Текст книги "Вторая радуга (СИ)"

Автор книги: Ким Сатарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

– Да зачем тебе мучиться? День интенсивных размышлений и переживаний здесь – и все "заглушки" сами собой разрядятся. Вот сиди и думай, о чём хочешь, а мы вокруг погуляем…

Дочь шамана изготовила не только юбку и майку себе, она и Харламову с Кутковым сплела набёдренные повязки. Уходя, они оглядывались на потерянно опустившего голову Лёшку. Парня было жалко. Они собирались провести разведку на север, северо-запад и запад. Где-то там располагались озёра. Далеко отходить не собирались, но Лёшка должен был провести часы без них, не имея возможности ни сдвинуться с места, ни покинуть этот мир. И при этом его паранормальные способности здесь почти не действовали. Во всяком случае, защищаться ему пришлось бы голыми руками.

К счастью, пока их не было, его никто не заметил и не подошёл, хотя людей он видел. Когда трое разведчиков вернулись, Лёшка вскочил и начал приплясывать от радости.

– Народ, знаете, до чего я додумался? Нам ведь здесь передвигаться сложно, места населённые, мы полуодетые и так далее. Давайте новую "шахту" пробьём с Камета! Вчетвером. Я там останусь, а вы пройдёте в той точке, какой захотите. По Камету мы без проблем передвигаемся, ведь так?

Молодой мастер с сомнением поглядел на супругу. Та пожала плечами, зять тоже выразил сомнение, что у них хватит сил.

– Не попробуешь – не узнаешь, – заявил Алексей. – Кто мне говорил, что у нас все мозги засорены "заглушками"? И вспомните, что место нашего нынешнего погружения на Камете известно всей группе. Вдруг кто нехорошего человека приведёт? Сашка может не справиться.

Командир скривил губы, но Ольга и Лёня отнеслись к предупреждению серьёзно.

* * *

– Так что дальнейшие погружения мы можем осуществлять вчетвером: Алексей останется на Камете и станет охранять наши тела. Я в состоянии связаться с ним из мира Алатау-три, – доложил Харламов, когда они все уже сидели в Мокром зале.

Мариэтта что-то записывала в блокнот, Вика и Галка, попросившиеся послушать отчёт, выглядели разочарованными.

– Контакта с туземцами не было?

– Ну, Мари, ты и словечко выбрала, – обозлился Ермолай. – Это ещё кто в роли туземцев выступал, надо определить. Те, кого мы встретили на озере, приехали на такой машине, каких в расщепе вообще не делают. Мне пришлось им сказать, что мы участники ролевой игры – "Неандертальцы".

Вика прыснула, представив себе эту картину.

– Поверили?

– Мы смотрелись довольно убедительно. Вопросов больше не было, а по-русски они говорят в точности, как мы.

Мариэтта довольно кивнула и закрыла блокнот. Контакта, с её точки зрения, не было, командир группы нашёл способ уклониться. Девчонки ушли вслед за нею, а Сашка, ходивший в столовую, вернулся, чтобы охранять Мокрый зал. На этот раз они погрузились вчетвером и сразу быстрым шагом направились к западу. География Камета позволяла добраться до места, которое в Алатау-три соответствовало железной дороге Павлодар-Барнаул, не упираясь в Край. Через шесть часов быстрого хода Ольга попросила пощады. Сделали привал.

– Наверное, я неправ, – с сокрушённым видом заметил Лёшка. – Надо вам было в Алатау-три остановить любую машину, выбросить хозяев на обочину, и ехать себе с ветерком, куда требуется. А то шагаем здесь, шагаем, и конца этому не видно…

– Это называется разбой, – спокойно заметил Леонид.

– А если владельцев машины гипнозу подвергнуть и внушить, что подвезти вас – великая мечта всей их жизни, то это как будет называться?

– Мошенничество. Но в этом случае есть шанс, что никто нас ни в чём обвинять не станет. К тому же, Лёха, наши способности в Алатау-три не действуют, и если меня засадят в кутузку, выбраться из неё не получится. Я так вот предпочитаю топтать холодные пески Камета.

