Текст книги "Операция «Маскарад»"

Автор книги: Гейл Линдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Глава 23

Лиз нажала на спусковой крючок, одновременно с выстрелом скатившись с кровати на пол. Ей показалось, что от грохота вздрогнули стены. В ту же секунду пуля, прилетевшая оттуда, где прятался незнакомец, угодила в матрац. Неизвестный выстрелил вторично, на этот раз продырявив матрац Ашера.

– Флорес! – вскрикнула Лиз.

Она напряженно вглядывалась в темноту. Еще одна пуля с визгом пролетела где-то рядом с ней – видимо, целились на звук ее голоса. Лиз поползла под кровать, чувствуя, как рваный линолеум врезается ей в бедра. Оказавшись по другую сторону кровати, она приподнялась.

Раздались еще два выстрела – один справа, другой слева от Лиз. Жив, с радостью подумала она о Флоресе. Скорее всего один из выстрелов был его, но вот какой? В красноватой мгле ничего нельзя было разглядеть.

Лиз заползла под кровать Ашера. Она слышала, как неподалеку от нее кто-то движется, стараясь не шуметь. Еще два выстрела разорвали тишину. Было ясно, что противники переменили позиции. В темноте рядом с дверью Лиз увидела чьи-то ботинки. Это не мог быть Флорес – он должен был остаться босиком. Незнакомец, судя по всему, низко пригнулся, скрываясь в тени, отбрасываемой столом. Лиз направила ствол «беретты» туда, где, по ее расчетам, должны были быть ноги, – ей хотелось взять нападавшего живым, чтобы допросить его.

«Беретта» рявкнула. Выстрел болью отозвался в руке, от отдачи она даже лязгнула зубами. Послышались стон и звук падения тяжелого тела.

– Флорес! Где ты? – снова крикнула Лиз.

– Со мной все в порядке, – раздался его голос.

Лиз услышала, как он пробирается к лампе у двери. Она приподнялась и уселась на корточки, выжидая. Скоро появится полиция. Даже в этом гнусном районе, думала она, где человеческая жизнь стоила не дороже стакана виски или дозы наркотика, в конце концов кто-нибудь вызовет фараонов.

Элизабет положила ствол «беретты» на согнутую обнаженную руку. Почему же лежащий на полу человек не подает никаких признаков жизни? Если он жив, он должен издавать какие-то звуки.

– Сансборо, окно! – крикнул из темноты Ашер.

Резко повернувшись, в красном свете вывески Лиз успела увидеть чье-то лицо и направленный на нее ствол. В тот же миг она выстрелила. Она действовала так, словно находилась в тире, и влепила пулю прямо в лоб человеку за окном. Пуля прошила его голову и снесла верхнюю часть черепа. Человек за окном исчез. Сразу же раздалась короткая очередь, видимо, перед смертью он рефлекторно нажал на спуск.

– Проверь окно! – приказал Флорес. Скорее всего он опасался новой атаки. По его напряженному голосу чувствовалось, что у него возникли какие-то проблемы. На пол снова что-то упало.

Элизабет поползла к окну. Чувствовала она себя ужасно, все ее тело покрыла липкая испарина. Вдруг сзади грянул еще один выстрел. Лиз резко обернулась.

– Все в порядке, – хриплым голосом успокоил ее Флорес. – Этот тихарик на полу оказался более живым, чем я предполагал, черт побери.

– Ты убил его?

– Пришлось.

Ашер был мрачен. Он рылся в карманах убитого, стараясь найти что-нибудь, что могло бы помочь установить, кто он такой и что ему было нужно.

Лиз выглянула над подоконником так, что видны были только ее глаза. Окна их комнаты выходили на заросший сорной травой и заваленный мусором пустырь. Осмотрев его, она не заметила ничего, кроме изуродованного трупа, сжимающего в руке оружие. Это был пистолет-пулемет «ингрэм» М-11 калибра 7,62 миллиметра всего десяти дюймов в длину и весом меньше четырех фунтов. Эта игрушка делала 850 выстрелов в минуту. Очень серьезное оружие. Убитый был профессионалом – это было ясно как день. Продолжая наблюдать за пустырем, Элизабет сообщила Ашеру об «ингрэме».

