Текст книги "Вторая радуга (СИ)"

Автор книги: Ким Сатарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

Садмир жестом руки остановил процессию. С лошади быстро сняли агрегат, залили бензин, потом Межир и один из охотников быстро поднесли агрегат к горкозу, запустили, и пилой-насадкой лихо отпилили у монстра рога.

– Медвепуту требуется толчёный рог горкоза, чтобы вырастить свой панцирь, – тихо пояснил Кутков.

А на агрегате тем временем сменили насадку и принялись со страшным визгом измельчать рога над тазиком, который с торжественным видом держал Садмир. Едва операция закончилась, как Межир принёс что-то, напоминающее мясной фарш, в деревянном ведре и вывалил остро пахнущее содержимое в тазик. Старейшина прочитал что-то заунывное – слов никто не разобрал – и размешал толчёный рог с фаршем руками. А затем торжественно вручил тазик Ермолаю.

– Отдай медвепуту в знак нами поклонения.

Почётный гость взял тазик и понёс к недвижному медвепуту, но тот, едва он приблизился, негромко зарычал. Не нужны были особые способности, чтобы понять – медвепут не желает принимать лакомство из рук человека.

– Вернись скоробежно! – тихо подсказал старейшина.

Он выглядел растерянным и смущённо переглядывался с другими жителями посёлка. Те пожимали плечами и отводили глаза в стороны. Только колдуньи, оставшиеся сзади, внезапно приободрились. Следующим тазик понёс Алексей, потом Лёня, и последним – Сашок. Каждого из них медвепут встречал рычанием, и пищу, в конце концов, принял от Садмира.

* * *

– Значит, потом вас определили как гостей колдуний, а те, убедившись, что ваши умения куда выше их талантов, намекнули, что пора бы гостям продолжить путь, – подвёл итог докладу Харламова Лысый. – В общем, оказал вам медвепут медвежью услугу. Ну, а Леонид нам что скажет?

В его голосе прозвучало нечто такое, отчего Кутков сразу покраснел. Какой-то оттенок насмешливости, и не очень доброй насмешливости. Присутствовавшая тут же Мариэтта откровенно веселилась, разглядывая всё пятёрку путешественников. На Ольге, впрочем, её взгляд задерживался не дольше, чем на секунду.

– Солматр – посёлок горняков. Они разрабатывают оловосодержащую рудную жилу, проводят первичную плавку и полуфабрикат сплавляют на плотах по Порожистой. Кормятся с огородов, а также рыбалкой и охотой. В поселке три группы населения: шахтеры, охотники и колдуньи. Первые заняты добычей олова, вторые их охраняют и обеспечивают мясом и рыбой, колдуньи тоже заняты охраной – обнаруживают на расстоянии всяческих монстров. Их на Реденле куда больше, чем представлялось вначале. Есть даже водный вид, нам крупно повезло, что мы на него не нарвались. Все монстры – телепаты: либо обнаруживают людей на большом расстоянии, либо умеют воздействовать на их психику. Горкозы, как тот, которого я убил, наиболее опасны для людей. Медвепут защищает только от горкозов, но он то уйдёт побродить по тайге, то в зимнюю спячку впадёт. Тогда охраняют охотники. Охотник с собакой и автоматом горкоза не боится. Оттого и они, и колдуньи к медвепуту относятся без особого почтения. Это шахтёры, едва тот нас не признал, сразу сочли нас людьми второго сорта, а охотники и колдуньи относятся к нам с прежним уважением.

Лёня замолчал, директор ещё некоторое время смотрел на него, ожидая продолжения, но Кутков напустил на себя высокомерный вид, и стало ясно, что без дополнительного приглашения он говорить не станет.

– Ну, хорошо. А вот Аникутина, она вроде больше других с колдуньями общалась, она что скажет? – спросил Лысый.

– Леонид прав. Шахтеры и некоторые другие жители вообразили, что мы явились из Настоящего Мира, но им казалось, что все звери вокруг станут нас слушаться и лизать нам руки. А медвепут доказал, что это не так. Значит, или мы – не Настоящие, или их вера ошибочна. В вере они не усомнились…

– А колдуньи?

