Текст книги "ИВ. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Гай Северин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 89 страниц)

Глава 08

ЭЛЬ

Первый курс я окончила успешно. Очень нравилось, что преподаватели меня хвалят и отмечают, как способную и старательную студентку. К тому же, я получала стипендию, что в моем зависимом положении приходилось весьма кстати. Деньги небольшие, но на книги и личные мелочи хватало. В общем, учебный процесс не доставлял никаких проблем. Проблемы я доставила себе сама.

После сдачи экзаменов образовалась много свободного времени, которое нечем заполнить. Надежда поехать с Джори в Ирландию рухнула. К огромному разочарованию, он предпочел компанию любовницы. Магали не вызывала негативных чувств. Она не отличалась большим умом, на меня взирала с вежливой скукой, но ее приоритетное положение остро резануло по сердцу. Это ведь родина моих предков. Не увидеть мне изумрудных холмов солнечной страны, не послушать в трактирах таинственных сказаний. И пусть я осознавала, что сама виновата, слишком часто заставляла брата сердиться, задавить царапающего зверя в душе не удавалось. К тому же, я так и не смогла убедить обоих Ансело, что попытки найти работу хотя бы на время каникул – вовсе не блажь. Долги перед Мэри росли изо дня в день, и никак не получалось сократить расходы.

Итак, одинокое времяпровождение в опустевшем без Джори Париже – наказание за строптивость. Что же, видно, заслужила. Вздыхай, не вздыхай, – ничего не поделать. К тому же, я твердо верила, что не должна злоупотреблять бескорыстной помощью, иначе так и останусь слабой, несамостоятельной обузой близким. Чувство очень неприятное, саморазрушающее, но никто не воспринимал меня всерьез, что лишь усугубляло обиду.

Одобрение Джори и его мнение значили слишком много, чтобы идти наперекор. Важным и веским казалось заручиться его согласием, но случай распорядился иначе. Заглянув в лавку на первом этаже, чтобы купить редис и молодую зелень для салата, я, как обычно, разговорилась с приветливым и добродушным хозяином. Пожилой мужчина, складывая покупки в бумажный пакет, посетовал на замучивший артрит, с гордостью похвастался, что выдал дочь замуж и пожаловался, как тяжело стало работать одному.

За предложенную помощь месье Робен с радостью ухватился. Большой выручки магазин не приносил, но и времени работа отнимала немного. Необходимо по утрам принимать товар, аккуратно раскладывать овощи, фрукты и бакалею по полкам и прилавкам, зелень ставить в воду. В летние месяцы многие студенты подрабатывали, и никому в Латинском квартале это не казалось странным.

По возвращении Джори не поднимал более эту тему, поэтому помалкивала и я. Ничего плохого я не сделала, но все равно чувствовала себя провинившейся. С другой стороны, виделись мы теперь нечасто. Он привез из поездки новую любовницу, якобы мечтающую стать актрисой, – шикарную светло-рыжую зеленоглазую красотку, стервозную до крайности. Под завесой тайны осталось, по какой причине с первого взгляда эта Анора меня категорически невзлюбила и с тех пор на дух не переносила. Она, конечно, не демонстрировала этого прилюдно, но я прекрасно чувствовала негативное отношение, ловила ее высокомерие и презрение. Не желая мешать Джори и доставлять ему неудобства, я старалась избегать совместного общения.

Теперь досуг чаще проходил в компании интересной книги. Появилась возможность читать, что хочется, а не что необходимо. Но, вопреки ожиданиям, это не приносило должного удовольствия. Даже с Марго мы встречались редко. Знойное лето и наплыв туристов – горячая пора для парижских кафе. Девушка пользовалась возможностью заработать, трудясь допоздна почти ежедневно.

Выходить вечерами в одиночестве мне по-прежнему запрещалось. Голову все чаще посещали негодующие строптивые мысли: «Какого черта я сижу в четырех стенах, когда вокруг кипит ночная жизнь, полная развлечений и веселья? Современным женщинам не требуется обязательное сопровождение мужчины для прогулок и посещения театров, не говоря уже о кино. Каждую неделю на афишных столбах появлялись новые пестрые листовки с анонсами премьер спектаклей, концертов и художественных фильмов. Большая часть этого проходила мимо меня, словно в насмешку над былыми восторгами и надеждами. А я ведь вполне способна сама о себе позаботиться».

