Текст книги "Король-Бродяга (День дурака, час шута)"
Автор книги: Евгения Белякова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)
Меня тоже попытались не пустить к Вито. Знаете, что я им на это сказал? Думаю, догадываетесь. Я покусал личного слугу Советника, когда подбирался к спальне, где находился больной, и устроил такой гвалт, что мы не сразу услышали слабый голос, доносившийся из покоев Вито:
– Пропустите его.
– Вот так то. – Назидательно произнес я, поправляя разорванный рукав грязной куртки. Переодеться в замке я, как уже упоминал, не успел, но купил у возницы кареты его верхнюю одежду за баснословную цену – десять серебряных. Бросив на возмущенную челядь еще один презрительный взгляд, я направил свои стопы к Вито.
Спальня лорда Советника поражала пышностью и духотой. Спертый воздух, казалось, норовил пробраться в легкие и испоганить их; я покачал головой и открыл окно. Вито, лежащий на горе подушек в кровати, слабо помахал рукой.
– Надо, Никлас, надо, не то мы задохнемся.
Я присел рядом с ним и оглядел Советника – вернее то, что мог опознать в куче одеял и платков.
– Совсем все плохо, да?
Он кивнул и закашлялся. Мешки под глазами у него были цвета летнего неба, выражаясь поэтически. Бледная, влажная кожа, и почти белые губы.
– Что хоть за болезнь, сам знаешь? – спросил я.
– Нет, – просипел Вито.
– Безалаберный ты человек, Никлас. Я, например, всегда знаю, чем болен.
– Когда Вы в последний раз болели? – чуть улыбнувшись, спросил он.
– Давно. Но это не избавляет тебя от ответственности. Бардак. Ты хоть знаешь, что в замке творится?
– Нет.
– А вот пустил бы Рэда, знал бы.
Я быстро пересказал ему ситуацию с Алироном и королем.
– Понятно, – прошептал Вито и снова закашлялся в платок. Кружевной, как всегда.
– Ладно, – я сжал в руке его сухую ладонь. – Я приехал сюда не для того, чтобы снабдить тебя свежими сплетнями.
'А для чего?' спросил он одними глазами.
– У меня вопрос… кхм. Назрел. Что-то мне не нравится наш дружок король.
– Ха…
– Ты кое-что упустил. То, что он полностью, окончательно сошел с ума. Ходит ночами на башню разговаривать с призраком матери, которого на самом деле нет. То есть – говорит он со своим… воображением, или совестью, если угодно. Но зовет ее 'мама' и плачется каждую ночь. Я сам видел.
Чтобы поднять бровь, сил у Вито хватило. А это, я знал, было у него выражением глубокого удивления. Прям второй Асурро, так его.
– Да. Причем не раз. Вчера я сварил зелье – в Хавире научился, долго рассказывать, – оно позволяет видеть призраков обычным людям, не медиумам. Никого там нету. Пустота. Он болтает с пустотой, как Чокнутый Мельник из сказки. И обсуждает с ней, ни много ни мало, убийство своего отца. Они с Тобиасом придумали это, а Эдди сделал.
Вито поднял бровь еще выше.
– Вот я и говорю. От него надо избавиться, и чем скорее, тем лучше.
– Невозможно… – просипел Советник. Пару раз устало моргнул. – Это запрещено.
– Ну, я же не убивать его предлагаю…
Я поднялся, прошел к двери и запер ее изнутри. Ключ положил в карман, затем вернулся к Вито, снова сел рядом и взял его за руку, как заботливый дедушка. Он молча наблюдал за мной.
– Так вот… я не предлагаю его убить, нет. Всего лишь вынудить его уйти.
– Невозможно. – Повторил Вито.
– М-да? А со мной у вас прекрасно получилось.
Он широко раскрыл глаза и дернулся. Но не тут то было – я крепко держал его за руку. И вообще, я готов был расцеловать сам себя за то, что догадался прижать его сейчас, когда он слаб и не сможет мне так виртуозно врать, как делал это раньше.
– Да, Никлас, да. Я узнал. Как? Одна травница подсказала, сама того не ведая.
Он открыл рот, чтобы сказать что-то, наверное, в свое оправдание, но зашелся кашлем. Так даже лучше – он будет молчать, а говорить буду я.
