Текст книги "Мистер Дориан Грей (СИ)"
Автор книги: Каролина Янис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
Дориан подошёл ко мне и, галантно поклонившись, протянул руку. Я вложила свою. Его руки держали мои, как скрипку. Моя левая, согнутая в локте, как и его, легла ладонью на плечо, вторая ровная и прямая сплелась пальцами с его крепкой и сильной ладонью. Лицо Дориана – вперёд, моя голова повёрнута вправо. С этой позицией в вальсе, у меня проблем не было, так что я уверенно держалась в его не менее умелых руках. Он тяжело дышал рядом. Аромат его тела меня дурманил. Я была готова забыть обо всём на свете в этих сильных и нежных ладонях, в которых я расцветала, точно сакура. Где-то в самой глубине души я чувствовала, что он в моей жизни навсегда. Или, быть может, во время вальса – всем кажется, что это навсегда.
Резко музыка прервалась. Раздались издевательские аплодисменты Марселя, что было ничуть неудивительно. Он же лучше всех, ага. Дориан без выражения смотрел на него, Марсель встал, обогнул компьютерный стол и спустился на паркет.
– Привет, висящие друг на друге подростки. Медлячок под музычку – вы старались, – смеётся он, – Хотите честно или аплодисментов достаточно?
– Достаточно, – говорит Дориан.
– Честно, – громче выплёвываю я, смотря с вызовом в глаза Марселя.
– Честно? Это порнография, друзья мои, – ухмыльнулся он, – Ты не можешь ровно держаться в вальсе. Дёргаешься, будто тебя к заряженному стулу привязали, – этот нахал жестикулирует, пытаясь ещё и наглядно изобразить свои оскорбления, – А ты, Дориан, не ведёшь её, нет. Ты танцуешь сам, а она где-то как-то за тобой плетётся, может ещё догонит.
– Если такой умный, может, покажешь? – я изгибаю бровь.
Марсель подходит впритык ко мне и притягивает в ту же позицию, что и Дориан. Делает шаг назад.
– Вот, та самая дистанция «не прижимайся к сиськам партнёрши», которая у вас отсутствовала. Это не танго, это вальс, – говорит Марсель, глядя мне в глаза. Я непроизвольно отступаю назад, но он снова сокращает расстояние до «нужной», – Вальс, мисс Дэрлисон, не пасодобль. Не надо отодвигаться.
– Я не специально, – бормочу, чуть слышно.
– Больно здесь? – спрашивает он, чуть надавливая пальцем на позвоночник в зоне лопаток.
– Нет, – шепчу, сглотнув.
– А должно быть, – изгибает он брови, – Лили, выпрямись… Ещё. Ещё, я сказал!
– Больно, – пищу, – Вдохнуть сложно.
– А танец в паре и должен мешать вдохнуть, он сам должен быть на одном вдохе, он и есть вдох, Лили, – Марсель смотрит мне в глаза, и я задерживаю дыхание, становясь ровнее. Когда он сжимает меня ещё крепче, я от боли встаю на носочки и только тогда чувствую себя максимально комфортно. Смотрю в зеркало, повернув голову вправо. Надо же… Он может быть тренером. Когда я была ещё настолько ровной?
– Теперь, ты должна продержать такую осанку и не дёргаться. Пальца я пока убирать не буду, чтобы ты помнила, что хоть чуть согнёшься, расслабишься, – надавлю. Это самая сложная часть. Ни поддержки, ни выход, ни заключение, ни кружения и прочие пируэты. Самая сложная и ответственная композиция – вальсировка. Под мой счёт: раз, два, три, четыре. Раз, два, три… Не дёргайся, Дэрлисон. Раз, два, три, мягче шаг…
Битый час мы вальсировали. Я уже возненавидела вальс, свой позвоночник, его большой палец, который наверняка оставил синяк на моей спине и самого Марселя. Дальше «король» приказал нам повторить это с Дорианом. Теперь доставалось ему: то он делает это слишком быстро, то слишком медленно, то просто переходит все границы, отрывая меня благодаря своей силе и росту от пола, когда важно тренировать каждый проделанный шаг. На это был убит ещё один час. Ноги болели, но носки тянуть было необходимо. Марсель командовал двигаться «легче, плавней, мягче». Мои стопы изгибались кольцом. Я впивалась в руку и плечо ногтями, чтобы не упасть.
