Текст книги "Мистер Дориан Грей (СИ)"

Автор книги: Каролина Янис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– Ты вернулась, – с искренней радостью произнёс он, глядя в мои глаза.

Так, я не должна поддаваться на эту сексуальную в своей простоте улыбку. Мне хотелось лечь перед ним на пол, и раздвинуть, чтоб его, ноги, пропев «Welcome to me»!

– Проклятый мужчина, – прошипела я, чуть щурясь. Этот наглец звучно улыбнулся шире. – Это не смешно, Дориан Грей. Ты доведёшь своё дело до конца, или я не Лили Дэрлисон.

– Лили, пойми…

– Я не хочу ничего понимать. Я хочу, чтобы ты был во мне в ближайшие десять минут, – прошипела я, – Если ты не понимаешь языка жестов и намёков, я говорю прямее некуда. И не надо включать аналитика. Я всё равно ничего не пойму. И не хочу этого делать, не сейчас, – я скинула с плеч лёгкий малиновый плащ, смотря прямо в его глаза.

Он не ожидал увидеть меня обнажённой, да и сама я от себя такого не ждала, но это было самым веским аргументом того, что я его хочу и готова заполучить здесь и сейчас, во что бы то ни стало. Он не шевелился, смотря на меня. Его грудь в разрезе рубашки манила рельефами и белизной кожи, она тяжело поднималась и с тем же трудом опускалась. Я хотела коснуться его кончиками пальцев, оказаться к нему совсем близко, – смертельно близко, чтобы губы слились в поцелуе, а тела унеслись в рай. Колени дрожали от глубины его волнующего взгляда, скользящего по моему телу сверху вниз и снизу вверх. Я впилась ногтями в свои бёдра, не выдерживая напора этого прожигающего взора цвета небес, и откинула голову назад, сглотнув. Мне хотелось заскулить от нетерпения. Его губы дрогнули, когда он попытался сказать хоть слово, но так и не смог. Я видела этот голод во взгляде. Только бог знает, как я держалась на каблуках. Медленно я подошла ближе к нему, чувствуя порочную влагу между лодыжками и холодные капельки пота на спине и висках. Как в агонии, я хрипло прошептала:

– Пожалуйста, Дориан, – он доводил меня до отчаяния.

– Ты понимаешь, что я… – предмет моего возбуждения пытался найти слова, и мне определённо нравилось, как пьяно заплетался его язык, – Пойми, что я не могу нежно. Я не могу изобразить для тебя любовника девятнадцатого века, дарящего оргазм мурлыканьем. Я могу грубо. И только грубо. Так что… оденься, Малиновый Плащ, – «он ещё и издевается?!» Я закрыла глаза, чтобы подавить гнев.

– Сделай это грубо. Жёстко. Как угодно, только здесь и сейчас. Я прошу тебя. Я хочу этого. Я пришла к тебе снова, потому что хочу тебя! – голос поднялся до хриплого крика.

Дыхание упало. Я сжала руки в кулаки, – острое в мягкое, – ногти во влажные ладони. Дориан приоткрыл губы во вдохе. Я сглотнула, смотря на эти мягкие, обветренные уста, местами покусанные, порочные и не зацелованные. Такие желанные, что внизу живота всё сводит и эта боль спазмами…

– Не заставляй меня думать, что ты… не желаешь меня так, как я тебя, – я нахмурилась от внезапно пришедшей мысли о том, что всё это может быть правдой.

Я опустила взгляд на острые носики своих туфель, моментально ощутив стыд. Щёки горели. Я никогда не опускалась до такого унижения – просить о чём-то мужчину, не то, что забрать мою девственность. Кстати, об этом – ни одного слова, ни слова я ему не скажу. Вообще, больше, ничего. Это невозможно. Я обернулась, опустилась на корточки, подойдя к плащу, подняла его. Медленно натянула на свои руки до локтя, – до плеч не было сил. В какой-то лихорадке запахнулась в лёгкую ткань, прячась, как в кокон. Губы дрожали от обиды, что прошибла тело. Вместо шага вперёд, я опрометчиво и неловко завела ногу назад, – это заставило меня уткнуться спиной в грудь Дориана, а поясницей ощутить возбуждённый фаллос, спрятанный плотной тканью брюк. Я ухмыльнулась от этой мысли, ещё более счастливая от того, что он не видит моего лица в эту секунду. Его горячие мышцы под упругой кожей были полностью обнажены, я облизала сухие губы от странного ликования, – он избавился от рубашки. Голосом, полным уверенности в самой себе, я прохрипела:

– Я не хочу заставлять вас, мистер Грей, не утруждайтесь…

Внезапным дуновением ветерка пронзило моё тело – краткое шипение трения ткани о ткань, в одну секунду, – мой рот был накрыт широким длинным поясом. Я выдохнула, со стоном зажав его между зубами, тяжело сглатывая.

