Текст книги "Квест в стране грёз (СИ)"

Автор книги: Федор Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Одна ее рука уперлась в пол, другая – мне в грудь, словно она хотела оттолкнуть меня, но в последнее мгновение на этот первичный импульс наслоилось что-то еще.

Мое дыхание, вдруг ставшее неровным и шумным, выходило из меня горячими, все более горячими выдохами. Каким-то уровнем восприятия я ощущал подвальный холод, от которого мое тело начинало непроизвольно дрожать, не внутри меня, и гораздо ярче, разгорался жаркий огонь.

От ее взгляда, темного, загадочного, мне было не по себе.

По другому, встречному тоннелю загрохотал очередной трамвай.

– Прости, – выдохнул я.

Свет, и так тусклый, теперь больше походил на темноту, слабо разведенную желтоватым мерцанием.

– За что? – прошептала она.

Я не знал, что ответить, но ей, наверное, сейчас и не нужен был ответ. Я увидел, как заблестели ее глаза, а губы чуть дрогнули. Я не мог поверить, но это была улыбка. Самая настоящая – улыбка как непосредственное проявление овладевших человеком эмоций.

Потом она закрыла глаза, и обе руки ее расслабились. Все тело расслабилось, стало податливым, а улыбка с лица никуда не делась.

Моя ладонь легла на ее грудь, сжала. Я ощутил своей кожей ее быстро твердеющий сосок.

Она вдруг обхватила меня руками, привлекла к себе.

Застежка бюстгальтера щелкнула под моими лихорадочно суетящимися пальцами. Чашечки распались, окончательно обнажая груди.

Чуть приподнявшись, она дала мне возможность стянуть с нее трусики. Черный треугольник ее лона подался под моей рукой.

Она вздохнула быстро и жарко и, часто дыша, стала срывать с меня остатки моей одежды.

Ее тело было жарким, мое тоже полыхало огнем, но, когда я прильнул к ней, ее кожа показалась мне прохладной.

Меня пронзило острое и странное чувство – что-то вроде сладкой истомы. Ее руки притягивали, мягко, но неумолимо. Ее губы тоже были прохладны, этот контраст ощущений был таким сильным, что я не сдержал невольного стона.

Она коротко и шумно вздохнула в ответ. Ее ладонь, как мягкий горячий зверек, скользнула по моей спине, прижалась к ягодице, а потом мягко, но властно привлекла к себе.

Я ощутил ее бедра, ощутил, как наваливаюсь на них, как раздвигаются ее ноги, как напрягается и тут же мягко расслабляется ее живот, как мой член, набухший и пульсирующий жаром, скользнув по треугольнику ее волос, погружается, под ее короткий вскрик, во влажное тепло, плотное и мягкое одновременно.

В тот момент я почувствовал, что все это уже было – ее тело подо мной, горячее от желания, и ощущения от ее кожи, дарящей прохладу, – было не раз, а так, словно мы прожили вместе не год и не два, а целую жизнь.

«Познать женщину». Странное выражение, но сейчас, впервые для меня, оно казалось единственно верным.

Мои движения, вначале плавные, текучие, исполненные истомы, охватившей – я был уверен – нас обоих, становились все более быстрыми, резкими, сильными. Она отдавалась им и возвращала их в ответ, так что наши тела, казалось, не просто соприкасались, а проникали друг в друга.

А потом, когда наши движения стали совсем лихорадочными, телесные оболочки будто исчезли. Осталось лишь странное, пьянящее чувство контраста между жаром и прохладой, между движением и покоем, между мужским и женским.

Она вскрикнула, тонко, почти испуганно. В то же мгновение я ощутил ее всю – безвольно приоткрытые губы, крепкие прохладные груди с трущимися о мою кожу твердыми сосками, раскаленными, как угольки, мускулистый живот, обхватившие меня бедра. Она изогнулась, подавшись ко мне своим лоном в последнем усилии слияния. Лоно поглотило сперму, хлынувшую из меня кипящим фонтаном.

Яркая, пульсирующая, затяжная вспышка охватила нас обоих, ослепив и погрузив в беспамятство.

Лишь ощутив ее поцелуй, уже не страстный, а нежный, я начал приходить в себя.

Грязное подземелье, наше временное убежище, уже не казалось мне ни сырым, ни темным.

Потом мы лежали рядом и, странное дело, совсем не ощущали холода.

