Текст книги "Хроника взятия Сеуты (ДП)"

Автор книги: Гомиш Ианниш Зурара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА VII.
Как Король Дон Жуан послал к Инфанту Дону Фернанду [Фернандо] испросить завоевание Грады (Grada) [103]103
  «Града» – вместо Гранады (город в Южной Испании, в Андалусии).


[Закрыть]

Столь укорененною (prantado) имел в сердце своем весьма благородный Король Дон Жуан Святую Веру, что как только обрел тот мир, то немедля потрудился измыслить (maginar) место и способ, каковыми он мог бы послужить Богу, согласно имевшемуся у него желанию. И, поскольку королевство Градское показалось ему наиболее подходящим для войны, нежели какое иное, то он довел свое намерение до [сведения] Инфанта Дона Фернанду [Фернандо Кастильского], поскольку короли Кастильские почти что держат то королевство в зависимости (em sogeicao), говоря, что оно подлежит их завоеванию, [и] что, посему (porem), войну с ним не должен вести ни один человек без их авторитета и повеления. И сей [обычай] был в таком ходу со времен (des o tempo), когда рексы (rex) [104]104
  Латинское «rex» здесь вместо португальского «reis» [«короли»].


[Закрыть] Испании имели мавров у себя [среди своих подданных], что сейчас уже в обычном порядке (comunalmente) они почитают то за [свое неотъемлемое] право.

И как только то послание достигло Инфанта Дона Фернанду [Фернандо], он ответил, что дела Кастилии были столь сложны (assim empachados), что он в тот момент не мог напрямую определиться с ответом, каковой следовало бы дать в таком деле; и, кроме того, со стороны королевства Арагонского уже начало [претворяться в жизнь] его требование, каковое он имел намерение продолжать до тех пор, пока не добьется исполнения своего права; и что, посему, у него с королевством Градским на некоторое время было заключено перемирие, и [на данном направлении] он будет пребывать таким образом в бездействии до тех пор, пока оные вещи не придут к завершению; и что, коли война с тем королевством [все-таки] начнется, он даст ему знать, и тогда он [Король Дон Жуан] сможет направить послание с изъявлением своей воли, относительно каковой будут держать совет и ему определенным образом будет дан его [Инфанта Дона Фернандо] ответ.

ГЛАВА VIII.
Как Король возымел желание устроить в Лиссабоне великие празднества, дабы посвятить своих сыновей в рыцари, и как Инфанты говорили между собой о том, что подобный способ [посвящения в] рыцарство не был для них почетен

В сей, настоящей, главе, для нас необходимо вернуться назад, дабы привести наш [повествовательный] процесс к его верному порядку (direita ordenanca). Ибо много раз случается (ca muitas vezes se acerta) так, что, когда мастер-геометр трудится в своем ремесле, первые камни покоятся у подножья произведения, ожидая законного своего места, последние же кладутся в основание фундамента (licece).

Где [в прошлом], таким образом, правдой будет то, что (onde assim e verdade que), весьма задолго до настоящего дела [взятия Сеуты], весьма благородный Король Дон Жуан сказал, что имел великое желание сделать своих сыновей рыцарями – самым почетным образом, каким только можно было сделать. И сие он говорил несколько раз еще до того времени[, как был заключен мир с Кастилией]; и нет сомнения, что то была основная вещь, коя более всего занимала его сердце на тот момент (por aquele presente). Ибо он зрел пред своими очами троих сыновей, мужей столь сильных и младых (baroes fortes e mancebos), возрастом же таких, что каждый в отношении другого имел немногим более года [разницы]; каковые, всякий раз являясь пред своим отцом (cada vez que pareciam ante seu padre), укрепляли его в желании относительно первого его помысла – каким путем мог бы он наиболее почетным образом дать рыцарское положение этим сыновьям, чтобы Бог милостью Своею позволил бы им сполна проявить [при том] (quisera dar com tanta apostura) все качества, что подобают благородным принцам. И, говоря однажды о сем, он сказал так:

– Коли уж Бог милостью Своею принес успокоение (assessego) сему королевству чрез прочность мирного договора с Кастилией, я желаю устроить королевские празднества, что продлились бы целый год, на каковые прикажу пригласить всех фидалгу и благородных людей (gentis homens) [105]105
  Примеч. перев. Жентил-омен (порт. gentil-homem) – еще один термин для обозначения дворянина, синонимичный «фидалгу»; аналог английского джентльмена (gentleman).