– Не утруждай свой язык, – шикнул он мне на ухо. Плащ безвольно упал на паркет.

Я быстро обернулась в его руках, дрожа от трепета, перемешанного с возбуждением, и посмотрела в его сияющие глаза. Пояс моментально оказался на моей шее, Дориан притянул меня за него близко к себе. Сжав оба конца в кулак, накрутив ткань на свои пальцы, он склонился к моим губам и хрипло прошептал:

– Вы будете громко кричать, мисс Дэрлисон, – голос мой совершенно сел, я ничего не могла ответить.

С безмолвной мольбой смотрела в его глаза, такие глубокие, делающие из меня его рабыню. Внутри него нечто магнетическое, опасное, сексуальное и сейчас я представить себе не могла, что меня ждёт. Дориан спустил по моей шее, по плечам, по локтям, – к запястьям, пояс. Ловко, будто это для него самое обыкновенное дело, он связал обе мои руки, подытожив плотным узлом. Я дрожала от его уверенности действий, решительности в лице.

– В этом правда есть надобность? – тяжело сглотнула я.

– Пугает? – коротко спросил он.

– Захватывает дух. Но я бы хотела… касаться тебя.

– Через несколько минут ты об этом забудешь, – прохрипел он.

Я вздрогнула, когда он резко притянул меня к себе и, будто ведя в танго, широкими шагами приблизил меня к стеклянной стене, за которой расстилалась панорама ночного города, манящего своими огоньками и красотой первозданной майской ночи. Но это было не так важно, ведь…

Ведь весь мой тыл оказался прижатым к холодной поверхности стекла. Ах!.. Дориан завёл мне руки над головой, стукнув меня о ледяную поверхность ещё раз, в этот раз я ударилась затылком, с глухим звуком, услышала свой низкий гортанный стон, который заставил меня прикусить губу от неловкости. Дориан стоял напротив меня и смотрел в мои глаза. В его льде играло пламя, которое я хотела излить на себя. Дориан сократил расстояние между нами до минимума, к моему животу был прижат его член в натянутой ткани брюк. Я хотела спросить у него, как он это терпит, зачем? Колени ног дрожали, а я в туфлях, что усложняет положение не трястись и держаться ровно. Но без них его дружок был бы ещё выше самого страдающего без него места… Тело ломило от возбуждения и желания.

– Дориан, чего ты ждёшь? – прохрипела я, на что получила «т-ш» и прижатый к губам большой палец. Он медленно повёл им по моим губам, размазывая малиновую помаду.

Давя, он двигал подушечкой пальца плавнее, по губам, подбородку, пульсирующей на шее вене. Он беззвучно дышал, моё тело – оголённый нерв, дрожащий от каждого лёгкого прикосновения его рук. Он размазывал помаду по моей ключице, вокруг груди, по костяшкам рёбер. Вторая рука Дориана держала две мои над головой. Я закатила глаза и стукнулась всем телом о стекло, когда он обхватил пальцами мой сосок и крепко сжал. Я громко застонала, выплюнув ком воздуха, который забил гортань. Безудержно пьянела от этого мужчины и боялась смотреть в глаза, поэтому просто закрыла их, желая отдаться мерному ходу действий. Но всё хаотично и разрушительно – до невозможности внезапно в мой рот проникли три его длинных пальца, дошли до глотки, собирая влагу. Я промычала, грязно хлюпнула, почувствовав ненужный рефлекс и сразу выпрямилась, как по струне. Он не убирал рук. Он смотрел мне в глаза.

– Соси, – хрипло шепнул Дориан, безапелляционно, и я поддалась приказу больше по инстинкту, чем по желанию. Я желала другого. Я желала его во мне!

