Текст книги "Александр II и его время: Кн. 1"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

Среднее образование

Реформа средней школы стала результатом компромисса между сторонниками классического и реального образования. В период ее подготовки были использованы заключения 110 педагогических учреждений и 255 частных лиц.

19 ноября 1864 г. Александр II утвердил новый устав гимназий. Реформа провозглашала принцип общечеловеческого образования, равенства детей «всех состояний без различия звания и вероисповедания». Однако из-за высокой платы за обучение гимназическое образование было доступно детям преимущественно привилегированных и состоятельных сословий.

По уставу 1864 г. создавались семиклассные гимназии двоякого типа – классические и реальные, а также прогимназии с 4-годичным сроком обучения.

В классических гимназиях в основу было положено преподавание древних («классических») языков – латинского и греческого.

В реальных гимназиях, взамен древних языков, увеличивался объем преподавания математики и естествознания. Оставался, правда, и латинский язык. Окончившие классические гимназии получали право поступать в университеты без экзаменов. Окончившие реальные гимназии могли поступать преимущественно в высшие технические учебные заведения. Следует заметить, что проект реформы средней школы в Государственном совете вызвал ожесточенные споры и прения между «классиками» и «реалистами». Приверженцы проекта вынуждены были пойти на две значительные уступки: 1) выбор типа гимназий в каждом отдельном случае предоставить местному начальству, 2) закрыть доступ для оканчивающих реальные гимназии на все факультеты университета. Участник этих дебатов военный министр Д. А. Милютин в своем дневнике записал: «Последняя эта уступка в особенности казалась мне прискорбною; ибо допущение в университет исключительно одних воспитанников классических гимназий, при ограниченном числе и составе специальных высших учебных заведений лишало большинство учеников реальных гимназий всякого средства получить высшее образование и обрекало эти заведения на приниженную роль и даже на неминуемый упадок»⁴⁷.

Полемика вокруг реального и классического образования не закончилась с утверждением устава 1864 г. Вскоре после его опубликования «Московские ведомости» Каткова обрушились на реальные гимназии, требуя изменения их программы, «пока устав еще не вступил в действие»⁴⁸.

Защищая реальные гимназии от нападок «Московских ведомостей», К. Д. Ушинский в то время писал: «Пусть московские педагоги выразят прямо, без всяких околичностей и полемических намеков, оговорок, чего они хотят от русского общественного образования, какое направление хотели бы дать ему, какой цели достигнуть...»⁴⁹

Но Катков уклонился от прямого ответа. Возводя в пользу классицизма целые пирамиды «педагогической» аргументации (заимствованной из реакционной немецкой педагогики), он не решился в открытой полемике провозгласить истинные политические цели ревностно отстаиваемого им классического образования, выдав их тем не менее в потоке «околичностей и полемических намеков». «Не жалуйтесь же на недостаток людей серьезных и дельных в нашем обществе... на нашу несостоятельность, на наш нигилизм. Что иное может выходить из школы, построенной на таких основаниях?» – писал Катков, обращаясь к сторонникам реальных гимназий⁵⁰.

Более откровенно политические цели классицизма были сформулированы министром внутренних дел П. А. Валуевым в поданной 26 апреля 1866 г. Александру II записке «О политических настроениях различных групп русского общества и средствах укрепления правительственной власти». «Реальное направление, – писал Валуев в этой записке, – всегда и везде более способствовало распространению материализма и грубых социалистических теорий, чем направление классическое...»⁵¹ Внедрение классицизма должно оздоровить разлагающуюся среднюю школу, где, по словам Валуева, «социальные теории заняли место наук, материализм вытеснил религию, политические стремления заменили серьезный образовательный труд»⁵².

Именно эти соображения вызвали наступление реакции на среднюю школу, начавшееся в 1866 г. после покушения Каракозова.

