Текст книги "Квест в стране грёз (СИ)"

Автор книги: Федор Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Глава 11. Убежище

1

– Кэп, вижу прохожего.

– Он пытается проникнуть во двор?

– Пытался, с того входа, где патрульный «Уазик».

– Он может быть нашим клиентом?

– По виду этого не скажешь. Он наткнулся на тела и отошел на тротуар. Сейчас разговаривает по мобильному телефону. Судя по жестам – о том, что видел.

– А как второй вход?

– Я контролирую его визуально. Никто не входил, и никто не выходил.

– Как взломщики?

– Еще не очухались.

– А здесь двое с битами начинают приходить в себя.

– Кэп, тебе надо отходить.

– Знаю, Стась. Но время еще есть. Думаю, успею это сделать.

– Только будь осторожней. Там ведь где-то бригадир с пушкой.

– Может, и не один, Стась. В этом-то все и дело.

Женщина с легкостью запрыгнула на гребень стены. Протянула мне руку.

– Давай, быстрей!

Я постарался все-таки забраться сам, чтобы не давать новую пищу своему комплексу неполноценности. Это мне удалось, но лишь отчасти: последний метр она все-таки протащила меня чуть ли не по воздуху, схватив за шиворот. Я невольно порадовался, что Капитан со Стасом не видят этого.

За стеной оказался новый крутой подъем, а когда мы его преодолели, за очередным псевдоконьком открылась новая плоскость пологого ската.

Колени мои заметно дрожали, поэтому ничего удивительного не было в том, что я споткнулся на ровном месте и брякнулся на четвереньки.

Она обернулась с досадой.

– Господи! Ты что, ходить разучился?

Я с трудом поднялся на ноги. Внезапно мне стало наплевать на мое задание и на этот пресловутый контакт с «объектом». Мне захотелось повернуться и уйти. Наверное, внизу я так бы и сделал, но здесь, на крыше, и идти-то было некуда. Я просто выпрямился и смотрел на нее с безмолвной злобой.

Рассеянный свет позволял неплохо видеть предметы на два-три метра вперед. Она заметила мое состояние, и тут же досада на ее лице уступила место огорчению.

– Прости. Не обижайся. Я просто… Мне просто страшно.

Мое раздражение как рукой сняло. Я видел, что это так и есть. Она боялась. Она была растеряна и не знала, что ей делать дальше. Она просто стремилась как можно быстрее оказаться в убежище, которое считала надежным. А может, она так и не считала, а просто это было единственное место, в котором она могла спрятаться.

– Куда мы идем? – спросил я хриплым шепотом.

– Это уже рядом. Мы почти пришли.

– Ты что, хочешь отсидеться на крыше?

Она пожала плечами.

– А что, у тебя есть другие предложения?

Предложений у меня не было, но возражения были.

– Там ведь, – я кивнул в черный провал двора, который мы теперь обходили с другой стороны, – скоро появится милиция.

– И что?

– Они могут проверить все чердаки.

Она улыбнулась и широким жестом обвела пространство сбоку от себя.

– Ты представляешь, сколько здесь разных помещений?

Я посмотрел, куда она указывала. Нагромождение темных крыш на фоне светлого неба. Да, проверить чердаки в целом квартале представлялось практически неразрешимой задачей. Во всяком случае, для одной ночи.

Но одновременно я осознал, что мы-то сами сейчас можем быть заметны для постороннего наблюдателя. Правда, чтобы увидеть нас, он должен находиться или на одной из этих крыш, или на достаточно большом расстоянии, с которого просматривается верх зданий.

А если у него прибор ночного видения?

Мне стало неуютно.

– Пойдем быстрее, – прошептал я. – Нас здесь могут увидеть.

– Это маловероятно, – рассудительно сказала она. – Но в принципе я согласна: стоять здесь не стоит.

И мы снова пошли вперед. Скоро двор, где произошла схватка, остался позади. Мы прошли по этой крыше, должно быть, половину квартала, когда из тусклой темноты надвинулась очередная стена.

На этот раз она была так высока, что, даже вытянув руки вверх, невозможно было дотронуться до ее края.

