Текст книги "Хроника взятия Сеуты (ДП)"

Автор книги: Гомиш Ианниш Зурара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА XVIII.
О том, как послы возвратились, и об ответе, что они доставили

– Сеньор! – сказал приор. – О том, что я зрел, равно как и о том, что обнаружил, не подобает мне давать вам ответа до тех пор, пока вы не прикажете принести мне четыре вещи, ss. [scilicet, «а именно»], две меры песка, и один моток лент, и пол-алкейри [156]156
  Примеч. перев. Алкейри (порт. alqueire) – старинная мера сыпучих тел и жидкостей = 13,8 л.


[Закрыть] бобов, и деревянную миску.

– Берегись, – сказал Король, – ибо нет здесь с нами капитана с его пророчествами! – И тут он стал смеяться и говорить, чтобы [приор] перестал шутить [с ним] и дал бы ему сообщение о том, о чем он его спрашивал.

– Сеньор, – сказал приор, – не в моем обычае шутить с вашею милостью – и все же я повторяю вам, что без оных вещей я не дам вам никакого ответа.

Уже стала брать Короля известная досада, ибо ему думалось, что послы не справились (nao arrecadaram) со своим делом тем образом, как он им приказал.

– Глядите, – сказал он, обращаясь к своим сыновьям (contra seus filhos), – что за два столь согласных между собой ответа для людей такого авторитета! Я спрашивал их о вещах, за коими их послал, и один [в итоге] толкует мне об эстроломии (estrolomia) [157]157
  «Эстроломия» вместо «астрологии».


[Закрыть], а другой – о [некоем] подобии колдовства! Кто бы мог подумать, что два таких человека доставят подобное сообщение!

Инфанты, зная, кем был приор, не могли уразуметь, как это он вернулся из своего путешествия, не доставив точного сообщения; посему они сказали ему, дабы он собрался (que se arrecadara), ибо они доверяли ему, и дал бы ответ Королю, их отцу. Приор же [в ответ лишь] смеялся, ибо видел, что Королю неведомо было его намерение, и посему сказал, что, даже если бы он и пожелал ответить, то не смог бы [сделать того], коли ему не принесут оных вещей, каковые [в конечном счете] и были ему принесены, в том виде (pela guisa), в каком он их испрашивал. И как только он получил их [доставленными] внутрь одного покоя, то [и сам] поместился внутри в одиночестве, и тем песком начал размечать [главный результат] своего посольства таким образом (comecou a devisar sua embaixada por esta guisa). [Прежде всего] он взял ту деревянную миску и тотчас сделал [из нее] гору Алмины (monte de Almina) [158]158
  Примеч. перев. «Гора Алмины» – Монте-Ачо (исп. Monte Hacho), самая высокая точка (204 м) небольшого полуострова Ла-Альмина (исп. peninsula de La Almina), расположенного на средиземноморском побережье Африки в Гибралтарском проливе. На этом полуострове локализуется древнейшая часть города Сеута; гора Монте-Ачо стоит прямо напротив Гибралтарской скалы, вместе с которой считается одним из двух Геркулесовых столпов – южным, известным в античности как гора Абила (Abyla, Abila); по другой версии Абила идентифицируется как гора Джебель-Муса (851 м) в Марокко.


[Закрыть], вместе со всем городом, – так, как он расположен вместе со своими высотами, и долинами, и их низинами, и затем Алжазиру (Aljazira) [159]159
  «Алжазира» – одна из стен, примыкающих к городу (Комм. перев. «Аль-джазира» в переводе с арабского означает «остров»; речь явно идет о т. н. Маринидских стенах (исп. Murallas Merinidas) – обширном комплексе фортификационных сооружений (стен и башен), построенных в Сеуте, по разным данным, в XIII или XIV (ок. 1318) вв., в период господства династии Маринидов – султанов Марокко (1196-1465); в разное время Маринидские стены служили кремлем, приютом, убежищем для гарнизонов, путешественников и отрядов, вынужденных ночевать за пределами центральной части средневекового города. См. также пояснения, которые ниже приор дает королю).


[Закрыть] вместе с горой Шемейра (serra de Xemeira) [160]160
  «Xemeira», или «chemeira», – общий термин для обозначения горы, господствующей над городом (Комм. перев. В современном португальском языке этот термин сохранился в виде прилагательного «cimeiro» – «верхний, завершающий, венчающий»; Зурара явно имеет здесь в виду гору Аньера (Anyera), самую высокую (349 м) из семи небольших гор или холмов, на которых расположена Сеута).


