Текст книги "Исчезающая ведьма (ЛП)"

Автор книги: Карен Мейтленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Отовсюду спешили соседи с лестницами, вёдрами воды, баграми и мётлами, чтобы сбить пламя. Дом удалось уберечь. Спальня выгорела полностью, огонь прожёг половицы, опалив потолок внизу, но все сходились в одном: дело могло закончиться куда плачевней. Каменный дом уцелел, и пламя чудесным образом пощадило гобелен, которым так гордился Роберт. Корона в волосах девы и золотой ошейник вепря блестели ярче, чем когда-либо.

Диот прижимала двух несчастных чад к своей массивной груди, раскачиваясь взад-вперёд, слёзы нескончаемым потоком текли по её закопчённым щекам.

– Мои бедные, бедные ангелочки… какая ужасная смерть… Если бы я хоть на мгновение подумала, что всё так закончится… Хвала все святым, что вы, ягнятки, оба живы-здоровы.

Дети торжествующе улыбнулись друг другу за её широкой спиной.

Уже потом, когда Диот уводила их, Леония обернулась и посмотрела туда, где на улице стояли мы с Маветом. Она разжала кулачок и сдула с открытой ладони в нашу сторону лепесток розы. Ветер уносил его всё дальше и дальше, в небесную высь над огромным городом.

Мы смотрели, как он исчезает. Она ушла, и мы последовали за ней. Мы с Маветом будем неотлучно за ней следовать. Она всегда знала, что мы поможем, научим… убьём за неё. Ведь я как-никак её отец. А разве не так поступают все отцы? Да и Мавет наконец-то понял, что пугать людей куда интереснее, и на вкус они гораздо лучше кроликов. Один укус четырёх острых клыков, и всё кончено, не так ли, мой маленький демон смерти? И можете называть нас троих Нечестивой Троицей – отец, дочь и наш личный маленький инкуб.

Эпилог

В самый тёмный час самой длинной ночи по улицам города проезжает адская повозка, запряжённая четырьмя безголовыми лошадьми, и собирает жалобно вопящие души умерших.

Бедный старина Гудвин, он, конечно, приоткрыл завесу тайны, но многое так и осталось за пределами его понимания. Павия, Маргарет, Кэтлин – это лишь немногие из её имён, за которыми тянулся кровавый след убитых ею троих мужей, не считая ещё нескольких менее значительных трупов. Только это было отнюдь не колдовство, как думал Гудвин, хотя вряд ли стоит его за это винить. Ей не нужно было читать заклинания и призывать на помощь духов. Она и сама прекрасно справлялась.

Это случилось в Рождество, время благостного расположения к окружающим. Нашей дочурке Леонии исполнилось всего три года, она была нежна и прекрасна, словно рождественская роза. Я безумно её любил и неустанно изобретал всё новые способы доставить ей удовольствие.

Поэтому, когда появился считавшийся давно потерянным в море Эдвард, сын Кэтлин, мы все безумно радовались счастливому воссоединению семьи. Я, подобно Роберту, повёл себя как последний болван: купился на уловку жены и принял его как её родного сына. В конце концов, вряд ли кто-то проявит жестокосердие и прогонит пасынка от Рождественского стола в тот день, когда привечают даже нищих.

В День Святого Стефана Кэтлин одарила меня одной из своих очаровательнейших улыбок.

– Уоррик, мой сладкий, сегодня такой замечательный денёк, а мы томимся дома. Почему бы нам не отправиться на охоту? Я рассказывала сыну, что ты прекрасный наездник, и ему не терпится поразмяться.

Я был удивлён и даже слегка обижен, потому что прежде Кэтлин не проявляла интереса к охоте, предпочитая ей танцы и маскарады. Однако теперь, когда её сыну взбрело в голову поохотиться, она враз полюбила это занятие. Но было бы глупостью из-за каких-то нелепых подозрений отказывать себе в том, что мне хотелось сделать с самого начала рождественских пиршеств. Охота была моей страстью: скакать с соколом на рукаве, в сопровождении своры гончих – что может быть прекрасней?

Поэтому я начал приготовления, прежде чем Кэтлин успела договорить. Натянув перчатки, которые она подарила мне на Рождество, я свистнул собак и велел конюхам седлать лошадей. Я поцеловал свою маленькую Леонию, пообещав привезти ей в подарок самого прекрасного зверя, что нам удастся поймать.

