Текст книги "Квест в стране грёз (СИ)"

Автор книги: Федор Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Глава 6. По следу снайпера

1

Дойдя до лестницы, ведущей к распахнутой, несмотря на холод, стеклянной двери, Капитан задумчиво посмотрел на часы, рассеянно огляделся и потом, будто решившись, взошел на ступени.

Насколько он мог понять из краткого осмотра тротуара, «хвоста» за ним не было. Впрочем, визуальный контроль в таком деле, как выявление скрытого наблюдения – инструмент слишком грубый и приблизительный. Поэтому окончательных выводов делать не будем, решил Капитан.

А если слежка все же возможна, то нельзя исключать и самый худший вариант исхода его собственной вылазки. Значит, все же надо предупредить товарищей.

Они только что переговорили между собой. Капитан понял, что и Малыш, и Стас справились со своей работой. На данный момент ситуация во дворе дома, где произошло уже два серьезных столкновения – последнее из них точнее было бы назвать боестолкновением с огневым контактом – контролируется Командой Смерти.

Но ситуация в целом пока еще слишком далека от контроля. Где-то там, в одном из внутриквартальных дворов, находится вооруженный человек с рацией. Вокруг квартала рыщет снайпер. Где-то, вполне возможно, засел наблюдатель. А теперь еще и черная «Волга» с затемненными стеклами.

– Стас? – неслышно шепнул он, заходя в некое подобие холла сразу за дверями.

– Слушаю, Кэп. Ты где?

– Преследую твоего знакомца с карабином. Он сейчас на противоположной от тебя стороне квартала.

Так, в холле две двери. Правая глухая, из толстого дерева, с ничего не говорящей табличкой «Администрация».

– Никак, значит, не уходит. Что-то ему тут надо.

– Что-то надо, – согласился Капитан. – Думаю, если он не воспользовался боковой аркой, то у него имеется запасной вариант.

Левая дверь – из стекла и алюминия. За ней видны длинные стеллажи, уставленные книгами. Но на торговое предприятие это не похоже. Слишком чинно и малолюдно. Выходит это библиотека. Ага, так и есть – вот объявление, отпечатанное на принтере. Напоминание о сроках сдачи книг по читательским абонементам

– Это плохо, – резюмировал Стас. – Малышу все-таки надо уходить.

– Это не все плохие новости. У нашей машины появилась соседка – «Волга» с тонированными стеклами. Пока мне было видно при отходе, из нее никто не выходил.

– Машина на сигнализации?

– Само собой. Пока все тихо. Если будет сигнал – сообщу. Тогда, возможно, тебе придется этим заняться.

– Понял, Кэп.

Мог снайпер зайти в библиотеку? В принципе, мог, ведь между стеллажами так легко спрятаться, чтобы выявить слежку. Хотя…

Капитан решительно толкнул стеклянную дверь, заглянул внутрь, пробормотал «извините» поднявшей голову из-за невысокой стойки библиотекарше и вернулся в холл.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы сделать вывод: снайпер сюда не заходил.

Лицо у женщины скучающее, даже сонное, но дело даже не в этом. В такой маленькой библиотеке нет отдельного гардероба с приемом одежды какой-нибудь седой старушкой и выдачей взамен пластиковых номерков. Гардероб здесь заменяет одна длинная металлическая вешалка, занимающая половину стены. Сейчас она пуста. А ведь ясно, что допустить к книжным полкам человека в совершенно мокром плаще библиотекарша не могла.

Остается, значит, вторая дверь.

2

Он толкнул ее, вошел – не торопясь, но с выражением самоуверенности, ясно написанном на лице – и оказался в некоем предбаннике непонятного назначения – слева поднимается вверх широкая лестница, справа в окне плывет под дождем поток пешеходов, прямо напротив – еще одна дверь, поуже, чем первая и обитая кожей или чем-то, ее имитирующим. Перед дверью за канцелярским столом не первой свежести сидит костлявая старуха.

Капитан машинально поискал глазами по углам предбанника, разыскивая то ли метлу со ступой, то ли остро наточенную косу, а поймав себя на этом псевдофольклорном ожидании, едва не рассмеялся вслух.

