Текст книги "Первостепь"

Автор книги: Геннадий Падаманс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 52 страниц)

Так объяснял ему шаман якобы тайное знание. То, чего он не видел. Совсем по-другому, как он сам видел. Шаман утверждал, что он, Режущий Бивень, хотел прилепиться к бабскому подолу и спрятаться за ним от Силы. И теперь должен пройти испытание, уничтожить врага. Режущий Бивень сопротивлялся, отвечал, что не должен, никому ничего он не должен, потому как не клялся. Шаман только хихикал в ответ: «Не клялся – так поклянёшься. Ещё не поздно. Простирающий Длань не отпустит. Он сам из людей и наводит порядок на небе, как того люди втайне хотят. Режущий Бивень войдёт в это воинство». Шаман долго хихикал, а Режущий Бивень не понял и малой толики из его тёмных слов.

Простирающий Длань действительно приходил в его снах. Только он уже и не помнит того. Ну, приходил, держал в руке звёзды. Многие духи приходят к людям во снах. Что с того? После того они ведь покаялись, все покаялись, и он тоже. Однако, наверное, шаман всё же прав. Выбора, вправду, нет. И Режущий Бивень больше не хочет думать об этом. Раз выбора нет. Раз судьба его выбрала для испытаний. Лучше думать о льве.

Но вместо льва Режущий Бивень думает о Львином Хвосте. Сам себя хочет понять. Злится ли он на своего друга? Испытывает ли неприязнь? Ведь тот возжелал его жену. Но покаялся. А он… чем он лучше? Призвал врага, лишь бы не было оргий. Это Львиный Хвост на него должен злиться, и Пёстрый Фазан, и все остальные. Он ведь споспешествовал бедам племени, он вызвал врага, из-за него пропали женщины и дети. Из-за его слабости. Из-за его похоти. Потому что сказал «Моё!» про другую душу, «моё навсегда», но «моё» – это чьё? Разве Режущего Бивня? Или только его похоти? Конечно, похоти. Похоть главенствовала над ним. Но похоть знается только с другой такой же похотью, тогда и откликнулся Кленкен. Тому тоже нужны были женские души в плен. Тот добился своего. Шаман прав. Люди могут действовать себе во вред. Даже предпочитают действовать себе во вред. Иногда только на это и способны. Когда перестают слышать внутренний голос, когда забывают о духе, о силе, а помнят о похоти. И вред приходит огромный. Такой, о каком и не подозревали. Тогда люди сокрушаются, тогда бегут каяться… вот как они. Но надолго ли всё это и не повторится ли опять совсем скоро? Очень может повториться. А Режущий Бивень… шаман и тут прав, ему нужно какое-то испытание, лев его отметил, у льва много жён, но лев их всех яростно защищает. Как сам Режущий Бивень пытался защитить свою жену. Но теперь может лишь грустно улыбаться. Он должен лишить жизни льва. Но почему? Потому что был слабым, а должен стать сильным. Отбить силу у другого, забрать себе. Как будто забрать жену. Как Кленкен забрал у него жену. Зачем жена слабому? Жена нужна сильному… Запутался Режущий Бивень, совсем запутался в своих думах, и если так будет продолжаться и дальше, ничего путного он не добьётся. Нужно разом покончить. Отшвырнуть одним махом сомнения. Встать и идти на охоту. Не размышлять. Ни о чём не размышлять. Делать, как должно. Как подобает охотнику.

Есть много способов охоты на львов. Например, Бесстрашная охота юношей. Режущий Бивень участвовал в ней, когда заканчивал посвящение. Юноши плетут длинные округлые щиты из прутьев, берут в другую руку копьё и выходят на льва. Они окружают гривастого самца со всех сторон широким кругом и постепенно сжимают кольцо. В конце концов лев бросится на кого-нибудь, чтобы вырваться – и тот закроется щитом, а остальные метнут свои копья во льва. Когда Режущий Бивень заканчивал посвящение, они убили в такой охоте Палевого Льва. Но тот успел проломить щит Поющего Рассвета, среднего сына Бурого Лиса, и вспорол юноше живот. Они разменяли тогда свои жизни. То была не очень удачная битва.

