Текст книги "Субботним вечером в кругу друзей"
Автор книги: Георгий Марчик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Галя тут же вспомнила Алексея Николаевича и спросила, не знает ли его Владимир Давидович.
Владимир Давидович наморщил лоб, покачал головой: «Нет, не знаю». И тут же высокомерно посоветовал быть поосторожней с такими вот «случайными знакомыми»…
Уже перед сном, перебирая по привычке в уме все за прошедший день, Галя пыталась разгадать смысл сказанных Владимиром Давидовичем слов о дисциплине чувств. Не прозвучал ли в них какой-то довольно прозрачный намек?.. Нет-нет, не может быть… Сон оборвал ее раздумья.
Утром Галя вышла из дому, еще не зная, что днем уже будет зачислена на работу.
Все произошло по чистой случайности. Встретила Алексея Николаевича. Он был весь какой-то помятый, небритый, в расстегнутых босоножках. Увидев Галю, смутился, вначале хотел было прошмыгнуть мимо, словно бы не заметив ее, потом, пересилив себя, поздоровался первым. Видно было – он рад и смущен одновременно.
– Далеко собрались? – спросил он, лишь бы что-нибудь спросить. Ничего другого ему просто не пришло в голову. Да и о чем спрашивать поутру почти незнакомого человека.
– Иду искать работу, – полушутливо сказала Галя. Вообще-то она действительно собиралась сделать это, но только не сегодня. Так уж сорвалась с языка сама собой необязательная фраза.
– Вот как, – обрадовался Алексей Николаевич. – Значит… Значит, вы будете жить здесь. Ну, это меняет дело… Какая работа вас интересует? Впрочем, давайте-ка лучше присядем вон в том скверике.
Они выбрали скамью в удобном месте. Расположились на ней, подстелив газеты, которые свернутые трубкой держал в руке Алексей Николаевич. На мелких зеленых листочках кустов самшита, растущих за скамьей, лежал иней.
Алексей Николаевич осведомился, на какую работу рассчитывает Галя.
– Я не знаю, – сказала Галя. – У меня нет никакой специальности. Я довольно хорошо печатаю на машинке, но не хочу быть машинисткой. А еще я неплохо шью. Вот этот костюм я сшила сама. Я могла бы пойти в ателье, но к шитью я отношусь творчески и делаю это с радостью только для себя.
– Знаете что, – решительно сказал Алексей Николаевич и дотронулся на мгновенье до Галиной руки, словно собираясь поведать ей о чем-то сокровенном, – есть одна блестящая идея. В санаторий требуется библиотекарь. Я сам вчера читал это объявление в наборном цехе. Я работаю в здешней типографии, – пояснил он. – Довольно долгое время подвизался в газете, а не так давно перешел в типографию. Так что я в курсе…
Он советовал сегодня же сходить в санаторий и сам вызвался проводить Галю.
– Не стоит откладывать, – пояснил Алексей Николаевич. – Место это не пыльное, спокойное, и охотников на него найдется много. Завтра выйдет газета с объявлением, и будет уже поздно. А если вам неловко идти рядом со мной, – сказал он, – то подождите здесь, я мигом переоденусь… Вчера я допоздна был в типографии, сейчас поднялся – пошел за кефиром. Это мой обычный завтрак – кусок хлеба и бутылка кефира.
– Нет, что вы! Зачем из-за меня переодеваться? – торопливо сказала Галя. – Пойдемте.
Из слов Алексея Николаевича Галя заключила, что он холостяк или разведенный, и подобие сочувствия к нему шевельнулось в ее душе.
– Я был женат, – словно читая Галины мысли, поспешно сказал Алексей Николаевич, – теперь я все делаю себе сам.
Он довел Галю до административного корпуса санатория и вежливо откланялся. Как и в прошлый раз, он с видимым сожалением расстался с ней, но даже не заикнулся о том, чтобы еще раз увидеться. Хотя бы для того, чтобы узнать, чем закончился визит к главному врачу санатория.