[Закрыть] в [подходящем] возрасте и с расположением к такому деянию, что только найдутся во всех королевствах христианского мира. И я прикажу, дабы на сих празднествах были выдающиеся жусты (justas) [106]106
  «Жуста» – поединок на копьях.


[Закрыть], и великие турниры (torneios) [107]107
  Турнир – конный рыцарский поединок.


[Закрыть], и весьма изобильные званые обеды, где будут поданы все яства (viandas), что только можно достать во всем моем королевстве и вне его. И, в придачу к тому (desi), танцев и иных игр будет столько и таковых, что как о них, так и обо всех прочих вещах [тех празднеств] люди, их повидавшие, сочтут, что грандиозность их нельзя будет затмить иной, большей. И с сим я сделаю столько и столь великих подарков – главным образом тем из иноземцев, коих величие и ласковость благодеяний, кои я им таким образом окажу, введут в необходимость огласить их широким образом среди всех своих друзей. И, завершении сих дел, я сделаю своих сыновей рыцарями.

И так было сказано Королем; каковую вещь все весьма желали, чтобы он претворил в жизнь, как только Король сочтет то уместным.

Однако хоть сие дело [королевские празднества] кое-кому и казалось великим, [самим] Инфантам, помнившим о том, кто они есть и сколь благородную кровь имеют, оно казалось весьма ничтожным. Все же они терпели его [такой план своего посвящения в рыцари] в то время, когда дело мира [с Кастилией] было под сомнением, полагая, что коли мирный договор подписан не будет и война продолжится, то такое положение вещей свяжет ему [их отцу-Королю] руки, сами же они смогут почетным образом получить в том свое рыцарство; однако после того, как мирный договор был подписан, они уразумели, что не там находился [для них] верный случай (nao ficava hi cousa certa), чрез каковой они смогли бы стать рыцарями тем образом, каким того желали.

И, собравшись однажды все втроем [108]108
  «...все втроем...» – т. е. Дон Дуарти (1391-1438), будущий король Дон Дуарти I; Дон Педру (1392-1449), будущий 1-й герцог Коимбры, «Инфант Семи Отъездов»; и Дон Энрики (1394-1460), будущий герцог Визеу, Энрики Мореплаватель. Дон Фернанду (1402-1443) в это время был еще слишком юн.


[Закрыть], а с ними вместе и граф Барселуш [109]109
  Граф Барселуш – речь идет о Доне Афонсу, графе ди Барселуш (Комм. перев. Афонсу Португальский, затем Афонсу I ди Браганса (1377-1461), – 8-й граф Барселуш, 2-й граф Нейва и 1-й герцог Браганса, внебрачный сын великого магистра Ависского Жуана (будущего короля Дона Жуана I), участник взятия Сеуты. Основатель дома Браганса, впоследствии занявшего королевский престол Португалии. Согласно легендаризированной версии, его матерью была Инес Перес (или Инес Фернандес Эстевес, Инес Перес Эстевес), дочь кастильского сапожника-еврея Перо (Педро, или Мема) Эстевеса по прозвищу «Бородач из Вейруша» (”Barbadao de Veiros”), откуда и намеки Зурары на «низость материнской крови». Однако происхождение матери Афонсу Португальского до сих пор остается предметом споров, т. к. упоминаний о ней современников не сохранилось; первое упоминание восходит к Фернану Лопишу («Хроника Короля Дона Жуана I»), называющему ее «доной Инеш» и утверждающему, т. о., ее знатное происхождение).


