Текст книги "Мистер Дориан Грей (СИ)"
Автор книги: Каролина Янис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
– Сейчас я чувствую себя чертовски везучей, потому что встретила тебя, – моё сердце заглушало своим стуком голос разума, но вымолвить я смог:
– Лили, я… Я имел в виду твоё состояние. Перелёт и прочее. Я понимаю, ты не подавала вида, ведь…
– Знаешь, это так странно, но… страха, и впрямь, будто больше нет. Я вспоминаю своё состояние после того перелёта, в сравнении с этим, и, – она широко улыбнулась, прикусив губу, – Тот труп в Интернешенал-Фолс и бескровная овечка сейчас – это два разных человека, – рассмеялась она, заставив меня улыбнуться.
– У тебя есть подозрения насчёт того, кто мог это сделать? – осторожно спросил я. Радость исчезла с её лица, его черты стали даже как-то острее, что испугало меня не меньше, чем последующий тон, которым она заговорила:
– Я знаю, кто это сделал. В Сиэтле я не так давно, по правде говоря, более-менее обсуждаемой, не то, что известной, я стала лишь после того, как стала играть, после падения Джессики. Я не хотела ей зла, в отличие от неё. Она делала всё, чтобы выбить меня из колеи, чтобы пьесы, в которых я исполняю главную роль, не были увидены. Сейчас, насколько мне известно, у неё всё налаживается.
– Да. Её приняли в другой театр, – сухо сказал я.
– Вы с ней встречаетесь?
– Каждый возможный вечер, – вру я. Лили кивает, сглотнув и вытащив руку из моей, прячет её в карман.
– Так вот, – с шумным вздохом, деловым тоном начинает чеканить она, – Джессику я исключаю. Она никогда не имела понятия, как живут и на что другие актёры. Её интересовала только она сама. Так что, при всём её нелепом желании досадить мне, если… Если она, всё же, прознала причину такой «феерии», она бы не смогла сделать это подобным способом, банально потому, что ей было лень искать, где я живу, – она сделала недолгую паузу, – Бредли стал мне врагом день назад. Он никогда так не смотрел на меня, как сегодня в аэропорту. Я думаю, что если бы у него была с собой винтовка, он бы её на мне опробовал. Но в комнате он ничего бы не мог сделать физически. Поэтому я думаю, что…
– Что? – чуть поторопил я.
– Это Шон Батлер, – выдохнула она, поёжившись, – Не спрашивай, почему и кто он… Скажу только, что именно его ты видел на балу.
– Я помню. Мы занимаемся его делом.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Его отец…
– Эндрю Батлер.
– Да… Откуда ты знаешь?
– Я не буду отвечать на эти вопросы. Я хочу оставить всё это в прошлом. Ладно? – сглотнула она. – И я ничего спрашивать больше не буду, это меня не касается. Я хочу всё забыть.
– Лили, он сделал тебе больно? – я взял её за руку и крепко сжал. Она вздрогнула. Сглотнув, посмотрела прямо в мои глаза и пару раз, робко кивнула.
– Оба этих мужчины сломали мою жизнь. И я хочу построить всё заново. Избавиться от прошлого.
– Хорошо, я больше не заговорю с тобой об этом, – я притянул её к себе близко, смотря прямо в глаза. Мне захотелось поцеловать её, как она меня тогда. Поцеловать и всё забыть. От всего отказаться, чтобы целовать её… Звонок моего мобильника. И я снова возвращаюсь в жестокий реализм и рассудительность, но отпустить ей отчего-то не могу. Не под силу.
– Это, наверное, Джессика, Дориан. Время к вечеру… Ответь, – она кивнула, слабо улыбнувшись и выбралась из моих объятий.
Чёрт! Отчего я обманул её?! Почему? И кому я снова так понадобился в самый ответственный момент? Провожая взглядом эту миниатюрную красавицу в малиновом плаще, я достал мобильник и, увидев на дисплее имя «Гарри», даже сморщился.
– Дориан, чёрт тебя возьми! Ты что творишь?! – он так заорал, что я непроизвольно отодвинул мобильник от уха.
– И тебе доброго времени суток, Гарри.