Колдуньи, как и охотники, горкозов не боялись. Тут была определённая особенность. Горкозы-самцы остро реагировали на женщин детородного возраста – то есть тех, у кого продолжались менструальные циклы. Колдуньи же, родив в юности ребёнка, искусственно циклы останавливали, в двадцать с небольшим лет превращаясь в старух, и внешне – тоже. Зато горкозы испытывали к ним интерес не больший, чем к зайцам. Самки же горкозов остро реагировали на мужчин, находящихся в состоянии полового возбуждения. Охотник на охоте, ясное дело, думал о другом. Опасность могла угрожать ему только в поселении – по поселения люди научились защищать вполне успешно.

– Так что медвепут нужен только шахтёрам – в его присутствии они не так зависят от колдуний и охотников, – подтвердила дочь шамана точку зрения Куткова.

– Борьба за социальный статус. Понятно, тут не только медвепуту начнёшь поклоняться, – вдруг сказала Мариэтта. – А колдуньям вы чем не угодили? Тоже – не Настоящие?

Колдуньи, как раз, скорее сочли их очень даже настоящими. Способности любого из пятёрки были куда выше, чем у любой из колдуний. Что те могли? Горкоза на расстоянии обнаружить или иного монстра. Отпугнуть, отворотить в сторону, если тот ещё не почуял добычу. Могли улавливать и передавать мысли – но плохо, непостоянно. Кинетики у них не было вообще, этот дар в Реденле встречался только среди мужчин, довольно редко. Колдуний в Солматре было девять – и ни одного колдуна. Себя они уважали чрезвычайно – и тут вдруг являются чуть ли не дети, которые видят их насквозь, и к тому же способны совершать немыслимые по местным меркам вещи. Что остаётся? Преклоняться или завидовать чёрной завистью.

– Я не про это. Психология и логика солматрцев мне понятна, гораздо интереснее концепция Настоящего Мира. Подробнее о ней можно?

Но в посёлке никто в тонкости концепции не вникал, она существовала на уровне деревенских побасенок. Кутков надеялся отыскать в крупных города учёных, они должны были знать больше.

Игорь поинтересовался географией приват-мира. Кутков, смущаясь, поведал, что весь мир ограничен долиной Порожистой, которая вбирает в себя новые притоки и становится полноводной судоходной рекой. По Порожистой и её притокам располагались людские поселения, а вокруг лежала бескрайняя и безлюдная горная тайга.

– Так река должна куда-то впадать? – не понял Игорь.

– Порожистая течёт на север. Судоходна она около ста километров, там основная часть населения и сосредоточена, на равнине. Дальше горы, и чем дальше – тем холоднее климат. За горами снег и лёд даже летом не тают, и куда впадает их река, никто в Реденле не знает.

Школяры переглянулись. Все подумали одно и то же: и Реденл своего рода расщеп.

* * *

Лёня ещё несколько раз сплавлялся по Порожистой, надеясь отыскать другой посёлок. Река заметно изменилась. Местами по берегам виднелась тропинка, на расчищенных лужайках чернели кострища. Однажды самец горкоза напал на них, лихо прыгая к плоту по мелкой воде. В этот раз его свалил Сережка Алёшин. Видели они и водяного монстра: красного кальмара с рыбьим хвостом, вообще незаметного для мысленного поиска. То ли особь была мелкой, то ли монстр людьми на плоту не заинтересовался, но чудовище проплыло мимо по своим делам.

А вскоре наступило время весенней сессии. В классах вновь расставили компьютеры, осознав объём необходимой работы многие вслух ахали и откровенно нервничали. Ребята, собравшись у Игоря, вдруг начали обсуждать солматрских девок.

– Да мне взрослые женщины даже интереснее показались, – сообщил Константинов, самый крупный специалист по данной проблеме.

– Нормально, – пожал плечами Сашок. – Как обычно.

– А с гигиеной у них как? – заинтересованно спросил Жолудев.

– Деревня, – протянул Лёшка. – Они подмываются, конечно, но с моющими средствами там небогато.

Ермолая интересовало, неужели им здесь мало женского пола? Ведь у каждого была постоянная подруга, а то и две.