Мы скакали по вересковой пустоши, а за нами пешком следовали несколько слуг и мальчишки-конюхи, чтобы присматривать за соколами и подбирать охотничьи трофеи. Морозный иней искрился на голых ветвях деревьев. Земля затвердела, словно полированная сталь. Мы с Эдвардом скакали в паре, с соколами на перчатках и сворой охотничьих собак рядом, соперничая за количество убитых нашими птицами зайцев, кроликов и дичи.

Кэтлин тоже держала сокола и, разумеется, спускала его, лишь когда наши соколы сидели у нас на перчатках. Несколько раз я заметил, как она как-то странно оборачивается в мою сторону, больше интересуясь мной, чем охотой, даже когда выпускала собственную птицу. Тогда, по глупости, мне это даже польстило, наполнив гордостью за моё мастерство, ведь, как я уже говорил, я был гораздо более умелым и опытным всадником, чем Эдвард. Теперь я знаю, что она ожидала проявления первых симптомов, и долго ждать ей не пришлось.

Я ощутил неестественный холод. В следующий миг меня уже бросило в жар. Пот ручьями катился по моему лицу. Меня это не удивляло, ведь я гнал во весь опор. Но у меня так кружилась голова, что я с трудом сохранял координацию. Руки и ноги стали так часто и непроизвольно дёргаться, что сокол на перчатке начал кусаться и несколько раз даже повис вверх ногами, раскачиваясь на кожаных путах вокруг лап, прочно зажатых в моей руке.

Я смутно осознавал, что нужно остановиться и спешиться, но меня охватил ужас. Лай собак за спиной становился всё громче, но я знал, что это не мои псы. Повернувшись в седле, я с ужасом увидел, что меня преследует свора адских гончих. Каждую из них окружал ореол алого и синего пламени, развеваясь огненным шлейфом.

Подбежал кто-то из слуг, чтобы схватить мою лошадь под уздцы, но гончие настигали меня, и уже не оставалось ни малейших сомнений, на кого они охотятся. Я пришпорил коня.

– Гончие, огненные гончие! – завопил я. – Натяните луки и пристрелите их!

Но никто, похоже, не разобрал моих криков.

Должно быть, я выпустил сокола, потому что увидел, как он кружит у меня над головой, клекоча, словно чудовищный грифон. Он пикировал, пытаясь схватить меня огромными когтями, похожими на мечи. Прикрывая голову руками, я безжалостно пришпоривал скакуна, пока у него не пошла пена изо рта.

Случившееся потом было вполне закономерно. Конь поскользнулся на заиндевевшей траве и сбросил меня. Я упал хребтом на ствол дерева, напоровшись головой на острый сук. Тут же галопом прискакала моя жена вместе с Эдвардом, а за ними подоспели и слуги. Мне мерещилось, что меня настигли и окружили огненные псы. Я метался, ругался и кричал от ужаса.

Один из слуг сорвал с меня перчатки и растирал мне ладони и виски льдом из лесного озера, пытаясь привести в чувство. Этого краткого момента просветления было достаточно, чтобы я увидел, как моя жена и её так называемый сын обменялись торжествующими улыбками. В тот миг я понял, что они любовники, и это они меня убили.

Это было последнее, о чём я успел подумать, поскольку жизнь меня покидала. Последними, кого я увидел были стоящие рука об руку моя жена и её любовник. И вот я умер. Как ни странно, я понимал, что мёртв, как некогда осознавал, что живу, а это, уж поверьте, мои дорогие, довольно любопытное ощущение, пока с ним не свыкнешься.

На похоронах Кэтлин безутешно рыдала на плече сына. Все говорили, что это ужасное трагическое стечение обстоятельств. Но это не помешало целому поместью и всей деревне судачить, наперебой обсуждая причину моего внезапного безрассудного бегства и криков о каких-то огненных псах. Одни говорили, будто мой сокол схватил обернувшегося зайцем колдуна или лошадь наступила на куст зверобоя и превратилась в ведьму; другие рассказывали, что дьявольские псы явились за мной, чтобы утащить в ад на вечные муки.