– Решил язвить? Благодарствую. А теперь, родной, слушай меня внимательно: какого хрена ты уволил Бредли Ривза?! Режиссёр с калифорнийским образованием, опытом в кинопроизводстве, сценарист, постановщик! Гений! Ты знаешь, сколько прибыли он принёс? А как выдвинул твою любимую Дэрлисон? Может, мне её уволить, чтобы то почувствовал, каково?!
– Теперь ты замолкаешь и слушаешь меня, – шиплю я, – Лили трогать не смей. И вообще, Гарри, можно было избежать всего этого шоу и сразу попросить возместить его потерю материально. Другой разговор, верно?
– Ну, – протянул он, как бы раздумывая, – Да, конечно, ты прав, Дориан, прав… Плевать на этого Ривза. Такую истерику закатил, я послал его вон, тоже не любил его всегда, кстати…
Я отключился, не желая больше ничего слушать. «Ты никого не любишь, ничего, только деньги», – решил я про себя. А в чём же моё отличие? Если бы у меня спросили, что я люблю, я бы ответил «скачки, гонки, скорость и причинять боль, такую граничащую с восторгом от наслаждения». Я так и отвечаю, опустив всё последующее после союза «и». И именно поэтому я не пошёл в дом, а сел в машину, к ожидавшему меня Олсену, и отправился в БДСМ-клуб. Он замысловато был зашифрован под видом бара, с иронически-нелепым названием «Романтики».
И действительно, снаружи здание было похоже на летний бар, где можно выпить по охлажденному коктейлю после секса на пляже, у залива. Одной из хороших качеств бара была живая музыка. Девушка с джазовым голосом сладко пела, прижимаясь к стойке микрофона, как к шесту и порой вытягивала такие тонкие ноты, что сердце замирало. Это была Клара. Мужчины, которые видели её, влюблялись все поголовно. Она очень часто изображала из себя дурочку, очень обаятельную дурочку, от улыбки которой можно забыть все существующие слова. Увидев меня, она помахала мне ручкой, как Мэрилин Монро, виляя широкими бёдрами в такт музыке. Она приподняла бровь и провела рукой по воздуху, заставив меня проследить за её жестом…
Я увидел Доминика Чейфа, хозяина всего этого сооружения, облачённого в белоснежный костюм, крепкого, загорелого, с проседью в волосах и ухоженно выращенной щетине. Он появлялся здесь крайне редко, но завсегда, в каждую из наших встреч, называл меня своим другом. И в этот раз он не изменил себе. С белозубой улыбкой он подошёл ко мне и крепко пожал мою руку, сел за столик ко мне, а затем подозвал пальцем официанта, который в компании других накрыли на настоящий банкет. Только когда все отошли от нас, он отпил малиновое вино и густым басом произнёс:
– Ты Доминант? Или хрен? Куда пропал? – сказал он, наколов на вилку ветчину, – Джессика уже давно нашла себе нового Господина.
– В этом я не сомневался. Мне было некогда.
– Некогда? Ты что, влюбился?
– Нет. Почему сразу это бессмысленное слово?
– Ну, я так говорю, чтобы не сказать напрямую, матом. Ты ебанулся?
Я рассмеялся, смотря на его счастливую физиономию.
– Так что, ты не смейся, а говори. В бабе дело?
– Отчасти, – Доминик закатил глаза.
– Можно я тебя ударю плетью по твоей башке? Какая тебе баба? Ты Мастер, Господин.
– Мастер – это ты. Я так, – я заломил запястье, после чего отпил виски.
– Слушай, у меня есть к тебе предложение. Очень красивое предложение, – улыбнулся он загадочно, после чего подозвал пальцем своего крупного шкафа-охранника, в плотном кожаном костюме чёрного цвета. Когда тот склонился к его уху, я тяжело сглотнул, пытаясь расслышать, что он скажет, но тщетно.
Однако через минуту моё любопытство было задавлено явившейся в достаточно целомудренном, синем платье по щиколотку, черноволосой красоткой, с яркими голубыми глазами. Девушка молча смотрела на меня. В ней было так много детского и дикого, свойственного только рассвету молодости, что я понятия не имел, что она тут делает.
– Хороша? – спросил Доминик.
– Очень, – честно сказал я. Он улыбнулся. Похлопав её по руке, попросил жестом уйти. Девочка с трудом оторвала взгляд от меня, заставив меня похолодеть изнутри. Медленно, будто бы не желая жить, быть здесь, видеть всё, что её окружает, она ушла прочь.
