Текст книги "Александр II и его время: Кн. 1"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Накануне дня своего рождения Александр подвергся большой опасности. Катаясь верхом на любимом коне Малек-Аделе, он пустил его на Царицыном лугу, по своему обыкновению, сначала в галоп, потом в карьер и очутился неожиданно перед канатом, окаймляющим плац. Не ожидая встретить эту преграду, Александр решил круто повернуть коня, но Малек-Адель, будучи превосходным скакуном, не подчинился наезднику и перепрыгнул через канат. Александр упал на мостовую и лишился чувств. К счастью, не оказалось никаких повреждений, кроме травмы мышц правого плеча. «Испуг мой, – пишет Мердер, – был невыразим»¹³⁴.

Лето наследник провел в кадетском лагере. Произведенный императором в чин ротмистра, он в качестве офицера на учениях уже стал командовать взводом.

Взыскательный Николай предъявлял к сыну все новые и новые требования. И надо отдать должное, Мердеру, ему не раз приходилось защищать Александра от гнева родителя.

С осени 1832 г. у Мердера стали проявляться первые признаки тяжелой болезни сердца. В марте 1833 г. он в сопровождении семьи вынужден был выехать на лечение за границу. В день его отъезда император за самоотверженное исполнение им в течение 9 лет обязанностей воспитателя наследника пожаловал ему звание генерал-адъютанта.

С 1833 г. по настоянию царя наследнику стали читать курсы: по фортификации – инженер генерал-майор X. X. Христиани, директор инженерного училища, а по артиллерии – инспектор классов артиллерийского училища капитан Е. X. Вессель, лекции которого отличались строгой научностью.

Преподавателем химии был определен академик Г. И. Гесс, который считался в то время одним из лучших отечественных химиков¹³⁵.

После отъезда Мердера цесаревич поддерживал с ним постоянную переписку, всячески ободряя и утешая своего воспитателя. Последнее письмо им было написано 14 апреля 1834 г., где он называл Карла Карловича вторым отцом и сообщал, что через неделю наступает его совершеннолетие, и Сперанский готовит его к присяге. Однако, когда Александр писал это письмо, Мердера уже не было в живых. Он скончался в Риме 24 марта 1834 г. В мае следующего года прах Мердера был перевезен из Рима в С.-Петербург, где и предан земле 28 мая на Смоленском кладбище¹³⁶.

2. Юность (1834—1838).Завершение учебы

17 апреля 1834 г. Александру исполнилось 16 лет. Согласно статусу, достижение этого возраста для наследника престола считалось совершеннолетием, и потому цесаревич принял одну Присягу на верность государю¹³⁷ и другую – на верность отечеству. Этот памятный в своей жизни день Александр ознаменовал добрым делом. В пользу бедных Петербурга и Москвы он пожертвовал по 50 тысяч рублей.

Жуковский написал к этому дню «Народный гимн», «Многолетие» и «Песнь на присягу»¹³⁸. Тогда же финский минералог Н. Норденшильд открыл на Урале драгоценный минерал и назвал его в честь совершеннолетия наследника престола Александритом¹³⁹.

По случаю совершеннолетия дворянство дало в доме Нарышкина¹⁴⁰ бал, на котором молодой великий князь впервые появился в обществе. В год объявления совершеннолетия цесаревич с родителями посетил Москву и Берлин¹⁴¹.

В связи с возмужанием наследника Николай I обновляет состав его воспитателей. Вводится должность «попечитель наследника», на которую назначается князь X. А. Ливен – бывший российский посол в Англии¹⁴². Вместо умершего Мердера воспитателем стал генерал-майор А. А. Кавелин, бывший директор Пажеского корпуса¹⁴³, помощником его остался Юрьевич. Жуковский по-прежнему сохранил звание наставника. Появляются и новые преподаватели.