[Закрыть], так, как она лежит в своей стороне. И там, где следовало сделать изображение стены (mostra de muro), он делал окружение из тех лент, и там, где следовало указать (assinar) дома, помещал те бобы, таким образом, что не осталось у него ничего, что бы не было отмечено (que lhe nao ficou nada por devisar). И после того, как все вышло у него таким образом завершенным, он позвал Короля и его сыновей и сказал им:

– Теперь вы можете узреть [то самое] мое подобие колдовства и [равно] спрашивать меня обо всем, о чем ваша милость пожелает, – и я смогу ответить вам со знанием дела пред вашими очами.

Весьма хорошо рассмотрел Король все то изображение, каковым оно было, и затем приор начал ему все пояснять (devisar), показав ему далее всю длину стены (toda a longura do muro), как она была устроена со стороны моря, и в какой мере была снабжена башнями, и какой высоты была бoльшая часть тех; и затем он показал ему замок со всем его расположением, и каковы были места, где город мог быть атакован, вместе со всеми прочими вещами, кои угодно было узнать Королю.

И хотя и говорил философ [Аристотель], что знание о вещи с большею силой проявляется чрез нее саму, нежели чрез ее подобие, но, не отвергая его изречения, что было бы для меня постыдно (que seria escarnho para mim), [я все же скажу, что] поистине не было недостатка ни в одной вещи из тех, что имелись в городе, дабы быть узренными и разведанными, кои бы все ни были там [на плане приора] весьма добро объявлены и узнаны, как то подобало, каковою вещью Король остался весьма доволен, много восхваляя добрую скрытность приора; и весьма годным (azada) показался ему тот город для того, чего он желал. И после некоторого небольшого обсуждения (razoado), что относительно того деяния состоялось, приказал Король, дабы убрали песок и те предметы, что там были; и на тот момент более не говорилось о вещах, что к тому делу относились.

ГЛАВА XIX.
Как Король сказал своим сыновьям, что весьма сомневался насчет того, чтобы начинать то деяние прежде, чем о нем вначале узнают Королева и коннетабль

После того, как был рассмотрен тот показ (mostranca), что устроил приор, Король поразмыслил обо всем на протяжении немногих дней; и, после того как все хорошо обдумал, говорил со своими сыновьями таким образом:

– Я поразмыслил относительно начатых нами дел и нахожу что для того, чтобы они могли быть добрым образом свершенными (para se bem poderem enxucutar), я имею два весьма великих препятствия. Первое – это Королева, моя превыше всех весьма ценимая (precada) и любимая супруга, каковая по своим великим достоинствам и доброте пользуется такой всеобщей любовью, что коли она на сие деяние не даст согласия, то никто из народа – да и из иных, вышестоящих, тоже – никогда за него не возьмется [и не вложит в то] никакого доверия (fiuza), ни усилия.

– Второе препятствие (empacho) – это коннетабль [161]161
  «Коннетабль» – ясно, что речь идет о Нуну Алварише Перейра (Комм. перев. Нуну Алвариш Перейра (1360-1431), также известный как Святой Коннетабль и Святой Нуну ди Санта-Мария (1360-1431), – португальский вельможа, военный и религиозный деятель, 3-й граф Орен (с 1384), 7-й граф Барселуш (с 1385), 2-й коннетабль Португалии (1385-1431), 2-й граф Аррайолуш (с 1387), национальный герой Португалии и святой Римско-католической церкви. Сыграл фундаментальную роль в ходе Кризиса 1383-85, вызванного неясностью вопроса о престолонаследии. Принял командование португальской армией и нанес кастильцам два решающих поражения – при Атолейруш (1384) и Алжубарроте (1385), обеспечив независимость Португалии и сохранение короны за Ависским домом. После завершения войн с Кастилией сделался одним из самых богатых и влиятельных вельмож в стране (был сеньором почти половины территории Португалии). На его дочери Беатриш был женат Дон Афонсу – будущий 1-й герцог Браганса (т. о., Нуну Алвариш Перейра является одним из родоначальников будущей королевской династии Браганса). Участник завоевания Сеуты в 1415, получил от короля предложение принять командование гарнизоном, который должен был там разместиться, однако отказался, намереваясь принять монашеский обет. В конце жизни, распределив состояние между наследниками, сделался монахом-кармелитом (под именем брата Нуну ди Санта-Мария). Беатифицирован папой Бенедиктом XV в 2009 г., канонизирован папой Бенедиктом XVI. В Португалии почитается как покровитель инфантерии).


