Текст книги "Квест в стране грёз (СИ)"

Автор книги: Федор Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Безнаказанность – это то, чем этим подонкам больше пользоваться не придется. А первое их наказание – это я, пусть даже я не доведу его до конца.

Преследователи приближались.

– Где же он?

– Смотрите внимательней!

– Тихо! Не растягивайтесь. Идите по двое. Он опасен!

Я почувствовал, как мрачная, злая усмешка вновь растягивает мои губы. Вы еще не знаете, насколько опасным я могу быть.

Глава 31. Не время для спорта

1

Разговоры они прекратили, но звуки при передвижении по-прежнему издавали, хотя, наверное, были уверены, что ступают бесшумно.

Один из них шел справа, у стены, второй – между рядами колонн. Наверное, у руках у них пистолеты – иначе зачем бы они выдвинулись вперед? – и они крадутся, поводя стволами с глушителями из стороны в сторону, нацеливая их на каждую темную тень.

Шли они на одном уровне, что было разумно – так от них не спрячешься, обходя вокруг колонны.

Еще двое или трое шли чуть в стороне, вдоль наружного ряда колонн. Был еще кто-то, кто плелся в хвосте.

Ладно, в первую очередь мне придется столкнуться с теми двумя, что тихо шепчутся сейчас уже в двух или трех колоннах от меня.

Подготовка у них, конечно, не ахти, но и преуменьшать исходящую от них угрозу не следует. Пуля – она, как известно, дура. Прицельно или случайно, попасть может в любой момент. А защититься от нее – намного сложней, чем просто нажать на спуск.

Подумав немного, я осторожно нагнулся и подобрал с пола у самой колонны увесистый кусок штукатурки.

Жаль только, что он излишне рыхлый. Таким не вырубишь при попадании и даже серьезный синяк не поставишь. Но в качестве средства отвлечения сгодится.

– А может, он остался в коридоре? Может, мы не досмотрели?

В голосе слышалась столь явная надежда, что я усмехнулся. Напряжение уже сказывается на них. Нервозность растет, вместе с неуверенностью. Это как раз то, что нужно, чтобы повысить мои шансы на успех.

– Заткнись!

– А чего сразу заткнись? Там много всяких щелей. Может, он куда и забился. А теперь назад отползает, пока мы тут…

– Закрой пасть! Отползать ему там некуда. Все перекрыто.

– Да здесь он. Чего ему в коридоре тормозить. Он сюда бежал.

– Прекратить разговоры!

Отлично. Теперь я определил местонахождение второго эшелона противника. Эти следовали сзади на расстоянии доброго десятка метров.

Потекли последние секунды ожидания.

Хруст штукатурки. Значит, правый стрелок уже подошел к куче мусора и находится от меня в четырех метрах.

Ему придется обогнуть кучу, то есть двигаться он будет по окружности, не приближаясь кколонне – в отличие от левого.

Так. Все с вами ясно. Будем работать на опережение.

Последние мгновения. Медленный выдох через слегка округленные губы. Короткая естественная пауза. Возврат дыхания и вместе с ним – энергетическая волна, охватывающая тело.

Повторить. Второй раз и третий. Вот так.

Энергия уже бурлила и кипела в теле, готовая вырваться наружу.

Время застыло, перед тем, как сорваться и ухнуть вниз.

Пора.

2

Я резко качнулся вправо, разворачиваясь вокруг вертикальной оси.

Убийца находился там, где я и ожидал его увидеть – у самой стены на середине кучи.

Реакция его оставляла желать лучшего. При виде меня он не вскинул руку с пистолетом, не пригнулся, видя, что моя рука в стремительном броске выходит из-за плеча, из положения замаха.

Он сумел лишь округлить глаза и приоткрыть рот.

Моя рука мощно вышла на цель. Кисть резко подогнулась, сбрасывая финальное усилие. Кусок штукатурки полетел в цель, быстро вращаясь в воздухе.

Где же, однако, его пистолет?

Это было существенным расхождением с воображаемой картиной. Я почувствовал укол тревоги.

Боевик, наконец, вскинул и выставил руки вперед. В них не было ничего, кроме тяжелого стального меча. Он-то и помешал ему защититься.

