Текст книги "Хроника взятия Сеуты (ДП)"

Автор книги: Гомиш Ианниш Зурара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА XXXI.
О том, как сии известия получили в Кастилии, и о совете, что [там] относительно сего держали, и как они постановили направить к Королю своих послов, дабы подписать мирный договор

Все люди, согласно сентенции философа [Аристотеля] в первой книге трансцендентной философии (transcendente filosofia) [209]209
  «Трансцендентная философия» – выражение служит для обозначения «метафизики» Аристотеля (Комм. перев. «Метафизика» – наиболее известный сборник сочинений Аристотеля, считается одним из величайших трудов по философии; оказал огромное влияние на греков, мусульманских философов, схоластиков и даже писателей (напр., Данте). Название «Метафизика» введено Андроником Родосским для обозначения составленного им сборника из 14 разрозненных и отчасти несхожих книг Аристотеля, предметом рассмотрения к-рых являются первоначала – то, что познаваемо нами только после природы (потому что лежит «позади» нее), но что само по себе является первым. Утверждением о том, что «все люди от природы стремятся к знанию», начинается Книга I «Метафизики» (980a)).


[Закрыть], естественным образом желают знания, и сие естественное желание являет нам слепца, коего наш Господь Иисус Христос спросил о том, чего бы ему хотелось; тот же ответил, чтобы Он дал ему зрение, не уточняя, для того ли, чтобы видеть ту вещь или же иную (nao determinando que visse uma cousa nem outra), поскольку в Священном Писании вместо «знать» ставится «зреть» (por saber ver se poe), согласно тому, что говорит пророк [царь Давид, автор «Псалтири»] в стихе четвертом восьмого псалма: «Ибо я узрю небеса Твои, творение перстов Твоих, и пр.», показывая, что зрение то было совершенною мудростью, коей он имел в виду достичь после перехода из сей жизни (trespassamento desta vida).

Но относительно сей сентенции философа возникает изящное соображение (fremoso argumento): сие желание, к коему таким образом нас подвигает природа, связано с вещами, относящимися к душе, или же с теми, что относятся к телу? Насчет какового соображения уразумеем вкратце, что оно [желание знания] имеет место в обоих [случаях], притом каждая из частей имеет свои обособленные степени, оглашение чего в настоящее время не относится к нашему процессу.

И говоря о том желании [знания], что относится к делам телесным, узнаем, что сие желание делится на четыре части. Ибо одно желание есть то, когда человек желает знать не с какою иною целью, кроме как затем, чтобы обрести в себе то развлечение, что получает разумение, обладая совершенным знанием вещи, насчет коей питало сомнения; каковой опыт каждый может увидеть в себе самом, когда, впервые узрев какого-нибудь мужчину или женщину, он вдруг узнает их, но где и когда получил он о них сие знание – то не связано ни с каким определенным воспоминанием; и хотя ни пользы, ни вреда ему то не приносит, все же разумение естественным образом желает прийти к сей мудрости, и, обретая ее, оно чувствует радость.

Иное знание – когда человек постигает какую-нибудь науку, посредством чего надеется обрести почет или выгоду, и когда он их достигает, то чувствует радость по причине почета и выгоды, но не вследствие какой-либо другой цели.

Иное знание – когда кто-нибудь желает познать некие тонкие вещи, такие, что, как он воображает, ведомы немногим; и когда он их познает, то чувствует ликование (ledice), обретая в самом себе внутреннее наслаждение, полагая, что пребывает в совершенном знании того, что знают немногие.

Четвертое желание знания – когда человек желает познать те вещи, от коих он не уверен, придет ли к нему вред или польза; и еще гораздо более трудятся умы, дабы изведать точность тех [вещей], от коих определенным образом ожидают они получить вред, нежели иных, от коих следует польза, ибо только лишь страх есть основание для того, чтобы люди следовали совету. Каковое движение и имело место в некоторых из тех принципалов королевства Кастилия; ибо, прослышав известия о том, как сие деяние ширилось все более с каждым разом, они возымели великую заботу о том, чтобы разведать основное побуждение Короля [Португальского], однако сие желание не было свободно от той заключительной причины, о коей мы уже сказали, – страха вреда, что мог для них воспоследовать; и они говорили меж собой:

– Как это может быть, чтобы Королю потребовалось собрать армаду и подобное соединение войск для того, чтобы пойти на герцога Голландского, когда между ними в прошлом было столь мало обид? Ибо, хотя Король и приказал бросить ему таким образом вызов, наверняка то делается с иною целью, но уж точно не потому, что его истинным намерением является пойти на него [герцога Голландского].