[Закрыть], каковой, как вы знаете, как по причине весьма доброй жизни, так и вследствие великих и счастливых событий (aquecimentos), что произошли [прежде], имеет жителей королевства столь дружелюбно к себе настроенными, что коли он, часом, выскажется против сего совета, то все почтут, что тот не был верен; что же до того, чтобы помочь нам в сем, то сия вещь будет для них [Королевы и коннетабля] менее затруднительна, коли их о том попросить. Посему, прежде всякой другой вещи, добро будет коли мы рассмотрим, каким манером мы дадим знать им о решении, что насчет сего имеем, дабы в дальнейшем, вследствие их неудовольствия, не вышло бы у нас какой-нибудь неловкости.

Инфанты были несколько недовольны [таким] поворотом в том деле, думая, что в обоих тех персонах найдут весьма великих противников, и сие они полагали по следующим причинам (per esta guisa): прежде всего, Королева была женщиною, каковая, согласно своей природе, не могла желать для них [как для своих сыновей] ничего опасного; в части же, касающейся коннетабля, они учитывали, что был он человеком старым и всю юность свою провел в стольких трудах, от коих по милости Божией вот уже столько лет как имел отдых, с великою и выгодною наградой за свои заслуги, каковая вещь, быть может, стала бы поводом для того, чтобы ввести его в сомнение относительно надежды на победу, коя для них из того деяния [взятия Сеуты] могла воспоследовать. Однако, подобно людям, в коих пребывала чудесная крепость, [Инфанты] не пожелали выказать, что то были главные препятствия, кои они могли встретить в том деянии. И, приняв сие во внимание, они сказали Королю, что подобные вещи были не таковы, чтобы держать их на большом счету.

– Поскольку, – сказали они, – как только Королева, наша сеньора и мать, изъявит одобрение относительно нашего замысла (movimento), коннетабль не станет тем человеком, что выскажется против какого-либо дела, кое вы прикажете [претворить в жизнь] ради службы Богу и приумножения вашей чести и положения. Посему, что касается Королевы, мы пойдем к ней и будем говорить с ней таким образом, что она сама станет тою, кто будет просить вас предоставить нам осуществлять сие деяние.

Королю показалось добрым советом то, что придумали его сыновья, и он сказал, чтобы они потрудились довести то до конца, поскольку ощущал, что как только сии два препятствия будут устранены, не будет у него иного сомнения, из-за коего он оставил бы осуществление своего притязания (sua demanda) [взятия Сеуты]. Инфанты тотчас отправились к Королеве и уединили ее в ее эштраду (estrado) [162]162
  Примеч. перев. Эштраду, по-испански эстрадо (порт., исп. estrado) – в средневековой Португалии и Испании: помещение (или его часть) в доме, отведенное специально для женщин и служившее в том числе для принятия ими визитов приятельниц и родственников.


[Закрыть], заговорив с нею таким образом:

– Сеньора! Хорошо ведомо вашей милости величие крови, от коей по милости Божией пришли мы в то положение, в коем пребываем ныне, каковое [величие] постоянно увлекает нас к весьма великим заботам, чрез кои мы смогли бы обрести доблесть тех князей, от рода коих угодно было Богу привести нас в сей мир. А сверх всего мы учитываем возраст, в коем пребываем, и наиболее почетный способ, коим мы могли бы принять звание рыцарства, в некотором месте, где будут вершиться какие-нибудь великие ратные деяния либо опасные труды и где наша доблесть могла бы быть явлена взорам всех. Ибо, так как в рыцари посвящаются главным образом те, кто среди прочих людей имеет превосходство в ратном деле, и тем более те, кого Бог пожелал наделить благородным происхождением, то в местах, где испытываются силы и проверяются сердца, получить посвящение в то звание будет для них почетнее всего.