Кусок штукатурки врезался меченосцу прямо в открытый рот. Тупой звук удара продолжил слабеющий хрип. От удара голова бандита откинулась назад, окуталась облаком известковой пыли. Потом его ноги подкосились, и он опустился на колени. Меч зазвенел, упав на бетонный пол.

Я резко подался назад, под прикрытие колонны.

Щелкнул пистолетный выстрел. Звонко, не еще не в полную силу – все еще через совсем износившийся глушитель. С ребра колонны брызнул фонтан осколков, едва не задев мне плечо.

Но моего движения это не остановило. В любом случае второй бандит, с пистолетом или без – я уже ни в чем не был уверен, – находился совсем рядом. Пассивно ожидать его атаки – не только глупо, но и безумно. Это означает потерю нескольких драгоценных шансов, а их у меня и так не очень много.

И все же, восприняв выстрел как предупреждение, мое тело, развившее за сотни и тысячи часов тренировок своей собственный инстинктивный разум, внесло в продолжение атаки необходимые коррективы.

В левый сектор пространства я выпрыгнул в низкой стойке, вдобавок с сильным наклоном корпуса.

Второй убийца был уже там. Но в его руках, как и у первого, был не пистолет, а меч.

Он успел замахнуться им, и обрушил сверкнувшее в солнечном луче широкое лезвие в диагональном ударе – сверху вниз и направо.

Я мог бы сейчас раздробить ему колено выставленной вперед ноги, но вовремя понял, что его атака меня не достанет.

Времени было в обрез и тратить его на два удара я не хотел – тем более что можно было уложиться в один.

Меч с гулким звоном врезался в край колонны. Вновь брызнул фонтан бетонных осколков.

Я резко оттолкнулся ногами и выпрямился, выпрыгивая вверх. Отрезок трубы, со свистом рассекая воздух, взлетел по дуге и обрушился вниз – в основание шеи бандита, сминая и разрывая трапециевидную мышцу, сокрушая ключицу и повергая его в пучины болевого шока.

Новый выстрел, за ним другой. Снова сзади, со второй линии атаки. Пули, визгливо жужжа, прошили воздух в полуметре правее.

На этот раз я успел разглядеть, что стрелки с пистолетами вышагивают на недосягаемом для меня расстоянии, в сопровождении двух бойцов с мечами.

Я ошибся в определении их дислокации. Передние боевики были всего лишь приманкой.

Глупо, очень глупо с моей стороны. Впрочем, в любом случае другого варианта у меня не было. Спрятаться все равно негде.

Своей засадой и внезапной атакой я мало чего добился. Уровень опасности нисколько не изменился. Противник оказался то ли умнее, то ли просто осторожней, чем я рассчитывал. Возможности разжиться огнестрельным оружием мне не дали.

– Вперед! – скомандовал кто-то.

Я уже вновь был за колонной. Вырубленный мною бандит с грохотом упал на пол. Зазвенел, подскочив мне под ноги, его двуручный меч, словно приглашая взять в руки.

Разглядев огромную зазубрину на его широком и вроде бы остро заточенном лезвии, я отказался от этого предложения. Меч был выкован из некачественной стали – не оружие, а лишь его имитация. Мой собственный отрезок трубы гораздо надежней в реальной схватке.

– Он там, за колонной!

Кто-то указывал на место моего укрытия, но меня самого там уже не было. Первое правило боя в замкнутом пространстве – никогда не оставайся на одном месте. Маневрируй. Перемещайся, все время меняя направление. Используй любое укрытие для незаметного передвижения.

Этим я сейчас и занимался, сдвигаясь в сторону и немного назад – используя сложившуюся у меня картинку их расположения.

Но размеры мертвой зоны слишком невелики, чтобы оставлять достаточное пространство для маневра.

А значит – правило номер два: атакуй, когда противник уверен, что ты убегаешь.

Тогда, возможно, ты сумеешь достать его раньше, чем он тебя.

3

Выстрелы. Выстрелы. Частые, с разных сторон.