Председатель следственной комиссии по делу Каракозова генерал М. Н. Муравьев для «укрепления основ общественного порядка» рекомендовал «очищение» учебных заведений, искоренение в них «крамольного направления», которое, по его словам, «вместо образования полезных граждан наводняло страну разрушительными и вредными силами», воспитывало «поколение, зараженное ультрадемократизмом, социализмом, нигилизмом...»⁵³

В рескрипте Александра II от 13 мая того же года школа обвинялась в распространении «пагубных лжеучений». Радикальное преобразование школы должно было, по мнению императора, искоренить «стремления и умствования, дерзновенно посягающие на все» для России «искони священное, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям»⁵⁴.

Таким образом, искоренение дерзновенных «стремлений и умствований» было главной задачей реорганизации средней школы. Источник этих «стремлений и умствований» усматривался в реалистическом направлении образования.

«Нигилизм, – писал позже один из вдохновителей реакции М. Н. Катков, – как общественная язва... есть совершенно естественный продукт господствовавшей у нас школы...»⁵⁵ Такая школа в основном пополняла ту широкую прослойку разночинной интеллигенции, которая вступала в практическую жизнь, минуя высшие учебные заведения, – тот, по словам Муравьева, «недоучившийся уродливый слой, который в настоящее время обратил на себя внимание правительства»⁵⁶.

Фактически необходимость прямого административного нажима на «фальшивую» «предуниверситетскую школу», как называл ее Катков⁵⁷, была не менее важной причиной особого внимания к ней правительства. Этот нажим мыслился тем более необходимым, что средняя школа была орудием массового идеологического воздействия (в 1865 г. число учащихся только в мужских казенных гимназиях и прогимназиях составляло 31 400, тогда как в университетах – лишь 4125)⁵⁸.

Естественно, преобразование средней школы могло служить не только средством влияния на университеты, но, как отмечал один из министров народного просвещения А. П. Николаи, и средством массового «отрезвления» русского юношества от «современного свободомыслия как религиозного, так и политического»⁵⁹. Кроме того, по мнению правящих кругов, всесословная школа являлась слишком широким каналом проникновения демократических элементов в среду привилегированных слоев. Этот канал реакция считала необходимым перекрыть. «Среднеобразовательная и высшая школы, – писал один из идеологов дворянской реакции А. Д. Пазухин⁶⁰, – дают у нас права государственной службы». «К счастью для России», была своевременно проведена охранительная контрреформа средней школы с ее спасительным классицизмом. «Но учебная реформа, – с сожалением отмечал Пазухин, – не могла значительно ослабить влияние других реформ, лишивших Россию ее исторической организации»⁶¹, т. е. сословного начала.

Легко видеть, реформа средней школы представлялась реакции центральным объектом учебных контрреформ, с помощью которой можно было бы покончить со всесословной школьной системой. С одной стороны, она должна была отвлечь от гимназии, по мнению «Журнала Министерства народного просвещения», нежелательные элементы, а именно: детей мещан, солдат и крестьян⁶², а с другой, – превратить гимназию в барьер, преграждающий доступ разночинцев в высшую школу.

«Не должно упускать из виду, – утверждал впоследствии в одном из своих «всеподданнейших» отчетов И. Д. Делянов, – что при настоящем строе общества нет возможности установить правила, по которым в университет принимались бы одни дворяне и вообще только лица, принадлежащие к высшим сословиям, а потому, чем более облегчился бы курс средних школ, тем и наплыв лиц всех сословий в университеты сделался бы сильнее»⁶³.

Перечисленные аргументы, а также многие другие обусловили приоритет средней школы в системе школьных контрреформ. В процессе реорганизации средней школы правительство приняло соответствующие меры и против других нежелательных для него нововведений 60-х годов: против расширения общественной инициативы в деле образования, коллегиальных форм управления учебным процессом через педагогические советы и т. д.⁶⁴

Главным средством их «искоренения» выступал классицизм в его административном понимании. Классицизм должен был служить тем политическим и социальным задачам, которые самодержавие возлагало на контрреформу средней школы. Предусматривалось, во-первых, предотвратить пробуждение гражданского самосознания русского юношества, во-вторых, «очистить» среднюю школу от тех, кому, как было сказано в одном из министерских документов, «по положению и средствам родителей было бы свойственнее обучаться в уездных училищах»⁶⁵ (т. е. снова превратить среднюю школу в школу сословную), и, в-третьих, классицизм призван был стать фильтром на пути разночинной молодежи в университет.

