Текст книги "Видессос осажден (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Тегин оставался трудным местом. "Ваше величество, прошу прощения, меня не очень волнует, что вы видели и чего не видели. Вы враг. Я думаю, ты бы солгал мне, если бы увидел в этом какую-то выгоду. Видессиане такие ".

Поскольку Маниакес не только хотел солгать, но и в определенной степени лгал, он сменил тему: «Я еще раз подчеркиваю вам, превосходный сэр, что в данный момент вы командуете единственным макуранским гарнизоном, оставшимся в западных землях».

«Это ты так говоришь», – ответил Тегин, все еще не впечатленный.

«Если вокруг есть другие, как я пробился мимо них, чтобы прийти к тебе?» Спросил Маниакес.

«Если они все перешли на сторону Абиварда, тебе не нужно было сражаться», – сказал Тегин.

«Полагаю, это правда», – сказал Маниакес. «И это значит, что я могу сосредоточить всю свою армию» – Он не думал, что Тегину нужно знать, что Иммодиос ведет половину ее обратно в город Видесс. «... против вас, несогласных в Серресе». Он махнул в сторону своего лагеря. Он был таким же большим, как… армия. Он не думал, что Тегин был в состоянии с какой-либо точностью оценить, сколько в нем людей.

И, действительно, командир гарнизона впервые дрогнул. «Я окружен предателями», – пожаловался он.

«Нет, вы окружены видессианцами», – ответил Маниакес. «Это часть Империи, и мы забираем ее обратно. Вы, наверное, слышали истории о том, что мы сделали со стенами Тысячи городов. Вы думаете, мы не сделаем то же самое с вами?»

Он прекрасно знал, что они не могли сделать то же самое с Серхесом. Стены городов между Тутубом и Тибом были сложены из кирпича, и не самого прочного кирпича. Серхес был укреплен в камне. Прорваться внутрь было бы не так-то просто. Если бы у Тегина было время подумать, он бы тоже это понял. Тогда лучше не давать ему времени на раздумья.

Маниакес сказал: «Превосходный господин, меня не волнует, насколько ты храбр. Твой гарнизон мал. Если мы однажды окажемся среди них, боюсь, я не могу отвечать за последствия. Я полагаю, вы сами делали предупреждения подобного рода; вы знаете, каковы солдаты.»

«Да, я знаю, каковы солдаты», – мрачно сказал Тегин. «Если бы у меня было больше людей, ваше величество. Я бы победил вас».

«Если бы у меня были перья, я был бы высоким петухом», – ответил Маниакес. «У меня их нет. Я не такой. У тебя их тоже нет. Тебе лучше запомнить это.» Он начал отворачиваться, затем остановился. «Я спрошу тебя снова завтра в это же время. Если вы скажете „да“, вы можете спокойно уйти со своим оружием, как и любой другой макуранский солдат во время перемирия. Но если ты скажешь „нет“, превосходный господин, я умываю руки.» Он не предоставил Тегину последнего слова, а вместо этого ушел.

По его приказу видессианские инженеры начали собирать осадные машины из бревен, веревок и специальных металлических приспособлений, которые они везли в обозе, как будто они намеревались штурмовать один из городов на вершине холма в Стране Тысячи городов.

«Мы могли бы собрать больше, ваше величество, – сказал Ипсилантес, – если бы в сельской местности были деревья, которые мы могли бы срубить и использовать. Мы можем перевозить только столько древесины».

«Делайте все возможное из того, что у вас есть», – сказал Маниакес главному инженеру, который отдал честь и вернулся к своей работе.

Со стен Серреса макуранские солдаты наблюдали, как словно по волшебству появляются метатели дротиков и камней, хотя Багдасарес не имел к ним никакого отношения. Они смотрели, как видессианские инженеры выстраивают ряд за рядом сосуды возле катапульт. У них, без сомнения, был собственный запас зажигательной жидкости, но они вряд ли пришли бы в восторг от перспективы того, что на их головы прольется такое количество этой жидкости.

Увидев все эти кувшины, Маниакес снова вызвал Ипсилантеса. «Я не знал, что мы так хорошо снабжены этим товаром», – сказал он, указывая.

