Текст книги "Возвращаясь на Землю (СИ)"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Казалось, он недосказал чего-то важного, но на этом его короткий рассказ оборвался. Уэсли следил за движениями его лица и улыбался вместе с ним, он не мог не заметить, что в его коллеге что-то радикально изменилось, и изменилось, явно, к лучшему. Андрей настроился именно на ту целебную волну, которая дает силы и помогает держаться на плаву в стрессовой ситуации. Его дух был силен и свободен, несмотря ни на что, а в глазах играла печальная и в то же время радостная мысль о том, что жизнь прожита не зря. И в этом была его воля, его сила и уверенность.

Неизвестно, почему, тишина на корабле воцарилась такая, что даже треск электрических ламп, которого ранее никто никогда не замечал, стал слышимым, и лишь изредка его перебивали тихие и опасливые голоса офицеров, доносившиеся из разных отсеков.

В комнате отдыха было темно и по-прежнему жарко, Мария лежала на своем ложе и каменным взглядом смотрела на стену, положив одну ладонь под голову. Она молчала и не двигалась уже минут двадцать, взор ее был пустым и холодным, как у покойника, дыхание становилось все слабее и тише. Джерри лежал позади нее и, не издавая ни звука, слушал ее дыхание. Слушал, но не мог расслышать, иногда ему казалось, будто она спала, но что-то в ней будоражило и волновало его дух, заставляя забыть обо всем, и даже о грядущей гибели.

– Мэри. – Произнес он вдруг, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

– Что? – Шепотом отозвалась она.

– Не хочешь заняться любовью напоследок?

– Ты рехнулся, Паркер? – Строго и даже немного обозленно ответила она. Его предложение в один миг разбудило в ней ярость, такой внезапной наглости она не ожидала даже от него.

– Почему бы и нет? Как можно не рехнуться рядом с такой красоткой? – Джерри ничуть не смутился, скорее, наоборот, воспринял ее отказ как сигнал к действию.

– Ты откуда такой смелый, лейтенант? – Мария, было, хотела разозлиться по-настоящему и уже отвела локоть вперед, чтобы ударить лейтенанта по ребрам, но что-то вдруг остановило ее, и в голову пришла мысль о том, что, может быть, все это не так уж зазорно.

– Армия США, мэм, там дают хорошие уроки мужества. – Бравым голосом ответил Джерри.

– Да? А чему там еще учат? – Все так же измученно, но уже с небольшим кокетством спросила Мария.

– Помогать боевым товарищам в минуты уныния.

– Ты считаешь, мне нужна помощь?

– Я уверен. – Твердо, без всякой доли сомнения произнес Джерри.

Мария не сказала больше ни слова, она повернула голову и увидела над собой его красивое, темное, как шоколад, лицо. В его уверенном взгляде ясно читалось: “Ты в моей власти, детка, и ничто этого не изменит”. И тут она почувствовала, что не могла сопротивляться и, мало того, хотела этого так же сильно, как и он, даже не взирая на жару. Джерри, тем временем, все ниже склонялся над ней и уже дышал с ней одним воздухом, Мария разомкнула уста, чтобы впустить его горячий, твердый, как стрела, язык внутрь. Он слегка коснулся ее носа своим и крепко примкнул пухлыми, черными губами к ее белоснежному подбородку, после чего тут же скользнул по нему языком и впился в ее нежно-розовые мокрые губы. Почувствовав всем телом неудержимый напор его животной страсти, она целиком легла на спину, чтобы он смог накрыть собой все ее тело. Так он и сделал –  схватился руками за кровать, чтобы примкнуть к ней плотнее, и всем своим туловищем надавил на нее, будто стараясь удушить. Она с усилием протиснула свое колено между его ногами и крепко сжала его ягодицу рукой, вторая рука ее держалась за плечо Джерри, которое безустанно двигалось над ней, по мере того как он извивался подобно змее, будто уже проник внутрь и торопливо повторял свое проникновение, приводя в контакт их налившиеся гениталии. При этом ни один из них не издавал ни звука, и лишь губы чмокали время от времени, разлипаясь во влажном поцелуе.