– А способности к гипнозу что в расщепе, что на Алатау-три, действуют одинаково, – глядя на Харламова, с улыбкой заметил Константинов.

Они шли ещё два часа, повернув к северу. Потом решили, что сил на создание новой шахты может не хватить, и остановились. Место было весьма непривлекательное: груды глинисто-песчаной почвы, усеянные чёрными и коричневыми камнями, да редкие кустики розовых шаровидных стеблей, оплетённых коричневыми листьями. Дочь шамана, несмотря на усталость, сразу начала собирать листья. Муж принялся ей помогать. Вскоре она уже сплела себе длинную накидку, в которую и завернулась.

Они легли на песок, взявшись за руки. Сейчас им предстояло опробовать совершенно новый способ погружения, при котором Константинов был участником, но не погружался. Они уже делали однажды нечто подобное, при открытии Севего, и вновь надеялись на успех. Время растянулось, Ермолай вновь воспроизводил ощущения погружения, удерживая при этом образ Константинова отдельно. На этот раз процесс показался ему нетерпимо долгим. Но были и другие различия. То ли сама процедура погружения отличалась, то ли он сам изменился. Но в некоторые моменты он не видел, а чувствовал другие миры, сразу целый веер. И он выбирал дорогу, ориентируясь на знакомый отпечаток мира.

Они вновь лежали на траве, среди дурманящих запахов, а над ними по звёздному небу быстро неслись мелкие клочковатые облачка. Трое. Константинов, связь с которым молодой мастер сохранял, остался на Камете. Там, где полагалось быть его телу, росла степная трава, а рука ещё помнила тепло его ладони.

Леонид сел, оглядываясь. Края в пределах видимости не было. Если их расчёты были верны, они находились на окраине кулундинской степи, и Край, если бы он здесь был, находился бы километрах в трёх. А увидеть его в расщепе на равнине можно было километров за сорок.

– Интересно, как же это мы прошлый раз прямо в нужный мир попали? – удивилась Аникутина.

– Прошлый раз у нас только в него и была возможность попасть. Это сейчас мы имеем свободу выбора.

– Мы, может, и имеем, а Лёшка – нет, – покачала головой Ольга. – Ну что, ребята, ориентируйтесь, где мы есть. А я одеждой займусь…

Леонид не понял, о чём они говорили. Он веера миров не ощутил, и ему быстренько всё объяснили. На этот раз они все сохранили связь с Константиновым, а вот обмен мыслями между собой оказался весьма труден: требовалось застыть без движения, закрыть глаза и очистить сознание, оставив лишь образ того, с кем требовалось связаться.

Разведка оказалась недолгой – ночь обещала быть холодной. В темноте они сумели различить убранные поля и дороги между ними. Где-то к югу вдали работали комбайны, были видны световые столбы их от фар. Точку выхода "шахты" они ощущали с любого расстояния и легко вернулись к ней.

– Я тут уж замёрзнуть успел, – пожаловался дожидавшийся их Лёшка.

* * *

Когда в столовой Хоменкова собралась подсесть за стол к Харламову, он уже знал, зачем она это делает. Перекинувшись общими словами о том, кто чем занят, он напрямик спросил, с кем она желает его свести. Это оказался Артём Данилов, мастер Радуги, голубая повязка. К школе он отношения не имел.

– Я не очень разбираюсь в ваших делах, я только чувствую, что вы готовы совершить что-то непозволительное. Он объяснит гораздо лучше, – Галка смутилась и просила на неё не обижаться.

– Ну, веди. Узнаем, что мне хотят сказать верные…

Артём ждал в лесу за территорией школы. Мужчина среднего возраста, с короткой бородкой, выкаченными круглыми глазками, начинающий полнеть. Одет он был в городской костюм: пиджак, брюки, пёстрый галстук, изящные туфли. Едва Ермолай подошёл к мастеру поближе, как враз почувствовал, что ему заблокировали прямое чувствование. Мастер явно хорошо подготовился к встрече.

