Текст книги "Александр II и его время: Кн. 1"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 43 страниц)

ЛИТЕРАТУРА

Время, связанное с именем Александра II широко отражено в дворянско-буржуазной и послеоктябрьской историографии. Всю эту литературу можно разложить на составляющие, описывающие биографию монарха, подготовку, проведение и реализацию Великих реформ, международные отношения, общественно-политические движения и др.

Биография Александра II

Лучшая и наиболее полная до настоящего времени биография самодержца от рождения до смерти, на широком фоне разворачивающихся событий, была создана С. С. Татищевым в его фундаментальном двухтомном труде «Император Александр II. Его жизнь и царствование», вышедшем в С.-Петербурге в 1903 г. «Зародышем», по словам Татищева, этой книги было составленное им в 1896 г. «жизнеописание императора Александра II, помещенное в I томе «Русского биографического словаря», издаваемого Императорским Русским Историческим Обществом». Свою задачу биограф видел в том, чтобы «воскресить пред современниками незабвенный», «величавый и обаятельный образ царя-освободителя, которому он верою и правдою служил семнадцать лет»¹. В работе С. С. Татищева огромное количество фактов из правительственных архивов, материалов различных совещаний, комиссий, встреч и писем царя, его родственников, общественных и государственных деятелей.

Наиболее сильно и с «большим знанием дела»² изложены главы, посвященные внешней политике России и международным отношениям. В то же время этот несомненно талантливый фолиант создан с позиций апологетики существовавшего строя.

С этих же позиций отдельные частные вопросы биографии царя Александра Николаевича изложены в небольших брошюрах П. Устимовича, П. Ф. Алисова, Н. С. Гоппена, Д. Плетнева, П. П. Гадзяцкого, А. Клеванова, В. К. Надлера, А. Шумахера, А. П. Сафонова, А. Н. Ломана, С. И. Пономарева, А. И. Александрова, Е. А. Ефимова, П. Козлова, А. Г. Авчинникова, А. С. Рождествина, Н. П. Дучинского, И. И. Иванова³ и др. Научная ценность этих работ, к сожалению, невелика.

Жизнь Александра Николаевича с момента рождения до совершеннолетия в ее главных чертах прослежена в заключительном очерке «Александр II и В. А. Жуковский» в книге Б. Б. Глинского «Царские дети и их наставники»⁴.

Автор, не преследуя целей научного изложения, давал легкое историческое чтение юношеству, как пособие к тем курсам отечественной истории, начиная с Петра I, которые изучались в свое время в учебных заведениях.

Глинский пытался показать, под чьим воздействием – родительского дома, классной комнаты и окружающей бытовой обстановки – сложились характер, наклонности и кругозор будущего императора.

Следует заметить, что длительное время, начиная с октября 1917 г. и примерно до конца 80-х годов, во всех исторических работах советских исследователей времени царствования Александра II четко просматривался классовый подход.

Всячески подчеркивалось преимущество марксистско-ленинской методологии и с этим связывалось «подлинно научное» изучение исторических событий. Особая роль отводилась классикам марксизма-ленинизма, каждый тезис которых, любое их высказывание считалось истиной в последней инстанции. Научность любой работы непосредственно связывалась с цитированием К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Чем больше было ссылок на классиков, тем более научной считалась работа. И в этой характерной особенности, на мой взгляд, не было вины самих историков. В противном случае их работы могли быть просто не опубликованы. Несмотря на такую одиозность, многие публикации выполнялись на довольно приличном научном уровне.

В первые десятилетия после Октябрьской революции наблюдался резкий спад интереса к личности Александра II и его окружению. Видимо, это объясняется методологической установкой для советских литераторов и ученых, которые в отличие от «буржуазных авторов», исходящих из идеалистических концепций о решающей роли личности в истории, обращали основное внимание на историю народных масс – «подлинных ее творцов и созидателей материальных благ». Свое влияние оказывали регулярные идеологические проработки против чуждого влияния «буржуазной науки», борьба с «великодержавным шовинизмом»⁵, принудительная высылка литераторов и историков за границу⁶.

Выходящие в эти годы очерки об Александре II далеки от объективности, и по форме и по содержанию они напоминают памфлеты, несущие на себе печать социально-политического обличения.