Их тихие стоны не были слышны даже в шестом, ближайшем к спальне отсеке, а в одиннадцатом, наиболее отделенном – и подавно. Стальной люк, ведущий одиннадцатый отсек, был закрыт – за ним так же тихо и скромно притаились лейтенанты Вонг и Хо. Это был просторный грузовой отсек, освещенный фиолетовым светом четырех люминесцентных ламп, по бокам помещение окружали толстые стены, не менее полуметра в ширину, именно поэтому в нем не было ни одного иллюминатора, зато на нижней стене, прямо под посадочной шлюпкой, занимавшей около трети всего пространства, располагались тонкие створки внешнего шлюза, за которыми не было ничего – мертвый космический вакуум.

Двое офицеров сидели, прижавшись друг к другу плечами, на наклонной стене шлюпки, напоминавшей по форме летающую тарелку, ее керамическая поверхность была прохладной, несмотря на жару. Ляо смотрела куда-то меланхоличным, измученным взглядом, совсем обессилев от зноя, Ти Джи держал ее руку в своей руке, нежно лаская ее теплую ладонь, и улыбался каждый раз, когда чувствовал ответное движение ее пальцев, как напоминание о том, что она еще жива, еще не сдалась и по-прежнему любит, как и четырнадцать дней назад…. Ти Джи молча вспоминал те незабываемые дни на борту космического челнока, когда вся команда спала мертвым сном, и лишь они вдвоем наслаждались упоительными мгновениями уединения, когда весь корабль был в их распоряжении, и ничто не могло препятствовать горячему потоку их глубоких чувств и неудержимых желаний. Ляо старалась думать о Земле, о своем доме, о семье, родителях и сестрах, но суровая реальность никак не отпускала ее мысли, губила их и закручивала в один нелепый, давящий тяжелым напором водоворот.

– Ты в порядке? – Спросил ее Ти Джи, слегка прикоснувшись губами к ее волосам.

– Не знаю. – Ответила она с глубокими следами внутренней борьбы на лице, ее голос был уставшим и слегка хрипловатым, в сонных, помутневших глазах медленно угасал теплый, улыбающийся лучик надежды.

– Ты что, моя прелесть? Сейчас нельзя падать духом. Мы вместе, мы живы, и все у нас еще впереди. – Ти Джи отчаянно возвращал ее к жизни. К сожалению, ничего, кроме теплых, ободряющих слов он произнести не мог, но сильное сердце его билось по-прежнему широко и безустанно, и всю свою живительную энергию он готов был отдать ей – своей любимой. – Скажи мне, что ты не будешь грустить. Ты ведь не такая, я знаю тебя, ты просто так не сдаешься. Ну, скажи мне, что ты сможешь взять судьбу в свои руки.

– Ах, Ти Джи. – Все, что нужно было Вонгу, это ее открытая, добрая улыбка, и он ее заслужил: Ляо говорила, положив голову ему на плечо, и понемногу сокращая мышцы губ в улыбке. – Как же я люблю тебя. – После этих слов она слегка повернула голову и обратила к нему свой взгляд в ожидании ответа.

– И я тебя люблю. – Ти Джи считал, что необходимости отвечать ей не было, поскольку его чувства ей и так ясны не хуже, чем ему, но по ее настроению понял, что в тот момент это признание ей было нужно, как воздух для жизни.

– Ты правда думаешь, что у нас еще есть шанс, или просто меня утешаешь?

– Конечно, я думаю. Мы ничего не знаем о том, что с нами случилось. Разве мы можем выносить себе приговор в таком случае. Может быть, все само собой исправится, а может быть, мы найдем выход. – Ти Джи мигом ухватился за ту искру надежды, что мелькнула вдруг в ее глазах, и держал изо всех сил, главной целью в тот момент для него было не дать ей упасть, помочь ей выбраться из всепоглощающей, мрачной ямы уныния. – В конце концов, мы летели сюда не для того, чтобы так нелепо умереть от жары. Я уверяю тебя, мы еще спустимся на Марс на этой малышке, – Вонг положил ладонь на холодную керамическую поверхность бортовой обшивки Кристи, – и обязательно вернемся домой. Я знаю точно. – Ляо улыбнулась ему уже совсем открыто и беззаветно, с глазами, полными доверия и долгожданной, спасительной надежды.