Третий этап – каждый из нас танцевал раздельно. То же самое, только следя за стойкой осанки и репетируя шаги. Марсель как коршун следил за тем, чтобы я не становилась полностью стопами на паркет. «Носки», – громко напоминал он, – «Помни, ты будешь на каблуках, а не в лаптях». Он так меня допекал, что дважды я уходила. В коридор. Попить воды. Дориан смеялся, а перфекционистка во мне сходила с ума и готова была застрелиться. Я и так с этой «экзаменационной неделей» потеряла пять кило, а тут что мне, вообще умереть от труда и нервов перед выпускным? «Так, Лили, прекрати жалеть себя», – приказывала я своему подсознанию, снова и снова собираясь с духом. Марсель взял меня за талию, встав позади, и шлёпнул носком стопы меня по икре. Я вздрогнула.
– Ноги должны быть на ширине плеч, когда ты начинаешь шаги. Я держу твой стан, двигаться должны только ноги и бёдра, – прошептал он мне на ухо.
Когда я повернула голову в сторону Дориана, он волком смотрел на Марселя. Я улыбнулась ему, тяжело сглотнув, и только тогда его лицо, будто бы, посветлело изнутри. Я не отрывала от него глаз, совершая шаги, контролируемые его братом. Я старалась двигать легче, и с каждым новым движением, с каждым новым шагом у меня получалось всё лучше. Марсель по достоинству оценил мои старания в конце, когда я уже уместилась в автомобиль к Дориану:
– Будем репетировать каждый день теперь. Думаю, к тридцать первому, вы порвёте паркет.
Услышать такие приятные слова после стольких усердных трудов было настоящим достижением: Марсель просто так не похвалит – это я поняла точно.
Телефон Дориана разрывался, когда мы приехали в квартиру. Вышло так, что ему посчастливилось его забыть, поэтому, как только он услышал раздающуюся мелодию звонка, как ошпаренный побежал к нему. Говорил он громко и зло, иногда даже матерился. Я недолго наблюдала за этим сексуальным боссом просто потому, что от одного взгляда на него можно сойти с ума и растаять – я таяла. Так что решила спрятаться от своих порочных мыслей в ванной.
Я подошла к джакузи и включила кран, начав наполнять её приятной горячей водой. Налив лавандовую пену в воду и, добавив морской соли, я с улыбкой смотрела, как вода бурлила, а белые пузырьки переливались на поверхности, как снег. Медленно раздевшись, я собрала волосы в пучок и спиной почувствовала прожигающий взгляд, который моментально заставил меня вздрогнуть. Грудь стала предательски вздыматься, горло пересохло, а в висках пульсировало.
– Очень плохо подсматривать, – шепнула я, еле слышно и с улыбкой посмотрела на Дориана, стоящего в проёме двери. Он ухмыльнулся, делая уверенные шаги ко мне.
– Очень плохо быть такой сексуальной, Лили.
– В этом нет моей вины. Я не знаю…
– Незнание не освобождает от ответственности, мисс Дэрлисон, – сердце забилось чаще. Он смотрел на меня сверху вниз, буквально высасывая душу своими глазами. – Залезай в джакузи, – Дориан стянул через голову рубашку.
О, боже. Как он прекрасен… Я опустилась в пахнущую лавандой приятную жидкость, и расслабилась, положив руки на бортики. Гидромассажеры приятно пульсировали за спиной, под стопами, мои губы непроизвольно открылись в расслабленном вдохе. Дориан Грей вышел из ванны, а затем вернулся с клубникой и шампанским в своих синих джинсах, так прекрасно оттеняющих его глаза.
– Ты идеальный мужчина, – улыбнулась я, на что он очень сексуально, уверенно ухмыльнулся.
Дориан сел на край джакузи, открыл шампанское и разлил нам по бокалам. Протянув мне холодный, щекочущий нос напиток, он с тонким звоном коснулся моего фужера своим. Сделав глоток, он произнёс:
– Ты нравишься Марселю.
– И? – я укусила губу.
– Мне не нравится, что ты ему нравишься.
– Дориан, мне, правда, всё равно, какое ему до меня дело, – сглотнула я, – Мне нравится только один мужчина, который… пока ещё не готов быть ко мне ближе, – я смотрела Грею в глаза.