До определенного момента это оставалось крамольными размышлениями, гнетущим молчаливым недовольством, но, когда однажды Джори не пришел, как обещал, мое терпение лопнуло.

В июне столица изнывала от жары, плавясь без дождя уже почти месяц. Я изнывала вместе с пыльным городом, только от скуки и безделья. Кто бы мог предположить, что в Париже невозможно найти занятие по душе? Но меня уже не увлекали ни музеи, ни галереи, ни ярмарки. На самом деле, все сводилось к острой нехватке ставшего привычным присутствия брата.

Что нашел великолепный мужчина в этой отвратительной, неприятной рыжей жеманнице, оставалось загадкой. Расспрашивать я не смела, это явно не мое дело. На мой предвзятый взгляд в ней не было ничего выдающегося, ну, кроме обширной груди и длинных ног. Подумаешь, достижения! Зато глаза – завистливые и жадные, неужели он этого не замечает? Предположения, что долго Анора около него не задержится, тоже обратились прахом. Напротив, Джори уделял ей много времени, постоянно сопровождая на какие-то рауты и светские сборища.

Иногда на рассвете, не успевая возвратиться в Бельвиль из центра, он отсыпался у меня в комнате Мэри. Казалось, все, как обычно, он спокоен и невозмутим, но я кожей ощущала исходящее от него довольствие и удовлетворение, чего не замечала прежде. Почему-то это бесило еще больше. Ощущения новые, весьма неприятные, словно булавкой больно колола каждая мысль о ненавистной ирландке. Могла бы я когда-нибудь оказаться на ее месте? С глубокой обидой приходилось признать – это исключено. Джори получал от женщин то, чего я, вероятно, никогда дать ему не в состоянии, именно поэтому вариантов моего положения, кроме сестры, он не предлагал. Так имею ли я право на подобные мысли? Что если брат поймет, какие глупости посещают мою неблагодарную голову? Тогда только из Парижа бежать.

Начал портиться характер. Я часто замечала, что огрызаюсь и почти перестала улыбаться. Он на подобные выпады только бровь недоуменно приподнимал, словно не понимая, в чем причина.

Становилось очень стыдно. Я прилагала усилия, чтобы сдержаться, ни в чем не упрекать и настроения не показывать. Этак я и последних крох общения лишусь, если он разозлится и решит, что я перешла границы. Наверное, я должна радоваться за него, ведь он, похоже, счастлив. Радоваться не получалось, но и жаловаться я не решалась. Если рассудить, то какие у меня права? Я всего лишь случайно навязавшееся на его голову недоразумение.

Первый бунт во мне назрел в конце июля. В столице проводился большой фестиваль, в котором участвовали музыканты со всего мира. Улицы, площади и бульвары, утопающие в цветах, превратились в настоящую феерию. Отовсюду лилась музыка и доносились песни на разных языках. Главный концерт с невероятной программой выступлений начинался вечером в субботу на Марсовом поле и должен был продлиться до рассвета. Накануне Джори прийти не мог, объяснив, что встречается с посетившим Париж создателем. Извинившись, попросил в эту пятницу воздержаться от традиционного ужина в Бельвиле, а на следующий день обещал зайти, как только освободится.

С самого утра присутствовало ощущение чего-то необыкновенного и волнующего. Казалось, воздух звенел, как натянутая струна. Молодежь устраивала грандиозное празднество с маскарадом живых цветов и гуляниями по нарядным улицам. Все мои сокурсницы, оставшиеся в городе, планировали в этом участвовать. Готовилась и я, заранее выбрав платье и соорудив подходящую прическу, украсив ее фиалковым венком, предвкушая удовольствие.