В седьмом отсеке, совсем недалеко от них, тихо притаилась еще одна парочка членов экипажа – лейтенант Алексей Плутов и кот Альфред; оба неподвижно висели в воздухе, уставившись в светло-синюю нагретую поверхность пола, не в иллюминатор, где в десятках световых лет от них сочувственно сияли звезды, а прямо перед собой – на бессмысленный и твердый металл, обитый матерчатым покрытием. Алексей как-то раз задумался над тем, почему кто-то смотрит высоко в небо, а кто-то себе под ноги. Он заметил на себе и на своих знакомых, что люди устремляют взгляд вдаль, как правило, когда они счастливы, и бессмысленно тупятся на стену в минуты уныния. С того момента он следил за собой – где бы он ни был, о чем бы ни думал и ни печалился, что бы ни случилось, как бы жизнь ни была с ним жестока, он старался смотреть вдаль. И вместе с тем, все острее и глубже ощущая приближение гибели, Алексей напрочь позабыл о своем правиле. Взгляд его был вялым и мягким, как сухая листва, и в то же время тяжелым, как металл, зрачки расширились до небывалых размеров, затянув собой всю радужную оболочку, дыхание становилось с каждой минутой все реже, теплый и соленый, как морская вода, пот крупными каплями накапливался на лице и разлетался в воздухе при каждом резком повороте головы.

Настрой его спал еще в тот момент, когда в душу вновь проникло сковывающее, до боли знакомое ему чувство страха – тривиального животного страха за свою жизнь, в считанные минуты оно поглотило его целиком, намертво привязав к суровой реальности, точно к каменной глыбе. В последний раз оно посещало его еще на Земле, где все, казалось бы, куда более знакомо и безопасно, но это чувство было с ним всегда, держало его в своей власти порой настолько долго, что уже становилось его нормальным состоянием. И чтобы избавиться от этого, достаточно было попросту прекратить думать, целиком задушить свою больную фантазию и жить, как большинство – своими ежедневными нуждами и проблемами. Ему в голову не раз приходили вопросы: “Неужели я самый последний трус? Почему никто из моих друзей не боится этого, а я боюсь? Как мне избавиться от этого?”

Практически каждый день Алексей узнавал о трагедиях и несчастных случаях, и, в то время как его товарищи пропускали мимо себя все эти тяжелые моменты, а порой даже шутили над ними по-черному, он все более придавался страху при мысли о том, что с ним могло произойти то же самое. Он боялся смерти, не высказать, как сильно, боялся боли, которая ей сопутствует. Он знал, что смерть преследует повсюду, что она всегда рядом; смерть бывает в шаге от него, когда он стоит у железнодорожного полотна, она дышит ему в спину, когда он выполняет силовые трюки с нагрузкой на шею или ведет автомобиль. Но боялся Алексей при этом, в первую очередь, не за себя…, а за свою маму, Марину Андреевну. Он пытался представить, насколько это ужасно – потерять ребенка, он понял: это страшнее смерти, страшнее чего-либо вообразимого, и это заставляло его держаться за свою жизнь с удвоенной силой. Как бы ни было ему тяжело, как бы жестоко жизнь не давила и ни била его головой об пол, уйти самовольно он не мог по одной простой причине – любящем и заботливом сердце, под которым он провел несколько месяцев своей жизни, которому он милее и дороже всех на свете.

Вспоминая о матери вдали от Земли, на борту космического корабля, которому зловещим перстом грозила неминуемая гибель, он не мог не впасть в уныние. Слезы сами по себе наворачивались у него на глазах, смешиваясь с потом в одну соленую, кристально прозрачную массу и наполняя его глаза, так что все перед ними сливалось в расплывчатую и неясную картину, и уже нельзя было различить ни пола, ни стен, ни окон – ничего, только мутная синева в жидкой пленке из пота и слез.

Алексей по-прежнему смотрел в одну точку на полу и медленно, незаметно для самого себя поворачивался в воздухе, постепенно выравниваясь вдоль отсека головой к выходу, и даже не слышал, как в соседнем отсеке, прямо перед ним открылся входной люк.