Недостатка боекомплекта они явно не испытывают. Зачем, спрашивается, им еще и мечи? Для придания романтичного ореола их банальной бандитской работе?

Скорей всего, именно так. Но, похоже – не только. Явно тут не одна лишь романтика боевых искусств. Что-то еще стоит за всеми этими мечами. Что-то и кто-то.

Подавшись вправо, я оказался у подножия кучи строительного мусора. Обегать ее времени не было. Сильно оттолкнувшись обеими ногами, я прыгнул. Без разбега перескочить кучу одним прыжком было, конечно, не по силам даже олимпийскому чемпиону, поэтому сначала я запрыгнул на ее вершину, а потом, сделав еще один толчок ногами, пролетел в воздухе к ее подножию, но уже с другой стороны.

От толчка куча стала разваливаться и оседать. Вниз, к полу покатились куски штукатурки. Это привлекло внимание стрелков.

На склоне этой миниатюрной возвышенности стали вздыматься фонтанчики из песка и известковой пыли.

Но я уже вырвался из этого узкого передового сектора, который теперь практически полностью находился под их контролем. У меня появилось пространство для маневра. К тому же частые вражеские выстрелы гасили звуки моего передвижения.

Я побежал по короткой дуге, немного забирая к стене. Побежал не назад, а вперед. Ни одного из стрелков я так и не увидел. Обилие теней и мертвых зон в этом подобии аллеи из ободранных бетонных колонн умножало мои шансы.

Справа, в основной части зала, промелькнул один из бандитов. Он бежал вперед, воздев меч, приготовив его для удара. Меня он не заметил. В его представлении я мог сейчас делать только одно – спасаться бегством.

Но спасение, если только оно возможно, заключалось не в бегстве, а в битве.

Стрельба усилилась. Они яростно обстреливали кучу, колонну, пространство между колоннами. При этом приближались.

Если бы я был все еще там, то мне пришлось бы стоять, плотно прижавшись спиной к шершавому холодному бетону и слушать с нарастающим отчаянием свист пуль, их удары, дробь осколков, выбиваемых из бетонной поверхности.

У меня не было бы ни единого шанса. Я просто не смог бы уцелеть под этим ураганным огнем.

Используя мертвую зону, я добежал до соседней колонны, прильнул к ней, держа наготове свое импровизированное оружие.

Пули свистели мимо, все тем же плотным потоком – недалеко, но все же в стороне. От непрерывного грохота выстрелов, который разносился по всему залу, отражался от стен и потолка, возвращался обратно, обогащенный гулкими созвучиями эха, едва не лопались барабанные перепонки.

И что дальше? Впрыгивать в этот поток? Я почувствовал, что моя уверенность ослабевает.

Глупо. На самом деле, надо посмотреть правде в глаза, у меня и здесь не оставалось ни единой возможности уцелеть. Слишком много стрелков. Больше, чем я рассчитывал.

Пушки у них были серьезные, с емкими обоймами. Патронов они не жалели.

Тот, кто пробежал вперед, что-то крикнул. Громко, но недостаточно, чтобы перебить грохот стрельбы.

Что дальше? Рискнуть перебежать к следующей колонне? Меня могут заметить, и тогда очередное ненадежное убежище превратится в смертельную ловушку: шаг влево, шаг вправо – смерть.

Но и ждать здесь просто так, неизвестно чего – может, призрачного шанса, что один из стрелков пройдет совсем рядом, ничем не лучше.

Потом стрельба заметно ослабела. Должно быть, сразу в двух или трех из пистолетов кончились патроны. Что-то лязгнуло, словно ударившись в пол. Может, кто-то уронил обойму?

Я понял, что это – тот самый шанс, бросился вперед и – буквально наткнулся на боевика с мечом.

До него было метра два, и эта дистанция быстро сокращалась. Как ни странно, боевик бежал на меня, но смотрел назад. Очень, надо признать, причудливый способ атаки.

Я прыгнул вперед и нанес горизонтальный рубящий удар.

