Текст книги "Брамс. Вагнер. Верди"

Автор книги: Ганс Галь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)

Джузеппина Стреппони была двумя годами моложе Верди и происходила из театральной семьи. С двадцати лет она стала выступать на сцене и быстро выдвинулась, ибо происходило это в то время, когда масштабные задачи, свойственные оперному искусству Доницетти и Беллини, породили большой спрос на голоса высокой пробы. Театральные антрепренеры отправляли своих клиентов, куда тем заблагорассудится, и Стреппони, как признанная примадонна, пользовалась большим успехом. Какая-то темная история бросила тень на ее жизнь: между 1838 и 1841 годами она родила двоих детей, из которых один – мальчик по имени Камиллино – был еще жив в начале ее связи с Верди. Он рос в семье приемных родителей, и последний раз упоминание о нем можно встретить в письме Пеппины, написанном в 1849 году, вскоре после чего мальчик якобы умер. Одни полагали, что отцом их был Мерелли, другие считали, что это дети некоего тенора по имени Мориани. С точки зрения театральной жизни тех времен этот случай мог бы показаться банальным, если бы он не был столь невыразимо трагичным. Такой ценой вынуждена была расплачиваться примадонна за свой блеск. Беспокойство о ребенке и невозможность быть рядом с ним – это поставило бы под угрозу ее существование – надолго омрачили ее жизнь.

Однако пребывание Верди в Париже летом 1847 года не носило сугубо частного характера. Он получил контракт на постановку «Ломбардцев» на французском языке в «Гранд-Бутик» – так называли тогда парижский оперный театр. Новый вариант оперы, который получил название «Иерусалим», был большей частью написан заново, но стал скорее ухудшением, нежели улучшением оригинала. В соответствии с обычаями «Гранд-Опера» в оперу должен был быть также включен большой балетный дивертисмент. Критическое отношение Верди к музыке, которую он для этого написал, проявилось в том, что публикация балетной музыки не была предусмотрена договором, заключенным им с издателем Рикорди.

Четыре следующие работы завершают ранний период творчества Верди, который охватывает его жизнь до сорокалетнего возраста. Опера «Корсар», либретто которой написал Пиаве, была поставлена 25 октября 1848 года в Триесте. Верди сочинял эту оперу второпях, стремясь выполнить обременительное для него обязательство по отношению к миланскому издателю Лукке[209]209
  Лукка Франческо (1802–1872) – миланский издатель, соперничавший с Рикорди.


[Закрыть], на котором тот настаивал. Спустя всего лишь несколько месяцев, 27 января 1849 года, последовала постановка в Риме «Битвы при Леньяно», стихотворный текст которой принадлежал перу Каммарано. Что же касается сюжета, то он был основан на событиях, связанных с поражением императора Фридриха Барбароссы[210]210
  Фридрих Барбаросса (ок. 1125–1190) – Фридрих I, герцог Швабский. Став германским королем и императором «Священной Римской империи» в 1152 г., пытался подчинить североитальянские города. Чтобы противостоять посягательствам Барбароссы, города Северной Италии заключили в 1167 г. союз на 20 лет под эгидой Милана. После битвы при Леньяно (1176) Фридрих I, потерпевший поражение, был вынужден признать права Ломбардской лиги городов.


[Закрыть] в битве с войсками Ломбардской лиги городов в 1176 году. Постановка этой оперы вызвала патриотические демонстрации, и в дело была вынуждена вмешиваться полиция. Трагедия Шиллера «Коварство и любовь», переработанная Каммарано, стала основой следующей оперы Верди, получившей название «Луиза Миллер». Она с большим успехом была исполнена 8 декабря 1849 года в Неаполе, а вскоре после этого и в Риме. 16 ноября 1850 года в Триесте впервые шла опера «Стиффелио» по либретто Пиаве, главным героем которой был немецкий евангелический пастор. Цензура расценила церковную проповедь, толкующую один из фрагментов Нового завета, как профанацию. Вследствие этого эпизод должен был быть вычеркнут, что внесло страшный беспорядок в последний акт. Это произведение, которое автор основательно переработал, перенеся действие из XVIII века в эпоху крестовых походов, не получило широкого признания. Оно завершает период становления Верди, период беспокойных странствий. На долгие годы он обрел пристанище в «Сайт-Агата» и стал мастером.

