Текст книги "ИВ. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Гай Северин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 89 страниц)
Несмотря на то, что еще не рассвело, отец сам открыл мне дверь, словно и не ложился вовсе. В последнее время мне стало казаться, что он каким-то образом заранее предчувствовал мои возвращения. Собаки тоже встречали меня, радостно повизгивая, восторженно молотя хвостами, приседая на задние лапы и тыкаясь в ладонь мокрыми носами.
Наверняка, если бы не воспитание, они бы непременно попытались положить лапы мне на грудь и облизать лицо. Но отец хорошо выдрессировал их, уделяя много внимания, проявляя твердость и доброту. За те месяцы, которые прошли после смерти Розы, щенки сильно выросли и почти превратились во взрослых псов. Обняв отца и потрепав по холкам любимцев, я тут же вручил им подарки. Для Гаэтана – считающееся одним из лучших сортов в мире пиво Blanche de Namur, которое ему всегда раньше привозили мамины родственники. Для Акселя и Йоргена у меня был новый каучуковый мячик и шампунь для собак, рекомендованный бельгийскими ветеринарами, обещающий невероятный блеск и лоск шерсти, приобретенные мною в центре Брюсселя в небольшом магазинчике с надписью: «Для лучшего друга – самое лучшее».
Мне очень хотелось потешить свое самолюбие и поделиться своими достижениями и первой серьезной победой, но кому я мог об этом рассказать? К сожалению, в разговорах с моими лучшими друзьями, которые могли бы понять меня, эта тема, как и все, что могло касаться моей нынешней сути, не подлежала обсуждению.
Отцу, который, спросил, как прошла командировка, я лишь в общих словах сказал, что многого добился за последнее время, и что он не зря вкладывал деньги в мое образование, и может гордиться своим сыном. Сам же я, в свою очередь, поинтересовался тем, что меня заинтересовало еще во время маскарада. Лазар упомянул, что слышал о Гаэтане Ансело, и мне было любопытно, каким образом отец привлек внимание могущественного вампира.
– Это старая история, все произошло задолго до твоего рождения. Мне тогда лет, наверное, тридцать пять или тридцать шесть исполнилось, помню, как раз в это время были введены так называемые «законы Ферри», которые определяли принципы построения светской школы и преподавания в ней нравственности на светских принципах. Думаю, тебе действительно любопытно будет это узнать, – пустился он в воспоминания. В те годы я довольно много работал на темные силы, поскольку уже имел среди вампиров репутацию надежного проверенного человека, и некоторые из них, особенно немолодые, пользовались моими услугами. Тогда это в основном была помощь в изготовлении новых личных документов с соответствующими внешнему облику датами рождения. Находившиеся у власти обращались ко мне не лично, а через своих помощников, возможно, и для месье Лазара я что-то делал, но едва ли он даже слышал обо мне. И вот, одним не самым прекрасным днем, я направился домой к своему крупному заказчику, чтобы отдать ему объемный пакет с бумагами. Обычно я встречался с клиентами вечерами в своей конторе, но тот очень спешил, ожидал важного гостя, и попросил меня подвезти ему их, как только будут готовы. Подъехав в соответствии с договоренностью и совершив сделку, я убрал в портфель полученное вознаграждение и уже собирался ретироваться, как колокольчик в прихожей настойчиво затрезвонил. Вампир скользнул к двери, но на пороге, очевидно, появился совсем не тот, кого он ожидал. Они о чем-то негромко, хотя очень эмоционально общались, но я не имею привычки подслушивать чужие разговоры, поэтому отошел к окну, стараясь отвлечься на бродячего певца, который как раз выступал на противоположной стороне улицы. Но вдруг я услыхал громкий шум и отчаянный крик хозяина квартиры. Несмотря на то, что я находился в доме вампира, которому вряд ли могла понадобиться моя помощь, я не мог остаться в стороне, и выбежал в прихожую. То, что я увидел, повергло меня в сильнейший шок.
Моего клиента цепко держал в руках представительный мужчина среднего возраста, хорошо одетый, в цилиндре и дорогом сюртуке. Если бы я не был в точности уверен, с кем имел дело, для кого привез документы, то подумал бы, что мой клиент простой человек, ставший на моих глазах жертвой вампира, потому что именно это и происходило сейчас в коридоре.