И снова меня охватило все то же странное чувство, что я давно ее знаю, что то, что случилось между мной и Лизой, уже было в прошлом, много-много раз, и еще больше будет в будущем.

Я знал, что это – иллюзия.

Лиза шевельнулась, повернулась ко мне. Ее теплая щека легла на сгиб моей руки.

– Странно, – прошептала она.

– Что странно? – тихо спросил я.

– У меня такое чувство, что мы знакомы давным-давно. И что мы… ну, – ее рука легла на мой живот, – давно уже спим друг с другом.

Я грустно улыбнулся. Все это было иллюзией – иллюзия близости, иллюзия тепла, иллюзия человеческих отношений.

Только вот почему от этой иллюзии нам и в самом деле тепло?

Я чуть приподнялся на локте, окинул ее взглядом.

– Боже мой, какая же ты красивая!

Несмотря на полумрак, я разглядел, что она покраснела.

– Ну вот, наконец-то и я дождалась комплимента.

Я любил ее в эти мгновения, и, наверное, она прочла это в моем лице. Тихо засмеявшись, она притянула меня к себе.

Ее тело, когда его ласкали мои руки, было желанным и загадочным, и не было уже никаких иллюзий, все было просто и ясно – мужчина и женщина, познающие друг друга на ложе любви.

Я вновь вошел в нее, она что-то шептала, тихо вздыхала. Ее руки ласкали меня, медленно, чувственно, в такт нашим плавным движениям. Потом ее шепотки и короткие вздохи стали превращаться в стоны и вскрики, но звуки уже потеряли значение, отдалились, став фоном.

Наша нежность друг к другу смешалась с новым приступом страсти. И для меня уже не было на свете никаких других женщин, кроме этой. И пусть я узнал ее, но познать до конца не мог никогда – вечную, как сама природа, загадку, вечную тайну, от которой все происходит. И когда это знание наполнило меня всего до конца, когда я услышал ее последний протяжный вскрик, за долю секунды до того, как исчезли все чувства и мысли, я вдруг понял мимолетно и ярко, что все мои иллюзии – это правда, но за ними есть и что-то другое – то, что я не узнаю никогда.

Мы были не просто мужчиной и женщиной, познавшими друг друга в порыве страсти. Каждый из нас был кем-то еще. Я – мужчиной, прожившим не одну уже жизнь и все их положившим к ногам моей хозяйки – Смерти. Она – …

Кем была она?

В этот краткий миг я понял, что это для меня недоступно. В ней была тайна, и эта тайна оказалась так велика, что охватила ее всю.

Я познал ее тело, я познал ее душу, но тайну, которая ею управляла, я не смог бы познать никогда.

После финальной вспышки соития, когда мы вновь обретали свои тела и привычные ощущения от органов чувств, я вдруг понял, что она тоже ощущает барьер этой тайны, отгородившей ее не просто от других людей, а от самой жизни.

Она улыбалась, и благодарно целовала меня, и шептала что-то бессвязное, но по лицу ее текли слезы.

Я чувствовал: это не слезы радости, а слезы печали.

Глава 38. Бешеные псы

1

Мрачные заводские корпуса, разнокалиберные, явно построенные в разные годы, тянулись вдоль берега реки. Проходы между ними, где свободные, где частично перекрытые низкими одноэтажными пристройками, вели в глубину заводской территории – мертвое индустриальное чрево, уже затянутое плотными вечерними тенями.

Стас поправил антенну, спрятанную под курткой на груди. Тихо спросил:

– Куда дальше, Кэп?

Лицо командира было спокойным до бесчувственности. Человек посторонний решил бы, что он засыпает или вот-вот готов лишиться сознания, и лишь острый холодно горящий взгляд под полуопущенными веками сказал бы достаточно опытному наблюдателю, что перед ним – великолепно подготовленный боец, готовый к бою.

Капитан ответил вопросом на вопрос:

– Что с системой охраны?

Понажимав сенсорные клавиши на утолщенной дужке своих многоцелевых очков, Стас доложил с ноткой досады в голосе.

– Система абсолютно автономна. Доступа к общей компьютерной сети пока не обнаружено.

Это означало, что программа-крот, уже проникшая в компьютеры предприятия и к настоящему времени завершающая перекачку их содержимого, не может подчинить себе компьютер или компьютеры, управляющие видеокамерами слежения и прочими датчиками, которыми, без сомнения, были оборудованы подступы к производственным помещениям фирмы «Биотехнологии».