Я сосала с причмокиванием и стонами, Дориану, безусловно, это нравилось. Он дрожал от эмоций, я это чувствовала; желал быть ко мне как можно ближе. Его фаллос рвал ткань брюк, скользил по моему напряжённому животу, заставляя меня откидывать голову назад от зрелища. Моя попка, лопатки, бёдра липли от пота стеклу, соки стекала вниз по лодыжкам, я стонала, без всякой стеснительности, беря его пальцы глубже, смотря прямо ему в глаза. Он вытащил их из моего рта так резко, что я услышала собственный лязг зубов и промычала от опустошения во рту. Его, намоченные моей слюной, пальцы накрыли клитор, заставив меня громко взвизгнуть. Он медленно кружил по нему буквально пять секунд, сводя меня с ума, срывая с уст гортанные стоны… А затем принялся тереть его так жёстко, что мне оставалось лишь в безмолвном крике неподкупного наслаждения широко открыть рот и биться, тереться бёдрами о его пальцы и выпрашивать, молить, глядя в глаза, чтобы он быстрее вошёл в меня. Дрожащий стон сорвался с губ, когда он шлёпнул мой клитор и меня отчаянно затрясло. Я металась по стеклу как рыба по льду, брошенная без дыхания. Каблуки трещали от той тряски, влага уже стекала к колену. Дориан поднял свою измоченную соками киски руку и облизал каждый палец. Сочно причмокивал, точно дразня. Меня трясло. Завизжала, когда его свободная рука схватила бусинку клитора, больно её оттянув; губы упали на грудь, будто извиняясь: он глубоко, с вакуумным звуком всосал их. Я изо всех сил ударила связанными кулаками о стеклянную поверхность позади: не понимала, что со мной происходит. Свет свечей стал ярче, десятки пар моих глаз на портретах будто ожили, обезумев оттого, что я чувствовала. Я сгорала в пламени огня и желания. Бёдра болят, точно сломались все кости, ноги леденеют. Стон за стоном, я опять бьюсь головой о стекло, сотрясаясь от собственного тяжелого дыхания. Какое безумие, Господи, что за безумие…

– Что это? – поднявшимся, тонким голоском спросила я.

– Только не говори, что никогда не чувствовала клиторальный оргазм, – хрипит он, склонившись прямо к моему уху, опалив его горячим дыханием.

Я чувствовала, что причёске конец, как и макияжу. Мокрые спутанные волосы липли к шее и вискам, помада растёрта, в глазах всё размыто. Всё, кроме Дориана. Он божественен. И то, что он дал мне почувствовать, божественно. Я тону в этой чистейшей воде пьянящих омутов, меня качает от страсти, желания и… удовольствия. Я хочу ещё, я хочу снова, я хочу много раз. Восстанавливая дыхание, я смотрела в его глаза, пока он расстёгивал ремень брюк. Я закусила губу, дрожаще улыбнувшись. Его взор потемнел. Я захотела его ещё больше. Визг молнии и вот уже дрожь съедает конечности. Я широко распахнутыми глазами смотрела на его крупного дружка, пытаясь понять, где его конец… О, боже, – сердце во мне замерло, губы стали ловить воздух, судорожно, часто, большими глотками, когда твёрдый ствол в этом горячем бархате кожи коснулся складок, а головка проскользнула к входу. Я чувствовала его горячую влагу, становясь всё мокрее. Пьяный взгляд Дориана проскользнул по моему телу, заставляя меня вздрогнуть и изогнуть спину. Я стукнулась попкой о стекло, чувствуя пламя, бегущее вверх по позвоночнику. Мужчина предо мной широко открыл губы во вдохе, на что я облизала свои и прижалась к его мокрому рту. Я целовала его со всем неистовством, желая выпить весь вкус из его губ. Я хотела поглотить его в себя. Съесть. Зацеловать. Сделать его совсем своим, полностью. Его горячие ладони сжимали мою талию, вдавливая меня в стекло, он открывал губы для моего рта, он вторил моему языку, который не просил пощады, желая быть искусанным, иссушенным, разорванным его умелыми губами, уверенными ласками его языка и жёстким прикусом зубов. Мои руки отлипли от стекла, когда локти задрожали, – я накинула их, как хомут на его шею, сжала плотным кольцом. Ломая свои запястья, я выворачивала руки в связке, лишь бы схватить и потянуть влажные кончики его буйной копны тёмных волос. Дориан гортанно рыкнул мне в губы.

