Текст книги "Две жизни в одной. Книга 1"
Автор книги: Гайда Лагздынь
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)
«Свредничал» – стихи с очень симпатичным, милым сюжетом и очень неловким каким-то названием. А нужно ли оно вообще?
«Несчастная книжка» – живая и, по-моему, вполне законченная сценка (единственное, собственно, интересное место в «Жила-была»), очень емкая, лаконичная. Особенно подкупает, до чего энергично, с места, автор сразу приступает к делу: «– Неужели это книжка?..» Стихи словно бы начинаются еще до начала... По-моему, именно по таким стихам плачут иллюстраторы.
И очень заинтересовывают стихи «На улице», вроде бы совершенно традиционные. Но более чем знакомая тема – прогулка – как-то незаметно поворачивается очень любопытной и существенной стороной: за ощущением физической бодрости от прогулки по улице – свежее, чисто детское переживание чувства самостоятельности и одновременно социальности, сопричастности уличной толкучке. Я, например, что-то и не припоминаю стихов, где бы так легко и естественно улавливался важнейший момент – момент повзросления. Беда только, что эту верность, живость и естественность автор сам компрометирует под конец тяжеловесным назиданием: «Не толкаюсь, не кричу – / Быть я вежливым хочу!..» Чего стоит один порядок слов в строчке... И вообще это уже явно не отсюда, это уже какая-то зарифмованная пропись для подростков – еще бы малыш стал толкаться на улице!.. Поэтому хочется предложить – со всей возможной настоятельностью – такой вариант: «Я надел пальто в прихожей, / Раз-два-три —/Ия прохожий; / И я прохожий – / Я иду / У всех прохожих / На виду!» И назвать бы «И я прохожий» или «Я прохожий», «Прохожий»...
И особо хочется отметить стихи, менее традиционные для Г. Лагздынь, но никак не менее удачные. Тут тоже налицо повзросление, хоть и совершенно другого порядка: заметно, как расширяется круг тем и образов Г. Лагздынь, становится богаче и разнообразней и сам стих – причем происходит это очень, на мой взгляд, органично и убедительно. В общем, с такими стихами автора можно поздравить. Я имею в виду прежде всего «Разговор с березой», «Вокруг планеты», затем «Самая богатая» и «Синее море».
Только в «Синем море» лучше бы выправить третью строчку «Неся на спине голубые горбы» на более живое «А на спине – голубые горбы», а «Вокруг планеты» совершенно необходимо начать прямо «От января / До января...» 1) как начало, это звучит гораздо выигрышней; 2) убираются тяжелые и сырые, портящие стихи строки «Вокруг планеты солнечной, По трассе сине-облачной...» и 3) самое главное – солнце никак, никак нельзя назвать планетой, категорически невозможно; даже планетой солнечной.
В общем, все перечисленные стихи, на мой взгляд, должны были бы попасть в печать в самую первую очередь. Это, я бы сказал, стихи на пять с плюсом. Но есть еще и стихи просто хорошие, а может быть, и очень хорошие – это уж кому как покажется, и чем больше их вместит будущая книжка, тем, я думаю, будет лучше (для книжки).
«Мчались тучи» (только совершенно, по-моему, не нужна вторая половина стихотворения – со слов «Налетели тучи...» и далее), «Совиный смех», «Кто они», «Переплетушка» (а хорошо бы получилась такая же ловкая, ладная переплетушка, только уже не с условно-фольклорными приметами вроде таракана на печке, а сегодняшними, реальными и узнаваемыми – смешно могло бы выйти!), «По осиновым дорожкам» (вроде и не особенно ловко, и очень чем-то подкупает), «Мышь как мышь» (при желании можно подверстать к «скороговоркам»), «Как у Пети-петуха», «Жук» (только вторую половину надо бы сделать складней – хотя бы «Желтый желудь / Жук жует, / Тут же, в жолобе, живет», «Сосулька» (явно лучше, по-моему, первый, короткий вариант), «Гуси», «Потешка» (только, конечно, не «через быстру речку» – такие краткие формы знает только фольклор, а на нем они запрещены за редчайшими исключениями, да и чего проще переделать на «прямо через речку») – все это кажется мне, в общем, материалом вполне доброкачественным. Сюда же можно прибавить, пожалуй, и «Тараканий совет», и «У болотца» – хоть эти стихи уже, на мой взгляд, до пяти баллов явно недотягивают; они ближе к резервным. «У болотца» же вообще, очевидно, слишком близко к «загадке» «У реки и у болота», так что выбирать надо будет что-то одно.
