Текст книги "Новый директор"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

42. Шефы

К шефам попасть было не просто. В проходной потребовали паспорт и долго звонили к начальству.

Получив пропуск и выйдя на двор завода, Константин Семенович сразу вспомнил, что здесь ему приходилось бывать. Года два тому назад на рынке были задержаны два молодых человека, продававшие в большом количестве сверла. Следствие привело его на этот завод, и здесь удалось установить, каким образом похищались не только сверла, но и другие инструменты.

Слева, в длинном двухэтажном здании разместились дирекция и отделы управления заводом. В комнате комсомольского комитета, куда зашел поговорить Константин Семенович, одиноко сидела за пишущей машинкой девушка и одним пальцем отстукивала протокол.

– Здравствуйте! А где же руководство?

– В цехе, – ответила девушка, не поворачивая головы. – Скоро придет.

Заканчивая печатать фразу, она сделала еще несколько ударов и посмотрела на Константина Семеновича:

– А вы зачем?.. Вам он срочно нужен?

– Не очень срочно. Разрешите сесть?

– Садитесь, пожалуйста! – ответила девушка и начала читать напечатанное. По тому, как она морщила нос и фыркала, Константин Семенович догадался, что машинистка недовольна своей работой.

– Ошибок много? – сочувственно спросил он.

– Много! Придется всё перепечатывать… Навязалась на мою голову эта погибель – канцелярия…

– Вы работаете в комитете?

– Нет. Я работаю на производстве. А вы откуда?

– Я директор вашей подшефной школы. Знаете?

– Слышала… Она, кажется, рядом, за пустырем, – равнодушно ответила девушка.

– Да. А вы там никогда не бывали?

– А что там делать?

– Вы же шефы!

– Какие там шефы! Одно название.

– Протокол печатаете? – поинтересовался Константин Семенович.

– Да. Протокол производственного совещания, – охотно ответила девушка. Теперь она знала, с кем говорит, и не прочь была поболтать. – Ох, и дали мы жизни директору! – начала она. – Всё воображает, что трогать его нельзя. Критике не подлежит… Как и ваши учителя. Хозяйчик какой!.. «Не вашего, говорит, ума дело!» Я так и записала эти словечки. Пускай прочитают в райкоме. Теперь с него спесь собьют… А главное, Леонид Сергеевич на нашей стороне. Он-то ведь больше понимает… Он смелый! Ничего не боится.

Некоторое время машинистка молча стучала пальцем, затем, видимо, дойдя до «ехидного» места в протоколе, усмехнулась и опять заговорила:

– За план боится… Давай, давай, жми! Брак не брак, лишь бы план выполнить. Как и у вас в школе. Троечки натягивают, чтобы процент успеваемости выполнить! – неожиданно заключила она, и хихикнула.

Константин Семенович понимал, что «шпильки» в адрес школы вызваны не только его присутствием, но и личным опытом этой совсем еще юной работницы. Давно ли она из школы?

– А кто такой Леонид Сергеевич? – спросил он.

– А вы не знаете?

– Нет. Я пришел первый раз.

– Леонид Сергеевич Хмурый – главный инженер завода. Хмурый – это его фамилия, а на самом деле он совсем не хмурый. Он очень хороший, справедливый человек. Всех изобретателей и новаторов собрал и сам с ними занимается. Технический прогресс!

– Ну, а директор?

– Директор только за план трясется. Конечно, прогрессивка… А знаете, как его в нашем цехе зовут? – спросила она и, не задумываясь, сообщила такое прозвище, что Константин Семенович от неожиданности расхохотался.

Так бывает, когда трех-четырехлетний ребенок услышит бранные слова и вдруг произнесет их дома в самый неподходящий момент. Родители приходят в ужас и начинают разъяснять, что это «нехорошие, грязные» слова, или просто накажут ни в чем не повинного ребенка. Константин Семенович считал, что в таких случаях не нужно заострять внимание ребенка. Слова эти не имеют для него никакого смысла и быстро забудутся. Но сейчас перед ним сидела не трехлетняя малютка, а взрослая, сознательная девушка, и неприличное прозвище вырвалось не потому, что она не понимала его смысла.