– Ты что, это же секс с фантомом! Экзотика! – восхитился Сережка.

– Экзотикой был бы секс с медвепутом или самкой горкоза. Солматрцы же – просто люди, – возразил юноша.

Лёня внимательно на него глянул, но возражать не стал.

– Я ощущал их мысли, – сообщил Алексей, – по мне, точно, люди.

– И на ощупь люди, – подтвердил Сашок.

Теперь уже все разом поглядели на Куткова. Тот пожал плечами.

– Да, люди. Но не из нашего мира. И равнять их с нами не стоит.

Помолчали. Продолжать прежний разговор не хотелось, и кто-то поинтересовался, для чего медвепуту прочный панцирь. Лёня насупился ещё больше и неохотно рассказал, что в начале лета в Реденле откладывают яйца гигантские – крылья размахом до метра – стрекозы-вампиры. Для продления рода им требуется свежая кровь, совсем как самкам земных комаров.

– … жало у них под брюхом. Оно резко выдвигается вперёд, пробивает грудную клетку и достигает сердца. Через него стрекоза разом всасывает до литра крови. Человеку, естественно, сразу конец. Стрекоза безошибочно определяет, где сердце…

В опасности находились не только люди, но и любые крупные млекопитающие. А вот панцирь медвепута жало не пробивало, да и горкозы с их фантастической быстротой успевали с атакующей стрекозой расправиться.

– Обрадовал ты нас, ничего не скажешь. Это когда мы на следующий учебный год вновь погрузимся, там как раз весна будет? – неприятно изумился Игорь.

Но время в Реденле текло иначе, а Леонид вообще считал, что в его отсутствие оно просто останавливается. Получалось, следующей осенью в приват-мире Куткова продолжится всё та же осень.

* * *

– Наши мальчики решили, что в Реденле девчата не хуже и жаждут возвращения? – ядовито поинтересовалась дочь шамана, когда сели пить чай в своей комнате.

Последнее время они всё реже ходили в столовую, обходясь вечером чаем с бутербродами. Юноше это не всегда нравилось, но ходить без Ольги в столовую тоже не хотелось. Совместная жизнь накладывала ограничения. И он понимал, что его ограничения и вполовину не так серьёзны, как ограничения его женщины.

– Да, некоторым захотелось экзотики. А что, девочки разве в другой мир не рвутся?

– И хочется, и колется, – пожала плечами подруга. – Я им про горкозов всё рассказала, в подробностях. Галке всё равно, Инга боится, а как отнесётся Вика, пока сказать трудно.

– Нам нужна Вика?

Ольга хладнокровно ответила, что мир Реденла доказал – её способности крыши для группы недостаточны. Универсалы хороши для неожиданных ситуаций, а с постоянным прикрытием лучше справится подготовленный человек. Юноша не возражал. То, что Вика изначально готовилась в их группу, было всем известно, но за повседневными делами об этом успели как-то забыть.

– Что ты им такого про горкозов рассказала? Они же самца видели своими глазами.

– Зато не видели, что остаётся от человека после нападения горкоза. Если тот просто охотится, без сексуальной подоплёки, то ничего особо страшного. Монстр когтями рвёт горло, убивая, потом отрывает ноги и обгладывает бёдра. И ягодицы обгрызает. А остальное бросает. А вот когда горкоз приходит в сексуальное возбуждение, от человека остаётся кровавая каша: грудная клетка разорвана, внутренности выброшены наружу. И ничего не съедено. Впрочем, если охотилась самка, то у мужчин исчезают половые органы. Ест она их или с собой на память забирает, не знаю.

Ермолай не понял, зачем надо было запугивать Баканову, о чём честно и сказал. Но Ольга сделала это расчётливо.

– Пусть сейчас боится. Потом, при погружении, убедится, что не так всё плохо. И обретёт уверенность в себе. Ты, кстати, когда собираешься группу на свадьбу приглашать, Харламов?

Тайга и снова тайга

– Представь себе, она тут вновь объявилась, – вдруг произнесла дочь шамана, рассматривая разные дополнения к свадебному платью. – Я уж надеялась, что мы с ней расстались в Абакане.