Мастер

Здесь необходимо сказать несколько слов об одном учреждении, которое осложняло жизнь Верди, а также всем тем, кто имел в то время отношение к театру. О деятельности этого учреждения уже упоминалось, поскольку речь идет о цензуре. Милан, Венеция и Триест находились под властью австрийцев, чиновничий аппарат был настроен реакционно, отличался чрезвычайным недоверием и бездушным ханжеством. Цензор выполнял свои обязанности с соответствующей строгостью, усугублявшейся всевозможными опасениями и интеллектуальной ограниченностью. В зависимых от Австрии герцогствах Парма и Тоскана, как и в папском государстве, а также в королевстве Сицилийском[211]211
  Автор имеет в виду Королевство обеих Сицилий. – Прим. ред.


[Закрыть] ситуация была почти такой же. А после окончившегося поражением восстания 1848 года гнет только усилился. Цензурные запреты угрожали всему, что могло оскорбить монаршьи чувства, что было направлено против церкви или противоречило укоренившимся нравам. Вновь и вновь случались какие-то неожиданные события, подогревавшие цензуру. Наибольшая ее активность приходится на период между Венским конгрессом (1815) и битвой при Кениггретце (1866). Затем начнется ее ослабление.

Верди давно уже был приучен к борьбе с цензором. Правда, что касается его следующего произведения, то битва за него с цензурой была самой тяжелой. Этим произведением открывается серия его зрелых шедевров. Между 1851 и 1853 годами были написаны три из них. Они вышли на подмостки оперных театров всего мира и способствовали популярности Верди в большей мере, нежели все написанное им прежде. Это были «Риголетто», «Трубадур» и «Травиата». В возрасте сорока лет Верди (если учесть то обстоятельство, что его последнего соперника Доницетти уже не было в живых) по праву стал королем итальянской оперы и оставался им на протяжении пятидесяти лет – до самой смерти.

Если бы ему было известно о той героической борьбе, которую автор драмы «Король забавляется» Виктор Гюго выдержал в 1832 году, когда после единственного спектакля в парижском «Театр Франсе» власти вынуждены были вмешаться и дальнейшие спектакли были запрещены, он не решился бы использовать материал, из которого Пиаве скроил «Риголетто». Причем за два десятилетия до этого речь шла уже не об абсолютистской Франции времен Реставрации, а о либеральном, конституционном правительстве Луи Филиппа. Однако «Король забавляется» представляет собой пламенный протест против приукрашивания историей популярного монарха Франциска I[212]212
  Франциск I (1494–1547) – французский король с 1515 г. из династии Валуа. Его политика была направлена на превращение Франции в абсолютную монархию. Будучи восторженным поклонником Ренессанса привлек к своему двору знаменитых итальянских художников (Леонардо да Винчи, Бенвенуто Челлини).


[Закрыть] и грубой развращенности его двора. Придворный шут Трибуле (у Верди он поначалу назывался Триболетто) является исторической фигурой, то же самое относится и к госпоже де Пуатье – любовнице Франциска I и дочери Сен-Валье (у Верди Монтероне). Вследствие этого возникал определенный повод к повышенной чувствительности в монархически управляемом государстве, внутри которого существовало сильное республиканское движение. Что касается австрийской цензуры, то ожидать от нее проявления терпимости не было оснований. Работа подходила к концу, и решение цензора поставило Верди в крайне неприятное положение. Композитор был связан с театром обязательством, оговаривающим срок окончания произведения. За несколько месяцев до назначенной в Венеции премьеры ему было сообщено, что та состояться не сможет. Наилучшим образом дают представление о том тернистом пути, который предстояло пройти этой опере, слова самого Верди.