Возможно, я замешкался на мгновение, пытаясь найти объяснение странному поведению атакующего, но свой шанс обладатель меча сумел использовать сполна. Видимо, уловив мое движение, он рубанул своей железякой снизу, еще даже ничего не разглядев. Отбитую мечом трубу так рвануло из моей руки, что сухожилия обожгло острой болью. На секунду я оказался парализован.

Боевик занес меч для удара и ринулся на меня.

С противоположного конца зала часто-часто забухал пистолет. Различив отчетливый визг пули совсем рядом с собой, я отпрыгнул назад, избежав тем самым и лезвия меча, сверкнувшего в воздухе в двадцати сантиметрах от моего лица.

Боевик воздел меч, сделал еще один шаг и замер. Потом его мышцы расслабились, голова стала откидываться вверх, и, плавно разворачиваясь, он осел на пол, продемонстрировав мне внушительное отверстие в левом виске.

Пистолет замолчал. Быстрым нырком я ушел в сторону и побежал вперед.

4

Перебегая пустое пространство, вновь забирая к стене, чтобы держаться мертвой зоны, я увидел очередных двоих бандитов с мечами.

Самое странное, что меня они тоже не заметили. Они тоже смотрели назад. Что-то там настолько привлекло их внимание, что обо мне они словно забыли.

Мне некогда было думать об этом странном психическом феномене. Стремительный спринтерский спурт уже выводил меня к следующей колонне.

Стрелки с пистолетами были где-то рядом.

Стрельба еще больше затихла. Теперь палил лишь один пистолет. Стало, наконец, слышно, что кричит самый передний из бандитов, оставшийся к этому времени далеко у меня в тылу:

– Его здесь нет! Слышите? Нет! Он где-то еще!

Но, кажется, эта информация никого не заинтересовала. Никто не откликнулся. Никто не прореагировал на его предупреждение.

У меня теперь был выбор – или затормозить, укрывшись за соседней колонной, с которой я уже поравнялся, или, обогнув ее, выпрыгнуть на свободное пространство – чтобы атаковать.

Я выбрал второй вариант.

Промелькнули мимо неровные ребра каменного столба.

Моя железная дубинка взлетела вверх, готовая сокрушить ближайшего врага.

Он стоял на коленях, тупо глядя перед собой. Из рассеченного лба потоком лилась кровь, заливая глаза.

Не думаю, что он меня увидел. Не думаю, что он сейчас вообще был способен проявить хоть какую-то реакцию.

Его рука вроде бы протягивалась вперед, но, приглядевшись, я обнаружил, что она у него сломана в предплечье и вывернута под углом в девяносто градусов, так что скрюченные негнущиеся пальцы показывают в пол.

Деформированный пистолет я заметил метрах в трех, у колонны, валяющийся на полу.

Стрельба совсем прекратилась.

Я услышал изумленный крик. Чье-то частое паническое дыхание. Звуки ударов.

– Его здесь нет! – по инерции, понижая тон, выкрикнул передний бандит. И сразу вслед за этим истерический визг: – Что?! Что такое?!

Короткий удар. Звук тяжело упавшего тела.

Что-то промелькнуло там, на дальнем фланге.

Я не знал, радоваться мне или спасаться бегством.

Что это может означать? Избавление от опасности или новый виток смертельного риска.

Я сделал шаг, другой. Ноги ступали нетвердо, и, осознав это, я почувствовал злость. Это всегда приходит некстати – усталость, боль, страх.

Я упрямо шел вперед. Пересек пространство между колоннами, вышел из под их защиты. Оказался в зале.

Кругом лежали или сидели, привалившись спинами к случайным опорам, бесчувственные тела. Мои преследователи. Убийцы.

Насколько я мог заметить, никто из них не был мертв, но большая часть пребывала без сознания, а те, кто вроде бы смотрел в пустоту широко раскрытыми глазами или даже пытался шевелиться, едва ли были способны сейчас к адекватному восприятию окружающей действительности.

Впрочем, я и сам не мог бы похвастаться обратным. Мои собственные мысли, бестолково кружащиеся в голове, не отличались особенной четкостью.

Я сделал последний шаг и встал, как вкопанный.

У крайнего ряда колонн, совсем неподалеку, спиной ко мне стоял человек.