А визит закончился приказом о зачислении Гали на работу. Главный врач Олег Павлович оказался невысоким молодым русоволосым мужчиной лет тридцати. Едва Галя зашла в его просторный светлый кабинет с видом на море, как он сразу же поднялся из-за своего письменного стола и пошел ей навстречу, приветливо улыбаясь. Усадил в мягкое финское кресло, сам сел за столик напротив и только после этого вежливо осведомился:
– Вы отдыхающая?! Нет? А по какому вопросу ко мне? Вам, очевидно, нужна путевка?
Галя объяснила цель своего визита. Она ожидала, что Олег Павлович тут же нахмурится, примет строгий, начальственный вид, но ничуть не бывало. Он искренне, как мальчишка, засмеялся, достал из своего письменного стола двумя пальцами чистый лист белой бумаги и протянул его со словами: «Пишите заявление». Пока Галя писала, он не сводил с нее восхищенного взгляда. А едва она закончила, нажал на кнопку селектора и вызвал секретаря – молоденькую тоненькую, как прутик, девчушку. Ей он вручил Галино заявление со своей резолюцией и велел отпечатать приказ.
– С сегодняшнего дня вы зачислены на работу во вверенный мне санаторий, – торжественным тоном сказал он. – Оклад согласно штатному расписанию. Приступайте к исполнению своих обязанностей немедленно. Читатели ждут вас, Галина Петровна. А медицинскую сестру, которая временно исполняла обязанности библиотекаря, отпустите. Пусть сдает вам библиотеку и идет в свою лабораторию. Если хотите, можем провести инвентаризацию, но поверьте мне на слово – там все в порядке. Так что приступайте. В шестнадцать ноль-ноль, когда вы закроете читальный зал, прошу явиться ко мне на беседу.
Все это он выпалил единым духом. Галя и опомниться не успела – стояла и улыбаясь смотрела на Олега Павловича.
– Может быть, вы поспешили с приказом? – сказала она. – Дело в том, что я совсем не знаю библиотечного дела…
– Ничего страшного, – махнул рукой Олег Павлович. – Лучше у меня никого нет. Научитесь. Сходите в городскую библиотеку… А когда поднаберетесь опыта – мы вам еще полставки выкроим… – Он снова вызвал девчушку-секретаря и велел ей проводить Галю в библиотеку…
– Не забудьте, ровно в четыре я жду вас! – крикнул он вдогонку вновь назначенному библиотекарю.
Однако еще до конца рабочего дня Олег Павлович сам пожаловал в библиотеку. Проходил мимо, решил проведать, «как вы тут», сказал он, щуря смеющиеся глаза.
– Пока я ничего не могу вам сказать, Олег Павлович, – по-деловому серьезно сказала Галя, давая тем самым понять главному врачу, что не принимает ни его слишком уж дружеского тона, ни его подчеркнутого внимания.
Олег Павлович кивнул: «Да, да, я понимаю» – и ушел.
Санаторная библиотека занимала часть цокольного этажа, обращенного к морю. Из больших окон, застекленных цельным стеклом, открывался вид на синий залив, длинную кипарисовую аллею.
В трех больших комнатах стояли стеллажи с книгами. В читальном зале находился стенд новинок, стенд для журналов, несколько старых книжных шкафов и круглые столы с газетами и журналами. Здесь же в зале стояли огромные кадки с фикусами и пальмами.
И все равно оставалось еще много свободного места – здесь было светло, просторно, уютно, легко дышалось. Олег Павлович ушел, а Галя, просматривая формуляры, все улыбалась, сама не ведая чему.
В четыре она зашла в кабинет Олега Павловича. Он озабоченно говорил по телефону, но, увидев Галю, просиял и поспешил закончить разговор.
– Всё дела, заботы, – проговорил он, пытливо-ласково вглядываясь в ее лицо, – и пообедать некогда. У меня предложение – здесь поблизости, километрах в двадцати, открылся уютный ресторанчик. Я хочу пригласить вас… Будем считать, что администрация санатория дает прием в честь нового сотрудника.
– Ну, знаете, – смущенно сказала Галя. – Вы так все обставили, что и отказаться нельзя.