Под руководством Д. Толстого был подготовлен новый устав гимназий, утвержденный вопреки мнению большинства Государственного совета 30 июля 1871 г.⁶⁶ По этому уставу вводились классические гимназии с восьмилетним сроком обучения (7-й класс делился на 2 года). В них на латинский и греческий языки отводилось 87 часов (41% учебного времени). В курсе древних языков главное внимание уделялось заучиванию форм латинской и греческой грамматики, письменным переводам с русского языка на древние без понимания глубины содержания, художественной выразительности языка произведений. Уменьшалось число уроков русского языка, литературы истории и географии. Физика, математика и естествознание занимали 18% учебного времени. Из-за неимения достаточного числа русских преподавателей латыни и греческого языка пришлось приглашать специалистов из-за границы (в основном, чехов), которые слабо владели русским языком.

Значительно были усилены регламентация учебного процесса, единообразие планов и программ. Вводились должности классных наставников и классных надзирателей, проводивших воспитательную работу, а также наблюдавших за благонадежностью учащихся.

Взамен упраздненных реальных гимназий в 1872 г. учреждались шестиклассные реальные училища⁶⁷. Доступ реалистам в университет был закрыт.

Изменение социального состава учащихся мужских средних школ в первые пореформенные годы в сравнении с дореформенным периодом представляет табл. 7⁶³.

Таблица 7

Социальный состав учащихся мужских средних и неполных средних школ Министерства народного

просвещения в 1840—1870-х годах (%)

Сословные группы	Гимназии					Реальные училища		Прогимназии
	1843	1853	1863	1874	1880	1874	1880	1874	1880
Дворяне, чиновники	78,7	79,7	73,1	57,8	52,1	55,4	45,1	42,6	36,0
Духовенство	1,7	2,3	2,8	5,6	5,1	3,6	2,6	4,7	5,8
Городские сословия	19,6	18,0	24,1	29,0	31,6	30,7	37,5	41,7	43,2
Сельские сословия				6,4	6,9	7,0	8,9	9,4	10,3
Прочие сословия				1,2	4,3	3,3	5,9	1,6	4,7

Статистика показывает: в гимназиях учились в основном дети дворян и городских сословий. Причем, в гимназиях к 1864 г., когда средняя школа была объявлена всесословной, отчетливо просматривается тенденция к сокращению среди учащихся сословий «дворянского и служащего» (с 1853 по 1863 г. от 79,7% до 73,1%), тогда как раньше численность этих сословий в средней школе постоянно возрастала (в 1843 г. процент их к числу учеников гимназий составлял 78,7).

В 1874 г. в классических гимназиях дети дворян и чиновников составляли 57,8%, духовенства 5,6, городских сословий 29, крестьян – 6,4, прочих 1,2%.

В реальных училищах наблюдался заметный рост городских сословий. В прогимназиях, являвшихся не только низшим звеном средней школы, но и самостоятельными учебными заведениями, уже в 1880 г. удельный вес учеников из городских сословий заметно превышал долю дворян и чиновников (43,2% против 36,0%).

Прогимназии давали законченный курс образования, достаточный для поступления на гражданскую службу, что привлекало учащихся «низших» сословий. Однако выхода в высшую школу они не давали и потому не пользовались спросом у привилегированных слоев населения.

Реформа Д. А. Толстого о преобладании классической школы вызвала антипатии и раздражение большей части русского общества.