Но почему в «Самокате» нельзя было заменить «Самокат, самокат, / До чего подарку рад» на любую приемлемую, понятную фразу – хотя бы: «Самокат, самокат! / Самокату я так рад» – это непонятно. Автора это до того не заботило, что нет даже попытки как-то сгладить недоразумение простыми знаками препинания, скажем: «Самокат, самокат! / До чего подарку рад– / Сам качу...» и т.д. Неуверен, впрочем, что этого достаточно. В «Проталинках» все-таки очень смущает второе двустишие. Старательное нагромождение монотонно-сусальных образов плюс приторнейшая, обветшалая рифма «золотистый» – «лучистой», да еще и уменьшительное тут как тут – «ниточкой лучистой»... Наверное, никакой стих такого не выдержит. Надо придумать на это место какие-то строчки понейтральнее. Уж хотя бы: «Шило ниткой не простой – Золотистой, золотой; / Шило, подшивало, / Встало, побежало —» и т.д. Тоже, конечно, шаблон, но хоть не такой концентрированный. Но лучше бы, конечно, придумать что-нибудь получше. И надо бы придумать – стихи (особенно концовка: «Где ступили валенки, / Там теперь проталинки») пропадать никак не должны.
Также и уже знакомый «Кот на солнышке» по-прежнему настоятельно требует себе другую концовку. «С кем играешь, Васенька? / – Мяу, с солнцем красненьким». «У бабки Тани» начинается как-то и наивно, и смело, но конец пока что совершенно не написан, да, похоже, и не придуман.
В «Ложке каши» Г. Лагздынь нашла остроумный сюжетный поворот – я, во всяком случае, не припоминаю стихов с таким ходом.
Кроме Всеволода Некрасова огромную поддержку в начале моего поэтического пути оказал А.Д. Баранцев. Продолжая разговор о рецензиях на мои произведения, я хочу поместить в свою автобиографическую повесть «Характеристику», как назвал ее наш тверской старейший педагог средней школы №6, собиратель и исследователь устного народного, в том числе и детского, творчества – Арсений Дмитриевич Баранцев (1891-1971).
Глубоко знавший русский язык, мудрый, умный, бескорыстный, добрый человек. Сухонький, живой, одиноко живший в однокомнатной квартире на улице Советской, напротив бани. Все его жилище было заполнено (кроме узкого прохода к письменному столу) книгами, журналами, газетами. Удивительный, одержимый педагогикой и творчеством старичок – такой образ Баранцева сложился у меня, когда я впервые увидела его при встрече в 1969 году.
А.Д. Баранцев. Характеристика стихов Гайды Лагздынь
Представленные стихи можно расположить в три группы.
1. Шутки-почемучки, их двенадцать.
2. У мамы думы и раздумья, два стихотворения.
3. Неваляшки, или дамское рукоделие.
Наиболее значительны шутки-почемучки. Они самобытны по содержанию, это жизнерадостные миниатюры. В них много не столько мыслей, сколько умных чувств, догадок об отношениях развивающегося ребенка к окружающим.
Постараемся разобраться в своеобразном содержании стихов.
Автор-мама лирично разговаривает со зверятами, ребятами, березами, тучами.
Почему у мишки слезы?
Мама-медведица не дает ему меда, надо полгода поспать.
Почему мороз сердит?
Ему жаль елочек, их губят хищные потребители. Мороз сердится, готовится к бою – бороться с нарушителями лесного мира.
Куда спрятался мороз?
Что-то небо голубеет не вовремя, – плачет снеговик, – это потому, что мороз загостился в холодильнике.
