Текст книги "Видессос осажден (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

«И мы убедили их, что они не осмелятся больше выводить войска из Страны Тысячи городов», – сказал Маниакес. «Если они попытаются это сделать, мы в конечном итоге захватим Машиз, как это могло бы произойти в прошлом сезоне кампании, если бы Шарбаразу не пришла в голову его чертовски умная идея».

«Слишком поздно в этом году посылать флот сейчас, даже если бы все ваши предзнаменования не были плохими», – сказал старший Маниакес. «Но есть следующий год, и еще год после этого, если понадобится. Кубраты оставят нас в покое на некоторое время. Мы сможем сконцентрироваться против Макурана».

«Рано или поздно, однако, нам придется выступить против макуранской полевой армии», – сказал Маниакес. «Слишком много бойлеров, чтобы сражаться сразу».

«Может быть, ты сможешь разделить их, чтобы тебе не пришлось этого делать», – ответил его отец. «А может быть, ты просто победишь их. Видессианские армии могут победить их, ты знаешь. Если бы это было не так, Макуран владел бы западными землями уже сотни лет.»

«Я понимаю это», – сказал Маниакес. «Но все же...»

На протяжении всего несчастливого правления Генезия и в первые годы его собственного макуранцы регулярно разгромляли все силы, которые Видесс бросал против них. Макуранцы убедились, что могут сделать это, когда им заблагорассудится, – и видессийцы тоже. Вернувшись в Страну Тысячи городов, войска Маниакеса показали, что могут противостоять грозной макуранской тяжелой кавалерии практически на равных. Однако столкновение со всеми макуранскими полевыми силами отличалось от столкновения с отделением от них. Если что-то пойдет не так…

Камеас просунул голову в комнату, где разговаривали два маниакая, и сказал: «Ваше величество, прошу прощения, но только что поступила еще одна горстка захваченных депеш».

«Благодарю вас, уважаемый господин», – сказал Маниакес. «Прикажите доставить их сюда и пошлите кого-нибудь за Филетосом, если будете так добры».

«Я уже взял на себя смелость сделать это», – сказал вестиарий с легким намеком на самодовольство.

Филетос прибыл примерно четверть часа спустя. Поклонившись старшему Маниакесу и распростершись ниц перед младшим, он принялся за работу над пергаментами, которые Камеас разложил на алебастровой столешнице. Когда он подошел к одному из них, он напрягся и насторожился. «Ваше величество», – сказал он с трудом контролируемым голосом, – «у нас здесь есть кое-что важное. Это от Шарбараза, царя царей, Ромезану, сыну Бижана».

«Заместитель Абиварда», – выдохнул Маниакес. «Вы правы, святой отец; это важно. О чем там говорится?»

Филетос прочитал пергамент. Когда он снова поднял взгляд, его глаза были широко раскрыты и полны удивления. Он сказал: "Суть в том, что Шарбараз обвиняет Абиварда в неспособности захватить город Видессос. В этом письме Ромезану приказывается забрать голову Абиварда, отослать ее обратно в Машиз и самому принять командование полевой армией ".

VIII

Маниакес, его отец и Филетос уставились друг на друга. Автократор сказал: «Я никогда не представлял, что мне на колени свалится что-то настолько большое. Он почти слишком велик. Как нам использовать его с максимальной выгодой?»

Сухим голосом старший Маниакес сказал: "Мы искали что-нибудь, что могло бы вырвать Абиварда из Шарбараза. Если приказ о казни не поможет, выйди со мной на лед, если я знаю, что поможет ".

Филет сказал: «Не лучше ли воздержаться от вмешательства? Тогда естественный ход событий, так сказать, отстранит Абиварда от дел, касающихся нас».

«И поставили Ромезана на его место». Маниакес покачал головой. «Я сражался против Ромезана. Он очень хорош, и он нравится солдатам. Макуранцы были бы так же опасны с ним под командованием, как и сейчас.»

«Это так», – согласился старший Маниакес. "Судя по тому, что я видел, этот ромезанец такой же мерзкий, как Абивард, командующий войсками в битве, может быть, хуже, потому что он давит сильнее. Однако Абивард лучше видит дальше носа на своем лице ".

