Текст книги "Откройте Америку!"

Автор книги: Григорий Яцкарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)

Мне, прохожему, пропой

С тёплых кровель Джексонвилла,

Яркокрылый кайнозой.

О зачем его стропила

Высоки под бирюзой.

* * *

Эн антропис эвдокия.

Чудны все Твои дела.

Эх, кругом одна стихия,

Ни подворья, ни кола.

Эн антропис эвдокия -

Благовестит высота,

А места-то всё чужие,

Незнакомые места.

Мысли грузные, мирские -

Стадо, чада и жена.

Хватит ли к весне зерна.

В горних не прямее кия,

А горбатится сосна.

Обернёшься – дрожь в ногах.

Сердце бьётся, яко птах.

Что в Афоне литания,

Тропка узкая длинна,

Но Звезда морей – Мария,

Благодатию полна,

Нас преображает лепо

И глядят осёл и вол :

Эта Дева средь вертепа -

Бога огненный Престол.

Эн антропис эвдокия -

Взор горе, о сыне дна !

Эн антропис эвдокия.

Чудны все Твои дела.

Где ты, сердца аритмия.

За спиной шумят крыла.

И душа сквозь обложные

Тучи серого руна,

Как орлица-Византия,

В небеса устремлена.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 10

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,

где герой вынужден углубиться в историю,

хотя всегда старался туда не вляпаться

Теперь по воскресеньям за нами в « Дубы » заезжал просторный микроавтобус,

ничуть не хуже « мицвамобиля » « Еврейского Вселенского Альянса », который

каждую субботу отвозил наших соседей-приятелей Бронштейн в их синагогу,

но украшенный четырёхконечными греческими крестами и заметной надписью

вдоль обоих бортов: « Христианство ( Ортодоксальное ) – Церковь Св. Иоанна ».

Он доставлял нас в храм « Откровения » чуть раньше того времени, когда там

начиналась утреня и внизу, параллельно с нею – занятия воскресной школы

и другая внеслужебная активность.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Утреню о.Николай и псаломщик вели только по-гречески, причём применяя

протяжные монастырские распевы, и её посещали немногие старики и старухи,

слабо, видимо, владевшие английским; абсолютное же большинство прихожан

разбивались на группы и расходились по классам.

Дошкольники слушали отрывки из адаптированной для их возраста Библии,

клеили крестики из картона и раскрашивали мелками контурные копии икон,

детки постарше учили наизусть « Блаженства » и Декалог, тогда как подростки

состязались в искусстве риторики на заданную религиозную тему.

Взрослым предлагалось на выбор несколько курсов – начального катехизиса,

обязательный для бывших протестантов, готовящихся вступить в лоно Церкви

через принятие таинства миропомазания; исторический экскурс, об истоках,

возникновении и утверждении западной и восточной традиций Христианства;

также уместно посвящённое небесному патрону храма Св. Иоанну Богослову

крайне серьёзное изучение его « Апокалипсиса », с подробными толкованиями

и комментариями современных теологов, и др.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

На доске объявлений в холле висели бюллетени с темами отдельных занятий,

и допускалось ограничиться одними теми, какие приходились тебе по вкусу.

Я, в основном, посещал уроки « Апокалипсиса », предпочитая их, разумеется,

в силу ярчайшей изобразительности оригинала: кристаллическое зерцало-море

перед престолами Сидящего и старцев, золотые светильники, пояса и венцы,

звери, исполненные очей, рогатые змеи бездны, жена, облачённая в солнце,

знаменитые четыре разноцветные всадника, женоликая саранча ростом с коней,

победа белых воинств над багряным чудищем и сияющий Небесный Иерусалим

из двунадесяти камней-самоцветов, чистого золота и колоссальных жемчужин.

Вдохновенная экспрессивность этой словесности, по православному преданию,

принадлежащей стилосу столетнего Иоанна, находилась в явном противоречии

с назидательной сухостью широко известных иллюстраций Дюрера, в которых

четыре всадника изображены вместе, хотя по тексту они являются поочерёдно,

кроме того, монохроматичность гравюры на меди не даёт адекватных средств

к передаче преизбыточной палитры описанного видения, отчего автору не раз

довелось пожалеть об отсутствии у него возможности по свежему впечатлению

присущей ему лёгкой кистью темперой на холсте воплотить красочные образы

без малого две тысячи лет актуальной книги.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Порой я заходил и в другой класс, где изучали жития поминаемых на неделе

православных святых, собранные во внушительнейшем числе на каждый день

и насыщенные самыми невозможными чудесами – воскресениями из мёртвых,

явлениями ангелов, хождениями по воде и тому подобным – всегда, однако,

помещаемыми в конкретные место, время и обстоятельства.