– А у этого, кроме оружия, нет ничего, разве что сигареты, – сказал Флорес, ухватив первого нападавшего за ноги и подтаскивая его к окну. – В карманах совершенно пусто, даже денег ни цента. Но я его знаю. Его зовут Мэтт Листер.

– Я его тоже знаю! – воскликнула Лиз.

Она всмотрелась в лицо мертвеца, освещаемое красными вспышками. Это был тот самый человек, которого, как ей говорили, она убила в своем доме в Санта-Барбаре. Да, это был он: те же невыразительные черты лица, те же зачесанные назад каштановые волосы. Лиз рассказала Флоресу о нападении на ее жилище:

– Гордон дал мне пистолет, а этот парень выполз из-за дивана и прицелился в меня. Я выстрелила. Все случилось быстро, как во сне. Я была просто в шоке. А он вдруг отлетел назад, на груди у него появилась кровь, и изо рта кровь потекла, то есть это тогда я думала, что это кровь.

– Холостые патроны и бутафорская кровь. Хорошо исполненный старый трюк.

– И он сработал, черт побери! После этого я стала верить всему, что они мне говорили.

– Ясное дело, что ты поверила. Они здорово умеют делать такие вещи, и, окажись в той ситуации на твоем месте, я тоже, наверное, им поверил бы. Главное, что ты не позволила им убедить себя во всем.

Ашер высунулся из окна и посмотрел на убитого:

– Этого я не узнаю́, а ты?

Лиз отрицательно покачала головой. Ашер присел рядом с ней. На нем были только трусы, белой полоской резко выделяющиеся в красноватых сумерках комнаты. У него было приятное тело, крепкое и жилистое, длинные ноги бегуна и прямые, широкие плечи, наверное, он был небезразличен женщинам.

– Снаружи никого больше нет? – спросил он.

– Я никого не вижу, – ответила Лиз.

– Быстро собирайся, – приказал Ашер. – Нам надо сматываться отсюда.

– Что правда, то правда.

Он ободряюще улыбнулся. Одевшись, он кинул вещи со стола в спортивную сумку. Лиз влезла в джинсы. Как ни странно, ее панический страх пропал. И тут Лиз почувствовала прилив гнева:

– Это Гордон их послал?

– В такой ситуации вряд ли он взял бы на себя ответственность отдать приказ о ликвидации. Это указание должно было исходить от Бремнера, нашего с тобой наставника, – мрачно отозвался Флорес. – Так что за всем этим стоит не только Гордон Тэйт, но и сам Бремнер.

– Почему ты в этом так уверен? – напряженно спросила Элизабет.

Но к этому времени они собрались, и Флорес торопился:

– Сейчас нет времени объяснять. Пошли.

Он открыл дверь и выглянул наружу. Движение в городе почти прекратилось. У противоположного тротуара была припаркована «хонда-аккорд», новенькая и чистенькая, как-то совершенно не вяжущаяся с кучами битого и ржавого хлама, загромождавшего улицу.

– Наверное, эти типы приехали на ней, – сказала Лиз.

Она забралась в пикап, и Ашер включил зажигание. Лиз еще раз оглядела «хонду».

– Смотри, это арендованная машина, – заметила она.

На левой стороне заднего бампера «хонды» была видна фирменная наклейка «Голд стар рент-э-кар», крупнейшей в США компании по прокату автомобилей. Это означало, что машина никак не могла послужить зацепкой.

Где-то далеко раздалось завывание сирены. Флорес вывел машину на улицу.

– Жаль, что у нас нет времени обыскать их колымагу, – проговорил он с досадой. – Мне кажется, Мэтт Листер хотел убить меня, а тебя захватить живьем. Он был совсем рядом с моей кроватью и явно пытался определить, кто из нас где. Если бы он хотел разделаться с нами обоими, ему проще было открыть огонь прямо от окна, чтобы у нас не было возможности проснуться и оказать сопротивление.

