Текст книги "Возвращаясь на Землю (СИ)"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

Глава IV

Алексей спал, казалось, довольно крепко, тем не менее, на лице его проявлялись следы активной нервной деятельности: он частенько подергивал мышцами лица и иногда даже издавал нечленораздельные звуки. Мысли роились, как пчелы в голове, они буквально барабанили по мозговой коре. Не выдерживая такого роя, он постепенно просыпался. Гадкое ощущение: он думал, казалось, обо всем сразу и из-за этого не мог прийти в себя и мыслить разборчиво. Мысли превращались во что-то твердое во рту, похожее на дерево – на широкое дерево, большой, крепкий дуб – сложно это описать. Все одеяло под ним было смято в комок – он переворачивался по пять раз в минуту и даже, проснувшись, не мог остановиться, жара, ко всему прочему, донимала его.

Примерно в три часа ночи, словно удар молотом по больной голове, раздались душераздирающие женские крики, которые усиливались и учащались с каждой минутой. “Нет!.. Не надо!.. Не надо…,  хватит!” – Звучало у него в голове, и от этого боль все усиливалась. Все, чего он хотел – прийти в себя и выкинуть весь этот мусор из головы, он ерзал по всей кровати, то сжимаясь в комок, то вытягиваясь и пряча голову под подушкой. Но когда он начал соображать и вдруг понял, что крики доносятся с улицы, то замер от страха… “Вызовите милицию! Кто-нибудь!” – Вскричала женщина, после чего раздался звук бьющегося стекла.

Алексей беззвучно лежал в темной комнате и смотрел прямо перед собой – на белый письменный стол, частично освещенный светом Луны. Страх и беспомощность – вот как можно было в двух словах описать его состояние, он не мог даже пошевелиться, слушая эти душераздирающие крики. Как он ни старался взять себя в руки, его состояние только ухудшалось, и от этого никак нельзя было избавиться, мертвая тревога овладела им, тяжелые апокалиптические мысли начали вновь одолевать и без того истощенный мозг. Ему, вроде бы, ничто не угрожало, тем не менее, страх усиливался и превращался в нечто глобальное, давил неудержимым весом при каждом следующем крике. Он вдруг непроизвольно представил себя на месте той женщины и начал чувствовать, как его тело сжималось в плотный маленький камень, как звезда, испытывающая гравитационный коллапс… – чудовищное состояние.

Около полминуты Алексей пролежал неподвижно, не смыкая глаз, и только после этого начал сквозь грозовую тучу темных мыслей твердить себе, что нужно что-то предпринять. Но когда он вдруг услышал звук милицейской сирены, то успокоился, сердце начало отходить от состояния непрерывной дрожи; пролежав так около часа, он все же сумел уснуть. Но сон его длился недолго, в шесть часов утра он проснулся, охваченный жаром, в горле пересохло, голова его, казалось, стала втрое тяжелее. Все внутри и вокруг него мешало спокойно лежать. Он тщетно пытался собрать мысли в строй, но никак не мог получить контроль над ними, они вились колючим плющом в голове, цепляясь за все вокруг, за каждый предмет, за каждое случайно всплывшее воспоминание, мозг, казалось, обрастал древесной корой и в этом отверделом состоянии не мог свободно работать и свободно дышать. Сквозь эту твердую кору тяжелым металлическим коловоротом грубо и небрежно пробивался страх.

Ужас, которого не видно, втройне ужасен, по крайней мере, для него. Страх перед неизвестностью и боязнь темноты – одно и то же – к такому выводу он пришел уже давно, изучая психологию человека. Он много рассуждал об этом и довольно много знал, но это ему нисколько не помогало справляться со своими собственными страхами.

Он с большим усилием поднял голову с подушки, вытер холодный пот со лба и медленно встал с кровати, затем в темноте прокрался к стулу, на котором была аккуратно уложена его одежда. Надев все, что на нем лежало, Алексей прошел в ванную, чтобы хорошенько умыться холодной водой. Затем он зашел в комнату к маме и, пока она тихо спала, отыскал градусник и направился на кухню. Он уже вроде бы отошел от ночного эпизода, но теперь боялся, что окажется болен. Опасения его оказались небеспочвенными: градусник показал тридцать восемь с половиной. Поразмыслив, насколько мог, он открыл холодильник, затем, поискав с полминуты, вынул оттуда бутылку пива и поставил ее в микроволновую печь. Бесшумно обувшись, чтобы не разбудить маму, он надел ее шарф, вышел за порог и тихо закрыл за собой дверь.