– Посмотрим на ситуацию м-м-м… примерно сто тридцатилетней давности. Есть я, король, влюбленный в свою жену. – Я загнул палец свободной от удерживания Вито руки. – Есть моя жена, которая тоже очень любит меня, и очень, повторяю, очень хочет родить мне ребенка. И не надо мне говорить, что настоящей женой она мне не была, как и королевой. Я помню.
Я загнул второй палец. Затем третий.
– И есть Советник. Его зовут Паскаль. Преданный, умный, совестливый. Воплощенная забота о государстве. Он дает Ивонн… – я стиснул зубы, всеми силами стараясь скрыть, насколько мне больно говорить о ней… Чтобы Вито, в свою очередь, не смог сыграть на моей слабости, – снадобье. Калея красная, чемерица, мед и черный корень. Соображаешь? Нет? Я тоже не сразу сообразил – сто тридцать лет мне понадобилось, да подсказка нищей травницы. Это снадобье не для того, чтобы сохранить ребенка. А чтобы его убить.
Вито силился что-то сказать, но кашель душил его, и он, боясь нового приступа, только судорожно сглатывал слюну.
– После ее смерти осталось только подтолкнуть меня уйти, что он сделал блестяще, признаю. Почему бы не провернуть подобный трюк с Эдуардом? Я, конечно же, не имею в виду, что нужно травить Алисию, Боги упасите, нет. – Я откровенно ерничал. – Но ты, уверен, придумаешь что-нибудь не менее действенное.
– Я…Почему Вы думаете, что Паскаль…
– А я не думаю, Никлас. Я знаю. Как говаривал профессор Ньелль, он же Глава Академии магии Дор-Надира: 'Логика – последнее прибежище слепца'.
На лбу Советника выступил пот, и я бережно вытер его платком.
– Вот такие дела… Рассказывай. Можешь не торопиться, если тебе трудно говорить.
Он молчал. Глядел на меня странно, и молчал. Я тоже – ждал, пока он решит что-то важное для себя. Времени у меня было много… целая вечность.
– Мы, Советники, уже многие столетия служим этой стране. – Вито начал говорить так тихо, что мне пришлось нагнуться к нему, чтобы расслышать. – Верно, преданно… это Вы правильно подметили. С того самого момента, как образовалась Связь между королем и страной, появился и Советник, помогающий правящему монарху. И у каждого короля он был свой. Все было неизменно в течение многих лет, но тут родился мальчик… насчет которого у тогдашнего лорда Советника были возникли опасения.
– Лорд Гериот, значит, с самого моего рождения знал, что со мной что-то не так, – помог я Никласу. Он устало опустил веки, подтверждая мои слова. И продолжил:
– Этот мальчик… рос. Стране угрожало… никто не знал, что, но он был… другим. Не таким, как его отец. Он не вписывался. Гериот испугался. Но запрет на нанесение вреда королю и наследнику… – он судорожно вздохнул, и я успокаивающе сжал его руку. Нутром чуял, что он говорит правду, поэтому не видел надобности быть с ним жестоким. – И, к тому же, Гериот надеялся, что он неправильно оценил мальчика… юношу. Когда тот взошел на престол, Советником стал Паскаль, и вместе с ответственностью и честью служить Невиану он получил указание – следить за Джоселианом, внимательно и неусыпно, и если подтвердится то, что он не является Стержнем для страны, поспособствовать его… уходу. Найти преемника из родственников.
Он явно говорил, не обращаясь ко мне – в полузабытьи Вито вспоминал… что? Сведения о выпавшем из линии наследования короле, передающиеся от Советника к Советнику? Легенды о страшном Джоселиане Первом?
– Никлас… – с некоторым сожалением прервал я его. – Скажи… я – сын своего отца?
– Определенно. Безо всяких сомнений.
– Хм… и что было дальше?
– Опасения подтвердились. Паскаль принял единственно верное тогда решение. Проанализировал ситуацию… нашел уязвимое место. И ударил.
Я с трудом удержался. Захотелось придушить его, тут же, на месте. Но потом… не знаю, что произошло внутри меня. В самой глубине – но оно примирило меня со многим в моей жизни. Я приподнял Вито, и обнял.