«Каждое слово из этого – правда, отец, и это говорит мне о том, что нам нужно делать», – сказал Маниакес. «Если уход Абиварда лишь немного повредит Макурану, то нам нужно, чтобы Абивард был зол на Шарбараз».

«Как я уже сказал, показ ему этого письма должен сработать», – прогрохотал Маниакес-старший.

«Именно это я и намерен сделать», – сказал Автократор. «Я приглашу его в Видессос, город, под предлогом обсуждения перемирия между его войсками и моими. Когда он здесь – выходит пергамент».

«Неужели он не побоится войти в город Видесс?» Сказал Филет, беспокоясь, как бы вы не поступили с ним так, как на самом деле намерен поступить его собственный повелитель?"

«Я думаю, он придет», – сказал Маниакес. «Что бы ни сделал Шарбараз, мы с Абивардом сражались упорно, но честно: я не могу представить никакого предательства ни с одной из сторон. И он должен знать, что мы знаем, насколько хорош Ромезан, и как мало мы выиграем, убив его.»

Филетос, все еще выглядевший потрясенным масштабом того, что он обнаружил, нарисовал солнечный круг Фоса над своим сердцем. «Да даст добрый бог, чтобы все оказалось так, как ты желаешь».

Щит перемирия на носу "Обновления " покачивался на волнах на расстоянии оклика от пляжа по ту сторону. Вскоре макуранский солдат вышел вперед и приветствовал дромона на видессианском с акцентом: «Кто ты и чего ты хочешь?»

Маниакес, великолепный в полном императорском облачении, выступил вперед, чтобы показаться макуранцу. "Я Маниакес, сын Маниакеса, Автократор видессиан. Я хотел бы поговорить с Абивардом, сыном Годарса, вашим здешним командиром. Я хочу пригласить его в город Видесс, чтобы мы могли обсудить способы прекращения войны между нами ".

Макуранец уставился на него. «Откуда мне знать, что ты действительно Маниакес, а не просто какой-то парень в модном костюме?»

"Шарбараз – это тот, кто держит при своем дворе самозванцев – например, всех фальшивых хосиоев, которых он пустил в ход, – едко ответил Маниакес. «Передашь ли ты мои слова своему командиру? Скажи ему, что я обещаю ему безопасность в городе и его свободное и невредимое возвращение сюда, как только он попросит меня об этом. Скажи ему также, что я дам заложников, если он усомнится в моем слове».

«Я скажу ему», – сказал макуранец, – «или расскажу кому-нибудь, кто ему все равно скажет». Он поспешил прочь.

На борту "Обновления " Тракс вздохнул с облегчением. То же самое сделали воины со щитами, которые были готовы броситься перед Маниакесом при первых признаках опасности: корабль, находящийся на расстоянии оклика от берега, был также в пределах досягаемости стрелы. Абивард, казалось, не был склонен к убийству, даже если это могло помочь его делу, но что было с его солдатами?

Все больше и больше этих солдат приходило поглазеть на дромон. По приказу Фракса экипаж "Обновления " установил дротик в катапульту на носу. Они и раньше неплохо поработали против макуранцев, слишком близко подобравшихся к краю моря. Теперь, подобно Маниакесу, они выжидали, прежде чем двинуться в путь.

Ожидание закончилось, когда подъехал Абивард, песок брызгал из-под копыт его лошади. Он спрыгнул с большого, широкоплечего животного – вполне подходящего для перевозки человека в полном вооружении, хотя маршал теперь носил макуранский кафтан – и выглянул в сторону Обновления. Когда он увидел императорские одежды, он крикнул: «Если ты истинный Маниакес, как зовут мою жену?» Он говорил по-макурански, чтобы его люди могли понять.

«Ее зовут Рошнани», – ответил Маниакес на том же языке. Он знал, что неправильно произносит название, как обычно делал с именем Шарбараза: видессианские языки не смогли бы произнести звук ш .