Особо важное значение для становления личности наследника престола имели лекции, которые начал читать ему с октября 1835 г. преподаватель законоведения блестящий энциклопедист, легендарный Сперанский¹⁴⁴. Со свойственной ему скромностью он назвал их «Беседами о законах». В течение полутора лет М. М. Сперанский с «пламенным усердием» излагал начала юридической науки, внушал цесаревичу уважение к законам, утверждая, что самодержавная власть подчиняется общей морали и имеет свои «пределы».

После смерти генерала Христиани чтение лекций по фортификации в 1836 г. было поручено генералу Ф. Ф. Ласковскому, а по военной истории – полковнику Веймарну¹⁴⁵. Летние месяцы по-прежнему посвящались военной специализации.

«За отличие по службе» на свои именины в 1836 г. Николай I произвел сына в генерал-майоры, придав ему впервые придворный штат.

В то же время император стал постепенно приобщать Александра к государственным делам. Он приглашал наследника престола в свой кабинет при докладе ему министров, а также на заседания Правительствующего сената. Иногда отец обращался к цесаревичу с вопросом: что он думает по поводу той или другой проблемы и с вниманием выслушивал мнение сына. С июня 1835 г. Александр стал членом синода.

Отдельные авторы отмечают, что Николай I не очень любил сына и подумывал об устранении его от престола¹⁴⁶. Можно согласиться, что Николаю Павловичу не нравились в преемнике его сентиментальность, некоторая леность, возможно и другие какие-то качества. Вполне вероятно, что однажды на параде Николай I до того забылся, что перед всеми непристойно обругал наследника. Возможно и то, что, заехав к нему как-то на дачу под Петергофом и застав его играющим среди дня в карты, разбранился, а увидев через некоторое время, что игра продолжается, надавал сыну пощечин. Однако свидетельства очевидцев, воспоминания царедворцев все же доказывают, что император с большой любовью относился к сыну и стремился сделать из него настоящего руководителя государства.

Об этом говорит и завещание Николая I, написанное сыну 30 июля 1835 г. в Александрии. Перед отъездом в Калиш на встречу с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III, которая должна была запечатлеть нерушимость и вечность русско-прусской дружбы, Николай был в особенно удрученном состоянии. Опасаясь возможных покушений со стороны польских патриотов на его жизнь, царь не решился взять с собою Александра. Завещание Николая – это своеобразное «поучение» отца сыну. В нерушимости родительских заветов (которых в завещании 20) – источник благополучия монарха России и всего его семейства. Вот некоторые из этих родительских заветов:

«Сначала входи в дела, – пишет Николай, – спрашивай, как делалось до тебя, и не изменяй ни в чем ни лиц, ни порядка дел. Дай себе год или два сроку, хорошо ознакомься с делами и с людьми – и тогда царствуй.

Будь к войску милостив, доверчив и береги его; но не дозволяй попускать по службе того, что прежде не терпелось.

Соблюдай строго все, что нашей церковью предписывается.

Будь вообще кроток, обходителен и справедлив; сие последнее слово вмещает и снисходительность и строгость, с которыми оно неразлучно.

Ты молод, неопытен и в тех летах, в которых страсти развиваются, но помни всегда, что ты должен быть примером благочестия и веди себя так, чтобы мог служить живым образцом.

Будь милостив и доступен ко всем несчастным, но не расточай казны свыше ее способов.

С иностранными державами сохраняй доброе согласие, защищай всегда правое дело, не заводи ссор из-за вздору; но поддерживай всегда достоинство России в истинных ее пользах. Не в новых завоеваниях, но в устройстве ее областей отныне должна быть вся твоя забота.

Пренебрегай ругательствами и пасквилями, но бойся своей совести»¹⁴⁷.

В этих простых и мудрых словах видна забота отца-государя о первых шагах сына на государственном поприще. Так мог написать только любящий отец, тревожащийся за судьбу сына и государства.

Время шло. Весной 1837 г. заканчивалась основная часть программы обучения, намеченная В. А. Жуковским. В целом наставник был доволен успехами своего ученика. Состоявшийся общий экзамен показал довольно высокий уровень подготовки Александра Николаевича.

Значительными приложениями к образованию должны были стать его путешествия по России и Европе.