Мне живо запомнилась одна из таких волшебно-документальных историй.

Маленький гарнизон римской армии, сорок ветеранов, закалённых в боях,

нёс караульную вахту у северной границы Империи, расквартирован в Севасте,

городке, расположенном в нагорной Армении, тогда ещё вполне языческой.

Внезапно все сорок воинов, без каких-либо внешних причин типа контактов

с проповедниками-миссионерами, обращаются в христианство, что немедленно

становится заметно в небольшом поселении, поскольку легионеры прекращают

принимать предписанное всем участие в празднествах в честь античных богов.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Оповещённый о том император Лициний зимой 320-го года посылает в Севаст

карательный отряд, которому неофиты не оказывают никакого сопротивления,

несмотря на превосходство в числе и прекрасное знание местности.

Напротив, по приказанию центуриона, командовавшего карателями, они кротко

складывают перед ними оружие, снимают одежды, а затем заходят по горло

в жгуче-холодную воду горного озера.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Каждый солдат может выйти из озера, но это будет считаться его отречением

от несовместимой с верностью цезарю и Риму религии, объявляет центурион

и повелевает разложить на берегу костры и устроить за счёт казны сатурналии

с возлияниями, оргиями и жертвами Бахусу и Венере.

Однако новохристиане многие часы на глазах толпы стоят не шелохнувшись,

укрепляя свой дух молитвой.

Наконец под вечер со стороны заходящего солнца к озеру слетают из-за туч

сорок небесных крылатых посланников, надевающих на головы страдальцев

золотые венцы святых, после чего мученики все вместе почивают в Бозе,

и их нагие, мраморно-белые, словно статуи, покрытые боевыми шрамами тела,

обращённые ликами горе, с коронами на челах, потемневшие волны прибивают

к ногам безмолвно ужасающихся о чуде римских эмиссаров и граждан Севаста,

вскоре, не дожидаясь потепления, крестившихся в тех же заледенелых водах.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Меня, естественно, привлекали и занятия по языку иконографии, где я узнал

значение многих мне прежде непонятных символов.

Так, череп у подножия Распятия, по легенде, принадлежит ветхому Адаму

и дивным образом оказался среди костей преступников, усеивавших Голгофу,

чьё имя и означает « череп », дабы Кровь Агнца Божьего могла омыть его.

Автор также выяснил, что, согласно православной концепции, после смерти

души праведников попадают в Рай, представляющий собой подобие сада Эдема,

однако не тождественный Царству Небесному, дому Самого тройного Божества,

в онь же вселятся оправдавшиеся на Его Суде, а грешники, аналогично тому,

временно отправляются во Ад, иначе, античный Гадес, и лишь по воскресении,

вновь облачены уязвимой плотью, ввергнутся навек в страшную Геенну евреев,

состоящую из огненного и ледяного озёр, условно в иконописи обозначаемую

помещёнными бок о бок двумя равновеликими кружочками, красным и голубым.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Изредка, если список тем воскресных классов не возбуждал у меня интереса,

я поднимался на утреннюю службу, носящую название « ортрос », переводимое

как « правило », а иначе и понятней – « направляющая ».

Отдаваемый занятиям полный час до литургии щедро наделял её временем,

и её вели истово, без малейшей спешки, с греческими бесконечными трелями,

вроде « ээ-ээ-ээ-влооо-гу-у-у-у-у-мэээ-эн Сэээээ-э-э-э-э-э-э » и тому подобным.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Иеромонах Николай служил утреню в чёрной рясе и цилиндрическом клобуке

с покрывалом, ниспадающим на спину; пустой зал прекрасно реверберировал,

и закрыв глаза, нетрудно было вообразить себя в храме горного монастыря,

чью тьму, трепеща, воюют лишь язычки свечей на шандалах пред образами.

Тягучие, но резко синкопированные распевы с точно рассчитанными паузами

затормаживали мозг, освобождая подкорку, и тем активировали подсознание,

приводя слушателя в хорошо знакомый мне лёгкий транс, так способствующий

« видению насквозь », изучаемому мною.

