Текст книги "Александр II и его время: Кн. 1"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

Начало преобразований

Первоначально новизна внутренней политики выразилась в отмене разных мракобесных мер, принятых после 1848 г.

Поворот к лучшему начался в области печати. Были допущены к печати новые значительно дополненные издания Пушкина и Гоголя, предпринятые, впрочем, еще в предшествующее царствование.

Осенью 1855 г. последовало разрешение М. Н. Каткову³⁸ издавать в Москве по обширной программе «Русский вестник», затем – славянофилам – «Русскую беседу».

Университетам разрешили в ноябре 1855 г. принимать на все факультеты студентов в неограниченном числе, а заслуженным профессорам, оставшимся на вторичную службу, были возвращены пенсии, отнятые у них указом 1852 г. Приняли решение в Сибири открыть университет, в Варшаве восстановить Медицинскую академию и юридические курсы. В начале 1856 г. вновь разрешили посылать за границу молодых ученых для подготовки к профессорской деятельности. Короче, как метко выразился историк К. Д. Кавелин, вытаскивались «последние камни, набросанные Ширинскими»³⁹.

Сняли запрет с выезда русских подданных за границу и отменили огромные пошлины с заграничных паспортов. Отменили принудительную военную службу детей разночинцев. Упразднили стеснительные законы о службе уроженцев западных губерний. Все эти отмены и облегчения были проведены в первые полтора года правления нового императора.

26 августа 1856 г. Александр II торжественно короновался в Успенском соборе Москвы и ознаменовал это событие целым рядом льгот и облегчений⁴⁰.

В том числе, например, был прекращен на три года рекрутский набор, прощены недоимки, смягчены судебные приговоры, уменьшены наказания преступникам. Венцом царского милосердия было великодушное прощение декабристов, лишенных всех прав состояния и сосланных в Сибирь или сданных в солдаты, по делу о тайных обществах 1825 г. и по заговору Петрашевского в 1849 г. Им было дозволено возвратиться с семействами из мест ссылки и жить, где пожелают, в пределах империи, за исключением обеих столиц. Осужденным и детям их возвращены, за некоторыми исключениями, их титулы и потомственное дворянское достоинство.

Голицын получил княжеский титул, Чернышов – графский, Розен, Черкасов, Соловьев и Штейн – баронский. То же сделано и для поляков, сосланных за возмущение в 1831 г. Кроме того, польским дворянам было предоставлено право начинать службу в бывших губерниях Царства Польского, тогда как прежде поляки обязаны были прослужить сначала известное число лет внутри России. Не забыты были и евреи, которым дано некоторое послабление в военной службе.

Наконец, получили прощение и те офицеры, которые были уволены со службы или разжалованы за предосудительное поведение, если они представляли удостоверения о своем исправлении от предводителей дворянства или от начальства⁴¹.

Александр простил государственные долги и отменил закон, по которому дети солдат уже с семи лет поступали на службу кантонистами, отрывались от отцов и матерей и всю жизнь должны были служить в солдатах.

Отменив этот закон, монарх позаботился об этих детях и велел по-прежнему выдавать им продовольствие и учредить военные школы, куда дети могли поступать по собственному желанию, а не по принуждению. В результате более 400 тысяч малолетних детей было возвращено к своим родителям, и каждый мог заниматься, чем сам пожелает. Кроме того, приказано было перевести со славянского языка на русский все священные книги, чтобы каждый мог читать их на родном языке и тем лучше понимать Святое Писание.

Все эти щедрые царские милости вызывали тогда горячий энтузиазм в обществе. Имя Александра II произносилось с благоговением во всех общественных слоях, начиная с высших представителей интеллигенции. Петербургские литераторы собрались выразить сочувствие высочайшему манифесту на общем обеде, где один оратор, провозглашая тост, между прочим, говорил: «Господа! С Петра Великого вы не назовете никакой эпохи в вашей истории, где бы так много было сделано в такое немногое время. Поднимемте же, – заключил свою речь оратор, – веселые надеждой от всей души, от всего сердца наши бокалы во здравие и во славу того, чье высокое имя начертано нетленными буквами под словами: «отменить, простить, возвратить»⁴².

