Текст книги "Дьявол в музыке (ЛП)"

Автор книги: Кейт Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Часть 4. Октябрь 1825

«Крик, шум, побег, и вот любви тропа:

Разбиты и сердца, и черепа» – Джордж Ноэль Гордон, лорд Байрон, «Беппо»^[86]

Глава 29

Гримани вырвался из своей комнаты с противоположной стороны зала. Карло, наполовину выбритый, наполовину в мыльной пене, подошёл сзади. Флетчер в брюках и рубашке появился из соседней комнаты, его влажные волосы торчали в разные стороны. За ним последовал Сент-Карр, всё ещё в пижаме с ночным колпаком, съехавшим на ухо. Неторопливо подошёл де ла Марк в халате из пурпурного шёлка и с тщательно причёсанными волосами и усами. Джулиан и МакГрегор поспешили за ним в халатах, а доктор прихватил свою видавшую виды медицинскую сумку.

Все были потрясены, увидев Ринальдо. Карло судорожно вздохнул.

– О, Мадонна! – он перекрестился. Де ла Марк моргал и выглядел немного оскорблённым, как будто считал, что такое зрелище не должно иметь к нему отношения в такой ранний час. Флетчер был потрясён, но смотрел на кровать без страха. Джулиан вспомнил, что тот был привычек к вскрытию животных.

МакГрегор протолкался через собравшихся к Ринальдо. Гримани собирался остановить его, но передумал и пошёл следом, пристально глядя на мертвеца, будто высматривая или выслушивая признаки жизни.

– Мёртв, – сказал МакГрегор по-английски, – уже какое-то время.

Джулиан, что незаметно присоединился к нему у кровати, перевёл это. Гримани окинул взглядом стоявших в дверях.

– Ты, – сказал он Брокеру, – приведи сюда Занетти.

Джулиан кивком велел слуге подчиниться. Брокер убежал.

Гримани обшаривал комнату глазами. Он подошёл к гардеробу из розового дерева, открыл двери и раздвинул висевшую там одежду. Никого. Комиссарио прошёл к балкону, что выходило на озеро. Французские окна были закрыты, но не заперты. Гримани распахнул их, позволив потоку солнечного света озарить кошмарный труп, что в один миг стал более реальным и более жалким.

Никто не прятался, ни там, ни на балконе, выходившем на южную террасу. На миг Джулиана посетила ужасная мысль, которая не могла не прийти в голову и Гримани. Они вышли на один балкон, потом на другой и нагнулись через перила. Тела внизу не было. Франческа просто пропала.

– Кто-нибудь видел маркезу Франческу? – требовательно спросил Гримани у стоявших в дверях.

Покачивания голов, недоумённые взгляды, запинающиеся «Nos».

В коридоре толпились слуги – они то крестились, то тянули шеи, надеясь увидеть труп. Джулиан заметил седую голову Гвидо, приметную благодаря золотым серьгам. Его глаза были прищурены – он будто что-то подсчитывал, заученно шевеля губами в молитве.

Появилась маркеза.

– Беатриче, не входи, не смотри сюда, – немедленно сказал Карло.

Она всё равно прошла вперед – перед ней расступились. На маркезе было свободное утреннее платье из белого атласа поверх белой ночной сорочки. Тёмные волосы, оживлённые причёсыванием, ниспадали на плечи. Она могла быть ангелом, что пришёл за душой покойника. Беатриче стойко посмотрела на Ринальдо, мрачно перекрестилась и склонилась, чтобы помочь Эрнесто, всё ещё бормотавшим молитвы, стоя на коленях в разлитой воде.

– Хьюго, – слабым голосом проговорил Сент-Карр, – кажется, мне плохо.

Флетчер подставил ему руку.

– Мы будем в своей комнате.

Гримани повернулся к маркезе.

– Я хочу, чтобы вы и все гости оделись и собрались в гостиной, а слуги – в людской. Никто не должен покидать дом. Доктор, вы останетесь здесь. Я хочу знать, давно ли он мёртв и мог ли сам сделать такое с собой, – он повернулся к Джулиану. – Скажите это ему.

Джулиан перевёл.

– Я сделаю всё, что могу, – буркнул МакГрегор.

– Оставайтесь и вы, синьор Кестрель, – неохотно добавил Гримани. – Вы мне нужны.