– Как ваше имя?

– Тося, – ответила девушка, краснея.

– Тося, я вам не советую повторять слова, даже технические, смысл которых вам не совсем ясен… Или вы считаете это признаком мужества, необходимой, так сказать, принадлежностью настоящего рабочего… Давно вы работаете на заводе?

– Два года, – ответила она, не поднимая головы от машинки и делая вид, что очень занята.

– Ну, спасибо за информацию! – поблагодарил Горюнов и встал.

Главный инженер оказался у себя в кабинете. Это был чисто выбритый, с большим открытым лбом, несколько удлиненным подбородком, и с чуть косым разрезом хитровато прищуренных глаз уже немолодой человек.

– Здравствуйте, Леонид Сергеевич! – поздоровался Константин Семенович.

Хмурый внимательно посмотрел на посетителя и чуть улыбнулся:

– Здравствуйте! С кем имею честь?

– Я директор вашей подшефной школы, если вы слышали о такой.

– Позвольте, но там была солидная дама… не помню, как ее зовут…

– Вы не ошиблись. Была.

– Ага! Была, да сплыла. Ну что ж… Ничто не вечно под луной. Присаживайтесь. Я к вашим услугам. Станки вам выделены и отремонтированы. Можете забирать…

– Отремонтировали? Это приятно. А покрасили? – с серьезной озабоченностью спросил Константин Семенович.

– Кажется, нет, – насторожился главный инженер. – Но разве это существенно? Крутиться будут, и работать на них можно.

– Да, но прежде чем вещь выбросить, полагается ее выкрасить.

После этих слов Хмурый развеселился.

– Прекрасно!.. А я сначала не понял, – говорил он смеясь. – Действительно, упущение с нашей стороны.

– Леонид Сергеевич, у вас дети есть?

– Имею двух сорванцов.

– Большие?

– Один в пятом, а другой в седьмой перешел… с грехом пополам.

– Воспитанием мальчиков занимается, конечно, жена?

– Почему вы так думаете? – всё так же весело спросил инженер.

– Потому что вы не единственный занятой человек. Время у вас найдется сейчас?

Хмурый взглянул на ручные часы:

– Если для важного дела, то найду.

– Для очень важного! – значительно проговорил Константин Семенович.

– О-о! Тогда, пожалуйста, – откидываясь на стуле, сказал инженер.

– До недавнего времени, – начал Константин Семенович, – я работал в уголовном розыске и вел дела малолетних преступников. Не буду приводить вам цифры и проценты, но скажу только, что детская преступность у нас существует… Я говорю не об озорстве, не о выбитых стеклах или сорванных в сквере цветах, не о нарушениях правил уличного движения, я говорю о настоящих преступлениях, за которые судят… О воровстве, убийстве…

Дальше Константин Семенович рассказал инженеру-отцу самое обычное дело, которое ему пришлось как-то вести. Случай состоял в том, что у одного хорошего и очень занятого человека был сын, воспитанием которого отец не занимался. Воспитывала мальчика безрассудно любящая мать. Она, как и многие другие матери, баловала сына, всё прощала ему, давала деньги, верила… Кончилось такое воспитание делом об ограблении квартиры одного из приятелей отца.

Константин Семенович умел рассказывать и постарался выпятить такие подробности дела, какие, по его догадкам, особенно должны были воздействовать на инженера Хмурого.

– Теперь, если поставить себя на место отца, – закончил Константин Семенович, – можно ответить и на ваш вопрос: важное ли дело, из-за которого я здесь у вас, – дело воспитания наших детей. А вы хотите нам сплавить отремонтированные станки…

– Н-да! – отрывисто сказал Хмурый. Рассказ произвел на него большое впечатление. Он был не то чтобы напуган, но неприятно поражен. – Ну и что же сделали с мальчиком? – спросил он.