– Бедный Паскаль, – прошептал я. – Ему нелегко пришлось. И тебе тоже, Никлас. Прости меня.
– И Вы простите меня, – выдохнул он. Я положил его обратно на подушки, и он улыбнулся краешком губ. – Я всегда был противником тайн. Считал, что нельзя скрывать от королей их… предназначение.
– Умоляю тебя, не вздумай рассказывать все это Эдуарду, – рассмеялся я. Напряжение между нами исчезло. – Он тогда сбрендит окончательно.
– Да уж…
– А почему ты решил меня вернуть? Я ведь не вписывался.
– Когда Вы появились в Хавире… стали происходить некие… события. Тамошний Советник, Азарег, сообщил об этом невианскому, его звали Хлодвиг. Тот первый заподозрил, что дело не в Вас, а в оценке ситуации. Но предпринимать ничего не стал, тем более что Вы вернулись в Невиан, и Хавиру ничего не угрожало. А вот Оливер…
– Старина Оливер, – тепло улыбнулся я. – Он был как раз из таких – неуемных. Мне легко поверить, что именно он докопался до истины. И какой же она оказалась?
– Мой учитель понял, что Вы все-таки являетесь Стержнем. Другим, да. Наверное, пришло время нашему миру сделать очередной оборот… и Стержень, то есть Вы, вместе с миром изменился. А тогда… Советники этого не поняли. Их удивляло и беспокоило то, что Ваш родственник, посаженный на престол, при всей чистоте линии, процветанию страны не способствует. Даже наоборот. Именно тогда начался распад. Медленный… но неотвратимый. И Оливер решил Вас вернуть.
– У него это плохо получилось. Если точнее – совсем не.
– Да… – Вито выдохнул. – Но я надеялся, что мне…
– Спасибо, Никлас.
– За честность?
– И за нее тоже.
Мы помолчали.
– Что будем делать? – спросил я.
– Ничего. Оставим все, как есть.
– Но, если Эдуард не является этим стержнем, то его можно легко… сместить.
– Я не смогу.
– Так предоставь это мне.
Сунуть в мешок этого гаденыша, и в рабство, в Хавир.
– Не все так просто. А если страна все-таки наладила с ним некое подобие связи? Мы можем нарушить и без того хрупкое равновесие. Остановимся на нашем первоначальном плане – ребенок, передача прав. Если Вы, конечно, не передумали насчет короны.
– Нет, я не передумал, и ты прав насчет равновесия. Возможно, мнимого, но рисковать мы не можем. Хотя… нет, неважно. Пусть будет, как есть.
Я потер лоб.
– Мне уже пора. Тяжелый разговор получился. Тяжелый, но необходимый. И, вот еще что.
Я достал ключ от комнаты, повертел его в руках. Встал и открыл дверь. Внутрь тут же попытались сунуться любопытные морды слуг, но я погрозил им кулаком.
– Никлас, пошли человека к травнице, что живет у отбросов. На ее лачуге приметная дверь с инкрустацией, не спутает. Пусть купит у нее чимрей зеленый и липу, а на обратном пути – толченого древесного угля. Прими уголь, а через два часа – отвар. Сразу станет легче.
Возница, что доставил меня сюда, естественно, уехал, ведь я не просил его дожидаться моего возвращения. Как-то в голову не пришло. Я пошел к городу пешком, обходя лужи. Мысль о времени не то чтобы совсем не посещала меня, скорее она заглядывала в окошко, но постучать не решалась. Где-то на полпути к городу меня обогнал мчавшийся вестовой, обрызгав грязью. Что ему какой-то старикашка, бредущий к столице, верно, за подаянием, которого сейчас и коренным то нищим Валедо не достается. Я продолжил свой путь, обдумывая то, что сказал мне Вито. Картина выходила безрадостная, но, с другой стороны, не такая уж и страшная – всего-то нужно было подождать несколько месяцев.
Только на подходе к городу я сообразил, что с момента моего отбытия прошло не три, а все пять часов. Король, должно быть, вернулся и ломает со злости кресла в Тронной зале. Спрятавшись в переулке, я омолодился, сетуя на то, что приходится делать это слишком часто в последнее время. Ну, теперь то, когда цель ясна, можно будет и передохнуть – фигуры расставлены на доске, просто игроки отошли перекусить.
