёд, к мельнице!

Деревья расступились, когда до зеркальца воды на равнине оставалось больше километра. Провожатая остановила коня. Ей, как известной всем в округе работнице трактира, не стоило попадаться на глаза. Уже то, что она привела лошадей чужакам, делало невозможным её дальнейшее пребывание в селении. Замотанное тряпками лицо ничего не гарантировало, её вполне могли опознать. Хватило бы и простого подозрения, чтобы попасть под допрос с пристрастием, так что теперь ей следовало как можно быстрее убираться отсюда.

Спешившись, они бегом помчались к мельнице. Пока вокруг было пусто. Люди феодала вначале явятся в село, затем потратят некоторое время на то, чтобы проверить все торные дороги, и лишь потом кому-то придёт в голову обшарить все окрестности. Запас времени, возможно, до часа, у них был. Баканова держалась молодцом. Ничего не говорила, но это в данный момент было даже неплохо. Они пробежали мимо обнесённого глухой бревенчатой стеной дома мельника, откуда доносился встревоженный собачий лай, миновали стоящую на пригорке ветряную мельницу, и оказались на берегу небольшого озерца, питаемого тощим ручейком. Вода в нём была стоячая, а противоположный берег весь зарос осокой. А здесь, судя по цвету воды, глубина начиналась у самого берега.

– Ерёма, тебе вода зачем? – не отдышавшись, спросил Константинов.

– Ингу топить буду. Инстинкт самосохранения включится, глядишь, и способности вернутся.

– Я помогу, – вызвалась дочь шамана.

Лёшка покачал головой, считая попытку бесполезной. Но мастер сказал ему не всё. Способности к девушке действительно вернуться не могли, это он понимал и сам. Ему требовалось другое: пробудить в ней память тела, полную память, включающую и чувство того тела, что спокойно сидело сейчас в кресле Верхнего дома. Только цепляясь за эту память, он мог отправить её назад. Вот супруга, та его поняла сразу.

Со стороны это выглядело жутко: четверо скрутили слабо трепыхающуюся девушку и потащили её в озеро. Крики быстро сменились всплесками воды и бульканьем. Оказавшись под водой, Инга забилась уже по-настоящему, чтобы удержать её, требовались все силы. Но вот Ермолай поймал канал и немедленно дал команду на перемещение. Ольга сделала то же самое. По сути, они сейчас создали одноразовый проход, пригодный для возвращения одной только Бакановой. Назад её вернули не столько усилия мастеров Радуги, сколько собственный инстинкт самосохранения. В руках у ребят внезапно оказалась пустота, раздался гулкий хлопок, и сильная волна разом сбила их с ног.

– Вот так водяной людей похищает, – засмеялся Константинов, стоя по колено в воде и стряхивая с головы стебли водорослей.

Его взгляд был обращён в сторону. Командир протёр глаза и посмотрел туда же. Из-за деревьев вытягивалась вереница всадников. Вооружённый отряд мчался во весь опор. Впереди скакала группа панцирной конницы в сверкающих доспехах и с длинными копьями. Над ней развевался флаг, рассмотреть его подробнее не давало расстояние. За первой группой спешили воины попроще – в кольчугах, с мечами. Несколько всадников на полном скаку уже накладывали стрелы на тетивы.

– Мальчики, нам пора возвращаться, – объявила дочь шамана.

Они обнялись, стоя наполовину в воде. Создать общее поле здесь можно было лишь при физическом контакте. Каждый из троих знал, что надо делать и включал свою внутреннюю память об оставленном в расщепе теле. То же самое пытался сделать и Алексей.

– Один. Два. Три, – начал отсчёт Кутков.

Только когда голоса их четверых слились в хор, что свидетельствовало о полной готовности, Ермолай произвёл волевое усилие. Что происходило там, в оставленном ими двадцать третьем мире, он уже не мог чувствовать. Воображение рисовало внезапно выросший водяной столб, опадающий с шумным всплеском и разочарованные лица воинов, не обнаруживших в мутном пруду ничего, кроме насквозь промокшей одежды.