– Попал в колонию.

– Вы говорили с нашим директором?

– Нет. Я пришел прямо к вам. И знаете почему? Услышал отзыв от одной комсомолки…

– Да… но если бы это только от одного меня зависело, – пробормотал Хмурый. – Не буду спорить, действительно, станки мы должны были сдать в лом.

– А ведь было указание партии помочь школе…

– Не агитируйте меня. Извините, как ваше имя, отчество?

– Константин Семенович.

– Так вот, Константин Семенович… Я не только отец, но еще и инженер, и коммунист. Что вам нужно, и что я должен сделать?

– Подробно?

– И покороче.

– Нам нужны самые лучшие станки. Такие станки, с которыми ваши сыновья столкнутся, когда окончат школу и придут на производство. Последнее слово техники!

Хмурый развеселился.

– Ну знаете ли! – говорил он смеясь. – Аппетитом вас бог не обидел. А что вы будете делать с такими станками?.. Выставку устроите?

– Нет. Мы организуем производство…

– Производство чего?

– Об этом я тоже хотел посоветоваться.

В кабинет зашел молодой человек с чертежами, но не успел ничего сказать. Хмурый остановил его, махнув рукой. Молодой человек пожал плечами и ушел.

– Дети учатся в школе не потому, что хотят или понимают, что учиться необходимо, – начал Константин Семенович. – Дети учатся потому, что так хотят папы и мамы, и потому, что все учатся. Первые годы они ходят в школу охотно. Там друзья, там весело и даже интересно. Первые классы у нас самые благополучные… Но вот, начиная с четвертого, пятого классов, положение меняется. Запросы, интересы, потребности детей, особенно мальчиков, растут, энергии хоть отбавляй, а школа по-прежнему и очень монотонно бубнит им о каких-то правилах, периодах, о грамматике… Наиболее предприимчивые или отбившиеся от рук в эти годы бросают школу. Таких случаев немало, несмотря на закон об обязательном обучении. Именно для таких ребят и организованы вечерние школы рабочей молодежи… Столкнувшись с жизнью, они спохватываются и понимают, что без образования далеко не уйдешь. Вот эту самую жизнь, с которой они потом сталкиваются, и нужно пустить в школу раньше. Я убежден, что дети в состоянии глубоко понять и почувствовать самую сложную житейскую мудрость, если им не вдалбливать ее, а столкнуть с нею лицом к лицу. Они должны сами сделать мудрые выводы. Только сами! Тогда это будет собственным убеждением, и уж никто не собьет их с правильного пути. У детей должны быть жизненные перспективы. Не только какие-то там отдаленные, в будущем, но и близкие, нужные им сейчас, и Увлекательные… Мы вводим в школе ежедневный производительный труд. Самое настоящее производство. Не кустарную мастерскую, а хорошо оборудованный, оснащенный по последнему слову техники завод.

– Легко сказать…

– Ничего! Если вы нам не поможете сделать это быстро, начнем с малого… Сама организация такого завода – уже увлекательная перспектива для ребят.

Хмурый слушал Константина Семеновича с громадным интересом. Он вспомнил свою юность. Разве сам он не тянулся к технике, не строил мельницы на ручейках, не разбирал дома будильник, чтобы смонтировать что-то другое из колесиков, шестеренок, гаечек… А разве его сыновья, когда были меньше, не возились целыми днями с конструктором… Нет, прав директор школы, заглянувший так глубоко в детскую душу, понявший, что с какого-то момента игрушки уже не могут удовлетворять. Дети действительно рвутся к настоящим, большим делам.

– Константин Семенович, знаете, что я могу для вас сделать? Пустить ребят в цеха! – предложил он. – Пускай работают, учатся…

– Спасибо! Такой опыт уже проводится в некоторых школах. Я возражаю.

– Почему?