Думается, ту же цель преследовало и окуривание помещения по периметру

дымом ладана со стойким, типично восточным сладковато-пряным ароматом,

ласково-нежно, чуть заметно кружившим голову, словно катание на карусели.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Завершив « направляющую », священник в будничном удалялся за иконостас,

а на его место заступал дьякон, уже в праздничном, шитом золотом облачении,

кто крест-накрест опоясывал себя орарём, и воздев конец его троеперстием,

зычно возглашал: « Со-о-о-о-фииии-ия, о-о-ооо-о-орфиии ! »

Темп службы убыстрялся существенно, зал как-то сразу заполнялся народом,

поднимавшимся снизу, вступали хор и органчик, и перед паствою появлялся,

из-за панели с фигурой Спасителя, протоиерей о.Николай, теперь выглядевший

совершенно по-царски в сверкающей стразами митре и парчовой ризе.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Литургия, главная дневная служба, продолжалась порядка часа, после чего

прихожане опускались опять в нижние уровни для совместной еды и общения,

что отнимало у них также чуть больше часа, включая разъезд.

На этих ланчах наша семья « новых русских православных » оказывалась,

особенно первое время, центром внимания, получая регулярно приглашения

отобедать с видными членами общины, и нас принимали у дьякона-дантиста,

регента-юриста, псаломщика-торговца и других.

Если же вечер воскресения был у нас не занят, Анастасия предлагала нам,

обычно, прокатиться в район исторического Сэйнт-Огустина.

Ей, в отличие от волонтёрки Кори, претила ярмарочная толчея, и мы заходили

только в музеи, гулкие храмы со стрельчатыми башнями, лавки антиквариата,

или просто бродили по живописным окрестностям.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Однажды она привезла нас туда, где в XVI веке впервые высадились испанцы:

отдельно стоящий холм, на котором был воздвигнут высокий крест и рядом -

крохотная часовенка с крашеной скульптуркой Пренепорочной Девы.

Внутри горели свечи и посетителей встречала королевской стати старая дама

на каблуках, в чёрном платье, украшенном оборками, и кружевной мантилье.

Поразительно, но именно это место, со стопроцентной гарантией до того дня

не посещаемое и не виденное мною, даже на фотографии, представлялось мне

каждый раз, когда я прикасался к определённой кости, похоже, человеческой,

из найденных раньше на прогулке с Кори у впадения реки Св. Джона в Океан.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Добрая ассистентка-коммуникатор не забывала наше семейство и по будням,

забирая Галину и Павлика, а после школы и Мишу, на чуть ли не ежедневные

мероприятия церковного сестричества и православных бойскаутов, репетиции

хорового, танцевального и театрального кружков, походы на природу и прочее.

Я же, как и прежде, сразу после завтрака отправлялся в библиотеку, а оттуда,

без перерыва – на вечернюю смену в « Кристал ».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Весомую долю продуктивной части суток, почти треть периода бодрствования

мне приходилось проводить в салоне « Икаруса », и поначалу, беспокоясь о том,

что мои опыты по исследованию « шестого чувства » застопорились, я пробовал

продолжать экспериментировать по дороге.

Опровергнув собственную гипотезу о тепловой природе носителя информации,

я уже не нуждался в кухонной духовке для нагрева стопки дисков, и легко мог

всё необходимое мне научное оборудование уместить в небольшой коробочке.

Однако движение автобуса, неожиданно прерываемое остановками, шум улицы

и, особенно, зайчики света, внезапно отражённого от проезжаемых объектов,

очень мешали сосредоточиться на смутных зрительных образах, возникающих

где-то в глубинах подсознания за закрытыми веками глаз, и я в конце концов

оставил утомительно бесплодные попытки.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Зато покойное созерцание пейзажа и уличных сцен за окном рождали в мозгу

вашего покорного слуги немало рифмованных строчек, и большинство стихов,

которые, хочется думать, развлекают Читателя романа, сложены именно тогда.

Кроме того, я приспособился изучать во время поездки греческую литургию,

пользуясь подаренными ассистенткой магнитофончиком "Сони" с наушниками,

аудио-записями и двуязычными песенниками.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Эти стихи чем-то в корне отличались от всех, известных мне, и я пытался

посредством анализа найти первопричину их уникальной силы.