– Наслышан, как же, – Артём потряс руку Харламову. – Есть серьёзный разговор. Галя пусть присутствует, не возражаешь?

Командир пожал плечами. Ольга и Алексей уже были в курсе и внимательно следили за происходящим. Кутков находился в Реденле.

– Мы, собственно, ей нашей встрече и обязаны. Ты знаешь, что она – экстрасенс. И её способности несколько шире, чем те виды прямого чувствования, которые освоили операторы миров вашей группы. Начну с того, что прямое чувствование потока от Края весьма субъективно на уровне постановки вопроса. Когда задаётся простой и адекватный вопрос, эта субъективность значения не имеет. Но когда вопрос задаётся вслепую, о том, что тебе толком не известно, прямое чувствование частенько обманывает. Вернее, человек сам себя обманывает.

Молодой мастер кивнул. Имеющееся ограничение было очевидно. Также не новостью стал рассказ Данилова о прямом чувствовании потока опосредованной чужим сознанием информации – оно указывало скорее на человеческие представления, а не на реальное положение дел. Различия иногда оказывались кардинальными. Галка же, по словам Артёма, получала точнее ответы на вопросы, хоть её диапазон был весьма узок. На этот раз она предвидела, что четвёрка операторов собралась совершить нечто недопустимое, способное повлиять на будущее расщепа.

– Мы не знаем, что это. Предвидение не указало. Надеемся, ты ответишь на этот вопрос, – мастер держался доброжелательно, но было понятно, что сообщество верных душеспасительной беседой не ограничится.

– А если угроза расщепу в том и состоит, что мы ничего особенного делать не намерены?

– Возможно, – пожал плечами Данилов, – однако в любом случае следует угрозу выявить и предотвратить. Ты же не намерен рискнуть жизнью всех будущих поколений? У тебя ведь племянник должен скоро родиться…

– Не намерен. Но пока не знаю, что мы такого страшного задумали. Задумали, ещё не совершили, я правильно понял?

Ольга ничем помочь не могла. А Лёшка упомянул одну мысль, которая пришла вчера ему в голову: попытаться пробить "шахту" напрямик с расщепа в Алатау-три. Очень ему не нравилось сидеть сторожем, и он допытывался при помощи прямого чувствования, возможно ли это. И вроде бы получалось, что для них – возможно. Артём, услышав, сразу посмотрел на Галку. Та кивнула.

– Вот этого делать нельзя, – Данилов остановился и поглядел Ермолаю в глаза. – Понимаешь? Я не могу пока сказать, что случится в итоге. Может, погибнет какой из миров или все три, может, изменятся условия существования, а может, между нашими мирами образуется проход, в который полезет всякая зараза. Но делать этого ни при каких обстоятельствах нельзя.

– Хотелось бы всё же услышать о возможных последствиях. Кто-то мне минуту назад рассказывал, насколько ненадёжны сведения, полученные прямым чувствованием…

– Только не в этом случае, – отрезал Артём. – Ответ о возможных последствиях ты получишь. Позже. Вопрос очень не прост, и им займутся весьма серьёзные люди. Не обижайся, но должен предупредить, что за вами четверыми придётся установить наблюдение.

– Как будто его раньше не было, – усмехнулся молодой мастер.

Но раньше за ними просто смотрели, как и за всеми остальными, как за любителями исторического фехтования. Теперь же Харламов с друзьями рассматривался в качестве бомбы, способной при неосторожном отношении взорваться. И Данилов обещал их четвёрке всё возможное содействие взамен согласия на присмотр.

– Не только кнут, пряник тоже, значит, будет?

– Ты же психолог, Ермолай, – впервые улыбнулся Артём. – С тобой всегда можно договориться.

Обсуждали случившееся они в Реденле: дочь шамана могла погрузить туда разом и Ермолая и Лёшку. Леонид присоединился к ним в небольшом кафе на окраине столицы. Восьмидесятиэтажный небоскрёб венчался прозрачной вращающейся башней, в которой располагалось несколько этажей ресторанов и кафе. С высоты столица могла бы смотреться прекрасно, если бы не низкие облака, временами закрывающие вид за стеклом непроницаемой мутной пеленой.