По приемам и художественным средствам секрет веселости, занимательности в том, что автор использует поэтику игровых стихов, вроде: Заяц белый, куда бегал? В лес дубовый. Что там делал? Лыки драл.
Но народные детские игровые стихи – прикладные формы, их идейное содержание с виду отсутствует, их специально расшифровывают практически целенамеренно, кому водить в игре.
Значит, Г. Лагздынь в своих стихах самобытна, у нее определенное содержание, но оно не связано. Во всех двенадцати почемучках-шутках мы найдем такое соотношение.
Как построено стихотворение «Капели»?
Утром рано вдруг запели,
Затрезвонили капели,
Солнце яркое печет,
С крыши песенки течет.
Говорит сосульке Юлька:
«Вот подставлю лесенку
И достану песенку».
Звоном звенят очень многие детские стихи:
Прилетели
Три тетери...
Кони-кони-кони-кони,
Мы сидели на балконе.
Тады-рады – тынка,
Где же наша свинка?
Ачум, бачум, солдачум,
Тумба, фера, тарантас,
На горе вечерний час.
В народном творчестве – россыпи созвучий: песенка, песенка, есть на печку лесенка; они – расчеты игроков.
А в стихотворении «Капели» тронута одна струна, и рассказано, как рождается песенка.
А вот стихи с обращением к дождику:
Дождик, дождик!
Капай, капай,
Мы по лужам босиком
Погуляем с папой.
Отчего ты такой
Дождик —
мокрый,
мокрый?
Использован жанр запевки:
Дождик, дождик – пуще: на улице гуще.
Дождик, дождик, перестань...
Галки, галки – ваши гнезда горят!
В стихотворении «Дождик», используя обрядовые запевки, лирически показано вечное удивление поэта, восхищение жизнью (у здорового человека с поэтической натурой).
Ученый рассуждает, доказывает. Поэт удивляется, восхищается самыми, казалось бы, обыкновенными вещами.
Петрушка выбрался утром из бродячего фургона. За ним – Арлекин.
– Ах, ах! – закричал Петрушка. – Что я вижу!
– Что ты видишь?
– Колесо круглое.
– Ну и дурак!
– Почему?
– Потому что все это знают.
– А я увидел – вот в чем дело.
Арлекин – обыватель. Петрушка – поэтическая натура.
Две тучи
Описана два раза.
Две тучи на небе собрались,
Две тучи на небе
За стрелы взялись.
И второе стихотворение:
Две тучи затеяли
Огненный бой.
Использован мерный, вальяжный ход слов, отчеканка; гадание, конание, как говорил Владимир Даль, речитатив. Размеренная словесная походка напоминает аукцион, жеребьевку. Особенно мрачен мерный шаг слов в заговорах:
Раз, два... пять.
Кто за мной стоит,
В огне горит.
Суровый колорит в тоне использован для картины грозы.
Особенно интересно, удачно стихотворение «Новичок». Это сравнительно большое стихотворение повествует, как грибы-обитатели (в некоторой части) оказались обывателями, высмеивали скромного новичка. А моховик сказал, что это – гриб-боровик.
Стихотворение выражает глубокое сочувствие к скромным талантам, непризнанным.
А ведь использован удивительный жанр фельетона в лесной публицистике. Вспомните Бианки.
Таковы самые выразительные стихи-шутки, обманчиво-легкие переборы струн, в которых играет красивая музыка чувств и мыслей начинающего поэта.
Для сегодняшней встречи достаточно примеров для характеристики поэзии Лагздынь.
Другая группа состоит из двух стихотворений: «Ледоход» и «Разговор с березой».
В стихах взяты темы общения с природой. Но – по-разному. «Ледоход» – образная, полная движения, картина веющего ледяного дыхания.
«Разговор с березой» можно назвать поэтическим раздумьем о жертвенности подвига материнства.
Береза белая леденеет, дрожит в вихре метели, стынет ее драгоценный сок. Но она шепчет: «Я совсем заледенела, но не бойся – я жива».
Эти стихи говорят о том, что у автора, может быть, много возможностей работать не только в кругах Младшей Музы.