В 1922 г. в журнале «Былое» появилось небольшое повествование Н. Н. Фирсова «Александр Второй»⁷, в котором давалась резко критическая оценка личности Российского императора.

Справедливо подметив двойственность характера властителя России, автор старательно обошел прогрессивные стороны Великих реформ, начатых по инициативе монарха.

Через два года в издательстве «Петроград» С. Любош опубликовал брошюру «Последние Романовы», в которой есть очерк и об Александре II⁸. С первых до последних строк этого краткого описания ощущается концептуальная заданность – сознательно принизить большие шаги во внутренней и внешней политике Александра II и всячески возвеличить роль революционеров-террористов.

В 1927 г. вышла книга писателя Г. И. Чулкова «Императоры: Психологические портреты», переизданная издательством «Московский рабочий» в 1991 г.⁹ В предисловии к книге в сентябре 1927 г. Чулков отмечал: «Мне кажется, наступило время, когда мы можем писать не только страстные памфлеты против поверженных монархов, но и спокойно зарисовывать их личины. События и люди красноречивы сами по себе». Он так определил творческий метод создания психологических портретов российских императоров (от Павла I до Александра III): «...в своем изложении фактов я как бы становлюсь время от времени на точку зрения самих царей». Вместе с тем важно отметить, писатель предлагает и собственное видение минувших событий, с которым не всегда можно согласиться.

Ряд суждений писателя об Александре II и его времени не находят подтверждения в изученных мною архивах и противоречат логике событий и фактов. Например, чего стоит такое выражение: «В галерее государственных деятелей «эпохи реформ» вы найдете людей иногда противных и ничтожных, иногда, напротив, внушающих к себе уважение и сочувствие, но в этой галерее вы тщетно стали бы искать людей, сознающих свое право на власть»¹⁰. Разве брат царя великий князь Константин Николаевич, граф М. Т. Лорис-Меликов или братья Н. А. и Д. А. Милютины не отвечают этим требованиям?

В целом, несмотря на проявленное незаурядное литературное дарование, Г. И. Чулков создал малосимпатичный и, на мой взгляд, недостаточно объективный образ Александра II. Автор вскользь, как бы мимоходом, вспомнил о великих преобразованиях в империи.

В 1992 г. в исторической серии издательства «Знание» опубликована небольшая брошюрка А. И. Яковлева «Александр II и его эпоха»¹¹. Автор в довольно сдержанных тонах анализирует личность и деятельность Александра Николаевича Романова, как консервативного революционера, воссоздает исторически достоверный, противоречивый портрет царя-освободителя. В сжатой форме Яковлев рассказывает об основных реформах Александра II. Кратко показана положительная роль великого князя Константина Николаевича, великой княгини Елены Петровны, Я. И. Ростовцева, Н. А. и Д. А. Милютиных. Достойно сожаления, что автор изначально отбросил показ деятельности Александра II в сфере внешней политики.

В том же году журнал «Вопросы истории» (№ 6 и 7) напечатал под рубрикой «Исторические портреты» очерк доктора исторических наук, профессора МГУ Л. Г. Захаровой «Александр II»¹². Богатый педагогический и научно-исследовательский опыт, кропотливый и тонкий труд позволили автору ёмко и выразительно на нескольких страницах создать правдивое жизнеописание российского монарха от рождения до его трагической смерти на фоне сложнейших событий внутренней и внешней жизни страны. Публикация отличается высоким научным уровнем, документальной обоснованностью, четкостью и доходчивостью, что, впрочем, характерно для всех печатных исторических работ Л. Г. Захаровой. К сожалению, из очерка трудно понять отношение автора к революционному терроризму.

В 1993 г. указанный материал в несколько расширенном виде был помещен в сборнике «Российские самодержцы (1801—1917)»¹³.