– Откуда ты знаешь, что к этому причастен Бремнер? – спросила Лиз.

Она возлагала серьезные надежды на помощь начальника «Мустанга».

Звуки сирены смолкли – это означало, что полиция уже подъехала к мотелю. Светало. Зубчатая стена окрасилась в розовые тона. Лиз вспомнила удивление, написанное на лице светловолосого молодого человека, когда ее пуля угодила ему в голову. Ей было нелегко при мысли о том, что она убила человека.

– Расскажи мне все-таки, почему ты думаешь, что за всем этим стоит Бремнер, – тихо попросила она Ашера.

Он сжал челюсти так, что на щеках вспухли желваки.

– Я позвонил ему ночью, когда ездил за едой, – процедил Флорес. – Мне хотелось побеседовать с ним еще тогда, когда я был на Ранчо, но он находился в Париже и с ним невозможно было связаться – так мне сказали. Ночью он вернулся.

– Хорошо, что так получилось. Ты ведь думал обратиться за помощью.

– Я надеялся получить от него кое-какие объяснения, – сказал Флорес и умолк. Вид у него был виноватый.

Тут только она поняла: Ашер сделал ошибку, а он очень не любил ошибаться.

– Значит, Бремнер отследил твой звонок и послал людей, чтобы они нас разыскали. Здесь в округе не так уж много мотелей. Так что твой звонок и навел на нас убийц.

– Похоже, так оно и было, – ответил Флорес и еще сильнее стиснул челюсти.

Хьюз Бремнер вошел в роскошный вестибюль особняка, принадлежавшего жене. Тут он и увидел свою благоверную Банни Хартфорд Бремнер, в прошлом первую красавицу Пятой авеню. Тяжело переваливаясь, она направлялась к нему. Было еще совсем рано, и он отчетливо чувствовал чистоту и свежесть утреннего воздуха. Но вместо того чтобы наслаждаться этим воздухом и чудесным загородным пейзажем, он вынужден был общаться с опустившейся алкоголичкой, старой развалиной, выглядевшей намного старше своих шестидесяти с лишним лет. Супруга была явно недовольна, так как к девяти часам ей надо было явиться на заседание суда в качестве присяжного. У каждого был свой гражданский долг, даже у Банни Бремнер.

– Хьюз, неужели ты всегда будешь выглядеть как грозовая туча?

– Ты говоришь штампами, дорогая, – с ехидной улыбкой заметил ее супруг.

– А ты надутый болван.

Она повернулась к мужу спиной, и Бремнер увидел, что одна из бретелек ее лифчика под красным платьем, не вполне соответствующим ее почтенному возрасту, перекрутилась. Старая карга даже одеться как следует не может, подумал он.

– Помоги мне, – потребовала Банни.

Бремнер резким движением застегнул «молнию». Ему стало приятно от раздавшегося при этом сухого треска. Со злорадством он отметил про себя, что платье из-за перекрученной бретельки морщило на оплывшей спине Банни. С каждым днем ее неспособность справляться с элементарными вещами становилась все более очевидной.

– А ведь когда-то тебе нравилось одевать меня, Хьюз, – снова заговорила она. – И раздевать тоже. В те далекие времена, когда ты был беден, а я была свихнувшейся от любви дурочкой.

– Надеюсь, ты не собираешься снова напоминать мне о том, что твой дорогой папаша был прав, когда говорил, что я ничтожество, у которого нет цели и пусто в голове и в карманах?

Она быстро поднялась в спальню и вышла оттуда раньше, чем он успел одолеть лестничный марш. К ее наряду добавились шляпа и туфли-лодочки. В руке она сжимала небольшую аккуратную сумочку.

– По крайней мере ты был из вполне достойной семьи, – сказала она и первой стала спускаться по ступенькам.

Судя по всему, Банни уже успела опохмелиться. Все поры ее тела буквально источали запах алкоголя, который шлейфом тянулся за ней. Бремнер почувствовал неодолимое желание столкнуть ее вниз с лестницы. Это было совсем нетрудно сделать – его жена была неуклюжей старухой, с трудом сохраняющей равновесие на неимоверно высоких каблуках. Она покатилась бы вверх тормашками и сломала свою жирную шею. Ее состояние так и сгинуло бы в опекунском фонде, недосягаемое для него, но ему больше не нужны были ее деньги. Увы, она об этом не догадывалась.