Всякое слово, сказанное Александром II, истолковывалось тогда как новый шаг по пути общественного возрождения. Это чувство наступившей весны после долгой, суровой зимы Николаевского царствования порождало во всех, наряду с резким осуждением только что пережитой эпохи, какой-то безграничный оптимизм, переходивший у многих в настоящее опьянение.

Все передовые группы тогдашнего общества ввиду этой желанной весны пытались забыть свои раздоры и размолвки и стремились к свободе, к обновлению всего быта.

«Время теперь такое, – писал К. Д. Кавелин М. П. Погодину 3 ноября 1855 г., – что всем честным и благомыслящим людям в России надобно забыть о взаимных неудовольствиях, личных, литературных и научных, и оставить несогласие в образе мыслей на второй план, а на первый – единство, доверие взаимное, соглашение хоть в том, в чем согласиться можно, а таких пунктов гораздо больше, чем кажется с первого взгляда. Теперь больше, чем когда-нибудь, может быть столько же, сколько в 1612 году, Россия требует верной службы от своих сынов и знать не хочет их маленьких несогласий»⁴³.

Наряду с этим общество терпеливо ожидало более серьезных коренных преобразований. «Отмена крепостного права и поземельное устройство освобожденного крестьянства, – как писал позже историк Кизеветтер, – должны были явиться краеугольным камнем этих преобразований»⁴⁴.

Подступы к реформе

Впервые о необходимости отмены крепостного права Александр II официально заявил 30 марта 1856 г. представителям московского дворянства: «Я узнал, господа, что между вами разнеслись слухи о намерении моем уничтожить крепостное право. Конечно, вы и сами знаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным...» Такое знаменательное заявление говорит о реальной и здравой оценке им политической ситуации в России.

«Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу. Прошу вас, господа, думать о том, как бы привести это в исполнение. Передайте слова мои дворянству для соображения»⁴⁵.

Слова царя разнеслись по всей России. Было ясно, что правитель государства настаивал на неизбежности освобождения крестьян и давал понять, что дело это нельзя откладывать в долгий ящик. Александр ждал ответа на свою речь от дворян-помещиков. Но последние молчали. Отмена крепостного права была сопряжена с огромными трудностями. Ведь предшественники Александра II на престоле: и Екатерина II, и Павел I, и Александр I, и Николай I – не смогли провести эту давно назревшую социальную реформу, необходимость которой они все сознавали. Задача была чрезвычайно сложной, надо было искать путь, чтобы «и волки были сыты, и овцы целы...»

С первого же дня царь почувствовал, как нелегко найти помощников, способных осуществить важное нововведение. Разумеется, проблема была бы не так трудна, если бы император пожелал разрешить ее так, как она была решена в некоторых западных государствах, где крестьяне находились в свое время в таком же положении, как и российские крепостные крестьяне: там крестьяне были объявлены свободными только лично, земля же осталась собственностью помещиков.

Но не к этому стремился Александр II. Он хотел, чтобы освобожденные крестьяне были наделены землею, а не превращены в бездомных и безземельных батраков.

Как это ни странно, искренних сторонников освобождения крестьян Александр встретил в своей семье – в лице своего брата великого князя Константина Николаевича и августейшей тетки, великой княгини Елены Павловны. Она одной из первых решила отпустить крестьян на волю.

7 октября 1856 г. Елена Павловна представила Александру II подробный план освобождения 15 тыс. крестьян обоего пола в принадлежащих ей 10 имениях в Полтавской губернии. План этот в окончательном виде был разработан Н. А. Милютиным, который был хорошо известен великой княгине еще с 1846 г. и в котором она сумела оценить его способности, характер и непоколебимые взгляды на необходимость искоренения рабства в России. План затрагивал не только имения великой княгини, но был программой «действий для освобождения в Полтавской и смежных губерниях крестьян тех помещиков, которые сами того пожелают». По праву его можно назвать «первым камнем к практическому осуществлению освобождения крестьян».

Существует мнение, что этот план в дальнейшем послужил как бы моделью реформы 1861 г.⁴⁶ Елена Павловна просила разрешения у Александра II и указания общих начал, на которых можно совершить задуманное ею освобождение. Однако царь ответил ей, что «не может ныне положительно указать общих оснований для руководства» и что «ввиду многих различных условий, которых значение может быть определено только опытом, выжидает, чтобы благомыслящие владельцы населенных имений сами высказали, в какой степени полагают они возможным улучшить участь своих крепостных на началах, для обеих сторон не отяготительных и человеколюбивых»⁴⁷.