Стражники на воротах стояли те же, что и тогда, когда Рэд сопроводил меня из замка. Я подмигнул одному из них, приятному пареньку, который никогда, насколько я слышал, не обзывал меня 'собачьим дерьмом'. Второй же стражник сплюнул, завидев меня.
– Хей, король искал меня? – спросил я у молодого.
– Искал, – подтвердил тот, – но потом перестал.
– Плохо искал, – я вытряс из кошелька все оставшиеся рэдовы деньги на ладонь и чуть подбросил их, только чтобы они звякнули. – Я все это время был в замке, валялся пьяный… в…
– Конюшне, – подсказал догадливый паренек, протягивая мне руку, куда я ссыпал все монеты. – Там они смотрели мельком.
– Точно, в конюшне, – хлопнул я себя по лбу. И посмотрел на второго – тот, слегка впечатленный моим явным неповиновением королю, да и горсткой монет, согласно кивнул.
Я, честно говоря, и был похож на пьяного. Перемена внешности в течение нескольких часов, и так четыре дня подряд, разговор с Вито и все эти беспокойства по поводу Алирона… Сплавить бы куда-нибудь этого мальчишку, пока головы не лишился. Молодые – они ведь как думают: что сами что-то делают, суетятся, а в тени всегда стоим мы, более опытные, более мудрые… и пытаемся из того хаоса, что наделали эти несмышленыши, слепить хоть какое-то подобие порядка.
Наверное, из меня вышел бы неплохой Советник, сказал я себе, раз у меня появились такие мысли.
Что сказать королю на вполне законный вопрос 'Где ты шлялся, мерзавец?' я примерно сообразил, пока прыгал по лужам по дороге к столице. Мокрые ноги способствуют мыслительному процессу и философскому взгляду на жизнь – поэтому я решил не мудрствовать, а заявить, что напился и проснулся только… да вот буквально двадцать минут назад. Ну не убьет же он меня, право слово. Шут у него один. Отыграется на слугах, которых можно заменить.
Пританцовывая, отчего у меня в ушах звенело и дергало, – но стиль поведения надо соблюдать, – я пошел к трапезной, потому что король наш Эдуард, да благословят его Боги, по большей части, когда не спал и не валялся в постели с любовницей, жрал. Но там я обнаружил только мальчишку с кухни, который, вместо того, чтобы работать, а именно убирать объедки после завтрака, сметать мусор в кучки, или что он там должен был делать, дразнил пса. Он махал перед его мордой костью, тот рычал, облизывался и явно собирался откусить мальчишке нос.
– А где Его Величество? – спросил я у парнишки, рискующего в скором времени получить прозвище 'Безносый'.
– Они с королевой обедают в Малой Трапезной, велели не беспокоить. – Ответил тот лениво.
Я развернулся и припустил в южное крыло.
О, Боги, я никогда до этого так не бегал.
Я пронесся по коридору мимо прачек и корзин с бельем, влетел в двери, потом в сторону кухни, по коридору, дальше, дальше, огибая служанок, которые все что-то мыли и чистили, подныривая под их метла; по лестнице вверх… добежав до двери в крайне редко используемую залу для малых обедов (что они там делают?), я на пару секунд остановился – перевести дух.
Только бы он не…
Распахнув дверь, я узрел на первый взгляд идиллическую картину – Эдуард стоит посередине залы, неподалеку сидит в кресле Алисия; на столе расставлены фрукты, вино, сладости. На первый, неискушенный взгляд – король решил помириться в интимной обстановке. Или у него проснулась страсть к пузатым женщинам. Но я увидел и еще кое-что – затравленный взгляд королевы, обращенный ко мне, в нем читалось: 'Помоги!'
– Э-э-э, Вашество, вот и я, – я присел в дамском реверансе, растопырив руки.
– Пшел вон, – процедил Эдуард.
Если он думал, что я кивну и удалюсь, то он сильно ошибся. Ну, что с него взять, он молодой еще, в людях толком не разбирается.
– А я в конюшне был, – пояснил я, бочком продвигаясь к королеве и одновременно оглядывая Эдуарда с головы до ног на предмет оружия.
За исключением меча на поясе, никаких других опасных для здоровья и жизни предметов я не увидел, но мало ли, что он прячет за пазухой.
