Текст книги "Возвращаясь на Землю (СИ)"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

На это полковник ничего не ответил, он лишь наклонился перед микрофоном и в повелительном тоне произнес:

– Всем собраться в третьем отсеке. – Затем, после короткой паузы, вновь включил его и добавил. – Немедленно.

К тому времени, когда экипаж собрался за круглым столом, температура на борту поднялась еще на полградуса. Полковник сидел, нахмурившись, и внимательно вглядывался в лицо каждого: астронавты уже, казалось, забыли о жаре, волнение и подступающий страх поглотили ощущение дискомфорта; они сидели молча и смотрели на полковника вопрошающе. Он видел этот страх, но не торопился с беседой – хотел проследить за изменениями в их поведении, ждал и, казалось, получал удовольствие от того, как натягивались их нервы.

– Джек. – Тихо, почти на ухо, обратился к нему Уэсли, подталкивая его тем самым к началу беседы.

Полковник ничего не ответил– судя по всему, он ждал еще чьего-то голоса. Притом Джерри набрался смелости, решив, что может в свободной форме обратиться к полковнику:

– Босс, у нас проблемы? – После этого вопроса его лицо застыло в том положении, в котором было произнесено окончание последнего слова.

– Да. – Ответил, наконец, Уайт. И снова пауза…. Он явно испытывал нервы своих подчиненных, но никого из них не посетила эта мысль, поскольку все слушали его внимательно, не думая более ни о чем. – Мы перегреваемся по неизвестной причине.

– И все? – Удивился Ти Джи, не поняв сразу всей важности проблемы. – Давайте выключим двигатель и найдем неполадку. – Лейтенант постоянно думал, но не мог вникнуть в то, над чем большая часть команды ломала голову уже несколько минут.

– Думаешь, самый умный, лейтенант? Если ты не заметил, двигатель уже минут десять как заглушен. Слышишь гул?

– Никак нет, Сэр, как и раньше. – Успокоившись, произнес Ти Джи и тут же задумался над вопросом, откуда возникло такое надломленное настроение на корабле, но задать его вслух боялся.

– Все двигатели выключены, – продолжил полковник, – но проблема теперь не в этом…, а в том, как нам дальше продолжать полет. Надеюсь, вы понимаете, что нам нужно достичь своей цели – Марса – и нам, в конце концов, хотелось бы вернуться домой.

– Отлично, – Джерри саркастически всплеснул руками, – значит, мы все погибнем? – После его слов всеобщее волнение усилилось раза в три – все были напуганы, но мысль о гибели никто не принимал всерьез, пока Паркер не выкинул эту необдуманную фразу.

– Нет. Что за чушь! – Крикнула Мария и, чуть было, не позволила своему страху сломать себя. Она сжимала со всей силы кулаки и едва сдерживала истерику.

– Тихо, тихо. – Тут же начал успокаивать ее Джерри, поняв, что выкрикнул абсолютно глупую вещь.

– Я так и знал, что из-за этих треклятых камер сна у нас начнутся проблемы. – Бросил Андрей, не удержавшись. – Вот черт, я же почувствовал, что мы нагреваемся, еще на первом дежурстве. Мы могли повернуть назад и все предотвратить. Если б мы были в сознании все, то начали бы вовремя исправлять неполадки.

– О чем ты говоришь? – Алан поднялся над столом прямо перед ним. – Отказаться от экспедиции – это последнее, что мы можем сделать. От нее, может быть, зависит судьба нашей планеты.

– Ребята, сейчас не время. – Попытался их утихомирить Ричардс.

– Черт бы их подрал! Нас посадили в неиспытанный корабль, в котором еще не известно, что может сломаться. – Продолжал сетовать Андрей.

– Замолчи и послушай меня. Никто не поднимался в космос с полной уверенностью в том, что вернется назад. – Алан произнес эти слова и почувствовал вдруг то знакомое ощущение, когда все вокруг горит пламенем, но страх не берет верх, потому что твердишь себе и другим, что непобедим, и в этот момент ему стало немного легче, оттого что он на время забыл о страхе и проникся незаменимым победным настроем.