Женщина быстро огляделась по сторонам и в ответ на мой вопросительный взгляд коротко шепнула.

– Почти пришли.

После этого она взяла меня за руку и повела, как ребенка, уже смышленого, но еще неумелого, вверх по скату.

В самой верхней точке она опять огляделась и привлекла меня к себе, словно для поцелуя или, в крайнем случае, дружеского объятия. Но ни того, ни другого не последовало. Вместо этого она указала рукой вверх.

– Вот там и там из стены торчат металлические штыри. Видишь?

– Вижу, – признал я, пристально всмотревшись туда, куда она указывала.

– Это опора для рук и ног. Повторяй все точно за мной и поднимешься без труда.

Я так и сделал, хотя не могу сказать, что это получилось у меня совсем уж без труда.

Кирпичная стена закончилась, но только для того, чтобы дать начало новой стене, выложенной, как ни странно, из больших каменных глыб. Что это было, я никак не мог сообразить. И уж совсем странно выглядели самые настоящие колонны, смутно белеющие выше стены.

Мое опасение, что лезть придется так высоко, исчезло, как только мои руки нащупали край отверстия. Через пару секунд я уже протискивался в него, неловко, на четвереньках, а женщина придерживала меня за плечо – слава богу, хоть не втаскивала силой.

2

Стена оказалась толстой, с полметра. Когда отверстие закончилось, мне пришлось перегруппироваться в этой узкой каменной коробке.

– Вот так, хорошо. Теперь опускай ноги. Осторожно. Тут метра полтора высоты.

Наконец я оказался сидящим на ровной и твердой, вроде бы бетонной, поверхности. Здесь было темнее, чем снаружи, но угадывалось помещение достаточно обширное и, самое главное, высокое.

– Где мы?

Мое недоумение было самым что ни на есть натуральным. Вверху я заметил ряд окон, высоких, стрельчатых. Через них проникали цветные отсветы не столь уж далеких неоновых реклам, еще больше подчеркивая иллюзию: казалось, мы находимся в церкви или, может, в чем-то немного поменьше, вроде часовни.

Женщина включила фонарик и повела им по сторонам, старательно прикрывая рукой, чтобы ни малейшего блика не попало в окна.

Я увидел, что помещение, в котором мы оказались, действительно круглое и действительно высокое. Мы находились как бы в цокольной его части, каменные стены которой прорезали редкие квадратные окна. Выше шли основные стены, сходящиеся куполом где-то высоко в темноте. Окон там было гораздо больше, из-за чего нижняя часть помещения, гораздо хуже освещенная, тонула в глубоких тенях.

Луч фонарика не отпугнул их, а просто разрезал, как хирургический скальпель. Впрочем, без всяких последствий: сразу же за ним темнота безболезненно срасталась, делаясь еще более плотной.

– Это башенка в центре главного корпуса.

Женщина произнесла это негромко, но вполне нормальным голосом. Она больше не шептала. Наверное, была уверена, что здесь ее некому подслушать.

Помещение действительно было абсолютно пустым, но на полу неподалеку я увидел следы пребывания здесь человека: спальный мешок, пара картонных коробок, несколько газет, постеленных прямо на пол.

У меня создалось впечатление, что это было ее убежище.

– А здесь безопасно? – задал я наивный вопрос.

В слабом свете фонарика я увидел, как она усмехнулась. Мне ее усмешка показалась совсем невеселой.

– В этом городе везде опасно, – сказала она, без всякого пафоса, просто констатируя факт. – Но здесь можно переждать какое-то время.

Что ж, пока вроде бы все складывалось удачно. Впереди была целая ночь, и я мог надеяться, что кое-какую информацию от нее я все же получу.

– Мне кажется, лучше было бы уйти подальше от этого места, – сказал я задумчивым голосом, отчасти играя, отчасти действительно пытаясь осмыслить ситуацию с точки зрения человека, на которого ведется охота. – Похоже, на тебя напали не просто так.

Вторую фразу она проигнорировала, а на первую ответила.

– Тебе не удалось бы уйти далеко.

Я выдавил из себя нервный смешок.