«Ты – это ты сам, или тебя хорошо натаскали», – сказал Абивард. Через мгновение он продолжил: «Ты – это ты; я знаю твой голос и твой взгляд. Мы встречались достаточно часто для этого, на протяжении многих лет. Что бы ты хотел?»

«То, что я сказал вашему человеку». По необходимости Маниакес ограничился простым макуранером. "Я приглашаю вас приехать в Видесс, город. Я дам заложников, если вы хотите заложников. Чего я хочу, так это положить конец войне между Макураном и Видессосом. Думаю, я вижу способ сделать это ".

«Скажи мне здесь и сейчас». Абивард говорил проще, отвечая на грубое использование Маниакесом своего языка.

«У меня есть кое-что, что ты должен увидеть. Это в городе». Маниакес махнул рукой через переправу для скота в сторону имперской столицы, города, в который Абивард не смог войти силой оружия. «Ты придешь?»

«Я приду», – заявил Абивард. «Должен ли я доплыть до вашего корабля, или вы пришлете лодку?» Он сделал движение, как будто хотел стянуть кафтан через голову, как будто ожидал, что придется плыть.

«Спустите лодку на воду», – прошипел Маниакес Фраксу, который передал команду матросам. Обращаясь к Абиварду, Маниакес с некоторым удивлением сказал: «Никаких заложников, маршал Макурана? Я отдам их».

«Заложников нет». Абивард рассмеялся. «Если ты разделаешься со мной, тебе придется иметь дело с ромезанцем. Я не думаю, что вы хотите, чтобы дикий вепрь Макурана бесчинствовал в том, что вы называете западными землями.» Маниакес помахал ему через разделявшую их полосу воды жестом уважения: они с Абивардом сделали идентичный расчет.

Лодку выбросило на берег. Абивард, сказав несколько слов своим людям, сел в нее. Один из матросов столкнул ее обратно в море. Люди гребли к "Обновлению " с поразительной быстротой, как будто были рады уйти от всех макуранцев на побережье.

Маниакес не винил их за это. Он помог им и человеку, за которым они пришли, забраться обратно в Обновление.

Маниакес изучал макуранского маршала. Абивард был недалеко от своего возраста, возможно, на несколько лет моложе, с длинным, задумчивым лицом, кустистыми бровями и проницательными темными глазами, носом более прямым, чем у Маниакеса, но едва ли менее грозным, и черной бородой, в которой пробивались первые серебряные пряди. Кланяясь Маниакесу, он сказал: «Я бы относился к городу по-другому, если бы пришел в него без приглашения». Теперь он говорил по-видессиански, используя его более свободно, чем Маниакес по-макурански.

Автократор пожал плечами. «И город тоже отнесся бы к тебе по-другому».

«Вероятно, это тоже правда», – ответил Абивард с легкой беззаботностью, которой Маниакес не мог не восхититься. «Но поскольку я не вхожу в город Видесс как завоеватель, почему именно я вхожу в него?»

«Я могу рассказать тебе об этом, если хочешь», – сказал Маниакес. «Хотя я бы скорее показал тебе. Ты можешь подождать? Это недалеко». Он указал поверх воды у переправы для скота в сторону имперского города, который теперь был заметно ближе, чем с берега пролива. Он не взял с собой письмо Шарбараза, чтобы случайная волна не захлестнула его и не размыла доказательства, необходимые ему, чтобы убедить Абиварда.

«Я отдал себя в ваши руки», – сказал макуранский генерал. "Я подожду и посмотрю, что бы это ни было. Если я этого не приму. Я полагаюсь на то, что ты снова вернешь меня к моим солдатам. Ты упорно сражался с армиями Шарбараза, царя Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство, но по большей части ты проявил себя достойно ".

«За что я благодарю тебя», – сказал Маниакес. «Кстати, я думал о тебе то же самое. Если бы мы начинали на одной стороне, я думаю, мы могли бы стать друзьями».

«Эта мысль тоже приходила мне в голову», – сказал Абивард, – «но Бог...» Он вернулся к макуранерскому, чтобы назвать свое божество. «... выбрал моего повелителя так, как он пожелал, а не так, как мог бы пожелать я. Будучи всего лишь смертным, я принимаю повеления Бога».