И, наконец, последняя группа – четыре стихотворения: «Елочки», «Маша-Неваляша», «Кот», «Огородник». В этих стихах нет значительной связи с фольклором, нет самобытности. Барто, Благинина, а за ними – толпы поэтесс и поэтов, которые стилизуют язык a la enfant (на вкусы, манер), но не имеют за душой принципов и вкуса. Эти стихи можно назвать более-менее искусным рукодельем.
После короткой характеристики и обзора следует вывод:
Большинство из представленных стихотворений – из восемнадцати четырнадцать – самобытны, новы, при этом использованы и сокровища-традиции народного искусства.
При подготовке к печати, конечно, следует обратить внимание на мелочи, например, лексического характера (изредка встречаются слова, не соответствующие взятому тону).
По содержанию лирики может возникнуть вопрос о расширении кругозора автора, о современности, об идейности. Это необходимо.
Но при этом надо подчеркнуть, что, оказывается, старые традиции в области устной народной и литературной детской лирики совершенно не изучены. Это можно доказать, приведя в пример «Гусельки».
Что мы знаем о «Гусельках»?
1875 год (передавало радио 19.05.1970 г.). В семье Ульяновых Мария Александровна пользовалась сборником народных детских прибауток, потешек, колыбельных и т.д.
Здесь мы и встретимся со всеми традициями и необычайными богатствами Младшей Музы.
Желаю успехов молодым поэтам. Надеюсь, что они будут удачно
ориентироваться в ценном старом переиздании НОВОГО.
На добрую память Г. Р. Лагздынь.
А. Баранцев, 1969 год
О Всеволоде Некрасове (1934-2009)...
Набирая эту книгу воспоминаний, А.С. Михайлов обнаружил в Интернете строки про Всеволода Некрасова, который умер 15 мая 2009 года:
«В Москве на 76-м году жизни скончался поэт Всеволод Некрасов. Всеволод Николаевич наряду с Д. Приговым и Львом Рубинштейном был одним из основоположников и лидеров московского концептуализма.
Всеволод Николаевич Некрасов родился в Москве в 1934 году. Учился на филологическом факультете Московского педагогического института им. Потемкина. На рубеже 1950—1960-х вместе с Яном Сатуновским, Генрихом Сапгиром и другими вошел в состав «лианозовской школы» поэтов и художников. В советское время опубликовал немногочисленные «детские» стихотворения, печатался на Западе с начала 60-х, на родине – со второй половины 1980-х (шесть книг стихов). В последнее десятилетие много выступал с критико-публицистическими статьями. В 2007 году Некрасов получил премию Андрея Белого «За особые заслуги перед русской литературой».
Я благодарна Всеволоду Николаевичу, который помог мне встать на поэтический путь. Хочется поклониться ушедшему Всеволоду Некрасову от нас, живущих.
Позднее в молодежной газете «Смена» от 27.05.1978 г. в рубрике «Субботний гость» была напечатана статья журналиста Юрия Яковлева «В созвучьи слов живых»:
Писать стихи Гайда начинала несколько раз. Она бралась за них, как только переступила школьный порог, затем в четвертом классе и на последнем курсе института (она преподаватель химии по образованию). А потом к стихам вновь вернулась только через пятнадцать лет.
– Гайда, поделитесь, как слагаются ваши детские стихи?
– Просто, – улыбается поэтесса. – Я пишу короткие стихи. На длинные не хватает времени. А если серьезно, то лаборатория стихосложения и самой себе не всегда понятна. Появилось слово, от него потянулся лучик к другому. И вот они уже засветились.
Или: возникла мысль, тема. Это главное. А рифма – потом. Чтобы говорить языком ребенка, я порой чувствую, как сама на время становлюсь им. Думаю, говорю, пишу.
– Поэзия – праздник?
– Да, и еще я добавила бы: поэзия, когда ум и сердце в ладу. Чувство волнующего взлета возникает от «урожайного дня». Но вместе с тем нарастает волнение: имеют ли право на жизнь написанные тобой стихи? Примут ли их люди? Писать – счастье очень трудное, бесконечно сладкая кабала, из которой и уйти нет сил.