– Ты правда этого хочешь? – его глаза меня молили, как и ноющее лоно.

– Нет… Я безумно этого хочу, – просипела я, дрожа.

Дориан укусил меня за губу, я почувствовала привкус крови во рту, и головку, кружащую у паха, – это так дало по моим вискам, так подняло давление, ускорило пульс, что я дрогнула всеми нейронами в теле, хрипло зарычав. Как обезумев, вцепилась ногтями в его кожу головы и закинула ноги на талию, крепко стиснув. Каблуки заскрежетали друг о друга. Дориан продолжал меня мучить, скользя туда и обратно, кружа у входа, но так и не проникая. Что за мука?! Пот капал со лба градом, я ощущала, что стискиваю зубы до боли в челюстях. «Ох, блять», – прохрипел Дориан, когда я с липким звуком оторвала задницу от стекла, подтягиваясь ему навстречу, двигая ближе к нему, – предельно! – свой вход и ноющий пах. Я рычала в его губы, в его глазах с расширенными зрачками я видела своё взмокшее от удовольствия и жажды, искажённое страстью лицо. Все мои мышцы хотели Дориана, хотели, чтобы он вошёл. А он всё скользил, скользил, скользил… Я откинула голову назад, изогнула шею, с громким мученическим стоном приоткрыв быстро пересыхающий рот. Я снова укусила губу в том месте, где горел укус моего искусителя, кровь брызнула, заливаясь на язык, и я почувствовала, что сейчас умру, если он не…

– Да! – закричала я, вздрогнув, как от разряда тока в двести двадцать вольт. Сумасшедшая боль пронзила весь низ живота, заставляя закусить подбородок, чтобы сдержать безумный крик. Я дрожащими пальцами сжала влажные корни его волос, когда он хотел двинуться и посмотрела в его глаза, сдерживая слёзы, кусала губу. – Подожди…. Секунду.

Мой голос предательски дрожал. Я смотрела в глаза Дориана и видела его жажду и тревогу. Впервые замерев, я чувствовала, как он весь дрожит. Мой красивый мальчик… Я шумно улыбнулась на эту мысль, и, сглотнув, часто закивала.

– Пожалуйста, продолжай, – я крепко стиснула его ногами, будучи счастливой оттого, что сейчас он пьян от меня, от желания, и ничего не понял.

Это значит, он будет трахать меня так, как любит, как может, как хочет, – до боли. Я сжала мокрые волосы Дориана на затылке и закрыла глаза, уткнувшись лбом в его, когда он схватил меня за ягодицы. Он начал двигаться – сразу часто, корательно, живо, срывая с моего рта дрожащие крики. Я была благодарна за то, что мои руки связаны, иначе я бы исколотила, исцарапала как дикая кошка всю его спину. Дориан вбивал в меня в стекло. Я кричала, потому что губы болели, – я не могла их кусать, а по-другому сдержать это наслаждение невозможно. Он тихо хрипит, это сводит с ума не меньше, чем его толчки, которые стирают меня в порошок, даря неописуемое наслаждение и вместе с тем нещадно добивая. Он выбивает мой воздух из лёгких, он сам становится моим кислородом. Аромат его тела – смешение дорогого парфюма, нотки сигаретного дыма, этот его личный запах кожи: мускуса и моря, свежего цитруса и виски, это сумасшествие в одном мужчине, о котором наверняка мечтает не одна девушка. «Моё», – с собственнической болью пронеслось в моей голове, и я укусила его манящие распахнутые губы. Его стон вибрацией отозвался в моём горле, сжигая меня в языках горящего пламенем возбуждения. Дориан не отрывает от меня глаз, хоть веки его совсем потяжелели, как и мои. Я стону, стону уже не только от раздирающий боли, а от удовольствия, от первозданного наслаждения, он входит на всю – блять! – глубину, сводя мои оголённые нервы к роковой точке. Толчки глубокие, сумасшедшие, невозможно грубые и невероятно дикие. Я не знаю, как ещё дышу, как ещё могу смотреть в эти глаза и не умираю. Сердце набатом бьёт в груди и висках, влага течёт по ногам, а рассудок мутнеет. Горячее мокрое тело липнет к стеклу, кожа цепляется к холодной поверхности, и с болью отрывается от неё, заставляя дрожать, как лист под летнем ливнем. Дориан мой ливень. Сводящий с ума, сильный, раскалённый, как металл. Его член – моя смерть. Все мышцы ноют и напрягаются, – я уже чувствую это, чувствую это безумие.