– Лео. – Вдруг прозвучал знакомый голос совсем рядом. Почему-то, у него даже не мелькнула мысль, что кто-то обращался к нему, он напрочь погрузился в свой страх и уже, казалось, не мог вырваться, чтобы вернуться к реальности. – Лео. – Голос звучал уже громче и тревожнее. – Что с тобой? – Ляо подлетела к нему ближе и, взяв его голову в ладони, подняла ее и притянула к себе. – Ты что? Очнись, Лео! – Произнося это, она трясла его голову так, что пот разлетался мелкими брызгами с его лица. Увидев, что взгляд Алексея, наконец, оживился, она обхватила его плечи и крепко прижала себе, так, чтобы он не смог вырваться. Но Алексей не хотел и даже не думал сопротивляться; поняв, что рядом с ним его верный и незаменимый друг, он широко развел руки и обнял ее крепко, как напуганный ребенок обнимает маму. Ляо, в свою очередь, старалась как можно глубже разделить его страх и прижимала его к себе еще крепче, буквально впивалась намертво. – Пойдем к нам, мой хороший. – С этими словами она, наконец, ослабила объятья и взяла его за руку.

– Черт возьми, что за нафиг..., – шепотом выругался он, стыдливо вытирая слезы рукой и отворачиваясь.

– Все в порядке, Лео, тебе нечего стыдиться. – По мере того, как Ляо утешала его, ей самой становилось легче, и собственный страх ее бесследно рассеивался в тяжелом и знойном воздухе маленького проходного отсека.

Она повела Алексея за собой, в одиннадцатый отсек, где было самое прохладное место на корабле – теплонепроницаемая обшивка космической посадочной шлюпки “Кристи-1”. Резво влетев в него с теплой и жизнерадостной улыбкой на лицах, они с удивлением обнаружили, что Вонга не было на шлюпке – он висел у противоположной стены и настороженно осматривал ее с самого пола и до потолка, будто искал на ней что-то или глядел сквозь нее, при этом он не издавал ни звука и прислушивался, неизвестно, к чему.

– Ти Джи..., – опасливо, боясь нарушить тишину, обратилась к нему Ляо. – Что такое? Что ты пытаешься услышать?

– Я не слушаю, – ответил он в полный голос, – я пытаюсь понять, откуда исходит этот запах. У этой стены пахнет, по-моему, сильнее всего.

– Странно. – Ляо приблизилась к стене, и в нос ей тут же ударил резкий, удушливый запах, от которого дыхательные пути сжались в одно мгновение, не оставив прохода воздуху. Ти Джи мигом оттолкнул ее, и, как только Алексей помог ей остановиться, упершись ногами в пол, Вонг набрал в рот побольше воздуха, примкнул к ее губам своими и медленно, с усилием выдохнул, стараясь наполнить ее легкие.

– Что это? – Напуганно спросил Алексей, глядя с волнением на то, как Ляо судорожно отдыхивалась. – Ужасный запах.

– Это аммиак. – С трудом проговорила она сквозь отдышку.

– Откуда? – По-прежнему не выпуская ее из рук, спросил Ти Джи.

– Дай мне свою майку.

Реакция Ти Джи была молниеносной: не сказав ни слова, он снял с себя майку и протянул лейтенанту. Как он и предвидел, Ляо обвязала ей рот и нос, чтобы снова не впустить губительный газ в дыхательные пути. Крепко-накрепко завязав узел на затылке и еще раз переведя дух, она целенаправленно устремилась к металлической прямоугольной дверце на стене, намертво запертой на магнитный замок. Это был один из щитов системы жизнеобеспечения, а именно, щит устройства охлаждения, в нем находилась панель ручного регулирования температуры.

Набрав за полторы секунды комбинацию из шести кнопок, Ляо разблокировала замок, после чего с усилием повернула ручку на дверце и слегка приоткрыла ее. Оттуда прозрачной пеленой, волнами искажая воздух, повалил холодный, бесцветный газ. Ляо поняла, что этого было мало, и, скрепя сердце, вновь потянула за ручку и открыла щит полностью. И тут их всех окатило холодом настолько сильно и внезапно, что мышцы сами по себе съежились и отвердели, даже капли пота начали замерзать у них в волосах.

