Текст книги "Xамза"
Автор книги: Камиль Яшен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)
Лоу выхватил из кармана револьвер и исчез в темноте.
Быстро вошел в шатер Тагор, за ним – слуга с факелом.
– Где англичанин?
– Убежал!
– Не поверил мне, – усмехнулся Тагор. – Таковы все они, британцы. Что у вас общего с ним?
– Он спас мне жизнь.
– И получил взамен вашу душу?
– Нет, не получил.
– Уходите скорее, – сказал Тагор, – вас принимают за слугу англичанина...
Они вышли из шатра. Отблески костров бросали багровые блики на лица бородатых вооруженных людей, стоявших на далеком краю поляны.
– Вас проводят к реке и посадят в лодку. Я постараюсь задержать пенджабцев. Счастья вам и вашему народу, туркестанец!
– Свободу и счастье Индии и вам, гурудеви! Я постараюсь прийти к вам еще раз!..
Спустя несколько дней, ночью, в старой полуразрушенной хижине сидели на земляном полу Хамза и араб Хуссейн, ассистент Тагора.
– Вы правильно сделали, что не стали сразу искать встречи со мной, сказал Хуссейн. – Все, о чем просят ваши товарищи, будет по возможности сделано... Я вам дам несколько адресов в Дамаске... Главный – издательство Дюндар. Там получите все необходимые сведения.
– Спасибо, – поблагодарил Хамза.
– Куда вы поедете из Индии? – спросил Хуссейн.
– У меня старый адрес, – улыбнулся Хамза. – В Мекку, к могиле пророка Магомета.
– Вы избрали не совсем прямой путь к пророку...
– Но он надежнее...
– Если хорошо знаешь дорогу, – сказал Хуссейн, – и не спотыкаешься на ней.
– Вы давно не были у себя на родине, в Дамаске? – поинтересовался Хамза.
– Я уже несколько лет работаю в Индии у Рабиндраната Тагора. Мы создаем школы для бедных детей...
– А откуда гурудеви берет деньги на школы для бедных?
– Ему платят за различные сочинения. Он получил Нобелевскую премию это большая честь и всемирная слава. Вся премия ушла на школы.
– Мне очень бы хотелось увидеть гурудеви еще раз... Я был у него с одним англичанином, и, конечно, не мог...
– Я знаю, – кивнул Хуссейн. – Я попробую повторить вашу встречу при более благоприятных обстоятельствах...
На окраине большой индийской деревни собралось много народу. Кто спал, кто читал, кто готовил немудреную еду... Многие были углублены в самосозерцание. Бродячий факир, играя на свирели, напрасно пытался выманить из глиняного кувшина старую ленивую кобру.
– Я жду встречи с гурудеви уже двадцать дней, – жаловался человек в одежде буддийского монаха.
– Если бы учитель встречался со всеми, кто хочет с ним говорить, то растерял бы всю свою мудрость. – Факир спрятал свирель. – Он один, а погляди, сколько нас... Нужно беречь его.
– Но ведь кто-то встречается все-таки с гурудеви? – сказал буддист. Почему бы не встретиться с ним и мне?
– Иногда учитель неожиданно приезжает к людям и говорит с каждым и со всеми сразу. И мы уходим озаренные его светом.
– Смысл любого учения – в желании знать больше того, что ты знаешь, проповедовал группе слушателей старик в синей чалме, – если стремишься к источнику знаний, как путник в пустыне к воде. Знаменитый Джура Эль-эддин, ученик великого Рахматулло ибн Мухтара, шел десять лун, прошел десять пустынь, чтобы увидеть Миради аль Абдуллу ибн Арифа, мудреца из Хорасана, и выслушать его речи. Ибрагим Исфаганский голодал три года, чтобы увидеть и услышать слово его... Сто солнечных заходов и сто восходов увидел Убайдулла иль Агафар, пока не встретил великого из мудрейших Мохамада ибн Акбари... Мы пришли сюда, к гурудеви Тагору, чтобы прислониться к его мудрости и прикоснуться к его величию.
Окончив проповедь, старик в синей чалме подошел к сидевшему в тени большого, усыпанного белыми цветами куста Хамзе и опустился рядом на землю.
– Вы мусульманин? – спросил старик.
– Конечно.