Следующим шагом была попытка подготовить просьбу самого дворянства об освобождении крестьян. Тем не менее беседы министра внутренних дел С. С. Ланского и его товарища (заместителя) А. И. Левшина⁴⁸ с предводителями дворянства не дали результата. Позже Левшин писал, что предводители дворянства при первом же намеке на освобождение крестьян выражали удивление, а иногда и непритворный страх. «Такие беседы, – отмечал он, – хотя и многократно повторенные, не продвинули меня вперед»⁴⁹.

Между тем Александр II в январе 1857 г. под личным председательством образовал особый «негласный» или «Секретный» комитет «для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян». В состав комитета вошли: председатель Государственного совета князь А. Ф. Орлов (с правом председательства в отсутствие царя), министры: С. С. Ланской, граф В. Ф. Адлерберг, П. Ф. Брок, М. Н. Муравьев; главноуправляющие: путями сообщения – К. В. Чевкин, II отделением собственной его величества (с. е. и. в.) канцелярии (органа кодификации законов Российской империи) – граф Д. Н. Блудов, шеф жандармов – князь В. А. Долгоруков и члены Государственного совета – князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф, Я. И. Ростовцев и Государственный секретарь – В. П. Бутков⁵⁰.

Характерно, что многие члены комитета были противниками освобождения крестьян, готовые затянуть подготовку реформ. «Государь очень хорошо знал направление мыслей назначенных им членов, – отмечал публицист Ф. П. Еленев (Скалдин), – и тем не менее допустил решительный перевес на стороне противников освобождения, как бы сам не доверяя своей мысли и ища против нее возражений»⁵¹.

По всей видимости, молодой монарх, включив в комитет сановников высшей элиты, хотел, опираясь на их разум, избежать необдуманных решений в глазах «обеспокоенного дворянства».

Первое заседание Секретного комитета состоялось 3 января 1857 г. под председательством Александра II. Открывая заседание в своем кабинете, царь подчеркнул, что «Крепостное сословие почти отжило свое время»⁵², и объявил свое решение: приступить постепенно к освобождению в России крепостных крестьян. С этой минуты, в течение 4 лет шли непрерывные подготовительные работы⁵³.

Комитет своим распоряжением истребовал протоколы прежних николаевских комитетов по крестьянскому вопросу и собрал частные рукописные записки, с которыми обращались к правительству по тому же вопросу разные лица, например, Кавелин, Самарин, Кошелев, Хомяков, Аксаков и другие. Весь собранный материал был передан специальной «Приуготовительной комиссии для пересмотра постановлений и предположений о крепостном состоянии» в составе Гагарина, Ростовцева, Корфа и Буткова. Тем не менее члены комиссии не смогли прийти ни к какому единому решению, все, кроме Буткова, составили три отдельные противоречивые записки. Недовольный разномыслием и бездеятельностью «Секретного комитета», Александр II назначил членом его великого князя Константина Николаевича, горячего приверженца крестьянской реформы. Комитет явно оживился и на своих заседаниях 14 и 17 августа обсудил поставленный Александром II вопрос, как приступить к реформе.

Было решено всю подготовку реформы разбить на три периода. Первый – «Приуготовительный», во время которого «смягчить и облегчить крепостное состояние», предоставить дворянам возможность освобождать крестьян по взаимным с ними соглашениям, а также собрать все необходимые материалы и сведения, нужные для проведения реформы⁵⁴. Второй – «Переходный период», когда крестьяне получат личную свободу, но будут закреплены за землей. Наконец, третий период – окончательный, когда крестьяне получат личные права и будут «поставлены в отношениях своих к помещикам, как люди совершенно свободные»⁵⁵.

И все же реальное продвижение вперед было незначительным.

Лед тронулся в октябре 1857 г. В Петербург приехал генерал-губернатор Виленской, Ковенской и Гродненской губерний В. И. Назимов⁵⁶, который представил императору обещанный еще во время коронации адрес от дворян с ходатайством «о применении к западным губерниям положения о крестьянах, действующего в соседней Курляндской губернии», где крепостное право было отменено в 1816—1819 гг., а земля осталась у помещиков.