Жених молча, одними мыслями, передал своё удивление. Мариэтта на свадьбу приглашена, она прикрывала всю их группу в дороге до Абакана и рассталась с ними на вокзале, пообещав вскоре присоединиться. Вот она и выполняла обещание. Не иначе, приехала в Канск на том же автобусе, с Муртазой. Нечего было и надеяться, что им, да и всей группе предоставят полную свободу.

Тут набежали девчонки, стали обсуждать наряды и юноша о присутствии девицы Узоян позабыл. А вот его подруга помнила. И когда он вышел из магазина, послала ему вслед предупреждающую мысль. А жених и думать о девушке не думал. Хотя – нет. Он как раз подумал, что выбирать костюм, похоже, ему придётся в чисто мужской кампании. Вот где бы пригодилась Мариэтта!

Но идти её искать, или звать мысленно было не с руки. Дочь шамана и так не обрадовалась, когда он сказал ей, что Узоян необходимый внешний член группы. То, что группам требовались внешние опоры, секретом не было. Но в разговоре с Лысым Ермолай назвал Мариэтту, и это был не просто выбор, это было осознание необходимости. Внешние члены, которых ещё именовали не очень почтительно "столбами", вписывались в эту роль в ходе формирования группы, случайно "столбом" стать было невозможно. Другим "столбом" оказался Селиванов, что никого не удивило – в этой роли чаще всего именно преподаватели и оказывались.

Харламов ощущал, что им потребуются ещё два "столба", но кто мог бы ими стать он пока не чувствовал. Ольгу известие о том, что Мариэтта постоянно будет с группой, пока та находится в расщепе, не обрадовало. Как ни странно, к девице Узоян она жениха ревновала, чего скрывать не собиралась. Впрочем, скрыть хоть что-то от него она и не могла, но не подчёркивать свои мысли столь явно ей было по силам. Не хотела. Так что костюм жених выбирал вместе с ребятами из группы.

Муртаза, слушая музыку, сидел за рулем всё того же запылённого неброского автобуса, скучающая Мариэтта расположилась в салоне. Каждый в группе знал, что под капотом автобуса прячется форсированный мотор, вдвое мощнее обычной модели, а Муртаза – ас баранки высочайшей квалификации, способный к тому же воздействовать на сознание любого обычного водителя на дороге.

– Мари, а ты что, магазины игнорируешь? Всегда на страже, да? – весело удивился Лёшка.

– Я в Красноярске прибарахлилась, – устало ответила девушка. – Кстати, ребята, в наших планах изменение. В дом к Харламову едут он сам, Ольга, и Леонид, как официальный свидетель. Их мы высадим на окраине посёлка, чтобы самим не светиться, и сразу уедем в Троицк.

Её слова встретили воплем негодования, в большей степени притворным. Все понимали, что о безопасности следовало думать не только администрации школы, но и каждому члену группы. Автобус покатил по узкой дороге, а юноша ощутил знакомое чувство лёгкого онемения во всём теле. Так он воспринимал ту защиту, которой их закрыла Мариэтта. Когда группу прикрывала Ольга, он прикрытия почти не чувствовал. Впрочем, насколько сейчас они были доступны восприятию опытного чтеца, можно было только гадать. Абсолютной защиты не существовало в принципе.

Окраина посёлка поразила юношу: огромный участок тайги у западной границы посёлка вырубили. Непривычно голые холмы, усеянные пеньками и чудом уцелевшим подлеском, являли взору жалкое и унылое зрелище. Нагрузив на себя сумки и чемоданы, юноша потащился вдоль ряда домов. Рядом пыхтел под большим рюкзаком Лёнька, зато невеста шла сзади них лишь с дамской сумочкой в руках. На полпути их встретили отец и сёстры: объятия, поцелуи. Ермолай представил Куткова, как свидетеля со стороны жениха. Свидетельницей невесты стала Анна.

– Ну, Ермолай с Леонидом в дом пойдут, а невесту мы до свадьбы к Шевелёвым в дом определим. Аня сейчас и проводит.