– Да потому, что работа на заводе… Я не говорю о всех, но для большинства будет нечто вроде затянувшейся экскурсии. Первое время им, конечно, будет интересно, а потом? Во имя чего, каких задач, ради каких близких им перспектив они должны работать? Опять за отметки? На заводе они всё время будут чувствовать себя гостями, а не хозяевами. Работать ради работы нельзя. Есть и другие причины, но о них как-нибудь в другой раз… Нет. Моя мечта – выпустить из школы людей убежденных, закаленных, с советскими навыками и привычками. Чтобы, придя на завод, они бы задавали тон, влияли на окружающую среду… Будет лучше, если завод придет в школу.

– А как это сделать?

– Думаю, что понятие шефства надо расширить. Во-первых, шефство должно быть постоянным. Во-вторых, должна быть система и заинтересованность взаимная и даже личная…

– Не представляю…

– Начнем-то мы, вероятно, с дел обычных… У нас хороший зал. Ваш комсомол с нашим комсомолом могут совместно устраивать вечера. У нас будет фабрика-кухня. Попросим в вашей столовой местечко для продажи пирожков, булочек. Наши художники уже связались с завкомом. Строим стадион, а с весны начинаем строить свой лагерь. Между прочим, я знаю местечко на берегу прекрасного рыбного озера… Ваши любители-рыболовы наверняка попросятся к нам на отпуск. Придется им базу устраивать. Землянику для вас будем выращивать… Ну и многое другое. О нашем производстве говорить не приходится. Тут неограниченное поле для деятельности как шефов, так и подшефных. Мы, конечно, получим ваши заказы на какие-нибудь детали…

– Да вы молодец! – воскликнул инженер. – Фантазер, но молодец!

– Вы считаете всё это нереальным?

– Почему?.. Ей-богу, слушая вас, я и сам не прочь фантазировать. Появилась и у меня одна мыслишка… Любопытная, я вам скажу, мыслишка… Где вы собираетесь свой завод устраивать? В классных комнатах?

– Нет. У нас есть великолепный большой и теплый подвал. Во время войны в нем было бомбоубежище. Сейчас подвал занимает промартель, но я уверен, что скоро мы ее выселим.

– Нужно посмотреть.

– Пожалуйста! В любое время.

– Константин Семенович, а что, если в школу вместе со станками мы пустим наших изобретателей и рационализаторов? Не будете возражать?

– Смотря по тому, зачем?

– Дело в том, что всё, о чем вы мечтаете, у нас есть. Для новаторов и изобретателей завода на складе лежит оборудование экспериментального цеха, или вернее – лаборатории. Изумительные станки и машины! Всё, вплоть до литья… Всё это великолепие нам негде разместить. Нет помещения для цеха. Мысль у меня такая: подпишем договор. Пусть будет в школе этот цех, благо она рядом. До вечера, часов до шести-семи, пускай школьники работают, а вечером наши…

– А вы тоже молодец! – засмеялся Константин Семенович. – Вот как у нас получилось: общество взаимного восхищения.

– Это лучше, чем ругаться! – улыбнулся Хмурый. Он взглянул на часы, почесал себе лоб и решительно встал. – Но придется воевать! Возражений будет много. Скажу вам прямо: директор у нас человек бережливый, хозяйственный… Ему может не понравиться, что станки уйдут куда-то со склада. На складе они не портятся, не ломаются и не ржавеют… Н-да! К тому же ломать их ребята, конечно, будут!

– Почему?

– Что значит почему? У квалифицированных рабочих и то ломаются. Ну, это дело дальнейшего… А сейчас надо посмотреть помещение, чтобы зря огород не городить. Давайте, не откладывая дела в долгий ящик, посмотрим. Полчаса нам хватит?

– Ну, конечно!

– Ну, а своих сынов я могу к вам перевести? – спросил вдруг Хмурый, надевая макинтош и шляпу. – Для меня это будет хороший выход…

– Я сам хотел вам это предложить, да вы опередили…

– Всё-таки под боком будут, и вообще. Можно иной раз и посмотреть… Давно мучаюсь – не знаю, как лучше поступить.