Джулиан понимал, что потребовался Гримани не за детективные умения. Кто-то должен был переводить слова комиссарио доктору, и Карло, будучи дядей жертвы, и не мог считаться беспристрастным. Неважно – это единственный шанс Джулиана осмотреть место преступления. Он должен взять от этой возможности всё.

Толпа в дверях рассеялась. Маркеза подала руку Эрнесто, что опёрся на неё, как старик. Гримани захлопнул за ними дверь, и они вместе с Джулианом уставились на замок. В нём торчал ключ, который, как и сам замок, был покрыт кровью.

– Но дверная ручка чиста, – заметил Джулиан.

Гримани посмотрел на свою руку, который закрывал дверь. Действительно – крови на ней не было. Комиссарио прошёл к умывальнику, Джулиан последовал за ним. Вода в раковине была такой красной, что китайский пейзаж на её дне едва виделся. Белое льняное полотенце покрывали красно-коричневые пятна.

Джулиан сделал шаг назад и окинул всю комнату взглядом. Это было прямоугольное помещение с одной дверью в длинной стене. У центра этой же стены стояла кровать, почти деля комнату пополам. С правой стороны от кровати, у двери, был маленький ночной столик с масляной лампой. В центре противоположной стороны был балкон, выходящий на озеро, слева стоял шкаф из розового дерева, а правой – мраморный стол. Камин располагался у короткой стены, что была ближе к двери. В другой которой стене был балкон, что выходил на южную террасу.

Джулиан и Гримани приблизились к кровати. Синий камчатый полог был задёрнут в изножье и с левой стороны кровати. С правой, ближайшей к дверям, занавесь была откинута, но не подвязана. МакГрегор осматривал тело – он заглянул в глаза покойного, изучил его волосы, кисти рук, ногти, бесстрашно прощупал алую рану в шее. Джулиан и Гримани осмотрели бритву, что лежала в ногах. Серебряная ручка была украшена узором в виде виноградных лоз и гроздей. Кровь с лезвия оставила глубокие багровые пятна на синем покрывале.

– Ничего не трогайте, – предупредил Гримани.

– Конечно, нет, – мирно ответил Джулиан.

Они подошли к мраморному столу. На нём лежат открытый дорожный несессер из пурпурного сафьяна. Внутри обнаружились самые обычные вещи – зубная щётка с ручкой из слоновой кости, расчёски с черепаховыми рукоятями, ножницы для ногтей. Рядом бы брошен пустой кожаный футляр, отлично подходивший для окровавленной бритвы.

На одной стороне стола стояли два серебряных канделябра. Свечи в них были высокими и новыми, а их фитили не обгорели. Джулиан подошёл к прикроватному столику и заглянул в стоявшую на нём лампу.

– Здесь осталось много масла, – сообщил он. – Она не могла гореть долго.

– Мы не знаем, зажигали ли её вообще, – сказал Гримани.

– Я видел, что зажигали, – ответил Джулиан. – Маркез Ринальдо принёс её в свою комнату, когда шёл спать.

– Когда это было? – немедленно спросил комиссарио.

– Немного после полуночи, я полагаю… вероятно, в десять минут первого. Я видел его, стоял в дверях своей комнаты.

– Маркеза Франческа была с ним?

– Да.

– Они говорили о чём-нибудь?

– Да, – нехотя признал Джулиан, – Ринальдо вёл её внутрь и насмехался над тем, что она медлит. – Кестрель решил, что лучше выложить всё начистоту, какими бы это не грозило последствиями. – Он громко смеялся и выглядел пьяным. Она была очень напугана. Он втолкнул её в комнату и запер за собой дверь.

– Хм-м, – протянул Гримани.

Раздался стук.

– Войдите, – бросил комиссарио.

К ним присоединился Занетти, поспешно одетый и захвативший с собой свой переносной стол.

– Вы не торопились, – упрекнул Гримани своего секретаря. – Не оправдывайтесь – у меня нет времени вас слушать. Я хочу, чтобы вы удостоверились, что никто не покинет виллу. Заприте все двери и соберите все ключи. Осмотрите все окна и двери, ищите следы взлома. Да? В чём дело?

– Утром обнаружили, что парадная дверь не был заперта, синьор комиссарио, хотя слуги клянутся, что заперли её перед сном.