Иногда прибегают к Мужественной охоте. Здесь охотник выходит один. Это способ героев. Нужно охотиться так, как охотится сам лев. Скрадом. Стропить, подкрасться сзади на выгодное расстояние и застать врасплох. Нужно подкрасться столь ловко, чтобы насмерть поразить льва первым же ударом копья. Иначе подобная охота вряд ли будет успешной. Скорее, последней. Так когда-то погиб безрассудно Поющий Терновник. Режущий Бивень не хочет думать о нём.

Есть ещё Хитрый способ. Подкараулить льва в засаде, до которой тот не сможет добраться, и метнуть отравленный дротик. Затем идти по следу слабеющего хищника и добить копьём. В такой охоте охотники не погибают, но очень трудно подвабить льва в подходящей засаде даже с помощью приманки. На это может уйти много дней, мало у кого хватает терпения и упорства.

Кроме того существуют Негодные способы. Недостойные охотника. Отравленное мясо, яма-ловушка, окружение огнём, загнать на тонкий лёд или загнать в реку, чтобы охотиться с лодок, наконец, заговорить колдовством. Однако так нападают только на подлых львов, бросающих вызов людям. Так мстят за убитую женщину или ребёнка. Львы это знают и редко подают повод для мести. Конечно же, эти методы непригодны против благородного зверя. А Рыжегривый как раз такой.

Режущий Бивень придумал новый, ошеломительный способ. Рыжегривый напал на него не по правилам. Он не мог тогда защищаться. Он тоже ответит льву не по правилам. Он должен степным людям за призванную беду. Он сделает себе такое же оружие, как у лесных людей. И испытает его силу на Рыжегривом. Сегодня утром он вспомнил свой давешний сон, когда солнце раскололось на два полукруга и пускало огненные стрелы. Именно такие стрелы пустит и он в Рыжегривого. Лесные люди использовали копьеметалку из сильно согнутой ветки. Степные люди тоже сгибают ветки и молодые деревца, чтобы сделать ловушки для птиц и мелких зверьков, а иногда и для крупных, размером с гиену. Такие ловушки называют луками. Согнутое дерево выпрямляется с огромной силой. Согнутая ветка сможет пустить стрелу. Режущий Бивень сделает новое оружие и применит его против льва. Это будет самый достойный способ охоты. У него должно получиться. И тогда степные люди, потерявшие жён и детей, взамен получат новое оружие. Режущий Бивень вернёт им свой долг.

****

Осенняя степь полыхает нарядами: багряными, жёлтыми и коричневыми; сверху от пестроты красок рябит в глазах.

Зато река темнеет и хмурится. И небо в ней отражается всклоченное и нахохлившееся.

Белый Стервятник с утра на посту. Таков его способ охоты. Воздух становится холодней с каждым утром, всё труднее взлетать, грубый ветер не поддаётся, вздорный и вспыльчивый, позабыл благодушие и не хочет нести. Словно тяжко ему. Прыгаешь со скалы и не знаешь: вырвешься в небо ещё раз – или в землю уткнёшься. Невесёлая пора.

Зато скоро станет легче с добычей. Смерть любит зиму и распаляется. Много падает четвероногих. И мало тех, кто их поедает. Гиены уходят за горы. Боятся снегов.

Сейчас в стае гиен царит полный разброд. Свары и стычки, неразбериха. Им бы нагуливать жир перед походом, а они отощали, изнервничались. Туго придётся гиенам, потуже, чем остальным, но Белый Стервятник этому только рад. Чем хуже гиенам, тем лучше ему. Закон равновесия.

Гиен сменят волки. Волки лучше гиен. Зимой волки тоже сбиваются в стаи, и когда у них удаётся охота, они оставляют объедки другим. Не то что гиены, которые съедят даже кости с копытами. Волки копыт не едят. И кости меньше едят. Многие кости оставляют стервятнику. Потому волки лучше гиен. Зато летом волков почти не видать. Разве что несколько парочек прячутся по оврагам. Ловят сусликов, зайцев и прочую мелочь, мышей, полёвок, лягушек. Ничуть не стыдятся. Всё, что покрупнее, достаётся львам. А потом и стервятникам. Но это летом… А покуда грядёт зима. Вместе с новыми надеждами.