Гимны композиции были рифмованы и аллитерированы, причём консонансы

подчеркивали ударные по смыслу места стихотворений, тогда как ритмика

вносила кинематографически изобразительный подслой, вроде картины полёта

в « Херувимской песне », начинавшейся неуверенно при невероятно дерзком

предложении присутствующим усилием духа преобразить себя в небожителей:

« Ииии-та-а-а-а Хе-е-ру-вим... » – херувимы ? мы ли ? , и затем, восторженно:

« И-тааааа Хеее-рувим !!! » – да, превратились, а потом, осмысливая переход

и тихонько пробуя неокрепшие крылья: « мистикос икони-иииии-зооо-онтэс » -

мистически изображаем их, и преодолевая притяжение земли: « кэ-э-э-э-э-э-э »,

устремляемся к Престолу Животворящей Троицы: « ти-и-и-и », останавливаясь

перед Ней в изумлении: « З'о-о-о-опиоооо Три'аа-а-а-а-а-а-а-ади, Трии-'а-ади »,

вместе с предназначенным к тому небесным хором воспевая хвалу Божеству,

и вдруг, оглядываясь на свою плотскую природу и понимая её неадекватность,

увещеваем себя и других отложить всякое житейское попечение.

После чего нам в немногих словах открывается цель нашей трансформации -

дабы вернувшись в наш падший мир и церковь, где в этот момент происходит

шествие с выносом Чаши, перед Которой задом пятится дьякон с кадилом,

встретили бы достойно Царя горних и всех, непостижимого, непереводимого,

« дориносимого », то есть, поднятого фалангой над гребнями шлемов на щите,

возложенном поверх скрещенных копий гоплитов, как победоносные войска

проносили по улицам и весям града сквозь толпу чествуемого ею полководца.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Чтобы в рост устоять на зыблемом гладко-выпуклом подножьи, триумфатор

должен держаться, раскинув руки, за древки копий идущих по сторонам щита,

силуэтом напоминая распятого, оттого-то греческое слово « дорифоруменон »,

употребляемое в подлиннике, сразу вызывало у жителя Империи ассоциации

с Голгофой, копьём, пронзившим рёбра Агнца, и Его победой над Смертью.

Лаконичная изобразительность поэзии умирала в переводе, предназначенном

для варваров-неофитов, навряд ли знакомых с обычаями Византии, однако же

просветители, занимавшиеся переложением гимнов, а заодно с тем и созданием

литературного славянского языка, испытавши магическое действие оригинала,

не решались отступать от буквы его ни на йоту, с фанатическим упорством

оставляя неизменным даже первоначальный порядок слов и порой порождая

удивительные химеры-гибриды, вроде упомянутого « дориносима ».

Вызванное их робостью ( или смелостью ? ) полное пренебрежение правилами

поэтического перевода, более и сверх того, отсутствие мало-мальской заботы

о благозвучии, да куда там, просто об удобстве произнесения, вспомним лишь

языколомное « вочеловечшася », принудило новообращённые племена славян,

изощрившись, разработать скоро уникальнейшую систему хоровой полифонии,

ту технику, коей можно спеть и телефонный справочник, внесше тем самым

неоценимый вклад в развитие музыкальной культуры мира.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мне всё ж было жаль классически длинных сольных трелей, унаследованных

первохристианами, служившими на греческом диалекте, называемом « кини »,

от родной им иудейской традиции литургического пения, древнейшей на свете,

впоследствии повзаимствованной Исламом.

Умом я, естественно, понимал суровую логику и неизбежность этой жертвы,

ибо буквалистский перевод совершенно не в состоянии связать воедино поэзию

и мелодическую интонацию, построенную на ритмичном чередовании гласных

и закладываемую автором в текст одновременно с его созданием, ибо прежде

не существовало порозно ни композиторов, ни литераторов, и соответственно,

распев обозначался гимнописцем апокрифическими крючочками промеж строк.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Драматический переход от одноголосного пения к полифонии, не исключено,

являет собой отражение на сферу искусства религиозного пути человечества,

от строгой монотеистичности Иудеев ко триипостасному Богу Нового Израиля,

и три главные артистические специальности, на которые в наши дни распалась

одна и нераздельная творческая Личность, представляют: режиссёр – Демиурга,

поэт, художник, писатель, актёр – Сына-Создателя, Отчее Слово ( не оттого ли

им нечасто выпадает удача дожить до преклонного возраста ? ), а композитор,

использующий ритмические сотрясения воздуха – разумеется, Духа Свята, Руаха.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