– Ты меня пугаешь.

Она пожала плечами.

– Вовсе нет. Просто предупреждаю об опасности.

Затравленно оглядевшись, я прижался спиной к каменной стене рядом с квадратным окошком. Думаю, это у меня вышло вполне натурально. И дело тут вовсе не в моих артистических способностях: с некоторого времени я вовсе не играл роль, предписанную мне легендой – как общей для всей операции, так и частной, для данного конкретного задания (сблизиться с «объектом» и получить от него информацию, могущую пролить свет на исчезновение нашего секретного агента). Нет, я давно уже, если подумать, был самим собой – не очень опытным, но все же вполне подготовленным оперативником глубоко законспирированной государственной организации.

Все дело, наверное, именно в этом – в недостатке опыта. Я все еще не настоящий профессионал. Я не могу играть двадцать четыре часа в сутки. Моя жизнь – нормальная, как у всех – оборвалась уже довольно давно, но все же не достаточно давно, чтобы я мог в опасных и трудных ситуациях, таких, как эта, чувствовать себя стопроцентным профи. На самом деле я боялся, на самом деле я уставал, и, какой бы ни была моя форма, как физическая, так и психическая, очень часто подходил к грани, которая отделяет страх от паники или даже истерики.

Как сейчас.

– Во что же я вляпался?

Голос мой изменился, стал чуть дрожащим и сдавленным. Опасность, которая мне грозила, была самой что ни на есть настоящей, и я слишком хорошо понимал, что по крупному счету ни Капитан, ни Стас не могли ее отвратить от меня или, тем более, взять на себя.

Я уже полностью погрузился во все это, погрузился с головой, и избавиться от этого состояния смогу только с окончанием операции.

– Не бойся. Сейчас тебе ничего не грозит.

Невольно из моей груди вырвался смех, нервный, лающий.

– Меня не надо успокаивать. Я не ребенок.

Она тихо сказала:

– Я знаю. Ребенок не смог бы меня защитить.

Мне стало стыдно, но стыд никоим образом не унял моей паники.

– Чего мне еще ожидать от этого города?

– Ты приезжий?

– Приезжий.

– Ты здесь по делу или как?

Неопределенно дернув плечами, я буркнул:

– В общем, по делу.

Она шагнула ко мне.

– Тогда наплюй на все дела и уезжай.

Я помолчал, словно и впрямь прикидывал такую возможность. А потом спросил, сам удивляясь тому, как несмело звучит мой голос:

– А как же ты?

Она опять улыбнулась. И опять это была невеселая улыбка.

– Мне ты не поможешь.

Почему-то к горлу подкатился тугой комок. Я с трудом проглотил его и кашлянул, проверяя, не сел ли окончательно мой голос.

– Как знать… я не такой уж беспомощный, как тебе могло показаться.

Новая улыбка. Кажется, чуть повеселее.

– Я знаю, ты сильный. Не думай, что я не обратила на это внимания. Кстати, откуда у тебя меч?

Вот так-то, парень, а ты думал, это ты сейчас ведешь скрытый допрос «объекта». Во всяком случае, все становится на свои места. Эта женщина вовсе не кинулась безоглядно в новое знакомство, как можно было бы подумать. Возможно, с самого начала она и не воспринимала меня как удачно подвернувшегося случайного прохожего.

«А откуда взялся твой меч, тот самый, что ты носишь за спиной?»

Разумеется, этот вопрос я не задал, не до такой же степени я был дилетантом в своем деле – в секретных операциях по пресечению преступлений, угрожающих интересам государства.

– Это мой меч, – уверенно сказал я, словно мальчишка, на любимую игрушку которого кто-то покусился.

Таким психологическим трюкам нас в изобилии снабжают наши инструкторы по психотехнике и межличностным отношениям. Ты вроде бы отвечаешь на вопрос и в то же время ничего не говоришь по существу. Это важно, если требуется замаскировать тот факт, что ты что-то сознательно утаиваешь.

– Ладно, я у тебя его не заберу, – сказала она с улыбкой.

– И на том спасибо, – в тон ей ответил я.