При этих словах Харламова-старшего Леонид отчего-то загрустил. Но жениху было не до переживаний приятеля. Он мысленно обегал всех знакомых – сейчас, после года в школе, их чувства и намерения были почти всегда для него прозрачны. Вот Костя Богомолов – сидит на речке, рыбачит и явно недоволен жизнью. Витька Громяк слоняется по дому и скучает. Гришка Рахимов, недавно прибывший, тоже дома, но закрывает своё сознание. О приезде новобрачных он уже знает. Тут и жених сообразил, что, находясь здесь, свои мысли стоит прикрывать непрерывно.

Разобрав багаж, он первым делом спросил отца, отчего вырубили лес у посёлка.

– Принято решение о переносе посёлка. Вверх по Бирюсе, километров на тридцать пять, да на другой берег. Вокруг нас тайга уже почти полностью выбрана. А там уже и мост строится…

Дома тоже должны были переноситься, если их хозяева не пожелают построить новые. Школу планировалось перевезти через три года, тогда же должны были переехать и все учителя. Юноша удручённо повесил голову. Через три года место, где он вырос, где знал каждое дерево, каждый выступ на окрестных сопках, станет чужим, превратится в опустевшую вырубку. А новый посёлок он считать своей малой родиной уже не сможет.

Пока Кутков отвечал на вопросы Маринки, он наскоро помылся, переоделся, и отправился за Викой. Её, как будущего члена группы, следовало пригласить на свадьбу. Присутствие Виктории Клюзовой он ощущал, но её мыслительную и эмоциональную деятельность воспринимал еле-еле, как будто девушка постоянно находилась в лёгкой дремоте.

– Добрый день. Я к Виктории, – поздоровался Харламов, войдя на веранду соседского дома.

Хозяйка кивнула, с интересом проследив за ним глазами. В её сознании разом всплыло всё, что соседская дочь рассказывала о путешествии на Край.

– Вика, ты здесь? Привет!

Девушка вскочила со скамеечки, сидя на которой она распарывала какое-то платье.

– Ой, Ермолай! А как ты меня нашёл?

– Ну, меня кое-чему научили… Ты, я вижу, тоже занималась?

Болтая с девушкой, он понял, что сложностей группе она не создаст. Уверенная в себе, но при этом скромная. Качество, довольно редкое среди идущих Путём Радуги. Известие о свадьбе она встретила с восторгом – но даже при этом её мысленный отпечаток оставался блеклым, как будто Клюзова была напрочь лишена необычных для рядового человека талантов.

– Батя, я Викторию пригласил, – сообщил жених, вернувшись.

Николай Владимирович кивнул. В планах Клюзова была уже учтена, как и Богомолов с Рахимовым.

– Обычных людей что, вообще не на свадьбе будет? – поинтересовался Леонид.

Жених знал, чем вызван его интерес: с обычными людьми отношения у Куткова складывались не лучшим образом, и он надеялся хотя бы в Ручейном отыскать тех, кого можно было бы счесть по-человечески нормальными.

– Почему не будет? Анна, Марина – сёстры Ермолая, самые обычные девушки, без всяких чрезвычайных способностей. Придут ещё соседи, люди в возрасте, – ответил с явным неодобрением Харламов-старший.

Леонид заметил, что Марина просто не вышла годами для путешествия на Край. А вот в Анне он определённо что-то родственное почувствовал, и считать её обычной девушкой не соглашался.

– Ты знаешь, в Ручейном множество людей с талантами. И их способности вызывают уважение. Но вслух об этом стараются говорить как можно реже. Не стоит выделяться и нервировать окружающих. Посёлок маленький, наличие способностей у кого-то может оказаться кружкой бензина в костре бытового конфликта, – предупредил Ермолай приятеля. – На берег прогуляться не хочешь? Бирюсу посмотришь, Костю с рыбалки вытащим…

Река сверкала синевой, по поверхности стремительно проносились водовороты, камни на дне пестрели разноцветными пятнами. Бирюса даже возле посёлка оставалась чистой, чего нельзя было сказать о захламлённом кусками древесины береге. Улов у Кости оказался посредственным – всего-то пяток средней величины рыбешек.