– Хотите спросить о чем-нибудь гурудеви?
– Хочу...
– А я хочу только увидеть его хотя бы издали, – устало вздохнул старик. – Знаменитый Абукар ибн Салэтдин шел через сто горных вершин...
Старик вдруг захрапел, заснув на полуслове.
– Я тоже мусульманин, – сел около Хамзы с другой стороны худой перс, а мусульмане должны держаться вместе.
– И тоже хотите лицезреть гурудеви лишь издали?
– Нет, я хочу спросить у него – почему в мире с каждым годом становится все больше бедных и несчастных? Гурудеви учит: зло переходит в добро, а жизнь всегда побеждает зло – таким бог создал мир... Но отчего добра в мире становится все меньше?.. – Перс поднял на Хамзу печальный, полный непролитых слез взгляд. – На земле много дорог – почему ты выбрал именно эту? На земле много мудрых людей – почему ты пришел сюда?
– Я учу детей, – ответил Хамза. – Я должен учить их не только грамоте, но и жизни. Говорят, гурудеви это удается.
– К нему идут отовсюду, – почесал перс под халатом
грудь, – но не всех гурудеви удостаивает беседой... Я пришел две недели назад. И вот теперь жду...
В толпе показался Хуссейн.
– Надо надеяться, – сказал персу Хамза, – и тогда ваше ожидание окончится благополучно. Все в мире должно быть благополучно. Так хотят люди.
– Да поможет мне аллах, – провел перс руками по лицу, сотворяя молитву. – Аллах акбар!
Хамза встал и пошел навстречу Хуссейну.
– Сегодня ничего не получится, – сказал Хуссейн, оглядываясь по сторонам. – У него был тяжелый разговор с губернатором... Англичане совершили несколько новых казней... Он очень страдает, еле держится на ногах... Приходите завтра рано утром прямо к зданию школы. Я встречу вас.
Было раннее утро. В предрассветных сумерках в окнах длинного деревянного здания Шантинекетонской школы Рабиндраната Тагора зажигались огни. Один за другим, один за другим...
Хамза расположился под большим деревом на лужайке напротив школы. "Казни, казни, бесконечные казни, – думал он-Человек с лицом и душой бога должен жить среди дьяволов.
Весь мир стекается к нему, как реки к океану... Он вместилище мировой души, совесть мира... Какие великие слова, мысли и чувства сумел бы он еще подарить людям, если бы здесь не было англичан... И как прекрасна эта школа, похожая на дом, в котором живут ангелы!.. Будет ли у меня когда-нибудь такая же школа?. Не жалко отдать жизнь, чтобы это произошло".
Послышалось детское пение. Из школы вышла процессия детей в белых одеждах с фонариками и колокольчиками. Впереди шел Хуссейн. С песней двинулись они вокруг дома. Хуссейн громко читал стихи Тагора:
– "Любуйтесь пробуждением дня, каждый миг природы неповторим!.. И чем больше таких мгновений останется в вашем сердце, тем совершеннее и богаче будет наш мир!.."
Дети прошли мимо Хамзы, и каждый поклонился ему. У Хамзы навернулись слезы. "Может быть, я попал в рай?" – подумал он.
– Сейчас выйдет, – задержавшись, шепнул Хуссейн.
Становилось все светлее. Дети, рассыпавшись по зеленой траве, начали делать гимнастические упражнения.
Еще один учитель появился на лужайке.
– Мир вам, незнакомый человек! – приветствовал он Хамзу, сложив на груди руки. – Вам разрешили прийти сюда?
– Гурудеви знает обо мне...
Дети, кончив гимнастику, встали в пары, запели похожую на молитву песню и, держа друг друга за руки, пошли к озеру.
Тагор вышел на крыльцо в светлом легком хитоне. Сверкающие черные глаза его светились радостью. Лучи солнца золотили белую бороду и длинные волосы. Хамза поспешил к нему.
– Пусть всегда будет счастливым ваше утро! – низко склонил Хамза голову. – Простите, что нарушил ваш распорядок дня!
– Мир и счастье и вам, учитель-узбек из России! – улыбнулся Тагор. – Я рад, что вы пришли во второй раз, – это говорит о настойчивости вашего характера. Вы, наверное, многого сумеете добиться в своей жизни.
