Текст книги "Мистер Дориан Грей (СИ)"

Автор книги: Каролина Янис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Ты будешь завтра на суде? – спросил я.

– Да, я хочу посмотреть в глаза родственникам этого иуды. Да и на него своими зоркими сверкнуть, – кивнул он, сделав глоток кофе. Его мобильник мягко пиликнул. – Вот и Уэлч.

Я посмотрел на Лили, пока Кристиан изучал глазами текст. Она смотрела отрешённо перед собой и потирала свободной рукой шею. Её левая всё ещё была зажата в моей, и когда я медленно отпустил её пальцы, она вздрогнула и с мягкой улыбкой посмотрела мне в глаза:

– Видишь, Дориан… иногда хорошо высказаться и попросить о помощи.

– Ты не должен справляться в одиночку, – тихо добавила бабушка, улыбаясь одними бирюзовыми глазами, – У тебя есть семья. Есть близкие люди. Ты всегда должен знать, что помощь и утешение – это не что-то сверхъестественное и если в этом есть потребность, ты обязан получить поддержку.

– Бизнес – это люди, Дориан, – проговорил Кристиан, оторвав взгляд от экрана мобильника, – Если ты будешь бороться со всем один – от тебя ничего не останется. Пойми, дорогой, самостоятельность – это хорошо, но люди, совет которых в цене, намного лучше самоличных побед путём большой крови.

– Я это понимаю, – тихо произнёс я, – Так, что там с Эндрю?

– Да, я его узнал, – кивнул он, – Он чуть старше Теодора, сын Лиама Батлера, моего однокурсника. Лиам был очень смышлёным, богатеньким сыночком богатого папочки. Меня отчислили спустя два года из Гарварда, а он…

– Отчислили? – вытаращился я. Кристиан рассмеялся на пару с бабушкой. – Ты скрывал это?

– Почему скрывал? Меня толком никто и никогда об этом не спрашивал, – пожал он плечами, – Самое главное то, что вы бы никогда об этом и не подумали.

– Действительно, – выдохнула Лили.

– Значит мы, последователи, начиная с отца… зубрили как проклятые, чтобы соответствовать деду, а тебя отчислили? – не мог поверить я. Анастейша смеялась так звонко, что улыбка непроизвольно появилась на губах Кристиана. Между тем, он, потирая подбородок, продолжал.

– Да, за весьма скудное посещение… Моя молодость была более бурной, нежели у вас. В моё время было принято гордится, что тебя вышвырнули из Гарварда или Оксфорда, – мальчишеская улыбка заиграла на губах Кристиана.

– Тогда… почему ты травил за это Адама, мужа моей тёти?! Его же то же отчислили из Оксфорда… И то же со второго курса, он мне рассказывал, – поделился я. Кристиан мечтательно поднял глаза к потолку, медленно произнеся:

– Понимаете: кому-то, чтобы стать умным, остепениться, сбросить мальчишество – надо обязательно тухнуть за учебниками. Кому-то, помогает опыт, подвешенный язык, смекалка и люди. Я – второй случай. Я никогда не был мальчиком… Или, вернее, слишком рано перестал им быть, именно поэтому мои поступки оправданий не знали. У меня был прикрыт тыл, была опора и некоторая денежная поддержка – к тому же, я прекрасно знал, что ладил с людьми и знал, что ими движет. Интуитивно. Меня – выгнали из Гарварда, а я стал тем, кем стал. А Лиам Батлер висел на доске почёта и дисциплины. И что? Он обанкротил фирму отца, сына растил на деньги жены, очень богатой француженки Керстин. Этот мальчик – маминькин богатый сыночек, как выяснилось, твой отец, Лили…. Его тоже выгнали, как и Адама, из Оксфорда. У него сейчас большая корпорация в Массачусетсе и даже «Бонд Банк», основные отделения которого располагаются в Швейцарии, так как строились по их принципу.

– «Бонд Банк» – швейцарский банк… то есть, – я часто моргал, еле вникая в происходящее, – Это значит… Я сегодня изучал документы, там было это название… Получается, Шон добыл деньги для своего отца?

– Внёс вклад этот ублюдок, да, – кивнул Кристиан, продолжая распивать кофе.

– Вполне возможно, что такой самодур, как Эндрю Батлер, сказал показать Шону на что он способен, – тихо сказала Лили, потирая ладонями щёки.