Волки – плохо понятные звери. Одинокие отщепенцы переплывают реку или приходят из холодных земель. И жмутся к двуногим, подальше от львов и гиен. Волки всегда заранее чувствуют, когда назревает большая охота двуногих. Если волки собрались, значит, всё племя двуногих выйдет охотиться. А когда волки носятся по лесу, тогда и двуногие ничего не затевают в степи.

Белый Стервятник сильно зол на двуногих. По реке нескончаемыми косяками много дней шла красная рыба, но двуногие почему то не загоняли её в свои запруды, не таскали сетями, не били острыми палками. И ничего не перепало стервятнику. Всё досталось жадным медведям, недостойным внимания рысям и наглым орлам, после которых мало что остаётся. Только для чаек. Эти обжирались до одури. А двуногие не захотели рыбачить. Потому что не пришли волки. Но двуногие не охотятся, когда нет рядом волков.

Белый Стервятник следит за мамонтом. Недавно ему удалось поклевать мамонтёнка, вкус отменного мяса до сих пор держится в клюве. Потому что не было стоящей еды после того. Но когда рухнет огромный мамонт, тогда стервятнику нужно будет думать о том, как бы не переесть и не остаться ночевать на земле. Второй день уже мамонт обнимается с деревом и не думает поедать кору. Готовится к смерти. А стервятник готовится к празднику. Но гигант не торопится, а исхудавшую птицу неистовый ветер раскачивает на своих волнах, будто щепку.

Львы вереницей подались к горам, раньше гиен. Уже поднимаются на Полуденный Увал. Впереди могучий Рыжегривый, а за ним все его львицы, но без детёнышей и переярков. Нет у львов покуда детёнышей, в конце лета пропали. Значит, некому отставать от их стаи, некому одному заблудиться. Потому и не хочется за львами следить. Особенно когда те так далеко уходят. Это дурная примета для падальщика. Если вместо гиен в тёплые земли уйдут львы, его ждут жестокие дни. Ему тогда тоже придётся лететь через горы.

Но львы уже остановились. Просто ищут новое место для своего отдыха. А пока они ищут – упал, наконец, большой мамонт. Ветер вздымает длинную гриву бурым кустом, сверху сыплются красные листья. Белый Стервятник большими кругами спускается вниз, садится на верхнем суку старого ильма. Ещё рано. Гигант дёргается, содрогается, верхний глаз выкатился, налился кровью. Зверь зовёт смерть, даёт ей понять, что готов, – как уж тут не понять! – но Нерасторопная медлит. На старый ильм садятся другие стервятники, слетаются со всей округи, сколько их есть. Демонстративно не узнают друг друга. Белый Стервятник тоже никого не узнаёт. Об этом незачем беспокоиться. Мало их для такого гиганта, очень мало. Здесь и коршун клекочет, и вороны заранее раскаркались – но почему же львы ушли так далеко, почему не замечают скопища падальщиков?.. Лежащий мамонт хрипит и урчит своим низким голосом, будто утробным, а потом неожиданно поднимается на колени.

Смерть отменяется на сегодня. Белый Стервятник уже это сообразил и первым взлетает, покуда тёплый ветер от земли готов его поддержать.

У двуногих царит тоска. Будто все они заболели. Такой сильной тоской веет от их селения, что стервятнику даже не хочется туда смотреть. Хотя обычно чужая тоска ему в радость. Но это другая тоска, какая-то не такая, не от болезни. От этой тоски не выносят в степь мертвецов. Посему и стервятнику нет от неё радости.

Один из двуногих ушёл далеко в степь. Старик с необычною сферою, сильный старик. Есть у него потаённое место, там воткнута в землю длинная палка, а рядом, по кругу, стоят деревянные чурбаны и ещё насыпаны камни. Старик раскладывает кусочки мяса под чурбаны, мышам, должно быть, будет пожива, но не стервятнику. Ни за что туда не спустится. Жуткое место. Что-то там не так. Издалека страхом веет. Никто не сунется. Только сильный старик не боится. Его это место.