[Закрыть], они затеяли о том споры (travaram em aquela razao) как о вещи, что была еще свежа у них в памяти. И сие происходило в палатах их отца, сами же они пребывали в удалении от его присутствия, оставив его наедине с некоторыми делами, коими он на тот момент был занят; и столько проговорили о том деле со своим рыцарством, и много доводов было выдвинуто промеж них. В завершение же (a conclusao) они решили говорить о том с Королем.

– Поговорим, – сказали они, – с Королем, нашим сеньором и отцом, и скажем ему, чтоб он приказал [провести в жизнь] некое дело, в коем мы смогли бы явить доказательства нашей чести (em que possamos fazer de nossas honras), [и] где он смог бы сделать нас рыцарями, как то подобает величию его положения и превосходству нашей крови. Ибо коли скоро мир с Кастилией подписан, а со стороны Грады [Гранады] у нас нет верной надежды, то со всем этим в настоящий момент (nao ha hi pelo presente) нет ничего подходящего, в чем мы могли бы получить рыцарское положение, коли только не начать поиски заново. Ибо чрез тот способ (ca pela maneira), коим его милость [Король] имеет желание то содеять, все есть вещь малой ценности для величия подобного дела – ведь сколь бы ни были велики празднества, никогда имя их не будет иметь большой ценности для подобного случая, ибо для подобных [нам] людей степень своего рыцарства только и следует получать, что в великих деяниях [телесной] крепости, с великими трудами и опасностями и при виде крови своих врагов, разлитой пред их ногами. Сыновья же мещан и купцов, чья честь не может быть простерта далее подобного положения, ss. [scilicet, «а именно»], посвящения в рыцари, – для сих то дело подходящее (cousa convinhavel), коли будут устроены празднества и игры, ибо вся сила их чести лежит в славе их расходов.

Граф же Барселуш был старше их всех; какового, хоть и недоставало ему знатности рода со стороны матери, сотворил Бог столь добродетельным и с сердцем такого величия, что во всех вопросах чести скрадывал он низость материнской крови. И, вместе с тем, обладал он весьма великим благоразумием, какового вследствие имел в королевстве большой вес в [плане] совета – тем более что на протяжении долгого времени он уже пребывал вне сих королевств и бывал в домах великих князей и сеньоров, где ему оказывали великий почет, как по причине того, чьим сыном он являлся, так и из-за величия его должности (grandeza do seu corregimento), ибо, помимо того, что должности его (seus corregimentos) [110]110
  «Corregimento» и «corregimentos» – указание на высокие должности, исполняемые именем короля.


[Закрыть] были велики и славны, он вез с собою многих сеньоров и вельмож вместе со многими другими фидалгу сего королевства, кои всегда были ему весьма добрым сопровождением; и столь далеко было его путешествие, что он достиг Святого Дома Иерусалимского [111]111
  «Святой дом Иерусалимский» – ссылка на «Сионскую горницу» («Сенакль», «Cenaculo»), где происходила Тайная Вечеря Христа и где на Богородицу и апостолов сошел Святой Дух.


[Закрыть]. В сем путешествии, что он таким образом свершил, он [многому] научился и узнал много вещей, что повидал в тех чужих краях, каковых вследствие полезный его совет имел гораздо более веса. Так что, в силу всех сих вещей, хоть Инфанты и были столь осторожны и сдержанны, они все же возымели великую смелость для того, чтобы говорить со своим отцом, когда увидели, что граф столь великим образом восхваляет доброе их намерение.

ГЛАВА IX.
Как Жуан Афонсу, королевский управляющий, говорил с Инфантами о городе Сеута и как Инфанты говорили [о том же] со своим отцом