И насчет сего сомнения некие генуэзцы, пребывавшие (estantes) в городе Лиссабоне, написали иным своим компаньонам, пребывавшим (estantes) в Севилье, пересказав всю горячку (ardimento), что разразилась в королевстве Португальском относительно подготовки того флота; и хотя о некоторых вещах они говорили различным образом, большинство рассудительных верили, что все то делалось затем, чтобы пойти на город Севилью, посему пусть те [компаньоны] будут предупреждены о том, чтобы благоразумно (sagesmente) вывезти оттуда свои товары и вещи, коим, по их разумению, мог быть нанесен ущерб при набеге на их имущество (em abatimento de sua fazenda).

И с сими посланиями и еще более – с подозрением, кое делалось явным, собрались те двадцать четыре из Севильской квадры (quadra de Sevilha) [210]210
  «Севильская квадра» означает четыре провинции, соседствующие с городом Севилья.


[Закрыть] и держали насчет того великие советы, относительно коих написали в Королевский совет, ss. [scilicet, «а именно»], королеве[-регентше Каталине Ланкастерской] и некоторым иным великим сеньорам, что были с ней, поскольку Инфант Дон Фернанду [Фернандо Кастильский], был уже королем Арагонским и пребывал в своем королевстве, обустраивая (provendo) свою [новую] страну.

Прибыло сие послание в Паленсу, где пребывал Король [Кастильский, малолетний Хуан Второй], насчет какового [послания] говорилось много вещей, среди каковых [сеньоров] говорил в основном один епископ из Авилы, коему то послание из Севильи было адресовано в особенности, поскольку он был уроженцем того города; и сие говорил он так, поскольку многие из тех [членов] совета, утверждали, что не следовало и говорить о подобной вещи, что весьма следовало предполагать, что коли Король Дон Жуан имел бы желание свершить подобную вещь, то не послал бы туда [в Кастилию] своих послов испрашивать мира.

– Сеньоры! – сказал епископ. – Гораздо более раз дают вещи совет людям, нежели люди дают вещам, а прежде всего [дает его] опыт, каковой есть наставник по части всех вещей неопределенных. И посему то, о чем просят [люди] из Севильи, покоится не на пустом основании, ибо нет такого простака в сем королевстве, каковой бы не ощущал, что подобного [войскового] соединения, каковое создается в королевстве Португальском, следует бояться и опасаться, ибо не только одни мы, кои суть их соседи, но даже и удаленные от их королевства мыслят подобное, и хорошо расценивают ущерб, что из сего может для них воспоследовать; ибо тот почитается за благоразумного и рассудительного, что учитывает вещи прежде, чем они придут; ибо по сему и говорили старики в древности, что человек предупрежденный есть наполовину победивший (o homem percebido e meio combatido), и потому-то добрый тот рыцарь Дон Жуан Мануэл поместил в ту книгу, что написал, называемую «Граф Луканор» (O Conde Lucanor) [211]211
  «Дон Жуан Мануэл» (Хуан Мануэль) был выдающимся кастильским писателем, весьма прославленным в Средние века. Написал знаменитую книгу «Граф Луканор» (Комм. перев. Дон Хуан Мануэль (исп. Don Juan Manuel; 1282-1348) – один из крупнейших представителей средневековой испанской прозы. Сын инфанта Мануэля Кастильского – младшего сына Фернандо (Фердинанда) III Святого и брата Альфонсо X Мудрого. Имел титулы сеньора, затем герцога и принца де Вильена, сеньора де Эскалон, Пеньяфьель и др., был главным майордомом королей Фернандо IV и Альфонсо XI, аделантадо-майор Андалусии и Мурсии. На последнем этапе малолетства своего племянника Альфонсо XI – один из опекунов короля.
  «Граф Луканор» (1331-1335) – главное произведение Дона Хуана Мануэля. Полное название – «Книга примеров графа Луканора и Патронио» (среднев. исп. Libro de los enxiemplos del Conde Lucanor et de Patronio); состоит из пяти частей, наиболее известной и самой объемной из к-рых является 1-я, состоящая из 51 новеллы (exempla) морально-дидактического характера, заимствованной из разных источников (от Эзопа до арабских народных сказок).
  Дочь Дона Хуана Мануэля от 2-го брака (с Констансой Арагонской) Констанса Мануэль де Вильена (1323-1345) была женой короля Португалии Педру I и матерью короля Фернанду I – последнего представителя Бургундской династии. От внебрачной связи с доной Терезой Лоренсу король Педру I имел сына Жуана – будущего короля Жуана I, основателя Ависской династии и главного героя настоящей хроники. Т. о., Фернанду I – единокровный брат Жуана I Ависского и внук Дона Хуана Мануэля).