Сильный старик что-то бормочет. Дымком повеяло. Хорошо пахнет дымок, необычно. Из такой дали притягивает стервятника, почему-то притягивает. Уже неотрывно он смотрит туда, про всё остальное забыл, а там сильный старик ходит по кругу, в одной руке у него какая-то плошка, в другой руке короткая палка, сильный старик зачем-то бьёт палкой по плошке, и от этого рождается мощный гул. Будто бьётся огромное сердце: бум… бум… бум… Белый Стервятник совсем зачарован, не в силах уже оторваться, только гул этот и слышит, а видит – совсем непонятно, что видит. Что-то случилось с глазами стервятника, с такими превосходными глазами. Затуманилась степь, заискрилась, и вроде как завернули её в паутину – каждую ниточку видит Белый Стервятник, всё так сверкает и тоже бьётся в ритм сердцу: бум… бум… бум… Сам стервятник уже тоже бьётся, властно тянет его куда-то – и вдруг… Вдруг сильный старик поймал его взгляд, вцепился и приблизился, его лицо будто рядом, тут, в воздухе, увеличилось в несколько раз и глядит на стервятника в оба глаза, в упор, никак не отпустит. Мясистые губы шепчут вопрос. Удивительно, Белый Стервятник видит вопрос, как тот вышептывается, словно струйки дыма с кудрявыми завитками, и понимает. «Кто останется с Режущим Бивнем?» – хочет знать сильный старик. Белому Стервятнику, оказывается, известно, кто такой Режущий Бивень, он тут же представил себе этого двуногого, вспомнил… Но жутко ему. Крылья трясутся. Скорей бы старик его отпустил. Он не знает ответа, не может сказать старику, но он будет следить, как тот хочет. Он будет следить! Но только днём. Ночью стервятник не может. Ночью пускай гиены следят… Хорошо. Старик с ним согласен. Но у того ещё есть вопрос, уже другой. «Тогда кто не останется? Медвежий Коготь не останется?» Белый Стервятник знает теперь и Медвежьего Когтя. Сразу представил себе, сразу вспомнил. И… Будто бы в животе его заурчало, будто бы слюнки закапали, очень хочется есть, голоден Белый Стервятник, сильно голоден. Пускай же отпустит его поскорее старик! «А Крепкий Дуб не останется?» – новый вопрос. И этого знает Белый Стервятник, и этого может представить. И снова капают слюнки, снова приступы голода. Будто увидел уже еду, будто рядом она. Старик только мешает. Когда же отпустит? Когда?!

Всё. Старик опять в землю глядит, на свои камни. Будто и не было ничего. Белый Стервятник снова владеет своими крыльями и спешит набрать высоту. Чтобы оттуда подальше глядеть. Побольше видеть.

Разноцветная степь разбегается вширь. Табун лошадей никто не тревожит. Жирный медведь роет берлогу в зарослях на косогоре. Два рогатых быка степенно прохаживаются друг перед другом, пасущиеся коровы посматривают за подросшими уже телятами; быстроногие куланы опять носятся наперегонки с осенним ветром, сайгаки цепочкой отходят к горам, газели забились в кустарники. Кабаны растолстели, а у самых мощных, у секачей, под шкурой наросла хрящевая броня. Скоро начнут они биться друг с другом. Целое море прекрасного мяса – и ни одного клыка, ни одного когтя, ни одной острой палки. Хоть не гляди.

Режущий Бивень сидит перед своим жилищем, в его руках кости. Но не для еды. Режущий Бивень трёт костью о кость, и это не интересно. Не стоит внимания.

Неужели Белый Стервятник обратно вернётся голодным на свою холодную скалу?

Нет. Не останется он без добычи сегодня.

Мощный лось очумело стоит на берегу. Откуда-то взялся. На его крупе видны рваные раны от львиных когтей. Ночью сумел оторваться от львов, но теперь, наверное, не понимает: зачем? Он пришёл напиться воды, но не хочет пить воду. Просто стоит на берегу. Будто спит.

А по берегу навстречу бредёт сытый медведь. От медведя несёт рыбой, Белый Стервятник чувствует этот запах даже высоко в небе, медведь набил своё брюхо до предела, а на пути стоит раненый лось. И не убегает.

