Текст книги "Фан-клуб"

Автор книги: Ирвин Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

– Может быть похититель выполнит свою часть договора, – неуверенно проговорил Зигман. – Как только он получит выкуп, он, вероятно, отпустит Шэрон, как и обещал.

Калпеппер сочувственно кивнул.

– Конечно, есть вероятность, что это так и произойдет. Что меня тревожит – а это встревожило и вас, иначе вы не обратились бы к нам – это то, что мисс Филдс явно стремится нам сказать, что мы не должны верить записке, которую она сама писала. Вот что меня беспокоит. По-видимому, это указывает на то, что мисс Филдс может угрожать непосредственная опасность.

– Конечно, именно это… это и пугает нас, – сказал Зигман, весь ссутулясь.

– Поэтому, – продолжал Калпеппер, не поднимая глаз и ходя по кругу, – я подхожу к той идее, которая созрела у меня в голове. Это новый план действий, который даст быстрые результаты, но такой, по которому я не могу действовать без вашего разрешения. Потому что, честно говоря, он включает в себя определенную степень риска.

– Скажите нам, – настойчиво попросила Нелли.

Капитан Калпеппер остановился:

– Мы должны исходить из предположения, что похититель или похитители не собираются выполнять свою часть договора. Что они намереваются взять деньги, но не собираются отпускать Шэрон Филдс.

– Вы действительно думаете, что они ее убьют? – Нелли издала вздох ужаса.

– Не знаю. Может быть, и нет. Но мы должны исходить из того, что может случиться самое худшее.

– Да, – сказал Зигман. – Пожалуйста, продолжайте, капитан.

– Спасибо. Время драгоценно, так что прошу не перебивать меня, – заговорил, немного подумав, Калпеппер. – Если мы будем исходить из самого плохого, то нам придется встать лицом к лицу с фактом, что мы подошли к последнему рубежу. В записке ясно указано, что деньги должны быть оставлены в означенном месте не позднее часа дня. Это значит, что похититель – а скорее всего двое или трое похитителей – не желая, чтобы его видел мистер Зигман, планировал, вероятно, появиться в Топанга-Каньоне минут через пятнадцать или через полчаса. Ну, я думаю, не раньше часа тридцати. В то же время я сомневаюсь, что он позволит деньгам лежать долго, – думаю, максимум до полтретьего или до трех. – Калпеппер взглянул на свои часы в стальном корпусе. – Сейчас 2.29. Это значит, что деньги или взяты, или будут взяты с минуты на минуту. Если их взяли, то прямо сейчас мы не можем сделать ничего, остается только надеяться, что Шэрон отпустят. Если ее не отпустят, мы будем ждать, пока расшифруют записки, и надеяться, что там найдется что-либо ценное для нас. С другой стороны, если деньги еще не взяты, то мы можем кое-что сделать – если будем действовать быстро.

– Как? – с беспокойством спросил Зигман.

– Попытаемся схватить похитителя или посыльного на месте. Окружим его и схватим. Любой ценой возьмем его живым. Как только он будет у нас, мы сможем заставить его говорить. Мы узнаем, где держат мисс Филдс, и у нас будет великолепная возможность ее вызволить.

Калпеппер замолчал. Его предложение повисло в воздухе.

– Я боюсь этого, – первой откликнулась Нелли.

Зигман наклонился вперед на стуле:

– Поместив объявление и оставив выкуп, мы пообещали, что не позволим полиции вмешиваться, когда похитители будут брать деньги.

– Я знаю, – сказал Калпеппер. – Вы пошли на то, чтобы они взяли деньги без помех. А они, в свою очередь, пообещали, что отпустят Шэрон Филдс в целости и сохранности. Но мы больше не верим в то, что они выполнят свою часть договора. Зачем же вам тогда тревожиться о выполнении своих обещаний?

Зигман согласился с его логикой и спросил:

– Какая степень риска при таком варианте действий?

– Если он там, то проблем схватить его не будет. Если он одиночка и оставил мисс Филдс связанной где-нибудь, то мы заставим его провести нас к ней. Но этот случай не похож на работу одиночки. Принимая во внимание весь план проникновения в это поместье, трудности, связанные с тем, чтобы усыпить такую известную особу, подчинить ее себе, увезти, продержать столько времени, – нужны, по крайней мере, два человека, или три, или больше. Это, конечно, повышает степень риска. Желаете, чтобы я объяснил?

