Текст книги "Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта"

Автор книги: Ирвинг Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

Я хотел бы добавить, что оружие и взрывные устройства фигурируют преимущественно в историях, случающихся из-за неверного определения фрейма, так как эти служебные средства наделены особым свойством – превращать обычную деятельность в нечто такое, что ретроспективно выглядит как злосчастная самонадеянность или опасное заблуждение[589]589
  Другие обстоятельства обладают свойством «дереализации» обычной деятельности, ее превращения в нечто несерьезное или, по меньшей мере, нереальное. Этот иронический структурный результат получается, например, когда некто, от кого изо дня в день зависят планы данного индивида, внезапно умирает за работой или сбегает от нее, оставляя этого индивида продолжать действовать в условиях, которые грозят обернуться ложными предположениями. Отсюда – медицинское правило давать знать о смерти человека его непосредственно доступному, ближайшему родственнику как можно быстрее. Это предохраняет понесших утрату людей не только от опасности узнать печальные новости от «неправильного» человека и в неправильной, неумелой подаче, но и от потенциальной опасности, так сказать, «рвать душу» при посторонних, что могло бы выглядеть для них как фальшь, неискреннее пустое шоу. Об этом см.: Sudnow D. Op. cit. Ch. 6. Extentions outside the hospital. p. 153–168.


[Закрыть].

Приводившиеся до сих пор примеры ошибок связаны с пространственными перемещениями и большой шумихой, однако анализ фреймов должен с такой же определенностью применяться к опыту любого рода, в том числе чисто рассудочному. Возьмем, к примеру, знаменитую проблему, изучаемую логиками под парным названием «использование и обозначение». В нашей терминологии это, по сути, проблема определения фрейма некоторых логических операций. Вообще в высказываниях используются имена, чтобы назвать, то есть упомянуть, объекты, и, очевидно, не используются сами объекты. Однако объекты, о которых логики и грамматики делают высказывания, сами суть имена и высказывания, которые могут быть построены из этих имен. Поэтому, чтобы было ясно, что упоминается имя, а не то, что оно обозначает, используется какой-либо прием форматирования вроде кавычек или двоеточия, после чего следует или жирный шрифт, или подробное разъяснение символа-наименования. Предполагается, что таким путем можно отвлечься от мира объектов и перейти в более расчлененный и компактный мир вербальных ключей, позволяющих быстро находить эти объекты и манипулировать ими.

В комментарии, посвященном необходимости последовательно различать в логике использование и описание, Куайн утверждает:

Цитирование – графически наглядный и удобный метод, но он имеет одну аномальную особенность, которая требует специального предостережения: с точки зрения логического анализа каждая цитата целиком должна рассматриваться как одно слово или знак, составные части которых имеют значение не большее, чем значение шрифтовых засечек в литере или слогов в слове. Цитата – не описание, а иероглиф. Она обозначает свой объект, не описывая его на основе понятий о других объектах, но изображая графически. Значение целого не зависит от значений составляющих его слов[590]590
  Quine W. Mathematical logic. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1965. p. 26.


[Закрыть].

Далее Куайн показывает, что некоторые из систем обозначения в логике, применяемые на уровне описания, служат логическими связками между содержательными элементами взаимосвязанных высказываний, тогда как другие символы служат (или должны служить) исключительно средством высказывания о высказываниях как таковых и каждое высказывание-средство должно рассматриваться как знак формы, «имя» высказывания, короче говоря, как ключ к высказыванию. Затем, в редакционном комментарии он пишет, что в подобных ситуациях до сих пор были обычными ошибки в определении ключей: «Фреге, видимо, был первым логиком, признавшим важность точного использования кавычек во избежание путаницы между использованием и обозначением выражений. Но, к сожалению, его советы и хороший пример в этом отношении почти тридцать лет оставались незамеченными другими логиками»[591]591
  Ibid. Некоторые примеры такого невнимания приводит Рудольф Карнап. См.: Carnap R. The Logical Syntax of Language / Trans. by A. Smeaton. London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co., 1937. p. 158–159). Джон Серль утверждает, что в данном случае некоторые логики переусердствовали в неразумной скрупулезности, только запутывая дело своими стараниями внести ясность (Searl J. Speech acts. Cambridge: Cambridge University Press, 1970. p. 73–76). Отсюда вывод, что практические приемы организации фреймов разнообразных логических операций недостаточно совершенны, чтобы везде обеспечивать основу для согласия в осведомленности. Однако здесь можно принять правило, что там, где обнаруживается расхождение мнений, это расхождение само по себе можно обсуждать в печати, добиваясь некоторой ясности в понимании его сути.