Медведь начинает принюхиваться, замедляет шаги. Он хочет спать, ему лень сейчас драться, но огромный лось до сих пор не заметил его. Странному лосю нет дела до косолапого. И медведь кидается в атаку.

Белый Стервятник напрягся. Медведь сзади завалит лося и… толстозадый сытый, всё мясо останется. Белый Стервятник ликует, но преждевременно. Лось всё-таки развернулся в последний момент рогами к медведю – и тот струсил. Оббежал лося сбоку. Лось вослед повернулся рогами к врагу – и медведь вообще отбежал. Призадумался. Ему не хочется драться, он сыт, но ведь лось не убегает. Издевается. Медведь не может уйти просто так. Даже стервятник знает об этом. И внушает Неловкому с высоты. Нельзя уходить! Иначе дух лося возьмёт над ним верх, косолапый больше не будет охотником.

Медведь, испугавшись позора, начинает медленно приближаться. Выверено ставит каждую лапу, настороженно следит за каждым вдохом противника, за наставленными рогами. Вот он совсем близко, вот лось тяжко вдохнул – и тут же медведь вцепился в рога, навалился всем телом, поднялся на задние лапы. Огромный лось стронул медведя и потащил, Белый Стервятник уже было представил, что сейчас косолапый вообще опрокинется – и ему придётся возиться с крепкой медвежьей шкурой… но нет. Медведь сумел бочком перескочить, перекинул лапу на шею лося и навис уже сбоку, позади от опасных рогов. Лось отвернул голову в сторону, поддался, затем замотал головой, пытаясь вырваться, покуда медведь не сломал ему шеи – но поздно. Могучая лапа поймала движения шеи. Когда шея двигалась в её сторону, лапа не сопротивлялась. Но когда шея дошла до предела в своём развороте и мотнулась назад, к другому пределу – вот тогда лапа пошла с нею вместе и толкнула лосиную шею дальше, когда та пыталась остановиться. Лосиная шея не остановилась, позвонки хрустнули, наверное, хрустнули, Белый Стервятник не слышал хруста, но он знает, как хрустят позвонки под зубами гиен, много раз видел и сейчас он не ошибся. Лось зашатался и повалился. Медведь докончил львиную безалаберность. Белый Стервятник теперь может радоваться. Львы далеко. Медведь сытый. Хороша жизнь в степи.

Хороша!

****

Режущий Бивень, сидя перед чумом, вырезает из кости фигурку льва. Вчера он вырезал мамонта и подвесил на бечёвке в своём жилище; Рыжегривого, наверное, тоже подвесит. Если фигурка получится красивой.

Погода стоит хорошая. Осень всё же затягивается. С утра Львиный Хвост звал идти с ним в поход вверх по реке. Посмотреть, не появились ли олени и не остались ли таймени в прошлогодних запрудах. Многие с ним согласились пойти, но только не Режущий Бивень. У него есть дела. Львиный Хвост глядел на него с плохо скрываемым смущением. Режущему Бивню это казалось несколько странным. Значит, Кленкена ему не ставят в вину. Значит, не поняли ничего. Думают, просто сон. А на деле всё само по себе, по-другому и независимо. Но ведь так не бывает. Всё связано между собой невидимыми жилами. Всё-всё. И Режущий Бивень связан с Кленкеном, и… Львиный Хвост думает, будто он злится, Львиный Хвост хочет загладить свою вину перед Режущим Бивнем, а не наоборот. Глупости. То, в чём человек повинился, того больше не существует, забыто. Ведь как делают звери, те же львы, волки, медведи? Они всегда готовы биться до крови, до смерти биться друг с другом, но стоит лишь одному отвернуться, признать поражение – всё, всякая злость исчезает. Потому что все берегут свою силу. Потому что она не безмерна. И Львиный Хвост, покаявшись в притязаниях, отвернулся. Он указал на прошлую слабость, и свою, и его. И Режущий Бивень должен быть ему благодарен, должен быть, но не может. Всё ещё слаб. Ведь лев бродит, а он сидит здесь.