– Да, пожалуйста, – сказал Зигман. – И не смягчайте.

– Хорошо. Возможно, что к месту придут двое: один – чтобы забрать деньги, другой – чтобы наблюдать и прикрывать своего партнера. Если случится так, то мы рискуем схватить одного и упустить другого, который может скрыться и причинить вред мисс Филдс. Последнее вряд ли возможно, поскольку мы блокируем все входы и выходы из Топанга-Каньона. Но может получиться и так, что даже если второй и не скроется, он сможет сообщить об этом по радио третьему пособнику, который может охранять Шэрон в пределах действия переговорного устройства, прямо в каньоне. Но, скорее всего, мисс Филдс не будет поблизости и за выкупом, вероятно, придет один человек.

– Предположим, что вы правы, – заметил Зигман. – Предположим, ваши люди окружат участок, перекроют входы и выходы и схватят похитителей. Но ведь вся эта возня привлечет внимание, не правда ли? О том, что случилось, наверняка станет известно всем.

– Боюсь, что так; в течение часа – несомненно.

– Второй похититель, оставшийся сторожить Шэрон, где бы она ни была, может узнать о захвате своего сообщника по радио или по телевидению.

– Да, в конце концов он об этом, вероятно, узнает.

Зигман сдвинул брови.

– Значит, может случиться так, что задолго до того, как вы расколете сообщника, пока тот приведет вас к Шэрон, он может… убить ее и исчезнуть.

– Это возможно.

Зигман покачал головой:

– Рискованно, слишком рискованно.

– Я этого не отрицаю. В то же время вы должны подумать, более ли это рискованно, чем ничего не делать и верить, что похитители отпустят мисс Филдс, когда получат деньги.

Зигман глотнул.

– Я не знаю. – Он взглянул на Нелли. – Что ты скажешь, Нелли?

Она казалась растерянной:

– Я тоже не знаю. И то и другое кажется опасным. Я оставляю решение тебе, Феликс. Я соглашусь, что бы ты ни решил.

Зигман закрыл лицо руками и потер виски.

– Они… они, может быть, собираются спокойно отпустить ее, когда получат деньги… а если мы вмешаемся, это может разрушить ее единственную надежду выбраться оттуда живой.

– Да, – подтвердил Калпеппер.

– Если они не собираются ее освобождать, и мы упустим возможность захватить одного из них, то мы также потеряем единственный шанс спасти ее.

– Это тоже верно, – заметил Калпеппер.

– Это ужасная дилемма, ужасная, – сказал Зигман. – Не могли бы мы обсудить ее еще немного?

Капитан Калпеппер встал и уперев кулаки в бока уставился на Зигмана.

– У нас есть только два выбора, мистер Зигман. Один – не лезть, и пусть будет то, что будет. В этом случае фактора времени не существует. Другой вариант – это поднять моих людей. В этом случае временной фактор играет решающую роль. Так что если вы выбираете, то не упустите из виду время. Да, мы можем продолжать обсуждение. Но долго ли? Я бы сказал – еще одну минуту, а затем вы должны решить или позволить решать нам.

Все прошло гладко как мечта, идеально – лучше, чем он даже ожидал.

Оставив позади оживленную магистраль Пасифик-Коаст, он повел грузовик к Топанга-Каньон, свернул влево у сельской пожарной станции на Фернвуд Пасифик-Драйв и начал нагонять время. Дорога была ему знакома, и, чем выше он забирался, тем меньше машин встречалось ему на пути.

Не отрывая глаз от крутой дороги, вьющейся все выше по холмам, он заметил, что оставляет позади все признаки какой-либо жизни. Его взгляд выхватывал иногда сарай или горный домик среди зелени, но скоро он проехал ворота, ведущие к храму «Луна и Огонь». (Он вспомнил, как, стоя перед этим храмом, читал детям выдержки из путеводителя: «Храм „Луна и Огонь“, названный так потому, что луна и огонь, как считается, были первыми символами, обозначавшими жизнь и смерть, был посвящен не какой-то определенной религии, но просто вегетарианству и воздержанию от всякого убийства».) Он почувствовал себя так, будто прорвался сквозь какой-то барьер и вошел в другой мир – на пустынную, заброшенную, совершенно лишенную жизни землю.