Мы тихо рассмеялись. И сейчас этот смех вовсе не звучал истерически, скорее, он был освобождением.

Я действительно почувствовал, как с плеч моих сваливается тяжесть. Кажется, полоса опасности действительно осталась позади, и теперь уже можно было немного расслабиться.

Но это состояние длилось лишь несколько секунд.

– А теперь я тебя покину.

– Что?! – воскликнул я с неподдельным испугом.

– Ненадолго, – поспешила она меня успокоить.

– Куда? Зачем? Там ведь опасно.

Я даже схватил ее за руку, но она мягко отстранилась.

– Надо кое-что проверить. Не волнуйся, я скоро вернусь. И, пожалуйста, сиди тихо. Не шуми и не высовывайся в окна. Спички тоже лучше не зажигать – могут увидеть.

– Как же…?

Она перебила меня, мягко, но непреклонно:

– Сейчас не время беседовать.

Потом выключила фонарик, шагнула мимо меня к окну и пластичным кошачьим движением запрыгнула в его зияющее темнотой квадратное отверстие.

Я вдруг вскинулся и порывисто подался за ней.

– Постой… Послушай!

Она уже спускалась наружу, и в темном квадрате чернел лишь ее напряженный торс.

– Что?

По ее тону я понял, что она уже отдалилась, мысленно она уже в другом месте.

– Прости. Я хотел узнать… Как тебя зовут?

Мне не видно было ни ее взгляда, ни выражения лица, но почему-то мне показалось, что она недовольна моим вопросом. Но я ждал, а она слишком промедлила, чтобы просто его проигнорировать. Теперь даже отказ отвечать был бы ответом, свидетельствующим о многом.

Она все-таки ответила:

– Лиза.

Я раскрыл рот, чтобы брякнуть глупейшее присловье насчет того, как мне приятно, но в обрезе окна ее уже не было.

Меня охватила не менее глупая детская обида: она не спросила в ответ, как зовут меня. Она доставила меня в безопасное место, отблагодарив тем самым за свое спасение, но саму ее еще ждут какие-то неотложные дела.

Интересно, какие?

Вздохнув, я прошептал в пустоту:

– Удачи тебе, Лиза.

Знать бы еще в чем.

3

Разговор Малыша с загадочной женщиной, вокруг которой произошло сегодняшним вечером столько событий, имел – спасибо включенной и настроенной связи – двух внимательных слушателей, о которых собеседница оперативника едва ли могла подозревать.

– Стась, что ты думаешь обо всем этом, – спросил Капитан, когда Малыш остался один.

Стас коротко хохотнул, но в его смехе не было ничего веселого.

– Дамочка непроста, – сделал он вывод. – Совсем непроста.

С этим Капитан, конечно же, был согласен. Вокруг этой женщины, непонятно почему, образовалась зона опасности. То, что эта опасность грозила непосредственно ей, может быть, не имело особого отношения к их собственной операции. С другой стороны, а что имеет к ней отношение?

Может – ничего из происходящего, а может – все.

А значит, у него как командира группы опять должен быть готов ответ на невысказанный вопрос: не пора ли сворачивать участие своей команды в этой непонятно кем проводимой операции.

Риск слишком велик. Как-то вдруг оказалось, хотя вначале об этом не было и речи, что он подставил своего младшего оперативника под пули. А это серьезно. Это уже слишком серьезно. Такие ситуации должны скрупулезно планироваться, а если они возникают спонтанно по ходу работы, то нужно сворачивать свою операцию и уходить. Потому что спонтанности в боевых операциях на самом деле не бывает: то, что тебе представляется случайным, в реальности является чьими-то запланированными действиями. И этот «кто-то» практически всегда – враг.

Всматриваясь в темноту, где ему померещилось движение, Капитан спросил еле слышным шепотом:

– Малыш, как думаешь, не пора ли тебе уходить?

Он услышал вздох и понял, что его подчиненный борется сейчас с теми же самыми сомнениями, что и он сам. Но, кажется, эти сомнения Малыш сам для себя уже разрешил

– А почему, Капитан? Мне кажется, все проходит нормально. Какой ни какой, но контакт все-таки состоялся.