– Мне кажется, Артём полностью прав, и Камет в таком раскладе схлопнется, перестанет существовать, – решил зять. – А если учесть, сколько из него в расщеп существует проходов, то и расщепу придётся несладко.

– Насчёт проходов подробнее, – потребовал командир.

Вновь оказалось, что его друзья знают нечто такое, о чём он даже не слышал. Причём каждый из троих знал то, о чём не догадывались остальные.

– Значит, проникают через них обладатели синих и фиолетовых повязок, отчего Лёня вообще о них не задумывался. А Оля точно знала, что открыть проход куда легче, чем закрыть, и тоже выбросила их существование из головы. Вот Лёшка готов с ними работать, и знает, как, но не может их найти самостоятельно, – резюмировал молодой мастер. – И мы, значит, два прохода в Алатау-три уже проделали. А в Материнский Мир проходы есть?

– Их там не бывает, Харламов, – подняла на него удивлённые глаза от стакана с соком супруга.

Материнский Мир, он был плотнее миров третьего уровня, и любой проход мгновенно сжимался под его давлением. Не говоря уже о том, что в отношении него ощутить сквозь пространство нужные координаты, то есть осуществить навигацию, никто из мастеров не мог. Большинство сохранившихся проходов вело в приват-миры, некоторые – объединяли между собой общие миры. Камет, в который годами похищали людей с расщепа, должен был оставить множество старых проходов, пригодных для использования.

– Нам они ни к чему. Я думаю, скоро мы научимся попадать в любой общий мир, нам известный. Я, например, уже сейчас смогу направить наше движение во многие известные и неизвестные миры. Сточеры помогли, – она быстро открыла сознание и показала картинку Зрачка Истины в ритуальном месте сточеров.

– Да, придётся от моей идеи отказаться, – проворчал Константинов. – Схлопнется Камет, к гадалке не ходи. Вот только других последствий не ждите: это как один из уровней в компьютерной игре убрать. Другие миры, да и люди, не пострадают. А верные, они лишь присматривают, чтобы никто из персонажей не жульничал, а добросовестно проходил все уровни и решал все задания. Так что придётся вам вновь пешком по Алатау-три наяривать…

А Лёня задумчиво смотрел на Ольгу и думал, что её способности уже давно соответствовали синей повязке. И ещё он думал, что ёрничанье Константинова вполне может оказаться совсем не шуткой… И его мысли Ермолай воспринимал совершенно отчётливо, несмотря на все мыслимые защиты. И супруга, и Лёха тоже, когда закрывали свои мысли, были для него полностью открыты – но лишь когда думали об их общем деле. Что-то было в этом неправильное, весьма тревожное, но сейчас важнее было решить другие вопросы.

– Я всё же думаю, как бы нам действительно без Камета обойтись. Есть предложения?

– Найдите на Реденле любой проход, и я попробую его активизировать и перестроить, – предложил Алексей.

Собеседники переглянулись. Идея привлекала, но как искать проходы в мире, во многом отличном от расщепа? Не имел представления даже Леонид. Они замолчали, глядя вниз: очередная туча уплыла к северу, и внизу открылся огромный город, проспекты которого терялись в дымном мареве далеко на горизонте. Широченная – в полсотни метров – набережная отделялась от реки высокой двойной решёткой.

– Лёнь, а они здесь вообще купаются? – спросил вдруг командир.

Просто так спросил, мысль зацепилась за бросающуюся в глаза огромную решётку. И зять ответил столь же автоматически, что купаются в прудах, бассейнах и огороженных участках на малых реках, куда не заплывали крупные водные упыри. Иногда устраивались крупные огороженные купальни и на самом Реденле. На очистке этих акваторий от хищников Кутков как раз и зарабатывал местные деньги. Жить грабежом, что вполне позволяли его способности, или же попрошайничать ему не позволяла совесть. Остальные столь щепетильны не были и при необходимости использовали, кто внушённую незначительность, а кто попросту внушение, заставляя аборигенов поделиться деньгами – впрочем, речь всегда шла о мелочах.

