Текст книги "Возвращаясь на Землю (СИ)"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

– …Гм, – первый звук, который был произнесен.

– Да, услышав такую историю, невольно начинаешь радоваться жизни. – Произнес Вонг, подняв глаза.

– Вот это… – Уэсли сделал небольшую логическую паузу, чтобы выделить слово “это”, – именно то, что я хотел бы услышать от каждого из вас. – Кто еще хочет раскрыть перед нами свою душу? – Продолжал он отрешенно, с духом безмятежности и полного удовлетворения во взгляде и голосе.

Он с неподдельным интересом слушал истории офицеров, но уж кто мог действительно много интересного поведать о себе, так это он сам. Тот неисчислимый набор знаний и умений, которыми он обладал, пусть и не по его стремлению, возвышал его над другими, многие из этих знаний он вычерпал из книг, но самые ценные доставались в борьбе и порой ценой тяжелых потерь. Первым из трех высших учебных заведений, которые он окончил, была академия ФБР. В этой крупной структуре он проработал семь лет, в антитеррористическом отделе, и за это время провел немало успешных операций, в том числе в качестве переговорщика. В одной из таких операций он познакомился с Джеком Уайтом, и это знакомство коренным образом повернуло его жизнь. Как бы ни было тяжело представить срыв в сознании этого невозмутимого человека, попав в самое пекло, он вернулся другим. Мало с кем Уэсли мог говорить об этом, но когда все же описывал это словами, то говорил, что оттуда нельзя было выбраться живым, и он не выбрался – вместо него вышел другой человек, точнее, его вынес Джек Уайт на своих порезанных стеклом руках. После этого Ричардс был с ним неразлучен, он не только узнал, что такое война, но и проник в глубину человеческого разума с новой силой, стал видеть то, что раньше было скрыто от его глаз, и это дало новый толчок его научной карьере. Более пяти лет он преподавал в университете в Калифорнии и в этой деятельности, как и в любой другой, был неповторим. Пожалуй, ни к кому более студенты не относились с такими доверием, уважением и интересом, как к нему; притом они даже не подозревали, что за один день до занятия преподаватель проходил испытания в сурдокамере, а за два обезвреживал террористов на другом побережье. Поразительно, как много человек может успеть за одну жизнь; если бы эта дисциплина была в олимпийской программе, Уэсли смело претендовал бы на медаль. Порой он оглядывался назад – на свои научные заслуги, на боевые награды, на космические полеты, на двух красавиц (жену и дочь), ждавших его дома, на лучших друзей – и понимал, что он, как никто другой, способен назвать себя самым счастливым человеком на Земле.

– Думаю, мне есть, что рассказать. – Недолго думая, ответил Ти Джи.

Не успел он договорить, как вдруг раздалось заливистое птичье пение. Уайт возмущенно поднял голову, звук исходил из динамика позади него.

– Ээ…, что это? – Спросила Ляо сквозь улыбку недоумения.

– Это почта. – Ответил Андрей.

– Что?

– Почта с Земли. Разрешите, полковник? – Произнес он, поднимаясь с кресла.

– Ну ладно…, сходи, посмотри. – Настороженно ответил Уайт.

Андрей торопливо двинулся в кабину. Космонавты притихли в ожидании  исхода. У каждого были свои предположения по поводу таинственного послания, но никто не предполагал, что это будет обычная сводка новостей. Примерно через пару минут подполковник Лобков вернулся, и по лицу его было видно, что вести были не очень приятными.

– Докладывайте, подполковник, – обратился к нему Уайт, но Андрей почему-то медлил с ответом, думая, как лучше начать, чтобы неприятная новость прозвучала скорбно, но не чересчур уныло.

– В Китае сегодня еще один день траура, – медленно произнес он, окинув серьезным, обреченным взглядом всю команду, затем, слегка смягчив взгляд и тон голоса, продолжил, как бы поставив присутствующих перед фактом, – президента убили. – В отсеке раздался чей-то напуганный вздох. – На торжественном приеме. – С этими словами Андрей опустился на сидение и постарался облокотиться на стол, по земной привычке, для этого ему пришлось поджать ноги, чтобы не оторваться от стула.