– Настойчивы были все узбеки, гурудеви, кого манила Индия.
– Да, у нас давние связи, и плохо, что сейчас мы общаемся мало... Скажите, какие у вас впечатления об Индии? Англичане более жестоки, чем царские чиновники?
– В Туркестане особые условия, гурудеви. Кроме царских чиновников у нас есть еще и собственные правители. Ведь Туркестан – это Кокандское ханство, Бухарский эмират, Хивинское ханство. А жестокости эмира и ханов иногда бывают даже сильнее, чем гнет царя... У вас другое положение. Ваши феодалы менее самостоятельны, чем наши. Здесь господа англичане. Они полные хозяева вашей великой страны...
– Не надо трогать раны моей родины...
– Простите, гурудеви. Я не хотел причинить вам боль, – извинился Хамза.
– Меня интересует другое... Насколько я понял в прошлый раз, вы вообще хорошо относитесь к русским...
– У меня много русских товарищей и русская жена.
– Русская жена? – удивился Тагор. – У вас, у человека Востока?
– Разве стороны света могут мешать чувствам?
– Это мудрый ответ... Я счастлив за вас, что вам удалось перешагнуть этот порог, об который разбивались многие сердца.
– Мне хотелось бы поговорить с вами, гурудеви, о вашей школе. Как вам удается сохранить ее при английском господстве?
– Меня поддерживает весь мир. Я знаю людей во многих странах... И, наверное, вы правы, женившись на русской. Люди всех наций должны сближаться. Так будет в будущем. Это заложено в человеке от природы... И еще – тяга к знаниям. Придет час, и великие силы природы будут доступны каждому. И жить станет так же легко, как дышать!
– Но если этого придется ждать сто лет? За эти годы погибнут от зла и бед миллионы людей. Кто может взять на свою совесть эти жертвы?
– Нужно глубже познавать себя. Когда каждый постигнет
свою внутреннюю гармонию, наступит гармония всеобщая. Сча стье заполнит мир!
Он провел у Тагора целый день. Сидел на уроках в классах ходил с детьми на прогулку, беседовал с учителями, обедал вместе с ними.
А вечером дети устроили перед школой праздник. Хамза .научил индийских девочек узбекскому танцу. Маленькие белые фигурки плавно кружились по лужайке. Хамза аккомпанировал им на длинном индийском инструменте. Тагор, сидя на траве среди учителей, увлажненными глазами наблюдал за ним.
Когда танец окончился, девочки надели Хамзе на шею боль шую гирлянду из ярких белых цветов.
– ft всегда радуюсь ветрам из далеких стран, – сказал
Тагор, – и приглашаю к нам в школу многих иностранцев. Учитель живописи у нас из Германии, учитель литературы – из Тегерана... Сегодня дети прикоснулись к узбекскому искусству.
Вы рассказали им о своей стране, и это очень хорошо. Живое слово убедительнее печатного текста.
– И я всегда так считал, гурудеви! – воскликнул Хамза. – Слово, произнесенное, понимают все!
– Я бы хотел сначала читать свои произведения народу, – продолжал Тагор. – В будущем на полках библиотек будут стоять не книги, а граммофонные пластинки с голосами писателей. Читатели станут слушателями насколько это будет гармоничнее и совершеннее! Когда я пишу пьесы, то первыми слушателями, а потом и исполнителями бывают мои ученики... – Тагор пристально посмотрел на Хамзу. – А почему бы вам не поработать у меня в школе? Это было бы интересно и полезно как для вас, так и для нас. И самое главное, я вижу, – вас любят дети.
– Спасибо за честь, гурудеви, – почтительно поклонился Хамза. – Но меня ждут... Вы же знаете – я попал сюда не совсем прямым путем.
– Да, мне рассказывали, что вы идете в Мекку... Ну что ж, желаю вам достичь своей цели.
2
– Вам не нужно ходить к Дюндару, – сказал Якуб. – Он сильно изменился. Деньги испортили его. Он стал похож на тех, с кем раньше боролся сам... Мы все узнаем и без Дюндара. И литературу отправим без него.
– Но я уже приготовил маскировку для своего прихода к Дюндару, – сказал Хамза.
– Какую маскировку?
– Сборник собственных стихов в авторском переводе на арабский и турецкий.