У последней версии было больше сторонников, и вскоре по деревне поползи слухи, будто я был жестоким и развратным человеком, насиловал невинных девушек, а потом отбрасывал их за ненадобностью. Удивляюсь, что мне не приписали поедание невинных младенцев на завтрак, ведь, как выяснилось, я обращался со своей многострадальной женой с такой жестокостью, что она была не иначе как святой, терпя мои измывательства столь долгое время.

Селяне были бы разочарованы, узнав, что дьявол не утащил мою вопящую душу в Геенну Огненную, правда ни один ангел так и не спустился, чтобы забрать меня на небеса. Если разбойник, распятый рядом с Христом, признал в нём мессию, это ещё не говорит о том, что Иисус выделил на своей Небесной кухне уголок для каждого человека сомнительной святости.

Вы, должно быть, думаете, что человек, принявший смерть на кресте, как никто другой понимает чаяния униженных и оклеветанных? Но все государи, воссев на престол, мгновенно забывают, что недавно подтирались лопухом, как последние нищие, вот и ангелы от меня отвернулись. И я даже этому рад, ведь, не оставь они меня здесь, как бы я сумел защитить свою прекрасную дочурку? Кроме того, я не уверен, что на небеса пускают хорьков, а мне будет так недоставать старины Мавета.

О да, эта сучка, моя жена, убила и бедного Мавета, а всё потому, что он имел неосторожность подбежать к моему гробу. Он понял, что дело нечисто, учуяв запах яда. У хорька в одном коготке больше любви и преданности, чем в сердцах большинства людей. Поэтому она заперла его в клетке и бросила в огонь, просто испугавшись, что этот бесёнок привлечёт внимание к перчатке.

Вы должно быть, уже догадались, как она это сделала. Никакого колдовства и заклинаний, просто мазь её собственного изобретения, втёртая в хитроумный подарок. Это срабатывает с ночными колпаками и постельным бельём. Её мази причиняли людям страдания. Некоторые сначала сходили с ума, но все без исключения умирали. Как я уже говорил, у моей драгоценной жёнушки был редкостный талант.

Но теперь вы наверняка хотите знать, что произошло после пожара. Ну конечно же, узнаете, мои дорогие, я расскажу. Когда дым рассеялся, соседи нашли Роберта лежащим без сознания в углу солара, куда ему посчастливилось отползти. Он каким-то чудом выжил, если, конечно, его жалкое существование можно назвать жизнью.

С жуткими ожогами его доставили в лазарет Святой Марии Магдалины, где сёстры-послушницы ухаживали за ним несколько отмеренных ему лет. Он больше не покидал эти стены, не считая последнего пути на кладбище, где товарищи по гильдии похоронили его между двумя верными и любящими жёнами. Был ли он счастлив взаперти, предоставленный нежной заботе монахинь, никто так и не узнал, потому что с его губ срывалось только хрюканье.

– Будь хорошим поросёночком, скушай ещё ложечку помоев, – говорили сёстры-послушницы, запихивая ему в рот очередную ложку серой каши.

И сами же хохотали над шуткой, когда их не слышала сестра Урсула, ведь у них не было других развлечений, кроме как мучить тех, чья судьба ещё более незавидна, чем их собственная. В монастыре Святой Магдалины не было гиппокраса, по крайней мере, для таких бедняг, как Роберт.

Что же касается нашего дорого Эдварда, то его арестовали, как только двое осиротевших детишек со слезами на глазах рассказали шерифу, как этот душегуб поджёг их дом. Сначала его обвинили в убийстве матери, но позднее к этому обвинению добавилась измена. Потому что он был управляющим Роберта, а покушение на убийство хозяина, как мы знаем, приравнивается к измене. А после летнего восстания судьи были не склонны проявлять милосердие в подобных делах. Что бы с нами стало, если бы какой-нибудь Том, Дик или Гарри вообразили, будто могут вот так просто поднять мятеж и свергнуть господ?

Шериф Томас зашёл в своих обвинениях так далеко, что предположил, будто Эдвард собирался поднять очередное восстание прямо в Линкольне. Томасу воздали должное за усердие, проявленное при аресте главаря мятежников, прежде чем тот успел нанести ощутимый вред. И когда срок его полномочий истёк, Томас немало преуспел, пользуясь свалившимся на его голову королевским покровительством.