Сосновый Корень с отрядом молодёжи отправился в лес на том берегу. Посмотреть, что происходит там. И этот звал Режущего Бивня с собой, и этому пришлось отказать. Режущий Бивень вырезает фигурку, но его главные думы в другой стороне. Второй день он ждёт сна. Ни одно важное дело не предпринимается без совета с невидимыми силами. Но во сне эти силы как раз можно увидеть. Или действия этих сил. Говорят, что когда-то давно, в старину, предки даже женились в снах на животных, чтобы досконально изучить все их повадки. С тех пор люди многому разучились. Но сны ещё с ними. Кленкена Режущий Бивень увидел во сне. Увидел – и вышло, что вышло.

Режущий Бивень задумался и слишком сильно нажал на резец. Передняя лапа Рыжегривого испорчена глубоким врезом.

Он откладывает фигурку. Может быть, потом сделает новую. Или как-нибудь исправит эту. Но сейчас его одолевают другие мысли. Он глядит на солнечное небо, синее-синее, в котором маленький, словно муха, стервятник чертит круги. Круг за кругом. Плавно, неторопливо. Режущий Бивень всё это видит. И представляет себе, что видит сверху стервятник. Он знает: когда люди готовятся к охоте, они часто палкой на песке чертят карту и на ней обозначают, где холм, где река, где овраг, где раскинулись купы деревьев, где прячутся звери и где сейчас находятся охотники. И он знает ещё кое-что. Всё то, что он видит сейчас – небо, солнце и стервятник, стойбище, испорченная фигурка льва – это такая же карта Великого Духа. И люди только частицы этой Великой карты. Они видят друг друга, и тогда им кажется, будто между ними пустота. Так двум листьям на ветке, наверное, кажется, какие они разные, какие отдельные. Но если какой-нибудь листик уйдёт вглубь себя, спустится по черешку к своим истокам, он обнаружит тогда и общую ветку, и общий ствол, соединяющий ветки, и общие корни, соединяющие деревья, и общую землю, соединяющую корни. Когда человек спит, он из листа опускается в ветку, может достичь ствола и даже попасть в корни и вырваться в общую землю. Все это знают, все видят сны, и всем сны помогают. Или вредят, когда люди не понимают, чего им на самом деле нужно. Тогда они неправильно толкуют свои сны. Или вовсе не обращают на них внимания. Так повелось со времён предков и так, наверное, будет и дальше.

Режущий Бивень запомнил много рассказов о предках. Он надёжно хранит эту память, чтобы когда-нибудь в старости пересказать своему сыну. Или другим сыновьям, сыновьям племени. Особенно хотел бы он рассказать о Снежных людях. В точности, как он помнит сам из своего детства, из рассказов старейшин. Из рассказов отца. Но ещё раньше Снежных людей обитали Первые люди. Мужчины и женщины тогда жили раздельно и почти не встречались. Только весной, когда день обнимается с ночью, мужчины приходили к женщинам. Они могли оставаться у них только до новой луны, покуда день не переборет ночь. Если кто-нибудь из них не покидал территорию женщин, когда зачиналась новая луна, то его приносили в жертву женским духам и съедали. Зато осенью, когда день опять равен ночи, уже женщины приходили к мужчинам. Они отдавали им подросших мальчиков и оставались до новой луны. Зазевавшихся женщин приносили в жертву мужским духам и съедали.

Режущий Бивень не раз слышал мнения стариков, что когда-нибудь, только очень нескоро, мужчины и женщины снова начнут разделяться. Тогда настанет плохая жизнь. Всё ведь всегда повторяется, но уже по-другому. И люди только тогда придумывают что-нибудь новое, когда теряют старое. Когда люди разучились слышать небесную музыку, они стали придумывать свою музыку взамен. Но раньше предки, конечно, были мудрее. Раньше любой мог выйти в степь с завязанными глазами и показать, где какой зверь притаился и где какой плод созрел. Потому что он видел внутри головы, внутри своего духа. Теперешним людям для этого нужен шаман. А раньше любой был шаманом и свободно проскальзывал меж мирами. Но затем люди чересчур возгордились, как они могут выделывать каменные орудия, какие у них копья и металки, какие тёплые и просторные чумы. От такой гордости люди отяжелели. На них нависло много добра, каждый стал говорить: это моё! – и они застряли на земле. Духи Верхнего мира перестали им помогать, разозлились за жадность. И тогда Старший брат убил Младшего брата. Чтобы тот после торжественных похорон ушёл в Верхний мир, дабы связь не обрывалась, дабы люди имели помощь от Неба.