Существо в обличье джентльмена с налитыми кровью глазами жадно, но достаточно аккуратно пило кровь моего знакомого, а тот не мог ни шевельнуться, ни защититься, несмотря на всю свою сверхъестественную силу. Было в этом что-то настолько неправильное, совершенно невероятное, что я замер на месте, едва не впав в ступор, чувствуя, как по спине стекают струйки холодного пота, хотя все внутри меня кричало немедленно бежать без оглядки. Напившись, чудовище одним легким, почти неуловимым движением, оторвало голову выпитому вампиру, будто тряпичной кукле, и небрежно отбросило труп в сторону. Голова откатилась в угол, оставив за собой багровую полосу на некогда светлом пушистом ковре, и теперь бессмысленно пялилась в потолок распахнутыми глазами. А оставшиеся в рухнувшем теле капли крови брызнули во все стороны, залив великолепные обои золотистого шелка, которыми были обтянуты стены. Некоторые из них долетели до меня, заставив ахнуть, и я будто очнулся от кошмарного сна. Монстр, словно только заметив, вперил в меня тяжелый взгляд, и рявкнул: «Забудь меня и все что увидел!». Через мгновение он исчез, лишь хлопнула о стену, распахнувшись, входная дверь. А я по-прежнему стоял на месте, с ужасом наблюдая, как изувеченный труп и голова моего клиента буквально на глазах полностью высыхают, покрываются трещинами.
Больше всего мне хотелось немедленно бежать из этого дома, действительно забыв все, что я там увидел, как приказал мне незнакомец, хотя я понимал, что надеяться на спасительное забытье, благодаря вербене, не приходится. Скорее всего, эта сцена еще долго будет стоять у меня перед глазами. Лишь усилием воли я заставил себя задержаться еще на какое-то время.
Памятуя о случившемся с цыганом Лачо, я осознавал, что не должен поступать необдуманно, поддавшись импульсу. Что за странный вампир, который пьет кровь другого вампира, но, при этом не тронул человека? Связано ли это как-то с принесенными мною бумагами и может ли это иметь какие-то последствия для меня? Хотя, скорее, я просто случайный свидетель. Как же мне следует поступить? Бежать, пока меня здесь не застал еще кто-нибудь? Может быть, стоит забрать тот пакет, который остался лежать в гостиной на столе, чтобы он каким-то образом не вывел на меня, если кто-то станет разбираться с этим делом? Или оставить все как есть, иначе тот, для кого он предназначался, подойдет сюда и, не найдя его, сам явится ко мне? А может быть, мне действительно стоит немедленно прекратить всякие контакты со сверхъестественными существами, пока я сам еще жив? К тому времени, благодаря моей не вполне легальной деятельности, мы с Селестой уже достаточно прочно стояли на ногах. «Уж лучше быть бедным, но живым, чем оставить ее вдовой», – думал я тогда.
На этих словах голос отца дрогнул, он как-то сразу осунулся и словно еще больше постарел. Нам обоим стало грустно. После смерти мамы не прошло и года, боль утраты по-прежнему была очень острой. Нам до сих пор очень сильно ее не хватало, как и сестренки, конечно, хотя, безусловно, отцу было гораздо тяжелее. Я ведь постоянно окружен друзьями, приятелями, клиентами, девицами, новыми знакомыми и незнакомыми людьми, у меня много работы и активный отдых, а Гаэтан большую часть времени проводил дома один, общаясь разве что с кухаркой или горничной, да иногда с соседями перекидывался парой слов.