– Каждый человек видит что-то очень важное в своем призвании. Что вам кажется важным в поэзии?
– Она должна быть доступной, понятной, веселой или грустной, но обязательно правдивой. Поэзия для детей – особенная, потому что ребята через стихи открывают мир.
В жизни всякое бывает: и радость переполняет, и от горя не знаешь куда деться. В том и другом случае человек поет. Только разные песни. Нередко человек начинает понимать Чайковского, Бетховена в трудные минуты, в минуты душевных потрясений. Это можно сказать и о поэзии. Настоящие стихи «лечат» от равнодушия, эгоизма, пробуждают человека, двигают его. Дождь, слякоть – мерзко, кажется. А с другой стороны – это же здорово, когда бушует стихия! Тоска в сердце – читай, пиши стихи. И просветлеешь.
– Вам приходилось работать с трудными подростками. Что вы скажете о них? Какую роль в этой работе играла поэзия?
– Банальное двусловие – трудный подросток. Действительно, трудно с ними работать, хлопотно, много времени отнимают.
Но трудные, как правило, по природе своей незаурядные личности, ищущие выход энергии, подсознательно стремящиеся найти свое «я».
Большая ответственность лежит на нас – взрослых. Надо всегда видеть в любом, и в большом и в маленьком, – человека, уважать его как личность, доверять ему, считаться с ним, не стесняясь порой и поучиться чему-то от него.
Много лет я работала с трудными ребятами. Была у нас такая традиция: начинать учебный год с музыкального часа. Музыка, поэтическое слово размягчали душу даже самому трудному: ребята раскрывались, завязывалась откровенная беседа, а в дальнейшем, приоткрыв однажды краешек своей души, такой человек чувствовал к себе внимание, раскрывался полнее.
Я убеждена: стихи никогда не воспитают в человеке жестокости, чванства, высокомерия. Буду рада, если, прочитав эти строки, мои воспитанники с теплотой вспомнят наши поэтические часы как светлые мгновения жизни.
– Но вернемся к детворе. Переписываетесь ли вы со своими читателями?
– Мои основные «читатели» не умеют писать, за них это делают бабушки. Одна из них – Евгения Ивановна – учительница, пенсионерка – написала мне: «Детей мы воспитывали на стихах Агнии Барто, а вот внуков – на ваших». Это скорее всего шутка, но все равно приятно.
– А над чем вы сейчас работаете?
– Над «правилами» для детей: как вести себя надо ребятам на улице, в театре, дома. В 1979 году в свет выйдет новая моя книжка «Играю я» (Москва, издательство «Детская литература»). Продолжаю работать над текстами песен для детей и взрослых.
– Кстати, сколько же у вас вышло книг? Какая из них дороже?
– Книг две, один сборник – «Общежитие». Дороже – первая книжка «Весенняя песенка». И та, что еще не написана.
Сказано по случаю...
В СССР существовало только два издательства, издающие книги для детей и подростков: «Детская литература» и «Малыш». Рукописи рецензировали профессиональные критики, как правило, два рецензента. К критическим замечаниям я отношусь с большим вниманием и даже скажу больше: я люблю критику. Бывает она и злой. Это не критика, а ругань на уровне кухонной плиты. Полезная, доброжелательная, пусть и с минусами, помогает. Мне, с техническим образованием, она была очень нужна. В прежнее время издатели к автору относились бережно, если видели хоть крупицу таланта. А вот издадут тебя или нет, зависело от очень многих причин. Тут можно долго рассуждать.