Через восемнадцать минут после того как он покинул побережье, он наконец заметил неподалеку Фортресс-Рок – крутую желтовато-коричневую скалу из песчаника, четко выделявшуюся на синем небе, такую знакомую ему еще с тех пор, когда он с Нэнси и Тимом бродил в этой местности по выходным.

Через минуту огромная тень скалы накрыла грузовик, и он стал искать, где лучше поставить машину. Рядом со скалой был поворот на земляной выступ, но он не стал туда поворачивать. Он поехал дальше, пока скала не исчезла в зеркальце заднего вида, затем обогнул гору и медленно поехал, высматривая боковую дорогу. Наконец, ярдах в двухстах за скалой, дальше, чем он планировал остановиться, если принять во внимание вес его багажа, он нашел идеальное ответвление, теряющееся дальше за высокими кустами. Он повернул грузовик, выключил зажигание и позволил ему съехать туда, где его не было видно с дороги.

Не тратя времени зря, он пешком вернулся на дорогу и пошел назад, к Фортресс-Рок. Дорога была пуста. Он был похож на охотника-любителя, с ружьем под мышкой идущего на ранчо к другу, чтобы пострелять.

Подойдя к скале, он задержался, чтобы взглянуть на часы. Было без десяти три. Он понял, что сильно запоздал и что вернется в их убежище в Гавиланских холмах на час-два позже, чем планировал. Он подумал, что парни к этому времени будут лезть на стенку, гадая, что могло его задержать, и опасаясь самого худшего, но как только он появится с миллионом наличными, все тревоги будут забыты – они уступят место маниакальному восторгу.

Он двинулся дальше, войдя в широкую тень. Фортресс-Рок нависал над ним – древняя скала и плато из песчаника, с большими и маленькими пещерами, выдолбленными ветром.

Говард Йост достиг точки окончательного отсчета.

Он пристально смотрел на каменистый холм. Металлоискатель в его голове просветил этот холм и определил, что он сделан из чистого золота.

Он пришел сюда – признай это – бедным ничтожеством среднего класса. Он уйдет отсюда – слава Тебе – Крезом.

Он встряхнул головой, вздохнул, поправил винтовку и снова двинулся вперед.

Дойдя до конца южной стороны скалы, он оказался перед остатками забора из колючей проволоки – точно такого, как он его помнил. В заборе была дыра, и дальше пролегала тропинка, шедшая слегка вверх вдоль скалы, футов на пятьдесят. Справа от тропинки был острый каменный гребень, выдававшийся вверх от основания скалы. Прямо впереди и тропинка, и скала резко обрывались вниз, дальше виднелись мерцающие воды Тихого океана. Слева от тропинки был покрытый кустарником холм, постепенно переходивший в травяную лужайку.

Йост повернулся. По другую сторону дороги – песок, сухая трава, кусты, переходившие в бесплодное поле. Вокруг никого не было видно, и тропинка впереди принадлежала только ему одному.

Он задержал дыхание, затем двинулся через пролом в заборе.

Тщательно отсчитал двадцать шагов.

Один шаг, два, три, четыре шага, пять, шесть, семь, восемь шагов, девять, десять, одиннадцать.

Он вышел из тени скалы на палящее солнце. Опустив голову, покрепче сжав под мышкой ружье, он шел по мягкой траве, не заметив птицы, выпорхнувшей у него из-под ног, пчелы, подлетевшей к нему и улетевшей прочь, считая шаги вокруг Фортресс-Рок.

Пятнадцать шагов, считал он, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать – затем его взгляд упал на коричневую кожу, и он прыгнул вперед вокруг откоса – вот они, за гребнем скалы, оба, два толстых коричневых чемодана, рог изобилия, сокровищница Черной Бороды.

Наслаждаясь их видом, он покраснел от возбуждения, подумав о достижениях Фан-клуба. Старый добрый Зигман, где бы ты ни был, тебе миллион благодарностей или, по крайней мере, четверть миллиона. И хорошая девочка Шэрон, хорошая, хорошая Шэрон Филдс.