– Моя незаконнорождённая дочь. Названа в честь меня – Доминика. Можно Мими. Ей двадцать, жила с матерью, мир её праху, в сатанически церковном режиме. Я хотел бы, чтобы её первый раз прошёл с знающим и опытным мужчиной… Настоящим мужчиной, Доминантом. Ты согласен?
Я сглотнул, оторвав, наконец, взгляд от виски. Он совсем выжил из ума?
– А может, у неё есть свои кандидаты?
– Нет, и быть не могут. Что тебе, не хочется поиметь такую девочку? Делай с ней, что хочешь, хоть до утра. Я тебе даже за это заплачу.
– Она же… твоя дочь, – шокировано выдавил я.
– И что с того? Двадцать лет, а ещё ни разу даже не поласканная. Я хочу сделать её главной Сабмиссив этого клуба. Я был всегда главным Доминантом, но… Чувствую, мой друг, что меня больше тянет на пляжи, чем в игровую.
– А она этого хочет? – я пытался сдержать гнев в голосе.
– А будешь много думать, чего баба хочет, останешься однажды без всего.
– Я могу с ней поговорить?
– Нет. Только трахнуть.
– Я… я не могу так, – я покачал головой.
– Дориан, когда ты пришёл ко мне, ты мог как угодно и сколько угодно, и любая, даже самая убогая доска шла на твою расправу, пока не появилась Джессика. Сейчас, я так понимаю, ты решил отказаться от того, чем занимался годы, ради этой своей мечты?.. Ты же знаешь, что мечты не сбываются.
– Я хочу трахнуть её. Избавиться от неё я могу только так, я уже понял.
– Если ты трахнешь её с ремнём, вот так ты точно избавишься от неё навсегда. Неужели, тебе это будет не нужно? С чего вдруг?
– Я не зависимый человек. Садомазохизм увлечение, а не губящая зависимость для меня, это я знаю точно. Отказываться я от этого не собираюсь. Но боль этой девушке я причинить телесно… не смогу. Мы слишком далеки.
– Ты стал похож на то, в честь кого назван наш клуб. На идиота. Я предлагаю тебе шикарную невинную овцу, чтобы ты сделал её желанной женщиной.
– Я могу… могу поговорить насчёт этого с братом. У него мораль хуже моей, но будет лучше твоей.
– Сплавляешь Доминику Марселю?
– Ты всё равно сгубишь девочку. Пусть это буду не я. Да и Марсель, если узнает, что она твоя дочь… вряд ли согласиться.
– Ясно. Придётся искать кого-нибудь другого для неё…
– Доминик, – произнёс я, сделав крупный глоток виски, – Если ты не оставишь эту затею, то бар и клуб, что глубоко под его полом, будут закрыты. Я знаю, что на боли ты добываешь и добыл очень много средств, во всяком случае, ты всегда сможешь открыть новый… Но в этом построении моя доля велика, даже больше твоей. Так что, я вполне имею право думать, что могу это сделать. И сделаю, если твоя дочь, будет слоняться здесь, вместо того, чтобы поступить в институт и учиться, чтобы потом, при желании и возможности, помогать папочке на старости лет. И того, кто лишит её девственности, дай выбрать ей. Спасибо за угощение. Надеюсь, мы друг друга поняли.
Я выпрямился во весь рост, кивнул на прощанье и отправился в свои апартаменты. Уже по приезде в квартиру, я получил от него смс: «Эта баба тебя погубит. Кем бы она ни была». Мысленно закатив глаза на этот бестолковый ответ, я последовал в свою спальню и долго смотрел на портреты Лили. Может быть, мне стоит с головой уйти в праведные труды и забыть это сумасшествие? У меня нет с ней никаких общих дел. Ну, кроме квартиры. И театра. И того, что она сейчас живёт в моей юношеской комнате в родительском доме. Я медленно прокрутил в голове, все ли личные вещи я перевёз сюда? Спустившись со второго этаж на первый, я вошёл в свою Бархатную комнату, скроенную из синего и золотого… Вот, все мои главные личные вещи. Моя первая и единственная постоянная Сабмиссив, Джессика… Только она была вхожа в эту комнату. Она безукоризненно играла по моим правилам. Приходила она сюда уже полностью обнажённая, только в ошейнике, который благодаря своей функциональности можно использовать, как угодно. Обыкновенно, она садилась в центре комнаты на колени и прислоняла лоб к полу. Однажды я заставил её ждать так час. Её затёкшее тело и мышцы долго не могли прийти в норму, но я помню тот оргазм и чувственную благодарность, коей светилась каждая часть её лица. Шумно выдохнув, я погасил свет и покинул комнату. От этих воспоминаний мне стало не холоднее, не горячее, а обстановка здесь стала похожа на музей, только лишь напоминающая о наслаждении.