– Ерёма, друг! – бросился он обниматься. А потом протянул руку Лёньке, – Костя, ни рыба, ни мясо. Будущий счетовод.

Костино пребывание в исследовательской лаборатории закончилось, чему он откровенно радовался. Правда, в последние дни было довольно интересно.

– …Приезжали разные люди – я был тогда возле восточного Края – каждый сажал меня в кресло, смотрел в глаза. А потом я вдруг оказывался вместе с ним в воображаемом мире. Только оба мы были в костюмах Адама. Когда дамы приезжали, было иногда интересно. Вот, голышом мы в воображаемом мире отправлялись к Краю – там он тоже был, и я рассказывал, что вижу. А потом мгновенно оказывался в кресле, уже одетый. Миры, кстати, казались абсолютно реальными. И кожу я там сдирал о камни, и солнечные ожоги получал, и даже пальцы ног однажды чуть не отморозил…

Позднее, когда они возвращались в посёлок и Богомолов закончил рассказывать о животных, которых он встречал в воображаемых мирах, Ермолай поинтересовался, рекомендовано ли ему об этом рассказывать посторонним.

– Вам можно, – с солидным видом произнёс Костя. – Они же понимают, что молчать об этом будет трудновато. Надо только выбирать, кому что говорить. Вот вы, я думаю, тоже в таких мирах бывали?

Жених и свидетель переглянулись. Затем по очереди признались, что да, доводилось. Рассказ про сверх-сокола получился детальным, а затем Кутков без подробностей описал медвепута.

– Но сам я, как он пользуется удочкой, не видел. Так что, может, преувеличивают.

– А нас переносят, – вдруг заговорил о другом Константин, – новая лесопильня уже строится, зимой начнет работать. А старую, которая здесь, через несколько лет просто бросят, она своё отработала. За это время весь лес в округе сведут, и пустырь саженцами засадят.

* * *

– А почему он там голым оказывался?

– В общие миры все попадают в натуральном облике, одежда и прочие предметы туда не проходят, – ответил Леонид.

Они стояли возле дома родителей, расставшись с Костей, который понёс улов домой. Новость оказалась не очень приятной. Юноша представил всю их группу голышом, в неизвестном мире, о котором даже они, его открыватели, ничегошеньки не знают. Мороз ли, жара, твари ли кусачие?

– И что, все так нудистами и бродят?

– Если в мире есть из чего изготовить одежду, её изготавливают. Кинетики в каждой группе на что? А некоторые миры так и бросают, температурный режим экстремальный, а обувь-одёжку сварганить не из чего.

– Способности наши хоть сохраняются?

– Это – да. Сохраняются полностью, – подтвердил Леонид. – Слушай, а отчего Анна на Край не ходила?

Только тут Харламов обратил внимание, что Лёнька заинтересовался Анькой всерьёз. Понятно, что это была первая его знакомая девушка, сама живущая жизнью обычных людей, но при этом выросшая в семье, в которой все шли Путём Радуги. Но к его интересу примешивалось и чувство симпатии.

– Родители так решили. Сестра не возражала.

– Жених у неё есть?

Юноша пожал плечами. В прошлом году не было, а что сейчас… Спрашивать же не будешь. А читать мысли родной сестры он не считал возможным.

– Ольгу спросишь. Ей лучше знать, они подруги. Кстати, вон в том джипе, насколько я понимаю, Женька Шатохин рулит. К нам рулит.

Джип производства новосибирского завода затормозил, клюнув тяжёлым носом, и из водительской дверцы выскочил Женька: в светлых брюках и белой рубашке с коротким рукавом. По тому, как он небрежно захлопнул дверь, стало ясно, что машина эта его собственная, но относится он к ней с полным безразличием.

– Ермолай! Лёня! – он протянул руку, которую приятели с воодушевлением пожали. – Остальные наши тоже здесь? Я слышал, у вас с Аникутиной свадьба?

– Не сегодня. Оттого из наших здесь только Лёня и Ольга. А ты какими судьбами?

– Да так, работёнка предстоит кой-какая, – махнул рукой Шатохин. – Мост для нового посёлка строится, меня попросили глянуть, не смогу ли я чем помочь.