Он писал председателю Марцари, представлявшему театр «Ла Фениче» в Венеции (5 декабря 1850 года): «Решение о безоговорочном запрещении «Проклятия» (таково было первоначальное название «Риголетто». —Авт.) для меня столь неожиданно, что я просто начинаю сходить с ума. Во многом виноват Пиаве – он виноват во всем. В нескольких письмах он заверял меня, что получил разрешение. После этого я написал музыку к большей части либретто и с великим усердием старался закончить работу в срок. Решение о запрещении повергает меня в состояние нерешительности, поскольку время для того, чтобы выбрать другой сюжет, уже ушло, я не в состоянии, совершенно не в состоянии написать к этой зиме оперу на новое либретто».

В качестве единственно возможной замены он предлагает оперу «Стиффелио», с которой также уже были цензурные сложности, и обязуется написать для нее новый финальный акт. Марцари делает предложения об изменении «Риголетто», на что Верди отвечает в своем следующем письме (14 декабря): «У меня еще не было достаточно времени, чтобы оценить новое либретто, но уже того, что я вынес после чтения, достаточно, чтобы сделать вывод о полном отсутствии в нем характера, оно никого глубоко не затрагивает, и самые сильные места оригинала оставят всех равнодушными. Если бы нужно было только изменить имена, можно было бы изменить и место действия и ввести какого-нибудь герцога или князя другой страны, например принца Пьера Луиджи Фарнезе или кого-либо в этом же роде, можно было бы также перенести действие еще дальше в глубь истории – в эпоху Людовика XI, когда Франция еще не была собственно королевством, можно было бы вывести на сцену и герцога Бургундского или Нормандского, но в любом случае это должен быть полновластный правитель.

Гнев придворных, вызванный Триболетто в пятой сцене первого акта, лишен всякого смысла. Проклятье старца, которое столь ужасно и великолепно в оригинале, будет просто смешным, так как мотив, приводящий его к произнесению проклятья, теряет свое главное значение, так как он не является более подданным, столь смело разговаривающим со своим королем. А если нет этого проклятья – то какова же тогда цель, в чем состоит смысл драмы? Герцог – ничего не говорящая фигура; этот герцог должен обязательно быть развратником… Что может делать этот герцог в отдаленной трущобе, один, незваный, не получавший предварительного условия? Я также не могу понять, почему убрали мешок. Какое отношение имеет мешок к полиции? Опасаются ли воздействия? Позволительно будет здесь сказать – почему под этим хотят понять больше того, что понимаю я? Кто может сказать: это окажет воздействие, а это нет? Если не будет мешка, то нельзя будет понять, почему Триболетто на протяжении получаса говорит, обращаясь к трупу, прежде чем блеск молнии позволит ему увидеть, что это его дочь. И, наконец, я замечаю, что Триболетто уже не может быть уродом и калекой!! Поющий горбун? А почему бы и нет? Сможет ли это вызвать соответствующий эффект? Я не знаю. Но если я этого не знаю, то этого не знает и тот, кто предложил эти изменения. С моей же точки зрения, эта идея совершенно потрясающая – наделить смешного уродца способностью любить и страдать. Именно из-за этого обстоятельства я и остановился на этом материале, и если из него вынут характерную особенность, то я уже не смогу написать музыку. Если мне возразят, что моя музыка хорошо сможет подойти также и к новой пьесе, то на это я отвечу, что совершенно не понимаю подобной болтовни; я хочу сказать с предельной ясностью, что пишу музыку, какой бы она ни была – хорошей или плохой, не просто так, но всегда стремлюсь придать ей определенный характер».

В конце концов сошлись, в соответствии с предложением Верди, на герцоге Мантуанском. Почти по каждому пункту своих возражений Верди оказался прав. Одну сцену, заимствованную из оригинала Виктора Гюго, нужно было убрать из соображений благопристойности – речь идет о дуэте обесчещенной Джильды и герцога в его спальне. Но тем не менее главное содержание оперы было спасено, и уже первое исполнение (11 марта 1851 года) свидетельствовало о силе ее сценического воздействия. Даже Виктор Гюго, выступавший против использования своих произведений для оперы, как то было и в случае с «Эрнани», и грозивший из Парижа привлечением к судебной ответственности накануне постановки «Риголетто» – во Франции уже с наполеоновских времен существовала судебная защита авторских прав, – даже он был растроган до слез, когда смог присутствовать на представлении оперы.