Стоило ему выйти на улицу, прохладный ветер тут же проветрил его голову, и мысли немного просветлели. Погода вновь баловала обильным снегопадом, детская площадка была щедро припорошена им, и никакой скверны, никаких следов от произошедшего ночью не было видно под его чистой пеленой.

Эта затея – выйти на прогулку в половине седьмого утра – вовсе не казалась Алексею глупой, скорее наоборот: гулять он больше всего любил именно по утрам. Утро было его любимым временем суток: оно свежо и свободно от людского невежества и, можно сказать, девственно чисто и независимо, только ранним утром Алексей не боялся абсолютно ничего, утром он чувствовал себя ни для кого не заметным хозяином улиц, и только утром он мог любоваться Венерой, ее пронзительным блеском, который, казалось, и нес ту самую утреннюю свежесть.

Что касается этого утра, оно было намного прелестней обычного, что довольно странно, особенно после столь гадкой ночи. Луна пока еще продолжала властвовать на небе, но и она иногда скрывалась из виду из-за плотного снегопада. Ветра не было совсем, голые березы неподвижно стояли вдоль неширокой дороги, дополняя весенний пейзаж.

Алексей вышел из подъезда и поднял голову к небу, навстречу его взгляду густым потоком падали крупные снежинки, некоторые из них оставались на ресницах, некоторые  залетали прямо в рот. Одну, севшую на рукав, он решил рассмотреть получше: крохотный кусочек льда, шесть лучиков разведены в оной плоскости, так что вершины их образуют правильный шестиугольник, каждый лучик разветвлен на несколько себе подобных, так же, как и его родитель, и все они в этой многократной рекурсии составляют удивительно симметричную конструкцию, завораживающую взгляд. “Как в природе может рождаться такая красота?” – Алексей не на шутку задумался над секретом этой сверхъестественной безупречности.

Когда ветер вдруг снес снежинку с руки и вознес ее в воздух, он резко поднял голову к небу, где виднелось несколько тусклых звезд. Проходя под светом фонарей, он думал о том, каким крохотным казался он и весь его город с какой-нибудь далекой планеты. “Космос не над нами, а вокруг нас, мы лишь микроскопические организмы на жалкой песчинке в его просторах. Но каждый из нас – это целый мир, целая вселенная. Стоит ли об этом думать – в этом главный вопрос”.

Он шел с этим около двух минут, пока совершенно случайно не вспомнил об одной вещи… Подняв глаза прямо к горизонту, он начал заземляться на ходу. Еще семь лет тому назад он придумал необычный способ психологической тренировки или даже укрепления духа – простого возвращения к жизни. Все, что нужно сделать – ощутить под ногами огромный камень весом в миллиарды тонн – почувствовать под собой массу планеты, всю ее колоссальную мощь. Чтобы лучше это представить, он старался посмотреть на себя со стороны – на себя и на Землю – и оценить взаимодействие двух тел с физической точки зрения. Если по-настоящему ощутить силу земного шара, можно стать сверхчеловеком, можно при желании свернуть горы – в этом Алексей был твердо уверен, и иногда ему действительно казалось, что он сильнее всех на планете. Он всегда стремился к совершенству, а когда ему твердили, что совершенства нет, рассуждал весьма банально: “Если идеала нет, что вполне вероятно, то нет предела нашему совершенствованию, то есть, все во вселенной возможно – это логичное утверждение теории вероятностей”.

Обычно Алексей не останавливался при заземлении, но на этот раз он решил сильнее сблизиться с Землей. Рядом с узкой автомобильной дорогой он присел на одно колено, поставил теплую бутылку в сторону и уперся обеими ладонями в снег. Долгое время он сидел неподвижно, в утренних сумерках его можно было принять за причудливую статую или спустившегося на Землю пришельца. Вместе с тем, снег накрыл его целиком, с ног до головы, тонкой простыней. Закрыв глаза, он представлял, как квинтиллионы молекул дребезжат под ним, и каждая из них с какой-то ничтожной силой притягивается к нему, он видел желто-красное ядро из магмы, вращающееся внутри, и даже начинал чувствовать его жар в ладонях, приложенных к холодному снегу. В разгаре дня он почувствовал бы себя неуютно в подобной позе, вблизи проезжей части. “Я не один знаю то, что знаю. – Твердил он себе. – Да, я хочу быть неповторимым – многие хотят. Глупо было бы утверждать, что другие люди глупее меня, возможно лишь, я сильнее тем, что осознаю это. У каждого есть что-то грандиозное на уме, своя неповторимая трактовка бытия. Наверное, кто-нибудь сидит сейчас так же на другом конце планеты и так же впитывает ее силу. – Почему именно эти мысли посетили его в этот момент, сказать трудно, но они заняли его довольно надолго. – Нужно встать, пока Утренняя Звезда еще видна”. – Сказал он себе и оторвал руки от Земли.