Путешествие по России

Со 2 мая по 10 декабря 1837 г. наследник престола вместе со своими наставниками, воспитателями и свитой по воле Николая I совершил обширное путешествие по России¹⁴⁸. Целью его было личное ознакомление со страною и ее населением как важное дополнение к познаниям, приобретенным в ходе обучения. Уже в первом письме к императрице Александре Федоровне Жуковский отмечал: «...Мы, конечно, соберем множество отдельных фактов, и это само по себе весьма полезно, но главная польза этого путешествия – нравственная, та именно, которую только теперь он сможет приобресть: польза глубокого, неизгладимого впечатления. В его лета, в первой и свежей молодости, без всяких житейских забот, во всем первом счастии непорочной жизни, не испытав еще ничего иного, кроме любви к своим близким, начинает он деятельную свою жизнь путешествием по России...»¹⁴⁹

За семь с небольшим месяцев наследник объехал тридцать губерний Европейской России и Западной Сибири до Тобольска, преодолев около тридцати тысяч километров и посетив множество городов и памятных мест. Цесаревич был первым из царственных особ, посетивших далекую Сибирь. При отсутствии железных дорог такой вояж ограничивал возможность составить достоверную картину реальной жизни в провинции.

Путешественники ехали слишком быстро, с короткими остановками в главных губернских городах, и Жуковский по этому поводу выражал недовольство. Он сравнивал путешествие с чтением книги, в которой цесаревич прочтет пока только одно оглавление, дабы получить общее понятие об ее содержании. Приезд в города сопровождался знакомством с местными достопримечательностями, приемом депутаций и прошений, посещением выставок, проведением торжественных смотров, обедов, балов и других увеселений.

За время поездки Александр принял до шестнадцати тысяч просьб, большей частью о денежных пособиях и помиловании. Для удовлетворения просителей губернаторам выдавалось по 8 тысяч рублей, а наиболее важные серьезные ходатайства отсылались великим князем при его личном письме к самому императору.

Вопреки желанию местных властей на Урале и в Сибири наследник принял ссыльных поляков, делегацию раскольников, встречался с декабристами, выслушав всех с большим вниманием и обещая позаботиться об их судьбе. Пораженный тяжелым положением декабристов, он ходатайствовал перед своим отцом о смягчении их участи, в чем бесспорно сказалось влияние Жуковского. Николай I внял просьбам сына и специальным указом объявил значительные милости разным категориям ссыльных.

Своим «друзьям 14 декабря» он разрешил вступать рядовыми в Отдельный Кавказский корпус или на гражданскую службу в Сибири. Герцену был разрешен перевод из Вятки во Владимир-на-Клязьме¹⁵⁰.

Кое-где цесаревич натолкнулся на вопиющие злоупотребления властью. Например, о Вятке губернатор Тюфяев, увековеченный Герценом в «Былом и думах», по представлению наследника был немедленно смещен со своего поста¹⁵¹.

Несмотря на то, что Александр со своею свитою пронесся по огромной стране «блестящим метеором», путешествие, по выражению Жуковского, стало «всенародным обручением его с Россией».

«Я своими глазами и вблизи познакомился с нашей матушкой Россией, – заметил будущий император, – и научился еще более любить и уважать ее»¹⁵².

3. Возмужание.Курс высших государственных наук

Путешествие по России завершило восьмилетнее образование Александра. Оставалось посвятить его в тайны государственного управления, раскрыв сведения о трех главнейших сферах страны: финансовой, дипломатической и военной. С начала 1838 г. приступили одновременно к чтению своих курсов Е. Ф. Канкрин, Ф. И. Бруннов и А. А. Жомини¹⁵³. Естественно, каждый из них оказывал определенное влияние на нравственный облик цесаревича. Министр финансов Канкрин, отличавшийся глубиной и разносторонностью своих познаний, высокой честностью и прямотой, вел «Краткое обозрение русских финансов».