Йост бросился вперед, упал на колени перед чемоданами. Ему хотелось открыть их, но он был уверен, что все в порядке, и нельзя тратить время, тем более сейчас. Он еще раз обвел взглядом ландшафт, чтобы убедиться, что свидетелей нет, откинул на мгновение голову, чтобы насладиться благословением этого синего-синего, безоблачного, торжественного неба.

Он был один, в безопасности, он был одним из избранных, богач, очень богатый человек, известный филантроп Говард Йост.

Положив ружье, он взял один из чемоданов и поставил его вертикально, затем другой. Они были тяжелыми, но у него было слишком легко на сердце, чтобы считать их обузой. Встав, он сунул ружье под правую подмышку, и правой же рукой поднял меньший из чемоданов. Потянувшись, левой рукой взял большой.

Моргая на ярком солнце, он двинулся по тропинке. Мельком увидел вдали океан – первым взглядом богатого человека. Повернувшись наконец спиной к красотам природы, он покрепче взялся за ручки чемоданов и пошел к Фернвуд Пасифик-Драйв. С таким грузом, подсчитал он, ему потребуется минут десять-пятнадцать, чтобы дойти до грузовика. Он продолжил путь вокруг скалы к дороге.

Кряхтя, он прошел половину пути, две трети, начиная потеть, и внезапно резко остановился.

Подняв голову, он прислушался. И вдруг услышал слабый, отдаленный, стрекочущий звук. Странно.

Он стоял неподвижно, пытаясь разобраться.

Тишина, и затем он снова его услышал – тот же звук стал громче и четче. Вибрации как-то диссонировали с тишиной этого места, где слышалось чириканье птиц, стрекот насекомых и дыхание самого Йоста.

Он склонил голову в направлении звука, стараясь определить, что это, в это мгновение мурлыкающий звук превратился в звенящий шум, и он мгновенно понял, что это за звук и откуда он идет.

Он слышал стрекот вертолета.

Он развернулся и посмотрел в сторону океана. Из-за низкой гряды холмов внезапно появилась машина и быстро понеслась в его сторону.

Он прищурил глаза, стараясь прочесть надписи и определить тип вертолета, – он набрался некоторых знаний о них от своего сына Тима, – но пока не мог ничего понять. Стрекот становился громче. Затем произошла удивительная вещь: соло одного мотора сменилось дуэтом.

Снова резко повернувшись, Йост уставился на небо, и там, с востока, с противоположной стороны, появился второй вертолет, близнец первого, летевший к Фортресс-Рок.

Сердце Йоста стучало, но он приказал себе не паниковать.

Это могло быть что угодно, особенно в выходные дни. Может быть, это обычные патрульные вертолеты – они всегда летают над побережьем и над автомагистралями, особенно когда те запружены народом, или почтовые, или они везут «важных шишек» из аэропорта в отель, а может быть, летят по какому-нибудь другому делу.

Может быть.

Он переводил взгляд с одного на другой. Теперь их появление казалось еще более подозрительным, так как они явно снижались, все ниже и ниже и приближались, будто бы их целью был Фортресс-Рок.

Инстинктивно Йост отпустил ручки чемоданов, упал на колени и пополз по тропе к гребню скалы, чтобы его не заметили.

Дрожа, полный растущего недоверия, он смотрел, как вертолеты приближаются к месту, где находился он.

Теперь он различил их цвет. Оба были голубыми с белыми полосами.

В это мгновение у него возникло предчувствие беды.

Не паникуй, Гови, упрашивал он себя, но продолжал паниковать. Он собирался схватить чемоданы и бежать. Но его сковал страх… К черту чемоданы. Если бы только он мог бежать – но он боялся. Надо держаться в укрытии, пока он не уверится. Достав винтовку, он подался вперед и улегся на траву.

Стрекот стал громоподобным, давя на его барабанные перепонки. Распластавшись на траве, напряженный как пружина, он чувствовал, как под ним трясется земля. Подняв голову, он взглянул влево и ужаснулся.