– Лили, я не готов терять тебя. Если бы всё было так просто, то… Мы бы не мучились, я клянусь тебе. Знаешь, сегодня звонили по поводу квартиры для тебя… она готова. Если тебе будет тяжело находиться со мной, когда… ты узнаешь, ты сможешь уйти туда и… Я тебя не потревожу. Квартира располагается в районе «Royal-Williams», высотка Sun-Side. Код –дата твоего рождения, первые четыре цифры.
– Тогда мне… заранее нужно будет оплатить аренду, мистер Грей? – сглотнула я, смотря в его глаза, – Какая цена?
Дориан шумно выдыхает:
– Один поцелуй, – я пристально смотрю на него.
– Тебе придётся перестать делать мне такую скидку, или… меня съест совесть. Увеличь плату. Иначе мне придётся отказаться, – я с вызовом смотрю в его глаза.
– Лили, мне не нужна никакая плата. Считай, что это мой подарок, – он кладёт руку на мою щёку, нежно гладит. Он что, с ума сошёл? Я шокировано таращусь на него. Он улыбается и вкладывает в мои распахнутые губы ягоду клубники, которую я с некоторым трудом, но прожёвываю. – Я уже подготовил все нужные документы. Осталось подписать.
– Дориан, кто я тебе, чтобы ты делал для меня такие подарки? – с замиранием сердца спросила я. Он внимательно разглядывает меня.
– Ты человек, который изменил мою жизнь и внёс в неё… То, чему трудно найти объяснения. Ты внесла в мою жизнь чувства, Лили Дэрлисон. Я у тебя в вечном долгу.
– Что за глупости? Ты мне ничего не должен, – сглотнув, шепнула я, покачав головой. – Я просто не могу иначе. Я не могу уходить от тебя и не хочу. Почему ты так уверен, что-то, о чём я пока ещё не знаю, может всё разрушить?
– Потому что. Это шокирует тебя. Ты не поверишь своим ушам. Потом всё осознаешь. И в тебе проснётся… отвращение, если не ненависть.
– Ты пугаешь меня! Остановись. Просто… расскажи мне всё.
– Не сейчас, Лили, – он встаёт, оставляя бокал шампанского, бутылку и клубнику.
Я до дна допиваю жидкость из своего фужера, затем пью его. Наливаю себе ещё. Я стану алкоголичкой с этим Дорианом Греем. О, господи… как же стреляет голова. И больше всего она кипятит рассудок мыслью: «я обязана, я должна всё узнать». Чем раньше, тем лучше. Вся эта неизвестность… только запутывает и вводит в заблуждение. Искупавшись, я сушу феном волосы и надев свой шелковистый халатик поверх пеньюара цвета бордо, выхожу из ванны вместе с клубникой и неполной бутылкой. Дориан сидит на диване и просматривает какие-то документы. Увидев меня, он отрывает от них взгляд и с загадочной улыбкой смотрит на меня. У меня перехватывает дыхание, но я не позволяю ему полностью завладеть своим рассудком. Ставлю посудину с ягодами и бутылку на стол, не отрывая взгляда от него. Откинув волосы с плеч на спину, сглатываю, садясь рядом.
– Послушай, Дориан, – бормочу я, потирая пальцами висок, – Я чувствую себя камнем на твоей шее. Я чувствую себя какой-то… «совестью народа». Пойми, тебе самому будет намного проще, когда ты перестанешь скрывать от меня то, что боишься сказать.
– Ты уйдёшь от меня.
– Дориан, я…
– Нет. Ты ничего не сможешь мне сказать в протест. Извини, но я… занят, – он указал головой на бумаги.
– Прости, что мешаю, – прошептала я, тяжело выдохнув. Ком в горле не давал больше ничего сказать.
Я встала с дивана и пошла в спальню. Уместившись на краю кровати, я укуталась в одеяло, как в кокон, борясь с подступившими слезами. Когда я поняла, что это бесполезно, с губ сорвался всхлип. Я уткнулась в подушку, неслышно плача и мечтая лишь о том, чтобы он не зашёл… Но как только эта мысль посетила меня, дверь открылась. Как назло! Я же мешаю ему рыться в бумажках! С чего это он соизволил прийти?! Дориан сел напротив меня, положил руку на щёку и нежно пробежал по ней пальцами, стирая слёзы.
– Не надо, не хочу мешать, – всхлипываю, пытаясь спрятать лицо в подушку.