– Дьявол! – рычу, глядя в глаза и бью его связанными кулаками по спине, изогнувшись.

Дориан нападет ртом на мою шею, – всасывает, зубы вставляет в тонкую мокрую кожу, и я понимаю, что сейчас распадусь на тысячу атомов. Убийца, конченный убийца. Маньяк. Я люблю его. Люблю, хочу, и всегда буду, даже проклиная каждую букву его имени. Он прижимается к моему уху, резко кусает мочку, – и я не могу сдержать продолжительного крика, который колышет стены и заставляет панорамное стекло дрожать, как от грома. В глазах сотни вспышек. Его глаза – вспышка, – покусанные губы, – вспышка, – влага у виска – вспышка, волевой подбородок – вспышка. Снова его глаза и миллиарды, сотни вспышек, затмевающих блеск свечей. Это не с чем не сравнится, это необъяснимое безумное чувство, которое в сто крат отличается от предыдущего о…

– О-о, Дориан! Да! – стону, дрожа в конвульсиях.

И не вижу ничего, ничего, только тёмные круги перед глазами. Опустошение, – пульсации. Одни пульсации внутри разорванной киски, дрожащей и задаренной невозможным удовольствием, единственном в своём роде. Чувствую, что с меня что-то течёт, кажется, что сама душа, сердце, все органы, которые растопило наслаждение. Дрожащий член прижат к бедру, он стреляет горячим семенем, всё тело задеревенело. Хриплый стон Дориана ускоряет и увеличивает громкость и без того сумасшедшего пульса, когда каблуком туфли, еле держащейся на ватной ноге, впиваюсь в его поясницу… Я ловлю дыхание, в глазах темнота, темнота.

– Лили, ты… что, была девственницей? – слышу вздрагивающий охрипший шёпот на уровне уха.

– Спасибо, – шепчу в темноту. Голова валится на сильное мускулистое плечо, стоя за которым я ничего на свете не боюсь.

***

…Солнечный луч нещадно бьёт в глаза, а затем исчезает, вызывая на моём не отошедшем от сна лице широкую улыбку. Горячее тепло приятно дурманит, пробираясь под кожу. Я сжимаюсь на чём-то мягком, пахнущем свежестью, и тихо стону от внезапной боли в паху… тут же блаженно мычу от сладостных воспоминаний, которые появляются в моей голове раньше, чем я успеваю открыть глаза. Эта боль, – мисс Лили Дэрлисон вчера ночью переехал сексуальный поезд, – как прямое подтверждение того, что всё было наяву, а не во сне. Тело ломит, мысли о произошедшем заставляют облизывать сухие губы, вздрагивая от чувств. Внезапно раздаётся резкий шум распахнувшейся жалюзи – и я, жмурясь от слепящего света, открываю глаза. Вижу этого полуголого бога секса и широко улыбаюсь, кусая губу. Это он, наглый котяра, играется со шторами. Я в его спальне, боже. Пусть он придёт ко мне…

– Иди сюда, – хриплым от сна голоса шепчу, откидывая одеяло.

– Доброе утро, соня, – искренне улыбается он, садясь на край моей постели.

И нежно пробегает костяшками пальцев по моей щеке. Я беру его руку и сжимаю, улыбаясь. Мягко целую в ладонь, вдыхая аромат кожи.

– Ты давно проснулся?

– Не поверишь, но всего полчаса назад.

– Почему не поверю?

– Обычно я просыпаюсь ровно в пять тридцать девять. Неизменно. Не спрашивай почему, сам не знаю, – улыбается он, – А тут… время уже за девять.

– Кто-то потрудился прошлой ночью, поэтому и восстанавливал силы, – хитро ухмыляюсь я, – Подожди… Как за девять? У меня в восемь пятнадцать репетиция в академии, в час десять экзамен по бальным! Дориан! – я села на постели, но боль заставила замереть меня в этой позе, а затем рухнуть обратно, – Чёрт!

– Я пошутил, Лили. Сейчас без десяти семь, – смеётся он.