– Вам кого? – поинтересовалась старуха пронзительным голосом.

Капитан открыл было рот, но замешкался. Спросить прямо, не заходил ли сюда только что высокий мужчина в просторном черном плаще и сером берете, показалось ему почему-то не очень уместным.

Как ни странно, но эту заминку старуха истолковала, судя по карикатурно понимающей улыбке, разрезавшей ее иссохшее лицо на две неравные части, в самом благоприятном для оперативника смысле. Ее взгляд обрел даже некую выжидательную игривость, а глаза почему-то загорелись алчностью.

– А-а-а, – протянула она тонким голоском. – Вам в туалет!

Она, вроде бы, даже не спрашивала, а утверждала, и Капитан неуверенно кивнул головой и пробормотал, подпустив в голос стыдливости:

– Да. Мне… надо…

Старуха торжествующе улыбнулась, продемонстрировав вполне приличные зубные протезы и едва ли не ликующим тоном, словно конферансье, представляющий знаменитого артиста, объявила:

– Туалет у нас платный, милок. Десять рублей.

– Да, конечно, конечно.

Капитан порылся в карманах, нашел монету, шагнул к столу и аккуратно положил ее рядом с кистью старушечьей руки, имеющей такой вид, будто принадлежала египетской мумии эпохи первых фараонов.

Кисть ожила, метнулась к монете, как настигающий долгожданную добычу паук-охотник, и замерла, вновь обретя мертвую неподвижность.

– Вот туда, милок, проходи. Под лестницу.

Действительно, отсюда, от старухиного стола, стало видно, что пространство под лестничным маршем забрано перегородкой с пластиковым покрытием, в которую врезана узкая дверь.

– Понятно. Спасибо, – негромко пробормотал Капитан, направляясь к двери.

Пронзительный голосок старухи остановил его на полдороге.

– Эй, милок!

– Да? – Капитан обернулся, стараясь в то же время не выпускать дверь из поля зрения.

– Тебе бумаги не надо?

Приоткрыв ящик стола, старуха наполовину вытащила оттуда плотный лист копировальной бумаги и демонстрировала его Капитану с карикатурным видом заядлого заговорщика.

– Что? А, нет, спасибо.

– Ну, как знаешь. – Старуха захлопнула ящик, а Капитан уже протянул руку, подходя к двери, на ровной пластиковой поверхности которой не было ни таблички, ни какой-либо надписи, когда следующая старухина фраза недвусмысленно дала ему понять, что он на верном пути: – Там, милок, уже есть один посетитель. Но это ничего. У нас три кабинки, так что поместитесь.

– Ничего, – машинально подтвердил Капитан.

Его левая рука скользнула в карман и обхватила ребристую рукоять «Стечкина».

Повернув ручку замка, он толкнул дверь и вошел внутрь.

3

Тесное пространство под лестницей сияло чистотой в мертвом синеватом свете люминесцентной лампы и благоухало дезинфицирующим средством с отдушкой. Туалет явно не предназначался для случайных прохожих, но знающие люди легко могли сюда попасть, воспользовавшись незатейливыми посредническими услугами старухи-вахтерши.

Снайпер в плаще, должно быть, как раз и относился к этим знающим людям.

Капитан чуть нахмурился. Сколько еще таких неучтенных сюрпризов могло ожидать их в ходе этой спонтанно развернувшейся операции?

Он вспомнил фразу из телефонного перехвата – насчет того, что женщину видели в этом районе не один раз. Возможно, где-то тут, в этом или соседнем квартале, находится ее убежище. Если снайпер знал об этом, то он просто обязан был предусмотреть запасные варианты выхода на подготовленную огневую позицию.

Да уж, по всему выходило, что спонтанной эта операция оказывалась только для одной стороны – Команды Смерти. Для всех остальных – сколько их было? Две, три? – она была хорошо подготовленной и давно ожидаемой работой.

Оставалось только надеяться, что вмешательство оперативников все же спутает карты остальным игрокам.