– Впрочем, останься, – внезапно переменил решение король. – Ты при ней расскажешь мне, что видел.
– А что я видел? – я приоткрыл рот, раздумывая, пора выкидывать королька из окна или еще рано.
– Не дерзи мне! – Голос его отразился от стен и улетел куда-то под высокий потолок. Он вспылил, определенно. Лицо побагровело, шея напряглась. Моя порода, хоть я сейчас не особо был рад такому проявлению семейственности. – Ты видел… видел, как она мне изменяет!
– Это было во вторник или в четверг? – спросил я.
Не очень было умно корчить из себя дурачка, но это было первое, что пришло мне в голову. Король зло глянул на Алисию и схватился за рукоять меча. Я глянул на нее и, странная штука – внимание; почему-то мой взгляд зацепился за книгу, которую она безвольно держала в руке. 'Философия' Влакки. 'Умница, девочка', мелькнула мысль.
– Ага, значит, не один раз! – зарычал Эдуард.
Он что, не слышал о такой штуке, как ирония?
Надо было потянуть время, пока… что? Сюда прилетит на волшебном коне Вито и зачихает короля до смерти?
– На самом-то деле, даже не два, – напыжился я. Эдди не преминет вытащить из меня больше подробностей, а это значило, что я смогу отвлечь его надолго… насколько хватит у меня фантазии.
– Как так? – зашипел король.
– Один раз, я видел, совершенно точно, к ней приходила торговка молоком. Правда, толстая, как огромный кочан капусты – но это вполне мог быть замаскированный поклонник…
Я косился на дверь, но уже начал понимать, почему король выбрал это место для 'беседы' с королевой. Тут редко появлялись даже слуги, отвечающие за чистоту, вряд ли кто-то услышит скандал. Или крики о помощи. Окна находились слишком высоко, да к тому же – забраны витражными ставнями.
– Я, преисполненный подозрений, пощупал у нее под юбкой, чтобы понять, не мужик ли она, и получил по голове бидоном из-под молока… – я задался вопросом: когда до него дойдет, что я несу чушь? – Но во второй раз это точно был переодетый мужчина, потому что, хоть я его и не щупал, походка у него была враскорячку. Так ходят моряки, знаете? Правда, до моря далековато…
– Довольно! – заорал он, и я заткнулся. Единственное, чего в этой ситуации я добился, так это того, что король был вне себя от ярости, а в таком состоянии люди обычно делают ошибки. Ну, и еще – я придвинулся к королеве еще на пару шагов.
– Ты… видел, как к ней ходил этот… Алирон?
Говорить 'нет' было бы глупо, 'да' – неосмотрительно, поэтому я ответил:
– Кто?
Жутко остроумно, по-моему.
Эдуард с минуту смотрел на меня, и жевал губу. Я понял, что он остывает, но слишком поздно, а ведь мог бы догадаться сразу и… пнуть его, что ли. Он явно просчитывал ситуацию – если отослать меня сейчас, я могу привести кого-нибудь, а вот прикончить он меня всегда успеет… Король внезапно хищно улыбнулся и махнул рукой на место напротив королевы.
– Присаживайся. Даже хорошо, что ты тут, Шут, повеселишь нас…
– Ваше Величество, не надо… – заговорила королева, и я уловил в ее голосе едва сдерживаемый страх. Король тоже его почувствовал, потому что плотоядно усмехнулся, упиваясь ее ужасом и своей властью.
– Надо, дражайшая моя супруга, надо. – И бросил мне тоном, не терпящим возражений, – Закрой дверь.
Я подергал засов туда-сюда, но оставил дверь незапертой. Вернулся к столу и сел на предлагаемое место. Какой-то странный спектакль затеял Его Величество, и я, поразмыслив, хоть времени у меня на это было маловато, всего-то десять шагов до двери и обратно, решил, что пока вмешиваться не буду.
– Вообразим, что это – семейные посиделки, – предложил Эдуард, выбирая с подноса финик посвежее. И, голосом, полным меда, продолжил: – Вот я, вот моя неверная жена… и…м-м-м… наш дедуля. Сможешь изобразить дедулю, Шут?
Он и не подозревал, как близок к правде… мне совсем не хотелось, чтобы он меня узнал, поэтому я дурашливым голосом ответил:
– Мне лучше удаются бабули.