В период великих реформ второй половины XIX в. в России появляются открытые женские учебные заведения для всех сословий – 6-7-годичные и 3-годичные. В утвержденном 30 мая 1858 г. «Положении о женских училищах ведомства Министерства народного просвещения» указывалось, что эти учебные заведения должны были содержаться преимущественно на средства общественности, благотворительных организаций и частных лиц, получая денежные субсидии от правительства лишь в отдельных случаях⁶⁹.

10 ноября 1862 г. был утвержден устав женских гимназий, по которому учреждались гимназии (также семилетние) для девушек, однако с более сокращенной по сравнению с мужскими гимназиями программой преподавания общеобразовательных дисциплин. С учреждением женских гимназий, прогимназий и духовных училищ, среднее женское образование перестало быть привилегией девиц только высших слоев общества. Оно стало доступно всем.

Однако эти новые веяния в образовании вскоре были пресечены рядом правительственных мер. В 1862 г. уволен К. Д. Ушинский, много сделавший для изменения программ обучения на посту инспектора Смольного института. В 1867 г. отстранен от заведования гимназиями И. А. Вышнеградский⁷⁰, по проекту которого в 1858 г. в Петербурге было создано первое бессословное 7-классное женское училище (Мариинское) и несколько бессословных гимназий Министерства народного просвещения (по Положению 1870 г. они имели 7 основных и 8-й педагогический класс).

К концу XIX в. имелись 142 женские гимназии Министерства народного просвещения (в том числе 28 частных и 29 Мариинских).

Численность всех начальных и средних школ, училищ и гимназий в России составляла в 1856 г. 8227, в 1880 г. – 22 700 и в 1896 г. – 78 700, а число учащихся в них насчитывалось в 1856 г. 450 тыс. человек, в 1880 г. – 1141 тыс. и в 1895 г. – 3801 тыс.⁷¹.

Высшее образование

С началом царствования Александра II было обращено внимание и на убийственно униженное и задавленное положение университетов.

Снимается запрет с публичных диспутов, восстанавливаются связи с зарубежными университетами. Посылка профессоров за границу, приостановленная в 1848 г., возобновилась с 1856 г. Формально отменяются ограничения в приеме в университеты, разрешается поступать лицам с домашним образованием и из низших сословий. Инспектор потерял власть над студентами за стенами университета (1858), где им разрешено было носить партикулярное платье. В 1861 г. форма была отменена совсем⁷².

Под непосредственным влиянием студенческих волнений в 1861 г. правительство приступило к разработке реформы высшей школы. Созданная для этой цели специальная комиссия в декабре 1861 г. подготовила проект университетского устава, опубликованный и разосланный для отзывов во все университеты страны, губернаторам, предводителям дворянства и высшим духовным лицам. Переведенный даже на европейские языки проект устава был послан видным иностранным ученым. Затем этот проект длительное время проходил обсуждение в различных инстанциях, после чего уже в пятой редакции он был утвержден 18 июня 1863 г. Александром II и получил силу закона⁷³.

Устав 1863 г. предоставлял университетам довольно широкую автономию. Совет университета получал право самостоятельно решать все научные, учебные и административно-финансовые вопросы: присуждать ученые степени и звания, распределять государственные средства по факультетам, разделять сами факультеты на отделения, заменять одни кафедры другими, отправлять молодых ученых для стажировки за границу.

Руководство жизнью факультетов принадлежало факультетским советам. Устав предусматривал выборность ректора, проректора, деканов и профессоров с последующим утверждением их в должности министром народного просвещения.

Преподаватели в университете разделялись на профессоров ординарных (штатных) и экстраординарных (внештатных), доцентов, приват-доцентов (внештатных) и лекторов. Никто не мог стать профессором, не имея степени доктора по разряду наук, соответствующих кафедре, доцентом – не имея степени магистра. Содержание профессоров было значительно увеличено и доведено ординарному профессору до 3 тыс. руб., экстраординарному до 2,5 тыс. руб. и штатному доценту до 1,5 тыс. руб. в год. Плата за слушание лекций была определена с каждого студента: в столичных университетах по 50 руб., а в прочих – по 40 руб. ежегодно. Малообеспеченным студентам разрешено было давать отсрочки, уменьшать плату наполовину и даже совсем освобождать их от нее⁷⁴.