Гримани коротко кивнул, как будто этого и ожидал.

– Оставьте мне ваш стол. И приведите слугу, у которого будет твёрдое алиби на всю ночь. Мне нужен посыльный в Соладжио.

– Да, синьор комиссарио, – Занетти поспешил прочь.

МакГрегор повернулся к Джулиану и Гримани, вытирая носовым платком окровавленные пальцы.

– Итак. Вот что я могу сказать вам, не проводя полного осмотра. Тело холодное. Окоченение уже началось, но только частичное. Кровь не свернулась – точнее она перестала сворачиваться. Всё это говорит о том, что его убили от четырёх до семи часов назад.

Джулиан перевёл это заключение так точно, как мог – он не знал, как по-итальянски сказать про кровь «сворачивается». Потом Кестрель посмотрел на часы на каминной полке и обнаружил, что на них почти половина десятого.

– Стало быть, его убили между часом ночи и пятью утра.

МакГрегор кивнул.

– Рана глубокая, – добавил он. – Рассечена сонная артерия и наружная и внутренняя яремные вены. Вероятно, он умер почти мгновенно. Порезы такой глубины и формы, что их могла оставить эта бритва.

– Мог ли он сам покончить с собой? – спросил Гримани.

– Это крайне маловероятно. В моей деревне один человек перерезал себе горло, и рана была именно такой, какую ожидаешь увидеть при самоубийстве – очень глубокий разрез слева направо, который постепенно сходит на нет. Кроме того, у него на шее нашлись другие порезы – следы неудачных попыток. Эта рана проходит прямо поперек шеи, её глубина не меняется, и нет следов прошлых попыток.

– Насколько сильным должен был быть убийца? – спросил Джулиан.

– Большая сила не требуется, – ответил МакГрегор. – Куда важнее крепкие нервы и твёрдая рука.

Из глаза встретились. Джулиан знал, что они думают об одном и том же. Весь разговор был кошмарно знакомым и заставлял вспомнить их самую первую встречу, в другой загородной усадьбе, у другого трупа. Джулиан тогда произнёс на доктора совсем не благоприятное впечатление – МакГрегор счёл его, в лучшем случае хвастуном, а в худшем – убийцей. Джулиан улыбнулся этим воспоминаниям, а доктор в ответ бросил косой взгляд. Впрочем, тогда он тоже упрекал Кестреля за легкомыслие.

– При убийстве он лежал в этой же позе? – спросил Гримани.

– Я бы сказал, что да – судя по потоку крови из раны и её цвета – такое бывает после сильной кровопотери.

Джулиан бросил взгляд на тело Ринальдо.

– Он выпил много вина и мог очень крепко спать. Если он лежал на спине, его горло было уязвимо, что делало его идеальной жертвой для любого, кто хотел причинить ему вред.

Кестрель знал, что сейчас нужно поближе изучить тело. От этой мысли у него всё сжалось в груди. Ему ещё не приходилось сталкиваться с таким ужасным трупом. Джулиан взял себя в руки, подошёл к кровати и посмотрел на то, что прежде было Ринальдо Мальвецци. К его удивлению, он видел не просто кровь, плоть и смерть. Внутри уродливой оболочки виднелся чудесный механизм: сеть артерий и вен, что давали жизнь глазам, ушам, губам и мозгу. Джулиан был готов столкнуться к трагедией, но не с осквернением, не с пустой тратой такого чуда.

Он присмотрелся к убитому. В пропитанных кровью волосах на груди Ринальдо запуталось маленькое распятье. Золотая цепочка была примерно двадцати пяти дюймов длиной, а её концы лежали на плечах маркеза.

– Это вы расстегнули цепочку? – спросил Джулиан у доктора.

– Нет. Я вовсе её не касался.

Джулиан склонился ниже.

– Застёжка кажется очень прочной. Я не думаю, что она могла открыться сама, пока хозяин спал.

Гримани стоял в глубокой задумчивости, скрестив руки на груди.

– Мне ясно, что произошло. Маркеза Франческа не хотела ложиться в кровать с мужем. Он запер дверь и повесил ключ на эту цепочку. Он был у него на шее, когда она перерезала ему горло, и именно поэтому на нём столько крови.