Алексей быстро встал и направился вперед по заснеженной городской равнине, глядя прямо перед собой, и как всегда мечтая на ходу. На все вокруг он смотрел как бы со стороны, будто его здесь не было вовсе, будто он был лишь наблюдателем, посторонней душой в реальном мире, который вовсе не казался ему иллюзорным, скорее, он сам был иллюзией. Почти половину жизни он проводил в мечтах, его бурная фантазия порой уводила его так далеко от реального времени и пространства, что ему тяжело было возвращаться к реальности. И это случалось очень часто во время прогулки.

Когда в метре от него вдруг проехал первый за час автомобиль, он встрепенулся, огляделся по сторонам, прислонил бутылку к губам и пошел дальше. Перейдя через дорогу, он подошел к невысокому гранитному парапету и начал с ожиданием смотреть на небо, именно туда где находилась Венера. На данный момент ее не было видно из-за облаков, но Алексей точно знал, что она там.

Делая небольшие глотки теплого пива, он начал смотреть на другой берег реки, где в сумраке просматривались прикрытые снегом останки сгоревшего дощатого шалаша. Потом он поднял глаза на город, светившийся вдали разноцветными электрическими огнями, на душе становилось все легче, а ночной кошмар расплывался в памяти и уходил куда-то далеко в прошлое. Снег по-прежнему продолжал валить крупными хлопьями, прикрывая на реке лед и разнообразный мусор, разбросанный на нем. Долго смотреть на это он почему-то не смог, поставив бутылку на парапет, он развернулся к нему спиной и принялся рассматривать свой район. Редко наставленные высотные жилые дома, три из которых стояли недостроенными уже лет десять, и лишь ветер с низким загробным свистом витал между их стенами. Справа от этих белых коробок находилась большая теплоцентраль, ежедневно выбрасывавшая из чугунных труб километры черного дыма. Нельзя сказать, что район был отсталым, бедным или криминальным – в нем жили вполне приличные люди, просто большинство из них не ощущало никакой эстетической недостаточности. Алексей же ощущал, и очень остро, он смотрел на этот район, как на постапокалиптический лес железобетонных зданий. “Мы заложники бетонных стен, – говорил он про себя, как оратор, – сегодня снег скрывает эту пошлость урбанистического ландшафта, но мне известно точно: здесь рождается апокалипсис, и не только здесь – всюду на планете, где существует зло…” Все вокруг неизбежно стремилось к этому, то есть, конечно, в неизбежность Алексей не верил, оспорить можно все, что угодно: и древние предсказания, и реальные факты, но данный факт он оспаривать почему-то не хотел. “Мир идет ко дну…, – подумал он снова, – пора сматываться”. – Эта мысль вдруг застопорила ход его размышлений.

И еще он был прав в том, что снега было на редкость много, возможно никогда в Северогорске еще не было столь густого снегопада весной. С того времени, как он вышел из дома, на улице немного посветлело, и, тем не менее, из-за снежной стены он не мог видеть ничего дальше километра, кроме уличных фонарей и света в окнах. Если честно, он и не хотел ничего видеть, иногда он даже закрывал глаза и слушал, пытаясь услышать то, чего не слышит обычный зрячий человек, затем пытался отключить слух и начинал нюхать воздух. Но утренний речной воздух сбивал всякие запахи и прерывал все его слепые фантазии. Он думал, не переставая ни на долю секунды – думал о совершенно конкретных вещах, но порой совсем непредсказуемых и несовместимых: то о друзьях, то о сексе, то о молекулах газа, влетающих в его носоглотку, то о прочих природных явлениях, то вновь возвращался к теме апокалипсиса.