Однако студенты по уставу 1863 г. не получали корпоративных прав и подлежали дисциплинарному суду, избираемому из состава профессоров университетским советом.

Действие университетского устава распространялось на 6 университетов: Московский, Петербургский, Казанский, Харьковский, Киевский и на открытый в 1865 г. в Одессе Новороссийский университет. Дерптский и Гельсингфорсский университеты имели свои уставы.

Устав 1863 г. разрешал университетам иметь пять факультетов: физико-математический, медицинский, юридический, историко-филологический и факультет восточных языков. В действительности в каждом университете было не более четырех факультетов.

Восточный факультет существовал только в Петербургском университете, но в нем не было медицинского. Новороссийский университет имел всего три факультета – физико-математический, юридический и историко-филологический.

К концу XIX в. число университетов России достигло 10. В 1869 г. был открыт Варшавский, а в 1888 г. в Томске – Сибирский. Численность студентов возросла с 5,5 тыс. в 1860 г. до 16,5 тыс. в 1899 г., более половины этого числа студентов приходилось на Московский и Петербургский университеты.

С 60-х годов наблюдался значительный подъем научной деятельности университетов: создавались научные общества, проводились съезды, расширялось издание научных трудов. Отечественная научная литература получала все большее признание зарубежных ученых⁷⁵. Представители университетов России участвовали в работе международных съездов физиков, ботаников, зоологов, историков, юристов, ориенталистов и др. В ряде университетов возникли оригинальные школы физиков, химиков, математиков, историков, правоведов, филологов. Прогрессивная профессура обеспечивала высокий научный уровень преподавания. В Московском университете работали такие выдающиеся деятели отечественной науки, как А. Г. Столетов, Н. А. Умов, Ф. А. Бредихин, И. М. Сеченов, С. М.

Соловьев, В. О. Ключевский, С. А. Муромцев, М. М. Ковалевский.

В Петербургском университете в пореформенное время преподавали Д. И. Менделеев, А.М. Бутлеров, А. Н. Бекетов, П. Л. Чебышев, И. И. Срезневский, В. В. Докучаев, А. С. Фаминцын, В. И. Семевский.

В Казанском университете протекала деятельность П. Ф. Лесгафта, Н. Н. Зинина, В. В. Марковникова⁷⁶.

Важно подчеркнуть, что в 60—90-х годах произошли качественные изменения в университетском преподавании. Наряду с расширением и углублением учебных курсов выросло число специальных дисциплин. В соответствии с уставом 1863 г. на всех факультетах университетов число кафедр увеличилось с 13 до 19, совершенствовалась специализация кафедр. Из преподавания были изъяты фехтование, музыка, рисование – атрибуты чисто дворянского образования. Вводились новые дисциплины: на историко-филологических факультетах создавались кафедры теории и истории искусств, истории всеобщей литературы; на юридических – кафедры истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, истории славянских законодательств; на физико-математических – кафедра механики; на медицинских – кафедры эмбриологии, гистологии, сравнительной анатомии.

За университетскими волнениями 1869 г. начались репрессии, имевшие своей целью ограничить «самовластие» университетов. Совет университета снова был подчинен попечителю и министру, в 1874 г. состоялось решение о пересмотре университетского устава, для чего в апреле следующего года была создана специальная комиссия под председательством И. Д. Делянова.