«Твой повелитель, безусловно, знает, что ты всего лишь смертный». Заметил Маниакес. Абивард послал ему любопытный взгляд. Он притворился, что не заметил этого. Ему не нужно было долго притворяться, поскольку Обновление подошло к маленькой гавани в дворцовом квартале. Люди стояли на причалах, чтобы поймать канаты, которые бросали им матросы, и привязать дромон к пирсу.

Абивард с интересом наблюдал за процессом. «Они знают свое дело», – заметил он.

«Так им и надо», – ответил Маниакес. Он подождал, пока трап не перешел с корабля на пирс, затем поднялся по нему, махнув Абиварду следовать за ним. «Подойди, выдающийся господин», – сказал он, даруя Абиварду высший ранг видессианской знати. «Взгляни на то, что ты не смог взять».

Абивард сделал это с живым любопытством, которое становилось все более оживленным по мере того, как они продвигались в дворцовый квартал к императорской резиденции. «Так вот чего я не мог видеть», – сказал он, когда они завернули за угол и здание скрыло море из виду. «До сих пор я получал больше деталей о вещах, на которые смотрел издалека. Однако это для меня в новинку».

В резиденции стояли в ожидании Гориос, Симватий и старший Маниакес. Абивард поклонился всем троим. Старший Маниакес протянул руку, сказав: «Рад видеть тебя снова, когда мы не пытаемся убить друг друга».

Абивард принял рукопожатие. «Действительно. Если бы не армия, которой ты когда-то командовал, Шарбараз не был бы сегодня Царем Царей».

«Но сегодня он царь царей, к несчастью», – прорычал старший Маниакес. «Но будет ли он Царем Царей завтра...» Его голос затих.

Лицо Абиварда застыло, став похожим на маску. «Если ты собрал Нас здесь, чтобы попытаться заставить меня восстать против Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его дни и увеличится его царство, пожалуйста, отведи меня обратно через Переправу для Скота сейчас. Я не предам своего повелителя».

«Нет?» Маниакес повел макуранца в резиденцию. Камеас подошел к ним, неся серебряный поднос. Абивард смотрел на вестиариев без любопытства; макуранский двор тоже использовал евнухов. Учитывая то, как макуранцы так часто унижали своих женщин, это было совсем не удивительно. Маниакес взял пергамент с подноса и протянул его Абиварду. «Нет?» – повторил он. «Даже после этого?»

Наблюдая за тем, как Абивард читал это до конца, он мог точно сказать, когда макуранский маршал подошел к проходу, отдавая приказ о собственной ликвидации. Абивард не кричал, не ревел и не становился заметно разгневанным. На его лице еще тверже застыло выражение невозмутимости. Когда он закончил, он посмотрел на Маниакеса. «Как к тебе это попало?»

«Удача», – ответил Автократор. «Ничего, кроме удачи. Один из наших рейдовых отрядов случайно столкнулся с гонцом, прежде чем тот добрался до переправы».

«Прежде чем я что-либо с этим сделаю, – сказал Абивард, – мне нужны доказательства, что это подлинник, ты же знаешь».

Маниакес кивнул. «Я думал, ты скажешь то же самое. Ты оставляешь как можно меньше шансов – я видел это, сражаясь с тобой. Я не думаю, что ты доверяешь моим волшебникам: я бы не стал на твоем месте. Если ты хочешь привести сюда макуранского мага, чтобы проверить правду, ты можешь это сделать.»

«То, что ты делаешь предложение, во многом говорит о том, что это письмо подлинное». Абивард глубоко вздохнул. «Меня это не удивляет. Шарбараз и раньше был близок к тому, чтобы лишить меня головы, как вы, возможно, слышали, а возможно, и нет. Но я буду знать наверняка, прежде чем решу, что делать дальше. Один из двух моих главных магов – макуранец. В жилах другого течет видессианская кровь.»

«Я знал это – или, во всяком случае, так думал», – вмешался Маниакес. «Если бы это было не так, заклинание ремня Воймиоса, которое мы использовали в прошлом году, сбивало бы вас с толку дольше, чем это было на самом деле».