В итоге поняв, что вернулся к тому, с чего начал, он вдруг потряс головой, будто стараясь вытряхнуть из нее все эти мысли, повернулся лицом к реке, поднял глаза к небу и увидел ее… – Венеру, утреннюю звезду, вторую планету от Солнца, богиню красоты – Алексей начал подбирать характеристики для нее и никак не мог остановиться. Именно эта планета вдохновляла его большую часть жизни, он уже потратил пять лет на ее изучение и мог потратить еще сколько угодно, причем с каждым разом она становилась для него все таинственнее, чем больше он узнавал о ней, тем больше возникало тайн, поэтому Венера, что бы ни случилось, оставалась для него манящей далекой звездой. Нет, нельзя сказать, что Алексей любил ее больше Луны, последняя была близка в пространственном значении, была ему чем-то родным и незаменимым, Венерой же он любовался, как картиной в бесконечном космическом музее. Она буквально звала к себе, в своем холодном волшебном свете несла надежду освободиться когда-нибудь от оков земного притяжения, прыгать в десять раз выше, стать сильнее духом, просто выбраться за границы мира людей, за границы разума. Мысль о том, что он умрет, не увидев всю свою галактику со стороны, порой убивала его.

Алексей с детства мечтал стать ученым-физиком, приносить пользу человечеству за счет своих изобретений, в то время как другие мальчишки мечтали работать в милиции, летать в космос или же стать киллерами, что уже тогда вызывало его отвращение. Однако, окончив школу, когда все его товарищи определились со своими специальностями, вполне реалистичными, престижными и практичными, он уяснил для себя однозначно, что его мечта – стать космонавтом. “Спустись на землю”. – Твердили ему друзья, узнав о его мечте, такие ответы приучили его просто-напросто молчать о ней. В итоге он выбрал что-то среднее – довольно современную специальность планетолога в космической академии в Новом Звездном. Закончив ее, большинство студентов направлялись со своими довольно ценными дипломами на частные предприятия, где их знания о космосе никому были не нужны, Алексей же остался работать в небольшом космическом городке на благо государства. Космонавтом ему, к сожалению, стать не удалось, как он ни старался – ничего не поделать, если человек переносит гипергравитацию на тридцать процентов хуже нормы. Но космос не был единственной светлой дорогой, которую он видел в своей жизни. Только начиная учиться в академии, он уже подумывал о том, чтобы уехать за границу – куда-нибудь в Европу, в маленькую, чистую страну, где люди не имеют общенациональной страсти к воровству и разбоям, где вежливость считается достоинством человека, а не слабостью, где лес и небо чисты, как вода в озерах.

Прокручивая и как бы простирывая десятки мыслей у себя в голове, он по-прежнему не отрывал глаз от Венеры, внимательно изучая ее поведение: яркий белый свет пульсировал, как чье-то сердце и даже порой просвечивал сквозь густые облака. Кроме нее на небе больше не было звезд, она, меж тем, становилась все светлее, и даже Луна начинала потихоньку тускнеть рядом с ней. Утренняя Звезда светила все так же ярко, и даже Алексея это немного удивляло, а точнее, удивило бы, если б он сосредоточил свое внимание на ней. Он же, хоть и смотрел на нее непрерывно, думал о другом, был где-то далеко – намного дальше Венеры, на лице его все ярче выявлялось странное разочарование.

Охваченный тяжелыми раздумьями, он вдруг сделал маленький шаг правой ногой и почувствовал нечто мягкое и бесформенное на земле. Он опустил голову и увидел замерзший, укрытый снегом трупик собаки, он лежал с вытянутыми лапами, так что глаз не было видно. При виде этого ужаса сердце Алексея вдруг подпрыгнуло и, было, хотело выползти наружу, как он вдруг закашлялся и начал медленно переступать ногами, сгибаясь при этом почти вдвое и хватаясь за живот. У него в душе вдруг всплыла дикая обида на все вокруг, и жестоко защемило грудь, в которой, тем временем, быстро накапливалось острое, томящее негодование.