– Лили… Прости, пожалуйста, – он садится на постель и притягивает меня к себе на колени, нежно гладит по волосам, – Прости. Я вспылил. Послушай, я всё тебе скажу… Дай мне срок.
– Скажи, когда. Я хочу знать. Можно? – сиплю.
– Можно. В понедельник, вечером. Договорились?
– Договорились, – киваю, утирая нос краем одеяла. – Со мной всё нормально, ты не думай, я… Я не ожидала, что ты так скажешь. Ты ещё не был таким резким.
– И всё же, Лили, нам придётся расстаться, – чуть слышно вдруг шепчет он, ведя рукой по моей щеке, – Мне… сейчас придётся уехать. Только что был звонок от моего помощника, нашли Хейна. Подлеца, который помог мистеру Батлеру с миллионом долларов.
– Как помог?
– Есть такие подставные лица, – он потёрся носом о мою щёку. – Ложись, поспи. Всё будет хорошо.
– Дориан, – шепчу я, еле слышно, – Пожалуйста, будь осторожен.
Он кивает. Поцеловав меня в лоб, кутает меня в одеяло и уходит. Я с грустью провожаю взглядом его силуэт.
Спать не хочется совсем. Слишком много, очень много мыслей в голове. Я извертелась вся, попробовала все возможные и невозможные позы – тщетно. Злясь на отсутствие сна, когда он нужен больше всего, кутаюсь в халатик и понуро шлёпаю на кухню, варю кофе. На тумбочке у балконной двери вижу пачку сигарет… Даже она пахнет парфюмом Дориана. Беру одну и поджигаю, закуриваю и чуть покашливаю от обилия горечи и дыма. Никогда не любила сигареты. Просто ненавидела. Но они обладают одним хорошим действием – усыпляют, как и кофе. Многих этот напиток бодрит, меня же наоборот вгоняет в сон. Нервы. Я переживаю за него. Я это чувствую. Так значит, отец не поддержал Шона… Мне в голову приходит заманчивая мысль, выкинув недокуренную сигарету, я делаю крупный глоток обжигающего кофе и потираю шею. А может, мне как и его отцу стоит рассказать о них, тогда и ему будет легче раскрывать свои карты? Ведь это не честно, требовать от него чего-то, а самой молчать, как партизан? Господи, как я раньше обо всём этом не додумалась?! Слышу, как раздаётся пиликанье домофон-аппаратуры, и вздрагиваю.
Кого это могло принести во втором часу ночи? Дориан бы зашёл, наверняка, без посторонних звуков. Как в каком-то полусне, допиваю кофе и подхожу к панели, вшитой в стену. «Дориан Грей, посетительница. Личность не установлена, имя не установлено», – раздаётся голос робота. Высвечиваются два слова: «соединить» и «игнорировать». Нажимаю первое и слышу плачущий, дрожащий голос:
– Дориан, пожалуйста… Спасите меня, если слышите… Мне некуда больше идти. Откройте.
– Вы кто? – тяжело сглатываю, дрожа от некоторого волнения, смешанного с ужасом. Женский голос. Незнакомый. Надломленный.
– Я… Доминика. Наверное… у меня неверная информация, извините.
– Нет, Доминика, – сглатываю, – Здесь правда живёт Дориан Грей. Лифт сейчас откроется.
Странное, злое чувство поднимается по груди, когда я нажимаю на слово «впустить гостя». Женщина. К нему. Ночью. Плачет. Дыхание утяжеляется. Я выхожу в холл, чтобы встретить пришедшую и явно нуждающуюся в помощи. Я не должна злиться на неё за то, что сейчас она оказалась в трудном положении… Но против моей же воли сердце скребут ревнивые кошки. Когда двери кабинки открываются, воздух пропадает от ужаса, а по коже бежит странный холодок.
В комнату входит избитая, дрожащая девушка лет двадцати, если не меньше. Худая, она прижимает к себе сумку и какую-то чёрную папку. Её волосы спутаны, колени разбиты в кровь. Ноги вымочены в лужах, – следствие недавнего дождя.
– Проходи, – робко шепчу, чуть приближаясь к ней. Она с боязливым любопытством рассматривает меня и делает шаг в сторону. Запугана. –Не бойся меня, я…
– Вы сабмиссив Дориана? – я широко распахнутыми глазами смотрю на неё.
– Кто? – чуть слышно спрашиваю.