– Риск, Малыш. Степень риска очень высока. Мы на такую не рассчитывали. Тебя ведь уже два раза могли подстрелить.

– Без вашей страховки – да, а так – что сделано, то сделано. Если мы хотим узнать, что происходит, контакт, считаю, нужно продолжить.

По лицу Капитана, невидимому в темноте, пробежала хмурая гримаса.

– Мы ведь не можем все время быть на подстраховке. Очень скоро нам придется отойти, и тогда риск для тебя станет еще больше.

– Я думаю, здесь достаточно безопасно. Похоже, она тут живет. Здесь спальный мешок, запас продуктов, вода в бутылях, даже спиртовка имеется. Милиция, действительно, если и нагрянет сюда, то еще не скоро.

Темнота во дворе стала практически полной. Ветер с приходом ночи заметно ослабел, а вот дождь все никак не прекращался. Он все шел и шел. Размеренно сеющий, мелкий, но плотный, производя равномерный шум, стирающий из восприятия все прочие слабые звуки.

Опять Капитану показалось, что он не один во дворе. А если так, то в свои действия нужно вносить существенную коррекцию. Достав из кармана глушитель, Капитан принялся навинчивать его на дуло «Стечкина». Больше нет нужды в отвлекающих маневрах. Теперь, если придется действовать, то нужно сохранять скрытность.

– Стась, твое мнение.

Старший оперативник ответил немедленно, что свидетельствовало о его сложившемся видении ситуации.

– Я считаю, Малыш прав. Контакт надо продолжить. Мы отойдем, но будем в пределах слышимости. Если что, вмешаемся.

Капитан почувствовал укол раздражения. Его осторожность воспринималась его подчиненными то ли как черта характера, то ли как признак маячившей неподалеку старости. А ему-то как раз их упрямство виделось проявлением бесшабашной молодости. Но слишком хорошо он знал, чем зачастую приходилось платить за такие проявления.

– Риск чересчур велик. Гораздо выше разумного, – сухо шепнул он.

Это было очевидно, и он знал, что они промолчат, и тогда ему не останется ничего другого, как дать команду на сворачивание операции.

Но тут горячий шепот Малыша, донесенный оперативной связью, разрушил уже нарисовавшуюся в его воображении картину отхода.

– Вот именно, Капитан. Ключевое понятие здесь – риск. Мы знаем, что банальная уличная опасность не вывела бы Алекса из строя. Не та у него подготовка, по определению. Значит, он столкнулся с чем-то по-настоящему опасным. Как мы сейчас. Только он был один, и это его погубило. А нас трое, и шансов у нас на порядок больше.

Капитан не потратил на раздумья ни одной лишней секунды. Когда надо, он умел отбросить сомнения и взять решение на себя.

– Ты считаешь, Алекс столкнулся с тем же, с чем и мы?

– А с чем еще? Тут явно что-то очень крупное. Силы задействованы такие, что одиночке трудно уцелеть. Другое дело – Команда.

– Я согласен с этим. Полностью – тут же откликнулся Стас. – Малыш у нас дока по этой части. Умеет выразить то, что носится в воздухе.

Капитан вздохнул, уже не скрываясь.

– Если сейчас уйдем, – вновь зашептал Малыш, – то второго шанса может и не подвернуться. Я думаю…

– Ладно, – перебил его Капитан. – Обстановка ясна. Продолжаем действовать, как запланировано.

– Кажется, проявилась милиция, – сообщил Стас.

– Значит, нам пора отходить, – сделал вывод Капитан.

Положив «Стечкин» на колени, он принялся накручивать глушитель на «глок».

Где-то в отдалении действительно послышались завывания полицейской сирены.

Глава 12. Меч в игре

1

Шуршание за спиной. Капитан обернулся, одновременно наводя на цель утолщенное теперь дуло «АПС».

Всего лишь пакет. Остатки ветра – скорее уж просто сквозняк, гуляющий в каменном лабиринте дворов – протащили его из предпоследней арки. Той самой, откуда вышел Малыш, благополучно миновав бригадира.

Странно. Очень странно.