– Как хочешь. Неважно… И вот я спрашиваю у своей дорогой бабули – что мне делать с неверной женой, обрюхаченной моим же капитаном?
Королева охнула, зажав рукой рот. Я же отреагировал куда более сдержанно – отправил в рот пару изюмин. Очень, очень интересно. Откуда он узнал?
Бессловесная девочка Аделаида… но почему сейчас? Королева спала с Алироном черт знает когда, о чем говорил ее живот, а королю донесли только сейчас?
Эдуард оперся о стол бедром и махнул рукой в сторону двух кубков.
– Выпьем вина, сердце мое. Угощайся…
– Мне не хочется вина, сир. Пожалуй, я откажусь…
– Моя леди, вы, безусловно, выпьете это вино.
Ах, этикет. Он хорош в любой ситуации, даже если хочешь убить жену. Особенно если хочешь убить. Несмотря на красивые слова, воздух звенел, как натянутая струна и грозил вот-вот лопнуть, засыпав осколками всех находящихся здесь. Король продолжил:
– Потому что сегодня – великий день, потому что сегодня был раскрыт заговор. Против короны, против меня, и… – голос короля неестественно дрогнул, ах, не получится из тебя, пра-пра-правнучек, хороший актер, – особенно вопиющей несправедливостью по отношению ко мне я считаю тот факт, что предателем оказался мой верный капитан… и не только он. Я не имею в виду, что ты кувыркалась еще с кем-то, хотя и это возможно… Многие знали об измене, но молчали, и до них очередь тоже дойдет.
Эдуард облизал губы нервным, быстрым движением.
– Но сейчас мы вместе выпьем за удачу, которая позволила мне раскрыть этот заговор… А этого негодяя сегодня же повесят, как вора или убийцу, он не достоин топора палача.
Королева побледнела. Она стала белее снегов, что лежат на вершинах гор, окружающих долину, в которой я жил.
– Я… я… не понимаю, Ваше Величество…
– Все вы прекрасно понимаете. Это измена. А измена карается смертью. Поэтому вы выпьете. – Он показал на кубок, стоящий рядом с королевой. – За вашего короля. Вполне возможно, что, если вы послушаете меня, я смягчусь… и наказание будет не столь суровым. Скажем, ссылка…
Я будто слышал ее мысли – жизнь за жизнь, она умрет, но Алирон будет жить, это горько, но и сладко тоже – отдать себя целиком за любимого. Наверное, пришло время вмешаться, и я постарался незаметно для короля размять пальцы. Заклинание, замораживающее кровь в жилах, требует гибкости суставов.
Скорее всего, он знал давно… но молчал, таился, в бессилии и злобе, обдумывая свою месть. А сегодня… сегодня что-то случилось, не знаю, что именно – король запаниковал и этим спутал все наши планы. Так всегда и бывает – ты можешь победить сильного, перехитрить умного, но обставить дурака, непредсказуемого и непонятного – практически невозможно. И вот – результат. Он полон решимости – настолько, что готов закрыть глаза на мое присутствие на этом импровизированном спектакле, готов пойти на риск… И убить сразу двух зайцев – Алирона повесят за измену, все равно повесят, я же знаю, и король потешит свою уязвленную гордость, глядя, как болтается в воздухе тело того, кто унизил его своей любовью к королеве; а сама королева умрет сейчас. Не только из-за яда. Из-за своей безумной веры в то, что король выполнит обещание…
Я положил руки перед собой на стол. Они дрожали. Начала наваливаться слабость. 'Нельзя', сказал я себе, но разве я себя когда-нибудь слушал?
Королева взяла кубок, не замечая, как по лицу короля крадется ухмылочка… моя ухмылочка. В этот момент я ее почти ненавидел. Старый идиот, сделай что-нибудь, прикинься умирающим, упади на нее, выбей из руки кубок! Ну…
В глазах все поплыло. Снова оно – то странное состояние. Злорадная усмешка Судьбы. Здесь и сейчас только я мог бы помешать королю убить Алисию, но я не в состоянии пошевелить и пальцем. Сердце бухнуло, ноги словно отнялись… Я наблюдал всю сцену, как в тумане – вот медленно движется рука королевы, поднося кубок к губам, и по лицу ее текут слезы, прозрачные, как горные ручьи Ага-Раав. Я знаю, что в кубке яд, чувствую его запах, в этом состоянии – очень отчетливо, и даже угадываю, что это тот самый, не оставляющий видимых следов.