Машину уверенно вел сам Олег Павлович. Он был в светлых брюках и ослепительно белой рубахе, которая очень шла к его загорелому лицу. «Волга» легко брала крутые подъемы, быстро и смело скользила по змейке шоссе мимо садов, парков, домов отдыха… Галя молчала, она была в затруднении – просто не знала, как держать себя, о чем говорить с этим молодым, уверенным в себе мужчиной, который к тому же по странной игре случая стал ее начальником. Минут пять ехали молча – потом Олег Павлович стал увлеченно рассказывать о санатории, о здравницах, мимо которых проносилась их светло-серая «Волга».
Ресторанчик, куда они приехали, находился в глубине приморского парка. В нем было два уютных небольших зала и открытая веранда. По выбору Гали расположились на веранде – благо никого, кроме них, там больше не было.
Олег Павлович положил ладонь на атласную белую карту-меню и, лукаво прищурившись, спросил:
– Что закажем?
Галя, поклявшись себе, что эта частная встреча с главным врачом будет первой и последней, решила покориться судьбе и, ни о чем не думая, просто отдохнуть, развлечься. В ответ она точно так же, как он, прищурилась и, скорчив смешливую гримаску, сказала:
– Маслины, помидоры, цыплята табака, кофе… Все!
Олег Павлович, казалось, ушам своим не поверил – он смотрел на Галю, как молоденький солдат на любимого военачальника, отдающего приказ о наступлении.
– Браво! – захлопал в ладоши Олег Павлович.
Официант, принявший, очевидно, хлопки за вызов, тотчас явился на веранду с карандашиком и записной книжкой в руках: «Слушаю вас…»
Олег Павлович сделал заказ, подошел к музыкальному автомату, опустил в щель монету, нажал клавишу, зазвучала мелодия.
– Угадайте, кто автор? – Он весь был в движении, весь искрился весельем и мальчишеским задором.
– Кажется, это из балета Сен-Санса…
– А вот и нет – Прокофьев…
Официант быстро и незаметно накрыл стол, принес вино и еду. Олег Павлович наполнил бокалы:
– За принцессу моих грез, – душевно сказал он, не отрывая жадного, пристального взгляда от лица Гали.
– Тост не принимается, слишком вычурный, – сказала Галя. – Придумайте что-нибудь попроще.
– Нет, правда, это от всего сердца. Но если хотите, – Олег Павлович все так же пристально смотрел в ее глаза, словно пытался через зрачки проникнуть ей в самую душу, – за ваши глаза! За вашу чудесную улыбку.
– Если вы будете продолжать в таком духе, – сказала Галя, – то уже завтра утром мне придется подать заявление об уходе.
– О господи! – шутливо испугался Олег Павлович. – Я совсем забыл о том, что вы работаете под моим началом… А какое отношение имеет наша работа к этому столу?
– А по-вашему, не имеет?
– По-моему, не имеет, – твердо сказал Олег Павлович.
– Хотела бы я, чтобы вы сейчас оказались на моем, а я на вашем месте. Давайте условимся: мы не будем выходить за рамки чисто дружеских отношений, – сказала Галя.
– Нет, не согласен, – рассмеялся Олег Павлович. – Не ловите меня на слове. Давайте лучше сразу же договоримся вот о чем: наши отношения на работе – это отношения на работе. А наши личные отношения – это личные отношения. Не будем их смешивать. Ладно?
– Вот уж в жизни не встречала такого напористого главного врача…
– А я, клянусь всеми богами, в жизни не видел такого прекрасного лица, как у вас, не слышал такого нежного голоса. Я вот сижу здесь с вами и думаю: неужели все это не снится мне, неужели все это наяву, со мной. По натуре я мечтатель и романтик, но даже в самых пылких мечтах я никогда не мог вообразить, что буду вот так сидеть, говорить, пить вино с такой прекрасной женщиной. Давайте потанцуем, – предложил он.
– Давайте…
Галя понимала, что Олег Павлович излишне пылко и даже нескромно восхищается ею, он самоуверен, напорист, что ей нужно быть предельно осторожной, не поддаваться на его грубую лесть, что в этом откровенном любовании и захваливании есть нечто бесстыжее и унижающее ее, словно она красивая вещь или картина, которой восхищается удачливый коллекционер. Все это она, конечно, понимала, но остановить Олега Павловича, дать ему отпор просто не могла. Сейчас ей были нужны все эти хоть и искренне сказанные, но громкие и по сути фальшивые слова. Нужна была разрядка, и Галя легко отдалась во власть настроения. Она плыла в мягких волнах музыки, в бережных и ласковых объятиях Олега Павловича.