Мимолетная усмешка пробежала по лицу Капитана. Если бы кто-то мог видеть ее в почти непроницаемой темноте – что было вполне возможно, обладай этот гипотетический наблюдатель прибором ночного видения хотя бы предпоследнего поколения, – то едва ли ему понравился бы произведенный этой усмешкой эффект: лицо Капитана вдруг стало острым, как бритва, и безжалостно-хищным, если не сказать – кровожадным.

Пакет был новый, не разу не раскрытый. Тот самый, что Малыш купил по дороге сюда.

Почему-то мощные порывы ветра, еще недавно завывающие в тоннеле, как в гигантской печной трубе, не могли его сдвинуть с места, а легкий, едва ощутимый сквозняк без труда поднял и вынес на открытое пространство.

Плавно, но достаточно быстро Капитан поднялся на ноги, с огорчением отметив, как по-старчески хрустнули колени после долгого сидения. Вышел из чернильной тени, в которую был до сих пор погружен, достиг выступа стены, укрывающего от него часть двора. Огляделся. Потом закрыл глаза и прислушался.

Снова еле ощутимый ветерок зашуршал пакетом. Скрипнули ветви дерева. Зашелестели чудом уцелевшие прошлогодние листья.

Хорошо. Все звуки естественные. Их можно исключить.

Шум дождя, мягкий, ровный, миллионноголосый. Исключить.

Пронзительный вой сирены, нарастающий с каждой секундой. Исключить.

Так-так-так. И что мы имеем в этом слабо различимом остатке?

Ослабевший к ночи гул уличного движения, доносящийся, как с другой планеты.

Им можно пренебречь. Но вот это…

Этот почти ритмичный плеск – чух, чух, чух. Кажется, он…

Да, точно – он смещается. Передвигается от арки в глубину двора.

Капитан открыл глаза. Навел дуло на источник звука. Ничего не видно. Темнота у противоположной стены практически непроницаема для взгляда. Точнее – почти.

Что-то там, кажется, сдвинулось. А вот случайный тусклый отблеск на осколке стекла погас, потом снова появился.

Медленно, чтобы не щелкнуть, Капитан сдвинул рычажок регулятора на стрельбу очередями. Для усиления эффекта поднял и правую руку – с «глоком». Теперь он мог с достаточно высокой степенью вероятности поразить невидимую цель.

Оба указательных пальца легли на спусковые крючки. И – замерли без движения.

Он выстрелит, и что дальше? Пуля – не лучший способ получения информации. Тем более – шквал из пуль. Мертвый киллер – хороший киллер. Но мертвый «язык» – совсем не «язык».

А невидимые ноги, хоть и ступающие осторожно, все плескали по лужам – плюх, плюх, плюх.

Все ближе и ближе. Интересно, куда? Во всяком случае, создавалось впечатление, что неизвестный, так же, как и Капитан, не является счастливым обладателем инфракрасных глаз. Иначе он бы уже давно заметил оперативника.

Опустив оружие, Капитан пошел на звук. Точнее, наперерез невидимому любителю ночных прогулок.

Скоро он увидел, как мигнули отсветы на зарешеченном окне первого этажа. На запыленном оконном стекле светились отраженным невесть откуда светом три вертикально расположенных точки. Погасли, а потом загорелись лишь две из них – самые нижние.

Капитан припомнил расположение окон – он ведь уже проходил их сегодня. Да, точно, окна эти низкие, подоконник чуть ли не на уровне колен взрослого мужчины. Тот, кто только что миновал их, явно не был высоким человеком.

Женщина? Вполне возможно.

С другой стороны, бригадир у «быков» с битами был на вид довольно щуплым и приземистым.

И тот неизвестный, в которого Капитан стрелял, не стараясь попасть, тоже не отличался великаньими пропорциями.

Выходило, что здесь сейчас может быть один из трех.

Знать бы, который.

А сейчас ему ничего другого не оставалось, кроме как идти на перехват.

2

Вой сирен, пронзительный, резкий, настолько усилился, что его уже невозможно было игнорировать. Концентрация Капитана нарушилась. Еле слышные звуки шагов растворились в равномерном фоне. А его, в свою очередь, почти полностью перекрыл самый сильный на данный момент звуковой раздражитель – полицейские сирены.