Капитан вынул «Стечкин» и осторожно, чтобы не щелкнуть, снял его с предохранителя. Первый патрон уже находился в патроннике, поэтому ему не надо было передергивать затвор перед тем, как открыть огонь.

Три узкие кабинки со стенками, доходящими почти до самого потолка, располагались в ряд вдоль правой стены, сразу за миниатюрной фаянсовой раковиной.

Шагнув к ней, Капитан нащупал, не глядя, один из двух кранов смесителя и, быстро покрутив ручку, пустил воду. Журчание воды должно было полностью заглушить его дальнейшие действия.

Держа пистолет наготове, он бесшумно скользнул к правой кабине и коротким, но быстрым движением приоткрыл ее дверь – ровно настолько, чтобы увидеть голубой фаянсовый унитаз с приглушенно шипящим сливным бачком над ним. Пусто.

Впрочем, Капитан и не ожидал увидеть здесь снайпер. Ведь не для того же он сюда зашел, чтобы действительно воспользоваться туалетом.

А для чего, кстати?

Во всяком случае, у него было время, чтобы вытащить карабин из-под полы и, если до этого он был разряжен, вставить полную обойму. А приклад можно и не закреплять: в тесном пространстве сподручней стрелять без приклада.

Капитан рванул вторую дверцу, одновременно уходя вниз – получить выстрел в упор из снайперского карабина ему совсем не улыбалось, несмотря даже на наличие легкого, но весьма надежного бронежилета, играющего в его гардеробе роль костюмной прокладки. Вероятно, жилет выдержит прямое попадание винтовочной пули, особенно учитывая, что и поверхностные ткани костюма у каждого из оперативников обладали, благодаря вплетенным в их структуру нитям особого синтетического материала, свойством непробиваемости – относительной, конечно. Но сила удара все же может оказаться излишне большой, чтобы он мог позволить себе рисковать: удар пули, если он достаточно силен, в состоянии оглушить человека, нарушив его координацию, способность к быстрым и точным действиям, а то и вовсе лишить на какое-то время сознания.

В этой кабинке тоже никого не было. Но дверь, открываясь, издала пронзительный скрип.

Теперь уже речи о маскировке не шло. Капитан быстро распахнул последнюю дверь, одновременно качнувшись в сторону в маятниковом уходе.

Выстрел в упор так и не грянул. Последняя кабинка оказалась так же пуста, как и две предыдущих.

«Там, милок, уже есть один посетитель». Старуха, конечно, в свои годы вполне уже могла выжить из ума. Но, если подумать, маловероятно: в таком случае ее не стали бы держать на рабочем месте.

Итак, что мы имеем? Вот перед нами шляпа, но обещанного кролика в ней нет. Фокус? Действительно, смахивает на фокус. Но если шляпа стоит на столе, то логично предположить, что должен быть замаскированный люк, ведущий из шляпы в некую другую емкость – вполне реальную, а не какое-то там метафизическое параллельное пространство.

Капитан внимательно осмотрелся, подчеркнуто спокойно, не торопясь, хоть все его существо готово было кричать о том, что время уходит – безвозвратно уходит.

Дверь все-таки обнаружилась – в узком простенке между последней кабиной и противоположной стеной. Трудно было сказать, замаскировали ее сознательно или это вышло случайно, но дверь полностью сливалась со стеной. Точнее, она была этой стеной, поскольку занимала всю ширину прохода перед кабинками. Горизонтальная обшивка из пластиковой вагонки делала верхний обрез двери практически неотличимой от проходящей выше перегородки.

Ручка у двери отсутствовала, но замок имелся – небольшое отверстие, прорезанное в пластике, в глубине которого блестела свежей смазкой вертикальная замочная скважина.

На поверхности металла Капитан разглядел царапину. По его лицу скользнула мимолетная усмешка. Предположение о заранее подготовленном подходе к огневой позиции, судя по всему, подтверждалось.

Дверь оказалась заперта, но через пять секунд, поддавшись универсальной отмычке Капитана, замок тихо щелкнул.