Были, конечно, друзья и у него, но в силу преклонных лет они уже не могли встречаться так часто, как раньше. Когда-то он опасался оставить маму вдовой, а жизнь повернулась так, что ему самому пришлось до дна испить горькую чашу вдовства. Однако, собравшись, отец продолжил свой рассказ о тех давних событиях:
– Пока я размышлял, как лучше поступить, на пороге действительно возник мужчина, которого я также не имел чести прежде знать. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что передо мной человек самого благородного происхождения. Его одежда, манеры, осанка, сдержанная правильная речь не оставляли сомнений, что он безусловно джентльмен в самом высоком смысле этого слова. Ему же вполне хватило одного взгляда, чтобы сразу понять, что здесь произошло. Тем не менее, он, конечно же, поинтересовался кто я, и что здесь делаю. Я не стал ничего от него утаивать, интуитивно чувствуя, что это в моих интересах, если я не хочу повторить участь своего клиента. «Раз ты ничего не забыл, несмотря на приказ Мидаса, – произнес он, – к тому же, и раньше работал на нас, производишь впечатление человека разумного и порядочного, я попрошу тебя передать послание. Найдешь Жана-Баттиста Лазара, – он назвал адрес в центре города, – и сообщишь ему, что лорд Гэбриэл предупреждает, что в городе находится Мидас Ксандрийский, он знает, кто это, пусть будут осторожнее. И еще, пусть пришлет по этому адресу кого-нибудь прибраться. Возможно, мы еще встретимся, месье Ансело, так что, до свидания», – с этими словами он тоже исчез, а вместе с ним и эти мои бумаги со стола, значит, они все-таки предназначались ему.
Так я впервые услышал имя твоего создателя, сынок. Я тоже не стал там более задерживаться и поспешил по названному адресу, чтобы поскорее выполнить задание лорда. Когда я добрался до места, уже стемнело. К счастью, у дома месье Лазара я встретил знакомого вампира, который пару раз обращался ко мне в контору. Он же и взялся сам все передать своему шефу, сказав, что мне сейчас не желательно обращаться к нему лично. Ну, а мне это тем более не нужно было и, вздохнув с облегчением, я вернулся домой. Как я узнал уже позже, в то время в Париже стали погибать представители вашего сообщества, причем в разных районах, при разных обстоятельствах и независимо от возраста и положения. Конечно же, это сильно всех напрягло и взбудоражило, так что сообщение от лорда оказалось весьма кстати. Думаю, именно это и обратило на меня тогда внимание главы твоих парижских собратьев.
Я был искренне удивлен рассказом отца. Даже не предполагал, что может быть что-то подобное. Был уверен, что стал самым сильным хищником на земле, но, оказывается, нашелся тот, кто сам не прочь этим хищником закусить. И неизвестно еще, один ли этот Мидас на свете такой, а, может, еще где-то бродят.
А еще мне стало очень интересно, почему же Гэбриэл не предупредил меня об этой опасности. Вроде обо всех рассказывал: об оборотнях, о ведьмах, охотниках и даже каких-то вымерших существах, а о таком вот вампире, питающемся вампирами, почему-то не упомянул.
– И ты не знаешь, кто же все-таки был этот странный вампир, убивающий своих собратьев, а не людей? – спросил я отца.
– После этих событий я довольно долго думал об этом. Кажется, тебе я об этом не говорил, но у лорда Гэбриэла та же фамилия, что и у того представительного господина – монстра. Можно было бы предположить, что это отец Гэбриэла, по возрасту вполне подходит, – поделился отец такой сногсшибательной новой информацией, что у меня самым неэтичным образом округлились глаза. – Однако, ни внешне, ни в манерах я почти не нашел общих черт. Спросить его самого даже во время последующих встреч я не счел возможным, поэтому остается лишь гадать, почему предполагаемый родственник лорда убивает вампиров, зачем, вопреки ему, Гэбриэл предупреждает об этом вампирское сообщество и почему складывалось ощущение, что твой создатель пытался избежать с ним встречи, поспешно исчезнув из Парижа той ночью.
Да, что и говорить – вопросы резонные, а новые сведения просто потрясающие, даже так с ходу в голове не укладываются. Нужно будет поразмыслить об этом основательно, а по возможности и разузнать все более точно. Странно, конечно, было предполагать, что мой благородный создатель всячески избегал встреч с собственным отцом, словно опасался, как-то не вязалось с его образом. Это действительно очень заинтересовало меня, оказывается, я еще многого не знал об этой стороне жизни, как моего родного отца, так и моего создателя. Обязательно нужно будет уточнить, слышали ли другие вампиры о существовании такого врага, один я не в курсе остался, или же эта информация доступна лишь избранным. И, конечно же, я не мог не поинтересоваться продолжением:
– Что же произошло при последующей твоей встрече с лордом Гэбриэлом?