– Как насчет того, чтобы слегка подтолкнуть меня, Хьюз? – вдруг бросила она через плечо. – Тебе бы очень этого хотелось. Мы оба это знаем.

Тут он расхохотался. Это был оглушительный смех, вырвавшийся откуда-то из глубины и потрясший все его тело так, что он был вынужден ухватиться рукой за перила. Банни остановилась и, обернувшись, молча смотрела на него с каменным выражением лица.

– Нет, дорогая, – с трудом выговорил он наконец, утирая глаза. – Меньше всего на свете мне хотелось бы тебя убить, дело не в твоих деньгах, нет, дорогая Банни. Просто без тебя я лишусь единственного развлечения!

Глаза ее сузились. Банни пыталась понять, нет ли в его словах насмешки. В конце концов она презрительным жестом вскинула голову, давая понять, насколько мало все это ее интересует. При этом движении ее маленькая шляпка опасно съехала набок, но она не заметила этого. Они продолжали спускаться по широкой, роскошной лестнице.

– Пожалуйста, приезжай сегодня к ужину вовремя, Хьюз. У нас будут Коксы и Кэботы, – попросила она, находясь уже в самом низу.

– Я, как обычно, опоздаю. Может быть, вообще не появлюсь, – холодно ответил он.

– Хьюз!

Наконец-то ему удалось заставить жену говорить односложными репликами – это означало, что он опять одержал верх.

У парадной двери, на площадке, которой заканчивалась длинная, с плавным закруглением подъездная аллея, супругов ждали их машины. Отсюда открывалось прекрасное зрелище – горы. Покрытые буйной растительностью, освещенные лучами утреннего солнца, они поражали воображение. Когда-то Бремнеру хотелось внести больше цивилизованности в этот дикий пейзаж. Он мечтал, чтобы на месте пышной зелени появились большой универмаг и мелкие магазинчики, заправочные станции, а вокруг них – огромное количество домов с обширными участками, в которых дикие виргинские леса были бы превращены в аккуратные парки. Эти земли были слишком хороши, чтобы пустовать без дела, и время должно было наложить на них свой отпечаток.

– До свидания, Банни, дорогая, – сказал Бремнер с ернической любезностью. – Надеюсь, у тебя будет ужасный день.

Шофер Бремнера Томми распахнул перед ней дверцу ярко-красного «Мерседеса-450», который она обожала и отказывалась поменять эту экстравагантную спортивную модель на что-нибудь более соответствующее своему возрасту. Банни сердито взглянула на мужа, улыбнулась Томми и забралась на водительское место, при этом в разрезе платья мелькнуло ее бедро. Бремнер уставился на старчески вялую плоть, стараясь как можно лучше запечатлеть в мозгу эту малопривлекательную картину. Если любовь и ненависть – две стороны одной медали, мелькнула у него мысль, то они, должно быть, очень, очень сильно любят друг друга.

Наконец Томми открыл заднюю дверь его длинного черного лимузина. Бремнер сел, и дверь лимузина мягко захлопнулась, отсекая доносившиеся снаружи шумы. Зазвонил телефон, и он снял трубку. Это был Сид Уильямс.

– Мэтт и Бено мертвы, сэр, – произнес он каменным голосом.

Бремнер выругался про себя. Речь шла об агентах, которых он послал в Денвер на розыски Флореса и женщины.

– Что произошло? – отрывисто задал вопрос шеф.

– Флорес застрелил их в мотеле, – виновато ответили ему.

Бремнер откинулся на спинку сиденья:

– Очень жаль. Они были хорошими парнями.

Шеф «Мустанга» говорил искренне – он хорошо относился к тем, кто служил ему верой и правдой.

– А что слышно о беглецах?

– Они скрылись. Полиция ничего не нашла.

Мозг Бремнера работал быстро.