Он поведал наследнику о налогах и других источниках, существовавших до создателя новой России Петра Великого и со времени его до последнего царствования. Особое внимание было уделено государственным доходам и расходам, системе финансового управления, российским кредитным деньгам, долгам государственного казначейства по внешним и внутренним займам¹⁵⁴.

Один из опытнейших русских дипломатов старший советник МИД барон Бруннов на французском языке изложил основные принципы международной политики, рассмотрел дипломатические сношения России с иностранными державами от воцарения Екатерины II до царствования императора Николая I¹⁵⁵. Военный историк и теоретик генерал Жомини, бывший начальник штаба маршала Нея¹⁵⁶, перешедший на русскую службу в 1813 г., преподавал наследнику на французском языке военную политику и стратегию.

Жомини учил, что результат войны «находится в зависимости от тысячи моральных и физических осложнений», придавал большое значение духу и энергий народа, нравственному состоянию армии. Он подчеркивал, что «главе государства нужно давать одновременно политическое и военное воспитание». «Искусство главнокомандующего, – учил Жомини, – есть одно из главнейших средств достижения победы» и «самое главное состоит в том, чтобы выбрать главнокомандующего, который был бы одновременно сведущ и в политике, и в военном искусстве...»¹⁵⁷.

Занятиям высшими государственными науками были посвящены три первых месяца 1838 г.

Зарубежное путешествие

Дав представление сыну о различных областях русского царства, Николай I счел возможным довершить его образование знакомством с европейскими дворами¹⁵⁸. Путешествие за рубеж затянулось на более длительный срок: со 2 мая 1838 г. по 23 июня 1839 г.

По мысли Николая I, оно преследовало троякую цель: дополняло образование наследника, давало ему возможность подкрепить несколько расстроенное здоровье и, наконец, – что до времени составляло тайну русской царственной семьи, способствовало избранию Александром Николаевичем – по его собственному усмотрению – августейшей невесты¹⁵⁹.

В воспоминаниях и дневниках современников зафиксированы многие события из жизни будущего императора Александра II. Не обойдены вниманием и его амурные дела.

Еще не достигнув 15 лет, юный Александр увлекся молодой фрейлиной Наташей Бороздиной¹⁶⁰, которая была на два года старше его. Сестра Александра великая княгиня Мария Николаевна забавлялась этим и сделалась поверенной его детских и невинных чувств. «К счастью, – отмечает Смирнова-Россет, – Наташа была благоразумная девочка и смеялась над его вздохами. Наташа всегда была в большой дружбе с великим князем и пользовалась милостями государя»¹⁶¹.

Мы можем только догадываться, с каким волнением отец и мать еще весьма юного Саши смотрели на эту его первую привязанность. Благодаря протекции императора молодая небогатая девушка была вскоре выдана замуж за чиновника министерства финансов Г. П. Каменского, получившего назначение в Лондон. Вскоре не без тревоги родители узнали о втором, но уже куда более серьезном увлечении Александра.

Цесаревичу шел тогда уже двадцатый год, и современники описывают его необыкновенно привлекательным блондином, статным, высоким, кудрявым, с прекрасными добрыми синими глазами, приветливым и внимательным ко всем и весьма романтичным.

Теперь внимание Александра привлекла красивая девушка одних с ним лет – полька Ольга Калиновская, также фрейлина императрицы. Императрица особо проявляла заботу о судьбе этой девушки-сироты.

В польском восстании 1830 г. отец ее Осип Калиновский отказался участвовать, за что заслужил симпатию императора Николая, который приблизил его к себе и назначил его дочь фрейлиной своей супруги. Эта весьма интересная девушка, конечно, сразу понравилась Александру. Известно, что и цесаревич встревожил ее сердце.

Лишь только при дворе приметили их взаимные симпатии, тут же донесли об этом императрице. Ольга – полька, католического вероисповедания, по своему происхождению, естественно, не могла рассматриваться в качестве невесты царского сына¹⁶².