Подвешенная фигурка мамонта сама собой подрагивает на бечёвке. Наверное, какой-то дух коснулся её. Может быть, блуждающая душа Мудрого Лба. Режущий Бивень пристально следит за фигуркой сквозь откинутый полог чума, но она так же внезапно успокаивается. И он возвращается к своим мыслям.

Раньше всё было по-другому. Неисчислимые стада мамонтов бродили по земле. Охотники вдвоём выходили на мамонта. Они околдовывали его душу заклинаниями, и зверь засыпал на ногах. Тогда один из охотников подползал под него и бил копьём в брюхо. Прямо в точку смерти. Но он сам не мог есть мяса убитого мамонта, потому что душа гиганта перескакивала в него. Он танцевал изнурительный долгий танец, чтобы вернуть душу зверя Верхнему миру. Теперь люди забыли такие танцы, и мамонты больше не нарождаются. Они скоро вымрут, как когда-то вымерли драконы, которые жили прежде Первых людей. Тогда незрелые души людей одевались телами драконов, но здесь остались только их редкие кости, потому что люди в конце концов превратились в людей и забыли драконов. Станет ли скучно людям без мамонтов? – вот о чём думал ещё Режущий Бивень. Ведь людям придётся менять приёмы охоты, ведь мамонты нарочно посланы также и для того, чтобы носить в себе запасы мяса для людей. Предание гласит: когда Первые люди голодали, один из них принёс себя в жертву, чтобы уйти в Верхний мир, а потом вернуться на землю мамонтом и обеспечить сородичей мясом. Но теперь эта помощь может иссякнуть, если Мудрый Лоб не призовёт из холодной тундры своих собратьев. Шаман не зря вернул тому детёныша, чтобы он не уходил, чтобы он оставался… Но детёныш пропал, и что удержит теперь Мудрого Лба? Режущий Бивень об этом не знает.

Зато он знает другое. Самое главное для него. Самое-самое. Знает так ясно, так чётко, что даже дрожит от внезапного возбуждения. Души есть тело Великого Духа. Души танцуют и создают тварный мир. Одна душа танцует силу льва, другая танцует мощь мамонта, ещё одна – нежность лани, ещё одна – полёт стервятника. Всё что угодно может душа станцевать. Его душа танцует ум человека. И хорошо танцует. Ум человека придумает новые правила этому миру. Мир станет лучше. Намного лучше. Намного! Он верит в это. Как будто бы верит. Но его сердце почему-то не с ним. Его сердце не хочет биться быстрее, когда он думает о своих планах.

Небо укрылось белесой накидкой и опустилось к земле. Стервятник исчез. Должно быть, узрел свой обед. Режущий Бивень сегодня не хочет обедать. Мясо отяжеляет живот, человек с таким животом не пройдёт в ажурном мире снов. Лучше он попытается докончить фигурку льва.

****

Чёрная Ива живёт теперь в другом мире. Вернее будет сказать, одна из душ Чёрной Ивы живёт в другом мире, потому что, как камень, падая на дно пропасти с большой высоты, раскалывается на много осколков, так и то, что при жизни мнит себя человеком, раскалывается смертью на несколько частей. И каждая часть возвращается своему миру. Так соблюдается Равновесие.

Мир, где обитает сейчас Чёрная Ива, очень похож на земной. Только в нём нет теней. Это самосветящийся мир.

Бывшие степные люди живут в большом стойбище. Люди здесь очень красивы, потому что все молоды, ни у кого нет болезней. Мать Чёрной Ивы выглядит ничуть не старше её, Утренней Радуги. Отца уже нет. Он вернулся в подсолнечный мир и должен скоро родиться.