– Он вас как-то по-другому называет? Но сути же не меняет, верно?
– Я не понимаю, о чём вы говорите, Доминика. Дориана сейчас нет, поэтому вы… пожалуйста, проходите. Я отведу вас в ванну, сделаю чай, вы поспите, а потом… всё расскажите.
– Он позволяет своим сабмиссивам называть себя Дорианом? – злость кишит во мне оттого, что я не понимаю, о чём она.
– Пожалуйста, идём, – не обращая внимания на её речи, завожу за руку в гостиную. Показываю, где находится душ и тогда она кончает лепетать о каких-то сабмиссивах. Даю ей халат, выхожу из ванной.
Быстро, с некоторой тревогой расстилаю ей постель в гостевой комнате, готовлю йод и мази. Возвратившись на кухню ставлю чайник. В ожидании, пока он греется, звоню Дориану – бесполезно. Второй раз – тоже бессмысленно. От нечего делать открываю в мобильнике браузер, чтобы просветить себя – с кем меня спутала девушка? Возможно, это какой-нибудь секретарь в его компании? Сабмиссив. Что это за должность? Я хмурюсь, вводя буквы в поле поиска. И жалею сразу же о том, что нажала кнопку «искать».
Результат меня поражает. Убивает. И лишает дара речи. Вылетаю из кухни, как ошпаренная и с замиранием сердца смотрю на кипу документов, вшитых в дело в чёрном переплёте, которое она не хотела выпускать из рук. Почему она думает, что я…. Неужели, Дориан тот самый… доминант, которому сабмиссив должен подчиняться, как я… правильно поняла?! Дрожащими руками беру папку в руки. Это не может быть правдой. Он не может быть связан с подобной грязью, нет. Это же… противоестественно, это… Он… боялся этого? «И боялся правильно», – парирует моё сознание.
– Вы скажите, когда придёт Дориан? – слышу голос жертвы и подбегаю к камину, на вытянутой руке держу папку над пламенем. Девушка часто дыша смотрит на меня. – Пожалуйста, не надо этого делать…
– Или ты мне расскажешь, что всё это значит или эта папка полетит в костёр, – дрожа от гнева, шиплю.
– Что я могу тебе рассказать?
– Правду! Почему ты подумала, что я сабмиссив Дориана? Он что… до…
– Доминант, да, – кивает она и дрожь бежит по коже. Тяжко сглатываю.
– Тебя избил… такой же доминант?
– Да, – дрожа, шепчет она, пряча лицо в ладони, и падает на колени, плача. Я робко убираю папку от огня и подхожу к ней, вздрагивающей и хрупкой. Сажусь рядом с ней, приобняв за плечо и кладу рядом документы.
– Ты этого хотела?
– Нет. Этого хотел мой отец…. Грегор… бил меня плёткой, а потом… я выбросила вещи, они все были… перепачканы кровью, я… Мой папа владелец БДСМ-клуба. Дориан Грей спонсировал его. Однажды, он пришёл и… папа хотел, чтобы я отдалась ему, – девушка краснеет, а у меня внутри всё трепещет от злости, – Дориан отказался… как потом девочки передали мне, он попросил отца отпустить меня. Помочь начать учиться, строить свою жизнь, не делать из меня очередную секс-рабыню, но… Дориана папа не послушал. В тот же вечер ко мне пришли двое доминантов. Один из них игрался с воском, – она отодвигает ткань халата и показывает грудь в покраснениях, -Второй… ремнём, – она начинает рыдать навзрыд. Ужас пробирает меня, а тошнота подкатывает к горлу, – Сегодня я решила убежать, потому что я там не выживу. Я украла папку о деле Дориана и его причастности к клубу. Я выкрала… максимально всю информацию о нём. Я хочу, чтобы он сам решил, как это нужно уничтожить, чтобы к нему не докопались. Я хотела снять побои в полиции, но… сначала подумала, что лучше будет сообщить об этом мистеру Дориану Грею. Я нашла это всё о нём в архиве, там же был указан адрес. Поэтому я пришла сюда.
Я смотрела в стену, поглаживая её волосы. Как я могла настолько… ошибаться? Господи, как же больно. Как же это больно. Я ни о чём не могла думать. Мысли конвейером мчались в голове, сбивая всё на своём пути. Я довела девушку до спальни, пообещав, что Дориан ей обязательно поможет. Обработав её раны, я закутала девочку в одеяло, и, сидя с ней, пока она не уснула, я пришла к одному только верному решению, о котором Дориан проницательно догадывался.