– Спустя какое-то время он сам нашел меня и, поскольку я уже пользовался у него определенным доверием, поручил мне очень серьезное задание, которым я занимался для него несколько лет, – ответил отец. – Извини, я даже тебе не могу рассказать всего, но, если в двух словах, это было связано с поисками одного нужного ему артефакта, местоположение которого я помогал ему отследить. Также после были и другие поручения, которые лорд весьма щедро оплачивал, оставаясь вполне удовлетворенным моими трудами. Вот я и взял на себя смелость дважды обратиться к нему за помощью: когда у твоей мамы были проблемы с беременностями и год назад, когда спасал тебя.
В итоге наш разговор, как часто случалось, вновь вернулся к нашим утраченным любимым людям. Но как бы то ни было, я остался доволен, что у меня состоялась с отцом такая обстоятельная беседа. Странно, что я, будучи вампиром уже почти год, до сих пор не нашел для этого времени.
Теперь у меня сложилось полное представление об отношениях моего отца с моим создателем и о том, почему фамилия Ансело не пустой звук для Лазара, да еще и о предположительном отце Гэбриэла – или кем он там был этот Мидас Ксандрийский, – услышал такие любопытные вещи. Надо будет обязательно постараться разузнать, с чего это у него возникли подобные вкусовые пристрастия. К тому же, необходимо знать о потенциальном враге. А по поводу того, что именно разыскивал Гаэтан, сомнений почти нет. Наверняка, тот самый янтарный артефакт, ставший теперь и моим заданием. Ну что же, надеюсь, я все же сумею его отыскать рано или поздно, выполнив разом и свою и отцовскую задачу.
За время моего отсутствия дома тоже произошли кое-какие перемены, правда, далеко не такие приятные, как у меня. Садовник, которого отец взял на работу несколько месяцев назад, был пойман им на воровстве, и это при том, что Гаэтан никогда не скупился на оплату труда прислуги. Негодяй был буквально схвачен им за руку, когда пытался похитить драгоценности из шкатулки на туалетном столике Наоми.
После смерти дочери, отец, конечно же, постарался сохранить в ее комнате все, как и было при ее жизни. Вот и оставались девичьи колечки и сережки лежать на своем месте, пока этот проходимец не решил ими поживиться. Конечно же, отец немедленно уволил мерзавца без рекомендаций, а мне осталось только сожалеть, что меня не было в это время рядом, одним увольнением он бы точно не отделался.
– Знаешь, сынок, – поделился мой старик своими мыслями во время обеда, – я подумал, что прекрасно смогу ухаживать за садом сам, так что не буду больше никого нанимать. Теперь, когда я передал свою контору тебе, у меня появилось слишком много свободного времени, а силы, слава богу, еще вполне позволяют держать в руках лопату или садовые ножницы. К тому же, большинство этих роз было посажено твоей мамой, так что, ухаживая за ними, я словно чувствую, как она улыбается, глядя на меня с неба. Ну, а для помощи по дому нам двоим вполне хватит горничной и кухарки.
Впрочем, несмотря на этот неприятный инцидент, я был доволен, что отец вполне бодр и неплохо себя чувствует, и что, несмотря на тяжкие утраты и мое обращение, смог устоять и не потерять интерес к жизни.
Не успели мы встать из-за стола, как зазвенел дверной колокольчик, и горничная впустила курьера из префектуры, который доставил письмо на мое имя. Конечно же, от министра Катри. Старый пёс, очевидно, не упустил моего возвращения вместе с Женевьев. Наверняка после своей просьбы не спускал с меня глаз. Я не ошибся в своих предположениях. На листе гербовой бумаги уверенной твердой рукой было выведено:
«23 июля 1914 г.
Уважаемый месье Ансело!
Осмелюсь поинтересоваться, в свете последних событий, достигнут ли определенный прогресс в выполнении нашей с Вами устной договоренности? Могу ли я надеяться на улучшение известной Вам ситуации?
С выражением глубочайшего почтения,
Бартоломью Катри, префект Сены, министр».
Почек был вполне разборчивый и четкий, но отнюдь не каллиграфический. Следовательно, префект написал это сам, не доверив секретарю. Конспирацию соблюдает, оно и неудивительно. Все не угомонится никак, похоже, ситуация в Совете его сильно напрягает. Однако, боюсь, он останется разочарованным. Я ведь уже ясно дал понять ему, что не собираюсь становиться ни его марионеткой, ни его шпионом. Значит придется ему об этом напомнить. Попросив курьера немного подождать, я прошел в кабинет и быстро набросал ответ:
«23 июля 1914 г.