– О, мой Бог. – Обреченно произнес Ти Джи, делая паузу между каждым словом. Повернув голову, он увидел Ляо, на ней просто не было лица от горя. Он обнял ее своими сильными, теплыми руками и аккуратно прислонил ее голову к своей груди.

– Это все? – Озадаченно, с особой тяжестью произнес Уайт.

– Остальное – так, пустяки. Можете почитать. – Ответил Андрей.

Больше никто не издал ни звука, космонавты сидели, поникнув головами, с искренней скорбью в глазах. В отсек будто проник дух уныния и подчинил все своей власти, подобное настроение бывает, наверное, только на похоронах. Полковник, казалось, был расстроен меньше всех, ему, все-таки, не впервой было слышать подобные донесения, и все же, из уважения к чувствам других, из понимания их ранимой и не закаленной психики искренне сопереживал им и, не говоря ни слова, смотрел прямо на поверхность стола, в ожидании, когда прекратится молчание.

Первой подняла голову Мария, потом Андрей с Алексеем, они сперва переглянулись, затем принялись разглядывать остальных, стараясь не привлекать внимания. Это могло показаться невежеством с их стороны, и они это прекрасно понимали, они лишь решили, что минута молчания уже истекла. Вообще говоря, им было больно от сего известия не менее, чем кому-либо, но убиваться из-за того, на что они никак не могли повлиять, было не в их традициях. Они уже начали гадать втроем, кто из них произнесет первое слово, но к всеобщему облегчению его произнес полковник; все, пожалуй, ждали именно его:

– Продолжим беседу?

Никто ничего не ответил. Он ждал примерно полминуты, глядя неподвижным взглядом и при этом охватывая всю комнату. Молчания так никто и не нарушил.

– Ладно, перенесем на вечер. Пока… занимайтесь спортом, бойцы. – Последнее слово Уайт произнес, нарочито поднимая Ляо взглядом. Ничуть не изменившись в лице, он возвысился над столом и тихо, словно призрак, удалился.

Отсек номер пять – комната отдыха. Алексей завис в воздухе около иллюминатора, тяжело дыша после серии отжиманий, Джерри бежал позади него, притянутый ремнями к беговой дорожке, и издавал при этом мерный, глухой стук шагов. Больше никаких звуков не было слышно, разве что тихий шорох где-то в отдаленных отсеках.

– Как ротовая полость, в порядке? – Спросил Алексей, как только начал чувствовать какую-то неприятную, сухую напряженность. Все вроде бы было в порядке, но молчание давило и даже пробуждало легкую злобу где-то в глубине.

– Да, все в норме, мне даже понравилось. – Ответил Джерри с внезапной радостью в голосе.

Алексей, наверное, должен был усмехнуться в ответ, но разум его вдруг отдалился от окружающего мира: отведя взгляд от белых и чистых, как ангелы, звезд, он уставился на зеленую планету, которая была еще меньше, чем утром. И к нему вдруг вернулся вопрос, которым он частенько задавался: “Если там все будет идти так же, как сейчас, чем все закончится? То есть, может быть, ничего не закончится, но каков, к примеру, будет портрет этой планеты через пятьдесят лет? Если сейчас ежедневно погибает примерно сто тысяч человек, что вдвое больше, чем десять лет назад, если зло становится все сильнее, страшно даже представить, что будет, когда его станет больше, чем добра. А может быть, этот момент наступит уже скоро, например, сейчас, пока мы в космосе; что если мы вернемся на планету, где уже нет добрых людей, где никто не улыбается друг другу, где даже романтические мечты рушатся, как только открываются глаза? Или, еще хуже, этой планеты вообще не будет, ведь достаточно использовать одну пятую всего имеющегося оружия, чтобы от нее ничего не осталось, или попросту каждому пятому следует воплотить свои самые коварные замыслы, и произойдет то же самое.… Нет, опять что-то не то…”, – на этот раз его понесло в статистику. Алексей, как всегда, выстраивал в голове последовательный набор слов, целую статью, чтобы выразить свои суждения, опять искал формулировки. Жуткие мысли вновь терзали его, но теперь не давили на мозг, как раньше, не вызывали лихорадку – на этот раз это была просто боль, которая обычно бывает смертельной, но не для него и не сейчас. Возможно, сияющий фон из звезд вокруг Земли слегка смягчал его злость, что не вызывало мучения, а лишь наталкивало на свободные, здравые рассуждения.