Опять рискованный момент. Слишком много риска в этой операции. А ведь пока они даже не знают, началась она реально или нет. Все крутится вокруг женщины, но ни кто она такая, ни почему на нее ведется такая плотная охота, со многими охотниками – ничего этого не известно. Как неизвестно и то, какое отношение, прямое или косвенное, имеет она к исчезновению Алекса.

Может быть, вся эта история с женщиной вообще не имеет отношения к их заданию. Может быть…

Дверь открылась, чуть скрипнув. Поток мертвого неонового света упал в темное просторное помещение. Здесь его могла ожидать засада.

Но что делать? Время уходит. Снайпер, конечно, мог задержаться, чтобы ликвидировать потенциального преследователя. Сам он заметить Капитана не мог, но если снаружи был связанный со снайпером наблюдатель, то он, может, уже сообщил, что вслед за его напарником в библиотеку поднялся неизвестный. Более того, при наблюдении с улицы легко было установить, что этот неизвестный, воспользовавшись теми же посредническими услугами престарелой бизнес-леди, вошел в тот же самый служебный туалет.

И все же, несмотря на эти предположения, Капитан решил исходить из того, что снайпер его дожидаться не будет. Он, скорее всего, уже во дворе – если только его целью является загадочная женщина с мечом. И, вполне возможно, в случае необходимости он отработает и вторую цель – Малыша.

Капитан распахнул дверь пошире и шагнул за порог.

Затхлый пыльный воздух подсказал ему, что помещением пользуются редко. Синтетический свет люминесцентных светильников падал на пол неправильным конусом, не освещая ничего, кроме участка пола. Капитан аккуратно закрыл дверь и услышал, как автоматически защелкнулся только что вскрытый замок.

Из бокового отделения своего универсального пояса бойца он извлек миниатюрный фонарик. Включил, быстро осветил комнату и сразу же свернул направо – к двери, грубо оббитой оцинкованной жестью. В отличие от туалета с «евроремонтом» дизайном этого помещения никто не озаботился. Это было что-то вроде подсобки, через которую со двора заносили крупногабаритные предметы, вроде новой мебели для кабинетов «администрации». А поскольку это происходило не так уж часто, то в подсобке успело скопиться немало пыли – наверное, еще прошлогодней. В ней отчетливо отпечатались следы, ведущие от туалета к двери с оцинковкой.

Направив луч фонаря, Капитан пригляделся. Свежий след был один и вел только в одном направлении – к наружной двери. Но при этом он перекрывал два других следа – туда и обратно, тоже относительно свежих, но не настолько.

Все сходилось. Снайпер действительно воспользовался заранее подготовленным подходом.

Время, напомнил он себе. Время…

Он быстро пересек все помещение, подошел к двери, толкнул ее, предварительно выключив фонарик.

Дверь раскрылась, легко и бесшумно, хотя выглядела так, что подсознательно он приготовился услышать протяжный, далеко разносящийся скрип.

Капитан чуть усмехнулся. Подсознательные ожидания следовало срочно сменить. Он имел дело с профессионалом, а любой профи, конечно, обязательно позаботится о бесшумном подходе на огневую позицию и отходе с нее. На промежуточную туалетную дверь ему наплевать, а эту, отступая, он должен будет открыть быстро и без малейших звуков.

Снаружи его окатил дождь – не то, чтобы ливень, но уже близко к этому. Он поглубже натянул свою непрезентабельную кепку, являвшуюся на самом деле пуленепробиваемым шлемом, и осторожно двинулся влево – к переполненным мусорным бакам, мокнувшим у стены.

Человека с карабином нигде не было видно. Через несколько секунд, быстро оглядевшись и сделав привязку к пройденному по улице расстоянию, он сообразил, что находится в самом последнем дворе, совсем рядом с Малышом и спасенной им женщиной.

Снайпер, выходит, все-таки вышел на огневую позицию.

Подавив острый приступ тревоги, Капитан со всеми предосторожностями пошел вдоль стены, укрываясь за контейнерами с мусором.

На полпути его застал тонкий прерывистый зуммер охранной сигнализации. Кто-то пытался вскрыть оставленную без присмотра машину.