Потом он медленно обернулся. По лицу рассыпались длинные волосы. За ними блеснули знакомые глаза.

Человек судорожно вздохнул, будто не ожидал уже увидеть меня живым.

Я почувствовал, как к горлу подступает тугой комок.

Это она. Лиза.

5

Она разжала руку. На пол упало ее оружие – не меч, как я опасался, а точно такой же, как у меня, отрезок водопроводной трубы.

– Малыш, – прошептала она.

Прошептала тихо, но я все равно расслышал.

– Лиза…

Мне хотелось сказать ей многое, но комок в горле не дал говорить.

Откуда-то донеслись голоса. Много голосов – из коридора.

У кого-то из моих несостоявшихся убийц пискнула рация. Зафонила, истошно зашлась неразборчивой булькающей речью.

Из коридора неслись уже не только голоса и крики, но и топот ног.

Быстрый, громкий.

– Нам надо бежать, – тихо сказала Лиза.

– Надо, – согласился я.

Какофония звуков в коридоре быстро приближалась, выдавая бегущую толпу.

– Иначе они убьют нас.

– Знаю. Они уже пытались это сделать.

– Тогда уходим. Скорее!

Она развернулась и быстро пошла, почти побежала к противоположной стене зала. Я пошел следом.

В стене обнаружилась неприметная дверь. На полу под ней валялся сбитый навесной замок.

Дверь распахнулась, окатив Лизу нестерпимо ярким потоком золотого света. Она ступила в него и исчезла.

Я последовал за ней.

Глава 32. Окончательная жизнь

1

Охранник на проходной арматурного завода пропустил их беспрепятственно. До этого он, правда, внимательно изучил их удостоверения – следователя по особо важным делам Следственного Комитета и майора ФСБ, с соответствующими фотографиями Капитана и Стаса, – и, связавшись, как он выразился, с «вышестоящим начальством», сделал краткий доклад и получил распоряжения.

Вел он себя вроде бы как обычный охранник частного коммерческого предприятия – никак не режимного объекта.

Он даже подробно разъяснил, как найти офис директора.

Обширный заводской двор сразу за проходной оказался чистым, аккуратным, тщательно ухоженным.

– Странно, – задумчиво протянул Стас, оглядываясь по сторонам. – Что-то не видно признаков экономической разрухи.

– Скорее наоборот, – заметил Капитан, бросив по сторонам беглый взгляд.

Густой зеленый газон, аккуратно подстриженный. Геометрически совершенные клумбы с пробивающимися ростками будущих цветов. Ровные дорожки, выложенные разноцветной тротуарной плиткой. Стоянка личных машин сотрудников полна дорогими авто, в основном иномарками.

Изнутри эта часть завода вовсе не выглядела такой запущенной, как снаружи.

Действительно, странно.

Капитан взглянул на часы. Почти два. Быстро, слишком быстро летело время. Им пришлось отвозить пробы тканей в аэропорт – чтобы воспользоваться единственным имеющимся в их распоряжении каналом передачи – не информации, а материальных предметов.

Стас что-то озабоченно пробормотал под нос.

– Что, Стась? – переспросил Капитан.

– Малыш, – повторил старший оперативник. – Пора бы ему дать о себе знать.

Капитан обвел взглядом панораму двора, медленно кивнул.

– Как только закончим наш визит, свяжемся с ним.

Стас не ответил, но Капитан разглядел тень озабоченности, омрачившую взгляд товарища.

2

Генеральный директор ООО «Биотехнологии» Владислав Константинович Бахтин оказался полноватым брюнетом средних лет и, как тут же выяснилось, приветливым человеком и радушным хозяином. Оперативников он принял как дорогих гостей.

– Проходите, проходите. Присаживайтесь, прошу вас. Верочка, будьте добры, кофе нам, пожалуйста.

Через минуту на столике между креслами посетителей дымились чашки черного кофе, стояла сахарница, вазочка с печеньем, коробка конфет и даже емкость с натуральными сливками.

Гендиректор расположился напротив – не за своим начальственным столом, а в точно таком же кресле.