– И поскольку Король, наш сеньор и отец, как для своих сыновей желал для нас почести и приумножения, то вознамерился устроить великие празднества и званые обеды, дабы почтить наше рыцарство, пред лицом каковой вещи мы никоим образом не могли быть довольны, принимая во внимание то, чем она является [по своей сути]. И когда мы пребывали в сем сомнении, пожелал Бог, чтобы вдруг к нам явился Жуан Афонсу, королевский управляющий, и поведал нам об одном городе, что расположен в Африке и зовется Сеутою, показав нам, сколь был он годен для того, чтобы быть захваченным; о каковой вещи мы поведали Королю, нашему сеньору и отцу, каковой послал туда приора и капитана, дабы рассмотреть расположение города – в самом ли деле окажется он таким, как говорил Жуан Афонсу; и сейчас они уже вернулись оттуда, и, согласно сообщению, ими доставленному, город весьма годен для того, чтобы его взять, так как для сего имеются добрые условия (bom aviamento).

– И поскольку, сеньора, мы имеем весьма великое желание довести сие деяние до конца и чувствуем, что Король не хочет предоставить себя для него столь беспрепятственно (assim despachadamente), как нам бы того хотелось, мы просим у вас как милости, чтобы, прежде всего, вы соблаговолили бы дать на то свое согласие, так как мы ощущаем определенно, что основное препятствие, кое должно иметься у Короля, есть сомнение, в коем он окажется (que em estara), не ведая, будете ли вы тем довольны или же нет, поскольку он будет озабочен тем, что, вследствие любви, вами к нам питаемой, сообразно положению [всех] прочих женщин [матерей], не будете вы рады тому, чтобы мы совершили вещь, от коей наши жизни окажутся в опасности; и потому (desi) [мы обращаемся к вам], дабы вы просили его, с вашей стороны, изъявить на то свою милость – направить нас так, чтобы довести сие до конца.

– Воистину то правда, – ответила Королева, – что я питаю к вам ту же любовь, что и всякая мать, по естественной обязанности, должна питать к своим детям, и даже еще большую – по двум причинам: первая – вследствие великой любви, что питаю я к Королю, вашему отцу, как из-за великих добродетелей, что в нем имеются, так и потому, что он есть мой сеньор и супруг, и [к тому же заставляющий меня] чувствовать, что любовь, им ко мне питаемая, столь же огромна, как и величайшая, какую только может питать мужчина сего мира к своей супруге; и вторая – потому что Бог сотворил вас такими, что я не жду зарождения в вас чего-либо иного, кроме того, что требуют положение, в коем вы пребываете, и великий род, от коего вы происходите.

– И все же, что касается подобных деяний, я никогда не смогла бы обделить ими ваши добрые стремления, – напротив, я помогу вам с ними всеми моими силами и властью; и поистине я не могла бы услышать сегодня новости, что были бы мне угоднее, ибо подобным ходатайством вы даете мне уразуметь, сколько еще подобных стремлений возымеете вы в дальнейшем, дабы вершить те дела, что всегда вершили и вершат рексы [163]163
  «Rex» вместо множественного числа «reis» [порт. «короли»].


[Закрыть] и князья того рода, от коего вы происходите. Посему мне доставляет великое удовольствие тотчас приложить руку к сему деянию таким образом, чтобы, с милостью Божией, ваши добрые стремления достигли бы цели, как вы того желаете.

ГЛАВА XX.
О том, как Королева говорила с Королем о ходатайстве своих сыновей, и об ответе, что Король ей относительно сего дал

Не пожелала Королева медлить с тем делом настолько, чтобы показалось, будто ей не хватало доброй воли, кою выказала она своим сыновьям, и тотчас дала знать Королю, что ей было необходимо говорить с ним, посему да будет на то его милость дать ей знать о расположении, в коем он пребывал. Однако Король, выказав благородную свою учтивость, не пожелал дать свое согласие на то, чтобы она утруждала себя таким образом, и сказал посланцу, дабы тот передал ей, что он сам пойдет туда, где она пребывала, как он и в самом деле поступил.

– Сеньор, – сказала Королева, – я хочу испросить у вас одну вещь, коя есть весьма противна тому, что испрашивает мать для сыновей, поскольку обыкновенно матери, имея всегдашний страх (arreceio) перед любым ущербом, что может быть им нанесен, просят отцов, дабы те удалили сыновей своих от опасных трудов; я же имею намерение просить вас, дабы вы удалили их от игр и развлечений и бросили бы их в [пучину] трудов и опасностей. И сие, сеньор, обстоит таким образом (e por esta guisa).