[Закрыть].

Вероятно, всегда найдутся обстоятельства, где нет ясности в определении фрейма операций использования и обозначения. К примеру, когда писатель хочет внушить другим, что слово или фраза, употребляемые им в данный момент, – не то, чем он обычно пользуется, он выделяет это выражение кавычками, форматируя его так, чтобы оно воспринималось как условно употребляемое, а не буквально используемое. Однако решение брать или не брать на себя личную ответственность за данное словоупотребление нередко есть вопрос вкуса и индивидуальной чувствительности к слову, а не формальная проблема синтаксиса – это вопрос о роли, какую хочет играть писатель.

3. К ошибкам в первичных схемах восприятия опыта, в определениях ключей к различным видам деятельности и фабрикациях добавляются ошибки в биографической идентификации материалов, присутствующих в данной жизненной сцене. Это опять же вопрос правильного определения фреймов, ибо во многих видах деятельности такая систематическая и безошибочная идентификация (в социальных либо личностных категориях) предполагается при построении последующего взаимодействия[592]592
  На этом у драматургов строится комический прием выведения некоего персонажа переодетым, в ложной личине, неизвестной другим персонажам, но, конечно, известной зрителям. Таким облегченным способом драматург может создавать удобный, собираемый из готовых деталей мир.


[Закрыть]. Классический случай здесь – это, без сомнения, заключение в тюрьму на основании ошибочного опознания (идентификации) личности.

Роаноук, Вирджиния. Мужчина, приговоренный к пятнадцати годам тюремного заключения за ограбление банка, освобожден вчера после драматической сцены в зале суда, когда в этом преступлении признался бывший полицейский.

Джон Эдуард Марш, двадцати девяти лет, был приговорен Федеральным судом присяжных здесь же в конце апреля за ограбление на сумму 14 тысяч долларов филиала Коммерческого сберегательного банка в Винчестере, штат Вирджиния. Он содержался в тюрьме с 9 ноября после ареста агентами ФБР.

Обвинения строились в основном на опознании Марша управляющим банка Рокси Хокманом и кассиршей банка Каролиной Хикерсон. Вчера они давали показания в том же судебном помещении и признали свою ошибку.

Понадобилось неожиданное признание, сделанное 7 июня Чарльзом Лориценом, сорока лет, из Ферфакса, Виргиния, проработавшим строителем-подрядчиком и полисменом в течение семи лет в графстве Монтгомери, штат Мэриленд, чтобы вновь открыть дело.

Судья Долтон заявил, что Марш может получить компенсацию за ошибочный приговор. «Теперь очевидно, что мы ошиблись, – сказал в заключительной речи судья. – Мы твердо настроены как можно быстрее исправить ошибку»[593]593
  San Francisco Chronicle. 1966. June 23.


[Закрыть].

Простая ошибка в идентификации физических объектов тоже способна ввергать действующих лиц в неуправляемый поток ошибочно форматированной деятельности.

Фресно. Бригада из пяти человек, нанятая перевезти дом пастора Церкви Бога на новое место, почти весь рабочий день готовила переезд.

Они отсоединили все провода и трубы и подняли строение домкратами для его перевозки по городу. Они как раз собирались начать это путешествие, когда подошел преподобный Дойл Р. Закари, взглянул и закричал: «Стойте! Это Церковь Христа! Церковь Бога через дорогу»[594]594
  San Francisco Chronicle. 1965. July 23.


[Закрыть].

4. В одной из предыдущих глав указано, что любой фрагмент деятельности можно рассматривать как организацию треков (tracks): главного (магистрального трека) и разного рода вспомогательных. Один из сильнейших аргументов в пользу предположения о действии трека заключается в том, что при использовании каждого из треков возникают характерные ошибки, то есть неверные определения фреймов.

Для начала возьмем пример трека, связанный с отсутствием должной внимательности.

Патерсон, Нью-Джерил (ЮПИ). Вчера три бандита в масках устроили засаду в приходском доме одной католической церкви. Хотя рядом за дверью шла заупокойная служба, они сумели ограбить бронированный банковский спецавтомобиль, который остановился, чтобы принять воскресные церковные сборы, и изъять из сейфа 511 тысяч долларов.

Бандиты к тому же украли 1100 долларов в самой церкви. Пока они ждали прибытия инкассаторского автомобиля, они связали и заткнули рты четырем священнослужителям и церковному сторожу. Один из священников попробовал убежать, но был сбит на пол подножкой.