– Я так и знал, что они связаны. Я ведь говорил тебе, Лили, помнишь?

Она судорожно вздохнула.

– Тогда у меня ещё была надежда, что отец не сгнил… окончательно, – проговорила она, ковыряя ложкой в мороженом, – Но эта надежда оказалась пустой, как и большинство моих надежд, возложенных на Батлеров. Да, Дориан, я теперь понимаю, что мне… опасно с ними связываться.

– Да, Лили, – кивнул Кристиан, – Тебе вообще нужно привлекать сейчас как можно меньше их внимания. То, что ты с Дорианом, для них как красная тряпка для быка.

– Я просто хочу понять, – тихо выдавила Лили, – Чего они хотят? Зачем им разорять бизнес Дориана? Почему именно его?

– Ну, – начал было Кристиан, задумчиво хмурясь.

– Из-за меня, – сглотнула она, прошептав, – Дориан был ранен в ногу Шоном. Теодор в грудь Батлером. Я знаю, что эти новости для вас гром среди ясного неба, но сейчас вся эта боль позади и вы… должны знать, что их шайка опасна. Дориан ссорился с моим выродком-братом, был ранен… Теодор тоже поехал на разборки из-за меня. Натравливая и запутывая, они имеют только одну цель – достать меня. Я должна в любом случае сама наведаться к ним, если хочу это всё остановить.

– Нет, Лили, – сказал я резко и посмотрел ей в глаза, – Мы договаривались с тобой. Если Эндрю связан с Шоном, ты не будешь рисковать собой. И точка.

– Дориан, а я не могу рисковать тобой! Если ты думаешь, что мне так легко сидеть сложа руки и ничего не делать – ты ошибаешься. Я хочу помочь, а ты заранее отбрасываешь вариант, что я могу! Это гложет меня не меньше, чем тебя!

– Они не перед чем уже не остановятся!

– Тогда пусть скажут напрямую, чего они хотят!

– Дети, дети, – громко произнёс Кристиан, прикрыв глаза и поглаживая переживающую Ану рукой по спине, – Никто никаких действий до завтрашнего суда не принимает. Если они покушались на жизнь моего сына и внука – они за это поплатятся. Не парите горячку. Всё, что от вас требуется, это беречь себя. У меня появился…. Кент, – ухмыльнулся Кристиан, – Ана, возрадуйся, я благословляю выбор Софины.

– Впутывать сюда Арбаля? Серьёзно? – сощурился я.

– На каждое зло должна быть своя сила, – одобрительно кивнула Ана, – Я думаю, что не нам бороться с подобного рода…

– Ублюдками, – произнёс просто её муж. Ана, кивнув, указала рукой на Кристиана и продолжила:

– Именно. Если бы я узнала раньше, что вы пострадали, я бы лично их прикончила, – она замолчала на несколько секунд, – А этот Теодор… со своими разборками! Куда он вообще втягивается? Я ещё звонила ему неделю назад, всё удивлялась, что он так долго делает на этом ранчо. А он, оказывается, был ранен…

– Он как помешался, говоря о ранчо, – ухмыльнулся Кристиан, – Никогда не видел мужчину, настолько влюблённого в свой плоский живот. Я занимался скачками в его годы, но более приятными, да, Ана?

– Кристиан, – протянула Анастейша, закатывая глаза и убирая прядь волос, выпавшую на лицо из классически уложенного каре, – Самое лучшее, что ты сказал за сегодня, так это то, что парень Софины и нам может быть полезен.

Лили тяжело сглотнула.

– Надеюсь, что мистер Арбаль поможет… Но как бы эта затея мне ни была по душе, я всё же думаю, что было бы более правильно, если бы я вышла на связь с Эндрю.

– Лили…

– Я тебя уже слышала, Дориан. Я поняла, что ты против, – я взял её руку в свою и крепко сжал. Её маленькие пальчики обвили мои, и горячая дрожь прошла по телу, растворяясь в бёдрах.