– Эй. Если так смотреть на проблему, мы не протянем и дня. – Ти Джи вступил в спор на стороне майора. Он до последнего верил, что вскоре все придет в норму и, в общем-то, не понимал всей причины паники.

– Мы и так одного дня не протянем. Если вы не заметили, воздух по-прежнему греется, не смотря на то, что двигатель выключен. – После этих слов подполковника Лобкова в отсеке воцарилось гробовое молчание. Астронавты вдруг поняли, что он был прав, они смотрели на него обреченными взглядами, все более наполнявшимися отчаянием.

– Отставить. – Привлек, наконец, их внимание Уайт. – Пока я не разрешу, никто умирать не будет. Вам ясно? – Все по-прежнему молчали, внимательно слушая и проглатывая его слова, стараясь держать себя в руках. – Сейчас главное не падать духом. Не думайте о смерти, пока она не возникнет у вас перед глазами. Мы найдем неполадку и все исправим. – Полковник смотрел на них и пытался уловить какой-нибудь проблеск надежды в их глазах, но их лица в большинстве своем были неподвижны, кое-кто даже не успел осознать для себя опасность.

– Подумаешь, перегреваемся. Это что, конец что ли? Кто тут вообще думает о смерти? Бред какой-то. – Продолжал о своем Ти Джи. Он на самом деле твердо верил в успех и даже не думал о возможном провале экспедиции. И все же, кое-что могло пошатнуть его дух: это напуганно бегающие глаза Ляо. Она сидела с ним рядом и, что было сил, сдерживала страх, пыталась удержать над собой контроль и спокойно найти решение проблемы. Вонг видел, каких сил ей это стоило. Больше всего ему в тот момент хотелось обнять ее, чтобы поддержать и успокоиться самому. Но делать этого он не собирался – предложить ей свое плечо значило дать волю ее эмоциям; чтобы помочь бойцу перейти барьер страха, нужно быть с ним жестоким, поставить перед еще более устрашающим фактом, чем реальность, но никак не позволять делиться страхом с товарищами – от этого могло быть хуже всем. Вонг ждал, пока она сама для себя все не решит и не даст ему знать об этом своим уверенным и несокрушимым победным настроем в глазах.

– Джек, может быть, пора связаться со штабом? – Произнес Ричардс в полный голос, чтобы все его хорошо услышали. Андрей, было, двинулся к кабине, чтобы включить связь, но полковник тут же удержал его.

– Отставить. Рано наводить панику. Если в Звездном узнают, нам все равно никто помочь не успеет, зато шум поднимем, будь здоров. Думаю, у наших лидеров и так достаточно забот.

– Что же теперь будем делать? – Спросил Брэй, поддержав спокойный тон полковника.

Тот не ответил сразу – он задумчиво сомкнул ладони перед носом, посмотрел налево от себя, потом направо, и, поразмыслив еще с полсекунды, начал обращаться к офицерам по очереди:

– Подполковник Лобков, проверьте количество топлива, не исключено, что температура подскочила от перерасхода. – Не сказав ни слова в ответ, Андрей двинулся в кабину. – Лейтенант Хо.

– Да. – Ляо ждала приказа сильнее всего на свете. Услышав свою фамилию, она тут же выпрямилась, как на торжественном построении.

– Проверьте исправность системы жизнеобеспечения.

– Есть.

– Лейтенант Вонг, проверить температуру в отсеке полезного груза.

– Есть. – Незамедлительно ответил лейтенант. – Но, постойте, у меня пока нет к нему доступа.

– Майор Брэй. – Уайт решил исправить это упущение, поскольку именно Вонг был специалистом по полезному грузу, и возникший случай был действительно экстренным.

– Да, сэр.

– Открыть для лейтенанта одиннадцатый отсек.

– Есть.

– А сам проверь девятый и десятый.

– Десятый? – Майору было приказано не открывать десятый отсек раньше дня высадки, поэтому приказ полковника его изрядно озадачил.

– Да. Выполнять. – Повторил команду Уайт.

– Есть.