Один из вертолетов, похожий на синюю акулу, садился на кустистой лужайке, под тропой, рядом с которой он лежал. Взглянув через плечо, он с ужасом увидел, как садится и второй вертолет.

Он вздрогнул, как от электрического тока: оба вертолета были типа А-4 Белл Джет Рейнджерз. У обоих вдоль борта шли буквы ДПЛА – Департамент полиции Лос-Анджелеса.

Полиция!

Столбом стояла пыль. Кашляя и задыхаясь, Йост понял, что происходит.

Он встал на ноги; прищурив глаза, он вглядывался сквозь пыль, чтобы убедиться, что это не кошмар.

Ближний вертолет садился под тропой не дальше, чем в пятидесяти футах от него. Лопасти медленно остановились. Вертолет зловеще замер. Затем дверь кабины стала медленно открываться.

Йост мельком увидел появившуюся в двери фигуру: коренастый офицер в белом шлеме и в форме цвета хаки, на ходу достающий револьвер – Господи, даже револьвер был ему известен – стандартный Смит-Вессон калибра 38.

Йост больше не ждал. Поспешно схватив винтовку и низко наклонившись, он бросился к месту, где нашел выкуп. Повернув за угол, он нырнул в узкую расщелину и скрылся под защитой гребня, пыхтя и задыхаясь.

Через мгновение он выглянул из-за гребня. Он не верил своим глазам – два, три, четыре – пять! – в шлемах, в форме, с блестящими значками, все вооруженные, они осторожно шли вверх по склону. Затем другое движение привлекло его внимание, он скосил глаза влево, и там тоже было три, четыре, пять – еще пять из другого вертолета, которые одновременно перебежали через дорогу, спеша присоединиться к первым, чтобы замкнуть медленно приближавшийся полукруг.

Застыв на месте, Йост продолжал смотреть. Они приближались, так что ясно были видны откормленные, мрачные, безжалостные лица.

Йост хотел бежать… Одичав от страха, он взглянул вверх, на скалу, затем вниз, в обрыв. Бежать было некуда. Он был в ловушке.

Этого не могло происходить, но это происходило. Его надули. Их всех надули.

Вы, чертовы надувалы!

Полиция, убийцы, это они за ним.

Нет. Нет, никогда. Только не он. Нечестно. Все не так. Здесь какая-то ошибка. Они увидят, что это ошибка, и уйдут. Все уйдут, весь этот невероятный кошмар. Как будто бы его и не было.

Они приближались все быстрее, неуклонно стягивая цепь, а он был загнанной в угол дворняжкой. Разве они не знают, кто он на самом деле? Не преступник, не хулиган, не тот человек, с которым можно так поступать, нет-нет, он Говард Йост, король футбола, становой хребет уважаемой компании по страхованию жизни «Эверест», он Говард Йост, муж Элинор, отец Нэнси и Тимоти, и все – его друзья и друзья его дома, честно.

Еще двадцать ярдов, и он увидел, как у мясистого, безжалостного лица одного из них появился странный предмет.

Мегафон, такой же, какой был у одного из распорядителей, когда он поднимал толпы, чтобы приветствовать Гови Йоста, великого Гови, непобедимого Гови, железного человека… держите эту линию, держите эту линию…

Он ждал приветствий, но вместо этого гулкий бас загрохотал:

– Вы окружены! Бросайте винтовку! Поднимите руки вверх! Выходите с поднятыми руками!

Здравый смысл оставил его.

Сделать такое? С мистером Говардом Йостом, американским гражданином?

Неееее, никогда, никогда, никогда!

Он поднял винтовку к плечу, пристроил на камне ствол и, не целясь, стал палить – туда, сюда, туда, перезаряжая и снова стреляя, сообщая им, кто он такой, приказывая им уйти, оставить его в покое, но ни одна из присевших, напрягшихся фигур затягивавшегося гибельного кольца не ушла вниз и не ответила на его выстрелы.

Когда он доставал последние два патрона и поспешно перезаряжал винтовку, его ничто так не поразило, как их молчание, и в этот момент к нему вернулся разум и он осознал, что происходит.

Не целясь, он выстрелил еще один раз, увидел, что у него остался один патрон, и расслабил руку, сжимавшую винтовку, так как истина наконец дошла до него.