Дальше наши разговоры не возвращались к Батлерам. Кристиан напомнил о том, что восемнадцатого июня, как и обычно, в день его рождения, будет проводиться благотворительный бал-маскарад, учреждённый ещё его родителями и перенесённый на этот знаменательный день потому, что после шестидесяти старший Грей свой возраст любить перестал. Лили была очень тронута приглашением: она понимала, как и я, что нас уже записали в жениха и невесту… Да, я практически сделал ей предложение, а она практически согласилась, но сейчас, с этими проблемами мне вдруг стало казаться, что начинает наступать отдаление. Я боялся даже обсуждать этих чертей с ней, потому что она непременно менялась в ту же секунду и никто, ничего не могло это остановить. Мои слова только закрывали тему, но не блокировали её мысли, чувства, переживания. Мне смертельно сильно хотелось защитить её.

Попрощавшись с родными, мы сели в авто, уже управляемое вернувшимся боссом моих охранников – Олсеном. Он посмотрел мне в глаза и кивнул, произнеся: «Только что от Кларка». Я сжимал руку Лили в своей ещё крепче и безмолвно попросил водителя рассказать мне всё позже. Моя маленькая мисс не увидела этот жест. Молча она положила голову на мою грудь, сев мне на колени и закрыла глаза. Отпустив её горячую ладошку, я крепко обнял её и прижал к себе, целуя в макушку. Лили ничего не говорила. И молчала ещё долго, даже по приезде домой. Пока она удалилась в душ, я переговорил с Олсеном: Кларк выяснил, что Эндрю и Шон встречались в доме у последнего, на огороженной, охраняемой территории и пока папочка сына не покидал.

Я чувствовал, что это так – связь у них есть. Я пытался вспомнить суть наших размолвок с младшим Батлером – всё это было пустяковое дело, поначалу. В Беверли мы сцепились по поводу моего комментария: «любая доярка прётся в бизнес», когда он выдвигал свою аналитическую тираду о том, что каждый образованный человек, которого не устраивает собственная профессия, должен создавать своё дело и развивать его. Тем самым он взывал других предпринимателей находить себе партнёров, дабы и самим расшириться, и другим толковым людям помочь. Кто-то мне намекнул, что Шон хотел напроситься мне в партнёры, поэтому я отрубил на корню нашу связь. Значит, он хочет задавить меня и на мои же деньги поднять своё? А что, если не только в этом его цель? Если у него с Эндрю есть какие-то виды и на Лили? Внутри меня всё похолодело. В одно мгновение бизнес мне стал как-то не важен. Важна была только безопасность Лили. Я шумно сглотнул от переживаний за неё. Сняв с себя галстук, пиджак и рубашку, я открыл бар и достал бутылку вина, уместил её в ведро со льдом, чтобы дать охладиться. Я прошёл к ванне, решив взглянуть, как там Лили. Неслышно приоткрыл дверь. Я видел отражение её мокрого тела в зеркале в облаке пара, который окутывал её. Каждое её движение было ленивым, плавным и медленным. Она была нервной, задумчивой и взвинченной. Я видел это вымученное выражение лица и всё в моём сердце сжималось. Я решил дать ей прийти в себя, успокоиться в этой душевой, смыть напряжение первого рабочего дня и всех этих… Батлеров. Выдохнув, я вышел обратно в гостиную и налил себе в бокал охлаждённого вина. Мой мобильник завибрировал, когда я уместился на пледе у камина.

– Мэл, – сказал я, достав его из кармана брюк, – Привет.

– Привет, браток! Я отличник, представь?! – пьяно выкрикнул он.

– Я знал, что ты способный малый, – улыбнулся я. – Как там Доминика?

– Мими, что ли? Рядом вот сидит… мы отмечаем нашу сдачу.

– Поздравляю вас! Очень рад…

– У вас всё хорошо? Как мама, папа? Дед с бабулей?

– Всё хорошо, Армэль… тебе не о чем волноваться, – я сделал глоток вина.

– У тебя, Марсель говорил, девушка появилась? – я на секунду закрыл глаза на его чуть ли не истерический, пьяный смех. – Хорошенькая?

– Она невероятная, Армэль, – спустя недолгую паузу, когда он затих, произнёс я, – Невероятная. Маленькая и очень смелая. И я уже не представляю свой день без неё… Да что там день? Свою жизнь.

– А я не представляю, что слышу это от тебя, Дори! – рассмеялся он, – Во всяком случае, у вас всё по кайфу, да?

– Да. Я безумно счастлив рядом с ней, – произнёс я, сердце бешено стучало. Я глубоко вздохнул.