– Она должна была открыть им дверь, – продолжил Джулиан, – и поэтому кровь есть и на замке…

– А потом она спустилась вниз и вышла через парадную дверь, отчего она и осталась незапертой, – закончил Гримани. – Это простейшее дело из тех, что я встречал.

– Подождите, пока за него не возьмется Джулиан Кестрель, – пробормотал МакГрегор.

Джулиан не стал это переводить. Бросив на доктора извиняющийся взгляд, он спросил:

– Вам не кажется странным такое количество крови на ключе и замке, но её полное отсутствие на дверной ручке? Как будто маркеза Франческа убила мужа, взяла ключ, отперла замок… и только потом вымыла руки от крови.

– В этом нет ничего странного, – ответил Гримани. – Она убила в порыве страсти. Отперев дверь, она осознала, что не может уйти с окровавленными руками. Тогда она их и вымыла.

– Но если она могла действовать разумно, то почему не смыла кровь с ключа и замка? Она должна была понять, что пятна укажут на неё.

– Это истеричная женщина, – ответил Гримани. – Вы не можете требовать от неё логичных действий.

– У эмоций тоже есть своя логика, синьор комиссарио. Люди не будут просчитывать что-то одно, но совершенно безрассудно относиться к другому.

– Ни один миланский судья не примет такие рассуждения, как доказательство, – холодно ответил Гримани. – Объяснение, которое дал я, опирается на твёрдые факты.

В его голосе прозвучал оттенок сожаления. Джулиан понимал почему. Если Франческа убила Ринальдо, скорее всего, она же убила и Лодовико. А значит Орфео невиновен – по крайней мере, в убийстве.

Спорить дальше не было смысла. Джулиан вернулся к осмотру тела. Гримани сел за стол, положил перед собой столик Занетти, очинил перо и быстро набросал несколько записок. МакГрегор мерил комнату шагами, откинув голову и сложив руки за спиной.

Вдруг Джулиан позвал:

– Синьор комиссарио.

– В чём дело? – спросил Гримани, не поднимая глаз.

– Я кое-что нашёл.

Комиссарио подошёл к Кестрелю. Джулиан указан на белое пятно на окровавленной простыни в нескольких дюймах справа от шеи Ринальдо. Гримани прищурился и осторожно потрогал пятно пальцем.

– Свечной воск, – он посмотрел на Джулиана. – Что это значит?

– Этот воск накапал поверх крови, синьор комиссарио. Это значит, что кто-то со свечой стоял рядом с уже убитым маркезом Ринальдо, – Джулиан стремительно подошёл к столику с канделябрами. – В комнате только эти свечи, но ни одну из них не зажигали.

Во взгляде Гримани читалось раздражение, которые внезапно сменилось неуверенностью.

Вернулся Занетти с лакеями – Бруно и Томмазо. Оба выглядели немного потрёпанными, их огненные сюртуки были помяты, а кружева не блистали чистотой. Они уставились на труп своего господина, перекрестились и забормотали «De profundis».

– Эти два слуги провели ночь в деревне, синьор комиссарио, – объявил Занетти. – Они отбыли туда до того, как маркез Ринальдо отошёл ко сну, и их видели всю ночь. Они только что вернулись. Я думаю, один из них может быть посыльным.

Гримани смерил обоих глазами.

– Вы лакеи маркеза Ринальдо, так? Те самые, что отняли альбом у месье де ла Марка?

Слуги обменялись встревоженными взглядами.

– Да, синьор комиссарио.

– Я поговорю с вами позже, – посулил Гримани, а потом повернулся к своему секретарю. – Что вы узнали?

– Ни двери, ни окна не были взломаны, – доложил Занетти, – никто не видел маркезу Франческу с прошлого вечера. Маркеза Беатриче и её гости собирались в гостиной. Она приказа подать кофе туда, – он проговорил это с лёгкой тоской, будто сам сейчас не отказался бы от чашечки.

Тем временем Джулиан обратился к лакеям:

– Вы знаете, откуда в этой комнате новые свечи?

– Это я их принёс, милорд, – ответил Томмазо.

– Когда это было?

– Прошлым вечером, перед тем как мы с Бруно ушли в деревню. Эрнесто сказал мне убрать огарки и поставить новые свечи.

– Они тут просто для вида, – вставил Бруно.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гримани.