Ипсилант скромно кашлянул. «Если вы хотите знать, ваше величество, в большинстве этих кувшинов хранилось вино, которое мы разливали по войскам, когда не доставали припасы из города. Сейчас они пусты. Мы это знаем. Макуранцы нет.»

«Разве это не интересно?» Сказал Маниакес с усмешкой. «Они одурачили меня, поэтому я ожидаю, что они одурачат и Тегина».

Ипсилантес также заставил обычных солдат таскать камни в кучи. Они были совершенно настоящими, хотя Маниакес не стал бы упускать из виду главного инженера, сделавшего несколько обманчивых дополнений из-чего? возможно, черствый хлеб – валяется поблизости на случай, если он понадобится, чтобы одурманить противника.

Незадолго до назначенного часа на следующий день Тегин широко распахнул ворота Серреса. Он вышел и пал ниц перед Маниакесом. «Я бы сразился с тобой, величество. Я хотел сразиться с вами», – сказал он. «Но когда я посмотрел на все ваше осадное снаряжение, у меня упало сердце. Я знал, что мы не сможем противостоять вашей армии».

«Ты проявил здравый смысл». Маниакес взял за правило не смотреть в сторону Ипсилантеса. Инженер-ветеран сослужил ему лучшую службу, не участвуя в этой осаде, чем во многих других. «Как я уже говорил тебе, ты можешь уйти с миром».

Макуранский гарнизон был вытеснен. Увидев это, Маниакес начал смеяться. Он был не единственным, кто проделал хорошую работу по блефованию. Если бы у Тегина в Серресе было хотя бы триста солдат, он был бы поражен. Он думал, что командир гарнизона привел с собой в три раза больше, а может, и больше. Тегин, возможно, и сопротивлялся бы штурму, но недолго.

Серьезно, уважая врага, который обманул его, Маниакес сказал: "На твоем месте, превосходный господин, я бы не пускал своих людей в бой между Шарбаразом и Абивардом. Ты можешь объявить за того, кто победит, после того, как он победит. А до тех пор найди какой-нибудь маленький городок или вершину холма, который сможешь оборонять, и оставайся там. Это обеспечит тебе безопасность ".

«Вы нашли „какой-нибудь маленький городок или вершину холма“ во время гражданских войн в Видессосе?» Голос Тегина сочился презрением.

Но Маниакес ответил: «На самом деле, да». У Тегина отвисла челюсть. Автократор продолжал: "Мой отец был губернатором острова Калаврия, который находится так далеко на восток, как только можно зайти, не выходя в море и никогда не возвращаясь обратно. Он просидел там шесть лет. Он бы бросил себя и свои войска, если бы поступил иначе ".

«Ты и твой отец избрали курс, который сочли мудрым», – бесцветно сказал Тегин. «Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что этот курс прямо противоречит понятиям о чести каждого макуранского дворянина».

«Макуранские понятия о чести не помешали вам, люди, пнуть Видессос, когда мы потерпели поражение», – сказал Маниакес.

«Конечно, нет», – ответил Тегин. "Вы всего лишь видессиане. Но я не могу сидеть сложа руки в битве между моими соотечественниками. Бог посчитал бы меня малодушным, не имеющим воли к выбору, и, несомненно, отправил бы мою душу в Пустоту после того, как я умру ".

"Бывают времена, – медленно произнес Маниакес, – когда у меня совсем не возникает проблем с макуранцами. И бывают другие моменты, когда мне кажется, что мы с вами говорим на разных языках, даже если используем одни и те же слова ".

«Как интересно, что вы об этом сказали. Ваше величество», – сказал Тегин. "У меня часто возникало такое же чувство, когда я общался с вами, видессианцами. Временами вы кажетесь достаточно разумным. На других... – Он закатил глаза. – На тебя нельзя положиться. Это прозвучало так, как будто он вынос приговор.

«Нет, а?» Маниакес знал, что его улыбка была не совсем приятной. «Полагаю, это означает, что ничто не помешает мне проигнорировать перемирие, о котором мы договорились, и забрать твоих людей теперь, когда они вышли из-за стен Серреса». Тегин выглядел потрясенным. Маниакес поднял руку. «Неважно, я думаю, что у меня есть честь, есть она у тебя или нет».