«И так все было достаточно плохо». Абивард покачал головой. «Въезжайте в канал, направляйтесь на другую сторону и возвращайтесь туда, откуда начали – как я уже сказал, плохо. Но действует ли перемирие и для Пантелеса?»

«Да, это так», – ответил Маниакес. «Однако ему придется всегда оставаться с тобой. Если он когда-нибудь вернется в Империю, когда не будет под вашей защитой, его голова будет выставлена на Вехе.»

«Я согласен», – сказал Абивард. «Я бы сказал то же самое, если бы среди вас был макуранский предатель, как это часто бывает с видессианами».

«Кстати, о предателях, как там Тикас в эти дни?» Спросил Гориос.

«Жив», – сказал Абивард. «К сожалению. Шарбараз о нем хорошего мнения, поскольку он никак не может стремиться утвердить свой фундамент на троне Машиза».

«Возможно, это имеет меньшее значение для вашего взгляда на мир, чем это было некоторое время назад», – заметил Маниакес.

«Возможно», – согласился Абивард. «А может, и нет». Он опустил взгляд на пергамент, который все еще держал в руке, и перечитал его еще раз. «Посмотрим».

Провести волшебников через переправу для скота, не вызывая ненужных подозрений, оказалось проще, чем ожидал Маниакес. Когда его посланник сказал, что они необходимы для переговоров о перемирии, макуранцы приняли это не только без колебаний, но и без дальнейших вопросов. Пантел и Бозорг запрыгнули в видессианскую лодку, отправились на Обновление и в течение пары часов возвращались в город Видесс.

«Если ты будешь достаточно расплывчат», – сказал Маниакес, наблюдая, как дромон причаливает к маленькой гавани дворцового квартала, – «тебе все сойдет с рук».

«Что ты имеешь в виду, неопределенный?» Голос Регориоса повысился в притворном негодовании. «Мы даже не сказали никакой лжи».

Как и Абивард, Маниакес был полон решимости наблюдать за испытаниями, которые маги маршала Макуранера будут проводить на захваченном пергаменте, что означало, что он должен был иметь при себе своих собственных магов, чтобы те, кто работает на другую сторону, не попытались обратить свое колдовство против него. Он бы в любом случае вызвал Багдасареса и Филетоса, чтобы убедиться, что Пантелес и Бозорг не попытались скормить Абиварду результаты, которые не соответствовали действительности.

Бозорг изучал пергамент с видом человека, разглядывающего рыбу, несколько дней не вылезавшую из воды. Он был высоким, худощавым и умно выглядящим, с идеально прямой осанкой, которой позавидовала бы колонна. Наконец, недовольным тоном он сказал: «Это действительно похоже на документ, который, возможно – возможно, я говорю, имейте в виду – пришел со двора Царя Царей». Поскольку он сам прибыл со двора Царя Царей, чтобы служить Абиварду, это было немалым признанием.

Пантел вообще ничего не сказал. Хотя ему обещали безопасность, пока он находился в городе Видессе, у него был вид человека, готового сбежать в любой момент. Прибытие в столицу империи, казалось, напомнило ему, что он видессианин и, следовательно, позор для других видессиан.

Его совесть все еще жива, подумал Маниакес. Приход сюда ничуть не обеспокоил бы Тикаса.

Абивард сказал своим магам: «Я хочу, чтобы вы дали мне знать, поступает ли Маниакес более умно, чем ему положено...» Он послал Автократору взгляд, полный недоверчивой теплоты. «... или действительно ли Шарбараз хочет, чтобы Ромезан сбросил меня в Пустоту».

«Господин, мое собственное происхождение поможет нам в этом», – сказал Бозорг на элегантном макуранском. «По закону распространения, и это письмо, и я находимся в контакте со двором Царя Царей, а значит, и друг с другом».

«Тогда вперед. Делай все, что тебе нужно», – сказал Абивард. Маниакес кивнул. Его сердце забилось быстрее в груди. Как только Абивард убедится – если Абивард будет убежден – Шарбараз захочет избавиться от него… Тогда могут произойти всевозможные интересные вещи.