– Кэп, они приближаются.

Осторожное беспокойство в голосе Стаса. Он явно считал, что Капитан подвергает себя излишней опасности.

– Слышу, Стась, – механически ответил Капитан. – Ты по-прежнему контролируешь оба входа?

– Контролирую, Кэп, хотя это становится рискованно. Пока никто не входил и не выходил. Тот, кто вызвал полицию, все еще стоит снаружи, курит.

Капитан сделал еще несколько осторожных, бесшумных шагов и остановился. У основания зданий темнота была такой плотной, что говорить о визуальном контакте не приходилось уже в принципе. Каждый, кто вступал в эту полосу тени, превращался в человека-невидимку.

Не вовремя они ввязались в это вечернее происшествие. Очень не вовремя. Если б оно случилось хотя бы завтра, когда прибудет самый необходимый комплект спецоборудования, то этой игры в кошки-мышки с неизвестным противником уже не случилось бы. Простейшие очки ночного видения в корне решили бы эту проблему.

С другой стороны, час назад никто и предположить не мог, во что разовьется элементарный вроде бы эпизод знакомства со случайно подвернувшимся «объектом».

Капитан сдвинулся немного влево и оказался у последнего в ряду мусорного контейнера. Теперь по крайней мере с одной стороны у него есть относительная защита.

Сирены – не одна, а две или, скорее, даже три – зазвучали в полный голос, а потом вдруг резко убавили тон.

– Кэп, машины разделились. Две остались у твоего входа, а одна последовала дальше. Боюсь, они перекроют вторую арку.

– Ясно, Стась. Учту.

– Кэп, если надо, я могу усыпить их.

– Не стоит, Стась. Мы и так изрядно наследили. Я уйду так же, как и вошел.

По тону подчиненного было ясно, что градус его опасений повысился. Но это ничего. Это не должно мешать ему самому. Сейчас он отвечает только за себя и может принимать всю долю риска, которую ему выдает ситуация.

По центру двора пробежал луч света, выхватив из темноты выщербленный асфальт, залитый водой, и бандитов, постепенно приходящих в себя. Один из них, пытаясь убежать, встал на четвереньки, но тут же повалился обратно. Эту часть своей программы Малыш отработал на совесть, и ни один из трех уцелевших бандитов еще долго не будет представлять ни малейшей опасности.

Сейчас, по крайней мере, они приковывали к себе внимание новоприбывших сотрудников полиции, оставляя на какое-то время большую часть двора вне зоны непосредственного риска.

Но сколько у негоостается времени? Минута, две? Это, пожалуй, максимум. Стоит поторопиться.

С некоторым сожалением Капитан убрал в скрытую кобуру «Стечкин». Вслед за ним последовал и «глок». Взамен в руках Капитана оказались два новых предмета – электрический фонарик и револьвер, снаряженный парализующими зарядами.

– Кэп, третья машина свернула направо. Они точно собираются заблокировать второй выход.

Капитан почти не обратил внимания на предупреждение старшего оперативника. С этим, в общем, все было ясно. Полиция будет действовать так, как ей положено – в целом, формально грамотно, а по существу бестолково. К тому же их не настолько много, чтобы они могли прочесать все без исключения закоулки сразу трех проходных дворов.

Он не сомневался, что при необходимости сможет пересидеть тут где-нибудь все время работы прибывших оперов и дознавателей.

Но дело, конечно, не в нем. Дело в этом неизвестном, что прячется сейчас где-то по ту сторону мусорных контейнеров.

Или это все-таки женщина? Она-то уж не была полностью неизвестной величиной. Кое-что они о ней уже знали. Например, имя. Хотя, конечно, оно вполне могло быть и фальшивым. Просто она назвала первое, что ей пришло в голову.

Но имя-то ладно. Просто имя, без фамилии и, желательно, отчества мало что давало. Точнее, практически ничего. А значит, понимая это, женщина вполне могла назвать и свое настоящее имя. Однако гораздо важнее была объективная информация, которую они, Команда Смерти, узнали о ней – вопреки ее воле, но благодаря своему непрошеному вмешательству.