Другой священник на втором этаже дома слышал, как одна из связанных жертв подавала сигнал тревоги, пытаясь кричать сквозь ленту, заклеившую рот. Но он не обратил на это внимания, так как, по его словам, кричавший священник «всегда громко пел»[595]595
  San Francisco Chronicle. 1964. December 22.


[Закрыть].

Причина ошибки здесь в том, что громкое пение обычно воспринималось на месте действия как не вполне адекватное поведение.

Ошибочное определение фрейма встречается также в тех случаях, когда индивид толкует вспомогательный, указывающий направление действий материал как часть основного текста.

Получив по почте уведомление, что впредь не требуется указывать в своем адресе аббревиатуру «R.F.D.2», одна женщина из Уэстпорта сообщила об этом в торговую фирму Бонуит Теллер. Позже она получила от фирмы счет, в котором был указан следующий адрес:

Миссис Хилари Джоунз Илиминейт, R.F.D.2[596]596
  В оригинале игра слов. «Eliminate R.F.D.2» означает «Устраните сведения об R.F.D.». Отправитель опознает слово «eliminate» как название района или улицы. R.F.D (Rural Free Delivery) – бесплатная доставка почты в сельской местности. – Прим. ред.


[Закрыть].

Уэстпорт, Коннектикут[597]597
  The New Yorker. Рубрика «Городской разговор».


[Закрыть].

Секретари поставляют нам другие примеры подобных ошибок, когда при стенографировании в качестве основного текста записывают то, что должно служить комментарием к нему, – ошибка, связанная с тем, что удивительно редко (на это уже указывалось) можно распознать те тонкие и неявные знаки, которые помогают отличить тексты, подлежащие записыванию, от текстов, которые записывать не следует.

Наконец, ошибки при определении фрейма могут касаться того, что обычно должно проходить вне сферы действия некоторых участников совместной деятельности. Это ошибки, связанные с неосторожным появлением на виду в неположенном месте, неспособностью поддерживать очевидные границы своей зоны действия. О такой возможности напоминают разные «фантазии нечаянного обнажения», то есть страхи неожиданно для себя появиться перед публикой не вполне одетым. Этот тип ошибочного определения фрейма (включая пути сокрытия каких-то действий) имеет особенно важное значение при постановке исполнений для публики. В процессе радиовещания, например, возможны не предназначенные для микрофона оговорки, высказывания, адресованные кому-то при ошибочном предположении, что ближайший микрофон «мертв». В телестудиях, соответственно, возможны выходки «не для камеры», то есть действия, совершенные в ложной уверенности, что исполнители находятся вне поля зрения камеры или что камера в зоне их нахождения отключена. В обоих случаях передающая аппаратура демонстрирует свою способность превращать несценические действия в вынужденно сценические. И конечно, бывают случаи, когда спектакль в разгаре, а некто по ошибке толкует его как репетицию или как непревращенную форму деятельности, в любом случае открыто вводя в спектакль то, что по обыкновению скрыто от аудитории.

Во время прямой трансляции по телевидению спектакля «Крафт-театра» был достигнут сильнейший эффект самого драматически захватывающего момента в пьесе, когда голоса актеров перебил другой голос: «Кто заказывал ветчину на ржаном хлебе?»[598]598
  Слово «ham» (ветчина, окорок) на жаргоне означает также «плохой актер», «задница». – Прим. ред.


[Закрыть] Это посыльный из буфета незамеченным прошел прямо в студию[599]599
  Schafer К. Prize bloopers. Greenwich, Conn.: Fawcett Publications, Crest Books, 1965. p. 53.


[Закрыть].

Руководящие указания (типа режиссерских реплик и замечаний антрепренера), не предназначенные для ушей тех, кому адресовано представление, также могут быть неверно «фреймированы».

Многие рекламные агентства размечают свои сценарии, указывая, какие пункты надо особенно подчеркнуть. Послушаем теперь нервничающего диктора-новичка, когда он делает свое первое коммерческое объявление: «Хлеб Коллинза выпекается неспешно. Нажимайте на это, что означает – преподносите искренне и проникновенно. Каждый батон подрумянен со всех сторон ровно и красиво. Это восхитительно вкусный, здоровый, питательный хлеб. Когда вам задают вопросы бакалейщики – подчеркивайте это. Будьте уверены в себе, когда говорите о хлебе Коллинза»[600]600
  Schafer К. Ор. cit. p. 113.