Успешная премьера в Венеции ни в коей мере не означала окончания цензурных сложностей в других итальянских государствах. Постановка «Риголетто» полгода спустя в Риме в изуродованном цензурой варианте окончилась неудачей. «Итак, «Риголетто» в Риме провалился ко всем чертям! – пишет Верди своему издателю. – При таких изменениях и искажениях невозможно добиться успеха. Публика требует чего-то увлекательного; авторы делают все, что в их силах, чтобы добиться этого; но если цензоры именно это и вычеркивают из «Риголетто», то «Риголетто» перестает быть моим произведением… На афише должно быть написано:

РИГОЛЕТТО

Либретто и музыка

дона… (здесь следует поставить имя цензора)…»

На этом борьба Верди со всемогущим противником отнюдь не кончилась.

После изнурительной работы, связанной с постановкой «Риголетто», Верди устроил себе длительные каникулы, которые он провел в «Сант-Агата» вместе с Джузеппиной, настойчиво совершенствуя свое деревенское хозяйство. Только в следующем году он приступил к работе над «Трубадуром» на либретто Каммарано. Венеция и Рим претендовали на то, чтобы премьера прошла в их оперных театрах. Она в конце концов состоялась 19 января 1853 года в Риме. И здесь не обошлось без привычных цензурных осложнений. Текст, который римский импресарио Яковаччи написал либреттисту «Трубадура», может показаться почти пародией, но говорилось это абсолютно всерьез: «Вместо ведьм речь может идти только о цыганах. Так как упоминание опальных, а также сторонников политических партий воспрещается, они должны быть вычеркнуты. Вместо сожжения на костре, что можно в любой момент связать с приговорами святой церкви, Азучену следует просто приговорить к смерти. Возбраняется показывать, как Леонора принимает яд, поскольку самоубийства запрещены; необходимо все это соответствующим образом переделать…»

Кажется, в дело вмешался, успокоив разгоревшиеся страсти, какой-то не лишенный рассудительности служитель церкви, и представление оперы превратилось в сенсационное событие, тогда как поставленная спустя менее двух месяцев, 6 марта, в Венеции «Травиата» была воспринята весьма холодно. Над этими двумя произведениями Верди работал одновременно. Свое мнение он высказал в одном из писем: «Вчера вечерам провалилась «Травиата». Я ли повинен в этом или певцы? Будущее покажет». Письмо было адресовано Эмануэлю Муцио[213]213
  Муцио Эмануэле (1821–1890) – итальянский композитор, дирижер и вокальный педагог. Единственный ученик Верди, исполнявший также обязанности его секретаря.


[Закрыть] – верному ученику Верди, стремившемуся помогать ему при подготовке опер к постановке на сцене, а также оркестровавшему отдельные части клавира. Верди на сей раз не позволил ввести себя в заблуждение относительно своего произведения. Год спустя опера была вновь принята к постановке в Венеции с незначительными изменениями и имела огромный успех, сопутствующий ей и по сей день.

На протяжении многих лет Верди вынашивал идею – написать оперу на сюжет шекспировского «Короля Лира». Он даже сам написал развернутый сценарий. Каждый из его либреттистов на какое-то время брался за эту работу, но план так и не был воплощен в жизнь. В то время Верди больше всего заботил договор с парижской Оперой, который предусматривал сочинение им оперы на основе либретто Скриба. Поэтому он вынужден был оставить работу над «Королем Лиром», которой он предпочел бы заниматься, и уже больше к ней никогда не возвращался. Весной 1853 года Верди направился в Париж для того, чтобы установить контакт с автором поэтического текста и непосредственно с театром. Результатом стала опера «Сицилийская вечерня». Скриб, бывший уже на протяжении нескольких десятилетий главой парижских либреттистов, не очень-то себя утруждал. Если в «Гугенотах» у Мейербера ночь святого Варфоломея производила сильное впечатление, то и другая кровавая ночь – сицилийская вечерня: восстание сицилийцев в Палермо против французов в 1282 году – также открывала хорошие перспективы. Как и в предыдущей работе, он весьма эффектно смешал по установившемуся рецепту, подходящему для большой оперы, необходимые ингредиенты: исторические события, интриги, придуманные любовные истории. Но хотя в литературном отношении результат вряд ли оказался хуже написанного на этой основе музыкального произведения, стоящего как сенсационное явление на самой вершине французского оперного искусства, тем не менее совершенно очевидно, что отсутствовало необходимое единство взглядов между либреттистом и композитором, который, кстати, был далеко не в восторге от всей этой истории. После обычных для Парижа переносов и сложное тей с составом исполнителей премьера состоялась 13 июня 1855 года во время всемирной выставки, и внешний успех этого произведения был ошеломляющ. В «Гранд-Опера» спектакль выдержал пятьдесят постановок, однако продолжительным этот успех не был ни в Париже, ни в Парме, где была показана измененная итальянская версия оперы, получившей название «Джованна Гусман». Действие ее было перенесено в Португалию. Показывать на сцене победоносные революции из итальянской истории воспрещалось. Прошло много лет, прежде чем опера «Сицилийская вечерня» смогла идти в Италии.