Они прошли коридор, спустились по лестнице и вышли во двор. Солнце било прямо в глаза, и сейчас оно казалось особенно ярким, приветливым.

Есть разные мнения о везении, и Константин Семенович подумал, что если ему и везет, то только потому, что почва для его дела созрела, что дело свое он делает правильно. Навряд ли главный инженер предложил бы Марине Федотовне поставить в школе такое ценное оборудование. Да ей оно и не нужно. Поставила бы в крайнем случае старые отремонтированные станки и устроила бы в мастерских показные уроки труда.

43. Бывшая ученица

Дверь открыла жена. Оля была настолько увлечена разговором с новой знакомой, что даже не слышала звонка.

– У нас Катя Иванова, – предупредила Татьяна Михайловна. – Ты приглашал?

– Давно она ждет?

– С полчаса.

Константин Семенович поцеловал жену и прошел в комнату.

При виде учителя Катя встала и, как школьница, привычным жестом оправила юбку. «Как изменилась», – подумал Константин Семенович. Ничего, решительно ничего знакомого не мог он обнаружить в этой крупной, ширококостной, зрелой женщине. И только по выражению лица и глаз можно было угадать, что перед ним та самая Катюша Иванова, которую он знал семь лет назад. Некоторое время учитель и бывшая его ученица стояли молча друг против друга. Наконец Катя поборола смущение:

– Вот видите… Нисколько не изменилась…

– Вижу, вижу… Ну, а если не изменились, то буду называть вас по-прежнему Катюшей. Так вот, Катюша, на правах старого учителя, позвольте сделать вам замечание. Если вы хотите со мной поздороваться, то… теперь вы не девочка и руку нужно подавать первой.

– Да… Извините, я растерялась. Я как школьница сейчас… Здравствуйте, Константин Семенович! – сказала Катя, протягивая руку.

– Здравствуйте, Катюша. Ужасно рад вас видеть!

Оля с огромным интересом и даже волнением наблюдала за этой встречей.

– Папа, а я? – спросила она.

– Что́ ты?

– Я тоже должна подавать руку первой?

– Леша, между тобой и Екатериной Михайловной разница в дюжину лет. Мальчикам своего возраста и младше ты должна подавать руку первой, а старшим нет… Садитесь! Постарайтесь наконец забыть, что я ваш учитель.

– Этого никогда не забыть, Константин Семенович. Увидела вас и как-то по-другому себя почувствовала. Удивительно…

В комнату вошла Татьяна Михайловна:

– Будешь обедать?

– Какой же теперь обед. Ужинать!

– Я сейчас! – крикнула Оля, срываясь с места. Подбежав к двери, она оглянулась. – Екатерина Михайловна, я вам тоже принесу!

– Нет, Оля, я сыта.

– Ей чаю с вареньем, – приказал Константин Семенович, – Да, да, не спорьте!

Пока Оля с матерью накрывали и собирали на стол, он вытащил из ящика большую фотографию, где был снят среди пятнадцати девушек.

– Вот оно… боевое подразделение, – сказал он, с теплой улыбкой глядя на снимок. – Разлетелись по свету.

– Да. Многие уехали.

– Тамара Кравченко. Она окончила университет…

– Я знаю. Теперь она работает журналисткой в газете на Дальнем Востоке. Лида Вершинина рассказывала, что Тамара сильно изменилась. Пересмотрела все свои взгляды… В частности на замужество.

– Вышла замуж? – спросил Константин Семенович.

– Пока нет. Но я думаю, что выйдет. Найдет там какого-нибудь тигролова! – со смехом ответила Катя.

– А Лида? Она в Ленинграде?

– Да. Мы с ней встречались.

– Меня она почему-то избегает.

– Ей стыдно, Константин Семенович.

– Вот тебе и на! Почему? – с удивлением спросил он.

– Вышла замуж за кандидата наук и по-прежнему живет при папе. Нигде не работает, ходит по магазинам… Одним словом, новый тип барыни…

Вспоминая подруг, Катя почувствовала себя совершенно свободно.