Они поехали смотреть старую крепость. Взявшись за руки, взбирались вверх по крутым каменным ступеням, ходили по гулким пустынным залам, громко кричали, и мрачные старые своды возвращали им их голоса. Там, в старой крепости, Галя соскочила с одной осыпающейся стены прямо в объятия Олега Павловича, и он не сразу выпустил ее, а прижал к себе, потом коснулся сухими губами ее шеи. Он был тактичен и тотчас же выпустил ее, и этот мимолетный поцелуй показался ей прикосновением упавшего с дерева листа.
Вечер они закончили в шумном современном ресторане в ближайшем городке. Здесь они снова танцевали, говорили о разных пустяках. Ей было ясно, что Олег Павлович хочет показать себя с наилучшей стороны.
Олег Павлович подвез Галю к дому в первом часу ночи. У парадного стояли и ждали ее встревоженные Владимир Давидович и тетя Ира.
– Кто это? – строго спросил Владимир Давидович, когда машина, лихо рванув с места, уехала.
– Так, один знакомый! – неопределенно ответила Галя, только сейчас почувствовав неловкость и даже стыд за свой поздний приход.
– А все-таки? – со сдержанным неудовольствием настаивал Владимир Давидович.
– Володя, перестань, – сказала тетя Ира. – В конце концов это не наше дело. Галочка взрослый, самостоятельный человек. Она может делать все, что хочет. – Не ожидая ответа мужа, тетя продолжала, обращаясь теперь уже только к Гале. – Пойми, мы очень волновались. Тебя весь день и вечер не было дома. Ты бы хоть позвонила, детка, – с мягким укором закончила она…
Утром, слегка волнуясь, Галя собиралась на работу. Она тщательно и продуманно оделась: ничего кричащего и сверхмодного. Все сдержанно и просто. Завтрак для всех приготовил Владимир Давидович. У него был виноватый и пристыженный вид. Зато отменным завтраком он полностью искупил вчерашнюю резкость.
Ах, как хорошо дышалось в это обычное зимнее утро. Как будто она долго-долго болела и наконец поднялась и вновь увидела мир – он был прекрасен. На вершинах окружающих городок гор лежал девственно белый снег, под солнцем празднично искрилось синее море, величаво, словно в почетном карауле, стояли зеленые кипарисы. Холодноватый воздух был полон смолистых и терпких запахов сосны, кипариса, кедра, лавра, перемешанных с чистым запахом снега в горах, морской воды и водорослей.
В библиотеке на рабочем столе Гали стоял букет белых и алых роз.
Спустя несколько минут после ее прихода зазвонил телефон. «Доброе утро! – задорно зазвучал в трубке мужской голос. Это был Олег Павлович. – Поздравляю вас с началом работы в санатории и желаю успеха!» «Спасибо!» – сдержанно ответила Галя. Больше Олег Павлович ничего не сказал и повесил трубку.
Галя сходила в городскую библиотеку, где ее тепло встретили сотрудницы и подсказали, с чего начать, что делать на первых порах. Галя успела получить представление, хоть и беглое, о картотеке и каталогах, о том, как заполнять формуляры и производить выдачу и прием книг.
С часу дня к ней стали приходить отдыхающие. Галя одаривала каждого вежливой улыбкой. Вначале она порядочно трусила, но старалась не показать виду. Отдыхающие вели себя с ней почтительно, и Галя постепенно стала приходить в себя. Она, правда, терялась, когда завзятые книгочеи обращались к ней за советом, какую книгу выбрать.
Больше в течение дня никто в библиотеку не звонил – не считая двух-трех ошибочных звонков, при которых Галя поспешно поднимала трубку.
Вечером она возвращалась домой по бульвару с букетом в руке, высокая, длинноногая, в коротком белом пальто, легкая, стремительная. Зашла в ярко освещенный гастроном, купила банку розового варенья к чаю, торт, сыра, белых маринованных грибов, свежих помидоров, морской капусты.