Сейчас ни одно издательство, а их большое количество, не рецензирует и не возвращает рукописи. Наверное, экономят на специалистах, а их, знающих литературу, все меньше, и на затратах по пересылке. Если издатели в случает отказа отвечают, то не объясняют причину. Стандартная фраза сохранилась и поныне: «Редакторский портфель переполнен рукописями». Пробиться к издательскому престолу было трудно. Клан московских писателей плотной стеной стоял вокруг этих двух детских, и не только детских, органов печати. Издательств мало, а Союз ССР – большой. Правительство уделяло много внимания писателям, порой несильным, союзных республик, хотя у них были свои издательства. А потому путь от рукописи к печатному станку у писателей нередко пролегал через годы жизни. Сейчас проще: можешь издать за свой счет все что угодно. На издательские средства публикуются книги, которые пользуются спросом и дадут доход, а потому на прилавках магазинов много разного легкотемья. Выбор автора теперь не зависит от профессионализма редакторов. Он больше зависит от рынка, и зачастую диктуется продавцами. Рынок есть рынок! Он формирует спрос. Одним словом: чертов круг. Сейчас печатается много переводческой литературы, так как зарубежье дает большую мзду издательствам, вытесняя с прилавков или отодвигая на время отечественную литературу. Чтобы в этом убедиться, надо побывать на московских книжных ярмарках и взглянуть на издаваемую литературу. Но обратите внимание: на это идут новые издательства. Зарубежная литература отражает не нашу жизнь. Непонятная жизнь неинтересна нашему читателю. Падает общий интерес к чтению. Нечитающие родители – предмет подражания для детей. Родители жалуются: дети не хотят читать. А почему вы уже малышу включаете мультики вместо того, чтобы полистать книгу? А сами читаете при ребенке?
Первые успехи
В 1976 в сборнике «Между летом и зимой» издательством «Детская литература» была опубликована большая подборка моих стихов. В сборник также вошли со своими произведениями В. Лунин, М. Яснов, В. Ланцетти, Г. Остер, К. Сапгир, Р. Фархади и многие известные в будущем детские поэты. А в критическом журнале с таким же названием «Детская литература», в статье «Два лукошка» ленинградской писательницы Майи Борисовой анализировались сборники с именами новых поэтов, изданных в Ленинграде и Москве. Так во всесоюзной критике я впервые была отмечена плюсами.
До издания первой книги было много публикаций стихов в газетах и журналах, естественно, и откликов на мое творчество. Я активно участвовала в самодеятельном движении, становясь в 1970 году победителем по песенному жанру во время фестиваля «Волжская метелица». В «Калининской правде» от 04.03.1971 г. писали: «Лучшим автором текста эстрадной песни признана калининская поэтесса Гайда Лагздынь».
В связи со столетием со дня рождения В.И. Ленина за участие в исполняемых программах получила звание лауреата Всесоюзного фестиваля. К 50-летию образования СССР и 50-летию Всесоюзной пионерской организации совместно с композитором Д.И. Лаптуровым была создана «Песня о дружинах». Позднее, в 1987 году, меня наградили медалью лауреата Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества, посвященного 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции за песенное творчество. Участвовала я и в комитете по проведению Третьего Всесоюзного фестиваля с мая 1988 по ноябрь 1991 года по вопросу организации творческой работы. Печатают много в тверской прессе. Мое творчество начинают замечать в писательской среде. В тематическом планировании 1971-1972 гг. упоминают Лагздынь (сборник «Литературные встречи», Калинин, 1978 г.).
В статье «Писатель и общество» («Калининская правда», 18.02. 1971 г.) ответственный секретарь областной писательской организации Василий Кириллович Камянский опубликовал такие строчки: «С творческой поддержкой писателей приобрели свой голос поэты А. Скворцов, Г. Лагздынь, А. Пьянов, Е. Борисов, О. Ситнова». А в той же газете от 07.12.1975 г. Александр Гевелинг, уже будучи секретарем организации, сменив на посту В. Камянского, выразил мысль: «Вот-вот выйдет в свет первая книжка стихов для детей, принадлежащая перу Гайды Лагздынь. У поэтессы счастливый дар: смелая фантазия, что так пленяет юных читателей, непринужденная доверительность интонаций и столь милая сердцу веселость. Не случайно ее стихи для малышей очень охотно печатают «Мурзилка», «Веселые картинки» – издания популярные и авторитетные, в которых творческий конкурс весьма высок».
Между прочим...