С благожелательной полуулыбкой пожилого джентльмена, восседающего в окружении своего обширного семейства, Капитан контролировал поведение Бахтина рассеянным, вроде бы совершенно старческим взглядом.

Ничего настораживающего в реакциях гендиректора не замечалось.

Лишь сделав первый глоток кофе и настояв, чтобы гости отведали угощение, он позволил себе проявить естественное любопытство. Причем и в данном случае это была реакция человека вежливого, но делового, который ценит свое время и время собеседников, а потому и предпочитает, после того, как соблюден ритуал гостеприимства, переходить к прямому и откровенному обсуждению.

– Итак, господа, чем же я обязан интересу со стороны Следственного Комитета?

Капитан благосклонно кивнул, сделал еще один глоток ароматного напитка и лишь после этого отставил чашку.

– Прекрасный напиток, Владислав Константинович. Вам в этом плане явно повезло с секретаршей.

Гендиректор выдал короткий полупоклон и улыбнулся, но серые глаза его смотрели серьезно, внимательно и цепко.

– Благодарю.

Капитану понравилась изменившаяся тональность его голоса: он вежливо, но настойчиво давал понять, что пора приступать к делу. И опять это выглядело, как стереотип поведения делового человека, занятого руководителя, а отнюдь не преступника, с головой погрязшего в темных делах.

Тем не менее, вихрь странных и явно преступных событий, охвативших город, имел к этой фирме, как минимум, некоторое отношение.

Мог ли гендиректор ничего не знать об этом?

Едва ли.

В таком случае он, во-первых, хороший актер, а во-вторых – закоренелый лжец. Но соревноваться во лжи у Капитана не было никакого желания. Иногда самым эффективным оружием является правда.

– Ситуация такова, – Капитан откинулся на спинку кресла, сцепил ладони на животе, чуть нахмурился, обретая искомый образ – доброго дядюшки, озабоченного свалившимися на него семейными проблемами. – Вчера или, возможно, позавчера погиб наш сотрудник…

– Примите мои соболезнования, – вставил Бахтин.

Скорбным кивком Капитан подтвердил, что принял к сведению реплику генерального директора.

– Проблема, однако, заключается в том, уважаемый Владислав Константинович, что этот наш сотрудник не просто погиб, скажем, в результате несчастного случая. Нет, он был убит, причем убит на территории вашего предприятия.

Последнее утверждение было, разумеется, некоторой натяжкой, но вполне допустимой и, главное, результативной: в лице гендиректора отчетливо промелькнуло смятение и – тут же ушло, так до конца и не проявившись оформленной мимической реакцией.

Этот человек привык скрывать свои чувства и умел это делать. Реакция, которую он выдал в окончательном, отредактированном варианте, была уже игрой.

– А вы… Боже мой, это трудно представить! Вы уверены, что это действительно произошло здесь?… Что это так?

Капитан медленно покивал с лицом скорбным и даже сочувствующим.

– Увы, это так, Владислав Константинович.

Гендиректор продолжал отрабатывать выбранную роль:

– И как… Что? Простите… Что же вы намерены предпринять?

– Мы намерены ознакомиться с работой вашего предприятия.

– Но у нас… Простите… Коммерческая тайна – это очень важная составляющая нашей работы.

– О, что вы, Владислав Константинович! Ваши производственные секреты нас, конечно, никоим образом не касаются. Боюсь, я неправильно выразился. Нас просто интересует, так сказать, общий профиль вашей фирмы. Чем вы занимаетесь вообще. Если вы сможете выделить нам человека для небольшой ознакомительной экскурсии, то мы будем вам очень благодарны.

Решение гендиректор принял мгновенно, но перед представителями следственной группы СК счел своим долгом разыграть небольшой актерский этюд. Посмотрел на часы. Сморщив лоб, потыкал пальцем кнопки электронного органайзера. Задумался на пару секунд, а потом решительно кивнул.

– Хорошо. У меня есть немного времени. Я сам проведу вас по цехам.

Капитан благосклонно улыбнулся.

– Вы нас очень обяжете, Владислав Константинович.

Стас, так и оставшись безмолвным, вышел из кабинета первым. Уже за дверью он потер ладонью висок, словно у него разболелась голова.