Наступил вечер, вслед за ним подкралась и ночь. Нарядная и безмерно несчастная, я тоскливо томилась на крохотном балконе, ловя отголоски безудержного веселья, долетающего грохотом фейерверка и смехом. Джори так и не пришел. Я знала, что он никогда не нарушает обещаний без веской причины. Вероятно, его задержали непреодолимые обстоятельства и, конечно, завтра он все объяснит и извинится. Но ведь и праздник закончится. Я долго терзалась сомнениями, но, в конце концов, не выдержала.

Я очень любила такие шумные многолюдные сборища, когда можно смешаться с вдохновленной, разгоряченной толпой, почувствовать себя наравне со всеми, в едином порыве и вдохе. Да, что же, я пленница разве? Я не намеревалась бродить в одиночестве по темным закоулкам и злачным местам. На Марсовом поле собралось, наверное, полгорода с семьями и даже детьми. По какой несправедливости и чьей насмешке я лишаюсь всего, что доступно нормальным людям? Это глупо и неправильно!

Джори разозлится, когда узнает, но я готова на это пойти. А если он не пришел, потому что вновь окружил пристальным вниманием Анору? Или вообще забыл об обещанном. Слишком редко мы виделись, тогда как эта женщина заполнила практически все его время. Здравый смысл твердил, что это исключено и брат никогда бы так не поступил, но обида и отчаяние делали свое дело. Меня неудержимо тянуло вырваться из заточения и будь что будет.

Сегодня удача отвернулась, она вообще у меня редкая гостья. Едва я дошла до Эколь, подгоняемая нетерпением и подстегиваемая бунтарским духом, как столкнулась со своим неизменным надзирателем – Маркосом. Он держал под руку супругу Элен, симпатичную молодую женщину, и явно был не при исполнении. Лоренсо живут где-то неподалеку, у Элен квартира в Латинском квартале еще со времен учебы в Университете. Счастливые супруги, как и все парижане, нынче ночью, прогуливались, наслаждаясь праздником. Злой ли рок надо мной или наказание за непослушание и самовольство, но улизнуть незамеченной от бдительного мексиканца не удалось.

– Энджэль, сейчас ты должна находиться дома, – тихо, но строго произнес он с чудовищным акцентом.

Возмущение достигло апогея, когда я отчетливо осознала, что все планы и чаяния рушатся в это мгновение, и меня ждет горькое разочарование.

– Пропусти, Маркос, я не обязана тебя слушать! – резко огрызнулась я, понимая, как отвратительно выгляжу в неоправданной грубости.

Он не сдвинулся с места.

– Дорогой, почему бы Эль не посмотреть концерт вместе с нами? Думаю, так ей ничего не угрожает, – деликатно тронула его за плечо жена.

Тот сосредоточенно нахмурился, но все же, кивнул, соглашаясь. Можно было воспользоваться приглашением, однако оно сильно уязвило остатки гордости. Даже слезы навернулись. Хорошая же меня ожидала прогулка – словно под конвоем, и то из милосердия. Настроение окончательно испортилось. Адреналин и желание спорить исчезли, уступив злости и раздражению. Развернувшись и не попрощавшись, я ринулась в обратном направлении, не оборачиваясь и всех ненавидя. Уверена, Лоренсо убедились, что я благополучно добралась до квартиры, и это подливало масло горькой жалости к себе.

Кипя от гнева, в отчаянии от жестокости судьбы, я так хлопнула дверью, что наверняка разбудила престарелую соседку, но мне было все равно. А за окном весело куражился Париж. Я металась по комнате, не в силах успокоиться, пока голова не закружилась. С трудом удалось задремать на рассвете, обессилив от напрасных переживаний.

Не отпустила обида и на следующий день, словно кислотой разъедая душу.

Вечером явился Джори, судя по выражению лица, подробно проинформированный предателем мексиканцем. Осознавая, что ничем хорошим разговор не обернется, я хотела молча принять все упреки и сделать вид, что меня это не касается. Но буквально тут же вновь раздался звонок. Месье Робен поднялся поинтересоваться, не заболела ли я. Сгорая со стыда, я осознала, что даже не вспомнила о работе. А ведь сегодня понедельник, и хозяину магазинчика самому пришлось раскладывать товар и таскать корзины с овощами. Мечтая провалиться на месте, я пролепетала какие-то извинения, а когда он ушел, с ужасом сообразила, что брат молча стоял рядом.