– На Красноярск чем-то похоже, – заключила Ольга, разглядывая панораму огромного города.

– Все города у великих рек схожи между собой, – отозвался зять.

Ему, как и Лёшке, здесь нравилось. А вот Аникутина городов не любила, да и Ермолай чувствовал себя комфортнее в небольших посёлках, среди одно– и двухэтажных домиков, где все ходили пешком и здоровались друг с другом на улицах.

– А почему, кстати, здесь прямое чувствование доступно только возле Края? – спросил вдруг командир.

Многократно посещая Реденл, он только сейчас обратил внимание на неожиданную особенность этого мира. "Заглушку", что ли, на него поставили? Похоже, что так и было, потому что лица трех его товарищей выразили разом и удивление и разочарование. Действительно, как это никто из них до такого вопроса не додумался?

– Никто из расщепа этого сделать не мог, – подумав, заявила Ольга.

А Константинов предложил командиру всё же попробовать сеанс прямого чувствования, так как его способности могли оказаться уникальными и преодолеть возможные запреты.

– Только не здесь, – возразил Леонид. – За пределами города, пожалуйста. Прошлый ваш эксперимент закончился землетрясением. И вообще, разве в приват-мирах возможно прямое чувствование?

* * *

Землетрясения не случилось. Вообще ничего не произошло. Прямое чувствование оказалось полностью недоступным. Вернувшись в расщеп, Ермолай решил для разминки помахать мечом, поручив Ольге ответить на ряд вопросов. Пока она на полную катушку использовала способность к прямому чувствованию, он вовсю отмахивался от резвых ребят с оружием, подготовленных куда лучше него. Спасала способность улавливать замысел противника загодя, да весьма полезная способность замедлять его движения. Ими молодой мастер старался пользоваться как можно меньше, но обойтись совсем без них не получалось. И он всё же получил несколько чувствительных ударов по доспеху.

– Ты ведь сам этого хотел, верно? – с философским спокойствием оглядела супруга его обширные синяки. – Зато отвлёкся от тяжких раздумий. Тебе ещё интересно, что я там накопала?

Она водила пальцами над припухлостями и они понемногу опадали. А молодой мастер смотрел в список вопросов, который он написал своей рукой и слушал её рассказ.

– В приват-мирах прямое чувствование только возле Края… Все "заглушки" оператора переходят в его приват-мир… Прямое чувствование от Края имеет семь видов… Я не смогла так поставить вопрос, чтобы получить ответ… Инфекции миров второго уровня совершенно иные… Наша связь была задана при рождении… Я не смогла… Плотности безымянных миров ничем не отличаются от общих, а в приват-мирах они варьируют, но чаще встречаются предельно низкие… Я не смогла… Край действительно подобен ленте Мёбиуса, его нельзя преодолеть или заглянуть за него… Я не смогла… Игрок есть!.. Я не смогла… Вопрос лишён смысла… Я не смогла…

Последний ответ повторялся вновь и вновь. Да, возможности прямого чувствования оказались весьма ограниченными, если начать задавать вопросы о самой сути мироустройства. И всё же некоторые ответы потрясали Ермолая своей неожиданностью – и это при том, что он, записывая вопрос, заранее предполагал возможный ответ.

– Вот и всё. Ты не удивлён?

– Я примерно чего-то такого и ожидал. Но, ты знаешь, примириться с этим трудно. Зато как Лёнька обрадуется!

– Чему радоваться? Он, мне кажется, больше всего боялся, что окажется прав. К тому же ответы неоднозначны. Вдруг тот, кого ты назвал Игроком – Бог?

– Ты припомни, как я сформулировал вопрос. В таком случае я, как минимум, сын Бога.

– Мальчик на побегушках, отдельно живущая рука бога или просто шальной сперматозоид тоже подойдут. Почему сразу – сын? – засмеялась Аникутина. – У тебя не мания величия, дорогой?

– А как тебе тот факт, что нас с тобой кто-то свёл без нашей воли ещё в момент рождения? – спросил Харламов. – Не тревожит?