Это произведение оказалось своего рода метисом. Верди, воспитанный на традициях итальянской оперы, был готов к тому, чтобы приспособиться к условиям, характерным для парижской «Гранд-Опера». Он слишком хорошо представлял практику, реальность, в которых существовал определенный театр, чтобы иметь какие бы то ни было предрассудки в этом плане, что в большой степени отличало его от немецкого коллеги Вагнера, который при постановке «Тангейзера» в Париже настойчивостью и упрямством добился того, чтобы иметь возможность диктовать свои условия театру, что и послужило причиной его неудачи. Верди принял напыщенность Скриба, но сделал это без особого удовольствия. И это нельзя не заметить, несмотря на обилие прекрасной музыки, появляющейся там, где наличествуют более теплые чувства и где сама ситуация становится более человечной. Самой слабой частью оперы является большой балет «Четыре времени года», делающий третий акт неимоверно растянутым. Единственное достоинство дивертисмента состоит в том, что его можно опустить без всякого ущерба для развития действия. Инструментальная музыка была в то время для Верди областью неизведанной, в которую он вступал не без чувства некоторой неуверенности. Его способ примирения с подобной ситуацией состоял в использовании привычных методов работы и в этом смысле не отличался от того, как восемь лет назад шла работа над «Иерусалимом». И в том, и в другом случае балет был чем-то привнесенным, стоящим за пределами самого действия. В «Риголетто», в «Бале-маскараде» можно говорить не о балете, а о сценах на балу, имеющих непосредственное отношение к действию. Ос. новой же музыки является драматическая ситуация. Только много лет спустя удастся ему в «Аиде» привести балетные сцены в полное стилистическое соответствие с музыкой всей оперы.

После успехов последних лет спрос на новые произведения еще более увеличился, но Верди старался не попадать под давление обязательств, которые надо было выполнять в краткие сроки. Он отклонил поступившее из Лондона заманчивое предложение.

Верди давно пришел к тому, чтобы во всех вопросах, связанных с искусством, равно как и в личной жизни, сохранять независимость. Сердечная дружба, связывавшая его с издателем Тито Рикорди, а позднее и с его сыном Джулио, никогда не мешала ему с самой твердой настойчивостью защищать свои интересы в издательстве, если ему это казалось необходимым. Он также яростно протестовал, когда издатель шел на казавшиеся ему неприемлемыми уступки театрам в вопросах, связанных с воплощением художественных образов. Решимость Верди в тех вопросах, где речь шла об отстаивании его прав, была непреклонна и озадачивала многих, невольно заставляя вспомнить о его крестьянском происхождении. Еще более поражает эта черта в его отношениях с родителями – получившими от него достаточную помощь, – особенно тогда, когда отец в его отсутствие превышал в «Сайт Агата» свои полномочия. Верди не допускал таких нарушений, как истинный крестьянский сын, вступивший во владение хозяйством. Ко времени написания «Риголетто» относится один довольно странный нотариальный документ, весьма недвусмысленно определяющий права его родителей, чтобы избежать расхождений во мнениях в будущем и чтобы «обе стороны сохранили покой и независимость».