– Маркез не любит открытое пламя, особенно ночью. Он боится его. Он не признавался в этом, но все знали, – Бруно презрительно скривил губы.

– Вы заменили все свечи или здесь остались и старые? – спросил Джулиан у Томмазо.

– Все, милорд.

– В этой комнате есть ещё какие-то свечи, кроме этих?

– Я о таких не знаю, милорд.

Гримани передал записки секретарю.

– Поставьте полицейскую печать и передайте… Как твоё имя? – спросил он Бруно.

– Бруно Монти к вашим услугам, синьор комиссарио.

– Ты умеешь читать?

– Немного, синьор комиссарио. Мой отец…

– Убедись, что он поймёт, какая записка для кого, – бросил комиссарио секретарю, а обернувшись в Бруно продолжил:

– Ты знаешь, где найти команданте фон Краусса, подесту синьора Ругу, священника дона Кристофоро и доктора Куриони?

– Да, синьор комиссарио.

– Ты доставишь им эти послания как можно быстрее. Ты не должен слоняться где-то ещё, не должен ни с кем болтать – ни с кем, ты понял? – про это преступление.

– Да, синьор комиссарио.

Джулиан подумал, что Гримани слишком многого хочет от такого болтуна, но оставил мысли при себе. Гримани явно показал, что ему нет дела до суждений Джулиана Кестреля о человеческой природе.

– Спасибо вам по помощь, синьоры, – сказал Гримани Джулиану и МакГрегору. – А теперь прошу вас одеться и присоединиться ко всем остальным в гостиной.

– Кого-нибудь пошлют на поиски маркезы Франчески? – спросил МакГрегор.

– Я прошу об этом команданте фон Краусса и синьора Ругу, – ответил Гримани. – Если будут какие-то результаты, о которым вас следует известить, вам сообщат.

У Джулиана и МакГрегора не оставалось иного выбора, кроме как уйти.

– Как тебе это нравится? – кипел доктор. – Мы ему помогли, а он говорит так, будто это убийство вовсе не наше дело.

– Вы же знаете, он не в восторге от любителей, – рассеянно отозвался Джулиан.

МакГрегор посмотрел на него, склонив голову набок.

– Ты думаешь, он прав? Насчёт того, что это маркеза Франческа убила своего мужа?

– Такое трудно представить. Но Ринальдо оскорблял её, жестоко с ней обходился и отнял у неё любимого. Кто может сказать, на что она была способна, заперта с ним и отданная на его милость?

– Бедная женщина, – скорбно покачал головой МакГрегор.

– Мы не знаем, виновна ли она, – напомнил Джулиан, – но если нет – где же она?

Глава 30

Джулиан и МакГрегор спустились в гостиную двадцать минут спустя – умывшиеся, одевшиеся, а в случае Джулиана и побрившиеся. Кестрель позавидовал чёрной с проседью бороде доктора. Он бы сам с удовольствием отказался от необходимости сегодня браться за бритву.

Гости собрались в гостиной в бесцельной напряжённости. Флетчер неотрывно смотрел на роскошное родословное древо Мальвецци, будто пытался выучить его. Сент-Карр прислонился к ближайшей стене и без конца пинал плинтус. Карло стоял у камина, опираясь рукой на полку и закрывая лицо. Донати занял кресло в углу, Себастьяно стоял рядом с ним. Де ла Марк сидел рядом с Беатриче на бело-бирюзовом диване, наклонившись к маркезе и мягко что-то ей говоря.

Джулиан ощутил укол ревности и досады. Пока он кружил над пятнами крови и воска, де ла Марк утешал и развлекал Беатриче – судя по её слабой улыбке и торжествующему виду француза, не без успеха. Какое дело де ла Марку до того, что она чувствует? Он просто хотел воспользоваться её потрясением и уязвимостью для своих очевидных целей.

«Но какое тебе дело до её спокойствия, – честно спросил себя Джулиан, – если ты отказываешь ей в нём, если его принёс не ты?»

Увидев Джулиана, маркеза встала и подошла к нему. На ней было утреннее канифасное платье с чёрным покрывалом, закрывающим голову и плечи – обычно она надевала его в церковь. Она нетерпеливо коснулась его руки кончиками пальцев.

– Какие есть новости, синьор Кестрель?

– Гримани послал Бруно с записками для фон Краусса, Руги, Куриони и дона Кристофоро.