«Хорошо», – сказал Тегин. «Как я уже говорил тебе, иногда видессиане – разумный народ. Я рад, что это один из таких случаев».

Во главе своей маленькой армии командир гарнизона ускакал на запад. В нем была какая-то беспечность, которая обычно не ассоциировалась у Маниакеса с макуранцами. Маниакес надеялся, что ему не придется бросать свои небольшие силы в бой между Царем Царей и его маршалом.

Как и многие другие провинциальные города, Серхес был сосредоточен на площади с резиденцией губернатора города и главным храмом Фоса на противоположных сторонах. Маниакес обосновался в резиденции и, как он делал во многих других городах, начал разбирать аргументы, оставшиеся после ухода Тегина и его солдат.

Некоторые из этих ссор были впечатляюще запутанными. «Он обманул меня, ваше величество!» – воскликнул один пухлый торговец, указывая пальцем на другого. «Клянусь Фосом, он обманул меня в первый раз, он сделал это, и теперь он стоит там с гладким лицом, как евнух, и отрицает каждое слово этого».

«Лжец», – сказал второй торговец. «Они собирались сделать тебя евнухом, но вместо этого отрезали твой мозг, потому что он был меньше».

«Гм, джентльмены», – сказал Маниакес, давая обоим презумпцию невиновности, которой, казалось, ни один из них не заслуживал. «Предположим, вместо того, чтобы оскорблять друг друга, вы расскажете мне, в чем проблема».

«На самом деле», – пробормотал рядом с ним Регориос, – «Я был бы не прочь послушать, как они еще немного оскорбляют друг друга. Это должно быть интереснее, чем само дело, ты так не думаешь?»

«Тише», – сказал Маниакес, а затем, обращаясь к первому торговцу: «Продолжай. Ты говоришь, что этот другой парень обманул тебя. Скажи мне, как». Второй торговец начал протестующе выть, прежде чем первый смог заговорить. Маниакес поднял руку. «Ты молчи. Я обещаю, что у тебя будет твоя очередь».

Первый торговец сказал: «Я продал этому негодяю триста фунтов копченой баранины, и он пообещал заплатить мне за это десять с половиной золотых монет, но когда ему пришло время раскошелиться, сын шлюхи вывалил на меня кучу дрянных макуранских корзин и сказал, что я могу либо взять их, либо засунуть себе в задницу, потому что это все, что я когда-либо от него видел».

У Маниакеса начала болеть голова. Он уже сталкивался с подобными случаями раньше. Поскольку многие части западных земель находились в руках макуранцев более десяти лет, неудивительно, что серебряные монеты с изображением Царя Царей были в широком обращении в этих краях. Методичные макуранцы даже заставили некоторые провинциальные монетные дворы выпускать копии своих монет, а не видессосских.

«Могу я теперь говорить, ваше величество?» спросил второй торговец.

«Продолжай», – сказал Маниакес.

«Спасибо», – сказал торговец. «Первое, что я хочу вам сказать, это то, что Бройос здесь может нажить себе геморрой, когда чихает, его голова находится так далеко в заднем проходе. Господом с великим и благим умом, ваше величество, вы должны понимать, что такое расчетные деньги. Прав я или нет?»

«О, да», – ответил Маниакес.

«Спасибо», – снова сказал торговец. «Когда я сказал этому нюхающему ночные горшки шакалу, что дам ему десять с половиной золотых, это были расчетные деньги. Что еще это могло быть? Когда кто-нибудь в Серресе в последний раз видел настоящие золотые монеты? У кого бы они ни были, он закопал их там, где бойлеры не смогли бы их найти. В наши дни мы все покупаем и продаем за серебро. Мы размениваем наше серебро по двадцать четыре к золотой монете, так что, если бы я дал Бройосу двести пятьдесят две серебряные монеты – видессианское серебро, заметьте, – за его копченую баранину, это было бы правильно. Вы понимаете это, не так ли, ваше величество?»