Кутков сразу поинтересовался, кто сказал про свадьбу. Женька назвал человека, это был житель Ручейного, и прибавил деталь, которая много говорила знающему человеку: на свадьбу закупили два ящика шампанского и всего три бутылки водки.

– Я сразу и подумал, что это наши, – доложил Шатохин не столь оживлённо.

Ему уже стало ясно, что его приглашать на свадьбу не собираются, а напрашиваться не позволяла гордость. Ермолай поинтересовался насчёт машины, но Женька сказал небрежно, что – заработал. Кинетики вообще-то ценились, в некоторых случаях их вмешательство позволяло решить весьма сложные проблемы. Вдруг зазвучала мелодия, Евгений вытащил мобильник и с некоторой опаской посмотрел на экран. Увиденное его успокоило, а жених ощутил, что оказался здесь Шатохин совсем не случайно и очень хочет задать некоторые вопросы. Хочет – и боится ответов.

– Да, слушаю. Уже в Ручейном, возле дома Харламова остановился. Ермолай Николаевич Харламов, мы учились вместе. Через пять минут буду, – он сунул телефон в карман и спросил: – А вам мобильники разрешены?

Конечно, телефоны вне школы были разрешены – это он знал и сам. Вопрос имел другой смысл, он хотел знать, пользуется ли кто из членов группы мобильной связью. У Лёньки телефона никогда не было, а у Ермолая со школьных времён остался старый, и он продиктовал Женьке номер.

– Послезавтра днём звякни, если не занят будешь…

Шатохин поспешно уехал, а свидетель вопросительно посмотрел на жениха. Оба понимали, что их бывший соратник пытается что-то разнюхать. Даже не он сам, а подталкивающие его к этому люди. В голове у Женьки крутились разные глупости о тантре левой руки, секте пашупатов – ему, похоже, внушили, что за Школами Радуги скрываются адепты экстремистских течений индуизма. Однако он был не столь примитивен, чтобы поверить в столь откровенную чушь, да к тому же период пребывания в школе его чему-то научил. Шатохин не верил тому, что говорили преподаватели школы, но он не верил и тому, что говорили ему враги Школ Радуги. И единственными, к кому он относился с уважением, оставались ребята из группы.

– Мариэтте скажем? – спросил Лёнька, определённо пребывающий в задумчивости.

– Я не стану, – ответил жених твёрдо.

* * *

Муртаза привёз ребят из группы на автобусе прямо к поселковому ЗАГСу. По дороге они прихватили невесту со свидетельницей, так что на виду у всего посёлка на бракосочетание вышагивали только жених со свидетелем, одетые полагающимся образом, да семья жениха: младшая сестра и родители. Население Ручейного, как и было задумано, отреагировать не успело. У дверей ЗАГСа стояли лишь Костя с Гришкой в парадных костюмах. Первый обречённо озирался по сторонам, а Григорий невозмутимо смотрел в пространство. Ермолай определил, что под пиджаком у него скрывался пистолет, и несколько удивился. В его представлении сил группы было достаточно, чтобы отразить атаку, по меньшей мере, роты спецназа – причём отразить ещё до того, как те получат приказ атаковать. Видимо, мастера Радуги опасались не обычных людей.

Процедура росписи прошла неожиданно быстро: обмен кольцами, подпись в журнале, поцелуй – и жених с невестой стали полноценными, признанными государством супругами. После, по традиции, они вышли на берег реки и пустили по течению плотики с цветами. Пили у реки шампанское, к молодожёнам один за другим подходили земляки с поздравлениями. Харламова в посёлке знали почти все, дочь шамана тоже многие помнили. К родительскому дому молодой муж нёс жену на руках.

– Доволен, Харламов? – поинтересовалась Ольга лукаво.

– А то ты не знаешь, – ответил молодой муж, находящийся на вершине блаженства.

– А Лёнька-то в Аню влюбился, – весело прошептала подруга и ласково ущипнула мужа за ухо.