– Что за...? – Хотел, было, выругаться Вонг в остолбенении. Дышать этим ядовитым газом было невозможно, и чтобы говорить, не пропуская его в себя, им приходилось отворачиваться для набора воздуха.

– Аммиак. – Произнес Алексей сквозь стон, прикрывая глаза рукой. – У него температура не выше минус тридцати.

– Черт! – Выкрикнул Ти Джи, не стерпев наплыва леденящего потока.

И тут им обоим в голову пришла разумная мысль: по мере того, как Ляо, слегка прищурив глаза, водила пальцами по панели в поисках нужных переключателей и кнопок, они подлетели к ней вплотную и крепко обняли, чтобы хоть как-то укрыть ее от холода.

– Что ты ищешь? – Спросил Ти Джи, едва размыкая губы, и в то же время громко, почти крича.

– Аммиачный испаритель не работает. – Ответила она так же громко. – То есть, он работает, но жидкий аммиак в него не подается – баллон отсоединен.

– И от этого он лопнул? – Спросил Алексей, дыша ей прямо в ухо.

– Да. Я уже не смогу его подключить из-за этого. Попробую подать жидкость из другого. – Газ, тем временем, валил все плотнее и все с большей силой, так что оцепеневшие пальцы ее уже не могли перемещаться по панели. – Ти Джи!

– Что? – Тут же отозвался Вонг.

– Я не могу двигать пальцами. Поверни этот тумблер!

– Этот? – Ти Джи указал на черную ручку прямо перед собой.

– Да!

Как только он повернул тумблер, Ляо схватилась обеими руками за дверцу и с силой прихлопнула ее к стене. Алексей потянул их за собой, чтобы как можно больше отдалиться от щита, и, оттолкнувшись от стены ногами, они устремились к противоположному концу отсека, где воздуха хватало, чтобы дышать.

– Что теперь? – Вздрагивая от холода и нервного напряжения, спросил он сквозь кашель.

– Теперь…, – Ляо присела на шлюпку, сняла майку с лица и принялась активно натирать плечи ладонями, – остается молиться.

Спустя полминуты, Ти Джи несся по отсекам корабля, сломя голову, не замечая никого – ни подполковника Лобкова, которому он, чуть было, не угодил в челюсть своим коленом, ни лейтенанта Бэрри, ни майора Брэя, тихо притаившихся в кабине. Полковник Уайт сидел, как обычно, на месте главного пилота, услышав стремительное приближение лейтенан, он в мгновение ока вскочил с места и развернулся к нему лицом:

– Что случилось?

– Лейтенант Хо нашла причину перегрева. – Ответил Ти Джи воодушевленным боевым голосом. – Нужно собрать всех вместе.

Уайт медленно отвел от него свой настороженный взгляд и, прокрутив в голове какие-то мысли, наклонился к микрофону; его выдержка была, как всегда, безупречной, ни один мускул не дрогнул на его огрубевшем лице:

– Внимание, экипаж! Всем собраться в третьем отсеке. Немедленно.

Услышав строгий голос командира, астронавты тут же позабыли про все свои дела и мысли и с сердцами, наполнившимися долгожданной надеждой, двинулись друг другу навстречу. Никто не знал, в чем было дело и зачем полковнику потребовалось срочно собрать у себя всю команду, но всеобщее целенаправленное движение образовало, наконец, ту высокоэнергичную, позитивную атмосферу, которая так необходима солдатам в бою.

Не прошло и минуты, как экипаж в полном составе собрался за круглым столом и замер в молчании, ожидая слов полковника. Прежде чем сказать, Уайт окинул взглядом каждого из офицеров – это был обычный для него контроль настроения и внимания, ему необходимо было убедиться, что подчиненные, товарищи были настроены слушать и внимать его речам.

– Лейтенант. – Сказав одно лишь слово, он перевел взгляд на Ляо, обратив таким образом  внимание всей команды на нее.