Маниакес получил хорошее образование – для солдата. Он скорее отдался бы палачу, чем умножил двадцать четыре на десять с половиной в своей голове. Но, поскольку Бройос не скакал взад-вперед, как человек, которому нужно навестить джейкса, Автократор предположил, что другой торговец, имени которого он все еще не знал, произвел расчет правильно.

«Если бы Ветраниос дал мне двести пятьдесят две наши серебряные монеты, я бы сейчас не суетился», – сказал Бройос, тем самым отдав Маниакесу недостающую монету.

«Я не мог отдать тебе так много наших серебряных монет, потому что у меня их не было, ты, уродливый придурок», – сказал Ветраниос. «Я дал тебе столько, сколько у меня было, и заплатил остальным шотландцам макуранерскими аркетами – у меня их было предостаточно».

«Конечно, ты это сделал», – крикнул Бройос. «Все время, пока бойлеры были здесь, ты только и делал, что лизал им задницы».

«Я? А как насчет тебя?» Ветраниос замахнулся на другого торговца, неловко, но с большим чувством. Бройос замахнулся в ответ, с гораздо большим эффектом. Пара охранников-халогаев схватили их и оттащили друг от друга.

«Осторожно, джентльмены, осторожно», – сказал Маниакес. «Вы предстали передо мной, чтобы сразиться или уладить этот спор?» Вопрос был риторическим, но ни у одного из купцов не хватило смелости сказать, что он предпочел бы сразиться с другим. Маниакес воспринял их молчание как согласие. «Тогда давайте продолжим. Ты, Ветраниос, сколько видессианских серебряных монет ты заплатил Бройосу здесь?»

«Сорок», – тут же ответил Ветраниос. «Это было все видессианское серебро, которое у меня было. Остальные двести двенадцать я заменил аркетами. Они тоже серебряные».

«Ты дал мне только семьдесят семь из них», – взвыл Бройос.

«Именно столько я должен был тебе дать, ты вскипел на мошонке от глупости», – парировал Ветраниос. Державший его Халога отпустил его и захлопал в ладоши, приветствуя оригинальность оскорбления. Торговец проигнорировал это, сказав: «Для изготовления четырех ковчегов требуется одиннадцать видессианских серебряных монет, вес за вес, поэтому я заплатил тебе надлежащую плату; ты просто слишком глуп, чтобы понять это».

Маниакесу потребовались бы перо, пергамент и бесконечное терпение, чтобы убедиться, что Ветраниос правильно выполнил свои расчеты. На данный момент он решил, что это тот случай, когда Бройос не протестовал. «Значит, это была правильная плата?» он спросил торговца, который утверждал, что его обманули.

«Нет, ваше величество», – ответил Бройос. «Это было бы правильной платой, если бы этот навозный жук, который ходил как человек, не обманул меня. Все аркеты, которые он мне дал, были так плохо отделаны, что в семидесяти семи не было серебра на шестьдесят аркетов.»

«Ах ты, лживый мешок с заплесневелыми требухами!» Сказал Ветраниос.

«В лед со мной, если я готов, – сказал Бройос, – и в лед с тобой, если я не готов». Он протянул Маниакесу позвякивающий мешочек с серебром. «Судите сами, ваше величество. Проклятый мошенник обрезал монеты и оставил себе серебро, которое было по краям».

Открыв мешок, Маниакес осмотрел серебряные ковчежцы, которые в нем находились. Они действительно были плохо обрезаны, все до единого. «Могу я взглянуть на них, ваше величество?» Спросил Ветраниос. Когда Маниакес показал их ему, его лицо потемнело от гнева – или, возможно, от его убедительной копии; Маниакес ни за что на свете не смог бы сказать, от чего именно. Торговец сказал: «Это не те монеты, которые я дал Бройосу. Я дал ему отличное серебро, клянусь Фосом. Если кто-то и обрезал их, то он сделал это сам».

Теперь Бройос побагровел, так же убедительно, как это сделал Ветраниос мгновением раньше. «Клянусь господом великим и благоразумным, ваше величество, послушайте, как этот мешок с навозом пукает у него изо рта». Ветраниос попытался ударить его снова; стражники-халогаи не пустили их.