[Закрыть].

Бесс Мейерсон, бывшая мисс Америка и ведущая популярной телепрограммы «Большой куш», беседовала с рядовым участником программы. Ей вручили записку от одного работника производственного отдела студии, где сообщалось, что этот участник телешоу особо привязан к американскому городку Лондон Баунд, чтобы помочь ей внести дополнительные детали в свое интервью. Полагая, что записка – это досланная памятка об имени соревнующегося, ведущая представила его так: «Леди и джентльмены, а теперь поприветствуем мистера Лондона Баунда!»[601]601
  Ibid. p. 62.


[Закрыть]

Как и двусмысленности, такие ошибочные определения фрейма можно классифицировать по основному спорному элементу, возникающему при его организации. Кроме того, полезно задавать себе вопросы об условиях, при которых возможны долговременные ошибки в определении фреймов. Предположительно ошибки, даже недолговечные, менее распространены, чем двусмысленности, хотя бы потому, что действия, которые индивид предпринимает на основании ложных исходных посылок, по-видимому, сами по себе порождают противоречия и повышают вероятность обнаружения того, что (и как) он делал неправильно. Тем не менее, продолжительные ошибки возможны, даже в отношении первичных схем интерпретации опыта.

Санта-Барбара. Целых шесть месяцев софа в их арендованной квартире казалась немного бугристой. И это была весьма странная бугристость – она явно и очень часто перемещалась, даже когда на софе никого не было. А вчера Мануэль Валенсия и его семья увидели, что бугор внезапно исчез. Причина этого обнаружилась под семейным холодильником. Там, свернувшись кольцом под урчащим аппаратом, лежал удав боа-констриктор весом двадцать фунтов и длиной семь футов.

Представители зоопарка предположили, что брошенный кем-то удав выполз ночью, чтобы подкормиться мышами в квартире. Еда в принципе могла сделать змею настолько ленивой, что она не возражала против того, чтобы иногда посидеть на ней. Эксперты по рептилиям добавили, что только огромное количество пиши, проглоченной удавом аж полгода назад, могло бы удержать его в софе столь долгое время. А семья Валенсия временно переселилась к родственникам[602]602
  San Francisco Chronicle. 1967. December 13.


[Закрыть].

III. Оправдания и споры.

1. Известно, что жеребячья возня и проказы городских подростков кажутся чиновникам и потерпевшим вандализмом и преступлением. Поэтому хотя одна из сторон в таком споре, в конце концов, возможно, и установит какое-то определение ситуации, убедительное для другой стороны (или, по крайней мере, использует средства принуждения, достаточные, чтобы добиться от противника видимости уважения), на это может уйти значительное время, в течение которого стороны и потенциально не приближаются к согласию, когда, по существу, нет способа даже теоретически ввести всех участников спора в общий для них фрейм оценки событий[603]603
  Знаменитый пример этого см. в книге: Tannenbaum F. Crime and the community. New York: Columbia University Press, 1938. p. 19.


[Закрыть]. При таких обстоятельствах можно ожидать, что группы с противоположными версиями событий станут открыто спорить друг с другом о том, как надо определять, что было и что происходит теперь. Итог один – возникает спор об определении фрейма событий.

Но в описанном случае основания для споров о фрейме все-таки исключительные. Более же обычны короткие препирательства по поводу ошибки, чистосердечно сделанной одной или обеими спорящими сторонами.

Следует упомянуть еще одно основание для возникновения споров, на этот раз иного порядка, чем первые два. Здесь потребуется более обширный комментарий.

В начале исследования прерывания деятельности и другие подобные несчастные случаи упоминались как примеры нарушений, которые могут возникать в связи с определением фрейма. Говорилось также, что случайность способна очевидным образом связывать то, что в действительности было независимыми действиями и событиями. В последующих главах показано, как индивид начинает ложно подозревать, что его каким-то образом обманывают, и вследствие этого сомневаться в окружающем мире. Наконец, в этой главе были представлены двусмысленности и ошибки как еще один источник неудач при выборе фреймов. Заметим, что все это случаи, когда обычная последовательность действий, осуществляемых в определенном фрейме, в силу обыкновенных, рядовых причин оказывается невозможной и человек чувствует себя, по меньшей мере, на мгновенье выпавшим из дающего опору мирка.