Глава 7. Под обстрелом

1

На меня навалилась такая усталость, что я едва дошел до арки.

Все было не так. Все оказалось совсем не таким, каким должно было быть. Я чувствовал, как меня засасывает, словно в водяную воронку, в чужую, совершенно непонятную жизненную драму. Пожалуй, уже не драму, а трагедию. Там, где кровь и смерть – совсем другие измерения людских проблем.

А мне так не хотелось брать на себя эти проблемы. Мне достаточно и своей собственной жизни, какой бы искусственной и бедной на настоящие человеческие страсти она ни казалась.

Я не хотел погружаться в чужую жизнь. Зачем мне чужая боль? В эти мгновения я почти ненавидел Капитана. Он знал, что у меня слишком тонкая шкура. Потому и бросил меня в эту мясорубку – в надежде, что я сумею расколоть нужный нам объект. Я все еще не настоящий профессионал, и в этом, как посчитал Капитан, мой плюс.

Выйдя из-под арки, под потоки ледяного дождя, я даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого я двинулся в глубь двора – туда, где между живописно раскинувшимися телами бандитов плавал в луже мой брезентовый чехол.

Подобрав, я встряхнул его, пытаясь избавиться от воды. К счастью, вовнутрь она практически не попала, так что я мог с чистой совестью засунуть туда меч. Потяжелевший чехол я повесил, как раньше, на плечо – не левое, а правое: вытаскивать еще раз на свет божий это псевдооружие я не собирался.

Потом я выпрямился и поглядел назад.

У меня защемило сердце. Она стояла все там же. Асфальт под ее ногами приобрел красноватый оттенок. Огромные глаза запали и смотрели на меня, будто из пещеры. Выражение лица было… Мне оказалось трудно разобраться сразу в этой странной ассоциации, но через мгновение я понял. Она напомнила мне грациозного лесного зверька, вроде ласки или лисицы. Зверька раненого и загнанного в угол.

Господи, что же такое с тобой случилось?! – подумал я потрясенно. Что же ты должна была совершить, чтобы на тебя устроила облаву целая армия здоровых вооруженных мужчин?

В этот миг я понял, что мое нежелание принимать на себя чужую боль бесследно исчезло. Никаких сожалений я от этого не почувствовал.

Голос Капитана, негромкий, но отчетливый, заставил меня вздрогнуть.

– Малыш?

Впервые с начала операции он обращался прямо ко мне. Я отвернулся, чтобы женщина не поняла по моему лицу, что я разговариваю.

– Да, Капитан.

– Во двор только что проник снайпер, тот самый прохожий в черном плаще с карабином.

– Понял, Капитан.

– Я тоже здесь, но пока его не вижу. Боюсь, он сейчас готовится к стрельбе. Вам надо немедленно уходить.

– Ясно.

Внутренне я весь подобрался. Оказывается, время расклеиваться еще не наступило. Хотя, конечно, для этого дела никогда не бывает подходящей обстановки.

Дождь лил не переставая. Струйки воды с насквозь промокших волос стекали за воротник.

Я огляделся, пристально вглядываясь в темные углы. Сумерки сгущались. Тени обретали плотность. Двор словно покрылся темно-серой вуалью, испещренной частыми пятнами густых темно-фиолетовых чернил.

Углов и выступов здесь было слишком много. За любым из них мог притаиться снайпер. И не он один. Был ведь еще бригадир с пистолетом.

А у меня, естественно, огнестрельного оружия не было. Как, впрочем, и холодного – бамбуковый меч не в счет.

Так ничего и не увидев, я вновь повернулся к женщине. Сейчас она казалась совсем молодой, практически девочкой, едва достигшей подросткового возраста. Огромные потемневшие глаза следили за мной со страхом и безмерной усталостью.

Неожиданно я понял, что она стоит в единственном относительно светлом месте двора. Должно быть, на эту стену все еще попадали отсветы угасающего дня. Лучшей мишени для невидимого снайпера трудно было и представить.