Но спутнице жизни было всё равно. Да и вообще женщины к предопределённости относились довольно спокойно. Это молодой мастер занервничал и пал духом, узнав, что их союз был предписан Игроком чуть ли не в момент создания расщепа. Да и кто был тот Игрок? Уже сейчас командир понимал, что прямая аналогия с компьютерной игрой здесь не проходит. В таком случае он сам должен быть Игроком. Но как это могло быть? Он ведь не знал не только правил – цели и средства тоже были ему практически неизвестны.

Константинов, прибежавший довольно быстро – от него сознание полностью не закроешь – вообще не удивился. Он решил, что перед ними квест – игра, где надо искать и цель и средства.

– Нет, остановиться ты не можешь. Это должно быть предусмотрено. Сейчас кто-нибудь явится и объявит, что нам обязательно надо срочно покорить мир второго уровня и отправить тебя на третий уровень.

– Вот ты пришёл и это сказал, – хмуро ответил командир, – так что можешь больше не волноваться, ты свою задачу выполнил. Как только на Камете рассветёт, отправимся на Алатау-три.

Лёшка сразу затих, и некоторое время тупо смотрел в список вопросов.

– Я бы добавил ещё кое-что, – заявил он серьёзно. – Ряд болезней и лекарственных воздействий в Материнском Мире, судя по записям, протекали иначе. Мы в расщепе куда здоровее, а наши лекарства имеют меньше противопоказаний и побочных эффектов. Что легко объяснимо, если считать нас всех чисто информационными матрицами…

– Матрицы вообще не болеют, – криво усмехнулся молодой мастер.

– Кстати, отчего это вопросник составлял ты, а ответы искала Оля?

– А это оттого, что в механизме прямого чувствования задействована личностная идентификация. То есть мы с тобой можем получить на один вопрос два разных ответа. Один – ты, другой – я. Я проверял, это так. Двойным слепым методом проверял, и даже ты в этом участвовал, сам того не подозревая. Полученные нами четверыми ответы иногда разнятся. Механизм мне непонятен, но нельзя исключить, что таким образом нами манипулируют. Если так, то от Ольги подобных вопросов вряд ли ожидали… Пойду-ка я к Лысому схожу, – поднялся решительно командир и вновь надел броню.

Селиванов с кем-то говорил у себя в кабинете, и он принялся следить за поединком во дворе. Бились мечами, без щитов: только кольчуги и шлемы. Сражались настоящие мастера, против которых он не продержался бы и тридцати секунд. "Зато я могу их прихлопнуть, прямо как мух, без всякого оружия, на расстоянии в несколько километров. Правда, только в расщепе. Интересно, кому понадобилось создавать мир с магией, и отчего люди, владеющие ей в расщепе, так стремятся попасть туда, где её нет?" Первых Харламов понимал, вторых – нет. Не первые ли создали миры с магией и населили их самобытными и своевольными персонажами?

"Не удивлюсь, если так оно и есть. А вот стремление попасть в номерные миры или миры, где нет магии – это явно происки Игроков. Только им может понравиться жить в грязи и рисковать своей жизнью на каждом шагу. Впрочем, жизнь ведь не твоя – персонажа. Его гибель будет всего лишь неприятностью, которую легко пережить. А вот Игрок, который управляет мной, ему чего надо? В номерные миры я не рвусь, просто хочу во всём разобраться. Может, и правда – квест? Для меня – бродилка, для прочих – фехтование. Многозадачная игра, где даже персонажу даётся свобода выбора. Вот только Игроку с того какой интерес? Играй я сам в такую игру, уж постарался бы сам весь возможный адреналин получить. А может, это симулятор? Игра в волшебника множества миров, где персонаж – просто другая ипостась Игрока? Может, я – просто копия? Не вполне материальная, зато с магическими способностями!"

Посетитель вышел от директора, глянул на Харламова, поздоровался вежливо.

– И вам удачи, мастер Чограй, – ответил тот незнакомцу, на полсекунды открывшему своё сознание.