Информации на самом деле было много, и ее еще нужно было до конца осмыслить. С другой стороны, ее было слишком мало, чтобы до конца в ней разобраться.

По крупному счету, здесь было два непреложных, бесспорных и очень ярких факта. Факт первый: на женщину велась самая настоящая охота. Факт второй: в этой охоте принимали участие очень могущественные и очень разные, в обычной жизни противостоящие друг другу силы.

А это, конечно, само по себе было достаточно, чтобы ее дело заинтересовало проводящую расследование Команду Смерти.

Получается, что, если это женщина крадется сейчас в темноте у стены, то ее трогать нельзя. С ней придется работать по-другому – очень бережно, исподволь, сначала, может быть, по крупицам выманивая у нее информацию.

Выходит, прежде чем использовать даже газовый револьвер, он должен хотя бы на мгновение увидеть свою цель.

Капитан приподнял фонарик. Совместил его оптическую ось с дулом револьвера. Приготовился нажать на кнопку и быстро провести световым пятном по фундаменту стены.

В это мгновение новоприбывшая полицейская машина, похоже, сманеврировала позади «Уазика». Световой луч, пролегший на асфальте до середины двора, сначала укоротился и почти совсем исчез, уступив пространство первозданной темноте, а потом вдруг сменил направление и зажегся так ярко, что в противоположном, по диагонали, углу двора стало светло как днем.

Тотчас оттуда метнулась, отвернув голову от слепящего света, невысокая фигура в темном одеянии.

Миг – и она вырвалась из светового пятна и нырнула в тень, хоть и по-прежнему плотную, но все же теперь не столь уж и непроницаемую.

Понимая, что ничего другого ему уже не остается, Капитан шагнул из-за контейнера, направил фонарь на бегущего и нажал кнопку включения.

Послышался приглушенный вскрик. Неизвестный прикрылся скрещенными ладонями, заслоняя лицо. А потом его руки сделали быстрое, буквально молниеносное движение, в то время как лицо за этими руками исчезло, будто его и не было.

С запозданием сообразив, что его противник сделал уход вниз, Капитан перевел луч фонаря на асфальт. На долю секунды в фокус попала темная человеческая фигура, грациозно припавшая к земле, словно хищная кошка перед последним, настигающим жертву прыжком.

Блеснули глаза – опять сквозь скрещенные ладони. А потом что-то сверкнуло в воздухе, как холодная молния цвета хорошо отполированного металла, и ударила Капитана в плечо.

Фонарь выскользнул из разжавшейся ладони, со стуком упал на асфальт и покатился, разбрызгивая вокруг себя не столько свет, сколько причудливое подвижное сплетение мятущихся теней.

Темная фигура мелькнула в быстро исчезнувшем просвете – уже в стороне.

Капитан восстановил равновесие, нарушенное ударом, сместил прицел револьвера на предполагаемую траекторию движения противника и открыл огонь.

Неизвестный был слишком быстр и, по всему выходило, хорошо подготовлен, поэтому Капитан, плавно ведя дуло справа налево, без колебаний расстрелял весь барабан.

– Кэп, вторая машина въезжает под арку.

Через секунду предупреждения Стаса подтвердились: промежуточный тоннель осветился слабым отраженным сиянием.

Сзади, от той арки, что выходила на улицу, донеслись встревоженные голоса. Газовый револьвер стрелял негромко, но применить шумопоглощающую насадку на нем было физически невозможно, и выстрелы наверняка донеслись до прибывшей группы.

– А ну стой! – крикнул кто-то. – Руки вверх!

Впрочем, этот призыв относился пока к приходящим в себя бандитам. У него самого еще есть несколько секунд. Только вот на что?

В сознании Капитана промелькнула картинка: вот он, согнувшись под тяжестью неподвижного, парализованного тела, бежит к двери в стене. Но скорость его слишком мала, он опаздывает, и его окружают фигуры в полицейской форме, с пистолетами и слепящими фонарями, направленными в лицо.