– Отнесите рукопись, но о наших делах не говорите ни слова.
– А письмо из Индии передать можно? Которое написал Хуссейн?
– Нужно. Иначе он даже не посмотрит на ваш сборник.
Они сидели на старом арабском кладбище на окраине Дамаска. Якуб, молодой мужчина лет тридцати, с небольшой бородкой и аккуратно подстриженными усами, часто смотрел направо и налево, оглядывался назад.
– Вы ждете кого-нибудь? – спросил Хамза.
– Нет, мне просто не понравился человек, который встретился нам перед входом на кладбище, – ответил Якуб. – Я уже сталкивался с ним сегодня два раза.
– За вами следят?
– Пока нет, но все может случиться... Идите первый. Направо и вдоль забора. Увидите лестницу, спуститесь по ней и попадете в торговые ряды... Встретимся послезавтра на базаре, возле лавки французского менялы. В полдень... Если с вами что-нибудь произойдет до этого, дайте знать моей сестре. Ее зовут Рабия.
Она работает танцовщицей в ночном клубе на главной площади.
Хамза дошел до кладбищенской ограды. Низкая кирпичная стенка была полуразрушена. Он сделал несколько шагов, и вдруг сзади раздались крики.
Хамза оглянулся. Сквозь листву деревьев было видно, как бежит между могилами Якуб. Его преследовали несколько человек.
– Стой! Будем стрелять! – кричали они.
Якуб, не останавливаясь, перепрыгнул через какой-то памятник, вскочил на ограду...
Раздался выстрел.
И Якуб, потеряв равновесие, рухнул обратно на кладбище.
Что-то толкнуло Хамзу в сердце. Забыв обо всем, он бросился к тому месту, где упал Якуб.
Три человека – штатский и двое в полицейской форме, молодой и постарше, – склонились над телом. Хамза, растолкав их, опустился на землю.
Якуб был жив...
– Что тебе здесь надо?! – схватил Хамзу за плечо молодой полицейский.
– Я врач, табиб!..
– Он был вместе с ним! – закричал штатский. – Я их видел вместе!
– Кто ты такой? – Пожилой полицейский расстегнул кобуру
– Паломник... Был у гробницы пророка...
– Документы!
– Он врет!-надрывался штатский. – Они встретились около входа!
– Замолчи! – оттолкнул его молодой полицейский. – Ты всегда все путаешь... Здесь написано, что он действительно возвращается из Мекки...
– Что делал на кладбище? – рявкнул старший полицейский.
– Молился... И вдруг выстрел, человек упал... Он ранен в ногу, его надо перевязать...
– А как ты оказался в Дамаске, паломник? – схватил Хамзу за рукав штатский сыщик.
– g заехал по дороге из Мекки к известному издателю
Дюндару-эфенди... У меня есть письмо к нему. Вот оно!
Письмо возымело действие. Штатский, плюнув с досады, отошел в сторону.
– Ладно, перевязывай, – согласился младший полицейский, – вон сколько крови натекло.
– Ну и пусть течет! – выругался старший. – Может, он еще
сдохнет здесь как собака... Не тащить же нам его на себе в город.
– Начальник не любит мертвых преступников. За них никто никогда не дает никакого бакшиша.
Поздно вечером Хамза подошел к служебному входу ночного клуба на главной площади. Плечистый швейцар загородил ему дорогу.
– Это закрытый клуб, посторонним нельзя.
– У меня письмо к издателю Дюндару-эфенди.
Швейцар взглянул на конверт, осклабился:
– Проходите, бей-эфенди. Желаю приятного отдыха, бейэфенди.
– А где я смогу найти танцовщицу Рабию?
– Она всегда в своей комнате за сценой.
...Рабией оказалась высокая молодая женщина с двумя глубокими, резкими складками в уголках рта.
– Я от Якуба, – сказал Хамза, – он ранен...
– Когда?!
– Сегодня.
– Рана серьезная?
– Не очень, в ногу. Но потерял много крови.
– Где он сейчас?
– В полиции.
– я еду| – встрепенулась девушка.
– Сегодня не стоит, лучше завтра.
Нужно что-нибудь передать?
– Мы условились встретиться... Если вам удастся поговорить наедине, без свидетелей, спросите – что делать паломнику?
Он поймет.
– Хорошо.