Они не отвечали на его огонь, потому что им, конечно, приказано взять его живьем. Он им нужен был живым, чтобы бить его, унижать его, заставить его говорить, заставить его сказать им, где Шэрон Филдс.

А затем все выйдет наружу, вся эта грязная, гнилая история.

Он увидел себя на первых страницах газет. На телеэкранах. В зале суда ему выносят приговор. Увидел себя глазами Элинор, глазами Нэнси, Тимоти, глазами своих клиентов, деловых партнеров, друзей.

Извращенный насильник, похититель и вымогатель, отталкивающее чудовище.

Бедная Элинор, бедные, бедные, бедные дети, как я вас люблю.

Вокруг него грохотало эхо от мегафона.

– У вас нет никаких шансов! Сдавайтесь! Бросьте винтовку! Встаньте и выйдите с поднятыми руками!

Нет-нет.

Нет.

Он не мог причинить им такое: ни Элинор – я люблю тебя, Элинор, ни детям – бедные крошки, прекрасные крошки, папа вас любит, любит вас всегда.

Сводящий с ума голос грохотал в его ушах.

– У вас есть пять секунд, чтобы сдаться, или же мы атакуем!

Нет.

Мегафон.

– Один… два… три… четыре…

Нет, никогда.

Его полис, страховой полис, какая там была статья о возмещении…

– Пять!

Он смутно увидел, как линия фигур в хаки прыгнула вперед, через тропу, чтобы сокрушить и поглотить его.

Я люблю вас, я люблю вас, я люблю вааааас.

Он сунул ствол в рот. Ствол был очень горячим. Закрыл глаза. Большим пальцем зацепил спуск и резко дернул его от себя…

В три часа этого же дня, четвертого июля, в тайном укрытии высоко в Гавиланских холмах, вся человеческая жизнь, казалось, временно замерла.

Этот перерыв был периодом внутреннего ожидания для каждого из них, перед тем как начать окончательные приготовления.

Они ждали триумфального возвращения курьера, который, уезжая, определил время своего прибытия – около пяти часов.

Оставалось два часа.

В своих запертых и забитых досками апартаментах, где жара была удушающей, Шэрон Филдс сидела в ванне с водой, стараясь охладиться, и в сотый раз пыталась представить себе, что происходит снаружи и что принесут последующие часы.

На ступеньках крыльца сидел Кайл Шивли, строгая палочку и мечтая об успехе. В гостиной Лео Бруннер сидел перед телевизором, ожидая трансляции своей любимой игры и стараясь не думать о том, что ему придется уехать из города и этим нарушить размеренный ход своей жизни. В их спальне на одной из коек сидел Адам Мэлон, пытаясь сосредоточиться на книжке в мягкой обложке.

Утомительная тишина нависла над домом.

Эта тишина будет постоянно нарушаться после восьми минут четвертого.

Лео Бруннер нашел наконец нужную программу и сделал шаг вперед, чтобы усилить звук, когда участники соревнований и зрители внезапно исчезли с экрана и на нем появились слова: ОТДЕЛ ГОРОДСКИХ НОВОСТЕЙ.

Послышался бесстрастный голос диктора:

– Мы прерываем нашу передачу, чтобы пригласить вас в отдел городских новостей, где наш комментатор Скай Хаббард выступит со специальным выпуском.

Скорее возмущенный, чем заинтересованный этим изменением программы, Бруннер хотел было выключить телевизор, но не успел он этого сделать, как на экране возник сам Скай Хаббард на фоне роскошной фотографии Шэрон Филдс в одном из ее костюмов из последнего фильма.

Бруннер отступил назад и рассеянно сел, с удивлением ожидая, что будет дальше.

Популярный комментатор, с мрачным выражением лица, заговорил своим звучным голосом:

«Этим специальным выпуском мы прерываем передачи, так как новости представляют общенациональный интерес и потрясут всю Америку. Из надежного источника в департаменте полиции Лос-Анджелеса мы только что узнали, что всемирно известная кинозвезда Шэрон Филдс стала жертвой похищения. Сообщается, что полиция Лос-Анджелеса в настоящий момент предпринимает все усилия по раскрытию этого дела. Никаких деталей этого отвратительного преступления неизвестно. День и час, когда была похищена Шэрон Филдс, способы, при помощи которых преступники установили связь с ее сотрудниками, размеры выкупа – все это хранится в строжайшей тайне. Повторяю, известно только то, что Шэрон Филдс похищена и органы правопорядка разворачивают самый обширный за последние годы поиск по всей Южной Калифорнии».