«...Мы говорили про Сашу, – пишет Николай I супруге, имея в виду, вероятно, генерал-адъютанта графа (позднее князя) X. А. Ливена, недавно назначенного попечителя наследника. – Надо ему иметь более силы характера, иначе он погибнет... Слишком он влюбчивый и слабовольный и легко подпадает под влияние. Надо его непременно удалить из Санкт-Петербурга... Будем молить Бога, чтобы Ольга К. скоро вышла замуж...»¹⁶³

17 апреля 1838 г. Александру исполнилось 20 лет. Пылкое увлечение Ольгой Калиновской заставляло его родителей спешить с женитьбой сына в надежде, что брак успокоит его страстный, влюбчивый характер.

Женитьба наследника русского престола была всегда сопряжена с большими трудностями: нельзя было и думать о его браке с какой-нибудь католической принцессой, дочерью европейского государя: даже из-за русского престола не согласилась бы она перейти в православие. Отказ от католической религии мог вызвать на ее родине весьма опасные, порой неразрешимые трудности. Впрочем, это всегда было практически невозможно для Романовых – подыскать супругу в какой-либо католической династии Запада. Не случайно они всегда женились на протестантках, преимущественно германских принцессах, для которых переход в православие был несравненно более легким и безболезненным.

Маршрут, составленный Николаем I для цесаревича, включал почти все страны Западной Европы, за исключением католических: Франции и государств Пиренейского полуострова. Вначале наследник совместно с Николаем I побывал в Берлине и Стокгольме, затем по предписанию отца посетил Данию, Ганновер, Баварию, Милан, Венецию, Флоренцию, Ватикан, Неаполь и др.

Как в калейдоскопе перед его взором проходили достопримечательности больших и малых дворов Европы, великолепные дворцы, величественные соборы с богатейшими древними росписями, несравненные образцы древнего и нового зодчества, шедевры итальянской, голландской и немецкой живописи. Как известно, Александр всю свою жизнь был восторженным почитателем искусства, поэтому с живейшим интересом и любопытством знакомился с различными коллекциями скульптур и картин.

Для нас небезынтересен и сам облик наследника в этот период. Известный французский писатель маркиз де Кюстин¹⁶⁴, встречавшийся с ним в Эмсе в июле—августе 1838 г., противопоставляя его отцу, отмечает: «Русскому великому князю двадцать лет, он высокого роста и прекрасно сложен по своим годам... У него, очевидно, какая-то тайная грусть, написанная на лице¹⁶⁵. Ресницы его опущены и свидетельствуют о зрелости юноши. Выражение его взгляда – доброта. Это в полном смысле слова – государь. Вид его скромен без робости. Он прежде всего производит впечатление человека, превосходно воспитанного. Все движения его полны грации. Он прекраснейший образец государя, из всех, когда-либо мною виденных»¹⁶⁶.

...Возвращаясь из Италии, цесаревич посетил австрийский, вюртембергский и баденский дворы и 13 марта 1839 г. прибыл в Дармштадт. Свидание с великим герцогом Людвигом II не было условлено заранее, и Александр посетил этот город только по настоянию Кавелина¹⁶⁷. По приезде его незамедлительно посетил Людвиг II и пригласил ехать в театр, а оттуда на вечер в замок. «Этот импровизированный праздник дармштадтский, – повествует Жуковский, – казался всем одним лишним эпизодом, который должен был только надоесть и наскучить»¹⁶⁸. Однако он имел жизненно важное значение для Александра: здесь он встретился с младшей дочерью герцога, пятнадцатилетней принцессой Марией¹⁶⁹, которая произвела на него особенное впечатление, и он сейчас же подумал о возможности связать с нею свою судьбу. О своих чувствах Александр написал родителям. Однако на предложение чуткого Жуковского притвориться больным, чтобы отложить отъезд из Дармштадта, наследник не согласился. Путь его дальше проходил по живописным городам северной Германии и Голландии. Несмотря на доходившие до него слухи о замышляемом эмигрантами-поляками покушении на его жизнь, Александр целый месяц посвятил изучению Великобритании.