Галя решила не остаться в долгу перед Владимиром Давидовичем и тетей Ирой и устроить ужин. Она накрыла стол в столовой, а в центре его поставила букет роз. Владимир Давидович пришел усталый, озабоченный. Но едва увидел праздничный стол, посветлел лицом, заулыбался, все понял.
– Какое первое впечатление? – спросил он. – Хорошее? Вот и отлично. Первое впечатление всегда самое сильное. Галочка, будь счастливой! Смотри не растрать беспечно этот бесценный дар!
– Постараюсь, – кивнула Галя, испытывая прилив необыкновенного счастья и любви к этим двум людям, которые в трудный момент помогли ей.
– Ты говоришь о ней так, будто ей всего восемнадцать лет, – ворчливо заметила тетя. – А Галя, слава богу, уже взрослая, сама себе хозяйка.
Владимир Давидович ничего не ответил тете Ире. Лишь долго, не отрываясь, смотрел в лицо Гале.
Первые дни летели быстро. Галя понемногу осваивалась. Встретили ее в коллективе хорошо, если не считать одной въедливой особы – старшей сестры Веры Михайловны. Маленькая, вертлявая, остроносая, она при первом же посещении библиотеки (пришла туда специально взглянуть на новенькую) как бы невзначай спросила:
– А какой у вас диплом? Институтский или техникума?
Галя смущенно ответила, что у нее нет ни того ни другого. Обычное среднее образование.
– Ну вот, еще одна без диплома, – презрительно дернула плечиком старшая сестра и ушла, гордо задрав кверху свой острый птичий носик.
Галя была готова расплакаться.
– Не обращайте внимания, – посоветовала оказавшаяся здесь пожилая уборщица Валентина Федоровна. – У-у-у, чертовка! – сказала она вслед старшей сестре. – Недобрый человек. Ядовитая, как змея.
Но все это, разумеется, не могло испортить радостно-приподнятого настроения Гали. За время, прошедшее после приезда, она посвежела, лицо ее загорело.
На третий день Олег Павлович сам вызвал Галю к себе в кабинет. Секретарь – Юленька, тоненькая девушка, прочитав в ее глазах тревогу, ободряюще улыбнулась.
Галя с удивлением почувствовала, как вновь сильно забилось у нее сердце перед дверью кабинета главного врача. Ей очень не хотелось, чтобы он заметил ее волнение. Она вошла, поздоровалась и принужденно улыбнулась.
– Здравствуйте, Галина Петровна, – с вежливой улыбкой сказал Олег Павлович, выходя из-за стола к ней навстречу.
Первые мгновенья ей ничего не пришлось говорить, и она справилась с собой. Олег Павлович осведомился, как идут дела, как Галя осваивается с новой для себя должностью. Он был приветлив, корректен, и только.
Пока Галя отвечала, главврач внимательно слушал и смотрел на нее. Зазвенел звонок от секретаря, означавший, что она просит поднять телефонную трубку.
– Минуточку, – остановил Галю Олег Павлович и сам нажал на кнопку звонка.
Вошла Юленька.
– Кто там? – недовольно наморщившись, спросил Олег Павлович.
– Бухгалтер из терсовета, – удивленно ответила Юленька. Дескать, что это еще за новости, такого раньше не было.
– Меня нет, – пренебрежительно махнул рукой Олег Павлович.
– Но ведь я уже сказала, что вы у себя, – настаивала Юленька.
– А теперь скажи, что я вышел, – натянуто улыбнулся Олег Павлович.
– Сами скажите, – заупрямилась Юленька. Возникла довольно неловкая ситуация. В другое время он прикрикнул бы на строптивую девчонку, и дело с концом, а при Гале не хотел этого делать.
– Ну ладно, – примирительно сказал Олег Павлович и поднял трубку. Жестом он велел Юленьке подождать, пока он закончит разговор, но она повернулась и, бросив через плечо: «Позовете», вышла. Олег Павлович закончил разговор, положил трубку и снова вызвал Юленьку.
– Ты почему не слушаешь, когда тебя просят? – нарочито строго сказал он. – Ведь я тебя просил остаться.