Я беру подушку рядом и с кокетливым рыком кидаю в него, стараясь не обращать внимания на щемящую боль. Дориан солнечно улыбается, внутри моего сердца расцветают тюльпаны, а бабочки резвятся в животе…

– Почему тогда так светло?

– Май, крошка. С каждым днём день становится длиннее, – мило улыбается он, пробегая пальцами по моей щеке.

Я сажусь на кровати, чуть хмурясь от боли, и утыкаюсь лбом в лоб Дориана, осторожно касаясь пальцами гладкой скулы. Его лицо вдруг становится серьёзным. Отстранившись, я, стараясь не улыбаться на это «лицо босса», тихо спрашиваю:

– В чём дело?

– Почему ты не сказала мне, что у тебя ни разу…

– Потому что иначе ты бы сдерживался, а я этого не хотела.

Он часто моргает, уставившись на меня.

– У меня никогда не было девственниц. Особенно таких смелых и глупых, Лили, – шепчет он. – Я уже вызвал врача-гинеколога. Он осмотрит тебя, – я округлила глаза.

– Дориан, зачем?

– Затем, что я боюсь, что мог тебе что-нибудь повредить. И потом, ты… ты же не пьёшь противозачаточные, верно?

– Насколько я помню, ты же не в меня…

– Да. Но это не будет лишним, если врач подберёт для тебя специальные средства. Возможно, это будут уколы. Они не так бьют по почкам, как таблетки и делать их нужно раз в месяц. Доктор Ламберт сам скажет.

– Мужчина? – пунцовею.

– Да… Ты чего так краснеешь, м? – он нахально улыбается.

– Просто меня всегда осматривали женщины, я… Может, сама в больницу зайду?

– Лили, – строго произносит он. Я закатываю глаза.

– Хорошо, хорошо, папочка, – я целую его в щёку. Его лицо снова мрачнеет, моё сердце ёкает.

– Что? – чуть слышно спрашиваю, стараясь дышать.

– Лили, ты… правда, не жалеешь? – возмущение бурлит во мне, гоня кровь к щекам, но я делаю глубокий выдох и кладу руки на его лицо.

– Дориан Грей, я самая счастливая женщина на свете. Настоящая женщина. Я и представить не могла, что… так бывает. Я не жалею и никогда не пожалею об этом. Это было моё желание, мой выбор. Я сама вернулась к тебе, потому что хотела этой ночи. Хотела это утро. Хотела тебя и… – я закусила губу.

– Что? – шепнул Дориан.

– Хочу. Я хочу всего этого ещё много раз, – я уткнулась лбом в его. Он шумно сглотнул.

– Мне было очень хорошо с тобой, Лили. Но я…

Я положила палец на его губы.

– Нет, Дориан, нет. Не говори того, о чём потом будешь жалеть. Ты собственноручно ставишь себе западню, вгоняешь себя в рамки, границы которых видишь лишь ты. Тебе, что ли, нравиться строить препятствия? Или ты так хочешь избавиться от меня? – я вцепляюсь ногтями в его щёки, – Послушай, я хочу понять тебя, если ты сможешь объяснить причину своих «но». Но этого «но» без аргументов я принимать не буду, отвергнутой быть не хочу. Потому что я знаю, знаю и чувствую, что тебе я… нужна, я тебе нравлюсь…

– Этого я не отрицаю. Я не отрицаю, что меня влечёт к тебе. Лили, я ни к кому такого не испытывал. Я просто не хочу делать тебе… больно.

– Так не делай, – шепчу, гладя ладошками его щёки, – Не делай, Дориан… Не надо, – я зацеловываю его лицо, закрытые веки, щёки, подбородок.

Он резко встал, оторвавшись от меня, и подошёл к окну. В моей груди неприятно заныло. Я ломала пальцы рук, пытаясь сдержать раздосадованный стон. Здесь серьёзная проблема. Он не выкинет меня из расписания своей жизни просто так. Я не уйду, никуда не исчезну, пока лично с этим не разберусь.

– Ты от меня больше не избавишься, как в тот вечер. Ты не заставишь меня убежать от тебя, умчаться, сев в такси. Если бы я не чувствовала тебя так, как ты позволяешь, если бы не видела, как ты на меня смотришь, то, возможно, ты мог бы меня в любую минуту прогнать. И больше потом никогда не увидеть, – я сглотнула, – Но ты этого не хочешь, как и я не хочу. Поэтому, как только наберёшься воли, скажи, что гложет тебя и заставляет отталкивать меня.