– Ваши и мои сыновья явились нынче ко мне и поведали все дело, кое вы провели относительно города Сеута, о коем вам говорил Жуан Афонсу, ваш королевский управляющий; сказав мне, как сожалели они о вашем нерасположении к тому, чтобы дать ход его [города] захвату, как они того желали; посему они просили меня, дабы мне оказалось угодно говорить с вами о сем и испросить у вас то с их стороны и с моей. И я, сеньор, принимая во внимание (esguardamdo), что происходят они из рода императоров, и рексов (rex), и иных весьма именитых и великих князей, чье громкое имя и добрая слава ныне суть весьма знамениты в [различных] частях света, никоим образом не желала, коли уж Бог по милости Своей пожелал наделить их пригодностью тела и разумения, чтобы им их же усилиями не удалось заполучить деяний из [числа] тех, о коих я говорила; и потому я приняла их поручение и была весьма довольна их ходатайством, почтя их желание за доброе для начала новой поры их жизни.

– Вследствие чего я прошу у вас как милости, дабы вы соизволили направить [дело так], чтобы они могли поупражнять свою доблесть как им надлежит; для каковой вещи, представляется мне, вы имеете весьма добрый случай, желая обеспечить претворение в дело того, о чем вы уже говорили [взятия Сеуты], и, помимо того, что причитается вам [в сем деле] с вашей стороны, я со своей почту то за великую вашу милость.

– Сеньора, – отвечал Король, – вы обращаетесь ко мне с таким ходатайством, кое приводит меня в весьма великое замешательство (mui grande empacho), и сие, прежде всего, потому, что вы испрашиваете у меня то, что я сам намеревался испросить у вас, доставляя мне тем радость, – ведь я весьма сомневался, что вы пожелаете предоставить то, разве что будучи понуждаемы великими мольбами. Посему я возношу великую благодарность Богу за то, что Он привел вас вовремя с тем, чтобы испросить у меня подобную вещь, чем я весьма доволен, и мне угодно претворить то в дело, как вы меня просите, – что, с милостью Божьей, я надеюсь, придет к полезному завершению.

– И поскольку, сеньора, вы обратились ко мне с сим ходатайством, соблаговолите, чтобы я обратился к вам с иным, не весьма далеко [отстоящим] от сего намерения: да будет вам угодно, чтобы я оказался там же, где и наши сыновья, равно как участник их советов, так и товарищ их в опасностях.

Весьма рада была Королева выслушать все доводы, что были изложены до того; но что до того [последнего] пункта, она ясно выказала, что ей было неугодно слышать подобное, и она сказала:

– Сеньор, весьма тяжко было бы для меня суметь [совладать] с моим сердцем, дабы предоставить подобное; ибо тем же образом (ca por aquela guisa), коим показалось мне здравым ходатайство, что вы обратили ко мне вначале, ваше [участие в сем деле] представляется мне – что касается моего суждения, – лишенным здравого смысла. Поскольку то, что испрашивают мои сыновья, есть для того, чтобы заработать почесть, коя вами уже заработана; каковой они пока что не обладают в мере иной, нежели по причине вас и тех князей и сеньоров, от коих происходят; и посему им необходимо искать ее сейчас, подвергая тела свои великим трудам и опасностям, не страшась смерти своей, коли каким-нибудь случаем то произойдет ради того, чтобы им прийти к тому, чего достигли (percalcaram) их деды; ибо поистине немалая задача останется им по окончании дней ваших – обрести ваши добродетели и часть вашей почести.

– И так как, благодаря Богу, во многих частях света общепризнанно, что вы, чрез великие ваши заслуги и [выполнение] трудоемкого долга (trabalhosos encargos), обрели столько почести, что не только могло бы хватить самому могущественному королю в мире, но еще и трое или четверо почли бы себя тем удовлетворенными, то таким образом, сеньор, мне представляется, что вашего участия [во взятии Сеуты] можно было бы избежать, коли будет на то ваша милость; ибо сверх всего вы должны принять во внимание возраст, в коем пребываете, каковой, я думаю, немногим менее пятидесяти двух или пятидесяти трех лет, а также то, что всю юность вашу провели вы в трудах по защите и приумножению ваших королевств, каковую вещь угодно было Богу привести для вас к счастливому пределу и завершению.