Еще не были те доводы изложены до конца в полном виде, как вдруг туда явился Жуан Афонсу, управляющий Короля (vedor da fazenda de el-Rei) [112]112
  Жуан Афонсу был суперинтендантом всего королевского достояния (Комм. перев. Ведор-да-фазенда, или веадор-да-фазенда (порт. vedor da fazenda, veador da fazenda, букв. «управляющий имуществом/казной») – должность при королевском дворе Португалии, совмещавшая в себе функции министра финансов, министра экономики, управляющего делами короля и генерального ревизора. Впервые деятельность ведора-да-фазенда отмечена в 1341 при Доне Афонсу IV, официализация должности относится к 1370-м годам, когда при Доне Фернанду I для управления экономикой и финансами назначаются сразу два ведора-да-фазенда и один эшкриван (писарь), в помощь которым были даны королевские счетоводы. В описываемую эпоху ведор-да-фазенда являлся должностным лицом, отвечающим за казначейство и экономическое положение королевского дома и всего королевства, их обеспечение, регулирование и инспекцию; он управлял королевским имуществом, ревизовал государственные доходы и расходы).


[Закрыть]; каковой, хоть и не имел определенно уверенности насчет намерения [Инфантов] (determinadamente nao houvesse certidao de proposito), на основании догадок о том, что узрел, понял, что дело, о коем говорили те сеньоры, было весьма серьезно. Ибо в подобных делах [естественным образом] отделяются люди благоразумные от прочих, разумения недалекого (de grosso engenho), каковые [благоразумные], сколь бы ни были малы приметы того, что происходит и делается, большею частью [верно] истолковывают то, что у другого на душе. И посему Жуан Афонсу, чья ясность разумения была основною причиною его возвышения, найдя вот так Инфантов, пожелал узнать конечную цель их намерения, ибо свойство [того] предмета (qualidade de sostancia) показалось ему силы такой, что произойти от нее могло лишь деяние великое и весомое (pesado). И, как милости, он попросил у них, дабы они пожелали поведать ему об основании своего намерения.

И, хоть Инфанты и желали скрыть самый мотив своего рассуждения (razoado), но, зная, что был он человеком здравомыслящим и добрым и имел большой авторитет в королевстве вследствие великого доверия, что Король, их отец, к нему питал, в конце концов поведали ему, явным образом, о своем намерении.

– Ваши помыслы, – сказал он, – в достаточной мере велики и добры, и, коли скоро вы возымели такое желание, я могу указать вам одну вещь, в коей вы могли бы исполнить то образом добрым и почетным. И сия есть город Сеута, что в земле Африканской, каковой есть город весьма выдающийся и весьма годный для взятия; и сие мне ведомо, главным образом, чрез одного моего слугу, коего я послал туда освободить некоторых пленников, о чем имел поручение. Он поведал мне, что то есть весьма великий и богатый город, и весьма прекрасный, и как со всех сторон его окружает море, не считая лишь одной весьма малой части, чрез кою имеется выход к суше. И, сообразно великому желанию вашего отца и вашему [собственному], я не усматриваю в настоящее время дела, в коем более почетным образом смогли бы потрудиться вы ради вашей чести, нежели в захвате (filhamento) того города. И посему мне представляется, что добрым советом для вас будет говорить о сем с Королем и просить его, дабы он направил [сие предприятие], как то делается. Ибо сия вещь есть та, что следует принять здесь во внимание, а не празднества и званые обеды с едой и питьем, в коих нет ничего, кроме расходов на яства да занятия времени, память же о них оставляет по себе немного хвалы.

– Ну если так, – сказали [на это] они [Инфанты], – то почему бы вам сначала не поговорить о том с Королем, поведав ему обо всем в мелочах, дабы посмотреть, что он ответит относительно сего?

– [Именно] так я с ним и говорил, – сказал Жуан Афонсу, – и мне не представляется, что он ответил мне так, как я того желал, но напротив, не обратил внимания на дело, как если бы отнесся к нему шутя (como quem o tinha em jogo). А чтобы то вышло лучше, ступайте к нему вы – так, как вы есть, все четверо, – и поговорите с ним о деле, сказав ему все, что сочтете [наиболее подходящим] относительно сего. И может выйти так, что вас он уразумеет лучше, чем уразумел меня.