– Свяжитесь с нашим другом из денверской полиции, – приказал он. – Объясните ему ситуацию: два оперативных сотрудника из Лэнгли, изменившие стране, убили двух других агентов, посланных к ним для переговоров. Дайте ему фотографии и словесные портреты. Он поднимет на ноги всех.

– Копы будут разыскивать их повсюду. Им ни за что не уйти, – мрачно усмехнулся Сид Уильямс.

– Да. Позаботьтесь о том, чтобы подключились наши внештатные помощники. Нам надо вернуть женщину назад. Сегодня же.

– А что с Флоресом?

– Он предатель, так что прикончите его. Есть что-нибудь новое насчет Лукаса Мэйнарда?

– Его пока еще не нашли, сэр, но мы установили круглосуточное наблюдение за его домом и за всеми транспортными узлами в федеральном округе Колумбия. Кроме того, мы поставили «жучки» на телефонных линиях офиса госсекретаря.

– Отлично, – похвалил Сида Бремнер.

«Жучки» были его идеей. Он решил, что Мэйнард, который славился своим упорством, но отнюдь не богатым воображением, вполне мог попытаться сделать то, что не удалось ныне покойному помощнику госсекретаря.

– И еще мы сообщили местной полиции, что Мэйнард угнал машину из Лэнгли, – добавил Уильямс и рассмеялся.

– Отлично, – одобрительно отозвался Бремнер.

Если Мэйнарда по какой-либо причине где-то остановят, инспектор обязательно проверит права Лукаса с помощью компьютера, и тогда полиция задержит его до приезда Сида.

– Надо все сделать сегодня, Сид. Найдите Мэйнарда и его бумаги. Потом уберите его. Можете инсценировать ограбление или несчастный случай. Все что угодно. Но как только вы завладеете его бумагами, с ним обязательно следует покончить.

Глава 24

Лесли попросила Лукаса показать ей документы, касающиеся корпорации «Стерлинг О’Киф», которые лежали в сейфе у нее под кроватью. Теперь они оба участвовали в этом деле, и ей хотелось знать, что стало причиной таких бурных событий. Пока она листала бумаги, отксерокопировать которые стоило Мэйнарду огромного риска, он собрался уходить.

– Мне нужно зайти в редакцию, милый, – сказала она. – А ты куда?

– Хочу сделать несколько телефонных звонков. Воспользуюсь автоматом – боюсь, как бы люди Бремнера их не засекли.

Она благодарно улыбнулась, и Мэйнард ушел звонить. Он направился все к той же кабине телефона-автомата в двух кварталах от дома, где жила Лесли. Пришлось долго ждать, прежде чем его соединили с помощником государственного секретаря. Ожидание было для него настоящей пыткой. Наконец ему ответили, и Мэйнард, представившись, сразу перешел к делу:

– Вчера утром государственный секретарь должен был встретиться со своим заместителем Эдвардом.

– И что из этого?

Помощником госсекретаря была женщина. Она имела достаточно большие полномочия, и по ее голосу чувствовалось, что она сейчас очень занята и слова Мэйнарда не производят на нее никакого впечатления.

– На этой встрече разговор должен был идти обо мне. Я располагаю кое-какими…

– Минутку, мистер Мэйнард. Вам придется немного подождать.

Трубка замолчала, и Мэйнард выругался в бессильной ярости. Ему хотелось плюнуть на всю эту сумасбродную затею, улететь в Цюрих, к деньгам, дожидавшимся его в Лихтенштейне, вместе с Лесли. Он стал просчитывать запасные варианты. Можно было попытаться передать бумаги директору ЦРУ в Лэнгли, но Бремнер наверняка расставил там свои ловушки. С другой стороны, госдепартамент и ЦРУ уже долгие годы соперничали друг с другом, и Мэйнард надеялся, что натянутые отношения между двумя ведомствами не позволят шефу «Мустанга» добраться до него.

Наконец в трубке снова послышался голос:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Я располагаю информацией огромной важности. Эдвард должен был ознакомить с ней государственного секретаря. Именно из-за этого его и убили.

– Если вам что-либо известно по поводу убийства, следует обратиться в полицию.