– Но что узнали вы? – допытывалась она.

Джулиан ограничился очевидными и простыми фактами. Несмотря на все чертовы улики против Франчески, её вина не была доказана. Пока это так, он должен, помоги ему Господь, подозревать всю семью, в том числе эту женщину.

– Маркез Ринальдо был совершенно точно убит. Его зарезали бритвой из его же несессера.

– Здесь синьор Кестрель? – Донати привстал в кресле и вопросительно простёр руки.

– Да, маэстро, – Джулиан поспешно подошёл к нему. Он видел, как второе убийство подействовало на старика. Незрячие глаза были красными от слёз, а сам композитор казался хрупким как паутинка, которую может унести любой ветер.

– Синьор Кестрель, – Донати поднял руки, словно в мольбе, – как это могло случится? Почему это произошло?

– Я не знаю, маэстро. Но клянусь вам моей честью, что узнаю.

Вошёл Эрнесто.

– Команданте фон Краусс и синьор Руга здесь, ваша светлость. Комиссарио Гримани приказал мне провести их прямо к нему. С ними пришли солдаты, но они остались на террасе.

– Предложи солдатам выпить, – ответила маркеза. – И если они собираются задержаться, попроси их отстегнуть сабли. Они всё время натыкаются ими на урны и фонари.

– Да, ваша светлость, – Эрнесто с поклоном вышел.

Джулиан вернулся к маркезе.

– Я должен кое о чём спросить вас.

– Конечно, – ответила та с ироничной улыбкой, – я не сомневалась, что вы задаёте больше вопросов, чем отвечаете на них.

– Вчера вечером вы сказали мне, что попросили маркеза Ринальдо остаться на ночь, потому что боитесь, что Франческа может сделать, когда они останутся вдвоём в Кастелло-Мальвецци. Что вы имели в виду?

– Что я имела в виду? – она свела брови. – Я не ожидала, что она нападёт на него или причинит ему вред. Она такая кроткая, что мне сложно такое представить даже сейчас. Наверное, я боялась, что она наложит руки на себя. Но я не обдумывала эту мысль.

Их прервало появление дона Кристофоро, что поспешил наверх проводить Ринальдо в последний путь. Джулиан знал, что Ринальдо не будет объявлен мёртвым, пока не отправят все ритуалы, после чего, благодаря милосердному лицемерию, к нему будут относиться, как в прошедшему нужные таинства перед смертью.

Маркез приказала сварить кофе, и все вернулись в тревожному безделью. Наконец, Джулиан решил выйти на воздух и осмотреться, несмотря на приказ Гримани оставаться внутри.

По пути на террасу он встретил полдюжины беловолосых солдат, вежливо попросивших его вернуться назад. Они говорили на итальянском, но с немецким акцентом. Кестрель подчинился – другого выбора не было. Но стоило ему вернуться на лестницу, как до его ушей донёсся шум с той дальней стороны террасы. Он повернулся. С побережья на террасу вошёл сержант с парой солдат. Между ними шла поникшая и опустившая голову Франческа.

Один из солдат, что ждали на террасе, взлетел наверх по ступеням – явно, чтобы сообщить Гримани. Джулиан продолжал смотреть на процессию поверх перил. Охранники Франчески подвели её к подножью лестницы. Её волосы были наполовину распущены, бледно-жёлтое платье – помято, покрыто пятнами грязи и травы у подола. Через длинную прореху виднелась нижняя белая юбка. Хотя утро было холодным, у женщины не было шали, щёки покраснели и осунулись, а руками она обхватывала сама себя и растирала предплечья.

Когда Франческа увидела Джулиана, на её лице появилось слабое облегчение. Должно быть, она была рада увидеть человека не в мундире. Он сделал несколько шагов в вниз, но солдаты скрестили штыки, не давая пройти.

– Мы не можем позволить вам говорить с узницей, синьор, – сказал он.

– Узницей? – с запинкой переспросила Франческа.

– Хотя бы позвольте дать ей мой фрак, – сказал Джулиан.

– Мы не можем позволить этого, – безрадостно, но твёрдо ответил солдат. – Мы не знаем, что может быть у вас в карманах.

Джулиан с трудом сдержал негодование.

– Тогда, быть может, вы будете добры обыскать меня?