Пока я пытался расслышать что-то из-за проблем со связью, я мысленно считал до десяти… Тишина. Я убрал мобильник от уха и вдруг вздрогнул изнутри. Лили стояла, опираясь о проём двери в ванную, держась за него одной рукой, и нежно смотрела на меня. Она была в одном полотенце. Волосы мокрые, рассыпанные по плечам… Её губы озарила сексуальная улыбка, когда я заметил её. Отложив бокал вина и мобильник, я медленно начал двигаться к ней.

– Грела ушки? – тихо спросил я.

– Ждала, – шепнула она. Встав на носочки, она взяла меня за плечи и чуть подтянула к себе, чтобы мокро поцеловать в подбородок. Её полотенце упало. – Упс, – протянула она и укусила мою губу. Я хрипло дышал. Когда я ещё больше наклонился к ней, чтобы поглотить этот сладкий рот, а мои пальцы уже практически вплелись в её волосы, она вдруг легонько оттолкнула меня в грудь и залилась звонким смехом. Убежав от меня, в своей сексуальной голой подтянутой форме, она схватила мой бокал вина и сделала несколько жадных глотков, опустошая его. – Я хочу в игровую, немедленно, – заявила она, облизав губы. – Ты сказал, что мы пойдём туда после Парижа… Я хочу сейчас.

Я пристально смотрел в её глаза и терял связь с реальностью. Эта сексуальная малышка, которая раньше бежала от меня, как от огня, при мыслях о БДСМ, сейчас, выйдя из душа, требует от меня взять её в Бархатной комнате.

– Тебе очень понравилось, – сглотнул я.

– Да, мне очень понравилось… быть твоей, – прохрипела она и снова наклонилась, чтобы поставить бокал. Взгляда от меня она не отводила. Внутри меня всё вспыхнуло. Я хотел её так сильно, что не мог ни на секунду дольше медлить.

– Тебе… лучше взять то ведёрко с вином, – прошептал я. Лили дразняще улыбнулась. Медленно, плавно виляя бёдрами, она подошла к встроенной в стене полке. Мокрые волосы завивались, капли с них падали ей на попку и спину, орошая белоснежную кожу. Её рука берёт бутылку вина за горлышко.

– Мы будем пить вино во время секса? Или ты меня подвесишь, будешь дразнить? – Лили широко улыбается, демонстрируя мне бутылку Shato Margot.

– Не угадала. Всё будет гораздо интереснее, – я подхожу к ней впритык и сжимаю аппетитную задницу обеими руками. Она шумно выдыхает и сглатывает, осторожно поставив её обратно. Положив ладошки мне на бицепсы, она сжимает мои руки и ведёт по ним ногтями вниз.

– Ты готова? – я смотрю в её глаза.

– Для тебя всегда.

– Ты уверена? – мой голос – хрип.

– Да, – шумно улыбается она, выдыхая мне в губы. Я прижимаюсь к её алым устам своими, чтобы начать дышать. Совсем недавно она была хмурой, расстроенной, ни одного намёка на игривость… а сейчас… Боже, это из-за того, что она услышала правду о том, что я невероятно счастливый с ней?

– Идём, – в глазах Лили что-то тёмное и страстное, когда я произношу это короткое слово. – Я хочу, очень хочу тебя там… Прими позу, которую я люблю… Я сам возьму вино.

Лили кивнула, укусив губу. Мои руки ослабили хватку на попке.

– Главное, возьмите меня, Мастер, – она ухмыльнулась и, опустив руки по швам, медленно пошла по направлению к Бархатной комнате. Я шёл за ней, неся в руке ведёрко, тяжёлое из-за обилия льда. Когда моя ладонь коснулась специального трафарета, дверцы распахнулись, и мы вошли в огромное пространство, которое легко заполняется с помощью нескольких кнопок на пульте.