Уважаемый месье Катри!
Как я уже имел честь сообщить Вам при личной встрече, Вы, очевидно, заблуждаетесь, относя меня к сотрудникам Ваших фискальных органов или тайных осведомителей. Вынужден Вас огорчить, но едва ли следует в данный момент говорить о результате, который мог бы Вас удовлетворить. Однако, полагаю, что Ваши возможности непременно позволят Вам лично убедиться во всех изменениях ситуации, если таковые будут иметь место.
С выражением глубочайшего почтения,
Джорджес Блэр Ансело, юрист».
=== Часть 5 ===
Царство Аида
Глава 01Вручив курьеру письмо-ответ с пометкой «лично в руки префекту», с чувством выполненного долга я смог позволить себе послеобеденный сон. Вечером, выгуляв в парке довольных Акселя и Йоргена, которых нечасто баловал вниманием, я отправился в «Соблазн» на встречу с Оливером, чтобы поблагодарить за приглашение на маскарад, который предоставил мне желанные возможности проявить себя.
– Мне кажется, ты изменился за те дни, что я тебя не видел, – степенно и спокойно выслушав мои слова благодарности, обратил внимание наблюдательный приятель. – Ты и раньше был довольно амбициозным для молодого вампира, а теперь словно осознал свою значимость и особое предназначение.
Я был не вправе посвящать его в подробности моей командировки, да и не слишком ему доверял, однако, не мог не поделиться с едва скрываемой гордостью, что с его подачи сумел выполнить серьезное поручение членов Совета и произвести соответствующее впечатление на некоторых из них. С моей стороны, это было несколько самоуверенно, но первые победы такого уровня слегка вскружили мне голову. Я даже чувствовал себя иначе, чем прежде, словно стал выше ростом и солиднее.
Криво ухмыльнувшись, приятель смотрел на меня привычным холодным взглядом. Хотя Оливер и позиционировал себя скромным ученым-хирургом, которого мало что интересовало, кроме его научных изысканий, очевидно, определенные нереализованные амбиции у него имелись.
– Я рад, что ты так быстро сумел добиться того, чего желал, друг мой, – негромко прошелестел он. – Фортуна, как известно, тоже женщина, и, как и остальные, обожает тебя. Ты незауряден и смел, оттого и идешь необычным путем, – его слова звучали благодушно, таким же было и выражение лица, но мне показалось, что в глазах проскользнул оттенок зависти. – Большинство вампиров начинают с самых низов, со дна, можно сказать, лишь с годами обретая возможность жить нормальной жизнью. Ты же с места в карьер замахнулся на самый верх, и не без успеха. Это весьма похвально, и, вероятно, даже закономерно для такого, как ты.
Несмотря на похвалу, его слова меня слегка задели. «Для такого, как ты» прозвучало почти осуждающе, поэтому я не мог их проигнорировать:
– Что же мешает другим реализовывать себя, друг мой? – я намеренно позволил себе долю ехидства. – Вампирские способности как нельзя лучше способствуют выполнению великих целей, на мой взгляд.
Оливер вновь ухмыльнулся в своей весьма неприятной манере.
– Ты прав лишь наполовину. В человеческом мире важно, в какой семье и каком месте ты родился. Если твои предки рыбаки или слуги, то возможность стать президентом республики у тебя, конечно, есть, но придется постараться и немало. А вот родись ты в золотой люльке – и все, можешь больше особо не напрягаться, будущее твое практически обеспечено. С вампирами дело обстоит сложнее. Кем бы ты ни был до обращения: хоть принцем, хоть клошаром, тобой отныне правит жажда крови. Положение в привычном обществе теперь значения не имеет, деньги в принципе обесцениваются. Лишь кровь занимает все твои мысли и желание выжить любой ценой, по крайней мере, на начальном этапе. Вампирам-новичкам вновь приходиться завоевывать свое место, теперь уже под луной и совсем в другом мире, с другими правилами. Кому-то помогают катакомбы, кто-то пытается сам, некоторых опекают создатели, но для любого это сложный период. Ты каким-то невероятным образом этого этапа избежал, для меня, признаться, это загадка и повод для уважения. Остальным, поверь, приходится намного труднее.