«Каждый из вас говорит, что другой лжец, да?» Сказал Маниакес. Оба торговца энергично закивали. Маниакес продолжил: «Каждый из вас говорит, что другой украл эти монеты, а?» Оба мужчины снова кивнули. Лицо Автократора стало суровым. "Вы оба, без сомнения, знаете, что подделка монет подпадает под действие того же закона, что и подделка, и влечет за собой те же неприятные наказания. Если мне придется докопаться до сути этого, я боюсь, что один из вас очень сильно пожалеет об этом ".

Оба торговца снова кивнули, так же энергично, как и раньше. Это удивило Маниакеса. Он ожидал, что один из них – он не знал, который – проявит какой-нибудь признак тревоги. У них были нервы, у этих двоих.

Он сказал: «Если тот из вас, кто лжет, сейчас чистосердечно признается в этом, я клянусь господом с великим и благим умом назначить наказание не большее, чем штраф в семнадцать аркетов Макуранера и клятву, обязывающую вас никогда больше не снимать монеты под страхом дальнейшего наказания».

Он ждал. Ветраниос и Бройос одновременно покачали головами. Каждый уставился на другого. Маниакес не знал, раздражаться ему или заинтриговываться их упрямством. Он предпочел бы не иметь неприятностей из-за вновь оккупированных западных земель. Этого не произошло. Он не думал, что это произойдет. Здесь, по крайней мере, был спор более интересный, чем обычный, где истину было легко найти.

«Очень хорошо, джентльмены», – сказал он. "На данный момент я сохраню эти ковчеги, поскольку они являются доказательствами – какого рода, еще предстоит выяснить – в деле между вами. Приходи сюда завтра в начале восьмого часа, после полуденной трапезы. Посмотрим, что мой колдун сделает со всем этим странным делом ".

Прежде чем торговцы вернулись на следующий день, Регорий подошел к Маниакесу и сказал: «Я провел собственное расследование по этому делу, мой двоюродный брат».

«А?» – сказал Маниакес. «И что ты обнаружил?» «У этого Бройоса очень аппетитная дочь – совсем не похожая на него, хвала Фосу». Руки Гориоса описывали в воздухе изгибы. «Ее зовут Фосия. Мне кажется, я влюблен». Он вздохнул. «То, в чем ты находишься, мой кузен, – парировал Маниакес, – это жара. Я вылью на тебя ведро воды, и ты почувствуешь себя лучше».

«Нет, уэттер», – сказал Гориос. Он провел языком по губам. «Она действительно красива. Если бы ее отец не был вором… Может быть, даже если ее отец вор...» Поскольку Регирий издавал похожие звуки почти в каждом городе, который посещала видессианская армия, Маниакес не обратил на это особого внимания.

Бройос и Ветраниос вернулись в резиденцию губернатора города с разницей в пару минут друг от друга в восьмом часу. Маниакес рассчитывал на это; для торговцев пунктуальность была едва ли меньшим богом, чем Фос. Чего Автократор не учел, так это того, что каждый из людей из Серреса привел с собой своего собственного волшебника. Защитник Бройоса, некий Созоменос, был таким же дородным, как и его директор, и походил на него настолько, что приходился ему двоюродным братом. Фостеин, который представлял интересы Ветраниоса, напротив, был худым до измождения, как будто тот, кто изобрел еду, забыл сказать ему об этом.

Багдасарес посмотрел на них обоих свысока, на свой длинный нос. – Вы, джентльмены... Как и Маниакес с торговцами, он говорил как человек, любезно предоставляющий незаслуженную презумпцию невиновности. «... был вовлечен в это дело с самого начала?»

«Конечно, у нас есть», – сказал Фостеинос тонким, скрипучим голосом. «Ветраниос нанял меня, чтобы помешать Бройосу обмануть его, а негодяй в ответ заплатил этому шарлатану, чтобы тот помог ему продолжать обманывать моего клиента».

«Почему бы тебе не сдуться навсегда?» Потребовал Созоменос. Фостеин ответил скелетообразной улыбкой. Созоменос проигнорировал это, повернувшись к Маниакесу и сказав: «Видишь, как они искажают меня и моего директора?» Он пожал пухлыми плечами, как бы говоря: что ты можешь сделать? Автократор внезапно убедился, что каждый торговец потратил на это дело гораздо больше, чем якобы было продано серебра на семнадцать аркетов.