О жизни и деяниях Александра II в издательстве «Владос» в 1994 г. вышла брошюра Л. М. Ляшенко¹⁴. Опираясь на многие печатные источники автор приводит внушительный набор характеристик реформаторов и ретроградов второй половины XIX в. В работе основное внимание уделено подготовке крестьянской реформы и очень немного, мимоходом говорится о других реформах Александра II. Из поля зрения Ляшенко совсем выпали вопросы Дальневосточной политики России и присоединения Кавказа. Всего несколько строчек посвящено Среднеазиатской политике. Кое-где допускаются досадные неточности. Так, вскоре после рождения Александра Николаевича, Ляшенко в тексте называет его цесаревичем, тогда как этот официальный титул тот получил после смерти великого князя Константина Павловича манифестом Николая I от 30 августа 1831 г. На с. 14 говорится о том, что один из совоспитанников Александра Николаевича Иосиф Виельгорский был послан императрицей в Крым для распределения помощи раненым, наладил дело, заразился тифом и умер. На самом деле Иосиф Виельгорский задолго до этого, в 1839 г. умер в Италии. Или, например, автор ошибочно пишет, что Александр II скончался после последнего покушения через девять часов. На самом деле царь умер через 1 час 50 минут.

Большой интерес для исследователей представляют письма, дневники и воспоминания современников Александра II, собранные В. А. Чернуха в книге «Александр Второй», выпущенной Пушкинским фондом в СПб в 1995 г.

Жизнеописание Александра II привлекало и зарубежных авторов. О нем писали М. Палеолог, С. Грэхем, Г. Троят, Е. Альмединген, Вс. Николаев¹⁵ др.

Морис Палеолог – бывший посол Франции в России с июля 1914 г. по май 1917 г., помимо своих мемуаров оставил потомкам небольшое, но удивительной по содержанию историческое исследование «Александр II и Екатерина Юрьевская», вышедшее в Париже в 1922 г., а в 20-х годах переведенное на русский язык. Палеолог описывает интимные отношения Александра II с морганатической супругой княгиней Е. М. Долгоруковой-Юрьевской со слов ее самой или близких к ней лиц. Кроме того, в его распоряжении была личная переписка, которую княгиня передала послу незадолго до своей кончины в 1922 г. Известно, что вся переписка между Александром II и его второй супругой велась на французском языке. Лишь редкие отдельные слова и выражения были русские, случайно включенные в эти письма. Позже письма Александра II и княгини Долгоруковой-Юрьевской были переведены на английский язык и изданы Александром Тарсаидзе¹⁶.

Особого внимания заслуживает историческая биография Александра II, созданная академиком Всеволодом Николаевым. В свое время В. А. Николаев был директором Института истории при Болгарской академии наук, затем попал из Болгарии на Запад, работал в Бельгии, а с 1960 г. – в США. В своей объемной работе, состоящей из 5 частей (31 глава), автор значительное место отводит детству, отрочеству и юности будущего императора и периоду Крымской войны (16 глав). Многие главы написаны ярко и эмоционально, с большой симпатией к Александру II – человеку, государственному деятелю, политику и дипломату. Достойны похвалы страницы книги об отношениях России с США, Англией, Францией, освобождении Болгарии от турецкого ига. В то же время непонятно, почему автор обошел молчанием завершение Кавказской войны, политику России на Дальнем Востоке и Средней Азии. В книге имеются отдельные погрешности. Например, говоря об общественных силах, автор утверждает, что славянофильское движение возникло во время нашествия полчищ Наполеона на Россию как оппозиция западничеству. На самом деле славянофильство выступило впервые в виде целостной системы взглядов в 1839 г. Описывая Берлинский конгресс, Вс. Николаев в числе трех основных представителей от России вместо Убри называет Гирса, который в то время находился в С.-Петербурге. Горчакову было на конгрессе не 85 лет, как пишет автор, а 80 (родился 4 июля 1798 г.).

Перечисленными выше работами в основном исчерпывается историография, непосредственно посвященная биографии Александра II.

Однако историография, связанная с периодом его царствования, многогранна и обширна.

Крымская война 1853—1856 гг.

Крымская война получила освещение во многих отечественных и зарубежных работах. Русские дворянские историки – генералы М. И. Богданович, Н. Ф. Дубровин, А. М. Зайончковский¹⁷ и другие ввели в научный оборот внушительное число фактов, подробно раскрыли ход боевых действий, показали многих участников героической обороны Севастополя. Они оправдывали внешнюю политику Петербурга и объясняли причины поражения России ошибками отдельных генералов, не решаясь критиковать порочность крепостнических порядков, экономическую и военную отсталость своей страны, паразитизм и тупость части военно-чиновничьей верхушки и аристократического офицерства. Некоторые отечественные историки (Н. И. Николаев)¹⁸ считали причиной поражения России «превосходство западной культуры» и делали из результатов Крымской войны выводы о необходимости буржуазных преобразований.