Инфанты сказали, что то было весьма добро. После чего (desi) отправились – тем же образом, все вчетвером, – [туда,] где пребывал их отец, и начали говорить ему обо всем, что вышло у них в тех палатах, сказав, что хоть и было у него желание устроить таким образом те празднества с великими расходами, но почесть, что от того произойдет, всегда будет малою в отношении дела [посвящения сыновей в рыцари], что он желал содеять на них [празднествах]; каковое дело оказалось бы впоследствии хорошо для какого-нибудь иного князя, чье имя и слава имели бы ценность меньшую, но для него, что столько и столь великих дел имел завершенными, то была вещь не такая, чтобы почитать ее чем-то крайне значимым (em grande extremo); [и так они] высказали (rezoando) относительно того [предмета] сей и многие иные доводы каждый, сообразно тому, как лучше мог их уразуметь.

Однако Король, чье сердце не склонялось столь легко, начал смеяться им в лицо (comecou de se rir contra eles), показывая, что принимал их слова в шутку, как он прежде поступил с Жуаном Афонсу. И сие есть истинное сердце великодушного, каковое, сколь бы ни было велико дело, не склоняется (nao se derriba) сразу, по первому порыву, к тому, чтобы принять какую-либо пользу или потерю, что относительно сего может быть ему явлена; но будет введено в такую твердость, что позволит ему свободно оценить любые превратности (azos) или помехи, кои от сего дела могут для него воспоследовать; и [обладатель его] так и отвечает – с небрежением (passamente), как тот, кто не питает к величию [данного] дела уважения такого, чтобы оно могло его ошеломить.

Инфанты же, как люди, жаждущие подобной новизны, хоть и дал им отец их такой ответ, не смогли отступить столь легко от своего намерения, но обдумывали то несколько дней; и чем более обдумывали, тем лучше и почетнее представлялось им то дело. И посему они собрались еще раз и говорили между собой о том, что каждый обдумал со своей стороны

. И, обо всем посовещавшись, они снова вернулись к Королю, изложив все, что они прежде обдумали [как порознь, так и вместе], ибо, в том, что касалось их мнения, дело было столь добрым, что, как они полагали, не иначе сам Бог привел ее на память [Жуану Афонсу] столь великим чудом. И так они и отправились к Королю, почитая добрым решением все равно говорить с ним, и не только тот [второй] раз, но и многие иные, до тех пор, пока [то дело] не будет им предоставлено.

И уже в тот, последний, раз, они говорили со своим отцом с гораздо большею убедительностью (com muito maior peso), как те, кто имел более времени вникнуть в дело; и к сему они приводили много и достаточных веских (enduzidores) доводов в [обоснование] своего намерения, среди коих упомянули [и такой], что просили его как о милости, дабы он хорошо рассмотрел (esguardasse) то дело, ибо, добрым образом обдумав все стороны их побуждения (movimento), он найдет, что, коли Бог даст ему победу, то он завершит три весьма великих вещи, кои ни один великий князь не должен отвергать, когда они предоставляются так, как предоставляются в данном случае ему.

Ss. [scilicet, «а именно»], первая – великая служба Богу, ибо, коли он подобный случай отвергнет, то другой подобный представится ему либо нескоро, либо же вследствие великой удачи.

– И коли вы, сеньор, – сказали они, – все это время трудились ради мира с целью сослужить службу Богу, гораздо более есть основания послужить вам теперь Ему в сем случае, чрез каковой вы последуете доброму намерению блаженных королей Испании, от чьей линии вы происходите чрез [ваш] королевский род.

– Вторая же вещь – почесть, что воспоследует для вас из сего. Ибо хоть и дал вам Бог многие и великие победы над врагами вашими, но было то в защиту вашего королевства, каковая вещь, во многих местах, представляла для вас необходимость, ибо постыдно было бы то для всякого великого князя, имеющего королевское звание, предоставить своим королевствам вести войну (leixar guerrear seus reinos) вместо того, чтобы самому предложить себя и тело свое для их защиты (defensao). Здесь же обстоит напротив (pelo contrairo), поскольку вы по собственному вашему выбору (inleicao), без принуждения какого-либо лица, – вы предложите себя для сей опасности и труда не в силу какой-либо иной необходимости, кроме как службы Богу и приумножения вашей чести. И сие будет нечто вроде печати, что наложит великую прочность на ваши победы.