– Лейтенант Бэрри. – Полковник хотел обратиться к Джозефу с самого начала, но его каменное лицо, застывшее в тяжелой мине безразличия, останавливало его.

Как ни странно, Джо не спешил откликаться на свое имя.

– Лейтенант, ты меня хорошо слышишь? – Уже с легким отголоском гнева спросил Уайт. Но со стороны Бэрри по-прежнему не было реакции. Тогда полковник поднялся в полный рост и наклонился над столом, чтобы быть как можно ближе к его лицу. – Бэрри, я к тебе обращаюсь!

– Я слышу! – Крикнул Джо ему прямо в лицо. У Джека от возмущения все лицо налилось темно-красной, почти бордовой краской.

– Боец, ты забываешься. – Тут полковник начал давить на него взглядом, уже не как на товарища, а как на подчиненного.

В первые секунды Джо был непоколебим – он смотрел все так же уверенно и дерзко, и даже, казалось, готов был поднять руку на командира..., как что-то внутри вдруг переключилось в нем, будто кто-то вылил ведро холодной воды ему на голову. Он не говорил ни слова, но взгляд его быстро менялся – становился все более зажатым. Полковник продолжал давить на него своим стальным и в то же время пылающим тигриным взором, глядя, как его лицо угнетенно изменялось под этим непереносимым давлением. Он понимал, что лейтенант уже пришел в себя, но не хотел останавливаться, не выдавив из него словесного признания своей вины. Джо не знал и даже не думал, как ему выкрутиться. Опустив в очередной раз виноватый взгляд, он произнес, наконец:

– Прошу прощения, сэр, я не знаю, что на меня нашло.

– Лейтенант Бэрри. – Уайт, было, хотел выписать ему несколько дней ареста, но что-то внутри подсказало ему, что это был неверный ход. – Сегодня всюду следуй за мной, куда бы я ни пошел.

– Есть, сэр. – Ощутив снисхождение, согласился Джозеф. Он сохранял строгое выражение лица и боевую выправку, пряча радость облегчения за чувством вины.

На этом разговор закончился, половник поправил воротничок на костюме и, не сказав более ни слова, покинул отсек; Джозеф без промедления направился за ним.

В итоге из всего экипажа на месте остались лишь четверо. Джерри висел в воздухе, плотно прижимая голову Марии к своей широкой, мускулистой груди. Она, в свою очередь, крепко держалась за него, как за спасательный круг, обхватив обеими руками, будто по-настоящему боялась утонуть. Она пока не думала о том, что у них с лейтенантом могли возникнуть отношения, она вообще не могла о чем-либо думать, все, что ей было нужно в тот момент – крепкое мужское плечо, чтобы пережить первые, самые тяжелые минуты страха. Джерри не мог не пользоваться этим даже в столь напряженной ситуации – он старался обнять ее крепче, хотел, чтобы она почувствовала его поддержку всем своим нутром и просто переняла хотя бы часть его уверенности. Внимательно следя за происходящим в отсеке, он старался собраться с мыслями и наметить про себя хоть какой-то план действий, но поведение лейтенанта Бэрри просто сбило его с толку:

– Что с ним, капитан? – Спросил он Ричардса, стараясь не выдавать своего волнения.

– Похоже, у лейтенанта проблемы. – Ответил Уэсли, сложив в раздумье руки. – Он начинает терять ориентацию, перестает воспринимать действительность. Не исключено, что у него галлюцинации.

– То есть, что-то серьезное?

– Боюсь, что да. Возможно, гибернация на него так повлияла. – Капитан, как всегда, не спешил выставлять сокрушительный диагноз, и вообще, был спокоен, как и часом раньше, по крайней мере, внешне. Он был одним из немногих, кто умел сохранять самообладание в кризисных ситуациях, его крепким нервам и воле мог позавидовать любой полководец.