– Вот оно что, – с грустью произнес Константин Семенович. – Не ожидал. Я думал, что она пойдет по какой-нибудь искусствоведческой дорожке. Она любила музыку, живопись, литературу…

– Под настроение… – осторожно поправила Катя.

– Вот видите, Катюша. Тут и наша вина есть. Значит, недовоспитали.

– Выходит, что так, – согласилась Катя. – Времени было мало, Константин Семенович. У Лиды были кое-какие черты, с которыми мало боролись… А как бороться, когда папа академик и хочет, чтобы дочь была украшением его жизни!

– Н-да! Красивой девушке, с такими возможностями, конечно, трудно устоять против безделья. Не будем ее строго судить. Сегодня я очень добрый. Женя Смирнова… – с теплой улыбкой произнес Константин Семенович, глядя на фотографию, – Наш прилежный староста. Где она?

– У Жени всё в порядке. Она врач-педиатр. Вышла замуж. У нее уже родилась дочь. А работает она, кажется, в Воронеже. Вместе с мужем.

– Очень хорошая девочка! Смотрите, даже на фото успела сморщить нос. И, конечно, рядом со Светланой…

– Светлана тоже вышла замуж за моряка и уехала в Таллин со всей семьей. Там и брат работает, – объяснила Катя и почему-то вздохнула. – Я до сих пор помню, как вы спутали наши отметки.

– Я не спутал, Катюша. Просто хотелось задеть ваше самолюбие. Видите, как я всё помню! Вы, кажется, не дружили со Светланой.

– Нет. У нее была только одна подруга. К Светлане мы все относились хорошо, но… она была… немного мещаночкой. Так мы считали.

– Ну, не знаю, – задумчиво возразил учитель. – Не уверен.

– Вы ее мало знали, Константин Семенович. Она никого близко к себе не подпускала.

– Трудная жизнь была у нее, вот и получилось так… Но жена из нее должна быть идеальной.

– О, да! – сразу согласилась Катя. – Хозяйка она бережливая и любит свой дом. Мастерица. И стряпать и шить… всё умеет.

Принесли ужин и чай для гостьи, но воспоминания продолжались. Вспомнили Аню Алексееву, Крылову Маргариту, Косинскую, Аксенову… Каждую из пятнадцати бывших учениц. Радовались, если жизнь девушки устроилась хорошо, и жалели, если кому не повезло. Судьба этих учениц была для Константина Семеновича одновременно и какой-то оценкой прошлой его работы.

– Ну, кажется, всё! – со вздохом проговорил Константин Семенович. – А как вы, Катюша?

– Ну я, как видите, жива, здорова, химик… – просто ответила Катя. – Три года учительствовала, а теперь приехала в аспирантуру поступать. На научную работу перебираюсь.

– Замуж не вышли?

Вопрос этот заставил Катю почему-то очень покраснеть. Опустив голову, она тихо сказала:

– Собиралась… но пока не замужем. У меня всё очень сложно получается, Константин Семенович.

– Ну, если нельзя… не хочется, не рассказывайте.

– Нет, почему же…

Подумав, Катя вскинула голову и посмотрела на учителя с прежним доверием.

– Мне немножко не повезло… – с виноватой улыбкой начала она. – Мы с ним учились вместе в институте… Человек он, в общем, хороший, но… оказался безвольным. Один сын в обеспеченной, строгой семье… Очень строгой! У него такая мать… Всех в ежовых рукавицах держит. И почему-то она меня невзлюбила…

– Коса нашла на камень.

– Может быть. А потом… Я не их круга, как она мне сказала.

– Да что вы говорите! – удивился Константин Семенович. – Не их круга?

– Да. У меня ведь папа и мама – простые… Одним словом, я уехала, а он остался… Так вот и разошлись.

– Но переписываетесь. Правда?

– Сначала да… Я отвечала, а потом надоело… и перестала.

Пришла Оля, и разговор оборвался. Девочка вопросительно посмотрела на отца, затем на учительницу и робко спросила:

– Папа, я вам не мешаю?