Панический страх погнал меня вперед. Я вдруг осознал: если сейчас эта женщина умрет, ее смерть целиком и полностью будет на моей совести.

А еще я понял самым краешком рассудка, что нежеланная новая жизнь с ее страданием, болью и чужими трагедиями, незаметно становящимися своими, уже захлестнула меня, накрыла с головой и повлекла в беспросветную неизвестность.

2

– Стась?

– Слушаю, Кэп.

– Они все-таки занялись нашей машиной.

– Что предлагаешь?

– Мы не можем позволить себе потерять «колеса». Не говоря о снаряжении.

– Тогда мне придется идти?

– Иди, Стась. Иди. Но будь осторожен.

– Само собой, Кэп.

– И помни: здесь вполне могут быть невидимые наблюдатели.

– Я помню, Капитан. Уже иду.

– Удачи, Стась.

– Удачи нам всем.

«Удачи нам всем». Я повторил про себя эту фразу, как охранное заклинание.

Девушка слабо отшатнулась, когда я подбежал, но спина ее и без того была прижата к стене, и ничего из ее защитного жеста не получилось.

– Не бойся, – сказал я. И повторил, видя, что мои слова до нее не доходят: – Не бойся! Меня бояться не надо. Я тебя не обижу.

Она все так же пристально смотрела мне в лицо, но мне показалось, что ее взгляд чуть изменился. Может, в нем меньше стало страха и напряженного ожидания.

Кажется, она мне поверила. Ее странно-неподвижный взгляд погрузился – я физически почувствовал это – куда-то глубоко-глубоко в мое сознание – за ту грань, где перестает действовать мысленный контроль, и любой человек, каким бы умелым он не был в искусстве держать себя в руках, предстает таким, какой он есть на самом деле.

Туда я давно уже предпочитал не заглядывать, потому что там ждала память – волшебная и безжалостная штука, раз за разом воскрешающая прошлое. А все счастливое и радостное, что было в моем прошлом, всегда, неизменно заканчивалось горем и тоской.

Я боялся, что она почувствует это во мне и окончательно отстранится – кому охота общаться с таким мрачным типом, способным подарить на память лишь один прощальный сувенир, просто потому, что ничего другого нет под рукой – боль и печаль. Печаль и боль.

Но почему-то она не отстранилась. Почему-то поверила.

Она оттолкнулась от стены, выпрямилась. Ее взгляд быстро обежал место побоища.

– Ты их всех…

Я поспешно прервал ее:

– Они все живы. Скоро придут в себя. За исключением одного, – я кивнул в сторону убитого полицейского. – Но его застрелил свой же напарник.

Медленно произнося слова, она сказала, только сейчас, наверное, осознав, что произошло:

– Они хотели меня убить.

Возможно, ей до сих пор не верилось в это, и она хотела услышать от меня, что это не так, что стражи закона, заблокировав единственный выход из захлопнувшейся мышеловки, просто хотели попугать ее стрельбой в воздух. Но ничем таким порадовать ее я не собирался, да в конце концов она бы и не поверила в такую откровенную ложь.

– Меня они тоже хотели убить.

В моем голосе, даже помимо моей воли, прозвучало задумчивое недоумение. Я действительно не мог понять причин такой немотивированной в данной ситуации агрессии. Хотя, конечно, причины обязательно должны были быть. Но представить их я не мог.

Наверное, мое состояние после целой череды острых стрессов, идущих к тому же по нарастающей, было далеким от нормального. Кажется, я впал во что-то вроде короткого ступора. А очнулся от того, что женщина бесцеремонно встряхнула меня, сжав здоровой рукой мое плечо.

Моя голова мотнулась от этого так, что зубы едва не лязгнули. Несмотря на сумбур в восприятии, я очень удивился этому – девушка вовсе не выглядела такой сильной, какой оказалась.

– Очнись! – сказала она совершенно трезвым энергичным голосом. – Тебе пора уходить. И лучше спрячься подальше и никуда не показывайся в ближайшие дни.

Тут я понял, что она практически прощается со мной. Это в мои планы никак не входило. Слишком дорогой ценой дался мне этот контакт, чтобы вот так его легко прервать.