Естественно, Эдвард пытался переложить вину на мою милую невинную дочурку, но это лишь усугубило его положение. Диот, глуповатая, но беззаветно преданная, со страхом призналась, что, по её мнению, Эдвард уже пытался отравить хозяина, в чём его подозревал уважаемый лекарь Хью Баюс. Сплетни – довольно мощное оружие. Оно, как известно, уже отправляло людей на виселицу.

Но, по крайней мере, мастер Эдвард мог утешиться тем, что он не одинок в своих предсмертных муках. Уверяю, я там присутствовал, когда его дух наконец покинул истерзанную плоть. Тогда я сказал ему: «Не гневи мёртвых, тебе средь них ещё целую вечность коротать!» И поверьте, его мучения тогда лишь начинались, потому что старая ведьма Идхильда воспылала к молодому Эдварду такой страстью, что сразу же забыла обо мне.

Что же касается моей любимой дочери, то скажу одно: запомните, если вы хоть на мгновение отведёте взгляд от ведьмы, она исчезнет.

Историческая справка

Народные приметы погоды, заклинания от колдовства и заговоры, предваряющие каждую главу и месяц, взяты из средневековых церковных писаний, британского фольклора и средневековых колдовских книг, известных как гримуары.

Яды

На протяжении всей истории произошло немало случаев, когда, вполне возможно, людей убивали с помощью пропитанной ядом одежды. Говорили, что Хуан Кастильский был убит турком, влившим яд в его сапог. По слухам, Генрих VI умер, надев отравленные перчатки. Печально знаменитая мадам де Пулайон созналась, что пропитывала подол рубашки своего мужа раствором мышьяка, чтобы постепенно отравить, но муж пронюхал про заговор, и женщину арестовали прежде, чем она успела причинить вред.

Чтобы выяснить, могла ли она таким образом убить мужа, доктор Люсьен Насс обрил зад морской свинки и слегка потёр вытяжкой мышьяка. Два дня спустя животное умерло с симптомами отравления. Предположительно, комбинация трения о кожу пропитанной ядом одежды или постельного белья в соединении с теплом и влажностью тела позволило бы впитаться малому количеству яда или галлюциногена, которое, накапливаясь, со временем вызвало бы заболевание, бред и в итоге смерть.

Колдовство

В Англии во времена правления саксонского короля Этельстана убийство при помощи колдовства, в том числе с использованием заклинаний и заговоров, каралось смертью. При этом на суде за колдовство, как и за прочие преступления, часто применялись ордалии (испытания огнём и водой, выдержавший эти испытания признавался оправданным, не выдержавший – виновным). Вильгельм Завоеватель смягчил кару за колдовство до простого изгнания.

Смертные приговоры за занятие колдовством не выносились до 1563 года, но даже тогда для этого требовалось причинение смерти людям или скоту. Однако в средневековье на людей, обвинённых в колдовстве, могло пасть куда более серьёзное обвинение в ереси, за которое полагалась смерть.

Образ Павии/Кэтлин в этом романе вдохновлён протоколами заседаний суда над богатой ирландкой Элис Кителер, которая в 1324 году вместе с одиннадцатью членами своей семьи обвинялась в семи случаях магии и колдовства.

Епископ Ледрер заявил, что Элис была лидером группы ведьм, которые по ночам собирались на шабаши, посвящённые дьяволу, и с помощью заклинаний заманивали и убивали людей. Это первый описанный случай обвинения женщины в приобретении сверхъестественной силы после сексуального контакта с дьяволом.

У Элис было четыре мужа, и первые обвинения в колдовстве поступили от сыновей первых трёх, которые поклялись, что она ради денег убила их отцов и пыталась убить четвёртого мужа. Похоже, причиной обвинения стало лишение наследства сыновей от первых трёх браков в пользу любимого сына, Уильяма Оутлоу. Петронилла, служанка Элис, после признания под пытками была заживо сожжена по обвинению в ереси, но Элис сбежала и бесследно исчезла.

Последний процесс по делу о колдовстве был проведён в Англии в 1944 году. Хелен Дункан была арестована 19 января 1944 в соответствии с Законом о колдовстве от 1735 года. Её обвинили в использовании колдовства для получения секретной военной информации, предсказании потопления корабля и попытках вызывать мёртвых с помощью попугая-медиума по кличке Бранко.