Я, в общем-то, верил, и не таким уж безоблачным было мое обращение и привыкание к новой ипостаси. И мне совсем не нравилось, что Оливер говорил будто бы свысока. Что-то вроде этого поучительно высказывают ветераны молодым солдатам: «Не нюхнул пороху – не боец».
В свое время создатель познакомил меня лишь с основами, необходимыми для выживания. Очевидно, он полагал, что дальше я и сам вполне смогу освоиться в этом мире, может, разглядел во мне потенциал, а, может, ему просто было все равно. Так я и сделал: приложил максимум усилий, освоился, и мне казалось, что я неплохо справлялся. Но сейчас в словах Оливера мне послышался некий вызов, презрительная нотка, которую я раньше в нем не замечал. Вероятно, зависть всколыхнула в нем низменные чувства, но в чем-то он все же прав.
Решив стоять на ногах прочно и самостоятельно, я не имел права упускать из своего внимания ни одной мелочи. Следовательно, я просто обязан изучить вампирскую жизнь Парижа от альфы до омеги, чтобы стать сведущим во всех ее тонкостях и не чувствовать себя зеленым новичком, как тогда, когда оборотень понял, что я даже не слышал о Совете, или как сейчас, когда Оливер снова намекает, что я так и не стал «настоящим вампиром», не побывав в их пресловутых катакомбах.
Мне очень не нравилось чувствовать свою уязвимость, когда кому-то вот так удается застать меня врасплох, поэтому я заявил приятелю:
– Я не разделяю твоего мнения, что каждый вампир обязан через это пройти, я, как видишь, действительно прекрасно устроился и не считаю это своим недостатком. Но меня гложет неизлечимое любопытство. Думаю, пора и мне познакомиться с вашим дном, что бы ты там не имел в виду, хотя бы для самообразования.
Мне казалось, что Оливер должен начать меня отговаривать, сказать, что это блажь и глупость, что ничего интересного я для себя там не найду, но он смотрел на меня спокойно и, наконец, произнес:
– Ну, что же, не мне тебя учить, на что тратить свое время. Дабы еще раз оказать тебе услугу и избавить от некоторых проблем, могу лично представить одному своему знакомому, но далее покину. Для меня в катакомбах не осталось ничего привлекательного, чтобы задерживаться там дольше необходимого. Ты же можешь остаться и наслаждаться. Справился с Советом, наверняка справишься и там.
Я, конечно, не представлял, чем приятель хотел меня напугать или поразить, но уловил скрытую подначку в его словах и, более того, сомнение в моих силах. Теперь я уже не мог не принять вызов, к тому же, сам давно хотел посмотреть, что это за место такое особое, чем оно так славно и значительно.
Разумеется, как и каждый парижанин, я был немало наслышан о катакомбах. Наверное, всем детям в нашем городе родители внушали, чтобы они и близко не смели подходить к тем местам в Париже и его ближайшем пригороде, где находились известные спуски в легендарные древние лабиринты под городом, пугая отпрысков разными ужасами. Да и в гимназии о категорических запретах городских властей на подобные экскурсии напоминали неоднократно.
В памяти всплывали и романы Виктора Гюго, и школьные уроки истории, и рассказы отца. Как я знал, известняк и гипс начали добывать на берегах парижской Сены еще во времена античности, а к двенадцатому веку разработки подземных ресурсов составляли одно из важнейших направлений экономики Франции.
Город рос, на дворцы и новые готические соборы потреблялось огромное количество известняка. К примеру, все французы знают, что из камня, добытого в этих подземельях, построен наш знаменитый Собор Парижской Богоматери.
К пятнадцатому веку разработки велись уже на двух уровнях. Получалось, что сеть каменоломен теперь имела второй этаж, расположенный гораздо ниже. Близ выходов устанавливали специальные колодцы, оснащенные лебедками. Они-то и поднимали огромные каменные блоки на поверхность. Если в двенадцатом веке добыча велась на окраине города, то уже к семнадцатому веку территории, отведенные под каменоломни, увеличились настолько, что практически весь Париж оказался буквально над пустотой.