– Нет, Оля! – торопливо ответила Катя. – Нисколько. Мы вспоминали школу…

Константин Семенович встал и несколько раз молча прошелся по комнате. Короткий рассказ девушки взволновал и возмутил его. Какая нелепая для советского времени причина: «не их круга»!

– Н-да… У нас, выходит, можно встретить что угодно… Даже пережитки от времен Ивана Грозного. Вы в партии, Катюша?

– Да.

– Почему же вы уходите из школы?

– Надоело топтаться на одном месте. Хочется поработать самостоятельно, творчески…

– А разве в школе нельзя создать условия?

– Ну что вы, Константин Семенович! – перебила его Катя. – В школе себя чувствуешь как лошадь в упряжке. Я вам покажу одну книжечку: «Уроки химии в седьмом классе» называется. Там каждый шаг, каждое слово учителя предусмотрены. Как с журналом обращаться, как себя в классе держать, как учащихся вызывать, о чем беседовать, как знакомиться, что на доске писать, что на дом задавать… Все восемьдесят два урока.

– Да, да! Такие пособия по многим предметам выпустили. Я вижу, книжка вас обидела. Напрасно! Пользоваться, между прочим, этим пособием вас никто не заставляет. Есть и другие авторы: Менделеев, Бутлер, Зелинский… Но вы меня очень огорчили, Катюша.

– Чем?

– Тем, что бросили школу.

– Ну, школа от меня никуда не уйдет. Вот если бы с вами… Я бы не бросила!

– Ловлю вас на слове! – весело сказал Константин Семенович, покосившись на Олю, которая ерзала на стуле. – Я как раз на вас рассчитывал. Нам нужен химик.

– Вам? – удивилась Катя. – В милицию?

– Да не в милицию! – воскликнула Оля, захлопав в ладоши. – Папа уже сто лет не работает в милиции. Он директор школы!

– Леша! – остановил ее Константин Семенович. – Ты ничего не слышала? Кажется, тебя мама звала?

– Нет, папа… Я больше ни словечка не скажу… Мама с бабушкой варенье варят.

– Тем более ты должна им помогать.

– Ты думаешь, они без меня не справятся? – грустно спросила девочка.

– Уверен!

– Ну хорошо, – вздохнула Оля. – Придется помогать. Извините, Екатерина Михайловна, – церемонно сказала она. – Я должна вас оставить.

Катя улыбаясь проводила девочку глазами и повернулась к бывшему учителю:

– Прелесть ваша Оля! Как вы добились такого послушания?

– Дети всегда бывают послушны, если с первых дней жизни твердо усвоили, что родители всё равно не уступят, что сопротивляться, капризничать, настаивать бесполезно.

– Такое простое правило!.. Но это правда, что вы вернулись в школу, Константин Семенович?

– И не просто в школу, Катюша, а в опытную. Наконец-таки у меня появилась возможность, о которой я думал и мечтал давно! Да и не только я! У нас много педагогов, которые видят и понимают, что старым формам и методам педагогики давно пора дать решительный бой и сдать их в архив. Удивительно живучие явления преемственность и привычка! Сила привычки – страшная сила. Я встречал немало хороших, честных, умных учителей, которые читали Ушинского, Макаренко, Крупскую, Калинина и искренне хотят работать по-новому, лучше!.. А работают всё-таки по-старому. Недавно наш завуч… А завуч у нас умная, молодая женщина, ее никак не упрекнешь в закоснелости, – говорил Константин Семенович, всё больше увлекаясь. – Так вот, недавно наш завуч, когда зашел разговор о самоуправлении, вдруг заявила, что надо организовать совет командиров!.. Почему? «Так было у Макаренко». Ну так что? Мы же не собираемся военизировать школу, разбивать по отрядам. У нас другие условия, другие задачи, и, естественно, должны возникнуть и другие формы. Цели одинаковые, но формы могут быть самые различные. – Вам не скучно меня слушать?