Багдасарес отвел Маниакеса в сторону и прошептал: "Ваше величество, докопаться до сути этого будет сложнее, чем мы думали. Эти два негодяя будут мутить воду до тех пор, пока никто не сможет сказать, где правда, а где начинается ложь ".

«Просто продолжай», – ответил Автократор. «Сделай это как можно более впечатляющим». Он переводил взгляд с купца на купца. «Заставляет задуматься, не следовало ли нам позволить макуранцам удержать это место, не так ли?»

Багдасарес громко фыркнул, возможно, при мысли о необходимости общаться с волшебниками, которые в городе Видессе наверняка умерли бы с голоду из-за отсутствия торговли; Фостеинос, похоже, и так был на грани голодной смерти, но Маниакес винил в этом личный аскетизм, а не отсутствие бизнеса: его одеяние выглядело дорогим.

«Очень хорошо», – сказал Багдасарес, поскольку этот нюх не смог заставить его коллег-чародеев исчезнуть. «Сегодня мы должны определить две вещи: действительно ли монеты, подаренные Бройосом его величеству...» Он положил их в чашу. «... действительно ли ему заплатили эти Ветрании, и, если да, то кто был ответственен за вырезание вышеупомянутых монет».

«Мы знаем это», – сказали Бройос и Ветраниос на одном дыхании с одинаковой интонацией. Они пристально посмотрели друг на друга.

«Во-первых, – продолжил Багдасарес, как будто они ничего не говорили, – мы воспользуемся законом подобия, чтобы определить, честно ли Бройос представляет эти ковчеги как те, которые он получил от Ветраниоса».

«Теперь послушай, – сказал Созоменос, – как мы можем быть уверены, что ты не имеешь зла на Бройоса? Когда макуранцы были здесь, клянусь милостивым богом, небольшая монетка в нужных местах могла заставить магию проявиться любым способом, который имел в виду парень, который платил.»

Багдасарес начал отвечать. Маниакес прервал его, сказав: «Я разберусь с этим». Он сердито посмотрел на мага. «Как ты думаешь, кто-нибудь из твоих клиентов достаточно важен в сложившейся ситуации, чтобы откупиться от Автократора видессиан и его главного чародея?»

Прежде чем Созоменос успел что-либо сказать, Фостеинос разразился громким, испуганным хохотом. Созоменос сердито посмотрел на своего худощавого коллегу, затем пару раз кашлянул. «Выражаясь таким образом, вероятно, нет, ваше величество», – сказал он.

«Хорошо. Постарайся запомнить это». Маниакес кивнул Багдасаресу. «Продолжай, достопочтенный господин. Эти ребята могут присмотреть за тобой, чтобы убедиться, что ты ничего не сделаешь в пользу Бройоса или Ветраниоса – не то чтобы ты этого хотел, – но они никоим образом не должны вмешиваться в твою магию.» Он бросил на Фостеиноса и Созомена суровый взгляд. «Это понятно, господа чародеи?»

Ни один из магов из Серреса не сказал «нет». Маниакес снова кивнул Багдасаресу. Васпураканский волшебник сказал: "Первое, что я намерен сделать, как я уже говорил некоторое время назад, это выяснить, подарил ли Бройос его Величеству монеты, которые он на самом деле получил от Ветраниоса. Ветраниос, если у тебя есть аркет в том мешочке на поясе, пожалуйста, передай его Бройосу. Бройос, затем ты передашь его мне ".

«У меня как раз мог бы быть один-два аркета», – сказал Ветраниос, посмеиваясь. «Да, сэр, я как раз мог бы». Он открыл кошелек и достал блестящую серебряную монету. «Заметьте, совсем не обрезанный», – заметил он, передавая его Бройосу.

Другой торговец забрал у него это, как будто это плохо пахло. Он передал это Созоменосу, который, в свою очередь, передал это Багдасаресу.