– И коли угодно было Ему, дабы все вышло так, – не будет ли более честным и разумным для вас потратить годы, кои остается вам прожить напоследок, на обустройство вашего королевства и на исправление ваших грехов – и так же, как угодно оказалось Богу, дабы снискали вы почесть для тела в сем мире, пусть так же почтит Он душу вашу и в [мире] ином; нежели [вместо того] затевать вам сейчас новые битвы, коих следствием, быть может, станется то, что, когда вы возжелаете отдохнуть, вы того сделать не сможете, поскольку деяния во многих случаях происходят таким образом, что из одних войн начинаются другие, и они подобны огню, коим землепашцы поджигают кустарники, – и, думая выжечь одну весьма невеликую заросль (mouta), сжигают [дотла] свои посевы?

– И вы также должны учитывать еще и то, что все почести сего мира рушатся в течение одного лишь часа, и по причине одной весьма малой неудачи люди теряют весьма великую часть прежних своих почестей; поскольку обо всем добром пути, что проходит человек, обыкновенно судят по его завершению, – а среди тех вещей, коих люди ожидают в сем мире, ни одна не отвечает в меньшей степени удаче и фортуне, нежели дела сражений. Посему, чтобы наши сыновья отправлялись [в путь] и свершали любое деяние, кое вы им прикажете, – то мне представляется добрым, но чтобы вы [при том] остались в вашем королевстве; и случись так, что Бог не пожелает, чтобы деяния их осуществились согласно их и вашему желанию, будет лучше, чтобы у вас было, чем отомстить за них впоследствии, нежели чтобы противная фортуна распространилась бы и на вас, равно как и на всех больших персон королевства – ибо необходимо будет, коли вы отправитесь, чтобы в королевстве не осталось ни одного именитого лица, без великого для вас стеснения.

– Итак, сеньор, мое мнение таково, что лучше будет вам остаться, нежели вследствие какой-либо алчности к почестям быть подвигнутым на то, чтобы оставить ваше королевство.

– Все ваши доводы, сеньора, – сказал Король, – суть для обдумывания в отношении того [человека], кто будет подвигнут [на такое дело] главным образом по причине почести, что определенно не присутствует во мне, – они лишь напоминают мне о том, как я испачкал свои руки в крови христиан, насчет какового [деяния], хоть я и содеял его по справедливости, все же представляется мне в глубине моей совести, что не могу я того считать подобающей епитимьей (comprida pendenca) – если только весьма добро не омою их [свои руки] в крови неверных; ибо определено в Святом Писании, что полное возмещение греха для каждого лежит там, где он грешит, ибо там же находит и епитимью (pendenca).

– Так что какую епитимью могу я содеять из того, что столько [христианских] людей чрез меня и чрез посредство мое было убито – лишь только, коли убью еще столько же неверных или же гораздо более, коли смогу, ради службы Богу и возвеличения Святой Католической Веры; ибо, хотя бы я и пожелал содеять подобное исправление [грехов] чрез молитвы или милостыни, не кажется мне, что такое возмещение будет полным, ибо епитимья [здесь] не равна греху (erro) – ведь занятие молитвами пристало главным образом клирикам, и монахам, и иным людям религии, милостыня же, пожелай я даже ее творить, будет деньгами из моих доходов, от коих я не могу ощущать нехватки – ведь с какой еще иной стороны должно управляться мое государство[, как не через сбор доходов]?

– И еще представляется мне, что, следуя сему деянию, я [и так] осуществлю (perfaco) все сии вещи, ибо достаточно милостыни будет в том, чтобы добыть деньги и пропитание, дабы управлять столькими людьми, скольких я с милостью Божьей рассчитываю взять в святое сие паломничество. Что же до молитв, то представляется мне, что достаточная будет оказана служба Богу подобным образом, когда милостью Его в тех домах, где ныне ведутся службы и почитание имени Мафамеда [Магомета], коего душа за свои заслуги по справедливости погребена в глубинах преисподней, будут присутствовать клирики и монахи, и денно и нощно будет почитаться там Святое Его Имя.

– Что касается, сеньор, – сказала Королева, – службы Господу Богу, я не говорю ничего супротив, – напротив, то мне угодно, и я возношу Ему великую благодарность за то, что Он внушил вам такое намерение, ибо я не смогла бы ни препятствовать, ни быть против ни в чем, что относилось бы к службе Ему; и Он, Коему ведомы все вещи, поистине определенно знает, что моя воля тому не противится.