Комитет охотно пошел на это предложение, но царь настоял, чтобы при освобождении крестьян они наделялись как усадебной оседлостью, так и землей для обработки.

Александр II ответил дворянам 20 ноября 1857 г., опубликовав знаменитый рескрипт на имя Назимова⁵⁷, ставший началом подготовки крестьянской реформы.

«Это обнародование, – пишет А. И. Кошелев, – произвело сильнейшее действие во всей империи: одни страшно перепугались, были, так сказать, ошеломлены; другие обрадовались; многие и весьма многие просто не поняли значения этого события⁵⁸.

Рескрипт содержал первую правительственную программу отмены крепостного права. В ней предусматривалось уничтожение личной зависимости крестьян при сохранении всей земли в собственности помещиков. Для обеспечения быта крестьян «и для выполнения их обязанностей перед правительством и помещиком» им должно быть предоставлено «определенное количество земли», за которую они платят оброк или отбывают барщину, а со временем предоставляется право выкупа усадеб. Вотчинная полиция оставалась в руках помещиков.

Для разработки проектов реформы рескрипт предписывал создать в каждой губернии по одному комитету, а затем для всех 3 губерний одну общую комиссию в г. Вильне «по улучшению быта помещичьих крестьян»⁵⁹.

Рескрипт сопровождался пояснительным циркуляром министра внутренних дел С. С. Ланского. Копии этих документов по распоряжению министра были отпечатаны типографским способом и отправлены в количестве 75 экземпляров в течение одной ночи с 23 на 24 ноября для рассылки на Николаевскую железную дорогу всем губернаторам «на случай, если бы дворянство вверенной вам губернии изъявило подобное желание»⁶⁰.

Ланской боялся, отметил писатель П. И. Мельников (А. Печерский) , что наутро члены Секретного комитета могут одуматься и отказаться от этой меры. Так оно и случилось, но рескрипты были уже в пути⁶¹. Как говорится, «поезд уже ушел».

Через 15 дней поступило прошение от петербургского дворянства о дозволении ему приступить к составлению предложений об улучшении быта крестьян⁶².

В ответ на это прошение 5 декабря 1857 г. дан был на имя С.-Петербургского генерал-губернатора П. Н. Игнатьева⁶³ высочайший рескрипт такого же содержания, как и рескрипт 20 ноября. Таким образом, от слов и слухов правительство переходило к делу.

«Кесарь переступил через Рубикон. Честь и слава нашему царю и государю!» – так приветствовал появление рескриптов известный Кошелев в своем письме к князю В. А. Черкасскому. «Давно ожидаемое сбывается – и я счастлив, что дожил до этого времени», – писал И. С. Тургенев Л. Н. Толстому 17 января 1858 г.⁶⁴

Первым после петербургского отозвалось дворянство нижегородское, а за ним, в течение более полугода постоянно поступали из всех остальных губерний прошения дворян о разрешении им открыть губернские комитеты об устройстве быта помещичьих крестьян. В ответ на подаваемые дворянами прошения были даны также рескрипты, по каждой губернии отдельно и последний из них последовал 15 октября 1858 г. Все эти рескрипты содержали в себе те же начала, какие были высказаны в первых двух, с незначительными изменениями вызванными местными особенностями⁶⁵.

Обсуждение проектов реформы

18 февраля 1858 г. Секретный комитет был преобразован в том же составе в «Главный комитет по крестьянскому делу для рассмотрения постановлений и предположений о крепостном состоянии» под председательством императора. Теперь это было гласное, законодательно оформленное учреждение, на которое было возложено высшее наблюдение за ходом всего дела⁶⁶.

Затем 4 марта 1858 г. при Министерстве внутренних дел, в составе Центрального статистического комитета учрежден был Особый земский отдел⁶⁷, на который возложили обязанность предварительного обсуждения и обработки всех дел по вопросам, касающимся земско-хозяйственного устройства в империи.

В течение 1858 г. избирались и назначались члены губернских комитетов. В конце года 45 губернских комитетов и две общие комиссии – одна для Северо-Западного края, другая для Юго-Западного – напряженно работали над составлением проектов положений.