– В общем, так, – она твердо знала, что и как говорить, и лишь ждала своего слова, – есть две новости – хорошая и плохая. Хорошая новость в том, что мы нашли причину перегрева и уже ее исправили – подающий баллон с аммиаком был отсоединен от испарителя, мы подключили вместо него другой, и через полчаса температура восстановится.

– Постой-ка, – озадаченно перебил ее Уайт, – зачем нужно было подключать другой?

– В этом и состоит плохая новость: подача жидкости из первого не прекращалась, и остановить ее мы не смогли. Испарившийся аммиак уже во всю блуждает по системе жизнеобеспечения и прочим полостям…

– Нам нельзя включать двигатель, ты это хочешь сказать? – Спросил Брэй.

– Да, и не только… Газ может взорваться в любой момент, если, не дай бог, будет искра.

– Ну, этого, я полагаю, не произойдет, ведь корабль не как попало собран. – Высказался Андрей обнадеживающе.

– Теперь мы и этого утверждать не можем. – Возразил Брэй. – В любом случае, нужно как-то избавиться от газа.

– И как вы собираетесь это сделать? – Спросил Андрей со странным скептицизмом, за которым скрывалась тщетная надежда получить спасительный ответ.

– Я не знаю. – Огорчил его майор. Вместе с тем, он старался говорить уверенно и оптимистично, чтобы не дать вредным эмоциям овладеть его напарниками. – Давайте думать.

– Да, время на раздумье у нас еще есть, по крайней мере, пока не взорвемся. – Иронично вставил Джерри.

– Отставить, лейтенант. – Тут же осек его Алан. – Делитесь своими идеями. – На этом разговоры прекратились, в отсеке воцарилось напряженное, задумчивое молчание. Офицеры, замерев в раздумьи, безмолвно висели на своих местах и время от времени переглядывались, пытаясь отследить блеск свежей идеи в глазах товарищей. Лишь двое не могли никак настроить мысли на нужную волну…

Уайт понемногу поддавался удушающему чувству вины, которое начало грызть его, внезапно впившись в сердце еще в тот момент, когда Ляо доложила об обнаруженной неисправности. Он боялся поднять глаза, считая, что все вокруг знали всю правду и винили именно его в катастрофе, и жестокая мысль эта никак не изгонялась из его головы.

Рядом с ним, забившись глубоко в себя, в зажатой позе сидел Джозеф. То, о чем думал он, вконец свихнувшись от отчаяния, было не просто лишено всякой пользы, а несло в себе опасность для всего экипажа. Его бунтующее нутро вдохновлялось необъяснимыми деструктивными идеями: ему хотелось найти ближайший входной люк и открыть его настежь, чтобы вырваться из этого замкнутого и по-прежнему душного помещения. Он уже готов был подняться с места и направиться к кабине, но мысль его будто перехватили:

– А можем мы как-нибудь устроить разгерметизацию? – Алексей говорил совсем тихо и робко, чуть приподняв руку, чтобы привлечь внимание, но его, разумеется, практически никто не услышал.

– Интересно…, – только и успел сказать Джерри, перед тем, как майор перебил его.

– Как ты сказал? Повтори. – Алан внезапно вскинул голову и поднял указательный палец, урезонив этим жестом посторонние реплики.

– В общем, я хотел предложить…, может быть, можно как-то открыть входной люк и полностью опустошить все отсеки, а потом восстановить атмосферу. Так ведь можно сделать? – Алексей вопрошающе посмотрел на Ляо.

– Да. – Ответила она, утвердительно кивнув, с внезапно возникшим блеском воодушевления в глазах.

– Отлично! – Алан, было, хотел дать указание к действию, как вдруг Андрей с тревогой перебил его.

– Вы знаете, что люк открывается только вручную? Это очень опасно. Можно, конечно, его слегка приоткрыть, тогда никого не вынесет, я имею в виду, целиком, но если кого-то притянет к отверстию…, внутренности могут просто струей выйти наружу.

От слов подполковника у Алексея в горле набрался твердый комок страха, который нельзя было ни проглотить, ни выпустить.

– Лео, придумай еще что-нибудь. – С безграничным доверием в глазах, почти жалобно вымолвил Джерри.