Я кипячу глазами его спину. Раздаётся отдалённый звонок домофона, а затем голос женщины-робота: «Мистер Грей, доктор Ламберт». Дориан, не смотря на меня, подходит к двери, ведущей в спальню, нажимает кнопку на встроенной интерактивной панели в стене и коротко произносит:

– Может подняться через пятнадцать минут.

Раздаётся короткий звякающий звук и Дориан оборачивается ко мне. Медленно подходит и гладит по щеке, я вздрагиваю от такого неожиданного проявления нежности.

– Я соберусь с силами и… возможно, расскажу тебе всё, Лили, – он мягко целует меня в лоб, так же целомудренно в губы, – Иди в душ. Ламберт осмотрит тебя, и я отвезу тебя в академию.

– Сначала домой. Там моя сумка с одеждой для тренировки. Да и моё чёрное платье слишком сексуально, чтобы ходить в нём днём, – киваю я, улыбаясь.

– Хорошо, – ухмыляется он.

Я провожаю его взглядом из спальни, а сама бреду в ванную, закутавшись в одеяло. Подцепив карандашом, лежащим доселе на тумбочке, свой расхристанный пучок, я захожу в душевую кабину. Каждый шаг причиняет острую боль, вместе с тем разгоняя очередную волну желания по крови. Я кручу головой и сжимаю виски, гоня ненужные мысли.

Стоя под напором воды, выливаю на мочалку половину геля. Свежий цитрус Дориана, я хочу утонуть в этом аромате. Лили, – успокаиваю я себя, – он не «возможно расскажет», а расскажет. Ещё как. Расколется, обязательно. Я ловлю себя на мысли, что не хочу и не могу его отпускать. От представления, что я его больше никогда не увижу, не услышу, не почувствую, по телу невыносимо тяжёлым, расплавленным свинцом льётся боль. Я втирала ароматный состав в тело со всей разъяренностью, стирая из себя, из своей головы всё постороннее. Сейчас мне надо думать, как не сгореть со стыда перед мужчиной-гинекологом. О, чёрт.

К моему великому счастью, экзекуция длилась недолго, а Ламберт оказался милым старичком-весельчаком, который смотрел на мой пах без всякого интереса, что меня несказанно обрадовало. Дориан, к счастью, не подглядывал и не пытался этого делать. Да, диагноз был назван при нём, но я уже тогда успела запахнуться в огромный банный халатик Грея. «Всё хорошо, из противозачаточных советую один щадящий почки и яичники раствор, – его надо вкалывать раз в месяц». С моего согласия, Ламберт предложил сделать его сегодня же, но я объяснила, что мне предстоят важные экзамены на этой неделе, и так как я была наслышана о побочных эффектов подобных «растворов», мы договорились о ближайшей субботе. Дориан был солидарен с моим решением и, признаться, его тревожность убавилась, когда врач сказал, что всё хорошо.

За лёгкой беседой мы выпили с Дорианом кофе и съели по омлету с ветчиной, которые были изумительно приготовлены его домработницей. Внизу у меня ещё настойчиво покалывало, и я даже задумалась о том, получится ли у меня нормально станцевать, но отмела от себя эти мысли сразу же, настраиваясь только на лучшее, потому что я обязана это сделать. И не «нормально», а «отлично».

На часах было семь сорок, когда мы подъехали к участку Греев старших. Входная дверь, скорее всего, ещё закрыта, поэтому я пошла через чёрный вход со стороны сада, желая не потревожить сна девочек, Айрин или… Марселя, если он дома. Войдя, я сняла туфли и взяв их, на цыпочках стала подниматься на второй этаж.

– Почему так тихо, точно вор? – услышала я голос Софи, и резко обернулась.

– Я… не хотела будить, – как бы оправдываясь, – неизвестно почему, – произнесла я, – Не думаю, что должна отчитываться, – смерив пронзительным взглядом девушку, я уже хотела идти дальше, но замерла, не шевелясь, когда вослед раздалось:

– Когда ведёшь двойную игру, надо отчитываться.

– Я не понимаю, о чём ты.

– О том, что Дориан ждёт тебя в машине бог весть сколько, – шикнула она.

– Я думаю, что это потому, что ты меня задерживаешь.