– Тогда остается одно, – резюмировал Капитан, – механическое проникновение.

Они приостановились. В очередной раз Стас медленно повернулся вокруг своей оси, сканируя окружающее пространство. Точнее, фиксируя изменение активности электромагнитного поля.

– Пока все тихо, – сообщил он после короткой паузы.

– Где следующая камера? – спросил Капитан.

– На соседнем здании.

– Где точно?

Стас мотнул головой.

– На самом углу. Высота – метра четыре.

Капитан присмотрелся. По его лицу скользнула едва заметная улыбка.

– Провод проходит по торцевой стене. Можешь выяснить, это силовой или управляющий кабель?

– Сейчас попробую.

Секунд пять Стас колдовал с сенсорной панелью управления на оправе очков. Где-то в речной дали прогудел теплоход. Этот ослабленный расстоянием звук лишь подчеркнул царящую на заводе мертвую тишину. Но странным образом за этой тишиной чувствовалось чье-то незримое присутствие.

– Где же они затаились? – чуть слышно пробормотал Капитан.

– Так, теперь вижу, – сообщил Стас. – Кабелей два. По одному течет ток, по другому передается изображение.

– Отлично. Теперь давай разделяться. Зайдешь за угол и постараешься сделать подсадку. Только не попадай в объектив. Они не должны ни о чем подозревать. В самом крайнем случае камеру уничтожишь, хотя это, конечно, вариант нежелательный.

– Понял, Кэп.

Этот вариант проникновения, вполне типовой, был, разумеется, многократно ими отработан в тренировочном центре. Свои роли они знали и без подробной инструкции Капитана, хотя краткое повторение, по его мнению, никогда не было лишним, особенно в ситуации повышенного напряжения.

А оно нарастало. Капитан чувствовал это напряжение всей своей кожей.

Безмятежная вроде бы тишина вот-вот должна была взорваться звуками неминуемой атаки.

2

Пригнувшись и понизив центр тяжести, Стас скользнул вдоль поросшей бурьяном кучи древнего строительного мусора. Со стороны это быстрое, но плавное движение вовсе не выглядело попыткой уйти от наблюдения.

Куча быстро закончилась, но почти сразу за ней начиналась стена пристройки. Переместившись за угол и уже не таясь, Стас с ходу проскочил метра два – туда, где в стене пристройки было прорезано длинное и узкое, как бойница, окошко, забранное ржавой железной решеткой.

Из поля наблюдения видеокамеры на соседнем здании он, таким образом, вышел.

Камера на углу ближайшего корпуса – истинная цель его рывка – дрогнула и чуть повернулась, но к ней уже подбегал Капитан – открыто, ничуть не таясь, а даже, напротив, откровенно демонстрируя свою заинтересованность именно этим словно бы только что привлекшем его внимание предметом.

Внутри черного корпуса тихо зажужжал моторчик. Вновь дернувшись, камера стала поворачиваться в другую сторону. Кто-то, кто нажимал сейчас на управляющие ею кнопки, очень хотел разобраться – что там задумал один из двух проникших на территорию объекта нарушителей.

Капитан между тем, подбежав к углу корпуса, стал столбом, подняв к камере гипертрофированно недоумевающее лицо, – чтобы оператор на своем мониторе разглядел мимику наблюдаемого объекта, требуется, чтобы она была изрядно преувеличена.

Камера зажужжала, наклонилась, уставившись на подбежавшего человека тускло-блестящим глазом, и опять зажужжала, наводясь на резкость.

Воздух застыл. Все звуки, казалось, напрочь исчезли – будто не было в мире больше ничего, что могло бы шевельнуться, произведя хоть какой-нибудь шум.

Потом раздался легкий стук – слева, за углом здания: Стас уже забрался на крышу и теперь осторожно подбирался к стене по хрупкой шиферной кровле, прогибающейся под ногами.

Камера дернулась на звук, в попытке повернуться и дать возможность оператору проверить, в чем дело.

Капитан, быстро оглядевшись, поднял с земли осколок кирпича и швырнул вверх. Камень врезался в стену рядом с камерой. Кирпичная крошка с шумом посыпалась на землю.

Объектив качнулся назад и вновь уставился на Капитана ничего не выражающим стеклянным глазом.

Стас за это время поднялся по наклонной кровле к стене корпуса.