И тут он, как раньше, представил свою страшную и мучительную смерть, и сердце вновь забарабанило в груди от страха. Вдобавок ко всему, он вспомнил, что находился на борту непроверенного в долгих полетах космического корабля, и начал представлять его сложнейшие системы изнутри: тысячи проводов, шланги и баллоны с воздухом и другими газами, топливо в баках под огромным давлением, толстая обшивка и мелкие камни за бортом. Случись в этой сложной системе маленький сбой, и все может закончиться за несколько секунд. Вся команда погибнет, родные и близкие изольются слезами.

А ведь в детстве ему казалось, будто он не боится смерти. Он видел смерть тысячи раз в фильмах и видеоиграх, в них она ничего не значила и совсем не пугала; когда непобедимый главный герой ловко и искусно лишает жизни эпизодического отрицательного персонажа, бросив остроумную шутку, создается впечатление, будто жизнь и вправду ничего не стоит. Следовало бы снять фильм, где этот отрицательный персонаж играл бы главную роль, где бы рассказывалась история его жизни со всеми плохими и хорошими моментами. Какие чувства вызвала бы его внезапная и бессмысленная смерть у зрителя? Наверное, не самые приятные. Алексей впервые задумался над этим примерно в возрасте пятнадцати лет, когда двоюродный брат его друга, Тимофея, погиб под колесами поезда. Алексей встречался с этим всегда веселым и жизнерадостным парнем несколько раз и, хоть и не успел привязаться к нему, но уже симпатизировал за его неповторимое, бьющее ключом остроумие. И вдруг, его не стало…. Трудно уместить в голове смерть знакомого человека. “Кто-то не боится ее, потому что не думает о ней, просто не понимает, что она рядом; даже тот, кто всегда настраивается на худшее, порой забывает о самом худшем, что может произойти…”, – Алексей, будто репетировал какую-то важную речь, как мог искусно подбирал выражения для своих мыслей. – “Умирающий лишается всего, для него все заканчивается, и ничего не начинается, следовательно…, смерть сродни концу света, – в глазах Алексея, что были в тридцати сантиметрах от разряженного, непригодного для жизни пространства, маленькими белыми огоньками отражались звезды, – а тот, кто не ценит свою жизнь – самый никчемный и в то же время опасный человек. – Земля вращалась перед ним, ослепляя своим голубым сиянием и даже излучая странное, едва ощутимое тепло. – Маленькая, теплая, глупая планета, красивая, но обреченная… Как хочется увидеть тебя изнутри еще разок, увидеть то, чего не видел раньше, должно ведь быть в тебе что-то, ради чего стоит жить. В противном случае, мы захлебнемся в собственной злости…”

 Алексей перестал смотреть боевики, играть в жестокие видеоигры и даже убивать тараканов, потому что нашел свой ответ на вопрос о смысле жизни. Каждый мало-мальски развитый организм борется за свою жизнь одинаково, то есть в полную силу, потому что жизнь для него стоит всего, что он имеет. И все же есть среди людей ненормальные, которые не ценят свою жизнь, а чужую и подавно, их жизнь ничего не стоит, и это нерушимый факт. И чья же жизнь после этого дороже, человека или голубя, или, может быть, таракана? Ответ сложен, но Алексей сделал предположение, что равны все, мы убиваем насекомых только потому, что можем, потому что мы сильнее и наши законы этого не запрещают. Но в оправдание этому всплывает тот факт, что наше сознание куда богаче, ведь иное животное принимает реальность такой, какая она есть, не строит планы, не мечтает о мире, любви и бессмертии; умирая, оно не думает о том, сколько слез над ним прольется… А человек думает, если он, конечно, не последний эгоист. Может быть, именно так люди определили свое право убивать представителей других видов.