Эта баба была полной идиоткой!

– Послушайте, – прорычал Мэйнард, – у меня есть сведения, которые могут вызвать такой скандал, что все в Вашингтоне полетят со своих мест к чертовой матери!

– Странно, что вы не хотите заняться этим через каналы Лэнгли.

Тон был весьма сухой. В душной телефонной кабине, под яркими лучами утреннего солнца Мэйнард обливался потом. Он внимательно оглядывал улицу, стараясь уловить малейшие признаки слежки. Сказанное взбесило его.

– Ну вот что, – рявкнул он в трубку, – даю вам пять секунд. Либо вы назначаете мне время встречи с госсекретарем, либо я обращусь к кому-нибудь другому. Но тогда вам придется объяснять своему боссу, что дело было у него почти в руках, но вы решили послать меня подальше!

Последовала пауза, в которой ясно угадывалась неприязнь. Наконец Мэйнард услышал голос женщины:

– Хорошо, я постараюсь втиснуть вас в график. У нас есть окно в 11.50 сегодня утром. Но учтите, у вас будет всего десять минут – у босса намечена встреча за ленчем с тремя принцами из Саудовской Аравии.

– Хорошо, я буду, – сказал Мэйнард и с раздражением бросил трубку на рычаг. Вот ведь мерзавка, подумал он.

Когда Лукас вернулся в квартиру, Лесли еще не было. Он уселся на кухне с чашкой холодного кофе в руке, глядя на часы над плитой. Нужно было еще немного подождать, всего несколько часов. Он подумал, не позвонить ли ему в «Вашингтон пост». Но в конце концов, решил Мэйнард, пусть лучше документы попадут в более подходящее для этого место. Внезапно он подумал, что в современном обществе информация подобна взрывчатке, а печатный орган – детонатору. Он усмехнулся: надо будет не забыть сказать это Лесли.

Допив кофе, он услышал, как Лесли поворачивает в замке ключ. Она вошла, держа в руках свой раздувшийся и тяжелый портфель. Он рассказал ей о предстоящей встрече с госсекретарем. Она быстро чмокнула его в щеку, выражая свою радость, и тут же предложила меры безопасности.

– Я сяду за руль, – сказала она. – Тебе не надо будет парковаться. Мы сэкономим время и дольше пробудем вместе.

– Это было бы неплохо, – улыбнулся Мэйнард.

Сколько времени может пройти, прежде чем они смогут снова остаться вдвоем, подумал он.

Лесли поцеловала его и пошла в спальню, а Лукас тем временем налил ей кофе. Вернувшись на кухню, она присела на стул и посмотрела на часы.

– У нас еще куча времени, – сказал Мэйнард. – Что ты думаешь обо всех этих бумагах?

Как это ни странно, он испытывал чувство ревности оттого, что она просмотрела документы, несмотря на то, что он сам открыл сейф и показал их ей.

Лесли улыбнулась:

– Я ценю твое доверие. Вообще это просто блеск – отмывание и перекачка грязных денег, создание с их помощью легального бизнеса, все эти прикрытия, которые корпорация О’Кифа использовала, чтобы оставаться в тени все эти годы. Да еще этот доклад об операции «Маскарад». – Лесли покачала головой, глаза ее стали печальными. – Содержание этих бумаг навело меня на грустные мысли о хрупкости и уязвимости человеческой души.

Мэйнард пожал плечами, он чувствовал угрызения совести.

– Мне всегда казалось: все, что мы делали, было действительно необходимо, – заговорил Лукас. – Что бы нам ни приказывали, всегда представлялось, что это на самом деле нужно, что это правильно. Я думаю, что когда человек долгие годы живет во лжи и постоянно занимается придумыванием предлогов для самооправдания, изменяется его характер, разрушается его личность. Наверное, нечто подобное произошло со многими ветеранами, такими, как я. Пятеро из них докатились до корпорации О’Кифа, а затем и до «Маскарада». Конечно, в 50-е годы мы ни за что не пошли бы на подобную акцию.