Когда случаются такие неудачи в определении фрейма, человек, который из-за них не сумел нормально влиться в поток повседневной деятельности, может признать провал и подать свои ошибки как некое оправдание и тем самым объяснение своей неспособности, явной вины или необоснованных подозрений. Другие тоже могут давать такие объяснения, чтобы уменьшить собственную долю вины за признаваемое всеми выпадение индивида из общего строя. И вся эта бухгалтерия может активно оспариваться или, по меньшей мере, осторожно ставиться под сомнение теми, кому она адресована. Поэтому возобновляется спор о выборе фрейма, но на этот раз спор более высокого порядка, ибо спорящие стороны теперь согласны относительно того, как следовало понимать общие задачи, расходясь лишь во взглядах на то, почему они не были решены.

Для разрешения споров (любого порядка) о фреймах могут быть уполномочены разного рода судебные органы, в которых выслушиваются аргументы обеих сторон и выносится приговор. К. Пайк высказывает следующее мнение.

В нашей культуре имеются особые юридические процедуры, используемые при попытках провести различие между событиями, которые, так сказать, физически похожи, но химически различны, и для которых в этой культуре предусмотрены очень разные наказания. Имел ли преступник при себе огнестрельное оружие, когда грабил дом? Проехал ли водитель на красный свет, когда сбил человека? Были ли насильственные действия умышленными, обдуманными заранее или стали результатом внезапного приступа гнева? Был ли их исполнитель психически больным или просто хладнокровно жестоким? В самом ли деле заключенный пытался бежать или он невзначай вызвал ложное впечатление у охранника, сам симулировал побег или инсценировал его по чьему-то приказу? Деятельность неправовая, житейская тоже требует критериев для обоснованного решения подобных вопросов: является ли данное кем-то объяснение подлинной причиной действия или бездействия или оно всего лишь служит для оправдания лености, безответственности или порочности? В самом ли деле яблоко с червоточинкой?[604]604
  Pike K. Language in relation to a unified theory of the structure of human behavior. Glendale (Calif.): Summer Institute of Linguistics, 1954. Pt. 1. p. 13.


[Закрыть]

2. Споры о фрейме действий или событий, особенно более высокого порядка, ставят перед нами некоторые фундаментальные вопросы. Если для доказательства фактической невиновности можно приводить оправдания, ссылаясь на ошибку в определении фрейма, то такие оправдания пригодны и как средство уйти от реальной ответственности за поступок, избежать наказания. И наверняка того, кто выдвигает такие оправдания, будут подозревать в плутовстве, обоснованно или необоснованно – вопрос второй. (В конце концов, именно эти подозрения и делают возможными обсуждаемые нами споры о фрейме.) И конечно, сам подозреваемый может правильно или ошибочно подозревать, что его объяснения будут приняты скептически независимо от того, насколько оправдан такой прием. Наконец, даже верящие в его версию «другие», тем не менее могут поступать так, словно они не верят (как могут поступать и так, будто они верят, когда наделе этой веры нет), и об этом он тоже может догадаться. Все эти возможности внутренне присущи процессу определения фрейма как фундаментальная особенность, как основное место пробуксовки в организации опыта. (Если подозревают, что одно из оправданий индивида ложно, то под сомнением могут оказаться две явно различные вещи: факты, как он их представляет другим людям; и верит ли он сам в то, что представляет другим. Ибо мы признаем возможность существования в этом мире чистосердечного введения людей в заблуждение.) Отсюда следует, что споры высшего порядка об искомом фрейме едва ли можно рассматривать без одновременного внимания к драме сомнений, из которых рождаются такие споры.

Очевидна тенденция к «размножению» ошибок отдельного человека при определении фрейма событий. Похоже, он не только продолжает целую серию ошибочных актов, но и когда начинает оправдываться за свои действия, сами объяснения порождают сомнения у других, а также сомнения насчет принципиальной возможности быть избавленным от сомнений со стороны этих других. И не стоит удивляться, что, когда другим ошибочно кажется, будто данный индивид неверно «фреймировал» некие события, он может отчаяться в том, что ему поверят, и даже воздержаться от всяких попыток поправить дело. К примеру, если бы кто-то был твердо уверен, что действительно произошло какое-то сверхъестественное событие, то этот наблюдатель, вполне возможно, предпочел бы все забыть. Отсюда следует, что по самой природе операции определения фрейма форматируемые события имеют, в сущности, неопределенно-свободный характер, открытый разнообразным сомнениям, и такая неопределенная степень свободы влияет как на действующего индивида и его притязания, так и на свидетеля чужих действий и его притязания. По всей вероятности, драма сомнений в той или иной степени развертывается в каждом обществе.