– Значит, все же поступила по-своему, не соизволив хотя бы поставить меня в известность, – подвел он итог услышанному.

Сил не было ни спорить, ни просто взглянуть на него. Уверенная, что скандала не избежать, я демонстративно ушла в комнату и заперла дверь. Несмотря ни на что, я не чувствовала себя неправой, просто бесконечно несчастной и страдающей. Замок тихо звякнул, не препятствуя вампиру. Я отвернулась, успев заметить, что вошедший мужчина очень сердит, глаза сверкали под хмурыми бровями. Недолго помолчав, он серьезно произнес:

– Если думаешь, что я ради прихоти держу тебя дома, то подумай еще раз. И если полагаешь, что Маркосу заняться нечем, кроме как оберегать тебя, то, опять же, ошибаешься, – голос вопреки выражению лица был скорее усталым, чем сердитым.

– Я не просила меня охранять, – упрямо возразила я, не желая поднять взгляд. Знала, что иначе растеряю весь пыл. – Не припоминаю, чтобы меня вообще спрашивали, чего я хочу.

– Однажды я решил, что для меня это важно. И, пока это так, ты ничего не добьешься капризами.

Спокойный голос выводил из себя. Мне будто вожжа под хвост попала, или бес нашептывал. Я с ужасом, как со стороны, слушала собственные слова:

– Может, тебе стоит пересмотреть приоритеты?

– А ты не пожалеешь? – жестко спросил Джори.

Я уже пожалела, поэтому прикусила язык. Брат постоял еще немного и ушел, более ничего не сказав.

Еще одна мучительная бессонная ночь, наполненная страхом, стыдом и грызущей совестью. Опять круги под опухшими веками и клятвенные обещания самой себе, что отныне никогда не ослушаюсь, лишь бы он вернулся.

Он вернулся. Дни потекли своим чередом, мы не затрагивали случившееся, стараясь забыть неприятный инцидент. К сожалению, никуда не делась и Анора. На моей памяти ни одна любовница не задерживалась у Джори так долго. Действовала она, надо признать, очень умно и хитро, вела себя при нем безупречно, не давая повода для отставки. Очевидно стремилась задержаться в роли его пассии надолго, а то и приобрести иной статус. Эта мысль повергала в панику.

На исходе августа, когда жару можно было переводить в разряд стихийных бедствий, небо разродилось долгожданным дождем. Более того, настоящим ливнем с грозой, громом и благословенной прохладой. Не сдерживая непреодолимого искушения, я схватила зонт и выбежала из дома. Мостовая успела превратиться в реку, но я, сбросив туфли, с удовольствием загребала ногами прохладную воду, наслаждаясь буйством погоды. Не торопясь, добрела до набережной, где располагалось одно из моих любимых кафе. Устроившись за столиком под полосатым навесом, я вдыхала запах ливня и свежести, смотрела, как тяжелые капли вспениваются на реке пузырями, создавая впечатление, что Сена кипит.

На соседний стул присел мужчина, в котором я узнала вампира по имени Оливер Кэмпбел. Джори рассказывал, что тот слывет непревзойденным мастером своего дела и крайне ценен в некой стезе, хотя подробностей я, разумеется, не ведала. Это был англичанин самого великосветского обращения, с тихим вкрадчивым голосом, хорошими манерами и безупречным поведением. Мы неоднократно пересекались в клубах, но у меня отчего-то его персона вызывала стойкую неприязнь и непроизвольное желание отстраниться. Поэтому до сих пор мы едва ли обмолвились парой вежливых фраз. Вот и удивило меня его внезапное появление. К тому же, он явно имел намерение пообщаться.

– Приветствую, Энджэль. Какая приятная встреча. Прекрасный день, не правда ли? – он улыбнулся кривоватой улыбкой и поправил очки.