Приземистый то ли монгол, то ли алтаец мягким шагом удалялся по коридору. Мастер знал, куда и с какими намерениями ушёл Чжань Тао, но делиться своим знанием не собирался. Постучавшись, ученик открыл дверь.

Лысый слушал его вопросы, постукивая ручкой по столу. Потом, не поднимая глаз, скучным голосом сказал, что не знает ответов практически ни на один вопрос. Единственное, в чём он лично был уверен – хотя не знал способов доказать, как не знал никто в расщепе – что проникший в мир третьего уровня приобретал возможность путешествовать по мирам согласно своей воле.

– Константинов не зря сказал, что он будто в шахту провалился. Ты вспомни, с чего начинались ваши путешествия? Не с открытия общего мира, а с приват-миров. Мягких, где ты парил бесплотным облачком. Затем последовал общий мир, далее – для миров подобных Камету – тот же путь вёл вас в миры второго уровня, а оттуда – третьего. Плотность нарастает с каждым шагом, Харламов. А из мира третьего уровня дальше погружаться некуда. Можно только возвращаться или перемещаться между мирами, если ты отыскал такую возможность.

– Хорошо, – кивнул покладисто ученик, – а списки "заглушек" кто определяет? Ставит их администрация, преподаватели, но ведь не по своей же независимой инициативе?

– Этот процесс регулируется довольно свободно. Что-то сами преподаватели решают, что-то сообщества подсказывают. Список скорее формируется общественным мнением, чем отдельными личностями. Это как при воспитании ребёнка – в каждой семье свои особенности. В мирах второго уровня все запреты исчезают полностью, так что и с этим вопросом ты заметно опоздал, Ермолай.

– А не потому моё воспитание идёт вкривь и вкось, что где-то за пределами расщепа кто-то управляет моими действиями и на него невозможно воздействовать?

Лысый поднял на него полные тоски и огорчения глаза. Его мыслезащита на секунду ослабла, но ничего, кроме глубокого разочарования, уловить не удалось.

– Если тобой двигает идея о божественном предназначении или о том, что ты компьютерная программа, то с этим вопросом лучше обращаться не ко мне. Мне вообще кажется, что вашу четвёрку пора серьёзно проконсультировать у психиатра. Жаль только, что среди мастеров Радуги психиатров немного, придётся долго ждать такой возможности. Да и вы сами – согласитесь?

Юноша покачал головой, понимая, что столь грубым способом Селиванов ушёл от скользкой темы. На том их беседа и закончилась. Лёшка и Ольга в один голос заявили, что разговаривать с директором никакой необходимости не было, и что на нём, почти наверняка, тоже поставлена "заглушка". Только другая – все подобные мысли Юрий Константинович без раздумий списывал на начинающийся бред.

– С Мариэттой та же история, – подтвердила Аникутина. – Она ко мне подходила с вопросами, не слишком ли ты серьёзно задумался о строении вселенной и законах Края. Такие вопросы традиционно считаются несвойственными нормальному мастеру Радуги. Мари назвала это гиперфилософичностью. Ну, я ей объяснила, что без таких вопросов о свободном хождении между мирами и думать не стоит. Вроде она поняла.

* * *

Когда на Камете вновь рассвело, они погрузились вчетвером. Просилась с ними и Галка, но ей пришлось объяснить, что погружаются в Алатау-три они в другом месте, известном только им четверым, и Константинова для прикрытия вполне достаточно. Девушка вздохнула, но возражать не стала. Ей, как и Вике с Сашкой, работа нашлась – в школу прибыли исследователи, ребята сопровождали их на Камет.

Ольга раскопала приметный только ей бугор и вытащила свою запылённую накидку.

– Ваши тела здесь от холода не страдают, – заметил Лёшка, глядя, как она обёртывается и ложится на песок.

– Так эстетичнее, – возразила дочь шамана и сжала руки своих спутников.