Одним из первых результатов деятельности этой комиссии были утвержденные в 1879 г. новые правила для студентов и инструкция для инспекции, резко сокращавшая сферу влияния профессорской коллегии. Однако, несмотря на усилия, реакции не удалось незамедлительно, как ей хотелось, провести эти меры в жизнь. Проект нового университетского устава, представленный Д. А. Толстым в Государственный совет в феврале 1880 г., в то время не получил дальнейшего хода. Два месяца спустя Толстой был уволен и назначен А. А. Сабуров (1880—1881)⁷⁷. Чтобы успокоить начавшиеся университетские волнения, которые принимали все более и более грозный характер, новый министр решил вернуться к уставу 1863 г. и уделил особое внимание организации студенчества. Но ему не удалось довести дело до конца, и он вышел в отставку.

В 1867 г. по инициативе Д. А. Толстого стали приниматься меры к ограничению числа учащихся высших учебных заведений. Изменение социального состава студенчества можно представить по данным университетской статистики, которые показывает табл. 8⁷⁸.

Таблица 8

Социальный состав студентов университетов во второй половине XIX в. (%)

Сословные группы	1855 г.	1863 г.	1880 г.	1888 г.	1895 г.
Дворяне, чиновники	65,3	64,6	46,6	47,8	45,4
Духовенство	31,5	8,3	23,4	9,3	4,9
Городские сословия		23,5	21,5	42,9	40,9
Сельские сословия	1,0	1,6	3,3		6,8
Прочие сословия	2,2	2,0	5,2		2,0

Из таблицы видно, что состав студентов университетов резко изменился в 60—70-х годах, чему немало способствовал буржуазный по своему характеру университетский устав 1863 г. В 80-х годах в связи с началом дворянской реакции и с введением нового устава 1884 г. процесс демократизации студенчества явно задерживается. На короткое время удельный вес сословий дворян и чиновников среди студентов несколько возрос, но вскоре доминирующая тенденция общественного развития смела искусственно насаждавшиеся правительством препятствия, и доля дворян в студенчестве вновь понизилась.

Крутое снижение процента представителей духовного сословия в университетах в 80—90-х годах объясняется правительственными мерами, заграждавшими семинаристам доступ в университет.

20 марта 1879 г. правительство запретило воспитанникам духовных семинарий поступать в университет и другие высшие учебные заведения «без выдержания предварительного испытания зрелости»⁷⁹ в гимназиях Министерства народного просвещения, ибо курс духовных семинарий после гимназической реформы 1871 г. стал значительно ниже курса гимназий. В то же время семинаристы допускались в историко-филологические институты, что объяснялось острой нуждой классических гимназий, насаждавшихся правительством, в преподавателях древних языков. Состав студентов высших специальных учебных заведений был менее привилегированным.

Специалистов для промышленности готовили Горный (с 1866 г.) и Практический технологический (Практический с 1828 г., Технологический с 1896 г.) институты в Петербурге, Московское техническое училище (с 1868 г.), Харьковский Практический технологический институт (с 1885 г.). Россия испытывала явный недостаток в инженерах с высшим образованием. В 1895 г. среди 27 132 заведующих фабричными и заводскими предприятиями только 2076 человек, т. е. 8%, имели техническое образование, причем четвертую часть из них составляли иностранцы⁸⁰. Лишь на исходе XIX в. открылись политехнические институты в Томске (1896 г.), Киеве и Варшаве в 1898 г. и в других городах.

В отличие от университетов, подчиненных Министерству народного просвещения, руководство высшей технической школой осуществлялось несколькими ведомствами – внутренних дел, земледелия и государственных имуществ, народного просвещения, путей сообщения. Существовавшая децентрализация руководства приводила к отсутствию единой системы в подготовке технических кадров. У технических вузов не было единого устава, весьма разнообразны были их структура и организация работы.

Специалистов по железнодорожному транспорту в Петербурге готовил Институт корпуса инженеров путей сообщения, основанный в 1809 г. До 1864 г. он был закрытым учебным заведением с военной организацией, с 1864 г. стал гражданским институтом⁸¹. Специалистов по гражданскому строительству с 1832 г. в Петербурге готовило училище гражданских инженеров, с 1865 г. перешедшее в ведомство Министерства внутренних дел. В 1882 г. училище было преобразовано в Институт гражданских инженеров.