Следующая работа – опера «Симон Бокканегра», за которую Верди взялся сразу после парижского эпизода, – вновь свела его с Пиаве и с театром «Ла Фениче» в Венеции. Чтобы не забыть о материальной стороне дела, следует сказать: Верди запросил за «скриттуру» к «Трубадуру» в Риме 6000 франков. Четыре года спустя он уже смог получить в Венеции за оперу «Симон Бокканегра» в шесть раз больше. С толь высока была рыночная цена одной оперы Верди в те решающие для его судьбы годы. Успех «Бокканегры» был столь же малоудовлетворительным (12 марта 1857 года;, как пять месяцев спустя оказалась попытка реабилитировать провалившуюся в Триесте оперу «Стиффелио» в уже упоминавшейся переработке и под новым названием – «Арольдо». Место евангелического пастора в ней занял рыцарь-крестоносец. Своими последними работами Верди удовлетворил соответствующие ожидания, но и в скептиках, особенно в кругах парижских специалистов, тоже не было недостатка. Отражением бытовавших в то время в Париже мнений является оценка одной из новых работ Верди юным Бизе, который, получив Римскую премию[214]214
  Римская премия. – Большая Римская премия, присуждавшаяся победителю специального конкурса, была учреждена парижской Академией изящных искусств и давала возможность провести три года в Италии на вилле Медичи за государственный счет, самостоятельно совершенствуясь в искусстве.


[Закрыть], находился в то время в Италии: «Говорят, что Верди больше не будет писать, а если он и будет продолжать, то я очень сомневаюсь, что он вновь сможет дойти до таких проблесков гениальности, которые содержатся в «Трубадуре», в «Травиате» и в последнем акте «Риголетто». Верди являет собой пример прекрасной души, испорченной небрежностью и дешевым успехом». Поводом для этого высказывания послужила премьера нового произведения прославленного композитора, на которой Бизе присутствовал в Риме. Что касается вокальной стороны исполнения, то оно, по свидетельству самого Верди, было неудовлетворительным (17 февраля 1853 года), но вместе с тем нельзя не испытать чувства разочарования оттого, что Бизе – гениальный по своему дарованию музыкант – не смог по достоинству оценить произведение, равное по меньшей мере трем, ранее уже упоминавшимся, если не превосходящее их.

Публика лучше смогла разобраться в его достоинствах, так как опера «Бал-маскарад» вскоре была поставлена на многочисленных оперных сценах как в самой стране, так и за ее пределами.

Как и в случае с «Риголетто», не обошлось без цензурных осложнений. И, так же как и в случае с «Риголетто», композитор был вынужден изменить место действия. Недопустимо, чтобы короля убивали на сцене, это могло бы навести людей на опасные размышления. В основе произведения лежат исторические события. Шведский король Густав III был убит на балу в 1792 году в результате заговора, в котором принимали участие представители высшей знати. Скриб создал на основе этого материала одно из своих самых выразительных либретто, но, когда Верди приступил к написанию музыки, на сцене к тому времени уже был поставлен вариант оперы, принадлежащий перу Обера. Зарубежная критика отреагировала на эту ситуацию весьма скептически. Эдуард Ганслик дал такую оценку: «Немцы и французы согласятся с тем, что,Le bal masque» Обера по части оригинальности и привлекательности намного превосходит,Un ballo in maschera». Один из самых маститых английских критиков соглашался с ним: «Сочинение Верди, написанное на либретто Скриба, впервые дало мне возможность по достоинству оценить работу Обера». Подобное откровение красноречиво свидетельствует об оценке Верди зарубежным музыкальным миром. Его широчайшая популярность принималась к сведению, но отношение к ней было неодобрительным.

Поначалу оперу «Бал-маскарад» предполагалось поставить в Неаполе. Но там цензурные препоны оказались непреодолимыми, и тогда Верди решил принять предложение Рима, где у импресарио Яковаччи были хорошие связи в Ватикане. В конечном счете именно благодаря его усилиям постановка оперы была разрешена, но при условии, что вместо короля Швеции будет фигурировать губернатор Бостона, которого можно было бы убивать без всяких опасений. Верди согласился.