Алексей порой считал, что боится смерти больше, чем кто-либо на Земле, и даже в те редкие тяжелые моменты, когда чувствовал себя самым несчастным, мысль о самоубийстве ни на секунду не приходила ему в голову, вместо этого он старался представить кого-то несчастнее его. Обычно это помогало, но самое лучшее лекарство – взглянуть хотя бы на секунду смерти в лицо, тогда всяческие сомнения о смысле жизни уходят прочь.

“А ведь я, кажется, никогда не видел смерть и не был к ней близок…”, – проговорил Алексей про себя и с этой мыслью вновь сфокусировал свое внимание на отдаленной голубой планете, взгляд его был легок и спокоен, душа, казалось, уснула после долгого, изнурительного труда.

– О чем задумался, Лео? – Раздался громкий голос сквозь отдышку. Джерри прервал его размышления настолько внезапно, что Алексею показалось, будто его разбудили после крепкого сна.

– Пора сделать второй подход, – на этом он забрался под тугие ремни у стены отсека и принялся выполнять отжимания.

15 апреля 2012 года, 17 часов, 5 минут по Гринвичу, космический корабль “Прометей-1”, кабина пилотов, температура воздуха не борту 22˚ C.

Мария с Андреем сидели, пристегнувшись, на своих местах и спокойно управляли кораблем, думая каждый о своем. Им предстояло проверить работу всех систем для запланированного ускорения.

– Майор, проверьте курс. Не сбились ли мы с него?

Мария начала щелкать клавишами около небольшого монитора:

– Курс прямой – к расчетному расположению орбиты Марса.

– Сколько осталось суток?

– С учетом ускорения и если не собьемся с курса, 250 суток.

– Мария, я давно хотел тебя спросить… – Андрей по-прежнему смотрел через лобовое стекло прямо перед собой, не отводя взгляда, будто ехал на автомобиле по оживленной дороге, Мария саркастически отвела глаза в ожидании неприятного разговора, – почему ты развелась с мужем так быстро?

– Это слишком личный вопрос, товарищ подполковник.

– Я знаю, но разве я не имею права поинтересоваться, как твой друг?

– Андрей, – начала она, глубоко вздохнув, – этот интерес ни к чему хорошему не приведет, неприлично задавать женщине такие вопросы. – После этого Андрей ответил не сразу, а после большой паузы.

– Но я же должен знать, что тебя может оттолкнуть, чего не стоит делать.

– Я думала, тебе интереснее, что может меня привлечь. – И снова пауза…

– И что же тебя привлекает в мужчине?

– Нет уж, я все-таки скажу, что мне не нравится. – Андрей повернулся к ней лицом, она же смотрела строго перед собой. – Я не люблю тех, кто не понимает, когда следует остановиться. У тебя еще есть шанс остаться моим другом. Если этот шанс тебе дорог, не перегибай палку. – Мария вдруг почувствовала себя на удивление свободно. Она отстегнула ремень, чтобы подняться с кресла, и направилась к выходу.

Андрей мог остановить ее, приказать вернутся на место и продолжить работу, но не сделал этого, потому что неожиданно для себя самого принял ее слова всерьез. Ему даже стало несколько стыдно за свое поведение, но Мария действительно нравилась ему, так же, как и многим другим его коллегам, и с этим ничего нельзя было поделать, войти с ней в интимный контакт он почему-то считал необходимым шагом, здравый смысл подталкивал к этому. Она всегда рядом, а красота ее порой затмевает рассудок, грех не попытать с ней счастья. Он вдруг начал подбираться к неприятной мысли, что все это просто бред, навязанный животными инстинктами.

Алексей лежал на боку в своем ложе, пристегнувшись эластичными ремнями, как обычно. Спать ему не хотелось, он просто решил немного отдохнуть. Он совершенно случайно услышал разговор пилотов, когда двигался по коридору, и теперь думал о нем, потому что думать о звездах и о конце света он устал. Хотя, сказать по правде, Мария не выходила из его головы, она постоянно мелькала в его мыслях, где-то далеко, на заднем плане, но не покидала его ни на минуту. Всю неделю он подумывал о том, как завести с ней близкое знакомство, о чем поговорить и как начать, но что-то мешало ему начать действовать, точнее, ничего не помогало в осуществлении его желаний. Мария по-прежнему проявляла к нему интерес, тем не менее, от него тоже требовался шаг навстречу. Когда ее не было рядом, Алексей думал о ней, видел ее в своих сексуальных фантазиях, представлял, как останется с ней наедине в закрытом отсеке. Но при встрече с ней снова обескураживался, все в ней, вроде бы, прекрасно, но не до конца, изъянов, в общем-то, тоже предостаточно. Алексей не хотел заводить с этой девушкой серьезных отношений, потому что знал, что не полюбит ее по-настоящему, а ведь им еще долгие месяцы лететь вместе, видеть друг друга каждый день; если и быть с ней, то быть до конца, но это невозможно. И все же, как мужчина, он не мог совсем не думать о ней.