Бозорг положил захваченное письмо на стол, затем прошелся по залу в императорской резиденции, пока не встал у самой дальней от этого стола стены. «Однажды вступив в контакт, всегда будешь в контакте», – сказал он. «Если это письмо действительно исходит от двора Царя Царей, заклинание, которое я собираюсь использовать, привлечет его ко мне еще раз. Я начинаю». Маниакес мог следить за речью на макуранском, но улавливал только отдельные слова из заклинаний волшебника. Филетос, однако, был очень внимателен, насторожившись на любое несоответствие заклинанию и типу заклинания, очевидно знакомого ему.

Бозорг поднял руки и сделал ими несколько пассов: ничего сложного или вычурного, что подсказало Маниакесу, что заклинание было таким простым, как утверждал высокомерный макуранский маг. Бозорг крикнул громким, повелительным голосом – и пергамент пролетел через комнату и остановился в его правой руке.

Он перевел взгляд с него на Маниакеса и Абиварда. Осторожным голосом он сказал: «Похоже, это указывает на то, что письмо пришло от двора в Машизе, как утверждал Автократор видессиан». Это было немалое признание; исходя из самого двора, он, скорее всего, был креатурой Шарбараза, чем Абиварда. Пантел подошел к нему и взял пергамент. Говоря по-видессиански, маг сказал: «Есть простой тест, чтобы увидеть, должно ли письмо напрямую ассоциироваться с Царем Царей». Он порылся в сумке на поясе, в конце концов вытащив новоиспеченный серебряный аркет. «Используя эту монету с изображением Шарбараза, мы можем применить закон подобия, чтобы определить связь пергамента с Царем Царей».

«Это надежное колдовство», – сказал Багдасарес. Филетос кивнул. Через мгновение то же самое сделал и Бозорг.

Маниакес взглянул на Багдасареса с некоторой долей веселья. Не так давно Багдасарес сам использовал макуранскую монету, когда колдовским образом подсмотрел за совещанием Абиварда с Этцилиосом. Хотя в его лице Шарбараз находился далеко в Машизе, он сыграл здесь жизненно важную роль.

Видессианский волшебник, которому платил Абивард, занимался своими делами со знанием дела. Его заклинание, хотя и выполненное на видессианском, казалось тесно связанным с тем, которое использовал Бозорг. Он положил монету на стол, куда макуранский маг положил письмо. Держа лист в левой руке, он начал читать заклинание.

«Подожди», – внезапно сказал Багдасарес. Он тоже достал монету из своего кошелька: золотую монету чеканки Маниакеса. Он положил его на стол недалеко от серебряного ковчега. «Это послужит проверкой. Если пергамент попадет к нему, ты будешь знать, что мы стремимся ввести тебя в заблуждение».

Пантелей кивнул, соглашаясь с изменением в колдовстве. То же самое сделал Абивард, который тихо сказал: «Если ты так уверен, что сможешь доказать здесь свою невиновность, то это немалый признак этого».

Видессианский маг снова начал свое заклинание. Он выпустил пергамент из рук – но тот не упал на пол. Паря в воздухе, словно струйка дыма, она направилась к столу, на котором лежали две монеты, одна видессианская, другая макуранская. Хотя Маниакес знал, что он уловил сообщение, а не сфабриковал его, он напрягся. Возможно, Пантелес был достаточно умен, чтобы одурачить и Багдасареса, и Филетоса. Или, может быть, магия просто пошла бы не так.

Мягко, незаметно пергамент опустился на ковчег с изображением властного профиля Шарбараза. Маниакес вздохнул с облегчением. Абивард тоже вздохнул: вздох человека, которому теперь пришлось выбирать курс, которого он, возможно, надеялся избежать. И все четверо магов в зале тоже вздохнули, показав своим хозяевам, что было так, а что нет.

Повернувшись к Бозоргу, Абивард заговорил на своем родном языке: «Скажи мне, друг мой – заслуживаю ли я такого обращения от Шарбараза, Царя Царей?» Он не желал своему повелителю ни долгих дней, ни долгих лет.