К тому же в голове у меня вновь раздался голос Капитана. И на этот раз он был исполнен не обычно командирского спокойствия, а откровенной озабоченности.

– Малыш, вы слишком открыты. Уходите в сторону.

Я передернул плечами, оглянулся. По спине полоснул плетью острый, почти панический страх.

– Что это?

Я схватил ее за руку, чуть повыше локтя и повлек в сторону.

Какое-то мгновение она сопротивлялась, и я с возрастающим ужасом представил себе, что мне ни за что не сдвинуть ее с места. Еще секунда, и невидимый снайпер нас расстреляет – как самые удобные мишени в стрелковом тире.

Откуда, черт побери, такая сила у раненой женщины? И неужели она не понимает, что сейчас нас могут убить – может, одной пулей. Потому что снайперский карабин – это вещь серьезная, пули он выпускает тяжелые, и летят они со страшной скоростью.

Потом она все-таки поддалась, и я повлек ее в сторону – еще раньше, чем успел выдохнуть прерывающимся шепотом:

– Ты слышала? Там кто-то есть!

Как оказалось, мы сдвинулись с места очень вовремя.

Что-то громко и тяжело ударило в стену, точно там, где мы только что были. В бок меня хлестнули острые кирпичные осколки.

Девушка вскрикнула и инстинктивно пригнулась. При этом, наверное, от растерянности, она почти остановилась.

Я рванул ее за руку с такой силой, что она едва не упала.

– Господи!

По ее жалобному возгласу я понял, что ею вновь овладевает смятение пополам с наивной детской обидой. Жизнь опять оборачивалась кошмаром.

Новая пуля громко взвизгнула над нашими головами, как мартовский кот, которому с размаху наступили на хвост.

Новый удар невидимой кувалды и новый фонтан кирпичных осколков.

Она споткнулась и упала на колено. Я сам поскользнулся в мелкой луже, дно которой оказалось затянуто липкой слизистой грязью.

Выстрелы до нас так и не донеслись. Значит, снайпер навинтил на дуло карабина достаточно качественный глушитель.

– Господи! Господи!

Она потерянно шептала одно и то же, как охранительную молитву. Но я-то знал, что никакие молитвы не спасают от пуль.

Мы слишком долго задерживались на одном месте – я кожей это чуял, – а потому, вместо того, чтобы помочь ей подняться, наоборот, рванул ее вниз, сам падая на четвереньки в грязную лужу.

Тот же невидимый мартовский кот, будто оправившись от первого замешательства, разъяренно провизжал над нашими головами смертельное ругательство. Та же кувалда ударила в стену, и было в этом звуке что-то злорадное и самоуверенное. Невидимый молот подбирался все ближе.

– Прыгай! – закричал я и резко, изо всех сил толкнул девушку от себя – в направлении кирпичного выступа, отгораживающего от остального двора угол здания.

Там была спасительная темнота, и не только от выступа стены, но и от тени, пусть и не очень густой, которую отбрасывала все еще голая крона старого раскидистого вяза.

Теперь страх был моим другом. Страх придал мне силы. Сердце бешено колотилось в груди – все еще цельное, все еще сильное, все еще не разорванное в кровавые клочья снайперской пулей. Оно мощно гнало в мышцы кровь, в которой кипела лошадиная доза адреналина. «Давление страхом» – так называется использующий этот эффект способ муштровки, принятый во многих спецподразделениях мира.

Я буквально отбросил девушку от себя. Сделать это оказалось несложно – весила она всего ничего, во всяком случае, меньше, чем штанга, которую я тягал на занятиях по атлетической подготовке. Положение мое и без того было неустойчивым, поэтому отдача от толчка швырнула меня назад. Я растянулся в луже и на какой-то момент, погрузившись в нее лицом, едва не хлебнул жидкой грязи.

Но это не помешало мне услышать новый злобный взвизг и тупой удар смертоносной кувалды.

– Держись, Малыш, – прошептал в моей голове голос Капитана.

Впервые, пожалуй, за все время нашей совместной работы я расслышал в нем нескрываемое отчаяние.