[Закрыть], один пример, что вышел у ласточки с другими птицами, каковой весьма идет к сему намерению.

– Верно есть то, что королевство Португальское с одной стороны полностью окружено морем, а с другой его окружают сии наши королевства, ибо еще и доныне не встречалось, чтобы кто-нибудь из рексов [королей] Португальских вел иное завоевание, в коем столько времени и столь великим образом потрудился бы, как в войне с сими королевствами [Испании, Пиренейского полуострова], за вычетом того первого короля [Дона Афонсу Энрикиша], который занимался очисткой многих из тех мест, что удерживали мавры, – и даже тот не был полностью свободен, ибо много вещей находим мы в старинных хрониках, что произошли между ним и сим нашим королевством.

– Но зачем говорю я о сих вещах – довольно и того, что уже мною сказано, ss., что им не с кем более вести войну, кроме как с нами, – ибо как можем мы думать, что Королю [Португальскому] приходится собирать сейчас армаду для того, чтобы отправиться на поиски новых завоеваний, когда для того нет никакой причины? В то могут поверить лишь те, кто лишен рассудительности, – что Королю приходится собирать армаду, на кою он вот уже как четыре года выделяет и тратит деньги, и не только вытрясает (abala) для того средства из своих королевств, но еще и по всем краям христианского мира приказывает искать корабли и оружие [для того только], чтобы пойти на герцогство Голландское. Поистине, ни вражда, ни [взаимный] ущерб не зашли между ними так далеко и настолько, чтобы по причине их должны были бы претворяться в жизнь такие дела, и также Король не есть тот человек, чтобы из-за подобных вещей, свершенных людьми ничтожными и столь малоценными [голландскими морскими разбойниками], должен был бы посылать двух своих сыновей за пределы своей страны с подобною мощью; но воистину деяние, кое проходит в таком молчании, какую-нибудь великую вещь должно произвести на свет. Генуэзцы же, пребывающие в Лиссабоне, что подобное написали, какие-то вещи должны знать и ведать, раз уж сделали подобное предупреждение своим друзьям.

– Посему мой совет таков, чтобы, коли уж дело так обстоит, город Севилья был бы тот же час предупрежден, и стены починены, и склады заполнены, и чтобы ворота были весьма хорошо заперты, и ключи вручены верным людям, и чтобы приказано было всем фидалгу и рыцарям – соседям того города, – дабы они тот же час подошли к нему и обеспечили бы исполнение и поддержание всех сих вещей, так, как по их ощущениям подобает для безопасности оного города, и приняли бы меры к тому, чтобы все галеры и корабли, что окажутся в гаванях, не испытывали бы недостатка ни в одной вещи, дабы ими воспользоваться, когда то пристанет.

Был там, среди тех сеньоров, адиантаду Касорлы (o adiantado de Cacorla) [212]212
  «Адиантаду Касорлы» был одним из сеньоров, которым была получена охрана границ с Португалией, принявшим титул «Касорлы». Непросто установить название этой территории, искаженное здесь Зурарой (Комм. перев. Адиантаду (порт. ист. adiantado, букв. «выдвинутый, передовой») – в средневековой Португалии должность губернатора провинции, наделенного гражданской и военной властью; в средневековой Испании ей соответствовала должность аделантадо (adelantado) – военного и политического главы одной из пограничных провинций. Вопреки Р. Бразилу Зурара не искажал топоним «Касорла» – в провинции Хаэн автономного сообщества Андалусия до сих пор существуют муниципалитет Касорла (исп. Cazorla) и комарка (район) Сьерра-де-Касорла (исп. Sierra de Cazorla), к-рые, правда, не являются пограничными территориями, хотя и расположены недалеко от границы с Португалией).