И в месте с тем, Ричардс никогда не стремился к лидерству, он чувствовал себя уважаемым и незаменимым, и этого ему было достаточно. Все, что ему нужно было для достижения своих целей, он имел – своим умом и неповторимым талантом влиять на людей безо всякой агрессии он добился многого. За пару недель контакта с участниками экспедиции, он узнал о каждом достаточно, чтобы составить для себя подробный портрет личности и знать, на что способен и в чем более всего нуждается тот или иной офицер. Даже Джозеф Бэрри со своей недостаточно стабильной психикой, в которой прежде не было обнаружено изъянов даже после месяцев обследований на Земле, был изучен капитаном по меньшей мере на семьдесят процентов.

И лишь один член команды оставался для него непознанным темным пятном на карте…. Им был лейтенант Плутов. Быть может, Ричардс когда-то совершенно случайно допустил глупую ошибку в общении с ним, то есть, избрал не тот подход, может быть, Алексей был слишком умен и с какой-то целью дурачил его, может быть, он и вправду был безнадежным романтиком, может быть, притворялся им по привычке, часами рассматривая звезды через иллюминатор, может быть, капитан попросту не сталкивался с таким типом людей в своей практике; одно было известно точно: привычными для капитана методами изучать его было трудно.

Алексей сидел напротив и смотрел перед собой неподвижным, преисполненным слезно блестящего волнения, взглядом. В его напуганном лице явно читалось натянутое состояние нестабильного равновесия, в котором малейший сдвиг в сторону приводит к падению. Кисти его рук лежали на коленях, локти же были прижаты к бедрам по бокам, ступни расставлены, колени сдвинуты, плечи слегка выдвинуты вперед; вся его поза вместе с холодным тяжелым грузом в глазах давали представление о его внутреннем состоянии лучше каких-либо слов. Несложно было описать, что творилось у него в душе – несложно описать, но тяжело пережить. Страх постепенно сковывал его мышцы холодными, неразрывными титановыми цепями, по мере того, как кричащая адским криком неотступная мысль о возможной гибели прорывалась в голову, но никак не укладывалась и потому ломилась с треском, атакуя нервную систему тяжелыми ударами. Легкие его почти не работали, мозг, казалось, превратился в недвижимую, безжизненную массу и уже не мог функционировать, даже мурашки не бегали по коже, зажатые в ее застывших клетках острым чувством страха.

По всему его виду казалось, будто он целиком растворился в ужасе и не мог ему сопротивляться…, но он сопротивлялся…. Чувствительные нервные нити содрогались в нем от неустанной мозговой деятельности. Он твердо знал, что мог взять себя в руки, знал, как это сделать, вся сложность состояла в исполнении. Все очень просто на словах: “Возьми себя в руки, собери все свое мужество в одном кулаке и борись!“ – Но, когда жизнь висит на волоске, все эти пустые советы превращаются в никчемную, никому не нужную болтовню.

Немногие понимают, как это сложно – контролировать себя в двух шагах от гибели; Алексей понимал и никогда не называл себя храбрецом, никогда никого не пугал глупыми угрозами. Когда кто-либо из его друзей, ни разу не ощущавший на себе холодное дыхание смерти, не имевший ни малейшего опыта в почти обыденных уличных драках, не видевший крови умирающего человека, твердил, насколько он силен и страшен в гневе, Алексей иронически, сочувственно посмеивался про себя, понимая, насколько это глупо и инфантильно. Сидя за круглым столом в просторном отсеке космического корабля, он старался выкинуть из головы вредные деструктивные мысли и настроиться на лучшее. Он вспоминал те советы по самоуспокоению, которые придумывал для себя в минуты безукоризненной веры в ценность своей жизни, как аварийный комплект для острых экстремальных ситуаций, вспоминал и старался произносить их про себя грозно и убедительно, чтобы вытеснить любые страхи и взять над собой контроль. “Отбрось мысли о прошлом и будущем, думай о том, что есть, о том, что видишь, живи лишь текущей минутой, не пекись о том, что может случиться. Не надо уповать на милосердие судьбы, не надо тупо надеяться на спасение, надо лишь делать, что диктуют обстоятельства, взять себя в руки, отключить чувства и включить разум; нет причин для страха, пока безносая не дала о себе знать. – Эти слова звучали у него в голове его собственным голосом и подобно победному гимну, укрепляли дух и понемногу возвращали разум в нормальное рабочее состояние. – Ты в космосе, боец! Это твоя территория, и здесь тебе нечего бояться. Если вдруг умрешь, то не на Земле, радуйся этому, представь, что ты уже мертв, и страха для тебя больше нет. Встань и пойми, что все идет, как надо”. – Алексей сомкнул пальцы, уперся руками в стол и начал понемногу подниматься, его брови нахмурились, лицо приняло агрессивно-устрашающее выражение, глаза высохли и налились уверенностью, взгляд устремлялся все дальше – сквозь стены корабля, к далеким, безжизненным планетам, ноги по-прежнему были скованы цепями страха, но в невесомости они были не нужны, в этом было одно из его преимуществ.