– Здравствуйте, месье Кэмпбел. День действительно великолепный. Только ведь это не ночь, поэтому довольно странно встретить вас тут, – я и забыла, какой он высокомерный сноб.

– Знаешь ли, в такую погоду я иногда позволяю себе прогуляться днем. Когда живешь так долго, начинаешь уставать от вечного сумрака, – он вздохнул.

Я сочувственно кивнула, а Оливер предложил выпить за встречу, дождь и удачу. Я не совсем поняла, о чем он, да и признаться, предпочла бы наслаждаться свежестью ливня наедине с собой, но отказываться было грубо. К тому же, настроение вполне подходящее, и я согласилась. Некоторое время мы молча пили шампанское, слушая, как гремит гром, и струи стекают по навесу.

– Видел Джори с Анорой на вернисаже авангардистов в прошедшее воскресенье. Прекрасная партия, ты не находишь? – как бы невзначай произнес вампир, вероятно, полагая, что у нас других общих тем нет.

Откуда ему знать, что меньше всего мне хотелось обсуждать злокозненную ирландку? В очередной раз больно кольнула ревность, развеивая прелесть непогоды. Раньше на выставки я ходила с братом. Даже если он сопровождал своих девушек, младшая сестра никогда не мешала и не вызывала ни у кого протеста. А сейчас я даже не знала, что прошло такое интересное мероприятие. Уверена, это Анора категорично воспротивилась моему обществу. А может, Джори и сам не вспомнил обо мне. Глаза защипало, еще немного, и я начну хлюпать носом. Но не показывать же этого при постороннем. Через силу я выдавила улыбку:

– Да, они замечательно смотрятся вместе.

Визави покивал, задумчиво глядя вдаль. Потом он словно спохватился, и мы продолжили беседу на разные темы. Оливер рассказал несколько новостей о знакомых, и я поняла, что совершенно выбилась из привычной колеи и многое пропустила. Настроение продолжало стремительно портиться, погода этому способствовала. Поднялся резкий ветер, к тому же, быстро темнело из-за тяжелых, мрачных грозовых туч, затянувших плачущее небо.

Извинившись перед собеседником, я сообщила, что мне пора возвращаться домой, а он галантно предложил сопровождение.

– Не пристало столь прелестной юной мадемуазель разгуливать в сумерках одной.

Он предложил опереться на его руку, раскрыв широкой зонт, а я, не найдя причины отказаться, приняла предложение. Что угодно, лишь бы поскорее оказаться дома в тишине и сухости, да и предаться в полной мере тоске и печали.

– Какой уютный у тебя район, – прошелестел спутник едва различимым в шуме дождя голосом. – Так тихо и безлюдно, даже фонари не зажгли еще. Воистину мне улыбается провидение.

Я открыла было рот, чтобы уточнить, что он имел в виду, хотя, на самом деле, не испытывала никакого интереса, но внезапно вспыхнуло чувство тревоги и нехорошее предчувствие.

– Благодарю за помощь, месье, – я спешила попрощаться, хотелось избавиться от неприятного общества.

И тут мужская ладонь скользнула по моему горлу. Успев лишь вздрогнуть от неожиданности и испуга, я почувствовала легкое прикосновение к сонным артериям и отпустила померкшее сознание.

Глава 09

ДЖОРИ

Вернувшись из Ирландии, я не торопился давать отставку Аноре. Иметь любовницей неглупую женщину оказалось удобно. Она не выдвигала требований, не изображала беспомощную беженку и не собиралась сидеть сложа руки в качестве содержанки. Мне пришлась по душе кипучая деятельность, которую она развернула, едва ступив на французскую землю. Самостоятельно свела нужные знакомства и заявила, что поступает в театральное училище, дескать, всю жизнь ее манили сценические подмостки. К тому же, вовсе не растеряла пыл, демонстрируемый в баронском замке, что меня более чем устраивало.

Не задались только их отношения с моей «сестренкой», чему удивляться не стоило. Слишком разные у девушек характеры и жизненные ценности. Впрочем, отчасти это нам на руку, ведь Эль очень необычна и невольно привлекает излишнее внимание, что потенциально являлось небезопасным.