– И третья вещь – это великое и доброе желание, у вас имеющееся, сделать нас почетным образом рыцарями, чего иным образом вы содеять не сможете [так], чтобы и для вас и для нас воспоследовала бы почесть большая, ибо никакого иного завоевания, в коем вы могли бы то содеять, у вас не имеется. Посему мы просим у вас как милости, дабы вам было угодно подумать обо всем, прибавив (provendo) к нашим доводам многие иные, кои зародит ваше благородное и великое разумение, и ответить по существу на наше прошение, каковое, по нашему суждению, не может быть ни лучше, ни справедливее, согласно многим доводам, что вам относительно сего мы привели, и многим иным, кои мы упустили (leixamos perder).

ГЛАВА X.
Как Король сказал, что не желает решать ничего из того деяния до тех пор, пока не узнает, является ли службой Богу его совершение, и как он велел призвать ученых, дабы то узнать

Хоть и выказал Король те признаки (mostrancas) нежелания ответить согласием на прошение своих сыновей, неправдой будет (nem a verdade) [113]113
  «Nem a verdade» [«нет по правде»] – фраза неверна; ее следует понимать в следующей редакции: «Nem e verdade» [«то не есть правда»].


[Закрыть] то, что желание его [на сей счет] было, посему, меньше имевшегося у каждого из них. Но чем более откладывал он деяние, тем более желания вызывало [оно] у Инфантов; и, к тому же, отказывая им в том, чего они так желали, он проверял их разумение и способности. Ибо сомнения зачастую предоставляют случай (azo) к тому, чтобы дело было лучше понято; и по сему старые учителя имеют в обычае предлагать многие и глубокие вопросы своим новым ученикам, поскольку труд, что те предпринимают ради поиска доказательств, дает великое приумножение их мудрости, ибо наибольшая часть их логики основана на аргументах веских и сомнительных, на коих школяры оттачивают все стороны прочих наук.

– Я хорошо расслышал, – ответил Король, – то, что вы мне сказали до сих пор. И, хоть ваши доводы и справедливы, и обоснованны, у меня все же найдутся иные, противные (outros contrairos), дабы вам ответить, когда бы мы ни заговорили о том, что касается [сего] решения. Однако, прежде чем я что-либо отвечу, я желаю вначале узнать, является ли совершение сего службою Богу. Ибо, сколь бы ни была велика почесть или польза, что может для меня из сего воспоследовать, коли я не найду, что сие есть служба Богу, я не намерен того делать, поскольку лишь та вещь хороша и справедлива, в коей Богу сполна оказывается служба. Так что, посему, ступайте-ка вы по своим домам (vos vos hi para vossas casas), и пусть каждый обдумает со своей стороны любые сомнения, что могут воспоследовать относительно службы [в сем деле] Нашему Господу Богу. Я же, тем временем, прикажу позвать моего духовника и некоторых иных ученых и обговорю с ними все правила (ordenanca)[, коих следует держаться относительно] сего деяния, и накажу им, дабы они сверились со своими книгами и совестью [на предмет того], не следует ли мне часом возыметь какие-либо сомнения супротив того, что я должен сделать [в данном отношении] как верный и католический христианин; и, со своей стороны, я обдумаю то. И, по завершении всего, ко времени когда я получу их ответ, мы соберемся все вместе и проведем нашу беседу, в ходе коей и будет обсуждена сполна суть сего деяния, относительно коего мы определим, хорошо ли оно для исполнения или нет.