– Я еду издалека и никого не знаю в Дамаске...
– Вам негде ночевать?
– Почему же? Я остановился в гостинице.
– Нужны деньги?
– Дело не в этом. Мне нужно успеть получить от Якуба то, ради чего я приехал сюда... Ваш брат сказал мне, что в случае каких-либо неожиданностей я могу обратиться к вам...
– Вы уже обратились.
– Я не могу настаивать, но рана Якуба может оказаться серьезной помехой в наших делах... Другими словами, я могу рассчитывать на вас в такой же степени, как и на вашего брата?
– Что вы имеете в виду?
– Вы смогли бы заменить Якуба? То есть, получив от него все инструкции, сделать то, что должен был сделать он?
– Я вижу вас впервые... И ничего не знаю о вас... Мне нужно все проверить.
– Вы не доверяете мне?
– А почему я должна вам доверять?
– Но вы уже спросили у меня – нужно ли что-нибудь передать?
– Это было под впечатлением ваших слов о ране брата...
– И тем не менее это уже улика против вас.
– Я не боюсь никаких улик! У меня есть много друзей, которые смогут защитить меня от любых улик... А если вы провокатор, немедленно убирайтесь! Или вас вышвырнут отсюда!
– Я провокатор? – опешил Хамза. – Да ради вашего брата я рисковал сегодня жизнью!
– Кстати, почему вы говорите с таким акцентом? Откуда вы?
– Из России...
– Из России?! – Теперь была очередь удивляться Рабий. – Может быть, вы скажете, что вы русский?
– Я узбек.
– Узбек?! Но как вас занесло сюда, в Дамаск?
– Возвращаюсь из Мекки, совершив паломничество. Я ведь уже называл себя паломником. А вы не обратили на это внимания.
– А дела с моим братом – это тоже паломничество в святые места?
– Дорогая Рабия, вы даже не подозреваете, какие важные для меня слова вы сейчас сказали... Чтобы покончить со всеми
сомнениями, я задам вам последний вопрос. Вы знаете Хуссейна, который работает в Индии у Рабиндраната Тагора?
– Конечно, знаю. Это друг моего брата. Они вместе учились.
– Так ВОТ) у меня есть письмо от Хуссейна к издателю Дюндару...
– Дюндару? – переспросила Рабия и, покраснев, опустила глаза.
– А вы знаете Дюндара?
– Это... это мой хороший друг...
– Я кажется, задал бестактный вопрос, извините меня...
– Ничего. Я танцовщица. Каждый вечер я выхожу полуголая на глаза к десяткам мужчин... А Дюндар мой покровитель.
В моем ремесле нельзя жить без покровителей... Когда-то Дюндар был близок с братом, но потом их дороги разошлись. Дюндар организовал прогрессивное издательство и очень быстро разбогател. Появились новые друзья, и он перестал быть борцом против господства Османской империи над арабскими землями...
– А был им?
– Был.
– Но ведь он же турок...
– За это и любил его мой брат, что он, будучи турком, боролся здесь против владычества турок над арабами.
– Может быть, я опять задаю нескромный вопрос... Скажите, Рабия, в ваших жилах течет только арабская кровь?
– Нет. У нас с Якубом один отец, но разные матери. Моя мать была гречанка.
– Якуб успел посоветовать мне не иметь с Дюндаром никаких дел...
– Вот теперь я могу доверять вам полностью! – засмеялась Рабия.
. – Но это было до его ранения... Сейчас все изменилось.
И в новой обстановке, наверное, было бы просто неправильно не попытаться хоть как-то использовать письмо Хуссейна...
– Хуссейн никогда не написал бы письмо новому Дюндару...
Скоро мой выход... Я обещаю вам, что, если завтра Якуб сумеет мне все объяснить подробно, я постараюсь заменить его и сделать все так, как это сделал бы он сам. Что же касается письма Хуссейна... Ладно! Я поговорю с Дюндаром о вас, и, может быть, вам удастся использовать это письмо.
– А как вы объясните Дюндару знакомство со мной?
– Я скажу, что мой адрес вам дали в Индии.
– Когда вы увидите Дюндара?
– Сегодня, конечно...
Подъезд роскошного особняка издателя Дюндара охранял привратник. Хамза поднялся по ослепительной мраморной лестнице на второй этаж.