Лили сделала так, как я и велел. В тусклом свете её разгорячённое душем тело, пахнущее её любимым цитрусовым гелем, выглядело как изящная фреска на стене старинного Собора. Мне безумно нравилось она в таком контрасте – белое на королевском синем, насыщенное с насыщенным. Меня возбуждала её хрупкость. Меня восхищали эти вьющиеся мокрые локоны. Она влюбляла меня в себя ежесекундно, и я представить не мог, как раньше жил без неё. Поставив с шумом ведёрко с вином на пол, я нажал кнопку на пульте – «G». На стеклянных подсвечиваемых полках стендов лежали генитальные приспособления и несколько менее жутких гинекологических инструментов. Взяв длинные металлические щипцы, я зажал кусочек льда, достав его из ведёрка. Капля воды капнула мне на большой палец ноги и только сейчас я почувствовал, насколько от возбуждения горит моё тело. Судорожно сглотнув, я подошёл к Лили, как можно ближе. От неё шёл жар. Тело просто пылало, на тончайшей коже выступали красные следы от возбуждения. Она сдавленно прохрипела от моей близости рядом с ней. Кусочком льда, которое держало металлическое щупальце, я медленно провёл вдоль – сверху вниз – по её позвоночнику. Её тихий стон вызвал рой мурашек, таких же видимых, как и на её теле. Казалось, что даже волосы на её голове шевелились. Она сильнее сжалась на полу. Кусочек льда задержался на пояснице, проскользнул по ямочкам копчика. Я тяжело сглотнул, видя мокрый след на её коже. Мой голос звучал зверино из-за хрипа:

– На четвереньки, – это было приказом. Она встала, опираясь на дрожащие руки. Я оставил кусочек льда на пояснице и шлёпнул основной частью щипцов Лили по попе.

Она проскулила, вздрогнув. Медленно подняла голову, смотря на меня своим чарующим взором снизу вверх – в нём был вызов, осознание того, что я желаю её и пытаюсь держаться изо всех сил. Эти пьяные проницательные карие вишни… Я легонько шлёпаю её щипцами по щеке. Она рвано выдыхает, чуть подавшись всем телом назад, опускает голову вниз. Волосы спрятали от меня её лицо. Кусочек льда проскользнул между ягодицами, упал с глухим звуком. Зачерпываю щипцами кусочки льда и начинаю обильно раскладывать их по её спине, как на шахматном столе. Лили мычит сквозь сжатые губы, её трясёт. Её, как и меня, возбуждает этот контраст.

– Любишь холод? – спрашиваю я.

– Да, сэр, – хрипит она. От этого импульс отдаётся от бёдер во всё тело.

Я чуть дёргаюсь от этого произношения. В ней есть что-то, что превращает меня в похотливого зверя, вампира, питающегося вместо крови её стонами и тем ароматом секса, что исходит от её тела. Ни одну душу мне не хотелось познать так, как её. Ни одно тело мне так не хотелось изучить, как тело Лили. Лёд сияет на её спине в тусклом свете, как мозаика. Я вижу, как подрагивают её колени и локти, и влюбляюсь в неё ещё больше. Беру и кладу последний кусочек льда, – последний, который помещается на её спине. Ледяными щипцами провожу по её попке, снова шлёпаю – с губ Лили срывается рычащий стон, давясь заряженным воздухом, она дёргается назад и лёд начинает падать, разбиваясь.

– Я хочу, чтобы он растаял на тебе, – хриплю я, – Старайся не двигаться.

Шлёпаю ещё раз. Она стонет сквозь сжатые губы. Всё её тело дрожит, это видно даже не вооружённым глазом, но она изо всех сил пытается выдержать тот пласт холода на её коже. Она может быть очень выносливой, если этого захочет, – пронеслось в моей голове. Мои щипцы снова стегнули её, от неожиданности она вскрикнула и не в силах больше держаться на руках, упала на локти, уткнувшись лбом в пол и громко скуля. Льда на ней практически не осталось. Один, прижатый к её шее, скатился вниз по плечу и упал, когда она попыталась вновь опереться на руки. У неё не вышло, и она с шумным выдохом прижалась грудью к полу, оттопыривая красную от ударов попку.

Я взял щипцами кусочек льда, тающий на её лопатке и пускающий дразнящую струю воды по коже, приподнял его от её тела и практически по воздуху очертил её силуэт. Медленно я проскользнул им по анальному входу, затем и вовсе вошёл в него щипцами со льдом и оставил в нём этот кусочек. Холодное в горячее. Когда я вытащил щипцы, Лили застонала, на мгновение оторвав голову от пола. Я слышал её хриплое «пожалуйста», я видел, как она сильнее выпятила попку, как прохладная струя вытекала из ягодиц к киске. Видел как Лили трясло. До отчаянных, хриплых всхлипов. Я сглотнул возбуждение, подкатившее к горлу. Оно меня шатало в разные стороны, я чувствовал себя пьяным, ощущая, как жёстко натягивает ткань мой член. Я сжал зубы, чтобы не застонать и хрипло, но как можно громче приказал сухими губами, стегая её попку щипцами ещё раз:

– Встань.