– Мне очень жаль, Лукас. Да, ты ошибался. Но то, что ты собираешься сделать, – это по-настоящему мужественный поступок. Легко оставаться безгрешным тому, кто не знает, что такое искушение. Ты испытал искушение, поддался ему, но сейчас ты проходишь через очищение. Те, кто прошел через очищение, – гордость и цвет человечества. Я горжусь тобой и рада, что ты меня любишь.

Она встала и поцеловала его. Он охватил руками ее стройные бедра и прижался щекой к животу. Она была его жизнью, его надеждой.

Ровно в одиннадцать они вышли из дома и сели в старенький «фольксваген-рэббит» Лесли. Место водителя заняла она.

«Фольксваген» покатил на юг по Двадцать первой улице. Здание госдепартамента, привилегированного ведомства в правительстве США, должно было оказаться справа от них. Впереди, по другую сторону Конститушн-авеню, раскинулся Уэст-Потомак-парк с мемориалом ветеранам вьетнамской войны из полированного черного гранита. Западнее протекала утопавшая в зелени река Потомак. Мосты, переброшенные через ее русло, были запружены машинами и людьми. Вся пестрая панорама города с ее шумом и сутолокой была одновременно и гимном человеческому разуму, создавшему могучую цивилизацию, и свидетельством пустоты и суетности человеческой природы.

Машин на улицах было меньше обычного, что облегчало задачу выслеживающим Лукаса людям Бремнера. В ногах у Мэйнарда стояла тяжелая хозяйственная сумка с документами. Он выглядел как турист в легком спортивного вида пиджаке. Под ним в кобуре покоился его «вальтер», на голове красовалась большая соломенная шляпа, на шее висели бинокль и фотоаппарат. Присутствие на теле оружия давало чувство покоя и комфорта. Обычный человек, конечно, был бы лишен этого ощущения.

Сидя за рулем, Лесли болтала о всяких пустяках. Он посмотрел на часы – было 11.04. В их распоряжении оставалось еще много времени. Он попросил Лесли объехать огромное, старой застройки здание госдепартамента, а сам тем временем внимательно осматривал машины, двери, окна, стены и тротуар, надеясь заметить людей Бремнера раньше, чем они увидят его.

Лукас спрашивал себя, не преувеличивает ли он опасность. В конце концов откуда Бремнеру знать, что он появится около госдепартамента именно сегодня и сейчас? Однако ему стало известно о документах и замыслах заместителя госсекретаря. Мэйнард понимал, что, как бы он ни старался, в игре против Бремнера не могло быть никаких гарантий безопасности. Шеф «Мустанга» обладал великим множеством способов получать нужную ему информацию о ком угодно, и Мэйнард знал это лучше, чем кто бы то ни было.

Он попросил Лесли объехать здание еще раз, потом еще. Агентов Бремнера нигде не было видно. Он снова взглянул на часы – оставалось несколько минут, и он радовался этому. Это было еще одной мерой предосторожности на тот случай, если произойдет чудо и Бремнер вдруг решит послать сюда своих сотрудников в самый последний момент.

Мэйнард попросил Лесли притормозить у широкой мощеной площадки неподалеку от длинного ряда сверкающих стеклом и медью дверей здания внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов.

– Позвони мне, как только сможешь, – сказала Лесли.

Она выглядела взволнованной, и в ее обычно живых и внимательных голубых глазах появилось растерянное выражение. Он поцеловал ее в губы.

– Ужасно вкусно. Ладно, не волнуйся, – ободряюще улыбнулся Лукас и открыл дверь, понимая, насколько нелепо звучат его слова в этой ситуации.

Он уже начал подниматься по лестнице, когда вдруг почувствовал, как похолодело в низу живота. Все произошло в считанные секунды. На верхних ступеньках откуда-то неожиданно появились трое мужчин и быстро направились к нему. Их лица изменяли темные очки, а движения были точными и слаженными. Двоих он успел опознать – это были оперативники Бремнера.

Подхватив сумку под мышку, он выхватил пистолет. Потом круто развернулся и, отбросив в сторону какого-то парня, попавшегося ему под руку, кинулся по лестнице вниз.