[Закрыть], что был фидалгу весьма благоразумный, хоть и не весьма старый; каковой все время улыбался (estava sobrindo) в то время, как говорил епископ. Когда же окончил епископ свою речь, он сказал:

– Хорошо, что нам приходится принимать на себя страхи за всех остальных, коим, может статься, основная их часть принадлежит по праву. Как можем совершить мы хоть какое-нибудь движение с тем, чтобы нам приготовиться [к возможному нападению], чтобы тем не нанести весьма великое оскорбление Королю Португальскому, уже имея подписанными с ним наши мирные договоры и союзы (liancas)? И, принимая во внимание наличие столь близкого родства (tao chegado divedo), как то, что существует между нашим королем и его [Короля Португальского] сыновьями, и то, что он есть князь столь великий и столь благородный, мы должны подозревать его в том, что он должен нарушить свое честное слово (sua verdade) и свою присягу (sua fe) – при том, что никогда ранее не бывало такого, чтобы он подобное совершил? То же, что написали генуэзцы из Лиссабона, не есть вещь [столь] основательная (cousa rezoada), чтобы из-за того должен был беспокоиться Королевский совет; ибо [главное] дело тех [торгашей] есть не что иное, как спасение тех денег, что у них есть, так как в них пребывает вся сущность их жизни и чести.

– Посему то, что мне представляется относительно сего, это то, чтобы мы не совершали никаких перемен ни в чем, из чего можно было бы заподозрить, что мы питаем опасения насчет какой-либо вещи, что в том королевстве [Португальском] свершается; но чтобы мы почитали наши мирные договоры за добрые и крепкие, как то и следует, ибо никогда бы не пожелал Бог, чтобы правда ушла [в сторону] (que a verdade saisse) в подобном случае между сеньорами и князьями, ибо коли было бы так, великое зло взросло бы из сего. И дабы сия вещь сделалась бы еще более крепкою и надежною, мы могли бы послать к Королю [Португальскому] наших послов, дабы принять присягу [мирным договорам] от Короля, согласно тому, что было постановлено, когда его послы отсюда отбыли, и сей поступок будет справедливым и честным, и тем самым сможем мы извлечь две великие выгоды. Первая будет та, что коли Король присягнет мирным договорам – как, следует думать, он и поступит, – наши дела пребудут в полной безопасности, коли же часом желание его состоит в том, чтобы содеять иное, он тотчас же представит какие-нибудь извинения, дабы того не делать, уклониться же от того он не может без того, чтобы не сделаться вероломным и бесчестным; мы же сможем тогда понять по любому малому сомнению, им представленному, что все его намерение – в том, чтобы нам навредить, и тогда у нас будет основание готовиться в открытую и безо всякого порицания (sem nenhum prasmo).

Находились там, на том совете, весьма великие сеньоры, ибо были там герцог Архона, и магистр Калатравский, и приор Святого Иоанна, и граф Бенавенте, и архиепископ Толедский, и епископ Бургосский, и один декан (adaiao) Святого Иакова [213]213
  Adaiao означает здесь «декан епархии [ордена] Святого Иакова)». «Deao», или «decano», было достоинством каноников епископальной епархии.


[Закрыть], что был весьма великим ученым, и равно многие иные ученые и рыцари, коих там оставил Король Дон Фернанду, дабы разрешать сомнения, кои возникали бы на совете Короля, его племянника; и все сии [сеньоры] говорили между собой, проведя свои споры относительно того деяния, и в конце концов согласились, что совет адиантаду был хорош, и посему приказали тотчас снарядить посольство, и выбрали для него епископа Монданьедского (bispo de Mondanhedo) и Диа Санчеса де Бенавидеса (Dia Sanchez de Benavides).

ГЛАВА XXXII.
Как те послы прибыли в Португалию, и как они передали то посольство Королю, и об ответе, что они получили, и как Диа Санчес умер, и как епископ возвратился в свою страну

Благородным образом приказала королева снарядить тех послов – как по тому, что подобало превосходству положения ее сына, так и потому, что были они первыми, кто прибывал в сие королевство [Португальское] после смерти Короля Дона Энрике [214]214
  Примеч. перев. Т. е. Энрике III Болезненного (исп. Enrique III el Doliente) (1379-1406) – короля Кастилии и Леона с 1390.