Обвинение утверждало, что она регулярно вызывала духов, и хотя свидетели предлагали показать, насколько легко это фальсифицировать, судья отказал в проведении следственного эксперимента. Хелен признали виновной и приговорили к тюремному заключению на девять месяцев.

После освобождения она вернулась к проведению сеансов, но в 1956 году полиция явилась с обыском, когда она пребывала в трансе. Хелен потеряла сознание и умерла. Официальной причиной смерти сочли диабет, но её сторонники утверждали, что женщина погибла из-за ущерба, нанесённого её психической энергии резким выходом из транса.

Братья покаяния Христова – монахи ордена Покаяния Иисуса Христа, более известны как братья Покаяния, или монахи Мешка, из-за того, что носили бесформенные, напоминавшие мешки рясы и деревянные сандалии. Орден был основан в Италии, в Англии в 1257 году открыл приход напротив ворот Олдерсгейт в Лондоне.

Орден основал монастыри во Франции, Испании и Германии, но утратил их в 1274 году, когда Папа Григорий X запретил всех нищенствующих монахов за исключением четырёх орденов – доминиканцев, францисканцев, августинцев и кармелитов. Однако английские монахи Мешка вопреки Папе дожили до Реформации Генриха VIII. Они вели аскетическую жизнь, молились, все свои нужды удовлетворяли пожертвованиями, не ели мяса и пили только воду.

В Линкольне есть записи о монастыре монахов Мешка в Торнгейте, к западу от дамбы печатников и к югу от фермы святого Хью. Его основали еще до 1266 года, потому что именно в этом году монахам пожаловали часть земель города под расширение молитвенного дома. Но, похоже, они покинули это место к 1307 году, когда аббат Барлинга попытался его приобрести. Неизвестно, тогда ли они покинули город, но во время чумы 1348 года их там точно не было.

Флорентийцы

Инцидент с кражей товаров у купцов Линкольна действительно имел место, хотя произошёл в 1375 году. Члены гильдии, флорентийцы Штросси и Альбертини, покинули Линкольн с товарами на десять тысяч фунтов (почти пять миллионов сегодняшних фунтов), за которые не заплатили, разорив местных торговцев.

Мэр и бейлифы арестовали товары флорентийских купцов из той же гильдии, проживавших в Линкольне, и среди них Мэтью Йохана. Флорентийцы пожаловались королю, который приказал вернуть их товары, но в конечном итоге флорентийские и линкольнские торговцы пришли к соглашению, позволяющему купцам Линкольна вернуть причитавшиеся им деньги.

Линкольн

Шериф Томас (1351–1398) упоминается в записях как Томас де Тимблайби из Пулхема, Томас Тимелби и Томас Тимотби де Айрухем. Большое количество вариаций в транскрипции имён – распространённое явление для того периода. Он был женат на Дороти Суинфорд, и в девятнадцатом веке считали, что она была дочерью Кэтрин Суинфорд, любовницы Джона Гонта, имевшей скверную репутацию. Однако нет доказательств, что Кэтрин имела дочь по имени Дороти, так что подобная связь маловероятна.

В 1380 году старая ратуша, в которой Роберт впервые увидел Кэтлин, находилась в ужасном состоянии. Горожане в итоге решили взять дело в свои руки и разобрали её в 1389-м году из опасения, что она рухнет и покалечит людей.

В 1390 году в письме королю Ричарду II мэр жаловался, что некоторые горожане отказываются оплатить сооружение новой ратуши. Король издал указ, что всем надлежит внести деньги, но собранные средства, вероятно, растратили, поскольку в 1393-м году король повелел мэру Линкольна Джону Басси провести расследование, что стало с деньгами, собранными на постройку новой ратуши и чтобы замостить булыжником улицы Линкольна.

В конце концов новую ратушу построили около ворот Стоунбоу – самых южных во времена римлян и средневековья, но весь комплекс зданий закончили только к 1520-му году. Ратуша всё еще используется как зал заседаний городского совета, а иногда и для судебных заседаний, а казематы примыкающей подземной темницы приютили городскую казну. Посетители могут пойти на экскурсию по этим впечатляющим древним постройкам.