Капитан, которому и предназначалось это сообщение на языке жестов, который уже раз улыбнулся благожелательной улыбкой доброго дядюшки.

Жест Стаса означал, что за время беседы он успел установить в кабинете миниатюрное устройство съема аудиоинформации. Попросту говоря – «жучок».

3

Осторожно отогнув пальцем планку жалюзи, я выглянул в образовавшуюся щель.

Внизу, в подобии дворика, образованном основным корпусом Дворца спорта и примыкающей к нему пристройкой, суетились люди.

Преследователи.

Даже странно, как их, оказывается, много. Впрочем, все это мне знакомо. Все это я видел уже не раз. Когда порождаемая масштабным преступлением коррупция и, как следствие, безнаказанность принимает такие масштабы, становится ясно, за всем этим стоят огромные деньги и особый, отлаженный этими деньгами порядок.

А то, что в действиях наших преследователей присутствует достаточно четкий порядок, видно невооруженным взглядом.

Первая партия преследователей, та, что выкатилась из дверей через полминуты после нас, уже давно рассосалась. Их было много, человек двадцать. Вначале они просто стояли, осматривались, пытаясь выискать нас на проспекте или примыкающем к комплексу Дворца спорта пустырю. Не найдя, они организованно разбились на группы по четыре-пять человек и разошлись в разные стороны.

Это было четверть часа назад. Теперь их место заняла новая группа.

Они действовали мне на нервы. Находиться в непосредственной близости от противника я лично считал не самой оптимальной линией поведения, но в данном случае решал не я.

Как только мы выбрались из зала, Лиза, проигнорировав бетонную дорожку, идущую через газон к видневшейся неподалеку остановке общественного транспорта, свернула направо и побежала вдоль стены здания.

Разумеется, это не обязывало меня следовать за ней, но, в конце концов, моим главным заданием была именно она, а не спасение собственной шкуры. Мне ничего не оставалось, как побежать следом.

Добежав до угла, где пристройка примыкала к основному зданию, Лиза толкнула неприметную дверь. Та оказалась открыта.

Лишь тогда она обернулась, чтобы убедиться, что я не отстал.

Дверь закрылась, отрезав нас от яркого солнечного света. Щелкнул замок.

– Где мы? – спросил я.

– Ш-ш-ш, – она приложила палец к губам. – Пошли.

Она взяла меня за руку и повела вверх – по узкой лестнице, захламленной строительным мусором.

Было темно. Окошки на лестничных площадках оказались затянуты таким густым слоем пыли, что сквозь него едва-едва пробивался солнечный свет.

На промежуточной площадке между вторым и третьим этажами Лиза остановилась.

Я почти ничего не видел в полумраке. Лишь услышал звук открывающегося замка и скрип двери.

– Давай сюда.

Ее сильная рука втянула меня уже в полную темноту. Мы прошли в ней несколько метров, причем я больно ударился обо что-то коленкой.

Снова тихий скрежет замка. Открылась новая дверь, и мы оказались в довольно просторной комнате, уставленной чем-то похожим на устаревшее радиооборудование.

Я сразу же подошел к окну, почти столь же запыленному, как на лестнице. Жалюзи на окне пожелтели от времени.

Дальнейшее наблюдение показало, что в охоте на нас участвуют как минимум несколько десятков человек.

Лиза в окно не смотрела.

Оглянувшись, я увидел, что она сидит на стуле. Вид ее мне не понравился. Опустошенный какой-то, словно она совсем лишилась сил. Глаза не закрыты, но, кажется, ничего не видят, просто бездумно смотрят в пространство.

Я неловко кашлянул.

– Ты как?

Она медленно перевела взгляд на меня, еле слышно вздохнула.

– Я в порядке. А ты?

– Я тоже.

Разумеется, никто из нас не в порядке. Это видно невооруженным глазом.

Я взглянул на часы. Уже далеко за полдень. День вышел насыщенным, вернее, первая его половина, и что-то мне подсказывало, что и вторая вполне может разразиться интересными сюрпризами.

Время неслось, набирая скорость, и я почти физически ощущал вокруг себя его ревущий поток.