Макуранский маг облизнул губы. Если он был из двора в Машизе, он должен был возвыситься под присмотром Шарбараза. И все же, судя по тому, как Абивард задал вопрос, Бозорг тоже, похоже, некоторое время был с макуранским маршалом. Если бы это было не так, Абивард немедленно избавился бы от него – или Маниакес на месте Абиварда сделал бы это, чтобы удержать мага от срыва любых планов, которые тот мог бы построить.

«Господин, я видел тебя на войне уже несколько лет», – медленно произнес Бозорг. "Все, о чем просил тебя Шарбараз, все, что мог сделать мужчина : это ты сделал. Чтобы он отплатил тебе, приказав предательски убить тебя… господи, в этом нет справедливости. Скажи мне, что делать. Я помогу тебе любым доступным мне способом. Богом и Четырьмя Пророками я клянусь в этом. Пусть я навсегда потеряюсь в Пустоте, если солжу ". «Я тоже с тобой, господин», – быстро сказал Пантел. Абивард рассеянно кивнул в знак согласия. У видессианца, который служил ему, не было иного выбора, кроме как оставаться верным: он не мог вернуться на свою родину, а кто еще из макуранцев, вероятно, захотел бы его?

Абивард с удивлением произнес: "Итак, наконец-то дело доходит до этого. Я могла бы восстать против Царя Царей полдюжины раз, и всегда сдерживалась, из преданности и потому, что моя сестра Динак – его главная жена. Теперь у меня нет выбора, если я не хочу продолжать дышать ".

«Я слышал, у твоей сестры в прошлом году родился сын», – сказал Маниакес. «Наконец-то, – согласился Абивард, – и, осмелюсь сказать, ко всеобщему изумлению».

«Как может быть», – сказал Маниакес. «Ты мог бы пойти дальше среди своего народа в качестве дяди и защитника малолетнего Царя Царей, чем в качестве отъявленного узурпатора, захватившего власть только для себя».

«Мм, так что я мог бы». Абивард склонил голову набок. «Могу я поговорить с вами наедине, ваше величество?»

«Ты можешь». Маниакес говорил без колебаний, находя Абиварда самым неподходящим убийцей. Автократор на глаз определил Филетоса и Багдасареса. Они вывели своих коллег-магов из комнаты, в которой доказали подлинность пергамента. Багдасарес закрыл за собой дверь. Маниакес жестом показал Абиварду, чтобы тот говорил все, что у него на уме.

Пару раз кашлянув, маршал Макуранера заговорил: «Ваше величество, не будете ли вы так добры пригласить мою главную жену Рошнани – она вполне может быть моей единственной женой, поскольку я не видел никого из остальных десять лет и более – в город Видесс? Никому это ни в малейшей степени не покажется странным; все знают, как она любит более легкие отношения между мужчинами и женщинами, которые есть у вас, видессиан.»

«Да, я сделаю это», – сразу же сказал Маниакес. «Однако, судя по тому, как ты спрашиваешь, ты говоришь так, как будто не хочешь, чтобы я приглашал ее только ради банкетов, где она может есть с тобой, не шокируя три четверти твоих товарищей».

«Я бы сказал, половина из них». Глаза Абиварда блеснули. «Мы прошли небольшой путь, мы, макуранцы, от того, кем мы были, когда пересекли видессианскую границу в качестве беженцев много лет назад, Шарбараз, и Динак, и Рошнани, и я.» Он снова стал сосредоточенным. «Но причина, по которой мы перешли в Видессос – это была идея Рошнани, а не Шарбараза или моя».

«Неужели?» Маниакес сказал с неподдельным удивлением. Абивард кивнул: «Разве это не интересно?» Автократор пробормотал. «Значит, настоящая причина, по которой ты хочешь, чтобы она была здесь, заключается в том, чтобы вы двое могли лучше спланировать заговор, не так ли?» Абивард снова кивнул. Маниакес продолжал: «Конечно, я допускаю вероятность того, что вы замышляете заговор против меня, но я рискну. На самом деле, ей следовало бы хорошо поладить с Лизией.»