Башня городской стены, где встретились Кэтлин и ее любовник, прекратила использоваться в качестве оборонительной в 1380-х годах, а в 1383-м году мэр сдал её в аренду Джону Норману вместе с прилегающим участком земли в Бутверке. Ему разрешили использовать башню без права изменения конструкции: если во время войны или внутренних конфликтов городу будет угрожать опасность, башня подлежала принудительному изъятию для целей обороны. Жаль, что она не сохранилась.

Но Грисинская лестница, построенная в Линкольне еще до 1200 года, все ещё используется. Первоначально она называлась Гриисин, от староанглийского слова «гриис» – «ступеньки», её длинный каменный пролёт по внешней стороне городской стены соединяет средневековые жилые кварталы Бутверка в нижней части города у реки с Истгейтом в верхней части.

Лестница шла под аркой потерны (заднего входа) и вела на двор кафедрального собора. До сих пор вдоль лестницы частично проходит широкая каменная дорога. По дороге когда-то ездили запряжённые волами повозки, по ней перевозили различные грузы. И сейчас Грисин считается самой населённой призраками улицей в Линкольне, многие местные жители и гости города утверждают, что, когда они поднимаются по ступеням, кто-то хватает их за лодыжки, так что люди падают. В доказательство этого они готовы продемонстрировать порезы и синяки!

Двое детишек, что прошли между Яном и Гудвином в Гритуэлле и которых видела Нони, тоже считаются известными призраками Линкольна. Говорят, эта парочка обитает на реке Уитем. Когда её видишь впервые, маленькая девочка одна, её безумный взгляд устремлён в воду. Она пропадает и появляется вновь, уже ниже по течению, когда со счастливым видом идёт, держа за руку мальчика помоложе. Принято считать, что она прыгнула в реку, отчаянно пытаясь спасти младшего братишку, который упала в воду, и оба утонули.

Крестьянское восстание

Нехватка арендаторов и рабочих рук спустя годы после эпидемии чумы привела к тому, что землевладельцы попытались сократить издержки и расплатиться с огромными долгами путём поднятия арендной платы, сборов и пошлин, в то время как доходы у людей остались на том же уровне, как и до чумы. Также была предпринята попытка повторно ввести принудительные работы для людей из низшего сословия, как у крепостных крестьян.

Это привело к череде жестоких восстаний среди низшего класса по всей Европе. Пламя бунта разгоралось по мере того, как расправы над состоятельными людьми охватывали один город за другим. Вожаками восставших в Линкольне были арендаторы поместья, принадлежащего лазарету Святого Иоанна Иерусалимского. Попытка навязать новый налог совпала с началом революционного движения в Англии. Множество людей поначалу пытались уклониться от выплаты, не указывая в записях членов своих семей или слуг.

Сэр Роберт Хейлз, настоятель лазарета Святого Иоанна Иерусалимского, владелец нескольких богатых поместий, назначенный наблюдателем в казначейство, обнаружил при рассмотрении регистрационных выписок, что от двадцати до пятидесяти процентов населения, которые должны были платить подушный налог, не учтены в списках.

Понимая, что местные бейлифы массово повинны в утайке, он назначил особых приставов, которые ходили, в сопровождении вооружённой стражи, проверяя списки. Некоторые приставы подвергали молодых девушек унизительным и грубым проверкам, чтобы выяснить, девственницы ли они, что вызывало возмущение. По мере того, как поползли эти слухи, люди были готовы платить налог за своих дочерей или сестёр, не достигших пятнадцати лет, только чтобы не подвергать их проверке, а именно этого и добивались приставы. Это тоже добавляло недовольства среди населения.

Резня фламандских купцов и разграбление Савойского дворца, принадлежащего Джону Гонту, – одни из самых известных событий по время восстания в Лондоне. В Савойе одного из восставших по подозрению в мародёрстве бросили в огонь его же товарищи, тот сгорел заживо. Также в огонь по ошибке бросили несколько бочонков с порохом, что привело к взрыву, при этом засыпало винный погреб вместе с запертыми там тридцатью мятежниками. Спустя неделю всё ещё были слышны их крики о помощи. В конце концов погребённые под завалами погибли.

Чтобы навести порядок на улицах, выявить и наказать мятежников, в Линкольне была создана Комиссия по Сборищам, состоящая из богатых землевладельцев и дворян, все они участвовали в комиссии анонимно из-за боязни расправы.