Чтобы как-то компенсировать редкие совместные выходы в свет, я старался чаще проводить светлые часы в Латинском квартале. В комнате Мари давно поселились мои вещи, а плотская ненасытность ирландки помогала легче справляться с вынужденным амплуа. И все же, я не мог не видеть, что Эль этого недостаточно. Да еще проклятые правила, установленные упрямым отцом, заставляли держаться с малышкой отстраненно, по-братски. Она остро нуждалась в тепле и душевной близости, а пресекать собственные бушующие чувства становилось все сложнее. К сожалению, приходилось чем-то жертвовать.

К моему неудовольствию, ее отношение также изменилось, причем, не в лучшую сторону. Она больше не бросалась мне на шею при встрече, радостно улыбаясь, а вела себя сдержанно, даже хмуро, иногда огрызалась и на вопросы отвечала односложно. Благо хоть капризов не допускала. Портящееся поведение «сестренки» начинало раздражать. Я пытался смягчать ситуацию, ведь она ни на что не жаловалась и о причинах хандры говорить отказывалась. Да мне и так было ясно: эльфийке не хватало общения. Но я ведь не препятствовал ей заводить друзей. Она сама предпочла целыми днями киснуть в четырех стенах, упиваясь обидами. Именно эта демонстрация вызывала большую долю моего недовольства. Манипулировать собой я никому не позволю, даже ей.

Самовольное, ничем не оправданное нарушение запрета на ночные прогулки стало последней каплей. В тот раз девчонка разозлила по-настоящему. Впервые я не сдерживал резкость и холод в голосе. Предупреждал ведь негодницу о приезде моего создателя. Просил проявить благоразумие, отнестись серьезно, несмотря на нестерпимое желание отправиться на праздник. Да, я опрометчиво пообещал, что приду, как только угроза минует. Кто же мог предположить, что Гэбриэл пожелает сопровождать на это мероприятие Женевьев? Прежде я не замечал за ним любви к массовым народным гуляниям. Эль поступила вопреки всему, что я считаю важным, чем меня весьма расстроила.

Но в страшных событиях, которыми закончилось лето, мне некого винить, кроме собственной преступной беспечности. Конечно, я осознал, что перегнул палку, категоричностью и эгоизмом довел до беды, но, увы, слишком поздно. Если бы повернуть время вспять…

ЭЛЬ

О том, что я очнулась, говорили хаотичные панические мысли, беспорядочно метавшиеся в голове. Но чувства вернулись не полностью. Веки поднимались, моргая, а перед взглядом лишь непроницаемая тьма. Звуки тоже не ощущались, словно я в полной изоляции. Никогда и нигде в Париже я не слышала такой звенящей тишины. Что осталось со мной абсолютно точно, так это обоняние. Нос забивал невыносимый смрад, я с ужасом осознавала, что необходимо сделать очередной вдох. Вонь разъедала внутренности, вызывая неудержимую тошноту.

Еще я понимала, что лежу на стылом каменном полу, а мокрые от прогулок по лужам ноги в чулках заледенели до судорог. Усилием отгоняя панику, с трудом поднявшись, я наощупь добралась до шероховатой кирпичной кладки и медленно побрела вдоль нее, пытаясь понять, где нахожусь. Через несколько шагов ступня попала во что-то влажное и скользкое. Кажется, это и служило источником отвратительно-сладковатого запаха. Содрогаясь от омерзения, боясь представить, что это могло быть, я едва не заскулила от страха. На одной из стен я обнаружила дверь, разумеется, наглухо запертую. Моим узилищем оказалось небольшое пустое помещение без окон, вероятно, подвал или нечто подобное. Не желая вновь наткнуться на мерзкую кучу непонятно чего, я в изнеможении опустилась, прислонясь к стене.