– Нет, что вы! – воскликнула Катя.

– Так вот, – продолжал Константин Семенович, – самоуправление необходимо, но копировать Макаренко не только нельзя, но даже вредно. Очевидно, мы создадим совет школы, а рабочим органом будет президиум совета.

– А это не одно и то же: президиум или совет командиров?

– Видите ли, в чем дело, Катюша, – проговорил Константин Семенович, останавливаясь против девушки. – Недавно у нас появилась необходимость организовать борьбу за дисциплину. Казалось бы, чего проще! Назначить дежурство, и весь разговор. Нет, Дежурство для ребят обычное, привычное, надоевшее, а значит и неинтересное дело. Что они могут внести нового в дежурство? Даже само слово «дисциплина» для них связано с чем-то таким… Стой руки по швам, по команде смирно. И вот у нас появилась идея: организовать школьный патруль… Если бы вы видели, как ребята загорелись!.. А разве это не одно и то же – школьный патруль и дежурство?.. Нет, Катюша, всегда нужно освобождать инициативу детей, связанную старыми представлениями и привычками. Только тогда появятся нужные нам здоровые традиции… Традиция! Коллектив без традиций – это не коллектив. Одно название…

Хоть девушка и внимательно, как действительно взрослая, слушала Константина Семеновича, он почему-то никак не мог отделаться от чувства, что перед ним всё-таки школьница. Ему казалось, что Катя слушает только из вежливости. Ведь школьники очень не любят, когда им прямо говорят об их воспитании. Особенно старшие классы. Они считают себя достаточно воспитанными, и если педагог плохо скрывает свои намерения, не учитывает это свойство, все его «проповеди» ничего, кроме раздражения, не вызывают. Но Константин Семенович беспокоился напрасно: бывшую его ученицу по-настоящему интересовал разговор.

– Константин Семенович, вы начинаете с организации общешкольного коллектива. Так я понимаю? – спросила Катя.

– Да.

– А как же первичные?

– А вы думаете, что начинать нужно обязательно с первичных коллективов?

– С общешкольным коллективом мне еще не приходилось иметь дело, а с первичным… У меня был неплохой класс…

– Вероятно, и в нашей школе есть несколько хороших коллективов, там, где классом руководят – не знаю, так их и назвать – педагоги, что ли ну, а там, где только преподаватели? А ведь их пока большинство. Преподавать гораздо легче. Вот руководить детским коллективом – это труднее. Начинать, конечно, нужно с общешкольного коллектива. Тем более что у нас есть возможности: завод, фабрика-кухня…

– Сейчас это уже модно! – оживилась Катя. – Даже в нашей школе пытались организовать так называемый производительный комбинат. Назначили директоров, инженеров, конструкторов, бригадиров. Столько шуму было! В газете писали… А в общем, ничего хорошего не получилось.

– А кто шумел? – нахмурившись, спросил Константин Семенович.

– Шумел директор, завуч, кое-кто из учителей.

– Понятно!

– Одна мастерская только и работала: столярная. Правда, они много чего делали…

– А кто руководил – учитель?

– Нет. Нашелся один родитель… пенсионер. Не то чтобы руководил…

– Вот, вот! – «не то чтобы руководил»… А нужен настоящий руководитель! Воспитатель! К сожалению, учителя у нас не подготовлены еще к такой работе. Катюша, а как вы смотрите на то, чтобы организовать хорошую химическую лабораторию? Лабораторию, где можно проводить не только учебные опыты, но и в какой-то степени научно-исследовательскую работу, делать нужные анализы… Если вы действительно тоскуете по самостоятельной творческой работе, давайте к нам в школу. А? Согласны?

Катя задумалась. Нет, она не оставит аспирантуру… Наоборот, работа в школе даже поможет.

– Я с удовольствием, Константин Семенович! – наконец ответила она и как всегда покраснела. – Только нужно посоветоваться с папой. Такая уж у меня привычка… Думаю, что он не будет возражать.

– Неплохая привычка! – похвалил Константин Семенович.