Своеобразную историческую концепцию Крымской войны сформулировал М. Н. Покровский в 1908—1924 гг.¹⁹ Бичуя внешнюю политику самодержавия, он в то же время не дал объективного освещения Крымской войны: обошел молчанием агрессивную политику европейской буржуазии, не обмолвился ни словом о героическом сопротивлении русских солдат и матросов в осажденном Севастополе. Для работ советских историков 20-х—начала 30-х годов характерна классовая оценка социально-экономического положения, недостаточность источниковедческой базы, умаление храбрости и героизма защитников нашего Отечества.

В дальнейшем фундаментальный труд Е. В. Тарле (1943 г.), работы 50—60-х годов Б. И. Зверева, А. Степанова, Л. Горева, И. В. Бестужева, В. Поликарпова, Г. И. Семина²⁰ и других дали более подробный анализ дипломатической и военной истории 1853—1856 гг., показали ее подлинных героев. Наиболее полным и глубоким исследованием Крымской войны, несмотря на отдельные пробелы и ошибки, является двухтомник Е. В. Тарле, написанный с позиций высокого патриотизма. Большое место автор отвел дипломатической истории этого военного столкновения. По-новому и более детально он осветил ряд проблем, например, о вступлении Австрии во враждебную России коалицию, о сложной, роковой и вполне удавшейся прусским и австрийским дипломатам интриге, которая безнадежно рассорила Николая I с Наполеоном III, о роли И. Ф. Паскевича в уходе русских войск из Молдавии и Валахии, о предыстории парижских мирных переговоров и о тайной антианглийской политике Наполеона III, о неожиданной существенной помощи, которую он оказал в этой связи А. Ф. Орлову в феврале и марте 1856 г. и др.

Некоторые идеи Тарле были развиты в 1950-е годы в монографиях Л. А. Горева и И. В. Бестужева²¹. Вопросы русского военного искусства, доблесть и мужество защитников Севастополя, просчеты командования одной и другой стороны нашли отражение в работах Л. Г. Бескровного, Б. И. Зверева и Г. П. Мещерякова²².

В 1960—1970 гг. опубликованы исследования Е. Е. Бурчуладзе, А. М. Погосяна, X. М. Ибрагимбейли²³, в которых показано участие кавказских народов в Крымской войне, их взаимоотношения с Россией, Турцией и Ираном.

Зарубежные историки К. Базанкур, А. Кинглек, X. Темперлей, А. Мале, К. Виллами²⁴ и другие стремились исказить саму постановку вопроса о «виновниках» Крымской войны, найти оправдание политике правящих кругов союзников и преувеличить успехи их войск.

Подробно ход Крымской войны осветили К. Маркс и Ф. Энгельс в серии своих статей, вошедших в 9, 10 и 11-й тома сочинений (второе издание, 1957—1958 гг.)²⁵. Статьи содержат ценные выводы о политике правящих кругов, ввергнувших народы в войны, анализируют условия военных действий, стратегию и тактику и представляют немалый интерес, в первую очередь, для военных специалистов и историков военного искусства. При чтении военных статей Энгельса следует учитывать, что, располагая часто только тенденциозной информацией западноевропейской прессы, Энгельс иногда допускал одностороннюю оценку некоторых военных операций, как например, синопского сражения или взятия Бомарсунда.

В более поздних работах западных исследователей появляются новые, ранее неизвестные документы. Например, в монографии В. Моссе²⁶ приведены данные о подписании англо-австро-французского секретного соглашения против России, включавшего создание так называемой Крымской системы.

При всей широте диапазона исследований, посвященных Крымской войне, целый ряд ее проблем еще не разработан до конца. Специальных исследований заслуживают интересы западноевропейских держав и Турции в восточном вопросе, реальные действия их правительств. Анализ основных сражений войны требует всестороннего учета объективных и субъективных факторов, более широкого освещения непосредственных участников событий с привлечением отечественных и иностранных источников. До сих пор недостаточно полно исследована история Парижского конгресса и борьба России за отмену его решений.

Общие труды по истории Великих реформ

Весомое место в дореволюционной историографии о царствовании Александра II отведено периоду Великих реформ. Самым ярким произведением из этого ряда литературы является книга известного либерального публициста Г. Джаншиева «Эпоха великих реформ»²⁷, выдержавшая с 1892 по 1907 г. 10 изданий.