А здесь был закопченный каменный свод над головой и потрескивающий чадящий факел в кольце на стене. И четверо настороженно осматривающихся людей на грубых деревянных лежаках.

– Вы сами вернулись? – уставилась на них Ирка. – А Инга где?

– Она в Верхнем доме. Жива. Но с ней не всё хорошо, – сказал командир и поднялся на ноги.

– Для поглощённых водяным демоном мы смотримся неплохо, – радостно заявил Лёшка.

Теперь, когда опасность миновала, его одолел словесный понос. Он смеялся, невпопад шутил, вспоминал детали происшедшего. Ребята даже задержались в подземелье, давая ему время разрядить напряжение. Алексея не пытались останавливать. Все понимали, что они-то трое могли вернуться из двадцать третьего мира самостоятельно. Он – не мог. Могло случиться так, что трое мастеров не сумели бы вернуть Ингу, и даже не сумели бы вернуть самого Алексея. Рисковали, ясное дело, и они. Их тоже могли убить: мечом, стрелой или даже дубиной. Но Алексей рисковал ещё и возможностью навсегда потерять родной мир.

Вечером, после ужина, Константинов пристал с расспросами. Они сидели у супругов в комнате, вчетвером, и Ермолай мучительно подбирал слова к неясным внутренним ощущениям.

– Не думаю, что это удачный образ. Если матрица повреждена в своей самой важной части, она не сможет вообще функционировать.

– Да эта часть касается Края и всех операций, с ним связанных, – возразил Лёшка, – а всё остальное существует автономно.

– Тогда получается, что жизнь простых людей вообще Игроком не контролируется? Значит, контроль появляется, только когда тебя наделяют паранормальными способностями?

Кутков предположил, что это как раз вполне возможно. Скажем, приносят подростку Фиксатор Мощи, впаривают ему красивую легенду, а на самом деле в этот момент наделяют особыми способностями. И он становится участником Большой Игры под названием Путь Радуги. Заодно ему и ложную память подсовывают, будто бы он этими способностями всегда владел.

– Нет, это чушь, – вскинулся Константинов. – Мне Фиксатор Мощи не привозили, а Бакановой – да. Она должна была стать четвёртой, а не я, если твоей логике следовать.

– Я просто предложил гипотезу, – пошёл на попятный зять. – Неудачно. Насчёт Инги ты прав, никакой предопределённости в её судьбе не было.

– Как раз была, – хитро усмехнулась Ольга. – Это же Харламов всё сломал. Когда группа ещё только проектировалась, Баканова считалась самым надёжным кандидатом. Ей плохо среди обычных людей, она талантлива, легко управляема через секс. Ермолай был силён своей магической потенцией, но практически неуправляем, так как прекрасно уживался с обычными людьми. Меня взяли в группу, потому что я давала гарантию определённого уровня её развития. Без особого желания взяли, но деваться было некуда – других ответственных перед Радугой людей не нашлось. И тут вдруг Ермолай от Инги отворачивается и берёт меня в жёны. Потом неожиданно вместо Шатохина приходит Лёня, Лёшка вдруг начинает стремительно развиваться, а Инга неожиданно втягивается в общение с рядовыми людьми, и Путь Радуги ей становится неинтересен. Цепь непредсказуемых действий, вызванных личным выбором каждого, всю предопределённость уничтожила.

Лёшка сказал, что согласен полностью – но это в принципе ничего не меняет, если предположить, что персонажами управляют через воздействие на их мотивы. Да, управление получится весьма приблизительным, но что с того?

– Система слишком сложна, – покачал головой командир, – ничего не получится. Слишком много участников, здесь начнут действовать социологические законы. То есть развитие событий быстро выйдет на некую предсказуемую траекторию, и изменить её станет невозможно, все действующие лица своими выборами начнут поддерживать стабильность.

– Ты про сообщество верных?

– Нет, Лёша, я вообще про твою модель мира. Если это и игра, то игрок в ней преследует какие-то личные цели, не пытаясь кардинально изменить мир. Цели эти могут быть непередаваемо разнообразны, вряд ли мы способны их представить. Скажем, кто-то поставил цель вывести Баканову с Пути Радуги и добился своего. Как тебе?