– О, дорогой хаджи! Как я рад вас видеть! – встретил его на площадке хозяин особняка.
Это был среднего роста с очень здоровым цветом лица мужчина – живые серые глаза, высокий лоб, подвижные руки, чуть намечающаяся полнота.
Дюндар провел Хамзу в свой кабинет.
– Я уже многое знаю о вас: были в Мекке, по дороге завернули к Тагору, видели там наших друзей... Теперь вы должны удовлетворить мое любопытство. Ну как выглядит мир? Как живут люди? Какие изменения происходят на нашей планете?
Дюндар был из той категории людей, которые на все вопросы, задаваемые своим собеседникам, сами же предпочитают и отвечать. Хамза не успел рта раскрыть, а Дюндар уже разразился пространнейшей речью, в которой разрешил сразу все мировые проблемы – и международную обстановку, и экономические трудности, и рост беспорядков, и попустительство властей, и конфликты отцов и детей, жен и мужей, братьев и сестер, левых и правых, черных и белых, богатых и бедных.
"Кого же он напоминает мне?" – вспоминал Хамза, глядя на оживленно жестикулирующего издателя, и вдруг вспомнил – Алчинбека их общей молодости в медресе.
– Господин Дюндар, – улучив минуту, перехватил Хамза инициативу разговора, – у меня к вам два вопроса. Первый – чисто литературный. У себя на родине, в Туркестане, я издал несколько поэтических книг. Сейчас, путешествуя к гробнице пророка Магомета и из Мекки сюда к вам, я имел в дороге много свободного времени и составил по памяти сборник своих лирических стихотворений, одновременно переводя их на арабский и турецкий языки. Не могли бы вы с присущим вам опытом и вкусом оценить эту рукопись и в том случае, если она понравится вам, выпустить ее в своем издательстве?
Дюндар молча смотрел на посетителя.
– Вы, кажется, должны мне что-то передать из Индии, – сказал он наконец.
– Да, да, вот письмо для вас, из которого вам станет понятно и мое второе дело, имеющее, если так можно сказать, несколько иной, прямо противоположный первому характер.
Хозяин кабинета быстро вскрыл конверт, бегающим взглядом почти мгновенно прочитал письмо.
– Ваш первый вопрос для меня абсолютно ясен. Над вторым я должен подумать... Рукопись захватили?
– Пожалуйста.
– Сейчас я прочитаю ваши стихи. А чтобы вам пока не скучать, пойдемте познакомлю со своей дочерью. Надеюсь, она сумеет развлечь вас.
Они прошли через анфиладу комнат, и в уютной, по-европейски обставленной гостиной из-за рояля поднялась миловидная девушка.
– Сурайя, – представил дочь хозяин дома. – А это гость из далекого Туркестана. Побеседуйте, мне нужно немного поработать.
Дюндар вышел.
– Вы совершили хадж? – вежливо спросила девушка.
– Да, а теперь возвращаюсь домой.
– Хотите послушать музыку?
– С удовольствием.
Сурайя села за рояль, и звуки наполнили комнату. Дочь Дюндара играла хорошо, старательно, и на Хамзу нахлынули мысли об оставшихся за многими тысячами километров родных,.
близких, друзьях, знакомых... Нежный профиль девушки кого-то напоминал ему. Кого?.. Зубейду? Ачахон?.. Как там Аксинья с сыном, отец, Степан, другие?..
– Вы никогда не играли на рояле? – выплыл издалека голос Сурайи.
– Нет, никогда.
– Хотите, я научу вас?
– Хочу...
Девушка взяла палец Хамзы в свою мягкую руку и несколько раз дотронулась им до нескольких клавишей подряд.
– Это гамма. В ней семь нот – до, ре, ми, фа, соль, ля, си...
ноты повторяются... Вот снова – до, ре, ми, фа, соль, ля, си... Но уже на одну тональность выше. Понимаете?
И Хамза вдруг мгновенно понял соответствие расположения клавишей и звучания нот. На тысячную долю секунды его глубоко охватило давно уже не приходившее к нему вдохновение...
– Разрешите мне попробовать самому...
– Пожалуйста.
Он тронул пальцем одну клавишу, вторую, третью, четвертую, пятую, шестую... И еще раз... И еще...