О всеисполняющая Тройственность, превосходящая настолько сложностью

общедоступную прямолинейную дихотомию материалистической диалектики,

что мне до сих пор не вполне ясно, отчего такая теология, подразумевающая

существование измерений свыше трёх с половиной, привычных земнородным,

о чём лишь в самые последние годы, и пока ещё очень робко, заговорила наука,

будучи противной логике и людскому мироощущению по природе, не погубила

Христианство на корню и ни разу не подпала соблазну бесчисленных ересей,

пронеся догматы троичности даже сквозь Реформацию ! тайна сия велика есть,

впрочем, и искусство, разделившись и усложнясь без меры, также не умерло.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Выше я, и к месту, упомянул непроизносимый глагол из перевода Никейско-

Константинопольского « Символа Веры » на славянский язык, а чуть раньше -

загадочную билингвистическую конструкцию финала « Херувимской песни »,

отчего у Читателя может ненароком сложиться впечатление, будто бы автор

досконально владел славянским текстом ещё до начала изучения им греческого

в процессе своего автобусного анализа.

Сейчас я могу спеть разными распевами все основные литургические гимны

на языке, которого русская Православная Церковь придерживалась от века,

но пообещав излагать правду и ничто, кроме правды, вынужден признаться

– сразу по приезде моём из России наизусть я не знал даже « Отче наш ».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В храмы я забегал минут на десять-пятнадцать, только чтобы погрузиться

в странную атмосферу, раскрепощавшую подсознание, и слушал в полумраке,

исполненном дымом ладана и трепетом пламени пред колеблющимися ликами,

пение незримого хора, не понимая ни слова.

В те годы так, надо сказать, вело себя большинство посещающих церкви,

устав коих дозволял войти и выйти когда заблагорассудится, и всю службу,

медленную, как рассеянный склероз, отстаивали считанные по пальцам старухи

в мышиного цвета платьях и косынках, затянутых под подбородком.

Разумеется, мне и в голову не приходило исповедать свои грехи священнику,

для чего нужно было встать с петухами, и, пропостившись полдня, подойти

ко святому причастию в церкви, и причастился я на Родине один только раз,

после того, как меня крестили за компанию с малолетним сыном, да и то лишь

по абсолютной случайности – относясь легкомысленно к предстоящему обряду,

накануне вечером с друзьями я изрядно перебрал водки под жареные грибки,

отчего наутро с похмелья не мог ничего взять в рот, и преклонных лет иерей,

приглашённый тёщей для совершения таинства ко мне на квартиру, сочтя это

за пост, удостоил автора Тела и Крови Христовой, причём без исповеди, ибо её

заменяет, в соответствии с древней традицией, включаемая в ритуал баптизма

формула отречения от врага всего с троекратным оплёвыванием личного беса.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Тёща моя, происходившая из дворян и лишённая большевистским режимом

возможности учиться и занять хоть какое-то положение в новом обществе

и, благодаря тому, не имевшая нужды демонстрировать верность идеологии,

оставалась верующей, входя в то ядро серых старух, несокрушимость которых

и позволила Православию в Империи выжить при Советской власти.

Однако литургических текстов твёрдо не знала и она, произнося, к примеру,

в песне Богоматери « плоть чрева » вместо « Плод чрева », и тому подобное,

поелику богослужебных книжек отродясь в руках не держала.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Вообще, сжигаемы вместе с церквями и монастырями в ранние годы совдепии,

служебники и молитвенники были гораздо большей редкостью, чем Библия,

чьи зарубежные издания протоптали себе окольные тропки на чёрный рынок,

а дореволюционные синодальные на славянском, а порой и на русском языке,

не найденные дотошными пионерами в бабушкиных кладовых и на чердаках -

в букинистические магазины, ибо при первых же признаках ослабления вожжей

они начали пользоваться немалым спросом у творческих интеллигентов Союза,

помещаемы на почётное место в гостиной и выдаваемы за фамильные реликвии.

Я, правда, приобрёл их вовсе не для показа, а сугубо как пишущий человек,

дабы увеличивать свой тезаурус и расширять лексикон, овладевая славянским,

который столь часто поворачивает затёртые слова весьма неожиданной стороной.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Когда я решил посвятить автобусное время изучению греческой литургии,

всё тот же всемогущий случай предоставил в моё распоряжение полный набор

служебных книг на славянском, в России мной даже и в глаза не виданных.