В 1979 году в «Калининской правде» появилась статья «ТАЛАНТ УМНЫЙ, ВЕСЕЛЫЙ», в которой А. Гевелинг пишет о других книгах и о моем творчестве:
«Наверное, не раз, уважаемые читатели, встречали вы в нашей «Калининской правде» рубрику «Для вас, дети, строки эти», а под нею – короткие, задорные стихи для малышей, которые написала Гайда Лагздынь. А может быть, встречали не в газете, а в «Мурзилке» или «Веселых картинках». Возможно, покупали для своих ребятишек ее книги «Весенняя песенка» или «Во дворец влетел птенец», или недавно вышедшую – «Играю я». Вот об этой последней книжке и хочется сказать несколько слов.
Но прежде маленькая оговорка: все, что будет сказано о стихах, в ней напечатанных, должно отнести и к другим стихам поэтессы. Так что разговор пойдет скорее не об отдельных стихотворениях, а целиком о творческой манере автора.
Известно, что стихи для детей разительно отличаются от поэзии для взрослых, хотя и те и другие прекрасно чувствуют метафору, восприимчивы к тактичной, неназойливой назидательности, безошибочно отличают правду от фальши. Но попробуйте внести в стихи для детей элемент философской созерцательности, что так любят взрослые, и повеет зеленой скукой. Попробуйте всего на пол шажка отступить в сторону абстракции – и неудача обеспечена.
Дети – все в конкретном, в сиюминутном (кто не знает знаменитых «почемучек»: а почему то, а почему это?). Дети – само движение, вечные непоседы. И, наконец, они великие фантазеры: чем необычнее, тем интереснее (поэтому-то в сказках и происходит самое невероятное).
Понять маленького человека, воспользоваться его возрастными наклонностями дано далеко не всем, владеющим пером.
Гайде Лагздынь это дано. Давайте посмотрим, как оно происходит.
Мчится конь удалой,
Мчится быстрой стрелой,
На коне я верхом,
Я кричу на весь дом,
Я кричу, я скачу,
Вихрем, птицей лечу!
Не ругайте меня,
Не снимайте с коня,
Я еще поскачу,
Я еще покричу.
Десять строк – десять глаголов, целый ураган действий! А как восхитительно скакать на удалом коне! Нет, нет, не верхом на стуле или деревянной лошадке – на коне! Это для нас игра – забава, а для ребенка плод его фантазии – полнейшая реальность. Он верит в нее. И Г. Лагздынь верит вместе с ним, а доверие всегда вызывает ответное благодарное чувство. И, конечно же, стихи будут восприняты юным читателем, а чаще слушателем, очень заинтересованно.
Могут сказать: ну, вот, подводят под детское баловство теоретическую базу. А чему такие стихи учат, что воспитывают в ребенке? Воспитывают жизненную активность, учат предприимчивости – незаметно, исподволь, неназойливо.
Кажется, ничего особенного не содержится в простых, незатейливых строчках:
Пять веселых лягушат
По своим делам спешат,
Пока мокро, пока лужно,
До реки допрыгать нужно.
Если встретишь лягушат,
Не мешай:
Они спешат!
Но это только на первый взгляд ничего особенного. Когда скачут лягушата, это и само по себе очень интересно. Но они спешат к тому же по своим лягушачьим делам. Не будем их трогать, уважим их дела. Пусть скачут. Заодно не тронем и кузнечика – у него, конечно, тоже есть важные дела. Уважительно отнесемся и к деревцу: ему нужно подрасти, пока не пришла зима, так что ломать его не будем. Может ли такая логическая цепочка протянуться в добром сознании малыша после вежливой просьбы стихотворения? Вполне может. А ведь с уважительным отношением к окружающему нас миру природы начинается и уважение к человеку – основа основ нашего социалистического мировоззрения.