– Думаешь, я тебя не разоблачу? – выгнула она бровь. Я непонимающе моргала.

– Софина, тебе стоит посетить психиатра, – абсолютно серьёзно произнесла я, и поднялась наверх.

Господи, рано я радовалась. Что она себе возомнила? Какая игра? Боже. От дурной головы нет покоя ни себе, ни людям. И не спится же ей. Я быстро влезла в джинсовые шорты и надела в комплект к ним куртку сверху топа. Затянув шнурки на кроссах, я собрала всё ещё волнистые волосы в высокий «конский» хвост, схватила свой рюкзак, проверив содержимое, и быстро спустилась вниз. Софи сидела на диване, я хотела как можно быстрее проскользнуть мимо неё, но она остановила меня при выходе:

– Лили, – я, сдержав порыв закатить глаза, обернулась. Она подошла ко мне. – Лучше отстань от Дориана. С ним так поступать нельзя.

– Либо ты объяснишь, о чём ты, либо я ухожу.

– Не строй из себя идиотку.

– Понятно, – я обернулась, желая выйти, но она схватила меня за плечо и развернула к себе. Чуть ли не рыча, я скинула её руку. – Говори.

– Что говорить? Ты и так всё знаешь. Но если ты настаиваешь – пожалуйста. Не хорошо играть сразу с двумя мальчиками: на ночное рандеву ходить с Марселем, а утром продолжать охмурять Дориана.

– Подожди, – я часто заморгала, – Какое рандеву? – я вспомнила, что он тоже собирался к своим «подругам» и паззл сложился. – О-о, Софи… Теперь, я понимаю, насколько ситуация тяжела и как ты меня ненавидишь, – ухмыльнулась я, – Девочка, я была с Дорианом и рандеву у меня было с Дорианом. А с Марселем мы буквально вчера рассорились в пух и прах. У обоих можешь спросить, и они оба подтвердят, что сказала я, а не то, что надумала ты.

– Тогда почему ты…? – она от негодования опять открыла свой гадкий рот, однако я её перебила:

– Потому что думала, что все ещё спят, Софи. Кто же знал, что здесь сидит великий сторож и разоблачитель? – рассмеялась я, – В следующей раз, милочка, прежде чем предъявлять мне обвинения, накорми тараканов в своей голове и вытрави сомнения. Чао, миссис Марпл.

Я хотела исколотить всё вокруг от злости, однако лишь широкими шагами мерила землю. Плюхнувшись на сидение рядом с Дорианом, я шумно выдохнула и сказала: «Поехали». На его вопрос, почему я так долго, я не постеснялась и выложила историю с Софи.

– Она на дух меня не переносит. Нужно постоянно фильтровать, что она говорит, иначе по собственной же рассеянности можно ошибиться.

– Не понимаю, почему она настолько обозлена на тебя.

– Такое чувство, что ей нечем заняться или она… чему-то завидует. Я понятия не имею, что я сделала ей, почему торчу поперёк горла, в буквальном смысле. Квартира, правда, будет готова только к выходным? – с досадой спросила я.

– Ты можешь… переехать пораньше ко мне, – чуть слышно предложил он, – Ну, пока с квартирой не будет закончено, если хочешь, – он с улыбкой посмотрел на меня. Я укусила губу, пытаясь сдержать улыбку, но не получилось.

– Ты понимаешь логику своих действий? – широко улыбнулась я.

– В каком смысле?

– В том смысле, что… в каждом разговоре о наших отношениях ты вставляешь «но», однако когда я оказываюсь в неловком положении, ты пользуешься моим замешательством и предлагаешь то, чего я и вовсе не ждала от тебя услышать, ещё больше запутывая меня, – он остановил машину, когда мы подъехали на парковку, расположенную в нескольких шагах от академии.

– Лили, признаться честно, я сам не понимаю, что ты со мной делаешь, – абсолютно серьёзно произнёс он, – Просто, я подумал, что… это «но» может исчезнуть, если мы попытаемся…

Я накрыла его губы своими, нежно обнимая за шею, притянув близко-близко к себе. Он влажно, сладко отвечал на мои поцелуи, заставляя трепет бежать по сердцу. Уткнувшись лбом в его, я прошептала:

– Мы попытаемся, Дориан. Попытаемся. И не поверишь, но у нас получится.