Боли не было, значит, злоумышленник не причинил мне вреда… пока. Что же произошло? Зачем месье Кэмпбелу похищать меня? Я считала, что отношения с Джори у него приятельские, к тому же, давние. Может, это какой-то розыгрыш? Но Оливер слишком неприятный, чтобы выглядеть шутником. На меня он всегда производил опасливое впечатление. Не успев додумать мысль, я подскочила как ужаленная. От неожиданности едва сердце не разорвалось. С пронзительным скрипом дверь распахнулась, и в глаза ударил показавшийся ослепительным свет. Я заслонилась ладонью, поэтому не видела вошедшего. Зато узнала интонации. Тихие, вкрадчивые.

– Уже оценила мое гостеприимство? – прошелестел вампир с издевкой в отвратительном пришептывающем голосе, отчего в животе затянулся тугой узел плохого предчувствия.

Он повесил лампу на крюк под потолком, и я наконец смогла, поморгав, разглядеть его и каменный мешок. Лучше бы мне оставаться в темноте и неведении. Это действительно подвал, пустой и заросший паутиной и разводами плесени на стенах. Одинокий железный стул посредине. А в углу нечто, похожее на кучу рубленого мяса, им и оказавшееся, кое-где поблескивающее костями вперемешку с внутренностями, включая рассеченный желудок и вывалившиеся кольца кишечника. Когда я поняла, что на это и наткнулась, очень захотелось упасть в обморок. Омерзение и отвращение едва не лишили рассудка. Я рванула прочь. Вернее, попыталась. Разумеется, мне не позволили. Преградив путь, Оливер жестко толкнул меня к стулу, а сам встал у выхода.

Обхватив себя руками, я сжалась в комок, постукивая зубами. Ноги ослабли, а глаза заволокло слезами. Ну почему мне так везет на сумасшедших маньяков? Он молчал, внимательно уставившись.

– Месье Кэмпбел, почему я здесь? – спросила я трясущимися губами.

Он ухмыльнулся, глядя в упор. Мне очень не понравились ни улыбка, ни взгляд. Зачем я вообще разговаривала с ним на набережной, идиотка!

– У меня возникло стойкое впечатление в кафе, что ты, крошка, – мой счастливый лотерейный билет, – вампир смотрел холодно, не мигая, вызывая волны дрожи, но выглядел при этом весьма довольным. – Я бы хотел, чтобы наш разговор прошел плодотворно и сразу предупреждаю: не надо грубить, пытаться вырваться, звать на помощь. Если будешь умницей, все будет хорошо. Если нет, составишь компанию Софии, кажется, ее так величали, – он повел рукой в сторону страшного угла. – Договорились?

Мог бы и не спрашивать. Ни бежать, ни кричать я бы не смогла, от страха отнялись и ноги, и голос.

Оливер стоял очень прямо, будто спицу проглотил, продолжая буравить меня жутким немигающим взглядом из-за стекол очков. Молчал он долго, заставляя нервничать все больше.

– Не помешает, пожалуй, немного истории. Однажды мне повстречался крайне самоуверенный и заносчивый юнец, своей напористостью и нахрапом весьма раздражающий. Он был удачлив и смел, бравировал своими способностями и сомнительными талантами. Мы лицемерно назывались приятелями, коллегами и собратьями, но я всегда видел в его глазах презрение. Наглостью пробивая дорогу наверх, он не скупился на снисхождение и напускное благородство. Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю.

Я слушала и не верила, что Джори считал другом этого мерзкого упыря! Как же он не заметил его подлую натуру?

– Долгие годы я ждал шанса раздавить его, как мелкую букашку, кем он, по сути, и являлся. Убить сопляка, что может быть проще? Но мне нужно публичное разоблачение, так, чтобы никто в этом городе праздности и порока более не сказал, что «великий» Джори Ансело заслуживал и малой крупицы славы, коей его наградила неразборчивая Удача. К твоему «брату» у меня накопился огромный список претензий, но не стану утомлять подробностями. Он хитер и осторожен, но я терпелив и упорен. Уверен, слабое место есть у каждого, как и скелеты в шкафу найдутся у любого.