– Вы действительно никогда не играли на рояле? – удивленно спросила Сурайя.
– Нет, никогда.
– Но у вас же получилась совершенно законченная мелодия!
– Я играю на струнных национальных инструментах – дутаре, тамбуре...
– И тем не менее это совершенно невероятно, чтобы человек, впервые подошедший к роялю, сразу сыграл мелодию!.. Вы не обманываете меня? Вам никто не объяснял принцип устройства клавиатуры?
– Вы сами только что объяснили...
– И вы сразу все поняли?
– Может быть, не понял, а почувствовал...
– Если все это так на самом деле, то вы просто очень талантливый человек... И к музыке особенно!
– Я пишу стихи... Наверное, привычка к поэтическому ритму помогает правильно подбирать ноты.
– Вам надо учиться! – блестя глазами, воскликнула Сурайя. – У вас огромные способности!.. Вам нужен хороший педагог, вы очень быстро научитесь играть...
Хамза улыбался.
– У меня на родине редко можно встретить рояль, а тем более педагога...
– Хотите, я подарю вам этот рояль?.. Он ваш! Берите!
Хамза засмеялся.
– Я еще никогда не встречал паломника, возвращающегося из Мекки с роялем...
В комнату вошел Дюндар.
– Папа! Папа! – закричала Сурайя, подбегая к отцу. – Ты привел к нам в дом великого музыканта!
– И, кажется, гениального поэта, – тихо сказал Дюндар.
Он подошел к Хамзе.
– Я прочитал ваши стихи. Это все очень и очень хорошо.
Я издам вашу книгу... Хотите получить аванс? Только не отказывайтесь после такой дороги у вас не может не быть затруднений с деньгами... Вот чек. Сможете получить в любом банке...
Кроме того, я приглашаю вас сегодня на ужин. Надо же отметить начало нашего делового сотрудничества. Придут нужные люди.
Там и продолжим разговор о вашем втором деле.
Нужных людей было двое.
– Господин Хунейн, – представил Дюндар высокого, стройного, изысканно одетого араба з очках с золотой оправой. – Господин Генрих Хорст, вице-президент немецкого банка в Дамаске, мой компаньон по издательству.
Представительный, очень уверенный в себе голубоглазый блондин крепко пожал Хамзе руку.
Стол для ужина был накрыт в отдельном кабинете ночного клуба. Дюндар широким жестом пригласил всех садиться.
– Значит, побывали у гробницы пророка... – начал разговор Хунейн. Какие же впечатления вынесли из путешествия по аравийской пустыне?
– Надеюсь, встречали не только паломников? – вступил в беседу Хорст.
– В пустыне сейчас можно увидеть самый разный народ, – ответил Хамза. Людям стало тесно в старых, обжитых местах.
– А как вы нашли аравийские пейзажи? Много новых нефтяных вышек?
Хамза посмотрел на Хорста.
– Я не заметил даже старых. Близость к богу не позволяет отвлекаться на мирские дела.
– Но вы, конечно, слышали об аравийской нефти?
– Приходилось.
– Нефть прославит арабский восток на весь мир! – патетически изрек Хунейн.
– И Османская империя станет еще богаче, сильнее, – любезно улыбнулся Дюндар.
– Но без немецкого капитала, без немецкой армии и наших специалистов вы не сумеете освоить и защитить свою нефть, – поднял вверх указательный палец Хорст. – Надо быть реалистами, господа.
"Теплая компания, – подумал про себя Хамза. – И араб Хунейн, и турок Дюндар ориентируются на Германию?.. Или каждый из них тянет в свою сторону..."
– Ближний Восток, – продолжал Хорст, – это зона наших интересов. У Франции есть Индокитай, у Англии – Индия, у России -Туркестан. И только у Германии нет ничего! Потому что она, как самое молодое государство в Европе, опоздала к рождественской елке времени, с которой история раздавала свои подарки. Но у Германии есть дух Бисмарка! Он создал нашу империю, а мы продолжаем развивать и укреплять ее.
– О, Бисмарк! – восторженно прищелкнул языком Хунейн.
– Да, Бисмарк – это была сильная личность, – кивнул Дюндар.
– Господин Хорст, – спросил Хамза, – а почему вы делите весь мир только на такие странные пары: Франция – Индокитай, Англия – Индия, Россия Туркестан, Германия – Ближний Восток?