– Не знаю даже, – Алексею вдруг стало трудно говорить и даже дышать от волнения, – там есть, за что ухватиться?

– Где? – Алан не понял его вопроса, но желал непременно дать ответ.

– Рядом с люком.

– Подполковник…? – Алан перевел вопрос к Андрею.

– Только за одно из кресел. – Без энтузиазма вытянул он, явно дав понять, что ему эта идея была не по душе.

– Тогда одного можно будет пристегнуть к креслу, а другой откроет люк. – Брэй говорил так, будто его идея была проста как дважды два, и все же, большая часть команды смотрела на него с недоверием.

 – То есть, один будет держать другого за ноги, чтобы его не высосало в дырку, так? – Спросил Джерри.

– Да, примерно так.

– Вот проклятье. И кто же на это решится? – Джерри задал этот вопрос без всякого волнения, он готов был сделать дело сам, точно так же, как и предоставить его товарищу.

– Может быть, полковник скажет? – Негромко произнес Андрей, глядя на Джека исподлобья, будто опасаясь, что тот заметит его неуверенный упрек.

Уайт сидел с каменным взглядом и пытался сосредоточиться, никогда еще это не требовало для него стольких усилий, все, что ему было нужно в тот момент – заглушить томящее, назойливое чувство вины, которое все сильнее давило на него изнутри, испытывая на прочность его, казалось бы, нерушимую волю. Сделать это было непросто, но необходимо, от этого, в конечном счете, зависела судьба всей команды. Решаться нужно было без промедления: оставить все как есть или пойти на рискованный шаг ради возможности отстоять свое право на жизнь.

Полминуты томительного раздумья, один спасительный взгляд перед собой – на самых дорогих людей, за которых он в ответе до последней секунды их жизни – и воля вновь вернулась к нему, собравшись в его сильных, сжатых до хруста кулаках:

– Команда, слушать мой приказ…, – на этих словах полковника астронавты затаили дыхание глубоко в груди, сконцентрировав на нем все свое внимание, – всем надеть скафандры! – По его команде, как по свистку, астронавты вскочили со своих мест и быстро, но организованно, один за другим направились в четвертый отсек.

– Живо, живо! – Майор Брэй двигался первым, подгоняя при этом весь экипаж. Более полугода он ждал момента, когда, наконец, наденет вновь свое космическое снаряжение.

Красно-оранжевые скафандры, казалось, ждали с нетерпением своих хозяев, чтобы вновь сыграть свою важнейшую роль – сохранение человеческой жизни.

– Лео, поможешь? – Джерри завис в воздухе спиной к Алексею, тот, в свою очередь, торопливо проталкивал руки в рукава, но в волнении никак не мог собраться.

– Одну минутку. – Стараясь сохранять спокойствие, ответил он.

– Иди сюда. – Джерри обернулся и притянул его к себе за ворот, чтобы помочь влезть в скафандр. Ляо, тем временем, начала проделывать манипуляции у Паркера за спиной.

– Готово. – Сказала она, хлопнув его по плечу.

– Спасибо.

– Все готовы? – Уайт внимательно осмотрел каждого, прежде чем начать надевать шлем. – У кого-нибудь есть проблемы со снаряжением? – Ответа не последовало. – Отлично, занять всем свои места. Кроме тебя, Алан. Мы будем открывать люк.

– Есть. – С геройским блеском в глазах ответил ему Алан.

– Но полковник, – обратилась к нему Ляо, – нам нужно задержать внутреннюю атмосферу скафандров хотя бы на двадцать минут, чтобы подготовить организм к выходу в открытый космос.

Уайт посмотрел на нее озадаченно и с некоторой долей сомнения.

– Она права, шеф, – произнес майор за его спиной, – эти костюмы – для выхода на Марс, а не в полный вакуум.

– Ладно, – смирился полковник, решив все-таки довериться совету товарищей, – ждем ровно десять минут и открываем люк. Всем надеть шлемы, приготовиться к разгерметизации.