Почувствовав, наконец, в себе уверенность и силы к борьбе, он выпрямился и устремил взгляд на своих товарищей – на их добрые, преисполненные сочувствия глаза…. И тут, пройдя трудный путь к взятию над собой контроля, он понял вдруг, что выбрал не совсем ту дорогу и что истинный путь был намного легче. Но ему он открылся слишком поздно. Вместо того, чтобы углубляться в себя и бороться со страхом в одиночку, он мог воспользоваться плечом напарника и забыть про страх в нерушимой ауре взаимной поддержки. И в эту самую минуту ему стало стыдно за свое поведение – стыдно перед ними и перед самим собой. Но, увидев в их глазах прощение, Алексей улыбнулся им и произнес простые слова, от которых сердца товарищей тут же наполнились ободряющим, придающим силы чувством уверенности:

– Все будет хорошо, я знаю.

В ответ на это он, словно руку помощи, получил умиленную улыбку лейтенанта Ричардса, “Я в тебе не ошибся”, – было написано у него на лице. Джерри приложил кулак к груди, а точнее, к спине Марии, и вытянул его вперед, глядя на Алексея дружеским, полным боевого энтузиазма взглядом.

– Значит, ты в порядке, Лео? – Спросил он, заранее предвидя положительный ответ.

– Да. – Уверенно ответил Плутов, выразив этим свою непоколебимую готовность к решительным действиям.

– Так держать, лейтенант. – Поддержал его Ричардс и поднял взгляд на тоннель, из которого появилась по-прежнему взволнованная и изрядно взмокшая лейтенант Хо.

– Системы жизнеобеспечения исправны. – Слегка дрожащим голосом произнесла она и вдруг заметила, что полковника не было в отсеке. – А где же Уайт?

– Он ушел. – Ответил Алексей и указал на выход, находившийся за его спиной.

– Ляо. – Тут же обратился к ней Ричардс. – Ты сказала, все в норме?

– Так точно.

– Но от чего тогда так жарко?

– Может быть, от Солнца? – Предположил Алексей.

– Это менее всего вероятно, – возразил ему капитан, – керамическое покрытие корабля выдерживает даже трение об атмосферу.

– Но ведь оно не было испытано в долгих экспедициях. Полгода в космосе, возможно, могут заменить пять минут в атмосфере. – Джерри поддержал версию Алексея, хотя и сам верил в надежность бортовой обшивки.

– Глупости все это. Уверяю вас, снаружи корабль холоден, как лед. – Ричардс будто знал причину перегрева, но не хотел говорить, и не из злого умысла, а из практических соображений – просто чтобы сохранить спокойствие у астронавтов.

– Я проверил горючее в баках, – вдруг прозвучал голос Андрея у них над головами, – атомного топлива у нас еще с лихвой, хватит до Марса и обратно, другими словами, никакого перерасхода не было.

– Значит, у нас попросту нагрелся двигатель чуть сильнее, чем положено, и из-за этого мы будем оставаться здесь и ждать?! Это что, по-вашему, наилучший выход? – Мария не смогла более сдерживать возмущение, поэтому вылила его на тех, кто был рядом, но Джерри по-прежнему удерживал ее своими сильными руками, крепко, но ненавязчиво, помогая ей тем самым держать себя в руках.