Пока Александр пребывал в туманном Альбионе, Николай I занялся присланными из Дармштадта депешами. В письме, датированном 25 марта 1839 г., цесаревич пишет: «Здесь, в Дармштадте, встретил я дочь царствующего великого герцога, принцессу Марию. Она страшно мне понравилась с самого первого момента, когда я ее увидел... Теперь ехать в Копенгаген совсем не нужно, и если ты позволишь, дорогой папа, после моего посещения Англии я снова возвращусь в Дармштадт»¹⁷⁰.

Назначенный попечителем цесаревича после смерти Ливена граф А. Ф. Орлов¹⁷¹, сдержанно докладывает императору, что «принцесса Мария сделала его высочеству сильное впечатление», но тут же в весьма осторожных выражениях добавляет, что он «огорчен распространенными здесь слухами о ее родителях».

Из секретной записки Николая I Орлову, найденной советскими историками в металлической шкатулке в Зимнем Дворце в 1923 г., мы узнаем, что царь не придавал этим слухам (касавшимся незаконного происхождения Марии) никакого значения. Он выражал весьма терпимое отношение к этому деликатному обстоятельству: «Сомнения относительно законности ее происхождения более действительны, чем ты полагаешь. Известно, что из-за этого ее едва терпят в семье, но она официально признана дочерью своего отца и носит его фамилию, следовательно, никто не может ничего сказать против нее в этом смысле...»¹⁷²

Из бумаг той же шкатулки явствует: русский посол в Лондоне граф Поццо ди Борго¹⁷³, разумеется, по указанию самого царя, тогда же негласно запросил у русского посланника во Франкфурте информацию о принцессе Марии: сколько ей сейчас лет? ее рост? как она выглядит? кто занимался ее образованием и воспитанием после смерти ее матери? насколько строги ее моральные принципы?

Попутно укажем, что в другом своем письме Орлов сообщает Николаю из Гааги (очевидно, чтобы царь не заподозрил его в несогласии с ним): «Не думайте, Государь, что я скрыл от Великого Князя эти слухи относительно происхождения принцессы. Он узнал об них в самый день своего прибытия в Дармштадт, однако реагировал он на них точно, как Вы... Он думает, что, конечно, лучше было бы, если бы было иначе (т. е. если б она была дочерью великого герцога. – Авт.), однако она носит имя своего отца и, следовательно, никто не может, с точки зрения закона, упрекнуть ее»¹⁷⁴.

Как отмечает Вс. Николаев, настоящим отцом будущей императрицы Марии Александровны, супруги Александра II, был швейцарец французского происхождения барон Август-Людвиг де Граней, шталмейстер великого герцога Людвига. Современники описывают его как необыкновенно красивого человека. Матерью ее была принцесса Вильгельмина Баденская¹⁷⁵, сестра русской императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I. Должно быть, брак ее с великим герцогом был не очень счастливым. Вышла она за него замуж шестнадцатилетней девочкой и, конечно, не по любви. У них было два сына, а позже родилась эта девочка.

В шкатулке сохранилось несколько записок Николая I и Александры Федоровны по этому вопросу. Императрица долго упорствовала не соглашаясь на брак сына с принцессой Марией. Там же нашлась записка самого Александра, который пишет отцу, как он огорчен, что его мать, «такой ангел доброты», в этом вопросе так непреклонна¹⁷⁶.

Вряд ли Николай I предвидел, что, посылая в Англию симпатичного двадцатилетнего молодого человека, еще не женатого и при этом наследника престола громадной империи, создаст для Александра новые болезненные проблемы.

В 1839 г. британской королеве Виктории было около двадцати лет, она была еще не замужем и, естественно, мечтала о своем будущем сказочном принце, как мечтают все молодые девушки. Виктория, судя по ее дневнику, до сих пор отвергала всех представленных ей кандидатов в принцы-консорты¹⁷⁷.