В это мгновение мне стало ясно, что Капитан не может определить место, откуда ведется огонь. Это, конечно, было немудрено. Двор изобиловал визуальными препятствиями: помимо многочисленных выступов стен, частью функциональных, а частью чисто декоративных – причуда архитектурной мысли позднесталинской эпохи – двор изобиловал разномастными пристройками – плодом хозяйственных потуг более поздних времен – и даже отдельно стоящими строениями непонятного назначения – гаражи – не гаражи, а так, что-то вроде сараев. Два ряда мусорных контейнеров, несколько дряхлых деревьев с молодой порослью вокруг стволов и сухой дикий виноград, кое-где заплетающий пристройки и стены основного здания вплоть до второго этажа, завершали картину.

Мы оказались в этом городе с минимальным набором спецоборудования, в который не входили наиболее уместные в этой ситуации видеоакустические комплекты, поэтому Капитану приходилось руководствоваться только своими органами чувств, а они, даже у человека такого тренированного, как боец организации, слишком слабы и несовершенны.

Девушка после моего толчка оказалась если не в мертвой зоне, то в глубокой тени, затрудняющей прицеливание. Она попыталась подняться, но в этот момент очередная пуля взломал асфальт у самых ее ног. На этот раз кувалда взбила фонтаном асфальтную крошку, осколки щебня и грязную воду. На миг мне показалось, что она окрашена красным, но нет – то была лишь причуда моего воображения.

Новая пуля прошла между нами, обдав мне лицо – второй раз за последние минуты – упругой воздушной волной и заставив непроизвольно отшатнуться.

Девушка жалобно вскрикнула и покатилась по земле. Мое сердце екнуло, но фонтан воды и частиц асфальта ударил в стену довольно далеко от нее.

Внезапно, когда я глядел на следы от пуль, траектория их полета стала мне совершенно ясна.

Я горячо зашептал, повернув голову к невидимому стрелку:

– Капитан, угол подлета пуль – градусов двадцать к стене.

– Понял, – тут же откликнулся командир.

Его ответ я уловил уже в движении, выполняя уход кувырком. Пожалуй, оттолкнулся я при этом излишне сильно, так что меня приподняло в воздух – получился даже не перекат, а что-то вроде сальто.

В краткое мгновение, когда я летел, приземляясь на вытянутые над головой руки, лужа подо мной издала сочный чавкающий звук и взорвалась горячим фонтаном, обдавшим мой и без того мокрый живот.

Перекатившись, я оказался в нижней стойке. Сила инерции снесла меня прямо к углу выступа. Я мощно оттолкнулся ногами и запрыгнул в спасительную мертвую зону.

Больше выстрелов не было.

Девушка уже стояла здесь же, у основной стены, придерживаясь здоровой левой рукой.

Я летел на нее, не в силах изменить направление. А потом, когда наше столкновение вот-вот должно было состояться, мое восприятие, мне показалось, на миг померкло и тут же снова включилось. Девушки на месте уже не было. Я должен был врезаться в стену и уже напрягся в ожидании чувствительного удара, но какая-то сила повела меня в сторону, развернула и поставила вертикально, лицом к двору.

Девушка отпустила руку, но меня шатнуло, и она тут же вновь меня придержала – между прочим, правой, раненой рукой.

– Спасибо, – глупо сказал я.

– Пожалуйста, – серьезно ответила она.

Секунду мы смотрели друг другу в глаза, а потом, обоих одновременно, нас охватил безудержный и безмерно веселый истерический смех.

3

«Двадцать градусов к стене». Если это так, то снайпер мог стрелять… Пожалуй, да – вот из-за той пристройки. Значит, он успел пройти вперед и теперь от этих контейнеров его не достанешь.

Не колеблясь больше ни секунды, Капитан выпрямился в полный рост, боком протиснулся между грубо сваренными железными ящиками, мусор из которых, судя по исходящему от них зловонию, не выгружался уже несколько дней, и, машинально переступив через облезлую дохлую крысу, ступил на открытое пространство двора.