С открытием губернских комитетов возникло множество вопросов, которые немедленно же разъяснялись циркулярами министра внутренних дел, а в особо важных случаях представлялись на высочайшее разрешение.

Работа губернских комитетов, в которых оказались люди разных взглядов, потребовала создания для всех них одинаковой программы. Такая подробная программа, по поручению Главного комитета, была составлена одним из его членов Я. И. Ростовцевым и опубликована в № 48 Московских и № 85 С.-Петербургских ведомостей. Подписали эту программу: князь А. Орлов, вел. кн. Константин, граф В. Адлерберг, князь Павел Гагарин, Сергей Ланской, граф В. Панин, князь В. Долгоруков, Михаил Муравьев, Константин Чевкин, Яков Ростовцев, Александр Княжевич и Государственный секретарь В. Бутков⁶⁸.

Губернским комитетам при получении этого документа был определен для разработки своей программы шестимесячный срок. Пока в комитетах шла упорная борьба между сторонниками и противниками реформы, Главный комитет учредил 15 июля 1858 г. особую комиссию в составе 4 своих членов: графа Панина, Муравьева, Ростовцева и Ланского для первоначального рассмотрения работ губернских комитетов⁶⁹.

Со времени создания Главного комитета эмансипация крестьян приковала к себе внимание всей легальной печати. Наряду с ранее основанными журналами – «Русским вестником» либеральных западников и «Русской беседой» славянофилов возникли новые: московский «Атеней»(1858—1859), издававшийся либералами Е. Ф. Коршем⁷⁰ и Б. Н. Чичериным, «Журнал землевладельцев» (1858—1859), служивший общей трибуной для выражения помещичьих требований, «Сельское благоустройство» (1858—1859), выпускавшееся славянофилом А. И. Кошелевым, «Экономический указатель» (1857—1861) и «Экономист» (1858—1865) профессора-экономиста И. В. Вернадского⁷¹, являвшиеся рупором промышленных и торговых кругов.

В развернувшемся обсуждении проектов реформы в печати и на заседаниях комитетов нашел отражение широкий спектр мнений дворянства. Разброс мнений зависел от многих факторов, в том числе от местных условий: плодородия почвы, особенностей климата, развития товарно-денежных отношений, близости рынка; и от позиции каждого. Во взглядах и спорах землевладельцев и публицистов явно или скрытно проявлялась борьба двух лагерей, двух партий: освободителей и крепостников.

Борьба на местах велась, как справедливо отмечает Л. Г. Захарова, за различные варианты реформы (сохранение всей земельной собственности и вотчинной власти за дворянством, т. е. обезземеливание крестьянства, или же обязательный выкуп части надельной земли крестьянами, отмена вотчинной власти дворянства, проведение ряда преобразований, закладывавших основы правового государства)⁷².

Взгляды помещиков, стоявших за отмену крепостного права, выражали в своих проектах К. Д. Кавелин, А. М. Унковский⁷³, Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев. Особенно яркую и осмысленную критику правительственной программы высказал в своей «Записке», представленной Александру II в декабре 1857 г., близкий друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, тверской губернский предводитель дворянства А. М. Унковский⁷⁴. Он выражал интересы помещиков нечерноземных промышленных губерний, где широко был развит отход крестьян на заработки и преобладали оброчные и смешанные имения, большую ценность для дворян представляла сама личность крестьянина. Унковский предлагал в записке Александру II освободить крестьян с землей без какого бы то ни было переходного состояния, с вознаграждением помещиков как за землю, отходящую в надел крестьянам, так и «за самих освобожденных крестьян»⁷⁵. При этом выкуп земли осуществлялся самими крестьянами, а выкуп личности крестьянина возлагался на государство.

В губерниях чисто земледельческих, и в особенности черноземных и густонаселенных, помещики выражали, наоборот, готовность отпустить своих крепостных на волю хотя бы и безвозмездно, но без всякого земельного надела. Наиболее ловкие из них, как например полтавский помещик М. П. Позен⁷⁶ понимали, что на это трудно получить согласие правительства и что такая реформа не может быть произведена разом без всеобщего потрясения. Позен предлагал отдать крестьянам только усадьбы. Вопрос о наделении крестьян пахотной землей он полагал оставить на усмотрение помещиков. Эти взгляды были изложены им в двух «Записках о мерах освобождения крепостных крестьян»⁷⁷.