– Где мы?

Она медленно обвела комнату взглядом.

– Это старая радиорубка. Когда-то отсюда транслировали музыку и объявления на весь Дворец спорта. Сейчас эта часть здания закрыта на ремонт.

– Здесь безопасно?

– Думаю, да.

– Ты надеешься, им не придет в голову обыскать помещения?

Лиза устало пожала плечами.

– Если и придет, мы это услышим. Акустика здесь хорошая. Когда строили, сэкономили на внутренних перегородках: они здесь гипсокартонные.

Внизу, во дворе, появилось маршрутное такси – «Газель». Послышались команды. Часть людей стала загружаться в микроавтобус.

У двоих я разглядел под одеждой контуры оружия. Что-то более крупное, чем обычные пистолеты.

– Это ты мне подбросила записку?

Она усмехнулась.

– Не подбросила, а вложила в руку.

– Почему ты меня предупредила?

– Потому что тебя хотели убить. Я это слышала.

– А как ты сама здесь оказалась?

Она опять улыбнулась и взглянула мне прямо в глаза.

– Тебя искала.

– Зачем?

– Ты ведь так меня и не послушался. Тебе надо было бежать отсюда, как я говорила. Они тебя узнали. Они знают, что ты был со мной.

«Газель» внизу тронулась с места, покатила в сторону проспекта. С виду обычная маршрутка, если только не знать, что все пассажиры ее вооружены и преисполнены решительности пустить в ход свое оружие при первой же возможности.

Я тяжело вздохнул, пытаясь отрешиться от навалившейся усталости.

– Почему ты искала меня здесь?

– А где же еще может оказаться мужчина с мечом.

Я провел ладонью по лицу, стирая маску усталой озабоченности.

– Да, ты права… И что теперь? Что мы будем делать дальше?

Ее взгляд вновь стал невидящим.

– Как только стемнеет, мы выберемся отсюда. И ты покинешь город.

– Только с тобой! – вырвалось у меня.

Я и сам удивился и этой реакции, и своему тону – горячечному и убежденному одновременно.

Лиза пристально, внимательно посмотрела мне в глаза.

А меня вдруг ошеломила внезапная догадка: я понял, как-то сразу, до конца, что несмотря на всю свою феноменальную подготовку она всего лишь одинокая женщина. Никто не скажет этого по ее виду, но ей в глубине души безумно хочется сбросить с себя одиночество, переложить часть своего тяжелого груза на кого-то, кто подставит свое плечо.

Ее улыбка была печальной и почти обреченной.

– Я не могу, Малыш. Ты же знаешь, у меня здесь неоконченное дело.

Я прошептал, не в силах оторвать от нее своего взгляда:

– Важнее, чем жизнь?

Улыбка исчезла с ее лица. Оно сделалось жестким, но при этом, на мой не очень, наверное, объективный взгляд, непостижимо прекрасным.

– Даже важнее, чем смерть.

4

Наверное, тогда я это и почувствовал – странное, непонятное, но огромное, всеохватывающее ощущение.

Ощущение смещения. Возможно, точнее будет сказать – соскальзывания. В другую реальность. В ее мир.

Я понял, что трансформация завершилась. Теперь я полностью здесь. Я не чужак, не сторонний наблюдатель, даже не экспериментатор, пришедший со стороны. Я полноправный участник всего, что здесь происходит.

Это моя жизнь. Не новая, но очередная жизнь, навязанная мне Капитаном, генералом, организацией. Единственная и окончательная жизнь.

Окончательная, потому что в любой момент может стать последней.

Я принял этот факт, как безусловную и абсолютную данность.

– Я пойду с тобой, – сказал я.

Что-то появилось в ее глазах – может, скрываемая от самой себя надежда.

– Тебя убьют, – сказала она.

– Может и так, – согласился я. – Но сначала мы, наверное, успеем сделать что-то очень важное.

Она медленно, печально вздохнула.

– Ты не понимаешь, о чем идет речь…

– О моей смерти не беспокойся, – перебил я ее. – У нас с ней давние отношения. Если она призовет меня к себе, то, что ж, значит, пришло время.