Не обходилось и без обвалов. В 1777 году король Людовик XVI издал указ о создании специальной Генеральной инспекции каменоломен, которая была обязана следить за сохранностью катакомб, не допуская их разрушения подземными водами. Хотя, чаще всего это обеспечивалось тем, что опасные участки попросту заливали бетоном. В конце концов, частота обвалов и количество сопутствующих жертв привели к тому, что добыча гипса и известняка была полностью запрещена.
Зато к тому времени в Париже появилась еще одна проблема: «перенаселение» городских кладбищ. А в 1780 году вообще рухнула стена, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице, и подвалы домов наполнились останками захоронений, отравляя жильцов ядовитым смрадом. Поэтому было принято решение переместить кладбище под землю, чтобы катакомбы зря не пустовали, а позже и еще ряд других захоронений.
В 1810 году Генеральная инспекция Катакомб оформила новое скорбное хранилище в виде стены из аккуратно уложенных берцовых костей и украшенной черепами общей протяженностью 780 метров и высотой почти до потолка подземелий. Среди миллионов костей находятся останки двух министров финансов эпохи Людовика XIV – казненного Фуке и умершего в более позднее время Кольбера, а также Робеспьера, Лавуазье, Дантона, Марата, Шарля Перро, Расина, Блеза Паскаля, Рабле и многих других знаменитых личностей. Таким образом, сейчас в оссуарии покоилось около шести миллионов человек.
За время существования парижских катакомб произошло немало необъяснимых таинственных случаев. Например, говорили, что в подземных галереях Мансури, расположенных под одноименным парком, обитает таинственное существо. Оно обладает невероятной скоростью и появляется внезапно, словно из-под земли. Никто толком не смог описать фантастического монстра, предвещающего скорую смерть. Но очевидцы утверждали, что он больше похож на обычную тень.
Многие уверяли, что монстр виновен и в исчезновениях находившихся любителей погулять по подземному Парижу. Не удивительно, что пропавших находили редко. Точнее, был найден только один из многих тысяч. В 1792 году сторож церкви Валь-де-Грас спустился в погреб, соединенный с подземельем за бутылочкой вина из находившегося поблизости аббатства. Назад он не вернулся, что было довольно странно, ведь сторож знал эти галереи как свои пять пальцев. Никто не мог объяснить и того факта, что спустя одиннадцать лет его скелет обнаружили рядом со входом в подземелье.
Еще об одном любопытном случае мне пришлось как-то прочитать в библиотеке, листая подшивки газет прошлых лет в «Газетт дэ Трибюно» в разделе судебной хроники от 2 марта 1846 года. В заметке говорилось: «Недалеко от места сноса старых зданий, где в скором времени пройдет новая улица, соединяющая Сорбонну и Пантеон, находится строительная площадка некоего торговца деревом по имени Лерибль. Площадка граничит с жилым домом, стоящим в стороне от других зданий. Каждую ночь на него обрушивается настоящий каменный дождь. Причем камни настолько крупные, а неизвестная рука бросает их с такой силой, что они наносят видимый ущерб постройке – выбиты окна, сломаны оконные рамы, разбиты двери и стены, как будто дом перенес осаду. Обыкновенному человеку это сделать явно не под силу. У дома торговца был установлен полицейский патруль, на месте строительных работ на ночь спускали цепных псов, но установить личность разрушителя не удалось».
Я давно вырос как из детских штанишек, так и из гимназических кюлотов, и теперь мне стало ясно, что не все слухи лишь плод воображения досужих обывателей. А, вернее, большинство историй – последствия не слишком осторожного поведения нашего брата вампира, скорее всего. И сейчас все эти слухи еще больше разжигали мое любопытство и желание проверить лично, так ли таинственны эти катакомбы, как о них говорят.
Не имея представления, насколько растянется моя экскурсия, я позвонил отцу, предупредил его о своем возможном долгом отсутствии, и мы с Оливером спустились в вампирский клуб.
Не задерживаясь в залах, постепенно заполняющихся желающими выпить и отдохнуть, здороваясь со знакомыми и приятелями, мы прошли в один из коридоров, где за неприметной дверью нас ждала тускло освещенная винтовая лестница. Ее ступени, выложенные из серо-бежевых каменных блоков, очевидно регулярно приводились в порядок, потому что на них не было ни пыли, ни грязи. Похоже, приятель прав, этим ходом действительно пользовались многие.