– В этом нет необходимости, – раздался сзади голос Гримани.

Джулиан оглянулся. Наверху лестницы стоял Гримани с выражением холодной удовлетворённости на лице. Рядом был фон Краусс, красивый и безукоризненный офицер в белом мундире с золотыми эполетами, и Руга, чьё пухлое лицо было бледным и озабоченным.

Гримани вопросительно посмотрел на команданте – тот в ответ кивнул, позволяя комиссарио распоряжаться.

– Сержант, – скомандовал Гримани, – докладывайте.

Сержант проворно шагнул вперёд, отсалютовал и заговорил:

– Мы нашли маркезу Мальвецци в часовне виллы, синьор комиссарио, в юго-западном углу сада. Она стояла на коленях перед статуей Мадонны. Когда мы вошли, она быстро встала на ноги и, кажется, была напугана.

– Она что-нибудь сказала? – спросил Гримани.

– Да, синьор комиссарио, – маска примерного солдата, что носил сержант, треснула. Она вдруг стал похож на добросердечного крестьянина из альпийской деревни, столкнувшегося с чем-то невообразимым. – Она сказала, что просила Мадонну о прощении и наставлении. А потом сказала: «Быть может, мне не стоило этого делать, но я так отчаянно хотела избавиться от него».

Потрясённые взгляды обернулись к Франческе.

Она сжалась и отвернулась бы, не держи её солдаты лицом к Гримани, фон Крауссу и Руге, что смотрели сверху, как судьи на приговорённого.

– Неужели Ринальдо обвинит меня в преступлении за то, что сбежала от него?

– Это нелепо, маркеза Франческа, – сказал Гримани. – Вы не можете предполагать, что ваш муж пережил этот удар.

– Удар? – её лицо побледнело, а голос стал высоким, как у маленькой девочки. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, ваш муж был убит в постели, маркеза Франческа. Как вам хорошо известно.

Франческа лишилась чувств.

Женщину привели в сознание и отвели внутрь, чтобы она немного пришла в себя перед допросом. Гримани, фон Краусс и Руга устроили на террасе краткий военный совет, который Джулиану было позволено слушать. Руга собирался вернуться в деревню, чтобы успокоить жителей, команданте – в казармы, где у него были свои дела. Солдаты и жандармы будут переданы Гримани, что займётся расследованием убийства на вилле. Если у него будут основания для ареста, Руга выдаст ордер.

Также Джулиан узнал, что доктора Куриони вызвали в какую-то отдалённую деревушку, и он не приедет ещё какое-то время. Это давало Джулиану преимущество – Гримани нужен врач, чтобы провести осмотр тела до того, как допрашивать Франческу, чтобы сверить её показания с медицинским освидетельствованием, а также позаботиться о женщине, если она снова упадёт в обморок. Теперь ему придётся положиться на МакГрегора, а поскольку Занетти опрашивал слуг, комиссарио будет вынужден снова пригласить Джулиана переводчиком.

Прежде чем вернуться внутрь, Джулиан спросил, может ли поговорить с сержантом. Гримани нехотя подозвал солдата.

– Когда вы нашли маркезу Франческу в часовне, можно ли по её поведению было сделать вывод, что она знает о смерти мужа?

– Нет, синьор. Она сказала то, о чём я уже говорил, а я ответил, что признаваться надо полиции, а не мне. После этого она сказала только одно.

– Что же?

Сержант подумал секунду, а потом взвешенно произнёс:

– Богородица, прости меня, я знаю, что это грех, но я хотела умереть, когда спускалась с балкона.

– Когда спускалась с балкона! – воскликнул Гримани. – Вы уверены, что она сказала именно это?

– Да, синьор комиссарио. «Спускалась с балкона» – это она и сказала.

Гримани посмотрел на балкон комнаты Ринальдо тремя этажами выше, рядом с которым не было ни деревьев, ни верёвок.

– Это просто смешно. Она думает, что сможет одурачить нас.

– Возможно, она имела в виду не этот балкон, – медленно предположил Джулиан. – В комнате есть ещё один, что выходит на южную террасу.

– Никто не смог бы слезть и с него тоже, – отрезал Гримани. – и менее всего женщина. Она лжёт или сошла с ума.

– Она сопротивлялась? – спросил Джулиан сержанта.