Отсюда еще один вывод. Не считающуюся виной наивность в делах нельзя рассматривать просто как душевное качество действующего индивида: это – такая его связь с событиями, которая порождается неверным определением фрейма его поступков другими.

3. Как и в случае двусмысленностей и ошибок, возникающих при неправильном определении фрейма, споры об истинном фрейме могут касаться разных элементов в его определении. К примеру, случаются споры, связанные с первичными схемами интерпретации опыта, возможные, как говорилось ранее, всякий раз, когда заявляют о вмешательстве сверхъестественных сил.

Лкайукан, Мексика. В воскресенье почти тысяча разъяренных крестьян выгнали из городка своего приходского священника за то, что он отказался признать чудо, о котором они ему сообщили. Полиция распространила информацию, что старое дерево, пролежавшее пять лет, после недавней грозы было обнаружено стоящим. Убежденные в том, что стали свидетелями чуда, крестьяне начали молиться перед этим деревом. Они просили у своего священника разрешения построить под ним часовню и отслужить мессу. Когда священник отказал им в этом, жители деревни сперва грозили линчевать его, а потом выгнали из городка[605]605
  San Francisco Chronicle. 1966. July 26.


[Закрыть].

Бывают споры, нередко горячие, и по вопросу о том, воспринимать ли некий поступок как своего рода симптом, рассматриваемый в природной системе фреймов, или как заслуживающее наказания управляемое действие. Теории преступления, к примеру, не имеют согласия по этому вопросу и тяготеют к двум лагерям, от принадлежности к которым зависит ход анализа человеческих поступков[606]606
  См., например: Miller W.B. Ideology and criminal justice policy: Some current issues // Journal of Criminal Law and Criminology. 1973. vol. 64. p. 141–162.


[Закрыть]. Очевидно, что взгляд на преступление как болезнь ведет к одному идеалу исправления преступников, взгляд, связанный с моралистической системой координат, – к другому. Фактически существуют уголовные преступления, которые одна юрисдикция станет рассматривать преимущественно как проявление психологического расстройства, а другая – как вопрос ответственности за злонамеренное поведение. (И более того, если имеется институционализированная машинерия для решения случаев, определяемых в обоих вышеуказанных направлениях, и если, вдобавок, существуют профессионалы, специально обслуживающие эти два подхода, то должна быть найдена и некая институциональная основа для споров об определении фреймов.) Именно поэтому (возьмем самый простой пример) лицо, пойманное с неоплаченными товарами в магазинной сумке, имеет возможность ссылаться на забывчивость по причине крайней душевной озабоченности и пережитого горя, что потом способно заставить суд присяжных разбирать вопрос, похож ли подсудимый на тип человека, регулярно ворующего в магазинах[607]607
  Пример – процесс над Хиди Ламарр по делу о краже в магазине (репортаж в San Francisco Chronicle. 1966. April 26, 27). При разборе правонарушения иногда начинают доказывать, что вопрос не столько в том, что человек сделал, сколько в подходе, навязанном данному делу уполномоченными лицами. Но когда альтернативные подходы изучены в деталях, становится очевидным, что судебное решение по данному делу будет зависеть от выбора среди имеющихся перспектив или фреймов и порой использования этого выбора в качестве средства смягчения либо ужесточения последствий применения другого фрейма. Общекультурную систему координат для схем интерпретации дел в суде можно принять как некую данность, и тогда творческий элемент в процессе наклеивания судебных ярлыков сведется к шаблонному применению конкретной первичной схемы интерпретации или какого-то конкретного преобразования данного случая в другую форму.


[Закрыть].

Ниже описан в своем роде образцовый случай упомянутого двойственного подхода к оценке одних и тех же поступков.