Выйдя в гостиную я открыла папку, в лицо сразу бросились кричащие буквы на титульном листе:
«ДОРИАН ГРЕЙ, Доминант.
Предпочтение в выборе сабмиссив: брюнетки/рыжие миниатюрного сложения;
Предпочтение в наказаниях: ремень, плеть;
Предпочтение в обращении: Мастер;
Предпочтение в инструментах: распорка, кляп, бечёвка, изолента, наручники, ошейник и другие элементы бандажа;
Сабмиссивы:
Одноразовые сессии в клубе:
Маргарет, 18 лет;
Ракель, 24 года;
Виолетта, 22 года;
Эва, 22 года;
Люсиль, 25 лет;
Жасмин, 23 года;
Иветти, 21 год.
Длительные сессии с полным обеспечением самбмиссив:
Джессика Нильсон, 40 лет.
В настоящее время – сабмиссив отсутствует / не зафиксирована».
Я всматривалась в текст, чувствуя отторжение. Кто бы мог подумать, что Нильсон тоже была в это впутана, да ещё и так основательно? Отвращение – вот, что я ощутила. Он был прав. И даже больше, я возненавидела. Только не его, а себя. Дура. Идиотка. Идиотка! Он хотел как можно дольше использовать меня! Если бы я не вывела его на чистую воду, разговор мог бы быть перенесён с понедельника куда подальше. Шумно сглотнув, я положила бумажки обратно в папку. Вырвав лист из его декоративного альбома, в котором он рисовал меня спящую… Ком подкатил к горлу от боли. Мне хотелось рыдать навзрыд. Я начёркала быстрый текст, слёзы предательски капали на бумагу:
«Всё было хорошо, Дориан. Я понимаю, теперь понимаю, чего ты так боялся. Хотел подольше меня использовать? Видишь, не вышло. Не. Вышло. Я не жалею о том, что было. Я жалею только о том, что могло бы быть и чего не будет. Прости, что была глупой и думала, что… получится. Ты наверное смеялся надо мной. И правильно делал. Я ухожу. Прощай.
Лили».
Я выбежала из высотки, переодевшись и собрав вещи, как будто меня оттуда выдуло ветром. Влага застилала глаза и щёки. Я, потерянно оглядываясь вокруг, катила дорожную сумку. Мне всё мерещился Дориан с ремнём и плетью, эта подранная и несчастная Доминика. Ночь начинала преломляться с утром, звёзды медленно таяли. Я спустилась к той самой набережной, где мы с Дорианом кормили птиц… Слёзы душили меня. Я сидела на чемодане и смотрела на тёмную воду, дождь срывался с тёмного неба с разводами тучевых облаков. Я ещё не знала, что буду делать. Как поступлю, что предприму? Может, уехать, не дождавшись выпускного? Я укусила губу, до боли. Злость, обида и отвращение… к самой себе. На что я повелась? Чего ради? Боль. Бесконечная боль. Я решила, что мне надо бежать из этого города. Навсегда.
========== flash ==========
Лили
До утра я просидела на пирсе, вследствие чего насквозь вымокла от дождя, который буквально не ощущала, чувствуя только, как мою голову съедают мысли, будто вечно голодные кольчатые черви. Когда я осознала, что меня можно скручивать и выжимать, то побежала «ловить» машину в сторону перекрёстка. Водитель, видимо, попался мне очень сердечный – так как остановился буквально сразу, по всей видимости, приметив мою вымокшую фигуру ещё за несколько метров. Дрожа от холода, я села в такси и доехала до дома Греев. Я старалась не плакать, да и кто уж разберёт, дождь это или слёзы. Главное снова не растаять. Взять у Айрин документы, извиниться, переодеться и собрать оставшиеся вещи. «Потом я поеду в театр, уволюсь и смогу со спокойной душой уехать», – проговаривая этот план, я вошла в дом через «чёрный вход», так как парадная дверь была закрыта. В гостиной, к моему счастью, никого ещё не было. Это меня обрадовало – никто не увидит меня в таком расхристанном состоянии промокшей овцы. Я поднялась на второй этаж, открыла дверь в свою – да в какую там, свою? – открыла дверь в бывшую комнату Дориана, где останавливалась на некоторое время, – тогда ещё полное надежд. И замерла, онемев от увиденного: на краю постели сидел Марсель, смотря в стену, он крутил в руках мой свитер мелкой вязки, который я надевала во время нашего утреннего заезда на эскадроне. Он явно не ожидал меня увидеть, я закусила губу от неловкости, когда он с растерянностью пойманного на краже конфет ребёнка резко отложил свитер, встал, потирая нервно колени. С тем же волнением в лице он осматривал меня, я поставила чемодан, тяжело сглотнув.