– А потому, что это все зоны интересов великих держав, – строго сказал Хорст. – Такова логика истории и реальная ситуация. И она неизбежна более развитая страна обязана помогать менее развитой и руководить ею.
– Я видел в Индии, – сказал Хамза, – как руководит этой страной Британия... Английские солдаты на моих глазах разрезали индусам подошвы ступней и тут же заставляли их голыми ногами ходить по земле... Наверное, для того, чтобы идея британского руководства вошла индусам, как говорится, в кровь и в плоть...
– Это крайности, – поморщился Хорст. – Разумное сотрудничество развитых и неразвитых стран исключает подобные эксцессы.
– А если менее развитая страна, – обвел всех горячим взглядом Хамза, вообще не хочет никакой опеки и желает развиваться как самостоятельное и суверенное государство?
– Вы имеете в виду Туркестан? – вкрадчиво улыбнулся Дюндар.
– Если менее развитая страна, – напористо продолжал Хамза, – хочет жить под одной крышей с более развитой страной, но не как бедная родственница или приживалка, а по-братски, одной дружной семьей?
– Дорогой хаджи! – вскочил Дюндар. – Вот вы и сказали то, что я хотел услышать от вас! Это и есть продолжение нашего разговора о вашем втором деле и о том, о чем мне написали из Индии. Мы, турки, хорошо знаем, что идеи воссоединения Туркестана и Турции очень популярны у вас на родине... Османская империя – вот истинная мать всех мусульман!
"Врет, – четко решил для себя Хамза. – Из Индии ему не могли написать такое. Значит, использовать его не удастся. Значит, без Якуба ничего не получится. Значит, надо ждать Рабию".
– Но, может быть, я имел в виду совсем не Османскую империю... – сказал вслух Хамза.
– Вы говорили о будущем союзе всех мусульманских стран! – сверкнул золотой оправой очков Хунейн. – Когда родится единое, могучее, великое исламское государство, мы, арабы, будем править миром! И все мусульмане будут равноправны в нем! А ислам станет самой могущественной религией на земле!..
Я вас правильно понял, хаджи?
Хамза отрицательно покачал головой.
– Уж не Российскую ли империю имеет в виду наш уважаемый хаджи? прищурился Хорст.
– Мусульмане – и православный царь?! – Впервые за весь вечер лучезарная улыбка сползла с приветливого лица Дюндара. – Но это немыслимо, невозможно, несоединимо!
– Прошу прощения, господа, но вы забываете еще об одном варианте, откинулся на спинку стула Хамза. – А если ни царя, ни Российской империи не будет?
– А что же там будет? Что там еще может быть?
Все напряженно смотрели на Хамзу.
– Насколько я понял, господа, мы ведем сейчас чисто теоретический спор, – улыбнулся Хамза, прислушиваясь к возникшей в главном зале ночного клуба протяжной мелодии
восточного танца. – Стоит ли заниматься далекими прогнозами?
Тем более что начинаются, как мне кажется, выступления артистов, а это гораздо интереснее, чем наши бесконечные разговоры.
И он вышел из кабинета.
– Ну, хватит панарабской и пантурецкой болтовни, – сказал Хорст. Когда он вернется, сразу переходите к тому, ради чего я согласился прийти сюда.
В главном зале клуба танцевала Рабия. Движения ее были изящны, легки, грациозны. Хамза невольно залюбовался гибким телом танцовщицы. Оглянувшись и видя, что за ним никто не идет, он подошел ближе и, дождавшись, когда Рабия увидела его, спросил одними глазами: ну как?
"Все в порядке", – молча ответила Рабия.
Хамза вернулся в кабинет. Хорст сидел за столом, дымя сигарой. Дюндар и Хунейн стояли около зашторенного окна.
– Скажите, хаджи, – решительно поправил очки Хунейн, – мусульмане Туркестана еще не согнулись под гнетом неверных?
Они по-прежнему готовы встать под зеленое знамя пророка и восстать против белого царя?
Хамза, почувствовав перемену обстановки за время своего отсутствия, вопросительно посмотрел на Дюндара. Лицо издателя было непроницаемо.
– Восстание против царя? – повторил Хамза. – Вряд ли оно возможно сейчас.