Большой интерес вызвало у молодой королевы (Виктория царствовала к тому времени около двух лет) письмо супруги покойного русского посла в Лондоне «пожилой, почтенной» княгини Ливен, которая писала одной из близких к Виктории придворных дам: «Молодой цесаревич Александр – самый очаровательный из всех европейских принцев... Трудно себе представить более красивого молодого человека. У него привлекательное, прекрасное лицо и необыкновенно приятная манера говорить...»¹⁷⁸ Конечно, цель этого письма княгини Ливен была весьма скромной: она лишь стремилась вызвать интерес к личности русского наследника, ничего больше. Но результат получился самый неожиданный: Виктория, еще не видя Александра, была уже необыкновенно заинтригована.

В свою очередь Александр много слышал о Виктории еще в Петербурге, где словоохотливая княгиня Ливен описывала королеву так: «Красивая, элегантная, очаровательная девушка, с глубокими синими глазами, полуоткрытым ртом, белыми правильными зубами...» Королева Англии слыла весьма деятельной, умной, образованной девушкой, с которой можно поговорить и о литературе, и об искусстве, и о мировой политике¹⁷⁹.

И вот, наконец, в субботу, 4 мая, Александр был ей представлен официально в Букингемском дворце. Виктория детально описывает эту их первую встречу в своем дневнике: «В половине второго я приняла Великого Князя, которого мне представил лорд Пальмерстон¹⁸⁰ и которого сопровождал граф Орлов и граф Поццо ди Борго. Я пригласила Великого Князя сесть; он высокого роста, с тонкой талией, держит себя непринужденно, приятно и искренне, хотя нельзя сказать, что он красавец». Впрочем, тут же она добавляет, противореча самой себе: «У него красивые синие глаза, короткий нос и изящный рот с очаровательной улыбкой. Я нашла великого князя чрезвычайно привлекательным, с располагающим приятным характером, таким естественным, таким веселым... Он всего на год старше меня...»¹⁸¹

Виктория призналась лорду Мельбурну¹⁸², что совсем не ожидала встретить в лице русского великого князя столь обаятельного молодого человека. Ее симпатия распространилась и на всю свиту Александра: «Все они приятные молодые люди, и с ними очень приятно иметь дело». И Виктория еще раз добавляет:

«Мне страшно нравится Великий Князь, он такой естественный и веселый, и мне так легко с ним».

После двух первых встреч, во время которых Виктория явно была просто очарована Александром, молодые люди сближались все больше и больше и страстно влюбились друг в друга.

Однако и английские и русские источники упорно молчат про эту первую любовь Виктории и про неожиданное увлечение ею Александра¹⁸³.

В один из дней пребывания в Англии Александр открыл Юрьевичу свое сердце.

«Цесаревич признался мне, – записал в свой дневник адъютант Юрьевич, – что он влюблен в королеву и убежден, что и она вполне разделяет его чувства...» На следующий день Великий князь опять огорчил меня. Я сказал ему, что этот брак совершенно невозможен. Я прибавил, что в случае такого поступка ему придется отказаться от своей будущей короны и что совесть его никогда не позволит ему сделать это. Он согласился со мной. Но было ясно, что он очень страдает». А дальше Юрьевич делает такую запись: «У меня лично нет ни малейшего сомнения, что если бы Цесаревич сделал предложение королеве, она без колебаний приняла бы его»¹⁸⁴.

28 мая Виктория записала в дневник: «...Он опять повторил, что проведенные им здесь дни навсегда останутся в его памяти... Я их тоже никогда не забуду, потому что я действительно люблю этого приветливого милого молодого человека»¹⁸⁵.

На другой день после отъезда Александра Виктория признавалась своему ментору и премьер-министру лорду Мельбурну: «Я очень, очень опечалена его отъездом!»¹⁸⁶

На память об этих днях у королевы Виктории оставался дорогой подарок русского цесаревича: овчарка по кличке Казбек, к которой она страстно привязалась. До самой смерти Казбек оставался любимцем Виктории как дорогая память ее первого увлечения даже после того, как она вышла замуж 10 февраля 1840 г. за своего кузена Альберта Саксен-Кобург-Готского¹⁸⁷.