Как отмечал А. Ф. Кони, в этом документальном повествовании «Тщательное изложение хода законодательных работ» перемежается «с яркими образами работников и отголосками литературных мнений»²⁸. Причем, как неоднократно подчеркивалось, Джаншиеву свойственны «образность языка, выпуклость характеристик и остроумие политических страниц», «и хотя почти отсутствует очерк подготовки реформ, совершенно нет классового характера крестьянской реформы, не выяснены ее экономические предпосылки, тем не менее почетный титул «первого историка эпохи великих реформ», который дан Джаншиеву таким компетентным судьею, как П. Н. Милюков, вполне им заслужен»²⁹.

О различных сторонах преобразований во времена Александра II писали А. А. Головачев, А. Вертеловский, В. О. Ключевский, А. А. Титов, А. А. Корнилов³⁰ и др.

Публицист А. А. Головачев, состоящий постоянно в оппозиции к правительству, в своих исследованиях указывал на разрыв между проектами реформ 60-х годов и их реальным осуществлением. Он уверял, что пореформенный строй «весь проникнут началами крепостного права»³¹.

Несколько иную оценку реформам дал знаменитый историк В. О. Ключевский. «Русская жизнь, – писал он, – стала передвигаться на основании, общем с теми началами, на каких держится жизнь западноевропейских обществ, следовательно, давно усвоенные идеи, составлявшие весь запас европейской культуры, теперь нашли себе родственную почву»³².

Историк и общественный деятель А. А. Корнилов, для работ которого характерен легкий слог, умелый подбор и систематизация фактического материала, был последовательным сторонником либеральных реформ, отвергал крайние эксцессы как революции, так и реакции.

В послеоктябрьский период реформы 1860—1870-х годов нашли отражение прежде всего в учебниках для вузов³³. Помимо этого впервые обобщенный материал о реформах второй половины XIX в. вышел отдельной брошюрой в 1988 г. как межвузовский сборник научных трудов³⁴. В сборник вошли работы историков и юристов по вопросам крестьянской, судебной, университетской, городской и цензурной реформам. В нем также была дана критическая оценка либеральных реформ в России в освещении англо-американской историографии. Все материалы сборника написаны с позиций ярко выраженного классового подхода.

На принципиально другой основе сборник о Великих реформах был издан в 1992 г.³⁵ В нем использованы материалы научной конференции, состоявшейся в мае 1989 г. в Пенсильванском университете США. Представленные в сборнике исследования российских и зарубежных ученых отличаются новыми, оригинальными подходами, не изучавшимися ранее аспектами реформ, а также широкими концептуальными обобщениями и выводами. Книга посвящена памяти профессора Московского государственного университета П. А. Зайончковского.

Изучением грандиозных преобразований в России XIX в. занимались многие крупные зарубежные ученые. Среди них следует назвать К. Кардонна, Ж. Еекардта, А. Леруа-Болье, Э. Омана, С. Томпкинса, В. Моссе, Н. Рязановского³⁶.

Большинство из них дает высокую оценку осуществлению реформ и прежде всего крестьянского «освобождения». Они отмечают благородство замыслов императора Александра II и непреходящую моральную ценность эмансипации крестьян.

Крестьянская реформа

Дореволюционные историографы в своих книгах, посвященных преобразованиям Александра II, больше всего уделили внимания крестьянской реформе 1861 г., знаменовавшей начало буржуазной России.

В числе первых различные аспекты реформы поднимали в своих работах Г. Янсон, Л. В. Ходский, И. Иванюков, В. Ленский, М. И. Сухомлинов, Н Дружинин, Н. П. Семенов, В. Сваричевский, Н. Сахаров³⁷. Среди них наиболее глубокой книгой о реформе, основанной на документальных материалах, явилась монография экономиста И. Иванюкова «Падение крепостного права в России», вышедшая в 1882 г.

Иванюков основное внимание уделил процессу подготовки реформы, только в главе «Наделы и повинности крестьян» остановился на их экономическом положении после отмены крепостного права³⁸.

Широкую известность в свое время имела и работа Л. В. Ходского «Земля и земледелец»³⁹, в которой автор посвятил специальную главу реализации «Положений» 19 февраля 1861 г. Так же, как и предыдущий исследователь, в восторженных тонах освещает крестьянскую реформу известный публицист Г. Джаншиев в книге «Эпоха великих реформ».