Приняв душ, я сделал несколько звонков на работу, чтобы узнать, как идут дела (которые не могут не идти хорошо, пока жив Кларк), а затем созвонился с людьми, занимающимися квартирой, которую я без лишних идей решил отдать Лили. Эта жилплощадь мне досталась от Грэйсона Гриндэлльта, неизвестного мне деда со стороны биологической матери. Когда я приехал туда, она была захламлена совершенно ненужными вещами, от которых я решил избавиться, наняв ребят из дизайнерского агентства и их помощников. Насколько я помню, они разобрали и отремонтировали всё, кроме балкона-веранды. Сейчас Брендон МакКуин давал мне подробный отчёт о том, что они сделали, какие при этом были расходы. Я молча слушал всю эту ни капли не интересную мне белиберду, сидя у камина и смотря на играющие языки огня. Но потом дважды услышал своё имя, и понял, что перестал улавливать поступающую мне информацию совершенно.
– Я слушаю, слушаю тебя, Брендон, – сказал я, поморгав, чтобы окончательно вернуть себя в реальность.
– Я говорю, что был найден дневник. Весь исписанный, на тыльной стороне инициалы «Д» и «Г». Почерк очень красивый. Я подумал, может ваш?
Дневник. Я никогда в жизни не вёл дневников. «Д» и «Г». Даниэль Гриндэлльт. Я смотрел фотографии своей биологической матери ни один раз. Это была очень красивая молодая женщина, которая могла бы иметь всё, что пожелает, но ей нужен был только мой отец. Зачем она выбрала именно его? Почему он стал тем, для кого она могла бы поддаться всем возможным страданиям? Почему? Этих вопросов всегда будет целое море. Ужасно читать чужие дневники, но некоторые становятся настоящими шедеврами искусства, разгадкой тайн, коих кроилось в человеке море. Я попросил привезти дневник.
«Я жду ребёнка от Теодора. Я не знаю, как он будет выглядеть, но уже знаю, что он мальчик. Я чувствую. Я знаю, что во мне дышит ещё один человек, интересы которого я должна буду защищать всю жизнь, даже когда он станет взрослым. Когда я думаю о том, кто внутри меня, я всегда задаюсь вопросом, что бы я ему сказала, когда он бы чувствовал себя одиноким, растерянным и несчастным? Таким, как я всегда… Вспоминай обо мне. Потому что когда я вспоминаю о тебе, о той маленькой крошке, что внутри меня, я чувствую себя единственным счастливым человеком во всём мире. Вспоминай обо мне. Просто потому, что у меня никого больше нет, кроме тебя. Вспоминай обо мне. Потому что я люблю тебя так сильно, как никого не любила. Вспоминай обо мне. Вспоминай обо мне. Вспоминай. Потому что твоей маме уже осталось мало жить. Вспоминай. Пока ты меня помнишь, я дышу. Я хочу, чтобы ты был счастливее меня. Намного счастливее своей непутёвой матери…»
Это была последняя запись в дневнике. Я читал с конца: мне финал всегда был интереснее начала. Я чувствовал ком в горле, чувствовал себя малолетним ребёнком, желающим разрыдаться так громко, чтобы она меня услышала, возвратилась и помогла мне. Я лёг на постель, дрожа от волнения и льда под кожей. И сквозь тьму видел тёмную пену тяжелых волн, высокую женщину, шедшую ко мне по воде. Я так часто видел это, когда был ребёнком… Это всегда внушало мне страх. Я знал, что этот сон не сулит ничего хорошего, этот сон был страшен, как смерть, которую я боялся больше всего на свете. Но вдруг я увидел её лицо: так ярко и чётко, будто старинная фотография ожила. Я хотел крикнуть её имя.