Должно быть, тот, кто управлял приборами наблюдения, решил детальней разобраться в происходящем: камера вновь приглушенно зашумела моторчиком и, проигнорировав все телодвижения Капитана, начала разворачиваться, описывая объективом широкую дугу.

Стас был уже совсем рядом, крался вдоль стены основного корпуса – осторожно, тщательно выбирая место, куда в очередной раз переставить ногу. Шифер потрескивал под ногами, но пока давал лишь микротрещины, в целом выдерживая тяжесть тела и амуниции.

Его рука уже нащупала в кармане пластиковый кирпичик блокиратора, тяжелый, снабженный с одной стороны мощными магнитными присосками.

Камера стала поворачиваться весьма некстати. Благодаря своему расположению на углу здания она, в отличие от других, имела угол обзора в 270 градусов. В мертвой для обзора зоне оставалась лишь узкая полоса пространства, примыкающая к пристройке. Но сама пристройка едва дотягивала до середины торцевой стены корпуса, так что вход во внутренние дворы завода в любом случае контролировался визуально с достаточной степенью надежности.

Судя по всему, именно его оператор и собирался разглядеть на своем мониторе.

Стас понял, что ему, как ни вжимайся в стену, все равно не избежать попадания в объектив. А это неизбежно демаскирует его манипуляции с блокиратором.

Он рванулся вперед – шифер угрожающе затрещал, – преодолел последние полтора метра и уперся ладонью в боковую поверхность камеры, у самого объектива.

Движение прибора застопорилось. Скрытый за кожухом электромоторчик взвыл, набирая обороты. Камера дернулась, но Стас не дал ей развернуться больше ни на один градус.

Поросший мхом шифер, ставший хрупким от старости, опасно подался под ногами. С приглушенным стуком кирпич блокиратора соприкоснулся с камерой. Внутри хитрого приборчика включились электрические цепи, и тут же сработали электромагниты, намертво притянув блокиратор к кожуху.

Все еще удерживая камеру рукой, Стас активировал панель управления блокиратора и принялся нажимать на кнопки, вводя в действие свое шпионское приспособление.

Совсем рядом, за углом, раздался приглушенный укороченный стук – выстрел из пистолета, снабженного глушителем.

Стас понял, что Капитан вступил в открытое боестолкновение.

3

Когда камера отвернулась от него, в попытке найти напарника, Капитан сунул руку в карман и нащупал пистолет. Штатный «глок», надежный, великолепно пристрелянный, для каждого оперативника организации был как продолжение руки. Ему хватило бы одного выстрела, чтобы вывести камеру из строя, но это, конечно, был самый крайний вариант.

Проникновение в замкнутую компьютерную сеть здешней охранной системы должно было, по возможности, совершиться незаметно. Во всяком случае, эта их вылазка на территорию завода была не более чем рекогносцировкой местности перед генеральным наступлением, и выкладывать все свои козыри пока еще было рано.

Камера пусть работает. Стас пусть делает свое дело, а он, Капитан, будет делать свое – обеспечивать безопасность.

Заводской корпус тянулся далеко, не меньше, чем на сто пятьдесят метров. Следующий проход между корпусами, судя по плотным теням, был чем-то застроен.

Капитану показалось, что там, у дальнего угла, что-то шевельнулось.

Он быстро огляделся. Все вокруг застыло в неподвижности. Стас уже подобрался к камере и теперь возился с блокиратором – сложным многоцелевым устройством, обладающим, помимо всего прочего, умением подстраивать пульсации собственного электромагнитного поля под электрические сигналы, идущие к чужому устройству.

Вновь бросив взгляд вдоль стены здания – прошло не более двух секунд – Капитан увидел собаку, несущуюся прямо к нему.

Густая тень у подножия корпуса делала ее движения слаборазличимыми, и Капитан не сразу сообразил, что собака несется огромными скачками, со стороны напоминающими, наверное, галоп отлично тренированного породистого скакуна. Видеть это зрелище со стороны оперативник не мог, поскольку пес мчался прямо на него, но то, что его движения были уж чересчур быстрыми, он понял сразу.

На это наслоился моментальный кадр – красноречивая картинка, увиденная на берегу: изорванная в клочья одежда, пропитавшаяся кровью, обглоданные кости…

Выхватив из кармана пистолет, Капитан прицелился и выстрелил.

Цель была невелика, к тому же быстро перемещалась, но до нее – странное дело! – было уже не более сорока метров, поэтому поразить ее для хорошего стрелка не представляло особой проблемы.