[Закрыть]. Каковые [послы], отбыв из Кастилии, имели в себе весьма великие сомнения, что свершат то, за чем ехали, – таков был страх, внушенный им относительно действий Короля против города Севильи, каковое мнение заставляло их думать, что они будут дурно приняты и встретят еще худшее гостеприимство. Однако они обнаружили, что на деле все оказалось весьма противно тому, что они ожидали; ибо как только Король прослышал весть об их прибытии, то направил тот же час одного эшкудейру на границу, дабы тот позаботился о том, чтобы они были весьма хорошо встречены во всех местах королевства, где будут проезжать. Каковой эшкудейру имел достаточные полномочия от Короля, дабы приказывать выдавать им в избытке все вещи, кои были им потребны, без того, чтобы бралась с них за то какая-либо денежная плата, но все [выдавалось] за счет Короля.

И когда таким вот образом те послы узрели подобное начало, то весьма тому возрадовались, о чем тотчас направили послание королеве и [членам] ее совета, давая им знать о том добром гостеприимстве, что Король [Португальский] им в настоящее время приказал оказывать. Но [лишь] когда прибыли они в окрестности Лиссабона, где пребывал Король, там смогли сполна узнать, на какой ошибке покоилось первое их мнение, ибо Король выслал к ним весьма великую часть важных [лиц] (bons), что были в городе; и как только они [послы] оказались пред ним, то он принял их весьма милостиво собственною персоною, чем они сверх всего были наиболее довольны.

– Сеньор! – сказал рыцарь [Диа Санчес де Бенавидес, посол]. – Король [Кастильский], наш сеньор, и королева, его мать, шлют вам многие приветствия, и герцог [215]215
  Примеч. перев. Очевидно, герцог Архона, о к-ром говорилось в предыдущей главе. Употребление Зурарой данного титула применительно к описываемому времени является анахронизмом: впервые титул герцога Архонского (duque de Arjona) был пожалован только в 1423 королем Хуаном II своему двоюродному брату Фадрике Энрикесу Кастильскому, правнуку короля Альфонса XI, графу Трастамара, Лемос и Саррия.


[Закрыть] вместе со всеми прочими [людьми] его достоинства передает поклоны вашей милости; и прочие фидалгу и рыцари вместе со всею иною придворною знатью велят целовать вам руки и кланяться вашей милости.

Когда же оные наказы были таким образом переданы, [послы] были приняты Королем с тою учтивостью и церемонностью, что подобали его положению и доброму желанию. И тогда они передали ему верительную грамоту и представили ему свое посольство в такой форме:

– Весьма могущественный и светлейший князь, сеньор Король! [Мы,] епископ Монданьедский [216]216
  Примеч. перев. Правильно Мондоньедский – от Мондоньедо (исп. Mondonedo), населенного пункта и муниципалитета в Испании, центра комарки (района) Ла-Маринья-Сентраль, на севере провинции Луго автономного сообщества Галисия. Диоцез Мондоньедо возник в IX в. (под этим названием – с 1219), в 1959 переименован в диоцез Мондоньедо-Ферроль.


[Закрыть] и Диа Санчес де Бенавидес, подданные, и уроженцы, и ставленники (feituras) весьма высокого и весьма могущественного светлейшего [и] славнейшего князя, сеньора Короля Кастильского и Леонского, вашего племянника, нашего сеньора, доводим до сведения вашей милости, как пред его королевским величеством предстали ваши послы, ss. [scilicet, «а именно»], Жуан Гомиш да Силва, ваш алфериш-мор, и доктор Мартин Доссен, и доктор Белеагу (Beleago) [217]217
  Примеч. перев. Посольство, о к-ром рассказывалось в главе V настоящей хроники.


[Закрыть], каковые с вашим авторитетом и властью заключили с сеньорой королевой и с Королем [Арагонским] Доном Фернандо, что был тогда Инфантом [Кастильским], как с опекунами оного сеньора, договоры о вечном мире, крепком и действительном навсегда, между его королевскою милостью вместе со всеми его королевствами, и сеньориями, и землями, и вашим высочеством вместе со всеми вашими королевствами, и сеньориями, и землями, относительно каковых [мирных договоров] были составлены некоторые статьи, в коих полностью содержится форма оных мирных договоров и манера, коею он должны быть подписаны и соблюдены.

– И поскольку оные сеньоры опекуны и кураторы Короля и равно все прочие принципалы тех королевств принесли торжественную присягу, согласно тому, что подобало для такого акта, притом все происходило таким образом в присутствии оных ваших послов, как они о том сделали свои подтвердительные записи (escrituras pruvicas), каковые послы, кроме того, присягнули от имени вашего и ваших сыновей, вследствие и в силу данных вами полномочий, кои они имели для того достаточными и исчерпывающими, притом на усмотрение оных опекунов осталось отправление в дальнейшем послов, дабы взята была лично оная присяга с вашей милости и равно со всех прочих, к кому подобная присяга относится. И поскольку после оных прошедших переговоров последовали иные события в том королевстве, в основном, дела Короля Дона Фернандо, то не смогли послать к вашей милости испросить оную присягу.