Сколько женщин я подсылал к нему, полагая, что в своей неуемной страсти он раскроет прорехи! Были и внушенные, и добровольно работавшие на меня, но все без толку. Подлец не терял головы. Но однажды внезапно обнаружилась любопытная деталь. Необремененный сентиментальностью и прекраснодушием вампир, меняющий девиц, как перчатки, и давящий конкурентов, как клопов, вдруг стал удивительно заботливым и нежным опекуном для обычной, ничем ни примечательной девчонки. При этом угрожая убить любого, кто хоть взгляд косой на нее бросит. Я, признаться, немало удивился такой перемене. И главное, никто не представляет, кто ты такая, откуда взялась, и почему он носится с тобой, как с великим сокровищем. Из этого я сделал вывод, что пользы от тебя будет больше, чем от тех пустоголовых дур, и ты поделишься со мной его секретами.

От возмущения я даже бояться перестала. Похоже, этот кровопийца более сумасшедший, чем я думала.

– От меня ты помощи не дождешься! – воскликнула я с вызовом.

Снова это свистящий смех, продирающий до мурашек.

– Знаешь, за что меня ценит твой «братец»? Я действительно лучший в своем роде, а мое давнее увлечение переросло в истинный профессионализм, – безумец не переставал ухмыляться. – А все дело в том, что я обожаю резать людей. Кромсать, шинковать, выворачивать наизнанку. И прекрасно представляю, где находятся нервные узлы, и как сделать, чтобы жертва не умерла от болевого шока и оставалась в сознании как можно дольше. Но вот людям, почему-то, напротив, не нравится, когда я с ними это делаю, и, как правило, они быстро соглашаются поведать мне свои тайны.

Я тряслась все сильнее. Как можно, не повышая тон, довести человека до умопомешательства? Хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать это чудовище.

– Эта милашка скрасила мне позавчерашнюю ночь, – кивнул он в сторону несчастных останков. – Как она кричала! Музыка для ушей. Но я отвлекся… Уверен, что именно ты – последний элемент моей головоломки, и я не успокоюсь, пока не доберусь до сути. А чтобы не осталось сомнений, что я не шучу, признаюсь еще в одной слабости. Я очень люблю женщин. Очень. И если мужчин я просто убиваю, то с прелестницами моя фантазия взрывается от лавины идей. Надеюсь, не обязательно объяснять, о чем идет речь?

Объяснять не надо было. Я чувствовала, как кровь совсем схлынула с лица, зубы продолжали выбивать мерную дробь, страх железной рукой сковал горло. Не верилось, что это не жуткий кошмар, и все происходит в реальности.

– Сейчас разгар ночи. Мне нужно уйти, чтобы не вызывать подозрений, следует оставаться на виду. Утром мы обязательно продолжим. Отдыхай, София составит тебе компанию.

Он ушел, заперев тяжелую дверь. Из этого каменного мешка мне не выбраться, и пытаться не стоило, безумец явно все предусмотрел. С усилием шевеля конечностями, свернувшись на влажных ледяных плитах, предавшись мрачным мыслям и черному отчаянию. Тут ничего, что можно использовать как оружие, а противник очень старый и сильный кровопийца, с подобными мне дел иметь не приходилось. Я бы попыталась его обессилить, но, если не смогу, только все испорчу. И я еще жаловалась на скуку, на тихую безмятежную жизнь! Удастся ли еще увидеть Джори? Смогу ли я оказать сопротивление маньяку? Или сломаюсь и предам брата?

Сколько прошло времени, не знаю, вероятно, несколько часов. Самых невыносимых в моей жизни. В глубине непроглядного мрака чудилось, как, беспомощно придерживая вывалившиеся внутренности, несчастная София жалобно тянется ко мне. Порой слышались то слабый шорох, то тоскливый протяжный стон. Парализованное страхом воображение вдруг начинало изводить до исступления. Если бы в тот момент что-то случайно коснулось меня, уверена, я бы скончалась на месте. А потом приходили видения, что я тоже зловонная масса, подобно невольной соседке, окончив существование под скальпелем садиста. И когда вновь лязгнул засов, я уже практически обезумела и согласна была сделать и рассказать все, что от меня хотят, только бы выйти отсюда и не видеть холодных равнодушных глаз вампира.