Уровень стрелкового мастерства Капитана, как, впрочем, и каждого оперативника организации, был не просто хорошим, а очень хорошим. Сразу после выстрела собака издала короткий звук – нечто среднее между визгом и воем, – взвилась в воздух в последний раз и приземлилась уже не на лапы, а на брюхо. Сила инерции прокатила ее по земле, должно быть нещадно ломая кости, и вот она уже застыла бесформенным темным пятном рядом с оплывшей от времени кучей мусора.

Однако не успел Капитан перевести дух, как в дальнем сгущении теней появились и стали быстро приближаться сразу несколько таких же темных пятен.

– Здесь собаки, Стась, – спокойно сказал Капитан и, всмотревшись, добавил: – но очень необычные собаки.

Они приближались быстро. Слишком быстро.

Это уже напоминало электронный тренажер-симулятор, оператор которого загрузил экзотическую программу, нашпигованную монстрами и всевозможной нечистью из детских страшилок.

Но, какой бы изощренной не была фантазия оператора, стрелку, попавшему в виртуальную реальность симулятора, не оставалось ничего другого, кроме как палить по мишеням из всех имеющихся под рукой видов оружия.

Левой рукой Капитан выхватил из кобуры скрытого ношения «Автоматический Пистолет Стечкина» и перевел регулятор на стрельбу очередями.

Темных пятен у подножия стены стало больше. Растянувшись друг за другом, они стремительно приближались.

Быстро. Слишком быстро.

4

На блокираторе загорелась маленькая бледно-розовая точка – сигнал того, что чужое устройство взято под контроль.

Стас почувствовал, что давление на его ладонь исчезло. Вслед за этим ослаб, а потом и вовсе прекратился рокот моторчика, спрятанного внутри камеры. Больше она не поворачивалась, прекратив воспринимать команды оператора.

Стас убрал руку и, подцепив ногтем головку миниатюрной телескопической антенны, вытянул ее наружу.

Еще несколько нажатий кнопок.

Сердитый троекратный стук за углом, – Капитан открыл огонь короткими очередями. Значит, ситуация настолько серьезная, что он решил воспользоваться «Стечкиным».

Стук повторился – приглушенная рваная дробь.

Где-то в отдалении пронзительно взвизгнула собака. Ей ответил разъяренный многоголосый вой.

Не отвлекайся! – напомнил он себе.

Короткий мелодичный писк в микронаушнике оперативной связи. Компьютер установил широкополосную линию доступа.

На панели управления блокиратора загорелся тускловатый фиолетовый огонек. По установленному каналу между бортовым компьютером «Фольксвагена» и вступившим в действие устройством проскочили несколько мегабайт информации – пакет программ, обеспечивающих доступ к вскрытой сети.

Очередь за углом. За ней другая.

Предсмертный визг.

Многоголосый вой стал еще сильней, еще пронзительней, еще ближе.

Программы-диверсанты взяли виртуальную щель под контроль.

Снова загорелся фиолетовый диод: по каналу прошла программа-крот.

Секунда. Другая. Третья.

Приглушенный стук за углом уже не прекращался: Капитан вел непрерывный огонь.

Вой все ближе.

Красный диод на панели. Готово!

Последнее нажатие кнопки. Все сигналы с панели управления блокиратора исчезли. Внутри замкнулась еще одна электрическая цепь, активизировав вмонтированный в корпус заряд взрывчатки. Теперь никто посторонний не смог бы, даже в случае обнаружения, снять блокиратор.

Новый мелодичный сигнал по оперативной связи.

Программа-крот полностью взяла под контроль вражескую сторожевую систему.

Поманипулировав сенсорными кнопками у себя на очках, Стас получил изображение сразу с нескольких соседних камер. Не вдаваясь в детали, разглядел уменьшенную расстоянием фигуру Капитана в ракурсе сверху, – тот, чуть пригнувшись, быстро стрелял с обеих рук.

Короткая комбинация кнопок, и фигурка ушла за нижний обрез всех без исключения чужих просмотровых экранов, – это три управляемые камеры фронтального наблюдения немного поднялись вверх.

То, что происходило внизу, стало для вражеских наблюдателей недоступным.

Теперь, наконец, можно было поддержать Капитана.