Армия США стерла десятилетнее позорное пятно с репутации одного из героев войны и в какой-то степени восстановила его честь и достоинство, – узнали мы из хроники новостей вчера вечером. Для Виктора М. Хангерфорда-младшего это означает отмену записей в его воинских документах о позорном увольнении со службы с лишением знаков отличия и права на пенсию, возвращение ему звания майора, почетную отставку по инвалидности и выплату задержанной пенсии за выслугу лет в общей сумме около пятидесяти тысяч долларов. Еще в июле 1954 года когда-то блестящая воинская карьера Хангерфорда пришла к бесславному концу. Он был арестован по обвинению в дезертирстве и выписывании сомнительных чеков, в середине 1955 года предан военному суду и приговорен к году заключения в армейской тюрьме в Ломпоке. После отбытия срока наказания в его документах появился штамп о позорном увольнении из армии. Возможно, позорный ярлык преступника никогда не был бы снят, если бы Хангерфорд не продолжал выписывать поддельные чеки и, в конце концов, в 1959 году не попал в тюрьму штата. Но перед отправкой в тюрьму Хангерфорд прошел обследование в Центре медицинского обслуживания своего штата в Вэкэвилле. Именно там он в очередной раз пожаловался на ужасные головные боли, которыми страдал с 16 июля 1950 года, когда был контужен с потерей сознания при взрыве танкового снаряда во время атаки на врага в коммунистической Корее. Это была все та же история о почти непереносимых болях, которую он уже много раз рассказывал врачам в армейском госпитале и потом в госпитале ветеранов тылового управления армии. Доктора утверждали, что головные боли появились по его собственной вине как результат неспособности подчиняться требованиям военной дисциплины в мирное время. Медики штата, однако, решили более тщательно расследовать причины жалоб Хангерфорда. 5 декабря 1959 года его оперировал нейрохирург. Он знал, что надо искать в мозгу пациента. Рентген выявил область вероятного повреждения. Просвечивание не обмануло. Операция показала, что Хангерфорд страдал от обширного повреждения мозга, вызванного ушибом головы, причиной которого могла быть сильнейшая контузия при взрыве снаряда. В начале текущего года Хангерфорд решился поставить на карту свою веру в то, что армия Соединенных Штатов признает ошибку. Он подал апелляцию в соответствии с законом о госслужбе Мелвина М. Белли о пересмотре своего дела армейскими инстанциями. Это оказалось хлопотным и порою мучительным процессом. Понадобились три месяца госпитализации, пока военные медики проверяли и перепроверяли результаты операции 1959 года на мозге и проводили множество рентгеновских исследований; ветерана неоднократно обследовала армейская медицинская комиссия, где его вновь и вновь мучили вопросами[608]608
  Avery Р. // San Francisco Chronicle. 1964. November 23.


[Закрыть].

Отметим здесь, насколько драматическая газетная история подтверждает нашу схему определения фреймов, даже когда сообщает о ее неправильном применении.

4. В качестве первопричины судебных прений и других видов споров о фрейме событий часто можно найти «компрометирующие обстоятельства», то есть обстоятельства, в которых текущие события дают обыкновенным наблюдателям наивно неправильные впечатления о действующих мотивах, – впечатления, порочащие некоторых из тех, кто вовлечен в данную деятельность, и дающие почву для объяснений и извинений. Эта тема компрометирующих обстоятельств обильно используется в фарсах, и фильмы Лаурела и Харди особенно злоупотребляют ею. Можно привести пример из семейной жизни.

Дорогая Эбби! Эта проблема не моя, а моей сестры. Она живет в доме, где все соседи очень дружны. И вот однажды сосед постучался в ее дверь и пожаловался, что его жена уехала из города, а ему обязательно нужно сделать массаж спины. При нем был портативный электрический массажер. Моя сестра ответила, что рада помочь, пригласила его войти и дала ему бутылку пива, потому что было очень жарко. Сосед снял рубашку, и сестра начала массировать ему спину, когда они услышали, что идет муж. Сосед запаниковал и спрятался в чулан, оставив после себя рубашку. Когда мой зять увидел эту рубашку и бутылку пива, он взбесился и начал обыскивать дом. Найдя в чулане мужчину, он избил его и выгнал из дому сестру. Она, как дура, вернулась к нему на следующий день. Он все еще имеет зуб на нее и вот уже больше шести месяцев отказывается исполнять свой мужской долг. Она пристает ко мне, прося совета. Я ей помочь не могу. Может, ты поможешь?[609]609
  San Francisco Chronicle. 1965. August 29.


[Закрыть]

Конечно, люди обыкновенно действуют так, чтобы заранее избежать легко возникающих недоразумений: тот, кто мог бы неправильно понять что-то, упражняется в умении мысленно экспериментировать в своем подходе к тому, кто может быть неверно понят, а этот последний, в свою очередь, в собственном поведении передает вовне информацию, построенную так, чтобы предотвратить возможность неправильного истолкования событий. Иначе может произойти следующее.

Вчера утром, за четыре дня до Рождества Говард Янг заметил женщину, рывшуюся в мусорном баке, и деликатно обратился к ней: «Этот год довольно тяжелый. Может, помочь вам деньгами?» Женщина огрызнулась: «Не лезь не в свое дело! Я случайно выбросила сюда мои рождественские открытки»[610]610
  Caen H. // San Francisco Chronicle. 1964. December 22.