– А чего я буду стоять? Может, у вас разговор на час. У меня свои дела есть…
Олег Павлович, очевидно, понял, что лучше отложить объяснение со своим несговорчивым секретарем, примирительно сказал:
– Ладно, иди занимайся своими делами. А будут звонить, спрашивать – меня нет. Я уехал. Ясно?
– Ясно-то ясно, – недовольно сказала Юленька, кривя губы, – но не люблю я этого. Заставляете обманывать людей.
– Разве это обман? – терпеливо возразил Олег Павлович. – Ведь я хочу спокойно, без помех поговорить с новым работником. Решить все вопросы. Ведь не каждый день я принимаю библиотекаря. Теперь ясно?
– Пожалуйста, – сказала Юленька. – Мне давно все ясно. – Она повернулась и вышла.
Вопреки ожиданию Олег Павлович не рассердился, а лишь рассмеялся.
– Не удивляйтесь, – доверительно сказал он. – Этой юной особе всего восемнадцать лет. Пришла к нам прошлым летом после десятилетки. Девочка старательная, смышленая, честная. Бывает, правда, строптивой. Сам не знаю, какая муха ее сегодня укусила. А ломать характер не хочется.
Галя, с интересом наблюдавшая за разыгравшейся перед ней сценой, сказала:
– Вы правы, Олег Павлович. Просто замечательно, что вы понимаете людей, а значит, и уважаете.
– Как сказать, – возразил Олег Павлович, – многие, сказать по совести, меня частенько раздражают. Да и место здесь такое – без конца лезут, извините за грубое слово, просители – дайте путевку, курсовку, то отдыхающие просят поменять комнату, то жалуются – врач не выписывает сон у моря или массаж, то поссорятся между собой работники… А отдыхающие! Ведут себя хуже детей. Сплошная бестолковщина. Предупреждаем: закрывайте палаты, не оставляйте ценные вещи и деньги. Забывают, теряют. А что-то пропадет – претензии к нам, администрации. Не так давно обокрали одну пожилую даму. Она заявила, что пропал японский магнитофон, транзистор, французская парфюмерия, золотое кольцо с бриллиантом, всего на пять тысяч рублей. У нее вызвал подозрение какой-то патлатый бородатый мужчина, который украдкой шел по коридору. Бородатого нашли. Им оказался известный кинодраматург. Вскоре нашли жуликов. Два подростка залезли в открытое окно и унесли все, что показалось им ценным. Французской парфюмерией оказался флакончик дешевых духов, кольцо с бриллиантом – позолоченным медным колечком, а японского магнитофона вообще как такового у нее не было.
– Ну, это мы еще проверим, как вы учитываете чужие интересы, – шутливо погрозила ему Галя. – Лично у меня как у библиотекаря пока нет доказательств.
– Обязательно будут, не сомневайтесь, – снова безмятежно улыбнулся Олег Павлович. Неприятный момент позади. – Для начала я сделаю первый шаг. Прежняя библиотекарь много раз просила меня отдать для библиотеки соседнюю комнату. Книг много, стало тесно. Я отказывал – а вам разрешаю ее занять.
Все устраивалось как нельзя лучше. В разговоре Олег Павлович намекнул, что санаторий поможет ей и с жильем. И тогда она по-настоящему устроится здесь.
В библиотеку зашла Валентина Федоровна. Для виду провела влажной тряпкой там и здесь, спросила, нравится ли на новом мест. Галя улыбнулась, кивнула на окно и балкон, за которыми были море, чайки, кипарисы, сосны, цветы.
– Разве такое может не нравиться? – спросила она.
– Мы привыкли, – сказала Валентина Федоровна. – Море красивое, а люди, ох, деточка, люди не все такие красивые, как море. Ты будь осторожна. Упаси тебя господь. Злые языки никого не милуют.
– Хорошо, – кивнула Галя. – Буду осторожна. Спасибо, Валентина Федоровна. – Она улыбалась. Она была уверена в себе.
Работа увлекла Галю. Ей нравилось сознавать себя нужной другим людям, поутру спешить в санаторий, выдавать и получать книги, выслушивать отзывы, оформлять новые поступления, разбирать книги и журналы, просматривать их – словно каждый раз знакомиться с новым интересным собеседником.