Хронология событий крестьянского восстания

Ноябрь 1380 г.

Установлена подушная подать в 12 пенсов с каждого мужчины и женщины старше пятнадцати лет. Две трети подлежали уплате в конце декабря, остальное – в июне.

Январь 1381 г.

Собрана лишь часть ожидаемой подати. После проверки записей установили, что население массово уклоняется от уплаты.

Март 1381 г.

Послали сборщиков и приставов, чтобы проконтролировать сбор налогов и сравнить количество домовладений. Дату окончательного платежа перенесли с июня на 21 апреля.

30 мая 1381 г.

Королевские сборщики налогов прибыли в город Брентвуд (Эссекс), чтобы ускорить сбор подати, но горожане отказались платить налог и стали нападать на сборщиков, когда те попытались арестовать вожаков. За несколько дней восстание разлилось по Эссексу и Кенту.

10 июня 1381 г.

По Эссексу и Кенту пронеслось насилие. Нападения на имущество, особенно аббатства и лиц, связанных с правосудием. Мятежники из Кента захватили город Кентербери.

11 июня 1381 г.

Четырнадцатилетний король Ричард II прибывает в Лондон, путешествуя из Виндзора по реке, а в это время бунтовщики из Эссекса и Кента идут к столице.

12 июня 1381 г.

Восставшие и члены городского совета встречаются на переговорах в Блэкхите. Король Ричард и его придворные укрываются в лондонском Тауэре.

13 июня 1381 г.

Встреча короля Ричарда с бунтовщиками в Гринвиче внезапно прервалась, поскольку из-за опасений относительно его безопасности советники заставили его уйти.

Разграблен Савойский замок Джона Гонта.

14 июня 1381 г.

В предместье Майл-Энд состоялись переговоры восставших с Ричардом, и король согласился удовлетворить их требования, но непреднамеренно воодушевил на охоту за «предателями», в результате чего мятежники убили некоторых ближайших королевских советников, включая архиепископа Садбери и Роберта Хейлза, и учинили резню среди фламандских купцов.

Жестокое восстание вспыхнуло в Норфолке.

15 июня 1381 г.

Король Ричард и Уот Тайлер встретились для переговоров в Смитфилде, но Тайлер был вероломно убит, а восставших заманили в ловушку. В Лондоне восстановлен закон и порядок, восставших выдворили из города.

Убит настоятель аббатства Бери-Сент-Эдмундс, уничтожены архивы Кембриджского университета.

16 июня 1381 г.

В Сент-Олбансе произошла вспышка насилия, восставшие из Саффолка захватывают Испвич.

17 июня 1381 г.

В городе Или убит судья Эдмунд Уолсингем. Атаковано аббатство Питерборо. Графа Кентского отправили расправиться с мятежниками.

18 июня 1381 г.

Восставшие попытались пройти из Лондона через Линкольн, чтобы на напасть на Йорк. Горожане остановили их при попытке пересечь реку Аус около Хантингдона. Восставшие атаковали Норидж.

20 июня 1381 г.

Для разгона восставших в Восточную Англию отправлено рыцарское ополчение.

22 июня 1381 г.

Джон Гонт укрылся в Шотландии.

23 июня 1381 г.

Восстал Скарборо.

26 июня 1381 г.

Епископ Диспенсер разбил восставших в Норфолке, около Норт-Уолшема.

2 июля 1381 г.

Ричард II отменил все хартии, освобождающие крестьян, дарованные им 14 июня, и восстановил права лордов и землевладельцев.

5 июля 1381 г.

Уполномоченным отдан приказ собирать ополчение для сопротивления восставшим.

15 июля 1381 г.

В Сент-Олбансе четвертован еще один вожак восставших – Джон Болл. Между июлем и ноябрем, когда наконец подписали амнистию, по доносам слуг, соседей и болтовне в тавернах были арестованы сотни человек.

2 сентября 1381 г.

Комиссии по Сборищам Линкольншира приказано отправить свидетельства преступлений, совершенных восставшими, в суд лорда-канцлера. Бывшего мэра и члена парламента Хью де Гарвелла назвали в числе виновных, но позднее простили в обмен на уплату штрафа на том основании, что он никого не убивал.

9 декабря 1381 г.

Сборщиков налогов в Линкольншире отозвали в связи с утратой доверия и назначили новых.