Крах всего. Да, так это и выглядит. Мое обостренное восприятие превратило чувство бессилия в пропасть, бездну отчаяния, куда я падал, беззвучно открыв рот.
С грохотом распахнулась дверь, и в залу ворвались Алирон с Рэдом.
Король дернулся было в их сторону, но затем передумал; он повернулся к королеве и закричал, страшно, напряженно, так что жилы на шее вздулись:
– Пей!
Капитан и мой ученик обнажили мечи.
Эдуард обернулся к ним:
– Вы не посмеете поднять оружие на своего короля! – И снова, королеве: – Пей! Ты спасешь его этим от смерти! Пей!
Алирон и Рэд стояли в нерешительности. Первый – потому что еще не понял, что в кубке не простое вино, да, тугодум Алирон с добрым сердцем, он стоял и боролся с долгом, хотя, если б он понимал, что на кону – его любовь, он бы победил его за считанные секунды. А Рэд… Он бездействовал по одной простой причине, и это было мне ясно, как день, – увидев, что я сижу тут же, он решил, что я держу все под контролем, и медлил, ожидая от меня подсказки.
Я попытался сказать ему хоть слово… но не смог. Изо всех сил я мысленно кричал ему – 'Убей!', но своим усилием лишь заталкивал себя все глубже в морок, обнимавший меня со страстью молодой любовницы.
Король повторил свой приказ, на этот раз – почти нежно:
– Пей.
Скрипнула дверь, и в залу вошел еще один участник этого балагана, а именно – королевский Советник, лорд Вито собственной персоной.
Второй акт, господа и дамы, располагайтесь поудобнее, тем, кому не видно, приносим свои извинения…
Выглядел Вито истощенным болезнью, исхудал, конечно, и пользовался тростью при ходьбе, но в целом, судя по всему, чувствовал себя куда лучше. Помогли мои травки… Ну вот, хоть один человек скажет сейчас что-то разумное.
– Ваше Величество, – сказал Советник, – я прошу прощения за отсутствие, но тяжелая хворь заставила меня на время отойти от дел… Но я уже вполне здоров и пришел с докладом о монументе.
Кто сказал, что он разумен? Я? Он напутал с травами и у него начались галлюцинации. Да-да, так и было. Сейчас тут произойдет удивительнейшая по абсурду и сумасбродству сцена, а виновник – я. Не надо было вообще лезть во все это… Я чуть было досадливо не сплюнул… И тут понял, что морок отступает, перед глазами перестает кружиться и довольно скоро я смогу вмешаться.
Если успею, конечно.
Королева так и застыла с кубком в руке, Рэд с Алироном стояли, как истуканы, между королем и дверью, а Эдуард медленно повернулся к Вито и спросил:
– Каком монументе?
Я спросил бы то же самое, с небольшими неприличными вариациями, если б мог говорить.
– Памятник Вашему Величеству. – Советник цепким взглядом ощупывал все вокруг, оценивая каждую мелочь. Поэтому пропустил самое важное. То, что королева держит в руке кубок. – На городской площади, высотой пять ярдов.
– Я не понимаю, – признался король. А я почти зааплодировал Вито, какой молодец, такое придумать… Он совершенно точно ввел нашего Эдуардика в ступор.
– Возможно, на коне. – Добавил Вито и посмотрел на меня.
– Что это значит? – король, похоже, испугался. Еще один свидетель – все шло не так, как он планировал. – Я не знаю никакого памятника… И вообще, почему Вы с этим пришли ко мне? Сейчас? Гильдия каменщиков…
– Гильдия каменщиков бастует, – покачал головой Вито.
– Вы что, издеваетесь? – вскричал король.
– Нет.
Вито по-прежнему смотрел на меня, как будто я знал что-то, но из чистого упрямства скрывал важные сведения. Я показал глазами на королеву, но, похоже, он уже понял, в чем дело, и обдумывал свой следующий ход.