Такое повеление дал Король, и Инфанты вместе с графом Барселушем отправились по своим домам, где каждый занял свои покои, дабы обдумать с гораздо большим усердием обстоятельства и сомнительные моменты, кои проведение в жизнь того деяния могло повлечь в том, что касается веры и службы Нашему Господу. Король же тотчас приказал позвать учителя брата Жуана Шира ((mestre Fr. Joao Xira) и доктора брата Вашку Перейра (Dr. Fr. Vasco Pereira), каковые были его духовниками, и Инфанта Дуарти, и равно некоторых иных из главных ученых, коих удалось найти в том городе. И он также велел позвать некоторых из принципалов [королевского] совета, хотя и немногих, и под большим секретом обратился к ним [ко всем] таким образом (por esta guisa):

– Друзья! Я приказал собрать вас здесь, ведая, что как вследствие природного разумения, так и изобилия учености (avondanca de ciencia), коими Бог отличил вас среди всех прочих [жителей] моего королевства, вы сможете дать мне здравый и полезный совет во всем том, в чем душа моя может испытывать какое-либо сомнение. И я знаю наверняка, что для сего в вас нет нехватки трех главных вещей, что потребны для советников великих сеньоров, наряду со многими иными, кои, как вам хорошо известно, определены во всех книгах, написанных древними для наставления [ensinanca] князей.

– Ss. [scilicet, «а именно»], первая – дабы они питали любовь к тому князю или сеньору, коему им надлежит советовать, поскольку любовь влечет за собой потребность, чрез кою увлекает сердце своего обладателя к изысканию и поискам всех полезных и почетных вещей для того, кого оно любит; поскольку вещи, коих желаем мы для наших друзей, берут начало от тех, что мы желали бы для самих себя, ибо каждый естественным образом желает другу своему того же, что желал бы для самого себя. И коли советники королей говорили бы от сей страсти (falassem desta paixao), то во многих случаях польза от их советов проявилась бы с наибольшею силой (proveitariam a maior forca de seus conselhos). И посему сказал Наш Господь Иисус Христос своим апостолам, после того как раскрыл им свои тайны, что не будет более звать их своими рабами, поскольку рабу не ведома воля его господина, но будет звать их друзьями, потому что Он уже наставил их в воле Отца Своего.

– Вторая же вещь, что требуется от советника, это обладание мудростью, поскольку без нее он не смог бы советовать верным образом. Ибо, хоть бы он и делал то из доброй воли, но коли ему недостает знания, он не сможет принести много пользы тому, кому требуется его совет, поскольку добрая воля без дела не есть вещь совершенная. И посему говорит Соломон, что советником надлежит делать одного из тысячи, что следует понимать главным образом так, что [такой человек] по здравом суждении должен быть мудрецом. Каким же образом сию мудрость надлежит понимать и в каких делах [применять] – о том мне было бы излишне излагать вам пространно, поскольку я вполне уверен, что в сем деле нет в вас недостатка понимания того, о чем я вам объявляю.

– Третья же вещь, кою потребно [видеть] в советнике, – это великая скрытность (grande segredo), поскольку нарушение [тайны] совета (rompimento do conselho) влечет за собой расстройство всего дела. И вы знаете, как во времена Римлян (Romгos), с добром и пользою распоряжавшихся величием той империи, одною из вещей, за кои писатели их столь прославляли их деяния, как раз и было то великое усердие, с коим они хранили тайну (puridade) своих советов.

– И так как я вполне уверен, что в вас присутствуют все сии вещи и что мне принадлежат ваше расположение (natureza) и авторитет – и тому поверить и то утверждать заставляет меня также моя добрая воля, – и поскольку обыкновенно в вас, здесь присутствующих, пребывает вся сила совета, что принадлежит здравию моей души и некоторой части [здравия], принадлежащего телу, я прошу вас и наказываю вам, дабы вы соблаговолили рассмотреть и обдумать со всем вашим усердием все то, что я намереваюсь сейчас вам представить.