Стас не стал спрыгивать на землю, просто выхватил свой «АПС», переставил, по примеру Капитана, на автоматический огонь и, придерживаясь левой рукой за крепежный кронштейн камеры, высунулся за угол.

Зрелище, открывшееся его глазам, было настолько странным, что больше походило на психоделическую фантазию разработчиков какой-нибудь компьютерной игры, соединяющей в себе черты классической «стрелялки» и ужастика.

Собаки накатывались на них спереди, числом, наверное, под три десятка. Сама по себе эта картина не была чем-то из ряда вон выходящим – в конце концов, риск столкнуться со сторожевыми псами существовал при любом несанкционированном проникновении на территорию любого охраняемого объекта, – но то, как двигались эти псы, целеустремленно, будто разумные существа, и при этом невероятно быстро, придавала всей сцене оттенок ирреальности.

То, что здесь происходило, вызывало мерзкое ощущение беспомощного соскальзывания в некий другой, запредельный мир, где вместо привычных, для обывателя даже банальных, норм обыденного существования действуют совсем другие ценности – дикая злоба, нечеловеческая ненависть и ничем не скованное, абсолютно открытое, а потому особенно страшное желание убийства.

Псы, надвигающиеся стремительной волной, явно жаждали крови.

Электронный зуммер в микродинамике на долю секунды отвлек Стаса.

Запрос управляющей программы ботового компьютера: надо ли выводить информацию на средства коммуникации оперативников.

Стас нажал на спуск.

Вокруг ближнего пса взбились фонтанчики земли. Он коротко тявкнул, кувыркнулся через голову и покатился по примятой прошлогодней траве.

Информация в их положении, особенно учитывая остроту момента, была крайне необходима.

Стас вынужден был приостановиться и дать команды: прием видеоинформации – нет, аудио – да.

Новая короткая очередь. Еще один подстреленный пес покатился по земле. А рядом – его сосед, снятый Капитаном.

У подножия стены темнели уже не менее десятка неподвижных пятен.

Тени сгущались. Дневной свет быстро мерк, уступая место сумеркам, хотя крыши заводских корпусов еще освещались последними солнечными лучами.

Чуть переменив положение ног, чтобы повысить устойчивость, Стас перехватил «Стечкин» обеими руками и открыл интенсивную стрельбу – короткими, но быстрыми очередями.

Собачий вой, до этого многоголосый и мощный, как хор адептов сатанинской секты, стал постепенно стихать, становясь все более редким.

Псы все еще продвигались вперед – все так же неестественно быстро, – но их становилось все меньше, а за невидимый барьер, проведенный оперативниками метрах в десяти от угла, не пробралась ни одна из кошмарных тварей.

Два раза Стас молниеносными отработанными движениями менял обойму пистолета.

Третьего раза уже не понадобилось: все до единого псы были мертвы или, по крайней мере, ранены достаточно серьезно, чтобы больше не помышлять о нападении.

Только теперь, когда напряженная концентрация боя начала ослабевать, он услышал чужие голоса, звучащие в своей голове.

«Что у тебя, Серый? Что с собаками? Почему ничего не слышно?»

«Почему камеры ничего не показывают?»

«Собаки ушли на цель».

«Не знаю. Похоже, сбой системы».

«Где эти двое?»

«Цель обработана или нет?»

«Не знаю, я их не вижу».

«Эй, кто-нибудь! Объясните мне, какого хрена у нас тут творится!»

«Кажется, я слышал выстрелы».

«Точно, тот долговязый старик доставал пистолет. Я видел, еще до сбоя».

«Серый! Подойди поближе и разберись. в чем дело!»

«Там ведь собаки! Я не могу. Пока они не нажрутся, к ним нельзя подходить!»

Переговоры по внутренней связи продолжались, такие же нервные и бестолковые.

Стас спрыгнул на землю, держа пистолет на изготовку.

– Пора убираться, Кэп!

Капитан спокойным, задумчивым взглядом окинул панораму уходящих вдаль заводских корпусов.

– Пожалуй, пора, – согласился он. – Все, что хотели, мы здесь сделали.

– Пока, – со зловещей улыбкой уточнил Стас.

– Пока, – эхом откликнулся Капитан и тихо бросил в пространство, обращаясь неизвестно к кому: – Мы еще вернемся. Очень скоро.

Осторожно, соблюдая все меры предосторожности, они двинулись в обратный путь.

Сумерки быстро густели. Короткий весенний вечер плавно переходил в раннюю ночь.