Первые две недели Галя видела Олега Павловича только по долгу службы – сам он не звонил больше и не заходил. Несколько раз они встречались на территории санатория. Олег Павлович приветливо здоровался и спрашивал: «Как дела? Хорошо? Вот и прекрасно!» Галя была благодарна ему за то, что он не ухаживает за ней. Для себя она твердо решила (хотя Олег Павлович показался ей симпатичным человеком и его внимание было приятно), что если он будет слишком напорист в отношениях с ней, она уйдет. Но этого не случилось.
Однажды в свой выходной – он был у нее в понедельник – она пошла в зимний городской бассейн. На длинной кипарисовой аллее, ведущей к бассейну, неожиданно увидела впереди Алексея. Сама не зная почему, она обрадовалась, словно вдруг встретила давнего доброго друга. Догнала его, окликнула, пошутила: «Нехорошо забывать старых знакомых». Алексей пожал плечами, ответил: «Только бы вы меня не забыли, а я вас никогда не забуду». «Посмотрим, посмотрим», – засмеялась Галя, вглядываясь в его осунувшееся небритое лицо. Под глазами лежали усталые тени, зато глаза смотрели с вызовом. «Вы куда?» – спросил он. «Иду поплескаться, – засмеялась Галя и неожиданно предложила: – Пойдемте со мной!»
Алексей несколько озадаченно глянул на нее и, усмехнувшись, кивнул: «А что? Я не против! Вы идите, а я сбегаю за плавками и полотенцем. Через десять минут буду в бассейне».
Они плавали наперегонки, гонялись друг за другом – оба оказались хорошими пловцами.
Когда поднялись по лестничке из воды, Алексей отступил на шаг назад и сказал: «Вот вы какая!» «Какая?» – кокетливо спросила Галя, пряча улыбку. «Красивая! – улыбнулся Алексей. – Даже больно смотреть».
«Сколько же ему лет?» – с удивлением подумала Галя. Алексей был по-юношески строен, худощав и мускулист. В одежде он выглядел лет на десять старше. Но спросить об этом вслух она постеснялась. Они вышли из бассейна, Галя предложила зайти в кафе-мороженое выпить кофе. Алексей слегка замялся, потом с обезоруживающей прямотой признался, что не захватил с собой денег.
– Я плачу́, – улыбнулась Галя. – Мы отметим мою первую получку. Как-никак я ваша крестница.
Она заказала мороженое, кофе. Алексей спросил о работе. Галя стала рассказывать, одновременно со вкусом облизывая ложечку с мороженым.
– Я уже почти окончательно решила навсегда остаться здесь, – выпалила она и замолчала, ожидая, какое впечатление произведут ее слова. – Мне нравится такая тихая размеренная жизнь.
– Вот как… – неопределенно отозвался Алексей.
– Вы одобряете мое решение? – с вызовом спросила Галя.
– А вы уверены, что хорошо разобрались в том, что такое тихая размеренная жизнь? – спросил Алексей, и в голосе его Галя уловила насмешливые нотки. – Не боитесь, что и у нее могут быть свои подводные рифы? – закончил он.
Галя покачала головой.
– Нет, не боюсь. Я, конечно, не героиня, а простая женщина, но тем не менее ничего и никого не боюсь.
Она думала: почему этот немного странный человек ни о чем ее не спрашивает? Ведь ему, поди, интересно, что ее привело в этот городок, по глазам видно, ему приятно с ней и он бы с удовольствием встретился с ней еще и еще. Но нет, молчит. Ничего не спрашивает, ничего не предлагает. Я его растормошу, решила она.
– Вы любите книги? – спросила Галя.
– Да, но я быстро устаю от них, – ответил Алексей. – Почти все писатели пытаются навязать мне свои взгляды на жизнь, на людей. А многие стараются казаться умнее читателей и умнее, чем есть на самом деле. А это меня раздражает.
– А вы не читайте таких писателей, – улыбнулась Галя. – Нет ничего проще. – Когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись маленькие ямочки.
– А я и не читаю, – усмехнулся Алексей.
Они вышли на улицу, и Алексей проводил Галю до ее дома. На прощанье она протянула ему руку, он осторожно пожал ее, повернулся и пошел. Галю слегка задело, что он и на этот раз не сделал попытки продолжить их знакомство.