Я хотел дотронуться до неё… Нож. В её руке нож. Она вытаскивает его и заносит руку назад, будто желая нанести удар мне. Но замирает. Она останавливается. Я понимаю, что тяну к ней руки, но не могу дотронуться, будто хватаю воздух. Трогаю пустоту. И тьма наплывает снова, опять всплески воды, тёмной, грязной… Ледяные руки хватают меня за шиворот, мне шепчут «Спаси, спаси»…
В ледяном поту я очнулся на кровати, когда день мчался к вечеру. Сколько часов я спал? Я помутился. Это всё нездорово, ненормально. Дневник лежал рядом со мной, как напоминание о минувшем кошмаре. Я быстрым жестом смахнул его и прижал к груди подушку, сердце внутри колотилось. Как голос из гробницы, в тишине моей спальни раздался телефон мобильника. В каком-то полусне, ватной рукой я нашёл его на тумбочке рядом с постелью и увидел знакомую фамилию. Чуть сморщившись и прогоняя из голоса сон, я прочистил горло и хрипло произнёс:
– Грей.
– Мистер Грей, вас беспокоит Хейн. Информация на Шона Батлера получена, достаточно интересная… Позвольте спросить, знаете ли вы Лили Дэрлисон?
– Она-то тут причём? – нахмурился я. – И не делай из себя идиота. Ты был на майском балу и видел, что она сидела за нашим столом.
– Ах, да, припоминаю… С ней танцевал ваш брат…
– Так она здесь причём?
– Она будет мистеру Батлеру сестрой, мистер Грей. Только и всего.
Я медленно сел на кровати, потирая лоб, сглотнул.
– Что? – спросил я, будто у самого себя.
Хоть бы это не было правдой. Потому что за дело я могу уничтожить.
========== t h e o d o r e ==========
Лили
Дориан не появлялся около недели. Последний раз мы виделись пятого числа… а сейчас – десятое мая, – я даже отметила в своём маленьком календаре. Со странной болью в рёбрах я подумала: «Может быть, у них с Джессикой всё наладилось?» Какая женщина могла взять и отпустить его? Неужели, Джесси? Я не могла в это поверить. Однако мне по опыту матери известно: мужчину нельзя удержать, когда он этого не хочет. Всё равно уйдёт, даже если изначально получится остановить его от этого рокового шага, – причина образуется сама собой, сто причин, если потребуется. И никакими силами не удастся его остановить. Но, а чего хочет сам Дориан? Я доверилась ему, а он… действительно всё это время проводит с ней? Я сморщилась от этой мысли, гоня её прочь. Он не похож на подлеца, нет. Может, он встречается с ней, как друг? И это, признаться, скверно, если честно.
– Лили, ты уже оделась? – заглядывает в академическую гардеробную Айрин, и я, будто очнувшись от сна, киваю, убирая календарь в сумку.
– Да, осталась обувь, – улыбнувшись, говорю, застёгивая босоножки.
– Я жду тебя в кабинете. Заберу кое-какие бумаги, – она поправляет копну своих роскошных золотых волос, – Нашу студию закроешь?
– Да. У меня есть ключ. Не беспокойтесь.
– Поторопись. Теодор нас уже ждёт.
Айрин широко улыбается и выходит. По-моему, родителей Дориана не удивляет тот факт, что их сын не даёт о себе знать на протяжении стольких дней. Стало быть, это нормально – он работает, занят круглосуточно. Хотя, может быть, он звонит им? Или Марсель докладывает о том, как Дориан проводит свои дни? Он уж точно в курсе событий. Видя меня в гостиной по вечерам или за ужином, не упускает возможности объявить перед своим ночным уходом: «Я к Дориану», – он произносит это, неизменно: глядя в мои глаза и улыбаясь так нагло, что хочется ему врезать. Однажды, поймав один такой мой уничтожающий взгляд, мистер Теодор Грей напрямую спросил: не хочу ли я тоже съездить к нему? Я думала, что в тот момент сгорю от стыда. Но под силу мне было лишь выдавить: «Нет, у меня много дел, извините». Ох, как нелепо!