Багдасарес выглядел огорченным. «Мы сделаем это снова, с новым ковчегом», – сказал он, отбрасывая первый в сторону. Глаза Ветраниоса жадно следили за ним. То же самое сделал Бройос. То же сделали оба местных волшебника. «Больше никаких глупостей», – сказал им Багдасарес. «Любой, кто не будет следовать моим инструкциям, будет считаться проигравшим свое дело».

Под бдительным оком Багдасареса Ветраниос достал еще один аркет. Этот тоже был нераскрытым, но он этим не хвастался. Он отдал его Бройосу. Бройос отдал его Багдасаресу, не предполагая, что другой волшебник справится с ним в промежутке.

«Так-то лучше», – сказал Багдасарес, Маниакес спрятал улыбку; маг говорил с авторитетом губернатора провинции. Автократор внезапно задумался. Ему понадобятся новые губернаторы для провинций западных земель – фактически, ему нужно будет восстановить всю систему управления провинциями здесь. Он мог бы сделать гораздо хуже, чем Багдасарес.

Бормоча что-то себе под нос, маг-васпураканец бросил аркет Ветраниоса среди монет, которые, как утверждал Бройос, получил от другого торговца. Он сладко звенел; макуранцы чеканили мало золота, но их серебро было таким же чистым, как все, что изготовлено на видессианском монетном дворе. Багдасарес начал петь. Фостеин и Созоменос навострили уши. Они, очевидно, знали заклинание, которое он использовал. Маниакес наблюдал, как маг сделал несколько быстрых пассов над монетами. Фостейнос кивнул, что выглядело как одобрение технического мастерства Багдасареса.

После последнего прохода Багдасарес выкрикнул повелительным голосом. Некоторые монеты в чаше начали светиться мягким голубоватым сиянием. Другие остались просто монетами. «Ваше величество», – сказал Багдасарес, – «как вы можете судить сами, часть этих денег действительно перешла от Ветраниоса к Бройосу, как мы видим с помощью закона подобия. Однако некоторые монеты не пошли этим путем.»

«Разве это не интересно?» Маниакес изучал Бройоса, который, казалось, делал все возможное, чтобы исчезнуть, оставаясь у всех на виду. Злорадный смешок Ветраниоса наполнил ликование. Автократор обратил мягкий и задумчивый взгляд на торговца, который в первую очередь выдвинул обвинения против его товарища. «Ну, Бройос, что ты можешь сказать в свое оправдание?»

«Д-д-ваше М-величество, может быть, я– я перепутал несколько аркетов, которые были не от Ветраниоса по... по ошибке». Голос Бройоса окреп. «Да, именно так. Должно быть, я сделал это по ошибке».

Ветраниос подошел, чтобы рассмотреть ковчеги повнимательнее. «Похоже на правду», – усмехнулся он. «Вы можете видеть, что все эти „ошибочные“ монеты обрезаны». Он принял такую напыщенную позу, что Маниакес подумал, не перенял ли он ее у какого-нибудь мима из труппы «День середины зимы».

Бройос сказал: «Однако Фос подрезал не только их!» Он подошел к чаше и указал на несколько блестящих монет. "Посмотри на этот аркет, и на этот ... и на этот. Этот так сильно порезан, что ты вообще с трудом видишь лицо Царя Царей. Они тоже были такими, когда я их получил ".

«Лжец!» Закричал Ветраниос. Он повернулся к Маниакесу. «Ты слышишь своими ушами, ты видишь своими глазами, какой он лжец. Я не думаю, что во всей Империи есть больший лжец, чем Бройос».

«Вы сами лжете», – парировал Бройос. «Здесь ваш волшебник, ваше величество. Он может показать вам, кто положил серебро с ободков этих ковчегов в его кошелек».

«Да, почему бы тебе не пойти вперед и не показать мне это, Багдасарес?» Сказал Маниакес. "Признаюсь, сейчас мне любопытно. И ничто в этом деле больше не удивило бы меня, за исключением, возможно, того, что в нем где-то есть честный человек ".

Фостейнос пошевелился. «Ваше величество, я возмущен этим обвинением. Вы не доказали ничего противозаконного в моих действиях».

«Это правда», – признал Маниакес, и тощий волшебник приосанился. Затем Автократор вернул его на землю: «Я еще ничего не доказал». Это вызвало смех Созоменоса, смех, который очень резко оборвался, когда Маниакес взглянул на колдуна, который помогал Бройосу.