Центром художественной жизни России, воспитания национальных художественных кадров, архитекторов являлась Академия художеств, открытая в Петербурге еще в 1758 г. и находившаяся в ведении Министерства императорского двора⁸².

Развитие технических средств связи повлекло за собой открытие в 1886 г. в Петербурге Технического училища почтово-телеграфного ведомства (в 1891 г. реорганизовано в Электротехнический институт).

Отличительной особенностью большинства высших технических заведений была их многопрофильность. Обычно они имели четыре отделения: механическое, химическое инженерно-строительное и экономическое. С 1862 г. еще более широкий набор специальностей давал Рижский политехникум, готовивший специалистов в области промышленности, сельского хозяйства и архитектуры. Преподавание в нем до 1896 г. велось на немецком языке. В 1896 г. Рижский политехникум был преобразован в полноправное высшее учебное заведение с преподаванием на русском языке.

В крупнейших высших технических учебных заведениях пореформенной России научные коллективы вели исследовательскую работу в различных отраслях науки и техники. Так, Московское высшее техническое училище к концу столетия становится признанным центром отечественного машиностроения. А. И. Сидоров и П. К. Худяков закладывают здесь основы русской школы машиностроителей⁸³.

Питомником сельскохозяйственного образования в пореформенный период была Петровская земледельческая и лесная академия, созданная в 1865 г. по инициативе Московского общества сельских хозяев и преобразованная в 1873 г. в высшее учебное заведение. Здесь организовали образцовую ферму, опытное поле, ботанический сад, пасеку, оранжерею, лаборатории, многочисленные учебные кабинеты. В академии трудились такие видные ученые, как К. А. Тимирязев и И. А. Стебут. Научную школу зоотехников основали П. Н. Кулешов и М. И. Придорогин. Родоначальником школы биологического почвоведения стал В. Р. Вильямс. Организация лесного дела в России и создание науки о лесоводстве связаны с именами ученых академии М. К. Турского и Н. С. Нестерова⁸⁴.

В 1873 г. открываются ветеринарные институты в Дерпте, Казани, Харькове, в 1889 г. – в Варшаве, приравненные по положению к университетам. Центрами музыкального образования являлись Петербургская (1862) и Московская (1866) консерватории, находившиеся в ведении Министерства внутренних дел⁸⁵. В них сложились традиции музыкального образования, творческие и педагогические школы. В Петербургской консерватории преподавателями были выдающиеся музыканты и педагоги А. Г. Рубинштейн, Н. И. Заремба, М. П. Азанчевский, К. Ю. Давыдов, Н. А. Римский-Корсаков, в Московской – Н. Г. Рубинштейн, П. И. Чайковский, С. И. Танеев, А. С. Аренский и др. Преподавание распределялось по отделам – оркестровому, пения, теории композиции, органа.

Учебный процесс в высшей школе во второй половине XIX в. постоянно совершенствовался. Фундаментальные перемены в социально-экономической жизни страны привели к изменениям методов преподавания и организации учебного процесса. Увеличивались сроки обучения. Вместо трехлетнего повсеместно устанавливался четырехлетний курс обучения. В университетах традиционно сохранялась семестровая система обучения. На каждый семестр отрабатывался обязательный учебный план, который предусматривал четкую последовательность в овладении знаниями. Студенты обязывались сдавать по предметам полукурсовые (за семестр) и курсовые (переводные) экзамены. К тому же, в каждом семестре студент должен был изучить не менее двух дополнительных предметов по личному выбору с обязательной сдачей по ним экзаменов.

По уставу 1884 г. курсовые экзамены были заменены зачетами, которые рассматривались как дополнительная мера контроля за студенческой подготовкой⁸⁶. Со временем в вузах нашла применение более эффективная система проверки знаний студентов, сочетавшая экзамены и зачеты.