А честно: дел, правда, было и есть невпроворот. Уже пять дней мы с миссис Грей приезжаем домой к десяти часам вечера, хотя рабочий и учебный день кончается в семь. Она знает, что я мечтаю о красном дипломе, поэтому помогает мне подтянуть балетную установку, – преподавательница мне досталась ещё та, так что, чтобы заслужить пять, надо сделать всё возможное и невозможное. Айрин так любезно предложила мне помощь, что я не знала, какими словами её можно отблагодарить, что можно сделать для неё. Получив зарплату в театре, я купила ей букет белых тюльпанов, – спасибо Теодору за подсказку, – чем очень сильно обрадовала её. Она старалась, помогая мне, а я в свою очередь отдавалась на полную катушку. Мне совсем не хотелось её подвести, я с ужасом ждала двадцатое мая – начало экзаменов, – только потому, что мне казалось, что времени у меня осталось совсем мало. Конечно, по бальным танцам мне переживать не стоит, в этом я, безусловно, всегда была лучшая, но вот остальные… Перфекционистка во мне хочет плакать. Когда хочется всё сделать идеально, любое неправильное движение кажется концом света.
Поправив свой незамысловатый пучок, я надела кардиган и, взяв сумочку, вышла из гардеробной. Каблучки стучали по паркету, звук отдавался гулким эхом в потолке и стенах. Закрыв ключом дверь в нашу танцевальную студию, – самую светлую и просторную из-за белого напольного покрытия и обилия огромных окон, – я пошла быстрыми шагами в сторону кабинета миссис Грей. Как у меня вообще хватает наглости заставлять её ждать? Я нахмурилась от мысли о своей непунктуальности. А вообще, мне просто нужно меньше думать – тогда всё будет просто прекрасно! Как миссис Грей удаётся быть настолько идеальной, успевать всё? Думать и делать, делать и думать в тандеме, а не по отдельности. Я со злостью выдохнула, спускаясь по многочисленным мраморным ступенькам. Подойдя к нужной двери, я уже было хотела потянуть ручку на себя, как вдруг с замиранием сердца услышала:
– Твой сынок, чёрт бы его разделал!.. Он что, трахает эту вашу Лили? Превратили театр в публичный дом!
Голос Бредли. Затем доносится пронзительный звук пощёчины – такой отчётливый и громкий, что я вздрогнула, укусив костяшку указательного пальца.
– Заткнись, Бредли. Пошёл отсюда к чёрту! – «ничего себе!»
– А вот не пойду… Может, это ты всё придумала, шалавка? Ты мне уже поперёк горла со своими Греями, сука. Что, несчастлива в браке со своим длиннохерым хером? Достал он тебя? Ищешь способы меня привлечь? Но ты же знаешь, Уизли, тебе стоит лишь поманить меня пальчиком, и я явлюсь, чтобы задарить тебя смертельным наслаждением! Или ты соскучилась по моей жёсткости? Не хватает острых ощущений, экстрима? Когда всё есть, скучно, да?! Ты соснёшь мне, дрянь, за то, что ломаешь мне жизнь. Я прикончу тебя, выдую весь воздух, как из резиновой бабы! – я сморщилась от страха и дрожи вдоль тела. Раздался треск мебели, потом крик Айрин, которого я не выдержала.
Как сумасшедшая я помчалась к лифту. Не дождавшись его, точно от удара молнии вздрогнув, стремительно начала слетать по ступенькам, перепрыгивая через две, а то и через три. «Только бы не упасть, только б не упасть», – шептала себе я. На босоножках с шестнадцатисантиметровыми каблуками это было сродни суициду, но миссис Грей сейчас в ещё большей опасности. Всё внутри меня горело от тревоги и бега, даже свежий майский воздух не мог загасить мой пыл. Но какого было моё облегчение, когда я увидела выбегающего мне навстречу Теодора Грея. Я вцепилась в его локти, сжала ткань пиджака, когда он протянул ко мне руки:
– Что?! Что случилось?!
– Мистер Грей, там мой режиссёр… Бредли Ривз, он… Айрин!
Эти глаза нужно было видеть. Глаза мужчины любящего, чья главная драгоценность сейчас подвержена опасности… О, Господи. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо! Теодор Грей усадил меня на капот машины, как тряпичную куклу, оторвав в мгновение ока от пола, пока я всё ещё давилась воздухом, не в силах протестовать. Ткнув в меня пальцем, он прорычал:
– Жди здесь, – и со скоростью Бэтмена помчался к академии.