В канун революции 1905 г. появились публикации историка А. А. Корнилова⁴⁰, в которых он отдавал предпочтение в разработке крестьянской реформы либеральному дворянству. Корнилов привлек к обоснованию своих материалов немало мемуарных и эпистолярных источников.

Крупным шагом вперед в изучении крестьянской реформы в связи с ее 50-летием явилось шеститомное издание «Великая реформа»⁴¹. В этом издании, состоящем из нескольких десятков научно-популярных статей, принимали участие видные демократически настроенные исследователи-историки В. Д. Бонч-Бруевич, А. К. Дживелегов, И. И. Игнатович, С. П. Мельгунов, А. 3. Попельницкий, В. И. Пичета и др.

В целом, подводя итоги дореволюционной историографии реформы 1861 г., следует подчеркнуть, что из большого круга проблем меньше всего была исследована наиболее важная из них – реализация реформы.

В первые послереволюционные годы верховенство «школы» М. Н. Покровского тормозило изучение проблемы эмансипации крестьян. Он ошибочно считал, что реформа 1861 г. задержала развитие капитализма в стране.

В 1920—1930-е годы начинают проводиться конкретно-исторические исследования по подготовке и проведению реформы, основанные на привлечении источников центральных и местных архивов, в том числе и в национальных районах⁴². Одной из заметных работ стал научно-популярный очерк Е. А. Мороховца «Крестьянская реформа 1861 г.»⁴³, где история падения крепостного права фактически заменялась «описанием классовой борьбы крестьян против крепостничества и реформы, проведенной крепостниками-магнатами»⁴⁴.

Слабой стороной всех работ того времени явилось полное пренебрежение сравнительно-историческим методом, сопоставлением изучаемых процессов с аналогичными явлениями в странах Запада. Более детальное и глубокое изучение крестьянских реформ начинается со второй половины 1940-х годов. Пишутся статьи и монографии, основанные на местных материалах, появляются общие труды по истории крестьянского движения XIX в.⁴⁵

Крупными обобщающими исследованиями реформы явились работы талантливого профессора истории Московского государственного университета П. А. Зайончковского «Отмена крепостного права в России» и «Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г.»⁴⁶ Обе эти книги написаны на основе глубокого осмысления обширного круга исторических источников. Первая работа основательно раскрывает социально-политическое положение России первой половины XIX в., освещает ход подготовки реформы, подробно анализирует «Положения» 19 февраля 1861 г. Большое внимание в ней уделено вопросам реализации реформы: составлению уставных грамот, заключению выкупных актов и крестьянскому движению в начале 60-х годов. Вместе с тем в работе характеризуются реформа государственных и удельных крестьян и условия отмены крепостного права на Кавказе и в Бессарабии. Данная монография была переиздана в 1960 и 1968 годах. Во 2-м и 3-м изданиях ее была существенно увеличена глава о деятельности Секретного комитета по крестьянскому вопросу, что позволило расширить представление о борьбе в правящих кругах и позиции самого Александра II.

Вторая книга посвящена реализации реформы в различных экономических районах России, в том числе на Украине, в Белоруссии и Литве.

В 1960—1990-х годах историография крестьянской реформы обогащается серьезными исследованиями Н. М. Дружинина, И. Д. Ковальченко, Б. Г. Литвака, Л. Г. Захаровой, В. А. Федорова⁴⁷. Большим достоинством работ Литвака и Захаровой является показ формирования правительственной программы через деятельность готовивших реформу людей, в столкновении их взглядов и позиций. В последней работе Б. Г. Литвака (1991) рассматривается влияние крестьянской и других реформ на ускорение процесса развития капитализма в России. В книге Л. Г. Захаровой приводится высоко аргументированное историографическое предисловие о крестьянской реформе.

Общий недостаток исследователей отмены крепостного права в послеоктябрьское время проявляется в тенденции к преувеличению крестьянского движения периода подготовки и реализации реформы.

История реформы 1861 г. привлекала внимание и зарубежных авторов. Первыми иностранными авторами, писавшими о крестьянской реформе в России, были французы Леруа-Болье и Кардонн⁴⁸. Среди немецких исследователей крестьянской реформы одним из первых был Энгельман⁴⁹.