– Дело же обстоит так, что, хоть я и потрудился столько, дабы подписать мирный договор с королевством Кастильским, как все вы знаете, но Бог ведает, что в основном то было ради службы Ему; и сколь бы ни была велика победа, что против них [Кастильцев] я одерживал, никогда не мог я своею волей обрести [от того] никакой внутренней радости – лишь в той мере, в какой это касалось [того обстоятельства], что они желали (somente quanto era que pois eles queriam), вопреки праву и рассудку, присвоить (apremar) достояние моих соотечественников. И только потому, что удел мой (meu senhorio) не подлежал подчинению, [то] было мне в радость, поскольку Бог великою милостью Своею пожелал дать мне силу и помощь, дабы я смог противостоять злому их намерению, что имели они супротив меня и моих королевств. Но Бог воистину мудр, [равно как] и Госпожа Моя, Дева Мария, у коей много раз просил я помощи (juda) в своих молитвах – ибо я всегда молил и просил Ее, дабы ни чрез меня, ни чрез посредство мое (por meu azo) никогда ни одному племени христиан не было бы причинено никакого зла, ни ущерба, но, чрез любовь Ее, [чтобы получили они] все покровительство и помощь; и при том я всегда желал узреть какую-либо возможность, чрез кою смог бы нанести урон (empecer) – хоть бы и было то [сопряжено] для меня с великим трудом и опасностью, – врагам Святой Его Веры. И что таково есть мое желание и воля, тому верным свидетельством ходатайство, коему я, относительно сего, дал ход пред Инфантом Доном Фернанду [Фернандо], что ныне есть защитник королевства Кастильского, чрез чей ответ ощутил я, что мое желание не могло исполниться согласно моему ходатайству.

– И поскольку я не предчувствовал (nao sentia) ничего, что в настоящий момент могло бы нарушить мой покой так, как мне было желательно (pudesse torvar tal que quisesse meu estado), я не видел, что еще мог бы сделать (nao senti al), кроме как просить у Бога, чтобы моя добрая воля получила [для исполнения] какой-либо подвиг, ибо за мною не станет дело свершить его. С другой стороны, я принимал во внимание возраст моих сыновей, и так как Бог милостью Своею пожелал содеять их такими, что по великой справедливости должны будут получить они звание рыцарства, то последнее должно было быть хоть сколько-нибудь почетно; но коли уж иным образом того нельзя было сделать, то я желал, чтобы то состоялось в сем городе, с весьма великими празднествами, дабы по крайней мере размах их дал повод к тому, чтобы в чужих краях прозвучала слава сего деяния.

– Однако они, обсудив то между собою, почли, что подобный образ действий – каков бы ни был их размах – был неприемлем, ибо в отношении такого дела этого было бы мало; и они изложили мне относительно сего многие и справедливые причины, по коим я должен был бы искать иное дело, в коем сделал бы их рыцарями; [в отношении] каковых [причин], хоть и показавшихся мне справедливыми и разумными (razoadas), я не мог, однако, ничего поделать, ибо повод для подобных дел не находится столь легко. И когда я пребывал в сем [размышлении], со мною заговорил Жуан Афонсу относительно города Сеута – сколь был тот велик, и благороден, и годен для взятия. Каковую вещь, как представляется, он узнал чрез уведомление от одного своего человека, коего он послал туда освободить некоторых пленников. Однако я, на тот момент, свел дело к шутке, поскольку то была вещь, о коей я тогда и не помышлял – ни много, ни мало. Однако Инфанты и граф Барселуш, мои сыновья, с коими говорил оный Жуан Афонсу, обдумали то лучше, и говорили со мной уже два раза, представив мне много причин, по коим я должен был бы решиться на сие дело. Относительно какового дела я не пожелал дать им никакого ответа до того, как узнаю вначале, будет ли проведение в жизнь сего службою Богу.

Ибо говорю вам поистине, что даже вознамерься я забрать (cobrar) для себя весь мир, но ощутил бы, что в какой-либо части то не есть служба Богу, – не почел бы того за победу и не содеял бы никоим образом. Посему, дабы я мог узнать наверняка, есть ли то служба Ему или нет, я и приказал собрать вас здесь таким образом, поскольку чувствую – вследствие великого знания, что имеете вы о о законе Нашего Господа Бога, – что вы сможете добрым образом меня в том наставить. Каковую вещь я наказываю и повелеваю, дабы со всем усердием вы соблаговолили бы глубоко изучить (escoldrinhar) как по вашим добрым книгам и святым писаниям, так и с высоты вашего разумения, и дать мне на то ответ так быстро, как только сможете.