Помещики слабонаселенной степной полосы соглашались предоставить крестьянам более значительные наделы, но требовали обязать их в течение переходного периода 10-12 лет работать на помещиков, пока те не переведут свои хозяйства на использование наемной рабочей силы. Интересы этих помещиков отражал проект Ю. Ф. Самарина, дворянина малонаселенного степного Поволжья. Его предложения были опубликованы в 1858 г. в журнале «Сельское благоустройство»⁷⁸.

При всех разногласиях между либералами и крепостниками их объединяла одна общая цель – сохранить за помещиками господствующее положение в стране и их власть.

Между тем Ростовцев в это время совершил четырехмесячную поездку за границу для тщательного изучения крестьянского вопроса и оттуда (из Вильдбада, Карлсруэ и Дрездена) послал Александру II четыре письма в августе—сентябре 1858 г. с изложением своих соображений о крестьянской реформе⁷⁹.

Царь летом и осенью того же года предпринял поездку по России, в ходе которой в Вологде, Твери, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Москве, Смоленске и Вильне заявлял о своей бесповоротной решимости освободить крестьян и призывал дворян поддержать готовящееся преобразование:

«Этот близкий сердцу моему вопрос слишком важен для будущности России. Надеюсь, что вы в этом, так сказать, жизненном вопросе оправдаете вполне мои ожидания, покончите его, при помощи Божьей, без обиды как для себя, так и для крестьян...»⁸⁰

Во Владимире 23 августа Александр II выразил неудовольствие дворянам по поводу предпринятого одним из них насильственного переселения своих крестьян в Сибирь и строго прибавил: «Надеюсь, что слова мои не останутся втуне»⁸¹.

Еще строже звучала царская речь, обращенная к московскому дворянству 31 августа: «...Когда вследствие вызова Петербургской и Литовских губерний были даны мной рескрипты, я, признаюсь, ожидал, что московское дворянство первое отзовется, но отозвалось нижегородское, а Московская губерния – не первая, не вторая, даже не третья. Это мне прискорбно, потому что я горжусь тем, что я родился в Москве, всегда ее любил, когда был наследником, люблю ее теперь, как родную...» Перечислив главные основания, изложенные в рескриптах, глава империи продолжал: «Я люблю дворянство, считаю его первой опорой престола. Я желаю общего блага, но не желаю, чтобы оно было в ущерб вам, всегда готов стоять за вас, но вы для своей же пользы должны стараться, чтобы вышло благо для крестьян...»⁸²

Двухмесячное путешествие царя имело большое значение. Тысячи людей слышали из уст властителя государства о непреклонной воле его отменить крепостное право. Благодаря Александру II в отсталой России развернулась колоссальная по масштабу общенациональная кампания за отмену многовекового рабства. Вопрос об освобождении крестьян повсюду стал обсуждаться публично. Царь сам держал в руках все нити управления реформой.

Возвратившись в Петербург, Александр II на заседании Главного комитета 18 октября повелел «принять к надлежащему руководству новую программу» в свете идей, высказанных Ростовцевым в его письмах. Программа эта предусматривала: во-первых, чтобы крестьянин немедленно почувствовал, что быт его улучшен; во-вторых, чтобы помещик немедленно успокоился, зная что интересы его ограждены, и в-третьих, чтобы сильная власть ни на минуту не колебалась⁸³.

4 декабря 1858 г. Главным комитетом была принята новая программа реформы. В отличие от первоначальной она не ограничивалась только личным освобождением крестьян, а предусматривала постепенную ликвидацию феодальных отношений вообще. По новой программе крестьяне с самого начала получали личную свободу и собственное управление, независимое от власти помещика. Свои земельные наделы они могли выкупать в собственность при финансовом содействии правительства, но при условии согласия на это помещика.

До перехода на выкуп крестьяне должны были нести определенные повинности в пользу помещиков. Помещикам, стремившимся перейти к капиталистическому сельскому хозяйству, новая программа позволяла сразу перевести крестьян на выкуп, а помещикам, опасавшимся такого перехода, она давала возможность сохранить феодальные повинности крестьян на продолжительное время.

Большинство проектов губернских комитетов, составленных по старой программе, требовало значительной переработки.