Когда оно достигло предела, Алексей сильно сжал бутылку в руке и неуклюже замахнулся. Всю свою сознательную жизнь он боролся с мусором на улицах, но на этот раз даже собственные убеждения не помешали ему сделать эту гадость – швырнуть пустую бутылку, что было сил, на прикрытый снегом тонкий лед… И тут, широко раскрыв глаза, все так же пристально глядя на небо, он, будто взорвавшись, выкинул громкой руганью: “Когда же вы, наконец, придете?!!” – Его крик, как порыв теплого ветра над холодной землей, разнесся по пустырю и замерзшей реке. Вероятно, кто-то на улице услышал его очень хорошо, но Алексею на это было ровным счетом наплевать, он замер, глядя на звезду замороженным взглядом с какой-то угасающей надеждой в глазах. Они, казалось, совсем опустели и могли бы еще долго оставаться в безысходном покое, но вдруг произошло нечто непредсказуемое, непонятное, шокирующее и необъяснимое.

Венера резко вспыхнула и засветилась в сотни раз сильнее, словно маленькое Солнце…, глаза Алексея начали потихоньку приоткрываться, пока без каких-либо изменений настроения, за какие-то две секунды “бешенства” Венеры он не успел испытать никаких эмоций. Когда же эти две с небольшим секунды истекли, звезда начала тускнеть так же быстро, как и разгоралась, и в итоге погасла совсем…

Секунды начали капать медленнее, как бы отсчитывая пульс и мельчайшие единицы нарастающего недоумения. Алексей, казалось, слышал стук своего собственного сердца после каждого глубокого вдоха. Он не мог поверить в то, что увидел, это просто не укладывалось в его голове, все, что он смог подумать тот момент, он произнес вслух, но очень тихо:

– Что за?…

Если б кто-нибудь был с ним рядом, Алексей попросил бы ущипнуть его, но постепенно он начинал анализировать ситуацию, напрягая все органы чувств, и понимал, что не спит. Облаков на небе уже не было, и ничто не могло скрыть Венеру из виду, но, тем не менее, ее не было на месте. Этот факт свалился, как камень на голову, и вызвал небывалое волнение, которое, наверняка, ощутил каждый очевидец.

Алексей дышал все чаще, но по-прежнему стоял на месте, глядя на небо, причем в его умную голову не пришло ни одного варианта причины случившегося, он не понимал, что вообще произошло. Когда он, наконец, избавился от шока, и мысли вроде бы просветлели, он резко развернулся и очень быстро направился в сторону своего дома, постепенно ускоряясь, и совсем скоро перешел на бег.

Он уже не чувствовал себя отрешенным от мира, после этого необъяснимого случая и предшествовавшего ему долгого заземления Алексей вдруг почувствовал себя живым – как будто пробудился от долгого сна. Это должно было радовать его, но тревога нарастала все сильнее, каждое мало-мальски аномальное событие он расценивал как начало каких-то перемен, но то, что он увидел этим утром, ни с чем нельзя было сравнить.

Придя домой, Алексей поспешно разулся и первым делом подбежал к телефону. За считанные секунды, он набрал одиннадцатизначный номер и прижал трубку к уху, по-прежнему быстро и тяжело дыша. В ответ на его дыхание раздавались лишь частые гудки. Не медля ни секунды, он вновь набрал номер с уверенностью в том, что многоканальный телефон Центра не может быть занят более пяти секунд подряд. Но, тем не менее, линия была по-прежнему занята. Затем Алексей повторил попытку еще раз, больше десяти минут он слушал эти надоедливые гудки, но так и не дождался ответа. Он продолжал звонить вновь и вновь…, результат был неизменным

А волнение, тем временем, все нарастало, в голове крутился один лишь вопрос: “Что же случилось с Венерой? Не могла она просто так разорваться, – он подошел к окну и посмотрел на небо, где уже во всю разгулялся солнечный свет, и вся мысли на минуту пропали куда-то, можно было подумать, что он над чем-то упорно размышлял, но на самом деле он не думал ни о чем в тот момент, – там ответа нет, – первое, что внезапно пришло ему на ум, – … ответ где-то здесь”. – Тут он бросил взгляд на телефон и снова принялся звонить.

Час за часом, звонок за звонком – только частые, короткие гудки. Полдня прошло, Алексей не находил себе места, он перемещался по квартире, как беспокойный призрак, падал на кровать и лежа смотрел в потолок, схватившись за голову; он, казалось, готов был разорваться от нетерпения. “Что-то должно было произойти, и, кажется, что-то произошло. Но что же, черт возьми, случилось с этим телефоном?” – Алексей звонил друзьям и даже за город, чтобы убедиться в том, что аппарат исправен, и ничего не менялось.

Алеша, что с тобой, все-таки? Я же вижу, ты чем-то взволнован, – Марина Андреевна тоже тихо волновалась, видя, как волнуется он, – уже полдня звонишь. Что-нибудь случилось на работе?