– Нет, синьор. Она была очень кротка.

– В самом деле? – задумчиво проговорил Кестрель.

– Это пустая трата времени, – заявил Гримани. – Идёмте, синьор Кестрель. Я хочу докопаться до самого дна в этом деле.

Франческа утверждала, что спустилась с балкона, выходящего на южную террасу. Гримани не поверил и вывел её наружу, чтобы она показала, как это возможно. Вместе с ними пошли Джулиан и МакГрегор. Кестрель предложил женщине руку. Франческа была бледна и шагала немного скованно. Джулиан подумал, что потрясение ещё не прошло.

Они вышли на южную террасу и встали под балконом комнаты Ринальдо – до него было три этажа. Никаких свисающих растений или верёвок, позволяющих слезть, не было, а фруктовые деревья отделяла от дома гравийная дорожка.

– Она могла слезть по верёвке, – с сомнением предположил МакГрегор, – или связать несколько простыней.

Джулиан перевёл. Франческа пугливо покачала головой.

– У меня не было верёвки или лишних простыней.

– Тогда как вы слезли? – не отступал Гримани.

Франческа сглотнула.

– Быть может, вам будет легче, если вы расскажете всё с начала, – мягко предложил Джулиан. – Почему вы вообще решили слезать с балкона?

Она отвела глаза. На щеках загорелись красные пятна.

– Было уже поздно. И темно. В доме было тихо. Ринальдо спал. Его рука лежала на мне, поперек груди. Я хотела встать, но боялась разбудить его, – она испустила долгий, судорожный вздох. – Вы не можете понять.

– Будьте с нами терпеливы, – ответил Кестрель, – мы попытаемся.

Её глаза смягчились.

– Я знала, что вы добрый человек, синьор Кестрель.

– Продолжайте, маркеза Франческа, – нетерпеливо подтолкнул Гримани.

Она снова отвернулась.

– Я лежала в кровати. Я будто задыхалась, умирала. Я думала о Пьетро, о том, как он сейчас одинок, и что я никогда не увижу его снова. «Никогда» это очень долго, этого не понять сразу, но я знала, что будут идти дни, недели, месяцы, а я не буду знать, здоров он или болен, не услышу его голос и не обниму. Я была уверена, что он не будет есть. Он мог умереть от отчаяния. И потом я думала о Ринальдо и том, какой будет моя жизнь с ним. Я бы её не вынесла. Я должна была бежать. Я молила Мадонну помочь мне. И вдруг, – она подняла свои широко раскрытые, непонимающие глаза, – Ринальдо перевернулся на спину и убрал руку. Это был знак, что Мадонна услышала меня.

– Вас услышал Дьявол, а не Мадонна, – сказал Гримани. – Вы полагаете, что Богородица помогла бы женщине сбежать от своего мужа?

– Н-нет, не помогла бы, – смущенно признала она, – но тогда мне показалось так. Я очень осторожно встала с кровати, чтобы не разбудить его и прокралась к окну, – она указала на балкон. – Я открыла французские двери, очень медленно, чтобы не было шума! Ринальдо был пьян и спал очень крепко, но я не могла быть уверена, что он не проснётся, и не захочет меня снова, – её голос затих.

– Быть может, вы хотите присесть, маркеза Франческа? – спросил Джулиан.

– Нет, синьор Кестрель. Вы очень добры. Спасибо, – она вернулась к рассказу. – Я вышла на балкон. Я не думала слезать. Я только хотела подышать воздухом. Я не знала, что делать, как убежать от него. Ринальдо ведь запер дверь изнутри и повесил ключ на шею, рядом с крестиком, а я не решалась расстегнуть цепочку.

Шёл дождь, и я подошла к перилам и посмотрела вниз. Стоял туман, но в свете Луны я увидела стены дома. Я посмотрела на другой балкон, – она указала на соседний слева балкон, ближайший к задней стороне виллы, – кажется, там ваша комната, синьор комиссарио.

– Да, – подтвердил Гримани. – Что дальше?

– Он ведь нависает над стеной, – она кивнула на кирпичную стену южной террасы. – Я подумала, что если я смогу перебраться на ваш балкон, то смогу спуститься через перила на стену. И так смогу сбежать, – её глаза метались между узкими каменными ступенями, что вели со стены на саму южную террасу.