Строго по команде весь экипаж облачился в герметичные шлемы яйцевидной формы; они состояли из двойного сверхпрочного стекла на шестьдесят процентов и были до минимума сжаты в объеме, как и весь костюм – это был самый современный, компактный и комфортный космический костюм, когда-либо созданный на Земле. Ученые из лаборатории в Новом Звездном как следует потрудились в свое время над созданием этого чуда техники, в нем можно было бегать, лазать по скалам и даже плавать; он, как и все на корабле, представлял высочайшие достижения земных технологий и был единственным в своем роде.

– Все в норме? Команда... – Спросил Уайт строго, но с особой заботой. Он висел в воздухе над астронавтами и держал каждого в своем поле зрения.

– Нет, не все. – Ответил Ти Джи после недолгого молчания. – У лейтенанта Плутова течет кровь из уха.

Услышав свою фамилию, Алексей взволнованно и резко поднял взгляд, после чего начал машинально подносить руку к голове, надеясь таким образом коснуться уха. 0,4 атмосферы – к такой перемене давления его организм не был готов, его распирало изнутри, как воздушный шарик, в который толстой струей закачивали воздух. В какой-то момент ему казалось, что ему не миновать обморока, но, собрав воедино всю свою выдержку и жизненную силу, быстро дыша, крепко, до противного скрипа стиснув зубы и сомкнув веки так, что слезы выступили между ними, как сок из подрезанного апельсина, он все же удержал себя в сознании и начал-таки приходить в себя.

– Как ты, лейтенант, держишься? – Спросил его Уайт, положив руку ему на плечо.

– Да, сэр. Я в порядке. – В этот момент Алексей почувствовал, как вместе с рукой командира к нему пришла незаменимая боевая товарищеская поддержка.

– Хорошо. Всем занять свои места и пристегнуться. Алан, – Уайт устремил взгляд на майора и увидел его, висевшего рядом неподвижно, в ожидании личного приказа, – мы идем.

– Есть, сэр. – Алан браво откинул ладонь от виска и двинулся вслед за пилотами в кабину, затем на среднюю палубу – к выходному люку.

Минуты, как капли пота на щеках, проскальзывали одна за другой, астронавты, не спеша, устраивались на своих местах, аммиак все больше разбавлял воздух в нижних отсеках, распространяясь холодным облаком по вентиляционным и электрическим тоннелям, среди проводов, диодов и газовых шлангов.

Полковник завис над креслами для пассажиров на стыке второго и четвертого отсеков, внимательно следя за тем, как экипаж устраивался под ремнями безопасности, в то время как майор Брэй вытягивал руки, просчитывая и соизмеряя расстояние от кресла до люка. Когда шестеро астронавтов разместились на местах и покорно замерли, уложив руки на подлокотниках, Джек еще раз окинул всех взглядом и направился в кабину, чтобы проверить пилотов:

– Вы в порядке, ребята? – Упершись рукой Андрею в плечо, спросил он.

– Так точно, полковник. – В голосе подполковника уже совсем ясно, хоть и слегка неуверенно, звучал тот волевой настрой, которого и ждал от него Джек.

– Мы готовы. – Мария доложилась вслед за ним, глядя на полковника отчаянным и, можно сказать, мужественным взглядом.

– Давайте. – Сказал полковник тихо, будто опасаясь, что его услышат остальные. Взглянув на часы напоследок, он, уже было, устремился на среднюю палубу….

– Джек. – Внезапно остановил его Уэсли. Полковник поднял взгляд и завис над спуском в ожидании. Но Ричардс не произнес более ничего – все, что он хотел сказать, он выразил почтенным, волевым кивком, похожим на призыв, полным преданности, силы духа и непреклонного мужества.

Джек чуть приклонил голову в ответ и молча спустился в люк, туда, где его уже в полной готовности ожидал Брэй.

– Сколько еще времени? – Спросил Джерри, повернувшись лицом к друзьям.

– Еще пару минут. – Ответила Ляо сосредоточенно. Перепад давления она перенесла нормально, но выровнять дыхание у нее не получалось. И вроде бы, волнение уже было подавлено, и внутренняя атмосфера нормализована, но по неизвестной причине ее сердце билось часто, как после дести минут быстрого бега, и утихомирить его было непросто.