Ответ – гортанный, хриплый, изорванный вдохами стон. Медленно, она поднимается и не решается поднять на меня глаза. Её щёки пылают, губы горят порочным огнём. Она кусает их, а руки сжимает, равно как и ноги, колени которых дрожат. Закрыв глаза, Лили с выдохом откидывает голову назад, сглатывая, когда меленький остаток льда выпадает на пол. Я улыбаюсь её мурашкам, её красным, вставшим, жёстким соскам, которые так и сводят с ума одним своим видом.

Я подхожу к стендам «G», изучив её глазами и повесив щипцы обратно, достаю зажимы для сосков. Один вид груди Лили меня чертовски возбуждает и отвлекает, а так будут спрятаны соски и… её чувства станут ещё острее. Я взял красные, с небольшим белым камешком посередине. Лили тяжко сглотнула, увидев, что я подхожу с ними к ней и шумно выдохнула через рот. Её кулаки были сжаты добела, а зубы до крови кусали нижнюю губу. Я защемил один её сосок, на что получил хриплый выдох. Второй – и дрожь бежит по всему её телу. Она смотрит в мои глаза – своими чёрными, полными невероятной жажды. Губы искусаны и полопались оттого, что пересушены.

– Повернись ко мне спиной, – мой голос – шёпот. И далёк от приказа. Скорее, мольба.

– Зачем, Дориан? – решается спросить она, почти неслышно произнеся моё имя.

– Сейчас тебя слишком много, – сглатываю, отвечая слишком честно и понимаю, что не совсем то говорю, – Твоего лица слишком много. Мне это нужно, чтобы моё сердце заработало.

– Ты умираешь оттого, что смотришь на меня? – хриплым, вздрагивающим шёпотом спрашивает она и чуть шипит сквозь зубы, когда я начинаю сильнее закручивать зажимы на её сосках.

– Я умираю оттого, что ты смотришь на меня, – мои губы обжигают дыханием её лицо. Она так стремительно задрала свою голову, чтобы смотреть мне в глаза. С хриплым рваным вдохом она оборачивается спиной ко мне, лицом к постели.

Я мягко толкаю её в спину и она падает на синюю кожу. От кровати я тяну фиксирующие цепи с наручниками. Приковав руки, так же поступаю и с ногами. Она, дрожа, чуть отрывается грудью от постели, трепеща, как осиновый лист от боли в сосках и с вздохом роняет тело снова. Только приковывая её ножки, фиксируя пряжки ремней на щиколотках, я увидел, да какой, блять, степени она возбуждена… Невероятно сильно. До безумия. Влажные следы на её бёдрах, как немое подтверждение.

Взяв бутылку из полупустой металлической ёмкости, я откупориваю уже проработанную с штопором затычку и сажусь на колени позади попки Лили, между раздвинутыми цепями ногами. Она шумно сглатывает – я это слышу и хриплый вдох рвётся из сердца в ответ. Уместив бутылку на её спине, уложив её между лопатками, такую холодную на её горячем подрагивающем теле, я убираю пальцы от горлышка, и кроваво-бордовая жидкость начинает течь по её позвоночнику, по тонкой, белоснежной коже, такой гладкой, упругой. Она громко, протяжно стонет, она – как вишня в вине, становится ещё пьянее. Стоны – более громкие, кружения бёдер, приветствующие льющуюся жидкость, становятся откровеннее.

Когда вино из лучших французских погребов начинает литься на её попку и киску – эстетичный доминант, удовлетворяющийся одним зрелищем, сменяется во мне истинным зверем, готовым разорвать к чертям свою гибкую и пылкую добычу.

Её киска пышет жаром, аромат сводит с ума. Я наклоняюсь к ней и чуть проталкиваю пробку от вина в задницу. Она стонет, как ангел. Трясётся, как будто в ней демон. Мои губы начинаю вбирать льющееся вино на её клиторе, которое бежит струйкой. Лили помогает своей тряской освобождать бутылку, но ремни не позволяют ей сильно двигаться, а значит бутылке скатиться. Я широко отрываю рот и вбираю в себя соки её мокрой крохи и вкус сладкого, терпкого вина, оседающего в самом горле и захватывающего разум в свой сладкий капкан.