Портфель с ними в наш квази-дубовый замок завёз незнакомец, разменявший,

похоже, недавно четвёртый десяток; ни имя гостя Давид, ниже фамилия Пирс,

происходящая от английского глагола pierce – пронзать, не указывали ничем

на славянские корни визитёра, равно как и неуловимая оливковая смуглость

и черты лица – бледного, худого, с удлинённым слегка горбатым носом.

Он представился членом общины храма Св.Иоанна, хотя ни прежде того дня,

ни позднее я там его не встречал, и сказал, что услышал обо мне в церкви.

Он просит меня принять унаследованные им книги одного священнослужителя,

которые, как ему отчего-то кажется, мне очень сейчас должны пригодиться.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Толстокожий портфель, чьи замки и углы потемнели, содержал в своих недрах

азбуку с начальным учением, песенник « Простопение церковное », требник

и служебник с параллельными славянским и английским текстами, изданный

в Канаде старообрядческой Церковью, все в переплётах тиснённого сафьяна,

крупно напечатаны на плотной фактурной бумаге, пожелтевшей, но не ветхой,

с карминными фигурными буковицами и лентами-закладками из голубого муара.

Книгам исполнилось явно не одно десятилетие, однако меж них лежала новая,

пахнущая свежей типографской краской иконка, изображавшая крещение Руси

и сонм её святых.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Славянский язык – близкая родня русскому, и всё же в литургии встречались

неясные фразы и выражения, не поддававшиеся толкованию даже с помощью

имевшегося в моём распоряжении английского подстрочника.

Но и эта проблема разрешилась наилучшим образом, и как можно догадаться,

сама собой.

Внимательная к нуждам всех членов семьи Анастасия решила позаботиться

о том, чтобы и у Галины тоже были тексты литургии на доступном той языке,

ибо в английском переводе жена пока ещё изрядно плутала.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Обряда по-русски в природе не существует, славянским супруга не владела,

зато свободно читала по-украински, и ассистентка разыскала-таки для неё

книжицу « Добрый Пастыр » Украинской Греко-Православной Церкви Америк,

содержавшую полный и довольно грамотный перевод.

Теперь я, сравнивая оригинал и оба очень точных буквальных подстрочника,

мог выяснить всю полисемантику текста на « кини », за исключением лишь

нескольких особо тяжёлых случаев, наподобие « дорифор'уменон », когда

приходилось обращаться за консультацией к охотно помогавшей Анастасии

или же к самому отцу Николаю.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Клянусь, о мой Читатель, я не имел желания, по крайней мере, осознанного,

заниматься систематическим сравнительным анализом церковных традиций,

однако обилие литературного материала и неизбывное научное любопытство

постепенно втянули меня в работу, которой я не стал бы уделять времени,

годного для достижения каких-либо практических целей на иоту чуть больше,

чем всё равно уж пропащее автобусное.

Так виртуально лишь стечение обстоятельств, и ничто иное, позволило мне

погрузиться в крайне интересный мне предмет и изучить принципы построения,

отыскать исток зарождения, как и пути эволюции богослужения – своеобразного

и прежде того не известного автору жанра литературно-музыкального действа.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В начале моих поездок я просто слушал, читал и заучивал греческие гимны,

и эта поэзия немедленно сразила меня бесподобно ёмкой своей лаконичностью,

превосходя порою краткостью даже японские семнадцатисложные « хокку ».

К примеру, важная догма единой сущности Отца и Сына выражена всего лишь

десятью словами, не считая заключительного « Аминь »: « Ис 'агиос, ис К'ириос,

Иисус Христос, ис д'оксан Те'у Патр'ос », передавая идею чередованием слогов

« -ис » и « -ос».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Причём прямое содержание строчки не несёт ничего, предполагающего такое:

« Един свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца », и хор поёт её

в ответ на восклицание священника « Святая святым », когда иерей в алтаре

вздымает хлеб-Тело, уготованное к преломлению во спасительную пищу миру.

Признавая, таким образом, недостойность падшей нашей природы буквально,

стих неявно указывает и путь её преодоления, акцентами ненавязчиво задавая

направление мысли от открытого познанию Сына к непостижимому Его Отцу -

полисемантика, приёмами искусства абсолютно не воспроизводимая в переводе.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Каждый гимн оригинала при ближайшем рассмотрении легко обнаруживал,

помимо поверхностного вербального слоя, ещё и глубинные изобразительные.