– Маша, это не мы решаем. – Ответил Андрей, повысив голос до ее тона.

– А кто? – По-прежнему разрываясь от возмущения, спросила она.

– Полковник Уайт! Он здесь главный, придется нам это принять.

– Дело не в нем, подполковник, у нас действительно нет сейчас другого выхода. – Осек его Ричардс. – Нам придется стоять на месте, пока мы не исправим неполадку в двигателе, или еще где-то, если есть.

Андрей не ответил ему ничего, вместо этого он обратился к Джерри, уже совсем спокойно, с долей заботы в голосе:

– Не бросай ее, лейтенант, будь рядом.

– Есть, сэр. – Охотно подтвердил команду Паркер.

– Эй, вы что, уже кого-то хороните? Я до сих пор не понимаю причины для беспокойства. Мы что, не можем починить эту штуковину? – Как только лейтенант Вонг появился в отсеке и буквально озарил его своей сияющей живительными лучами уверенностью, команда тут же воспарила духом. Трое из нее – Алексей, Джерри и Ляо – даже улыбнулись, завидев лейтенанта у входа в отсек.

– Я завидую твоему блестящему настрою, Ти Джи, но пока мы не выясним, в чем дело, починить мы ничего не сможем. – Ричардса потрясло его бесстрашие, но, как ему показалось, им лейтенант лишь прикрывал собственный страх, чтобы не позволить себе и другим предаться унынию. Это был один из редких случаев, когда капитан Ричардс ошибался.

– С вашего разрешения, капитан, я намерен подобраться к двигателю поближе и разобраться в нем. – Тут же кинул Ти Джи ему в ответ.

– С вашего разрешения, я тоже, капитан. – Поддержала его Ляо.

– И я. – Алексей не понимал ничего в атомном двигателе, и все же, не раздумывая, выдвинулся вслед за друзьями.

– Спокойнее, леди и джентльмены, – поспешил урезонить их Ричардс, – если на этом корабле кто-то и разбирается в двигателях, как следует, так это полковник Уайт, и если он не решит этой проблемы, то никто этого не сделает.

Тем временем, полковник Уайт и майор Брэй собрались для разговора в десятом отсеке; лейтенант Бэрри покорно ждал их у выхода в девятый.

– Зачем лейтенант здесь? – Вполголоса спросил Алан, удивленный присутствием Джозефа.

– Не обращай внимания, он будет молчать. Джо нужно держать под присмотром, похоже, у него сбой в голове. – Джозеф слушал слова полковника и старался сохранять строгое, каменное лицо как знак безусловной верности командиру.

Десятый отсек, где находились трое офицеров, был расположен между девятым, продовольственным, и восьмым, криогенной комнатой, попасть в него можно было лишь через стальную дверь с кодовым замком из девятого отсека, который, в свою очередь, тоже был заперт, и доступ к нему имели только старшие офицеры, а именно, Брэй и Уайт, а также Лобков, как командир корабля.

Протяженная, узкая комната, о существовании которой на борту прежде знали только трое названных членов экипажа, изнутри была похожа на раздевалку, обильно освещенную лампами дневного света, с большими металлическими шкафами, каждый из которых был заперт на ключ. Что касается этого ключа, им владел только полковник, за содержимое этого отсека он отвечал лично и должен был предоставить его космонавтам лишь на короткое время, после чего забрать обратно и не использовать до возвращения на Землю.

– Алан, слушай, как мы поступим... – Начал говорить Уайт. В его голове, явно, созрел некий план решения проблемы. Его голос звучал, как всегда, серьезно и уже содержал в себе предварительную команду к действию. Брэй напряг слух и собрал внимание на словах полковника. – Сейчас мы вернемся к команде и скажем, что изучили двигатель и нашли утечку металлоорганического пускового горючего, и что лететь дальше не можем.

– Хотите поставить их перед фактом провала? – Мысленно прокрутив идею полковника и изрядно озадачившись, спросил майор.

– Да, именно. Только так мы сможем узнать, насколько сплочена наша команда. Надеюсь, ты поддерживаешь мое решение.