Подсолнечный мир очень манит к себе. Здесь слышны его громкие звуки, особенно музыка. Когда земное солнце заходит, обитатели здешнего мира часто спускаются вниз и, светясь, разгуливают по земле или пьют влагу из ночных облаков. Ибо им часто хочется пить. Иногда по привычке хочется также и есть, но совсем мало.

Люди здесь отдыхают и готовятся к новым жизням внизу. Мужчины много охотятся. Они ловят души животных, которых здесь ничуть не меньше, чем на земле. Пойманные души связывают верёвками и подвешивают на суках огромного дерева согласно породам. Когда шаман снизу совершит ритуал и придёт за душами зверей, чтобы земная степь не скудела, он их получит, он сможет их выпустить и с помощью шамана здешнего направить на рождение.

Женщины занимаются по хозяйству. Чёрный Мамонт сразу же предложил Чёрной Иве жить в одном чуме, но она отказалась. Чёрный Мамонт говорит, что здесь полно душ мамонтов, но он не желает на них охотиться. Он поймал душу оленя и душу волка и предложил их Чёрной Иве, но она взяла только серого волка. Здешние люди часто берут к себе души животных, чтобы лучше знать их повадки, им нравится такая совместная жизнь.

Здесь много вредных духов. Они часто осаждают души людей, пытаются втянуть в свои злобные дела. Души людей защищаются, но некоторым это не удаётся, тогда они превращаются в пособников демонов.

Людей здешнего мира очень тянет к земле. Для них это как сон, по привычке хочется спать. И они как бы спят, сонные, скитаются по прежней жизни. Всегда хочется знать, как живут родичи, что у них интересного, что у них нового. Земным днём свет резкого солнца делает землю невидимой для душ, но по ночам души очень охотно спускаются вниз. Они бродят среди людей и среди зверей, хотя ни тем, ни другим это не нравится. Люди остерегаются душ, хотя редко их видят. Звери пугаются, когда могут видеть. Многие здешние охотники забавляются, пугая по ночам земных зверей. Иногда их испуг столь силён, что душа зверя выпрыгивает из тела, и охотник может её захватить. Это большой триумф для него и скорая смерть для животного. Но здешние старейшины и шаман не одобряют такие дела. Земля – земным существам, душам – небо.

Люди с земли иногда тоже приходят сюда, не умирая. Это вносит переполох в здешнюю жизнь. Здешние души охраняют свой мир столь же рьяно, как люди – землю. Пришедший снизу шаман всегда меняет личину, чтобы не быть узнанным. Он обманом и лестью выпрашивает души животных и души больных или же торопливо переправляет души умёрших. Хуже всего, когда приходит чужой шаман. Его трудно опознать, он прикидывается обычной душой или духом, но замышляет худое, чаще всего воровство.

Есть здесь и добрые духи, хотя не с каждым они согласны встречаться. От них исходят особенно ласковый свет и тепло. Пока что Чёрная Ива видела их только издали. Но о них говорят.

Живёт здесь и её брат. Этот гоняется за душами мамонтов. Только он почему-то их называет слонами. Говорит, что слоны слоняются тут без дела, а вниз не спешат. И оттуда за ними никто не приходит. Наоборот, они ждут сюда последнего. Но Чёрной Иве это неинтересно.

Неинтересна ей также Игривая Оленуха. Эта живёт в отдалении. По-здешнему, внизу. Чёрная Ива к ней не стремится. Здесь ведь такое легко, здесь всё легко, достаточно отвернуться, чтобы Игривая Оленуха никогда не пришла. Если она на земле ворожила, тогда и тут станет темнить. Чёрная Ива не хочет, чтоб с нею темнили. Пускай темнит сама с собой.

Чёрная Ива много размышляет о прошедшей земной жизни. Вспоминает счастливые дни детства, радости юности, свои нежные чувства к Режущему Бивню. Ей очень жаль, что она ушла так внезапно и чересчур рано, но она каким-то непостижимым образом понимает, что это решение принималось кем-то из Верхних богов и с её тайного ведома. И даже с ведома Режущего Бивня, хотя там, на земле, он вряд ли сможет об этом когда-нибудь догадаться. Но всему свой черёд.