Да, уже в первые полчаса свадьбы никаких сомнений в этом не осталось. Конечно, свидетелю положено немного ухаживать за свидетельницей, было бы странно, если бы они напрочь игнорировали друг друга. А понятие "немного" – штука расплывчатая, границы принятого поведения здесь не установлены жёстко, и кто-то из обычных людей, гулявших на свадьбе, мог совершенно ничего не заметить. Но члены группы безошибочно чувствовали эмоциональное состояние друг друга, так что ошибиться никто не мог – даже Мариэтта, вообще лишённая таланта прямого восприятия чужих эмоций. Ей вполне хватило недюжинной наблюдательности и понимания человеческой натуры.

Молодожён был совершенно уверен, что и его родители вполне оценили чувства Леонида и благосклонную реакцию Ани. Маринка, та просто глядела за всеми взрослыми большими глазами – но чаще, всё же, поглядывала на сестру. И только Вика, ещё не настроенная на группу и с Лёней только что познакомившаяся, улучила момент и спросила:

– Ерёма, они что, давно знакомы?

– Вчера познакомились.

– Ты смотри, любовь с первого взгляда…

И позднее, когда молодые удалились в свою комнату, а гостей Муртаза увёз на ночёвку, Лёня с Аней вначале пришли помогать матери на кухню, потом сели пить чай – и просидели там часов до четырех утра. Просидели бы и дольше, но встал Николай Владимирович, зашел попить чаю и уговорил их хоть немного поспать – чтобы не пугать своим сонным видом гостей во второй день свадьбы.

Ольга под утро прижалась к мужу и погладила его живот.

– Ты как, нормально себя чувствуешь?

Она прикрывала свои мысли так плотно, что им поневоле приходилось общаться только словами.

– Не ожидал, что здесь у нас получится так серо. Наверное, обычные люди вот это и чувствуют всегда. Ты уверена, что тебе стоило так свои мысли закрывать?

Но у неё это получалось инстинктивно. Среди людей дочери шамана было неуютно, и она закрывалась почти непроизвольно. Даже лицо её за прошедший день стало менее подвижным.

– Ты будто не замуж выходила, а тяжелую работы сполняла.

– А ты Мариэтте не говорил, что к тебе Шатохин приезжал? – супруга убрала руку и отодвинулась, положив подушку повыше.

– Он один из наших, вполне естественно, что заехал. Сегодня днём позвонит, я дал ему телефон.

Ольга знала об этом, но мотивы супруга не казались ей весомыми. Для неё Женька был отступником, а возможно – и предателем.

– У тебя, милый, иногда интуиция работает, так что я пока воздержусь от любых действий в его отношении. Но ты определись, пожалуйста, кто он для тебя. А то у тебя наметился талант сходиться с людьми, которые мне неприятны…

На второй день участники свадьбы сидели за столом возле дома, сидели чинно, в повседневной одежде и неспешно отдавали честь хозяйкиным блюдам. Нескольким зашедшим соседям налили водочки, женщинам – шампанского, те посидели немного и убежали. Кости не было, он отправился на место нового посёлка, узнать насчёт временной работы. А Гриша Рахимов пришёл, сидел тихо, внимательно поглядывая по сторонам. Муртаза быстро поел и ушёл в автобус, а Анастасия Сергеевна обсуждала с девчонками гастрономические тонкости. В разговоре участвовал и Кутков, похоже, исключительно оттого, что Аня тоже готовила некоторые яства, украшавшие в данный момент стол.

Предупреждающий взгляд Сашки остановился на Ермолае за пять секунд до того, как затренькал телефон.

– Шатохин, – уверенно произнёс тот в пространство и поднёс аппарат к уху.

– Да, я дома, заезжай. Все наши тут, обедаем… Не помешаешь… Да, расписались вчера… Спасибо, передам, – трубка нырнула в карман.

– Он будет минут через десять, – сообщил юноша, покосившись на Ингу, которая единственная, как ни в чём ни бывало, продолжала разговор.

Через пять минут ушёл Гришка, сказал, погуляет вокруг дома. А за ним удалились и Аня с Лёней. Вика ничего не почувствовала, и их уходу удивилась. Но ребята ей сказали, что идут в дом. Галка с Ингой проводили их понимающими взглядами, остальные налегли на пироги с рыбой, которые как раз Анна и готовила. А Харламов вышел на улицу встречать гостя.