– Да, Джек, так мы и должны сделать. – Одобрительно произнес майор с бездонным морем доверия в глазах.

– Лейтенант Бэрри. – Произнес вдруг полковник строго, но по-прежнему тихо.

– Да, сэр. – Тут же отозвался Джозеф.

– Держи я зык за зубами. Это приказ.

– Есть, сэр.

– Ты понял? – Переспросил Уайт.

– Так точно, сэр, держать язык за зубами. – Лейтенант был, как всегда, строг в своей выправке и покорен в службе, слова полковника, звучали для него, как закон, выполнять который было его долгом и честью.

– Отлично, – подвел Уайт итог беседы, – пойдемте, принесем им ужасную новость.

9:30 утра земного времени, 57 миллионов километров от Земли. Корабль “Прометей-1” медленно плыл в безжизненном и темном межпланетном пространстве, подобно одинокому айсбергу, что медленно тает в водах Атлантики. Бесконечная космическая бездна поглотила его и постепенно давила ноющей, убивающей все живое тишиной. Вакуум, тьма, слепящий солнечный свет и лишь одиннадцать живых душ в замкнутом пространстве, ограниченном толстыми, сверхпрочными стенами из металла и керамики – крохотный островок жизни в холодных просторах космоса.

Десять человек молча сидели за круглым столом, уныло потупив взоры, жара назойливо душила их, усиливая и отягчая сковывающее отчаяние. В течение пяти минут после того, как полковник вынес смертный приговор, никто не сказал ни слова, астронавты сидели и молча обдумывали – что, непонятно: быть может, смысл его слов, быть может, свои дальнейшие действия, быть может, просто вспоминали свою жизнь с самого начала. Ни один из них уже не думал о комфорте: от сорокаградусной жары и нервного напряжения пот скапливался круглыми каплями на лбу, но никто, кроме Джерри, так и не обнажил торс, чтобы хоть как-то облегчить себе муки. Температура в отсеке все росла, и, вдобавок к тому, неприятный, странный и слегка устрашающий запах время от времени проносился рядом, раздражая носовые рецепторы и усиливая едва переносимое томление от тяжелого зноя и все острее подступающей нехватки кислорода.

– Это что, действительно конец? – Набравшись вдруг решимости, тихо спросил полковника Ти Джи.

– Да, лейтенант, и мы должны встретить его достойно. – Ответил Уайт. Лицо его в этот момент наполнилось ободряющим духом доверия и поддержки, он сидел, сложа кулаки перед собой, и оглядывал всю команду дружеским, доброжелательным взглядом, как свою семью. Справа от него сидел майор Брэй, сохраняя неизменное выражение лица. Он, казалось, совсем не представлял, что происходило вокруг, на лице его не было ни горя, ни грусти, ни паники, а была, скорее, усталость – томная усталость от жары и недосыпания.

– И к нам не вышлют спасателей? Мы не можем продолжить движение, так? Но ведь еды хватит еще на целый год, еще рано впадать в уныние. – Ти Джи произнес это уже из отчаяния, и настолько уныло, что по одной его интонации было ясно: положительного ответа быть не могло. Именно поэтому полковник не стал отвечать на его вопрос. За него ответил Уэсли.

– Даже если температура воздуха перестанет подниматься, и мы не сгорим, … проект “Прометей-1” готовился больше года, они не успеют подготовить второй за пару месяцев.

– Они и не будут его готовить, у них нет пары месяцев. – Тут же вставил полковник, раздраженно, будто ему надавили на больное место.

– Почему? – Резко среагировал Алексей прямым вопросом.

Уайт смутился, пожалуй, в первый раз в своей жизни, вместо того, чтобы ответить, он спрятал взгляд, будто боялся, что его уличат в проказах. Алексей же замер с открытым и в то же время взволнованным лицом в ожидании ответа, который, похоже, волновал его даже сильнее, чем сама проблема спасения. И все же, он не стал переспрашивать, поскольку понял, что это было бесполезно.