1859 год, к которому относятся эти события, был чрезвычайно важным для Италии, и Верди со всей своей страстностью принимал участие в событиях, определявших будущее его родины. Рисорджименто – движение за свободу и объединение его страны – всегда было близко его сердцу. Этому движению, становление которого совпало с молодостью самого Верди, не хватало только организации и единого руководства. В конце концов это пришло, когда королевство Пьемонта и Сардинии взяло руководство на себя. Сразу после начала в Вене мартовской революции[215]215
  Мартовская революция – распространенное название революционных выступлений и восстаний в германских государствах и в Австрии в марте 1848 г. под влиянием февральских событий 1848 г. во Франции. Мартовские революции привели к падению реакционного режима Меттерниха.


[Закрыть] в Милане вспыхнуло восстание, которое поддержал король Пьемонта Карл Альберт, вступив в пределы Ломбардии. Верди написал в то время патриотический гимн на слова поэта-соотечественника Гоффредо Мамели[216]216
  Мамели Гоффредо (1827–1849) – итальянский поэт и активный участник революционного движения.


[Закрыть] «Звучи, труба!» и послал его Мадзини с просьбой использовать по назначению… «Пусть этот гимн под залпы артиллерийских орудий прозвучит на высотах Ломбардии…» Однако австрийцы под командованием Радецкого одержали победу. Будучи принужденным заключить мир, Карл Альберт отрекся от престола. Его сын и наследник Виктор Эмануил нашел в графе Кавуре[217]217
  Кавур Камилло Бенсо (1810–1861) – лидер умеренно-либерального крыла в итальянском Рисорджименто, в 1852–1861 (кроме 1859) – премьер-министр Сардинского королевства. После объединения Италии (1861) – глава итальянского правительства.


[Закрыть] лицо высшего государственного ранга, который с такой же энергией и с таким же успехом добивался объединения Италии под руководством Пьемонта, как в свое время Бисмарк добивался объединения Германии под главенством Пруссии. В сравнении с республиканцем и социалистом Мадзини[218]218
  Мадзини Джузеппе (1805–1872) – вождь республиканско-демократического крыла итальянского Рисорджименто, основатель революционной организации «Молодая Италия». Активный участник Революции 1848–1849 гг., глава правительства Римской республики 1849 г.


[Закрыть] и удивительным смельчаком Гарибальди, двумя известными руководителями движения, на стороне Кавура было преимущество реалистической и последовательной политики. Его решающим действием было нападение на Австрию в союзе с Францией, руководимой Наполеоном III. Результатом этого успешного наступления был захват в 1859 году Ломбардии, находившихся под властью Австрии герцогств Парма, Модена и Тоскана, а также папского государства. Только Рим и несколько небольших анклавов продолжали оставаться под контролем папы. В следующем году прославленный поход Гарибальди с его тысячью свободных стрелков расширил владения Пьемонта, включив в него Неаполь и Сицилию. В 1866 году Италия, на сей раз уже в союзе с Пруссией, приняла участие в войне против Австрии, в результате которой в ее распоряжение перешла Венеция. Наконец в 1870 году, после ухода французских оккупационных войск, поддерживавших до того правление папы, к объединенному королевству был присоединен и Рим, ставший его столицей.

Героическое время борьбы Италии за свое освобождение, начиная от сороковых годов и кончая провозглашением ново го королевства Италия в 1861 году, совпадает в биографии Верди с восхождением композитора к всемирной славе. Некоторые его мелодии приобрели неслыханную популярность, их распевали повсюду, и во многих из них нашли свое выражение его патриотические чувства. Власти ничего не могли поделать с этим, его имя можно было прочитать на каждой стене, на дверях всех трактиров. Даже само его имя стало политической манифестацией[219]219
  Речь идет о лозунге «Viva V. Е. R. D. I.» («Да здравствует Виктор Эмануил, король Италии»).