– Ты что такая мокрая? И почему с чемоданом? В такую рань и здесь? – хмурится Марсель, с деланной серьёзностью. Он старается скрыть смущение, у него получается не очень, но мне плевать. Смешно, но веселиться мне сейчас совсем не хочется.
– С твоего позволения, я согреюсь в душе, а потом… всё объясню, – ком снова подкатил горлу. Я понятия не имела, как будто кому-то что-то объяснять. Дрожащими руками я схватила свитер, брошенный Марселем, лосины, лежащие на дне ящика в шкафу и первое попавшееся боди, с молниеносной скоростью, чтобы поскорее спрятаться от его испытующего взгляда в ванной. Клянусь, я не хочу ему об этом говорить. Я вообще ничего не хочу говорить! И ни с кем!
Я плакала даже стоя под горячими струями, прожигающими кожу. И не могла успокоиться. Тяжело сглатывая горечь во рту, я втирала в себя гель. В ванной я простояла минут двадцать, если не больше, искренне надеясь, что Марсель дожидаться объяснений не будет и уйдёт. Одевшись, я вытерла мокрые волосы, вышла в спальню. Назойливый Грей был здесь: он принёс горячий чай и свои «фирменные» сэндвичи, и хоть есть мне не хотелось, перед чаем я устоять не могла. Запрыгнув на постель рядом с хозяюшкой, я взяла протянутый мне чай. Стараясь не смотреть ему в глаза, я закусила губу от болезненного импульса внутри сердца, когда он вполголоса спросил:
– Любовная лодка разбилась о быт?
– Я была права изначально, Марсель, – сиплю, – Мне нужно было уехать ещё тогда, – сделав крупный глоток чая, я до боли тёрла висок.
– Нет, Лили. Хотя бы потому, что и в этот раз ты не уедешь, – я грустно усмехаюсь.
– Ты слишком уверен в том, чего не будет. Я приняла решение, и оно не подлежит обсуждению. Или даже переосмыслению. Я не могу остаться. Мы с Дорианом Греем – разряд фантастики. И я даже не могу сказать тебе, в чём причина.
– Дориан решил показать свои замашки сильного мира сего с помощью плётки? На практике или… на словах?
– Так ты знаешь, – в груди похолодело, – Я узнала на словах. Не от него.
– От Джессики?
– Не важно, – я сглотнула, хмурясь.
– Важно, Лили. Так как об этом знают единицы. Я надеюсь, ты не вздумала растрепать это кому-нибудь? – это было, как пощёчина. Я резко опустила голову, выдавив:
– Нет. Очень жаль, что я похожа на парадный флаг, трепещущий направо и налево.
– Лили, – выдохнул он, – Ну, извини…. Извини, это было излишне. Но бдительность никогда не помешает, ведь Дориан публичный человек.
– Публичный и скрытный, да. Я пыталась выпытать у него. Мы договорились о вечере в понедельник, чтобы он, наконец… рассказал, почему он «не про меня». Однако, к счастью, его опередили. Моя совесть чиста. Эта правда умрёт и исчезнет вместе со мной, он может не беспокоится. Но я больше ни дня не хочу оставаться в Сиэтле, – я допила чай парой-тройкой глотков, утёрла губы тыльной стороной ладони.
– Ты плакала. Очень много плакала, – говорит Марсель, заменяя мою пустую чашку полной, не початой своей. Я с благодарным кивком принимаю её в руки.
– Да, плакала. Больше не хочу. От физической боли так точно. Я бы хотела узнать, почему он пришёл именно к этой форме… телесного сближения, но особого желания не испытываю. Скажу больше. Мне страшно даже видеться с ним.
– Ты судишь Дориана по одним только словам, забыв о том, что чувствуешь к нему? Серьёзно? – щурится Марсель, – На тебя это не только не похоже, Лили. Это вообще не ты. И твои красные глаза подтверждение тому, что тебе не он страшен. Ты боишься того, что никогда его не увидишь. В этом твой страх.