«Я вижу это», – согласился Абивард. «Судя по всему, ваш брак так же далек от ваших обычаев, как мой от наших». «Может быть, дальше», – сказал Маниакес с горечью, которая не исчезла. Через мгновение он попытался принять более рассудительный вид: "А может быть, и нет тоже. Я смотрю на свой изнутри, а на ваш снаружи, поэтому мой взгляд на них разный. Но я привел вас сюда не для того, чтобы обсуждать философию. Я привел вас сюда, чтобы говорить о восстании. И если присутствие здесь вашей леди поможет этому, достопочтенный сэр, вы получите ее ".

Круглое, приятное лицо Рошнани, как оказалось, скрывало достаточно изворотливый ум, который принес ей большой успех в качестве видессианской логофетки. «Ромезан не захочет верить в это или поднимать из-за этого восстание», – сказала она, когда Маниакес и Абивард ввели ее в курс дела о том, почему ее мужа и ее попросили захватить город Видесс. «Он высокопоставленный дворянин из Семи Кланов, великих семей, которые поддерживают Царя Царей».

Маниакес посмотрел на Абиварда. «А ты нет».

«Даже не близко». В улыбке Абиварда были ножи. «Я всего лишь выскочка из пограничного дихгана – мелкий дворянин, но тот, кому Шарбараз, так случилось, обязан своей жизнью, своей свободой, своим троном ... незначительные детали. Справедливости ради, ромезан не беспокоится о классе, как это делают многие знатные представители Семи кланов. Многие офицеры под его началом хотели бы думать обо мне как о проклятом выскочке, но я поднялся так высоко, можно сказать, что они не осмеливаются.»

Глаза Рошнани загорелись. «И вы тоже знаете, кто эти офицеры. Вы могли бы составить длинный список из них».

«Да, я мог бы без каких-либо проблем». Сказал Абивард. Рошнани протянула руку и на мгновение положила ее на его ладонь. Маниакес задумчиво кивнул. Да, макуранский маршал и его жена были так же изолированы от своей армии, как он и Лисия были изолированы от народа и духовенства города Видесс.

Тихим, невинным голосом Рошнани продолжила: «И ты мог бы добавить этот список офицеров из высшей знати – и некоторых офицеров, которых, как ты знаешь, Царь Царей не жалует, – к письму Шарбараза Ромезану, чтобы все выглядело так, как будто он должен был убить их всех до единого, а не тебя одного».

«Это... дьявольски», – сказал Маниакес, его собственный голос был полон изумленного восхищения. Он повернулся к Абиварду. «Если многие макуранские женщины такие, я могу понять, почему вы держите так много из них под замком – они будут опасны, если вы позволите им разгуливать на свободе».

«Благодарю вас, ваше величество», – сказала Рошнани. «Большое вам спасибо».

«Я был прав», – сказал Автократор. «Ты поладишь с Лизией. Вы двое поужинаете с нами сегодня вечером?»

«Конечно», – сказал Абивард.

«Мы полюбили видессианскую кухню», – добавила Рошнани. «Мы провели так много времени в Across...»

Маниакес улыбнулся ей в ответ, но это было нелегко. Он думал, что пошутил с Абивардом. Теперь, внезапно, он не был так уверен.

Когда единственным блюдом из морепродуктов, которое повар подал в тот вечер, были сырые устрицы, Рошнани сказала: «Ты думал, мы просто проявляли вежливость, когда говорили, что нам нравится видессианская кухня?»

«Ни в коем случае», – ответил Маниакес. «Я сам в эти дни не ем рыбу, крабов или креветки». Он объяснил почему и испытал небольшое удовлетворение, увидев, как позеленели Рошнани и Абивард.

Однако они оправились, чтобы отдать должное тушеному козленку и жареной баранине с чесноком. Единственное, чего они не стали бы делать, так это поливать баранину ферментированным рыбным соусом. «Не имеет никакого отношения к морской битве», – сказал Абивард. "Но я узнал, как изготавливается это вещество, вскоре после того, как попал в Империю Видессос. С тех пор я не могу этого вынести ".