[Закрыть], так как «ВЕРДИ» означало «Vittorio Emanuele Re D'Italia». Верди был восторженным почитателем графа Кавура, который убедил его выдвинуть свою кандидатуру на первых парламентских выборах. Граф придавал большое значение тому, чтобы столь известный представитель нации получил депутатский мандат. Первое заседание итальянского парламента состоялось в феврале 1861 года в Турине, где Верди исполнял свой долг как депутат провинции Парма; он присутствовал на первых заседаниях. Однако он не находил в себе качеств прирожденного политического деятеля, он не произносил речей. Он был согласен с мнением премьер-министра Кавура, государственной мудрости которого доверял. Спустя несколько месяцев после скоропостижной смерти Кавура Верди редко появлялся на заседаниях, к тому же он часто находился в разъездах. И даже когда в 1875 году Верди был избран сенатором, он продолжал оставаться редким гостем в палате. С присущей ему краткостью и деловитостью он высказался по этому поводу в письме к Пиаве: «Вздумай кто-нибудь написать историю моей парламентской деятельности, ему нужно будет только начертать на красивом листе бумаги следующее: у нас не 450 депутатов, а только 449, депутат Верди в природе не существует».

Тем не менее кое-что, считая это своим долгом, он попытался сделать. Спустя много лет, вспоминая свою парламентскую деятельность, он писал графу Арривабене: «В 1861 году я предложил Кавуру нижеследующее: в трех ведущих итальянских театрах – в столице, Милане и Неаполе – финансирование хора и оркестра должно взять на себя государство. Помимо этого надо организовать бесплатные вечерние курсы вокала для тех, кто хотел бы работать в театре. А также три консерватории, являющиеся составными частями театров со взаимными обязательствами между театрами и консерваториями. Этот план мог бы Сыть осуществлен, если бы не ранняя смерть Кавура. Но при других министрах он был неосуществим». Верди давно осознал, что итальянскому оперному искусству требуется иная система организации, если стремиться к достижению лучших результатов и свести к минимуму власть случая. И эта система должна отличаться от «стаджионе».

Но мы несколько опередили события. Самыми значительными вехами этого решающего периода в итальянской истории были для Верди четыре произведения, являющиеся вершиной его творчества: «Сила судьбы», «Дон Карлос», «Аида» и Реквием. Только освободившись от давления связанных со сроками обязательств, его дар воображения, всегда отличавшийся плодотворным изобилием, нашел глубокие и зрелые образы. И даже при таких условиях два из этих произведений – «Сила судьбы» и «Дон Карлос» – только после проведенной впоследствии основательной переработки обрели наконец свою окончательную форму.

В те годы жизнь Верди была наполнена спокойным и уединенным творчеством. К этому склоняли его обстоятельства, а также слишком большое число заказов, сыпавшихся со всех сторон. Итальянское «стаджионе» не могло удовлетворить ни его творческие, ни финансовые требования. Но это вовсе не означает, что он отказывался от написания «скриттуры», если предлагающая сторона была достаточно известной. Три упомянутые оперы были написаны для Санкт-Петербурга, Парижа и Каира, что свидетельствует об уровне достигнутого им международного признания.

Верди, приступивший в начале 1861 года к работе над «Силой судьбы», вновь столкнулся с мелодраматическим по своему характеру материалом. В его основу была положена драма герцога Риваса[220]220
  Ривас – глава испанской романтической школы дон Анхель Перес де Сааведра, герцог де Ривас (1791–1865). Наиболее известны его поэмы «Мавр-найденыш» (1833) и драма «Дон Альваро, или Сила судьбы» (1835).


[Закрыть] – испанского политического деятеля и литератора, игравшего во времена Верди у себя на родине определенную роль и в той, и в другой областях. Действие в «Силе судьбы» (либретто написал Пиаве) по своему разнообразию и увлекательности может вполне соперничать с «Трубадуром». В ноябре Верди вместе с Пеппиной отправился в Петербург, чтобы там, в соответствии со своим правилом, «в тесном контакте с исполнителями» доработать произведение. Однако репетиции были прерваны из-за болезни одной из певиц, которая должна была петь главную партию. Замену, устраивавшую Верди, найти не удалось, и премьера с его согласия была перенесена на осень следующего года. Верди отправился назад на родину.