Богородичен, ритмом живо напоминая те сельские танцы-хороводы цепочкой,

кои плясали на вечеринках греки, рождал ассоциации с поклонением пастухов,

но не только, рисуя, кроме того, видение Иаковлевой Лествицы от земли к небу:

« Тин ти-ми-о-т'ее-ран тон Хеее-рууу-вим ... » – эпитет, в православной поэтике

описывающий роль Девы Марии, предопределённую Заветом Яхве с Израилем.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

И эпос всего в двадцать девять слов, радужными переливами оркестровки

все чувства пленяет жемчужина « Победной песни », зачином которой служит

« в духе » услышанное сначала Исайей, а после него и столетним Иоанном

несмолкаемое торжественное славословие бесплотных чинов ( Ис.6,3; От.4,8 ):

« Свят, свят, свят Господь Саваоф ! Исполнь небо и земля славы Твоея ! »,

а фраза за мерным хоралом чистых огней имеет иной, радостно-скачущий

музыкальный темп и принадлежит перу, а верней, каламу царя-пастуха Давида:

« Осанна в Вышних. Благословен Грядый во Имя Господне » ( Пс.117, 25-26 ).

Итак, мы можем заключить, звучат синхронно темперированный горний хор

и взволнованные голоса людей, восклицающих « Осанна в Вышних ! », то есть,

« Спасение свыше ! », и приплясывая, распевающих древние псалмы Пророка,

и невероятный сей дуэт указывает на единственное время и место – 9 нисана,

Пальмовое Воскресение, въезд во Иерусалим обетованного Царя, и возникает

каноническая икона – Спас, обращённый вспять, верхом на белом осляти, толпа,

срывающая с тел одежды и размахивающая ветвями, и шестокрилатии Лики,

незримым сонмом окружающие Сына и возносящие Его ( « дорифор'уменон »).

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Но по степени концентрации информации сию картину далеко превосходит

с первого взгляда непримечательная последняя строка гимна, вроде бы просто

припевом повторившая уже употреблённое раньше « Осанн'а эн тис Ипс'истис! »,

добавив сюда лишь крохотное словечко-артикль « О »: « О эн тис Ипс'истис »,

отчего по чудным законам греческой грамматики всё словосочетание целиком

становится существительным: « Тот, Кто в Вышних », и удивлённое признание

Сидящего на осле Самим Создателем, вмещённое в один звук и краткую ноту,

до ужаса богохульное для уха законопослушных мессиан-евреев, предрекает

и крик их: « Распни Его, распни ! », и страшные гонения на горстку прозревших.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Перед сугубо специальными способами поэтического выражения, которыми

виртуозно оперируют авторы оригинала, разумеется, пассуют все переводы,

однако славянский, чей самый язык сформирован по ходу его составления,

выглядит не настолько бесцветно-убогим, как английский и украинский, ибо он

чрезвычайно активно использует право первородства, непрерывно изобретая

смелые неологизмы, что порой приводит к весьма неожиданным последствиям.

К примеру, нынче ровно ничего не говорящий уму термин « оглашенные »

прежде относился к язычникам, изъявившим в храме ( огласившим ) желание

присоединиться к Церкви, но ещё не принявшим крещение, коим разрешалось

присутствовать лишь на части службы, завершаемой « Литанией оглашенных »,

когда, по молитве о ниспослании им благодати свыше к совершению таинства,

священник и дьякон поочерёдно троекратно зычно повелевают им удалиться.

Однако народное сознание, не понимая не раскрываемой славянским текстом

сути действа, рудимента начального Христианства, придало финалу литании

смысл экзорцизма, отчего прихожане, подозревающие в себе беса, при возгласе:

« Елицы оглашеннии, изы-дииите ! » чувствуют себя несколько не в своей тарелке,

а раньше, бывало, и вовсе с воплями валились наземь и бились в конвульсиях,

откуда и взялась в русском языке идиома: « Орёт, как оглашенный ».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Иногда бесноватые исцелялись, иногда тут же и умирали на каменном полу,

и такая трагическая сцена завершает страшную поэму Марины Цветаевой

об обуреваемой пламенной страстью к вампиру сельской девушке Марии