По кивку Маниакеса Багдасарес вручил Ветраниосу маленький острый нож и сказал: «Я полагаю, у тебя в сумке есть еще один неразобранный аркет». К величайшему сожалению, купец кивнул. «Превосходно», – заявил Багдасарес. «Тогда будь так добр, обрежь серебро по краям, чтобы у нас было с чем сравнивать эти ковчежцы в чаше».

Ветраниос выглядел так, словно скорее вонзил бы нож в Багдасареса. Он бросил на Фостейноса затравленный взгляд. Почти незаметно истощенный маг покачал головой: он ничего не мог сделать – или, что более вероятно, ничего такого, чего Багдасарес не заметил бы. Ветраниос сдулся, как лопнувший свиной пузырь. «Неважно», – пробормотал он. "Тебе не нужно вдаваться в эту чушь. Я обрезал несколько этих ковчегов – как и любой другой торговец в округе. " Теперь он, возможно, хотел заколоть Бройоса.

Бройос не обратил внимания на его полный ненависти взгляд. «Кто теперь самый большой лжец в Империи ?» он сказал, ни за что на свете, как один маленький мальчик, выигравший очко у другого.

«Вы оба ошибаетесь», – сказал Маниакес. «Ни один из вас не знает самого большого лжеца в Империи. Его зовут Тзикас».

Бройос указал на Ветраниоса. «Он знает этого Тикаса. Я слышал, как он много раз говорил об этом парне».

Внезапно все в комнате уставились на Ветраниоса. «Так ты знаешь Тикаса, не так ли?» – Тихо сказал Маниакес. «Расскажи мне о Тикасе, Ветраниос. Для начала, когда ты видел его в последний раз?» Ветраниос знал, что что-то не так, но не что и не насколько сильно. Серхес находился далеко от города Видесс и находился в руках макуранцев с первых дней катастрофического правления Генезия. Купец ответил: "Ну, должно быть, прошло около трех недель, прежде чем вы пришли, ваше величество. Он время от времени бывал в городе в последние несколько лет. Я продал ему то и это, и мы время от времени вместе пили вино. Я бы сказал, что это примерно то же самое ".

Маниакес изучал не его, а Бройоса. Если враг Ветраниоса поверил в эту историю, это, скорее всего, было правдой. Если, с другой стороны, Бройос нашел, что еще сказать… Но Бройос не нашел, что еще сказать. Маниакес не знал, радоваться ему или разочаровываться. «Я могу понять, почему тебе не понравилось бы, если бы видессианин работал на бойлеров», – сказал Ветраниос, сочувствие сочилось из него, как липкий сок из срубленной ели. «Впрочем, он не единственный».

«Он единственный, кто пытался свергнуть меня», – сказал Маниакес. "Он единственный, кто пытался убить меня. Он единственный, кто предал обе стороны в этой войне больше раз, чем я могу сосчитать. Он единственный, кто... – Он сделал жест отвращения. «Зачем продолжать?»

Бройос и Ветраниос оба уставились на него. Он мог точно видеть, что творилось в глазах Бройоса, когда торговец понял, что ему следовало более тщательно оклеветать Ветраниоса. Он также мог видеть, как Бройос осознал, что теперь уже слишком поздно, и пришел в ярость от собственной оплошности.

«Зачем Тикас пришел сюда?» Маниакес спросил Ветраниоса.

«Я не знаю наверняка», – ответил торговец. «Он провел много времени наедине с Тегином, я это точно знаю. Это как-то связано со склоками макуранцев, не так ли? Они оба благоволили Шарбаразу, царю царей, да продлятся его дни и увеличится его королевство.» Он произнес почетную формулу, не заметив, что сделал это. Серрх был в руках макуранцев долгое время.

Пропустив это мимо ушей, Маниакес сказал: «Так ты знаешь, к кому благоволил Тикас, не так ли?» Ветраниос едва заметно кивнул, как будто ожидал, что после признания последуют горячие щипцы и винты для большого пальца. Маниакес задал следующий вопрос: «Что именно он сказал тебе, когда вы двое разговаривали?»