Нет, все это не так просто – ежи, котята, лягушата, если на них обратил внимание ребенка мастер – ваятель человеческих душ. Книжка «Играю я» – несомненный поэтический успех Гайды Лагздынь. Возможен он стал, пожалуй, потому, что в ней счастливо сочетаются литературное дарование и чутье опытного педагога – в прямом смысле этого слова, педагога по профессии. И еще потому, что работает она увлеченно, радостно, что вовсе не отрицает упорных, усердных поисков нужного слова, верной интонации, своеобразного, незамызганного сюжета. Впрочем, все это как раз и составляет радость труда.
Поэтесса очень активна, пишет много, хотя на суд читателей выносит лишь немногое, что, по ее мнению, получилось в какой-то степени интересно. Оно понятно: писать плохо вообще нельзя, а для детей – и подавно. Сейчас в производстве находится следующая книжка Г. Лагздынь, и надо надеяться, что она станет новым шагом в творчестве поэтессы.
В рецензиях обычно принято делать замечания, говорить о недостатках, но давайте сегодня нарушим традицию. И не потому, что недостатков в книжке нет, а потому, что хотелось обратить внимание читателей на самое существенное в творчестве одаренной поэтессы. Мы же будем рассчитывать на ее взыскательность к собственной строке и пожелаем, чтобы строки эти с каждой новой книжкой становились совершенней.
В заключение несколько слов о художнике В. Гусеве, иллюстраторе книжки «Играю я». Выполненные в мягкой, неброской тональности, не лишенные выдумки, иллюстрации хорошо гармонируют со стихами и щедро дают дополнительную пищу детской неуемной фантазии».
Мне с издательством повезло. Как говорили: «Родилась в рубашке». Но ни о какой сорочке не может быть речи. Просто моя ниша в литературе – стихи для самых маленьких – была свободной. Она и сейчас пустовата.
Не последнюю роль в становлении меня как писателя сыграли редакторы издательства Леокадия Яковлевна Либет и Марина Ивановна Титова.
В 1975 году вышла первая книжка стихов «Весенняя песенка» обычным тиражом в 300 тысяч экземпляров. Моим главным, с перерывом по 2000 год, стало ордена Трудового Красного Знамени и Дружбы Народов издательство «Детская литература», ранее называвшееся: в 1933-1935 – «Детгизом», в 1936-1941 – «Детиздатом», в 1942-1963 – снова «Детгизом», а с 1963 и по сей день именующееся «Детской литературой». Так я начала свой путь в большую российскую литературу. И поплыл мой поэтический кораблик в просторные, но не всегда спокойные, воды океана.
Кстати...
Позднее книги стали издаваться в «Малыше»: «Тепики-тепики», «Всюду лето», «Целый день у нас работа», «У нас живет дразнилка». В издательстве «Московский рабочий» в 1990 году вышла книга «Тайна зеленого золота». В смутные девяностые годы наступило затишье, вследствие чего на тверской земле было издано много книг, но очень малыми тиражами – от двухсот штук до одной тысячи экземпляров. В самом крупном областном книжно-журнальном издательстве появилась повесть «Зона», позднее – книги «День добрый», «От января до января», «Волшебные тропинки». С образованием в Москве малых и больших издательств рождались книжки разноформатные, порой необычные, как «Книжки-подушки», при совместном соавторстве издательства «Дрофа» с «Трехгорной мануфактурой», делались книжки-игрушки, книжки-задвижки, книжки-гармошки, книжки-раскладушки. Вроде книжки, раз можно читать. А вроде и нет, раз можно ими играть. Вот почему на вопрос, сколько книг у меня издано, затрудняюсь отвечать. Вчера подсчитала – 118, без погремушек.
КРИТИКА НА КНИГИ
Книжное эхо с вариациями
После выхода из печати «Весенней песенки» появилась и первая критическая капельная статья.
«ЗАТРЕЗВОНИЛИ КАПЕЛИ...»
Николай Иванович Мазурин, газета «Смена» от 30.12.1975 г.
В апреле на страницах газеты «Смена» были впервые напечатаны стихи для детей, подписанные мало кому известным тогда именем Гайды Лагздынь. Стихи были короткими, как считалки, составленные из живых, очень гибких разговорных фраз. Но не считалки виделись в этих стихотворных миниатюрах, а красочные картинки, озаренные солнечным светом.