С шумным выдохом, я уронила голову на руки. Мне хотелось плакать. «Он успеет, успеет, я быстро среагировала», – бормотала я себе под нос. Да какого чёрта я вообще так медленно собиралась? Слёзы жгли глаза. Это из-за меня. Он пришёл к Айрин из-за меня. Если бы Дориан не уволил его, он бы и не вздумал являться в академию и позволять себе это! Я кусала до боли губы, ломала руки, время длилось вечно. Я посмотрела на огромные часы, встроенные в здание академии. Прошла всего минута. Одна только минута, а кажется столетие. Нет, я не могу больше сидеть здесь! Глотая слёзы, я спрыгнула с автомобиля и понеслась обратно. Это из-за меня, если кто-то и должен сейчас пострадать, то именно я. Открыв дверь, я вбежала в здание и замерла, мелко трясясь, когда услышала громкий женский крик – крик Айрин, – а затем узрела в сумрачном свете ламп, как с парадной лестницы к моим ногам падает избитое тело Ривза. Я закрыла рот руками, а затем подняла заплаканные глаза, которыми сейчас мало, что видела, к устью лестницы. Там стояли, пышущий злой и ненавистью, Теодор, а рядом, опершись о колонну, Айрин. Она шумно дышала. Увидев меня, она дрожаще прошептала:
– Ты в порядке? – я часто закивала.
– Что ты здесь делаешь?! – заорал мистер Грей.
– Тише, тише, Тед, – шептала миссис Грей, взяв его за руку и часто гладя локоть.
Бредли застонал, и я вздрогнула, прижавшись спиной к двери. Посмотрев на меня снизу вверх, он ухмыльнулся окровавленными губами:
– Вот и ты…
– Не смей, – прошипела я, – Тебе лучше сейчас вообще не двигаться.
– Не говори с ним долго, Лили, – раздался громкий голос Теодора Грея, а затем быстрые шаги по широкой лестнице.
Глаза Бредли округлились, его лицо исказил неподдельный страх. Он начал ползти назад, но Теодор оказался проворнее. С силой схватив за ворот рубашки, он поднял его так же легко, как и меня на капот несколькими минутами ранее, прижал к стене и с лютой холодностью выжег:
– Пидарас, – вена билась на его лбу, желваки играли на этом всё ещё красивом мужском лице, – Не смей приближаться, никогда, ни к моей жене, ни к этой девочке. Ещё одна твоя попытка досадить за свою невезучесть – и ты не сможешь жить ни в Сиэтле, ни где-либо ещё. Поэтому, мой тебе верный совет, Бредли Ривз: уезжай отсюда к чёрту, пока цел. Жаль, что я не отыскал тебя двадцать лет назад и сразу не предупредил. Ты не тем хочешь перейти дорогу, – прошипел он и, стукнув его о стену со всей силы, кинул на пол.
– Теодор, ты убьёшь его! – закричала Айрин, сбежав к нам со ступеней.
– Надо бы, – шикнул он.
– Не надо, слышишь? Он ничего не успел сделать. Я стала драться раньше. Он хотел меня убить, но Лили… сорвала его планы. А я не пальцем деланная, – миссис Грей поцеловала его в щёку.
– Он потерял сознание. Это то, что нужно, – как бы ни реагируя на поцелуй, произнёс Теодор, однако его губы были готовы растянуться в улыбке. – Нужно вызвать скорую… Айрин, здесь девочка. Очень непослушная, – мистер Грей выразительно посмотрел в мои глаза. Я сразу поймала себя на том, что снова нещадно краснею. Оторвать бы мне эти щёки. Миссис Грей звонко засмеялась.
– Я пойду вызову скорую, – смущённо кивнула я, обернувшись к выходу.
– Я сам всё сделаю, – категорично произнёс Теодор.
Айрин подошла ко мне и крепко обняла, заставив меня ещё больше пунцоветь и непроизвольно улыбаться.
– Теодор, скажи, она чудо?
– Безусловно, – кивнул он, – Спасибо, что сразу примчалась ко мне, а не участвовала в самодеятельности, – Теодор улыбнулся, – Однако зря вы вернулись сюда, мисс Дэрлисон.
– Это моя вина, – ломая пальцы, произнесла я, опустив взгляд, – Если бы я не…
– Если бы ты не потеряла сознание, Дориан бы его не уволил? Разве может быть твоя вина в том, что ты отключилась от холода и перенапряжения на сцене, глупенькая? – шепнула миссис Грей, погладив меня по голове.
– Я не знаю, но… Я всё равно чувствую себя виноватой.