[Закрыть].

Обычно такого не происходит просто потому, что прохожие, как правило, предпочитают пройти мимо, независимо от их оценки жизненной ситуации другого, а человек, который имеет уважительные причины рыться в мусорных бачках, либо воздерживается от данной акции, либо действует в манере, которая заранее отметает любые могущие возникнуть унизительные и ложные догадки. И потому же институционализированные средства социального контроля функционируют таким образом, чтобы было легко применять соответствующие фреймы интерпретации и ориентации. (К примеру, если шахматист, прикасаясь к фигуре с целью поправить ее положение на доске, хочет быть уверенным в том, чтобы другие не подумали, будто в нарушение правил делается пробный ход, он может использовать фразу: J’adoube[611]611
  J’adoube (фр.) – посвящаю в рыцари. – Прим. ред.


[Закрыть], тем самым формально устраняя всякую двусмысленность в толковании своего жеста.) Повторим, для нас здесь важно не то, что недоразумения случаются, а скорее то, что они случаются не так часто, и за этим стоит факт, что люди обычно заранее принимают меры, чтобы избежать их. И потому разборчивость и здравый смысл порождают мир, в котором определение фрейма работает как средство интерпретации событий – по замыслу, если не по природе.

За компрометирующими обстоятельствами скрывается нечто более общее, а именно случайные совпадения, случайная связь событий – как бывает, когда невиновный человек приходит на место преступления и поднимает орудие, которым оно совершено и на котором потом находят отпечатки его пальцев, направляющие следствие по ложному следу. Тем самым усматривается умышленное деяние там, где надо говорить лишь о «стечении сопутствующих обстоятельств». И понятно, почему в руководствах для полиции по методам расследования всегда приводятся, по меньшей мере, несколько примеров таких обстоятельств расследуемых событий, которые порождают ошибки при определении их фрейма. Только один пример.

Еще один случай, который как под увеличительным стеклом показывает опасность поспешных умозаключений до проведения полного расследования, произошел ранним воскресным утром на главной улице небольшого города. Полицейский шел по тротуару и заметил на автобусной остановке возле павильона мужчину и женщину, казалось, они слегка ссорились. То был деловой квартал, так что эти двое и полицейский оказались единственными людьми на улице в этот ранний час. Полисмен на какое-то мгновение отвел взгляд от пары и направил внимание на витрину универмага. Почти сразу же он услышал звон разбитого стекла и глухой стук падения чего-то тяжелого. Он обернулся на шум. Женщина лежала на тротуаре, а мужчина наклонился над ней, держа в правой руке за горлышко разбитую бутылку из-под виски. Полицейский кинулся к месту происшествия. Женщина была мертва. Мужчина отчаянно пытался доказать, что он ничего не делал. Но кроме этих троих ничто не нарушало покоя улицы. Мужчина крепко держался за свою историю о том, как они разговаривали, и вдруг в них врезалась и разбилась бутылка, и он машинально поймал ее за горлышко. По всем данным бутылка была почти полна виски Мужчине предъявили обвинение в убийстве, но полицейский продолжал расследование. Через пять дней он раскрыл истинные обстоятельства дела. В субботу около полуночи группа продавцов универмага закончила украшение витрины и пошла в маленькую комнатку на крыше семиэтажного здания играть в карты весь остаток ночи. Они взяли с собой несколько бутылок виски, и каким-то образом та роковая бутылка была поставлена на подоконник раскрытого окна. Неведомо для них самих она выпала из окна или ее нечаянно столкнули, но они так и не заметили пропажу. Даже когда отчет об убийстве появился в городской газете, они не связали описанные факты со своими посиделками, так как ни один из них не хватился пропавшей бутылки[612]612
  Towler J.E. Practical knowledge. Springfield, Ill.: Charles C. Thomas, 1960. p. 112–113.


[Закрыть].

5. Споры насчет истинного фрейма действий часто возникают в связи с заявлениями об их неумышленности, когда заявитель настаивает, что, хотя его можно заподозрить в наказуемом деянии, он вообще не собирался что-нибудь делать, по крайней мере, ничего предосудительного, и случившееся – просто результат нечаянной потери самоконтроля, в которой он не виноват. К примеру, один служитель закона дал следующее объяснение выстрелу, произведенному им после того, как он, преследуя автомобиль с чернокожим водителем, наконец догнал и остановил его.