С каждым разом погружение проходило легче. Оказавшись на Алатау-три, Ермолай сразу сел, щурясь от недавно взошедшего солнца. В оставленном им мире царил полумрак, светило только-только выглянуло из жёлто-бурой пылевой мглы, а здесь над головой сияло голубизной небо, а искорки росы жемчугами сверкали на траве. С запада тянуло прохладным ветерком, но солнышко уже вовсю пригревало ничем не прикрытую кожу. Ольга и здесь первым делом достала оставшуюся с прошлого погружения одежду и натянула её на себя. Ребята тоже подобрали с травы набедренные повязки. На горизонте темнела роща, и они направились туда – среди деревьев все трое чувствовали себя уютнее.

К тому же здесь было достаточно тонких веток, коры, и они сумели соорудить себе более надёжную одежду. Для взора постороннего человека они выглядели лесными дикарями, но издали в глаза их белые тела уже не бросались.

– Ты смотри, совершенно бесшумный мотороллер, – удивился Кутков.

Они спрятались в кустах, следя за подъезжающей парочкой. Парень за рулём был в шлеме и кожаной куртке, а девушка сзади в коротком сарафане укрывалась от встречного ветра за его спиной.

– Вот тебе и транспортное средство. Ты же до железной дороги хотел добраться?

– Ты что, Оля, ограбление предлагаешь?

– Никого грабить не понадобится. Они что, по-твоему, кататься сюда приехали?

У них из корзинки горлышко бутылки торчит. Сейчас сядут, примут дозу, любовью займутся, потом отдохнут. Ты к тому времени и вернёшься.

Ольга говорила с полной уверенностью, что так и будет. И не ошиблась. Молодой мастер тихо откатил мотороллер от сплетающихся в объятии тел, накинул на себя кожаную куртку и нажал красную кнопку на щитке руля. Небольшой дисплей рядом с кнопкой мгновенно засветился. Харламов сел на сиденье, придерживая скутер ногой, и аккуратно нажал на педаль. Скутер бесшумно покатил вперёд, а на дисплее появились цифры, показывающие скорость. Там внизу были ещё цифры, но разбираться, что они означали, было некогда. Он мчался по проселку, рассекающему квадраты убранных полей, высматривая поворот к северу. До железной дороги от рощи было около пятидесяти километров. Если бы не эти неожиданные любовники, пришлось бы преодолевать их пешком, по открытому ровному месту.

Отыскав поворот, он прибавил газу. Но скутер для гонок не предназначался, он едва-едва выжимал на ровных участках восемьдесят километров. И при этом дисплей издевательски извещал, что такой режим является экономически невыгодным. Эксперимент привёл и к положительному результату – выяснилось, что одна из цифр означала прогнозируемый при данной скорости пробег. Молодой мастер выбрал пятьдесят километров в час, при такой скорости скутер обещал проехать сто восемьдесят километров.

Очистив сознание от посторонних мыслей, он нащупал сознание супруги. Она пока не беспокоилась, парочка вела себя в соответствии с предсказанием. Ермолай подумал было, не является ли такое везение результатом действий Игрока. Но подобные размышления здесь были не к месту. Навстречу то и дело попадались трактора с прицепами и небольшие грузовички. Водители настороженно смотрели на незнакомого человека. Здесь, похоже, на несколько десятков километров все знали друг друга. Но никто не пытался его остановить, и примерно через час он разглядел впереди тонкую ниточку рельсов.

Он и сам не знал, что станет делать у дороги. Была только подсказка мастера Чжань Тао, и командир, как и вся четвёрка, отнёсся к ней очень серьёзно. К полотну дороги пришлось ехать межой, и он ощутил, что его тянет свернуть направо. Возле дороги он так и сделал. К самому полотну подъехать всё равно возможности не было – его ограждали где низко натянутая проволочная ограда, где густые кусты. Зачем это было нужно, он понял, когда услыхал вдали низкий гул. Обтекаемый, похожий на длинную пулю поезд пролетел мимо него со скоростью самолёта. Ермолай едва успел прочесть на его борту надпись, и через секунду состав уже словно растворился в синеве прижатого к горизонту неба. Воздушная волна хлестнула его по лицу, сбив дыхание.