Она стонет: очень громко, гортанно, просяще. Когда я просовываю внутрь её входа указательный палец, она начинает еле слышно хрипеть: «да, да, да». Так надрывно, сексуально. И мне ничего не остаётся, как добавить ещё два пальца, растягивая ими тремя вход и наяривать, натягивая жёсткую измоченную соками и вином киску. Вымученную возбуждением, желанием, пульсациями и самой опасной, похотливой жаждой. Она изо всех сил пытается сжимать киской моей пальцы и не выпускать, пока я не дохожу до основания. Вино всё течёт, орошая клитор, охлаждая его, и я пробую этот коктейль вкусов языком снова и снова. Кружу, играюсь губами, целую взасос в бусинку и провожу языком по взбухшим складкам. Она вкусная, как чёртов рай на земле.

Каждая жила в её теле – как провод, несущий заряд тока и заставляющий всё её тело пульсировать наслаждением и дрожать, желая большего. Она громко умоляет меня: «О, Мастер, пожалуйста», – плачуще стонет своим хриплым, сексуальным голосом. Она очень течёт, от неё жидкости больше, чем от вина, она слаще, чем вино, она пьянее его. Эти тёмные волосы отливают винным блеском. Эти карие глаза сами похожи на вишни. Эти соки – сладчайший нектар, напиток богов, я просто не могу остановиться, хоть боль в паху невыносимая, разрывающая, убийственная. Такая сильная, что хочется по-волчьи завыть и взять её… взять Лили по-собачьи, как однажды на пледе в гостиной. Как она тогда вспыхнула, зарделась от вина и буквально сама оседлала меня. Сейчас в её голове дурмана ещё больше, желание ещё жёстче, тело чувственнее, а значит удовольствие – будет воистину смертельное.

Когда вино перестаёт течь, я дрожащей рукой беру бутылку с её спины и повалившись на неё тяжестью своего разгорячённого тела, грубо хватаю её за подбородок и открываю большим пальцем рот, проскользнув в него. «Хочешь пить?» – звучит, как «хочешь меня?», когда я хриплю эти слова на её ухо. Она часто кивает, прикусывая мой палец. С смачным звуком я вытаскиваю его и вставляю горлышко бутылки в её рот, заставляя её сжимать кулаки от тех стараний, которые она предпринимает, чтобы сильнее прогнуться в спине. С мычанием она обхватывает пухлыми губками отверстие и получает долгожданные пару-тройку оставшихся глотков в пересушенный рот. Я резко отрываю от её губ бутылку, выливая несколько крупных капель, которые она тут же облизывает, подрагивая и хрипло мыча. Её взгляд встречается с моим – мой мир, всё внутри меня вновь переворачивается с ног на голову. Я откидываю с шумным звуком бутылку и проталкиваю язык в её сладчайший дикий рот, так сильно жаждущий моих поцелуев. Жаждущий их ещё больше, чем вино.

– О, Лили, – хриплю я в её губы, одной рукой по-прежнему продолжая держать её шею и подбородок, а второй освобождаю молящийся всей сотне богов член.

Блять, да. О, да!.. Внутренне я кричу, на самом деле – рычу, когда мой член вновь попадает в плен, но теперь в плен её мокрой, сочной, жаркой киски. Она визжит мне в рот, я начинаю вбиваться так, что вот-вот разорву. Моя вторая рука, отпустив член, вытаскивает пробку из её попки – я получаю ещё один визг и начинаю потрахивать её зад пальцами. Лили дрожит, как под кайфом – мы и есть под кайфом. Секс – наш наркотик, эта комната – наш притон, отдельный уголок планеты, один-единственный для нас во вселенной, лишенный всех и всего постороннего.

О том, что происходит здесь, знают только пол, потолки и стены – и от этого возбуждение ещё больше растёт в моей груди. Со звериными звуками, лишёнными всяких членораздельных слов, я ебу её – до боли, до потери сознания, вхожу в неё по самый возможный максимум и это заставляет её визжать. Цепи её наручников громко звякают от каждого моего движения внутри неё. Отпустив её губы своими, подбородок и шею, я соскальзываю рукой на её груди и срываю с сосков зажимы и отбрасываю их за пределы нашего зрения. Всё сейчас находится за этими пределами… Есть только я и она.