– Посему, дабы оные мирные договоры были закреплены и подтверждены, Король, наш сеньор, чрез авторитет королевы, своей матери, и прочих [членов] своего совета, направил нас как своих послов, дабы мы подписали оную присягу и привезли бы ему о том наши подтвердительные записи, в коих содержался бы весь акт, что относительно сего будет иметь место.

– Так что, весьма высокий и весьма могущественный князь, да будет угодно вашей милости устроить так, чтобы оная присяга была дана, таким образом, чтобы оные мирные договоры соблюдались бы и крепли, согласно тому, что вашими послами было обговорено и подписано.

Когда же суть того посольства была таким образом изложена, Король сказал:

– Хотя во всех прочих делах великие князья имеют манеру задерживать несколько свои ответы, дабы иметь основание посоветоваться, но что касается сего [случая], то вот уже много дней как мною проведен совет, ибо столь крепким почитал и почитаю я любую вещь, что те мои послы от моего имени обговорили, как если бы я содеял ее своею собственною персоною. И посему мне весьма угодно принести оную присягу, тем образом, коим вами у меня испрошено, и отныне и впредь относиться ко всем делам моего племянника таким образом, каким я отношусь к своим собственным, и чтобы притом уроженцы его страны имели бы такую манеру [общения] с уроженцами моей, какая по здравом суждении подобает (que e razao).

Что же до присяги, сказал Король, то, дабы принести ее так, как подобало, он прикажет позвать некоторых из принципалов своего королевства, коих там [при дворе] не было; и что тогда он устроит так, чтобы они [послы] получили удовлетворение согласно своему ходатайству (como eles fossem despachados segundo seu requerimento).

И так на тот день ими был положен конец вышеозначенным делам. И послы получили благородные места для размещения (nobres pousadas), и если раньше они пользовались добрым гостеприимством и обеспечивались вещами, в коих испытывали необходимость, то впредь с того момента все то сделалось для них гораздо лучше; ибо они пребывали в том городе, где Королю поставлялось множество усладительных вещей, в особенности свежая рыба, коею они [Кастильцы] в некоторых частях своего королевства плохо обеспечены; Король же имел манеру приказывать снабжать их в избытке всем.

И далее, когда настало [для того] время, Король и его сыновья принесли свою присягу, и тем самым образом, каким то было сделано в Кастилии, о чем оные послы составили свои акты (estormentos) и записи, согласно тому, что, как им показалось (segundo sentiram), подобало для надежности их дел.

Но потому, что помимо оного посольства у них имелись и некоторые иные вещи, о коих им следовало походатайствовать, такие как захват некоторых кораблей или ущерб [оным], что обычно случается между пограничными соседями (vizinhos dos extremos), то им оказалось необходимо пробыть еще несколько дней при дворе, дабы походатайствовать о тех вещах, в каковой промежуток [времени] Диа Санчес де Бенавидес захворал; и невзирая на то, что по приказу Короля его весьма хорошо лечили, болезнь была такова, что по необходимости должен был он положить конец своей жизни, каковая вещь вызвала неудовольствие Короля (da qual cousa a el-Rei desprougue); и, таким образом, он приказал устроить ему весьма пышные похороны, и на погребение явилась большая часть добрых [знатных] людей (bons homens), бывших в том городе, по приказу Короля.

И как этим, так и всем прочим гостеприимством, кое приказал оказать Король, епископ [Монданьедский] остался весьма доволен; и, таким образом, он весьма восхвалял Короля по всем местам, где проезжал, возвращаясь в свою страну, ибо вслед за тем он в краткое время был препровожден.

И надлежит вам знать, что после того, как сии послы въехали в Португалию и до того, как епископ возвратился [в свою страну], неизменно содержались они, и их люди, и животные за счет Короля, столь щедро (assim grandemente), как он имел обыкновение то делать. И в конце были поднесены епископу великие дары [в виде] золотых и серебряных драгоценностей, и тканей, и перьев большой ценности; каковые вместе с прочими вещами стали поводом для того, чтобы те служители, что прибыли с оными послами, вопреки своей природе (contra sua natureza) весьма восхваляли великую щедрость (manificencia) Короля.