Обычно Алексей не посвящал маму в свой профессиональные дела, но на этот раз решил ей рассказать обо всем:

– Венера исчезла. – Он поднял глаза, открыв свой взгляд для нее.

– Куда она могла исчезнуть? – Спросила Марина Андреевна после недолгой паузы. – Просто сегодня ее не видно – вот и все.

Нет, мам, она исчезла на моих глазах – просто взорвалась. Понимаешь, Венера – это моя работа, я должен знать обо всех процессах, происходящих на ней и вокруг нее, а это просто ни в какие рамки не укладывается, я никак не могу найти этому объяснения.

– Не волнуйся так, все в порядке, вот увидишь.

– Как ты можешь быть уверена в этом? – Алексей немного повысил голос. – Я звоню в Центр уже четвертый час подряд, а там все занято.

– Может быть, со связью проблемы?

– Там проблем со связью не бывает. Я звонил даже на личный номер управляющего – все везде занято…, никогда такого еще не было. – Время от времени он прикладывал руку ко лбу и широко раскрывал глаза, вновь и вновь стараясь переработать всю информацию, которая сама по себе накапливалась от множества догадок.

– Давай пообедаем, – вдруг предложила мама.

Алексей приподнял брови, задумался ненадолго и, чуть успокоив себя, произнес:

– Давай.

К еде он приступил, как ни странно, с необыкновенным аппетитом – ел много и очень торопливо.

Почему ты раньше не сказал, что голоден? – Марина Андреевна смотрела на него с удивлением. – Я бы приготовила тебе.

Я, если честно, я сам не знал – слишком был взволнован, чтобы думать о еде.

Уничтожив большую тарелку супа, Алексей принялся за плов. Он по-прежнему думал о Венере, но теперь его переживания переросли в какой-то детский интерес, предвкушение чего-то нового, и не отпускали, как и раньше, ни на секунду. От волнения у него изредка пробегала мелкая дрожь по телу, подобное бывало у него лишь перед выходом на сцену или во время близости с девушкой. “Нервы ни к черту”, – заключил он мысленно и вновь невольно погрузился в догадки.

Медленно, но верно он уходил в себя все глубже и глубже и на раздавшийся в коридоре телефонный звонок никак не отреагировал. Около двадцати секунд телефон надоедливо звонил, пока, наконец, не замолк: судя по всему, мама взяла трубку. Слушая ее таинственное молчание, Алексей вдруг насторожился, медленно дожевывая последний кусочек…

– Алеша, – раздалось из коридора, – это тебя.

Тут он, задумавшись, нахмурился, подошел к Марине Андреевне… и взял трубку из ее рук, так осторожно, будто она была из хрупкого хрусталя.

Интересно,… – произнес он, глядя ей в глаза и наблюдая в них прикрытую тревогу…

– Да, – протянул он, затаив дыхание.

В ответ из трубки послышался низкий, немного строгий и чуть взволнованный мужской голос:

– Плутов Алексей?

– …Да, – произнес Алексей все с той же непроизвольной осторожностью в голосе и вдруг замер в ожидании – судя по всему, звонили с работы; вместе с дыханием, казалось, затормозились все процессы в его организме, включая нервную деятельность и пищеварение…

– Требуется ваша помощь, – голос звучал громко, четко и убедительно, – к четырем часам вас будут ждать в аэропорту Северогорска. Вещи можете не собирать, в Новом Звездном вам предоставят все необходимое.

Но там у меня уже есть все необходимое. – Алексей спешно выпалил первое, что пришло ему на ум.

Четыре часа дня, аэропорт, за вами приедут. – После этих слов голос замолчал, и вновь раздались частые, короткие гудки.

Алексей медленно положил трубку и задумчиво посмотрел на маму. На лице его выразилось недоумение, и все же он был рад тому, что услышал. Полминуты он размышлял над этим, после чего, будто что-то определив для себя, уверенно произнес:

Я должен собираться – меня вызвали на работу. – Буквально в тот же момент он устремился в ванную, чтобы вымыть руки после еды и как следует освежиться.

Алеша, что случилось? – Спросила Марина Андреевна, сгорая от любопытства и, немного, от волнения.

Точно не знаю, что, но что-то очень интересное и необычное и, похоже, чрезвычайное. Я должен быть там, меня вызвали в аэропорт.