– Полковник. – Первый пилот поднял руку неуверенно, как первоклассник. На лице его явно были видны следы свежей психологической травмы: глаза покраснели от светлой капиллярной крови и налились смертельным безразличием, пот со лба наполнил глазницы и накрыл их мутной оболочкой.

– Да. – Отозвался Уайт.

– Может быть, теперь стоит связаться со Звездным?

– Никакой связи с Землей не будет, пока не наступит конец, хороший или плохой – без разницы. – Ответил Уайт резко, строго, убедительно, обрубив всяческие супротивные мысли у экипажа.

На этом обсуждение проблемы закончилось, и каждый остался лицом к лицу со своим страхом и плечом к плечу со своей волей, это было лишь началом борьбы – тяжелой борьбы за свободу духа.

Около получаса прошло с того момента, когда Уайт, Брэй и лейтенант Бэрри покинули третий отсек. За это время температура поднялась еще на три градуса. Подполковник Лобков и капитан Ричардс сидели по разные стороны стола и молча, с напряженным безразличием смотрели в его центр, даже не замечая друг друга.

И вдруг Уэсли приподнял голову и краем глаза взглянул на Андрея, как раз в тот момент, когда его лицо начало меняться. Пустые голубые глаза наполнились таинственной жизненной искрой, взгляд смягчился, ранее зажатые губы слегка припухли и начали понемногу вытягиваться в сдержанную, но искреннюю и добрую улыбку. Крепко сжатые на столе руки нервно дергались, в то время как пальцы нелепо переплетались и давили друг на друга, будто соревнуясь между собой. Андрей по-прежнему смотрел в середину стола, но уже не так, как минуту назад, а совсем иначе – глубоко и открыто, с некоторой долей самоиронии в глазах. О чем он думал, понять было трудно, но можно было смело сказать, что не о смерти.

Уэсли насторожил его вид, и, тем не менее, он не стал показывать своего удивления – он лишь снисходительно вздохнул и отвел взгляд в сторону – к иллюминатору, оттуда на него, как и раньше, смотрели холодные, равнодушные ко всему звезды. В итоге, он вновь взглянул на Андрея, но уже чересчур пристально и как будто нездорово, со странным нервным волнением.

– Андрей. – Едва слышно произнес он, как всегда спокойным и мягким голосом.

Андрей как будто не услышал его – он по-прежнему смотрел перед собой тупо и неподвижно, с нездоровой улыбкой, которая порой широко подергивалась, превращаясь в тихие, сдержанные смешки.

– Подполковник. – Вновь обратился к нему Уэсли, так же тихо, но протяжно, ярко выделив ударный слог.

Тут Андрей поднял на него взгляд и, не снимая улыбки с лица, вопрошающе посмотрел ему в глаза.

– Расскажешь мне? – Уэсли произнес это так, будто просил поднять ему настроение, чтобы совсем не упасть духом.

– Я вспомнил вдруг…, – начал объяснять Андрей, смущенно отводя глаза, – … хотя, это будет тебе неинтересно, это из моей молодости.

– Нет, о чем ты! Мне интересно, я правда хочу знать. – Убедительно и по-дружески проникновенно сказал Уэсли. – Расскажи мне.

– Ладно. – Андрей был спокоен, как и раньше, голос его не менялся, и даже лицо было неподвижным – оно застыло в кроткой, сдержанной улыбке. – Знаешь, я с детства мечтал стать космонавтом, хотел летать вокруг Земли на космическом корабле, быть таким же великим, как Юрий Гагарин, мечтал прыгать по Луне и бросаться звездами с неба. – Тут он сделал короткую паузу и отвел глаза, широко улыбнувшись, будто вспомнил какой-то забавный момент, о котором не хотел рассказывать. – Да, я думал, что звезды подвешены в космическом пространстве, как яблоки на дереве, и по размеру примерно такие же. Думал, что смогу срывать их и кидать на Землю и что, когда звезды падают – это их кто-то бросает так же свысока…. Надо ж было…, – Андрей усмехнулся над самим собой очень громко и иронично, но был абсолютно спокоен – не хватался за голову, не рвал волосы от стыда, а просто по-доброму улыбался сам себе.