– Марсель, я видела, что доминанты сделали с… с рабыней.
– Сабмиссив.
– А есть разница? – всплеснула я, сделав крупный глоток чая. Марсель пристально смотрел на меня. Я сжала губы, отвечая на его взгляд. – Я просто не понимаю, как ты можешь спокойно говорить об этом. Я, правда, боюсь его. Боюсь, понимаешь? Это не укладывается в моей голове, однако его слова: «ты уйдёшь от меня, когда узнаешь» дали мне понять, что отказываться от своих кляпов и изолент он не собирается.
– Секс был? – спрашивает он, как о погоде. Я краснею.
– Это тут причём?
– Был. Он был с тобой ласковым котиком?
– Нет, – кусаю губу, сгорая от смущения, – Отнюдь.
– Ты боялась его в этот момент? – я вспоминаю секунды прикосновений, поцелуев и меня пробирает дрожь. Мотнув головой, я с глубоким выдохом гляжу на Марселя.
– Я боялась, что он остановится, – он ухмыляется. Я закрываю рукой лицо, нещадно тру лоб. – Я не испытываю удовольствия от обсуждения своих интимных отношений с посторонним мне мужчиной, Марсель, серьёзно. К чему ты это спросил?
– Чтобы понять тебя. Тебе понравился жёсткий секс. А БДСМ ты боишься. Хотя, практически, это одно и то же.
– Нет, совсем не одно и то же. Это насилие. Это садизм и ещё бог весть что!
– Нет, это не насилие. Это добровольный обмен властью.
– Это ничего не меняет. Я не могу так. Я боюсь боли. Я никогда никому не подчинялась, я всегда была сама себе хозяйкой. Дориан понимал это, поэтому так долго молчал. Знал, что я не соглашусь на подобное.
– Но пороть горячку не стоит, уезжать тоже. Он не отталкивал тебя, как человек, как половой партнёр, как мужчина, в конце концов, с которым ты могла бы прожить жизнь. Ты можешь поступать, как хочешь, но тебе стоит выслушать его версию.
– Вряд ли он хочет того же, что и я, – укусив губу, опускаю голову, – Как только мы начинали говорить об этом, он сразу становился несколько холодным и замкнутым. Он давал мне понять, что если я узнаю, то ничего и никогда у нас… не будет.
– Лили Дэрлисон, хватит распускать нюни. Ты сейчас спишь пару часиков, и мы едем тренироваться в академию, а потом ты встречаешься с Дорианом и…
– На академию согласна. К встрече ещё не готова, – допив чай, вручаю чашку Марселю, – Думаю, мы увидимся в понедельник, как и договаривались, если у великого мастера найдётся время. И спать мне не надо, всё равно не усну, – встав, я беру рюкзак и складываю в него постиранный топ, новые замшевые шорты, вкладываю коробку с кроссами. Завязав высокий хвост, оставляю карандашом короткие стрелки в уголках глаз и оборачиваюсь к пялящемуся на меня Марселю. – Я готова.
– Знаешь, Лили, – говорит сероглазый красавец и слезает с постели, медленно приближается ко мне, – Если ты боишься боли, её не будет. Никто не посмеет сделать тебе больно, даже «великий мастер», являющийся моим братом, – я пытаюсь найти слова, но воздух вырубает от этого голоса и пронзительного взгляда. Поняв, что мне уже не под силу ничего ответить, Марсель кивает головой в сторону двери и выходит. Облегчённо выдохнув, иду следом, стараясь вести себя, как ни в чём не бывало, едва примечаю Айрин, говорящую с домработницей:
– Да, обязательно, мы испечём его любимый шоколадный пирог! Алиса, вы гений… О, Марсель, Лили! В такую рань здесь!
– Доброе утро, – улыбаюсь.
– Уже не здесь, мамуль, – целует её в щёку Марсель, – Мы едем репетировать. Думаю, нам придётся убить на это полдня, если не целый день. Лили надо многому у меня научиться, – самодовольно говорит он. Айрин цокает языком и закатывает глаза, смотрит на меня.
– Марсель, тебе б поучится у Лили скромности, – она гладит меня по щеке, – Лили талантливая, способная девушка. Я знаю, что она умеет. Смотри, ещё перетанцует.