Наиболее насыщенный этап зарубежной историографии крестьянской реформы начинается примерно со второй половины 1960-х годов. В американской литературе появляются два весомых исследования: Т. Эммонса «Русское поместное дворянство и освобождение крестьян в 1861 году» (1968) и Д. Филда «Конец крепостничества. Дворянство и бюрократия в России. 1855—1861» (1976)⁵⁰. Обе книги основаны на широкой источниковой базе, большая часть которой опубликована. В работе Эммонса значительное место отводится либеральному движению, подчеркивается определяющая его роль в подготовке реформы. Филд в своей книге, разбирая причины реформы, отрицает концепцию «революционной ситуации». В обоих исследованиях содержится немало спорных суждений.

В 1970—1980-е гг. опубликовали свои работы Д. Бейрау, Б. Линкольн, Д. Орловский, У. Пинтнер, К. Ровней, В. Николаев⁵¹ и другие, в них освещаются различные аспекты крестьянской реформы. В книге Всеволода Николаева кратко прослеживаются основные этапы подготовки реформы и даны интересные характеристики некоторым членам Секретного и Главного комитетов по крестьянским делам.

Приведенная историография крестьянской реформы, естественно, далеко не полна. Несмотря на значительное число различных публикаций, комплекс проблем, связанных с отменой крепостного права, во многом не исчерпан. Дальнейшего всестороннего изучения требуют как подготовка, так и результаты реформы в различных регионах России (работа губернских дворянских комитетов, деятельность мировых посредников, уставные грамоты, выкупные сделки и др.).

Богатейший документальный материал реформы нуждается в новом объективном осмыслении, без излишней идеологизации и политизации. Особенно важно непредубежденным взглядом оценить влияние реформы на последующее экономическое и политическое развитие России.

Земская реформа

Дореволюционная историография земской реформы весьма обширна.

Исследованием проблем земства в прошлом веке в числе первых занимались В. Н. Лешков, А. И. Васильчиков, Б. Н. Чичерин, А. А. Головачев, В. П. Безобразов⁵² и др.

Взгляды профессора юридического факультета Московского университета В. Н. Лешкова и видного экономиста князя А. И. Васильчикова, связанные с идеями славянофилов, выражали так называемую «общественную» теорию самоуправления. Авторы этой теории противопоставляли земские учреждения государственным, как и государству вообще. Правильное развитие земской организации, по их мнению, должно привести к мирному разрешению всех социальных, аграрных и политических вопросов. Проанализировав системы самоуправления Англии, Франции и Пруссии, А. И. Васильчиков сделал вывод, что ни одна из этих систем не может быть перенесена на русскую почву.

Видный теоретик государства и права Б. Н. Чичерин считал, что введение представительных учреждений потребует сильной власти в лице самодержавия, которое будет контролировать и местные дела.

Общественный деятель и публицист А. А. Головачев утверждал, что земские учреждения могут принести «действительную пользу» только в том случае, если они будут действовать самостоятельно, а не под контролем администрации. Наоборот, экономист В. П. Безобразов в своей работе, напечатанной в 1874 г., единственный путь к процветанию земства видел в объединении его с государственным управлением.

Теория местного самоуправления получила дальнейшее развитие в работах членов Юридического общества при Петербургском университете А. Д. Градовского, Н. М. Коркунова, М. И. Свешникова, К. К. Арсеньева⁵³ и др. Ими были подготовлены многочисленные и интересные исследования по проблемам местного управления в России и ряде стран Европы, вопросам о пределах власти и ответственности губернаторов, о всесословной волости, о фиксации земского обложения, о земельной адвокатуре и об отношении земства к народному образованию.

Видный государственный деятель России С. Ю. Витте в своей конфиденциальной записке «Самодержавие и земство»⁵⁴, напечатанной в Штутгарте в 1901 г. и позже переизданной в Петербурге, доказывал, что земские учреждения «не соответствуют самодержавному строю» и что при дальнейшем развитии они должны будут привести к конституции.

Наиболее полным, обобщающим фундаментальным исследованием земства явилась четырехтомная монография московского ученого и публициста Б. Б. Веселовского «История земства за 40 лет»⁵⁵, вышедшая в 1909—1911 гг. Работа изобилует конкретными сведениями о различных прогрессивных сторонах деятельности земских учреждений.