Со смесью недоверия и ужаса Бруннер пристально смотрел на экран.

Затем он внезапно подпрыгнул на стуле и стал звать своих компаньонов. Он бросился в гостиную и в малую спальню, где натолкнулся на Мэлона, который только что поднялся, услышав его вопли.

– Они узнали, они узнали, – заикался Бруннер. – Шэрон Филдс, они знают, что она похищена!

Вытащив ошарашенного Мэлона в гостиную, Бруннер заметил на крыльце Шивли. Бруннер побежал позвать его, но Шивли уже ворвался в комнату.

– Что, черт побери, происходит? – с раздражением спросил Шивли.

Бруннер, лишившись дара речи, со скособочившимися очками прыгал перед техасцем. Наконец он выпалил:

– Объявили… по телевизору… по новостям… я только что слышал… только что сказали…

– Черт побери, успокойся и говори разумно!

– По новостям, – пыхтел Бруннер, – только что сказали, что Шэрон Филдс похищена! Полиция, полиция начинает розыск!

Шивли взглянул на Мэлона.

– О чем он вякает, черт бы его побрал? Ты слышал что-нибудь?

– Нет. Я только что вошел, подожди, они повторят это в сводке важных новостей, там будет Скай Хаббард, может быть, мы выясним…

Они втроем сгрудились у телевизора.

Снова говорил Скай Хаббард на фоне портрета Шэрон Филдс.

«Для тех, кто только сейчас включил телевизор, мы повторяем новости, полученные от надежного источника в департаменте полиции. Мы узнали, что всемирно известная актриса, красавица, кинозвезда, идол миллионов, неподражаемая Шэрон Филдс похищена. Ее держат ради выкупа, полиция Лос-Анджелеса уведомлена и начинает действовать. Обстоятельства преступления все еще окутаны тайной, но известно, что все полицейские подразделения уже подняты на самую большую в наше время охоту на человека. Похищений таких известных и всеми любимых людей не происходило с 1932 года, когда был похищен ребенок Линдбергов…»

Бруннер в ярости выключил телевизор.

– И слышать больше не хочу! – заныл он. Повернувшись к остальным, он истерически забормотал: – Они нас найдут, нам надо сматываться отсюда – избавиться от нее, отпустить ее – нам надо исчезнуть отсюда, разделиться, исчезнуть!

Обе руки Шивли потянулись к лацканам Бруннера, чуть ли не оторвав его от пола.

– Заткнись, тупица, просто заткни свою хлопалку.

Бруннер мгновенно замолк.

– Так-то лучше, – заметил Шивли, отпуская его. – Не знаю, как они об этом пронюхали, но неважно, особого вреда в этом нет. Если бы они знали больше, мы бы услышали. Так что охладитесь и слушайте меня. Если кто-то и трепанул этому телевизионщику насчет похищения, это не значит, что они знают, кто это сделал или где она. Откуда им знать? Неоткуда. Мы в безопасности, как и раньше. Так что вы просто слушайте. Мы никуда не побежим, понимаете? Мы останемся здесь, пока Гови не вернется с добычей. Как только она окажется у нас в лапах, мы разделимся.

У Бруннера стучали зубы.

– К-когда?

– Просто успокойся, я тебе говорю. Вечером. Мы разделим деньги и исчезнем. Тебе уже лучше от этого?

– Д-да.

Шивли обратился к Мэлону:

– Нам лучше держать телевизор включенным.

– Думаю, что да, – ответил Мэлон, собираясь снова его включить.

Обернувшись, Шивли заметил, что Бруннер пятится, готовясь исчезнуть из комнаты.

– И куда же это ты собрался? – резко спросил его Шивли.

Бруннер трясся. Он ткнул пальцем в сторону кухни.

– На кухню… на кухню. Я… подумал, что не отказался бы от чего-нибудь крепкого.