– Вы все сошли с ума! – вдруг зарычал Эдуард, как дикий зверь, и ринулся к Алисии. Он схватил ее, запрокинул голову одной рукой, а другой перехватил кубок, выливая вино ей в рот. Я закричал и рванулся вперед, ухватился за его руку, держащую кубок, и потянул на себя. Рэд с Алироном кинулись к королеве. Эдуард вцепился в нее, крича что-то в безумии своем, а я молил Богов, второй раз в жизни – пускай все будет хорошо, пускай она выживет… Капитан наконец-то вырвал любимую из рук короля, а тот, развернувшись ко мне, издал задушенный хрип. Я все еще держался за его локоть, и он попытался стряхнуть меня, как вепрь собаку; протащил к себе по столу, сшибая на пол кувшин с вином, фрукты и засахаренные орешки. Я задыхался, пытаясь свалить его, но он выдернул руку, выхватил меч и, воя, как одержимый, вонзил его мне в живот, пригвоздив к столу так, будто я был бабочкой.
– Джок! – закричал Рэд и с размаху ударил Эдуарда. Тот отлетел в сторону бесформенным кулем. Рэд уже занес над потерявшим сознание королем меч, но я крикнул:
– Нет!
Он замер.
– Ничего мне не будет, дубина, посмотри, как королева!
Живот мне будто опалило огнем, но по опыту я знал – стоит разъединить меня и меч, как я стану даже краше прежнего. Но вот Алисия, если хоть толика вина попала ей в горло…
Рэд оставил короля лежать, где был, и подбежал к девушке. Ее лицо было залито вином. Она находилась в состоянии шока, глаза блестели, дыхание было прерывистым. Я посмотрел на Вито – он не сдвинулся с места ни на йоту. Возможно, потому, что еле держался на ногах. Он во все глаза смотрел на меня, как будто видел впервые.
– Что? – я охнул от боли, пронзившей раскаленной иглой позвоночник, но нашел в себе силы улыбнуться. – В чем дело?
– Вы… меняетесь… – прошептал Вито.
Я поднес руку к лицу и увидел, как кожа моя меняет цвет, сморщивается, становится похожей на сухой лист. Я и впрямь старел на глазах – наверное, приступ и меч в животе послужили тому виной; я больше не мог удерживать свое молодое обличье.
– Что с Алисией? – спросил я у Рэда.
– Не могу понять… – мой ученик лихорадочно нащупывал у нее пульс. – Пока… надеюсь, она не… Это может быть обмороком от страха.
Он сжал плечо друга. Алирон сидел на полу, держал на коленях королеву и просто смотрел ей в лицо, шепча что-то.
– Что я сделал… – раздался голос из того места, куда упал король. – Что я наделал…
Он встал, шатаясь, и пошел к королеве. Он плакал, как ребенок, сломавший случайно игрушку – недоуменно и горько. Рэд схватился было за меч, но я покачал головой.
– Она… – голос Эдуарда дрожал. – Она умерла?
– Нет, – ответил я. Он поднял на меня мокрые от слез глаза… и тут выражение потерянности на его лице сменил ужас. Он закрыл лицо руками и застонал:
– Опять он! Старик! Старик!
И кинулся вон из зала.
– Пускай бежит! – сказал я ученику. – Следи за королевой.
– Может, я выну меч из вашего…
– Следи за ней, болван!
Вито подковылял ко мне и присел на краешек стола рядом, словно врач у постели больного. Покосился на рукоять меча, торчащую у меня из груди.
– Я и не думал, что…
– Меньше думай, Советник, меньше.
– Я мог бы попытаться…
– Оставь, как есть. Ты сейчас сам свалишься в обморок, куда уж тебе железяки вытаскивать.
Он поджал губы. Несмотря на крайне болезненный вид, одет он был с иголочки, и даже надушен, чертов франт. Он наклонился ко мне и тихо сказал:
– Жаль я не пришел раньше. Если королева умрет, то вместе с ней и ребенок тоже… вы понимаете, единственный выход после этого…
– Что ты… – начал я, но тут меня прервали.
Королева закричала, как раненая птица, высоко и протяжно. И выгнулась всем телом, будто в порыве страсти, но смотреть на это было больно.
Алирон обнял ее крепче, прижал к себе, и, раскачиваясь, стал повторять с одинаково разрывающим сердце хрипом в груди – 'Нет, нет…'