А кто звонил?

Да мало ли, кто мог передать распоряжение. – Алексей буквально летал из одной комнаты в другую, иногда останавливаясь, чтобы обдумать свои действия, Марина Андреевна, в свою очередь, постоянно следовала за ним.

Постой, может быть, тебе не надо ехать, может быть, все не так важно…? Ты же был дома всего один день.

Мам, если мне сказали, что ждут меня в Звездном, и назначили встречу в аэропорту, наверное, они прислали за мной самолет, хотя такого еще никогда не бывало, – тут он остановился на середине комнаты и почесал затылок,… – сколько сейчас времени?

Полвторого, – ответила Марина Андреевна, по-прежнему не понимая до конца сути происходящего.

 Времени было еще много, но Алексей не мог сидеть спокойно: ему хотелось, чтобы все произошло скорее, хотелось обо всем узнать, но время шло так медленно, что одна минута тянулась, как пять. “Может быть, стоит включить телевизор… – вдруг подумал он и устремился в гостиную… – два часа дня… отлично”. О необычных космических явлениях всегда сообщали на телевидении, и, если с соседней планетой действительно что-то случилось, это не должно было остаться без внимания журналистов.

Буквально через пару минут начался выпуск “Новостей”, как ни странно, сразу с репортажа о Венере. Алексей в судорожном волнении увеличил громкость и напряженно уставился на экран.

 – Сегодня в нашей солнечной системе произошло удивительное и в то же время ужасающее событие: Венера, вторая от Солнца планета, по не установленным пока причинам, внезапно исчезла из виду. Из обсерватории нам была передана информация о том, что планета взорвалась с удивительной силой. Осколки были настолько мелкими, что те из них, что долетели до Земли, сразу же сгорели в верхних слоях атмосферы. Данное происшествие подняло настоящий переполох в союзах ученых и правительствах всех стран. Пока не выяснены истинные причины случившегося. Уфологи утверждают, что это дело рук выходцев из других цивилизаций, и объяснение всему – атака из космоса. Специалисты из города Нового Звездного же отказываются давать какие-либо комментарии; пока ничто не может пролить свет на возникшую ситуацию. Как заявил генеральный секретарь ООН, исчезновение Венеры – настоящее горе не только для астрономов – это самый жуткий акт вандализма, который когда-либо был совершен в нашей солнечной системе. Ко всему стоит добавить, что, по самым скептическим прогнозам, за этим может скрываться серьезная опасность для человечества, и неизвестно, что еще может произойти в нашей солнечной системе после подобного события.

Прослушав репортаж, Алексей убавил звук и капитально задумался. “Что-то изменится… – сказал он мысленно, – что-то уже изменилось? Наверное, ответ где-то в Звездном. Что интереснее всего, вероятно, я буду в центре событий”. Мысли его были тревожны, но предстоящие события не пугали его, а интриговали все сильнее и сильнее; всем телом он ощущал начало чего-то нового, сверхъестественного, чего он ждал многие годы.

Просидев в раздумьях несколько минут, он вдруг резко встал и пошел одеваться:

Я должен ехать.

Ехать? Куда? Я так мало тебя видела, – произнесла Марина Андреевна умоляющим голосом.

Мам, со мной все будет в порядке, скоро я вернусь, и это уже будет настоящий отпуск.

Обещаешь? – Она посмотрела на него открытым до глубины души взглядом.

–  Обещаю, что ничего со мной не случится. – Сказал Алексей, мило улыбнувшись, и посмотрел ей в глаза.

Они смотрели друг на друга, ничуть не меняя взгляда – смотрели, как обычно перед прощанием – улыбчиво и добродушно, будто расстаются всего на несколько минут, и каждый думал о своем. “Как же не хочется тебя отпускать”. – Читалось у нее в глазах. Он смотрел с пониманием и небольшим чувством вины – вины за то, что покидает ее столь внезапно.

–  Два, пятнадцать. – Произнес Алексей, взглянув на наручные часы. – Мне пора.

Затем он поднял свою тяжелую сумку и открыл дверь.

Пока. – Сказал он, улыбнувшись вновь.

Пока, – вымолвила мама, явно начиная успокаиваться, – удачи тебе.

В ответ Алексей в очередной раз улыбнулся и устремился вниз по лестнице, оставив в сердце матери пока глухое, но нарастающее чувство тоски.