– Да, так и сделай, а когда справишься, возвращайся снова сюда, чтобы ты был у нас на глазах.

– Конечно, конечно, – сказал Бруннер. – Я сейчас.

Шивли смотрел ему вслед. Он покачал головой;

– Ну и чучело.

Мэлон подтянул стул поближе к телевизору.

– Мне это не нравится, Кайл.

– А кому это нравится? – Шивли подтащил стул и для себя. – Но не теряй головы, ты же видишь, что ничего не изменилось. Теперь все знают, что ее украли. Ну и что? Никто там ничего больше не знает. До вечера мы в безопасности. Мы без проблем уйдем отсюда с карманами, набитыми деньгами, но только если не будем терять головы.

Мэлон указал на экран.

– Снова Хаббард. Давай послушаем.

Скай Хаббард повторил свою сводку. Шивли фыркнул:

– Та же ерунда. Они ничего не знают. Не стоит и напрягаться по поводу этой шумихи.

– Скорее всего, ты прав, – согласился Мэлон.

Шивли огляделся:

– Слушай, а где это чучело? Где Бруннер?

– Надирается, наверное.

Шивли вскочил на ноги.

– Я ему сказал, чтобы он возвращался сюда. Посмотрю, как он выполняет приказы.

Шивли прошел на кухню. Бруннера там не было. Он проверил соседнюю комнату, затем ванную. Бруннера не было. Он прошел в малую спальню. Пусто. Он бросился через гостиную, по коридору, отпер комнату Шэрон, сунул голову внутрь, перепугав ее, затем не говоря ни слова захлопнул и запер дверь. Выйдя наружу, он обошел домик.

Наконец, вне себя от ярости, он вернулся в гостиную.

– Знаешь что? – сказал он Мэлону. – Этот сукин сын, Бруннер, ушел, сбежал.

– Ты уверен?

– Его нигде нет. Он и не прикасался к бутылкам. Просто перепугался до смерти, нарушил слово и ушел сам по себе через заднюю дверь. Сейчас он, наверное, бежит вниз по холму, чтобы удрать на «багги» домой.

– Что мы должны делать?

– Я знаю, чего мы недолжны делать. Мы не должны отпускать его пока. В таком виде он выглядит очень подозрительным, может сделать или сказать что-нибудь не то. Кроме того, мы договорились, что ему нельзя появляться в Лос-Анджелесе, где его могут схватить и заставить выдать нас. Нам нужно, чтобы он был у нас на виду, правильно? Мы будем вместе, пока не придет время разделиться.

– Думаю, так.

– Ладно, приятель, ты оставайся здесь. Смотри за ней. Я иду за этим сукиным сыном. Я не собираюсь отпускать его, чтобы он шлялся везде и болтал, как придурочный. Я его догоню. Притащу его сюда. Затем мы сядем на него и будем сидеть, пока он не успокоится и пока не вернется Гови, и тогда мы сможем упаковаться и исчезнуть отсюда, зная, что все в порядке.

С этими словами Шивли поспешно вышел, легко побежал к дорожке и исчез из виду.

Комната для игр в задней части гасиенды Филдс, преобразованная в кабинет секретарши, представляла собой яркое, веселое помещение. Ручной работы мебель была обита шотландкой ярких тонов. На антикварном французском столике, который Нелли Райт использовала как свой служебный стол, стояли внушительный розовый телефон, итальянская портативная электрическая машинка и ваза со свежими красными розами. На стене висели две красочных картины в рамках – написанный маслом портрет Шэрон Филдс и акварельный портрет Нелли, подписанный Шэрон Филдс.

Любой посетитель, входивший в кабинет Нелли, чтобы побеседовать о ее работодательнице и подруге Шэрон Филдс, реагировал на эту веселенькую обстановку и сам становился радостным и оживленным.

Но в этот момент, в этот день, четвертого июля, ее кабинет напоминал приемную морга. В комнате висело мрачное молчание.

Зигман сидел, обхватив голову руками. Сама Нелли, обычно веселая и не унывающая ни в какой ситуации, представляла собой бледную и траурную картину. Даже беспечная мина лейтенанта Уилсона Тригга казалась мрачной от размышлений.