Её разрывающий крик становится оглушающим, я будто хочу собрать его в свою ладонь, с хлопком накрываю её рот, она не сдерживает желания укусить меня. Останутся следы, но мне плевать. Я с хриплым стоном утыкаюсь в её шею и бешено стону, оттого, что беру её. Оттого, что она моя. Я чувствую каждой жилой её тело, которое взрывается под моим, и она снова будет кончать от меня.

Откинув голову назад, я собственнически сжимаю её груди, освободив ротик для стонов, которые стремительно рвутся в мои уши и рвут перепонки. Желание во мне накаляется с каждым движением моих бёдер, с каждым нашим соприкосновением. Она кричит, громко кричит, жмурясь и так дёргает руками, что синий шифон полога на постели начинает сдвигаться. Мои пальцы продолжают вбиваться в её попку, руки мучают ласками соски и плотным, хватким, собственническим сжатием, а губы и язык собирают вкус вина с влажной от пота, вызванного нашим непрекращающимся движением и возбуждением спины.

Я грубо кусаю её в лопатку, всасываю кожу и вот уже давление бьёт по вискам, заставляя отпустить реальность. Её звуки питают меня, заставляют наши неугомонные чресла соприкасаться ещё чаще, грубее и глубже. Её голос дрожит, когда она стонет, протягивая каждую букву моего имени. Тихие шипения «ещё, ещё немного, пожалуйста, ещё…» – сводят меня с ума. Она вся напряжена. Она вся оголённый нерв, святая фантазия, вспышка в беспросветном пространстве, лучик надежды в моём сердце и воск в моих руках.

Я кусаю её в плечо – она сильнее дёргает руками и ногами одновременно – снова звон цепей, её протяжный, громки крик и шифон кутает наши тела в синеву, прозрачный и тонкий, он будто дымкой, пеленой скрывает нас ото всех. Падает – такой холодный, будто в пламя, непрекращающееся, бушующие пламя наших тел, которые не знают большей награды, как растворяться друг в друге – которые не знают большего счастья, как сгорать в хаотичном движении дотла. Даже то, что свалилось на нас – не мешает нам, мы продолжаем двигаться. Да даже если бы здесь упал потолок и стены, даже если бы весь мир обрушился на нас обоих, я бы не прекращал двигаться до того сладчайшего момента, до той секунды, пока она не кончит, не взорвётся на тысячу частей, которые уже невозможно соединить.

Её аромат – ад, сладкий, купающий меня в этом пламени. Она топит меня в этом котле первобытного, изматывающего саму душу возбуждения. Одна моя ладонь перекатывает влажные от пота груди, другие пальцы, покинув попку, трут мокрый, без конца всё больше увлажняющийся клитор. Член выносит толчками, заставляя дрожать ещё неистовей, чем можно хотеть. Когда она поворачивает голову, смотря на меня сквозь синюю вуаль шифона, порок сверкает в её глазах, смешанный с жаждой, желанием и любовью. Её глаза на мокром месте – она близко. Со мной она почти всегда плачет. Когда кончает. И только в эти минуты счастья, разрывающие её. Удовольствия, которое хочет выплеснуться отовсюду и разукрасить весь этот мир своим обилием ярчайших красок.

Её сухие губы только и делают, что хрипят, сил на крик и визг больше нет. Она жмурится, зажав зубами губу. Я замочил её, полностью, всю. Каждую клеточку её тела. Она громко всхлипнула, сжав меня, когда мои пальцы вдавились в её клитор, а пальцы стиснули сосок… Член не прекращал, – меня держал только её не выпущенный оргазм. И это, чёрт подери, был самым лучшим оргазмом, что я вызывал в женщине. Она кончила обильным, мокрым сквиртом, орошая влагой моей пальцы, несдержанно крича, чередуя маты с моим именем и по её произношению мне казалось, что моё имя – это самый грязный мат, который она когда-либо производила вслух. Это распороло меня изнутри. Вылило из меня всё. Только в неё, в неё одну. В мою маленькую девочку. Самую любимую, страстную и нежную, сладкую и дикую. В мою. В Лили.