Алексей отошел на несколько шагов и обернулся. Она все еще стояла у своего подъезда и помахала ему рукой. Он вернулся и быстро проговорил:
– Если вам понадобится моя помощь, можете на меня рассчитывать.
Галя с улыбкой кивнула. Алексей повернулся и зашагал прочь.
«Странный, но симпатичный человек», – подумала Галя.
Еще с вечера из-за гор поползли на город тяжелые мрачные тучи. Ночью был шторм. Галя проснулась от сильного шума, прислушалась. Ветер неистовствовал, скрипели деревья. До нее доносился грохот прибоя. Волны яростно бились о берег.
Утром она вышла на балкон. Ветер стих, дождя не было. Тяжелые черные тучи неподвижно зависли над городом, зацепившись за вершины окружающих гор. Лишь на востоке над морем угадывалась на небе розовая полоска.
Сегодня день ее рождения. Галя решила не отмечать его, а потому и никому ничего не сказала. Она сделала зарядку, приняла душ, тщательно расчесала волосы, мягкими пушистыми волнами ниспадающие на плечи.
Рассматривая себя в зеркале – свое тело с матовой кожей, крепкую налитую грудь, покатые плечи, гибкие красивые руки, невольно улыбнулась: «Совсем как юная девушка, а мне уже двадцать пять. Подумать только, уже четверть века я живу на земле».
Настроение поднялось, и такая по-юному счастливая, чистая, с распущенными волосами, в своем домашнем халатике она вышла в столовую. Она была уверена, что дома никого нет, и была очень удивлена, увидев Владимира Давидовича. Он сидел в кресле, закинув ногу за ногу, и читал газету. При появлении Гали отложил газету, встал, кашлянул, значительно посмотрел на нее. Владимир Давидович был с самого утра в лучшем темно-сером костюме, синей рубашке и сером галстуке с красной, идущей наискось полоской.
– Вы дома? – с искренней радостью спросила Галя.
– Как видишь, – усмехнулся Владимир Давидович, все так же значительно глядя на Галю. – Не посчитай это пошлым комплиментом, но сегодня ты особенно хороша.
– Мне приятно, даже если это лесть, – смеясь сказала Галя.
Глаза ее светились все тем же особенным голубым светом, который появлялся, когда у нее было очень хорошо на душе. Она поняла, что ее ждет сюрприз, и не ошиблась. Владимир Давидович преподнес ей букет белых и алых роз. «Это от Ирины Николаевны и от меня», – торжественно произнес он. И, почему-то слегка смущаясь, протянул небольшую коробочку.
Галя сняла упаковку. Это были дорогие французские духи. Она как девочка подпрыгнула, обняла свободной рукой Владимира Давидовича за шею и поцеловала в гладко выбритую щеку.
Галя быстро переоделась у себя и вновь появилась перед Владимиром Давидовичем. На этот раз нарядная, праздничная.
Владимир Давидович по-прежнему не отрывал от Гали восхищенного взгляда.
– Могла бы я стать актрисой? – посмеиваясь, спросила Галя, покружившись на носочках перед Владимиром Давидовичем.
– Да, конечно, – серьезно сказал Владимир Давидович. – Но полного удовлетворения от этого ты бы не получила. Призвание и талант – вот две вещи, без которых нельзя стать настоящим артистом. Искусство без таланта подобно мертвому дереву.
«Нет, какой все-таки педант, – с легким сожалением подумала Галя, – все принимает за чистую монету, не поддержал шутливой игры».
– Вы вынесли мне слишком суровый приговор, – сказала Галя. – Откуда вы знаете, может быть, я не такая уж бесталанная?
– Извини, бога ради, – смутился Владимир Давидович, – я не хотел тебя обидеть. Возможно, в тебе действительно есть талант. Ты просто не могла себя проявить. Оскар Уайльд метко заметил, что не всякого, кого люди считают глупцом, считают глупцом и боги… – Владимир Давидович сделал протестующий жест рукой, – нет-нет, я не имею тебя в виду. Перефразируя Уайльда, можно сказать, что не всякого, кого люди считают бесталанным, считают бесталанным и боги. Тебе ясно? То-то же.