– Лили, у нас с ним давние счёты, – утвердительно сказал Теодор.
– Никакие не счёты. Ревность, – пожала плечами Айрин.
– Вы его любили? – непроизвольно спросила я, вызвав на лицах изумление. Чёрт, как неловко.
– Ещё чего, – съязвил мистер Грей.
– Нет. Это он был в меня влюблён. Настолько, что спустя двадцать лет напился и решил забить меня до смерти, – рассмеялась Айрин, погладив меня по щеке. – Пойдём. Теодор позвонит в скорую по пути…
– По-хорошему, надо и в полицию.
– Теодор, нет. Кстати, у меня, представьте себе, осталась его бита, – ухмыльнулась она.
– Он правда мог вас… убить, – еле слышно проговорила я, – Миссис Грей, надо полицию, мистер Грей прав…
– Лили, не волнуйся. Если он завтра же не уедет, я сам его убью, – с улыбкой произнёс Теодор.
– Я одна здесь в ужасе от произошедшего? – вспыхнула я.
– Лили, милая, успокойся. Нам ничего не угрожает, – она сжала моё плечо. – Он был пьян. И видно, что сейчас у него это запойно. Он был не в адекватном состоянии, – проговорила миссис Грей, пока Теодор вызывал скорую помощь.
Дождавшись приезда врачей и отдав Бредли в их надёжные руки, мы отправились домой. Теодор Грей вёл автомобиль плавно и быстро, миссис Грей сидела на пассажирском сидении рядом с ним, а я сзади, пытаясь изо всех сил расслабиться. Откинув голову назад, я смотрела на пейзаж за приоткрытым окном, ловя свежие потоки ветра. Ночной город бежал вслед за движением автомобиля, обгоняя нас и заставляя мыслями уноситься куда-то далеко. Но что-то внутри плотно держало меня здесь… Страх за эту семью, которой я безумно благодарна, которую я уже полюбила, как свою. А ведь у меня таковой семьи никогда, толком, не было. А будет ли с той профессией, которую я выбрала себе в приоритет?..
– Лили, всё хорошо, – сказала миссис Грей, обернувшись ко мне и ободряюще улыбаясь, – Если ты не против, мы не будем об этом рассказывать мальчикам и пугать девочек. Эти же двое… любители приключений. Да и Мэл мстить вернётся из Нью-Йорка, – засмеялась Айрин.
– Интересно, в кого они такие, мистер Грей? – широко улыбнулась я, обратившись к загадочно улыбающемуся Теодору. Айрин подмигнула мне, так же сияя от улыбки.
– Определённо, в меня, – кивнул он, – Что поделать, если Греи не терпят соперников?
– Это точно, – шепнула я, пытаясь скрыть улыбку.
– Лили, тебе нравится Дориан? Или Марсель? – спросила миссис Грей. Я накрыла ладонями щёки, пытаясь сдержать улыбку.
– Они оба хорошие мальчики, но я…
– Марсель, – говорит Теодор.
– Да нет, Дориан, – тянет Айрин, будто меня и вовсе нет.
– Да шучу я, конечно Дориан, – улыбается он.
– А может, я отвечу? – вспыхнула я.
– Ответь.
– О, боже, – рассмеялась я.
Айрин и Теодор хохотали вместе со мной. Неужели, на мне написано: «мне нравится Дориан»?! Ох, господи. Вот я влипла, причём конкретно и по самые уши. Закрыв глаза, я пыталась выкинуть из головы недавно случившийся неловкий разговор, но не тут-то было. Машина остановилась у элитного квартала, наполненного огромными высотками. Это далеко не район у залива, где располагаются не менее богатые «домики», среди которых и стоит дом Греев.
– Где мы? – спросила я, оглядевшись.
– Высотка Б-12, код квартиры 53923, – сказал Теодор, обернувшись ко мне. Миссис Грей смотрела на меня, улыбаясь.
– Зачем мне?
– В Б-12 живёт Дориан. Если этот упрямец слишком занят, можно попытаться его отвлечь, – подмигнула Айрин.
– Я… вы же пойдёте тоже?
– Зачем мы там нужны?
– Миссис Грей, я… я не хочу навязываться и мешать ему. У него могут быть… другие гости, – я впилась ногтями в ладони, сжимая кулаки. – Да и вообще, мы… кажется, завтра должны увидеться по поводу другой квартиры, на аренду.