– Опять скучаешь? – Прозвучал вдруг тихий женский голос, и сердце Алексея подскочило в груди. Он обернулся и увидел майора Марию Любинскую. Она парила рядом, загадочно улыбаясь и завораживая взглядом.

– Да… То есть, нет… Что-то я устал немного. – Алексей улыбнулся ей в ответ и начал отводить глаза, не зная, что еще сказать.

– По-моему, ты слишком напряжен, тебе нужно расслабиться.

– Как? – Произнес он, напрягшись еще сильнее. Его дыхание становилось все менее ровным, по мере ее приближения.

– Давай, я сделаю тебе массаж.

Алексей, не говоря ни слова, перевернулся на живот. Для него пока было загадкой, как она собиралась делать массаж в невесомости, он по-прежнему усердно пытался сбросить волнение. Мария решила проблему вполне логично: она оттянула ремни на себя и ловко проникла между ними и Алексеем. Один ремень давил ей на поясницу, другой – на плечи, так что она смогла удобно расположиться на его спине, а точнее, на пятой точке. Она уперлась руками в его лопатки и начала медленно их массировать. Алексей слегка вздрогнул, приятный шок вдруг согрел все его тело.

– Тихо, тихо, – шептала Мария, будто успокаивая младенца.

Алексей лишь издавал тихие, сдержанные стоны, он начинал потихоньку расслабляться, при этом все сильнее возбуждаясь. Ее руки, меж тем, опускались все ниже и ниже, затрагивая все области на его спине. Она вела пальцем по позвоночнику, отслеживая его путь взглядом. Иногда она затаивала дыхание, как и он, и с силой давила на кожу, будто пыталась проникнуть внутрь. Ее губы были при этом слегка приоткрыты, рифленые пшеничные локоны парили над смугловатой спиной Алексея и даже иногда касались ее – в те моменты, когда она, наклоняясь, массировала поясницу. Его кожа при этом слегка съеживалась, а сердце билось быстрее, пульс, казалось, отдавался во всем теле, заставляя его напрягаться. В какой-то момент ему вдруг показалось, что об этом он мечтал долгое время, все прочие мысли ушли на второй план, он абсолютно расслабился и начал получать истинное наслаждение. “Она не невеста мне, а напарник, и просто-напросто делает массаж”, – думал он, как бы оправдываясь.

Около десяти минут они не произносили ни слова, Алексей уже подумал, что лежать молча – не по-джентельменски, ему хотелось немного разрядить тишину:

– О, боже, как ты это делаешь? – Произнес он с томным оттенком блаженства в голосе.

– Тебе нравится? – Спросила Мария, не отводя глаз от его широкой спины.

– Еще бы. – Алексей повел плечами, как бы намекнув, что они тоже требуют крепкого массирования.

Мария сжала в ладонях его плечи и начала давить сильнее, охватывая грубоватыми ласками шею и изредка проводя пальцами за его ушами. Она работала все активнее, и иногда Алексею казалось, что она ерзала бедрами на нем, двигаясь вперед и назад. Он уже приближался к вершине блаженства, и вдруг, как всегда не вовремя раздался голос полковника по радио:

– Внимание. Пилотов прошу пройти в кабину. Повторяю, пилотам собраться в кабине.

Алексей замер в ожидании, надеясь, что Мария проигнорирует приказ. И все же, он понимал, что это невозможно. Она сидела почти неподвижно около полминуты, потом еще раз провела ладонью по его спине и произнесла в полголоса над его ухом:

– Отдыхай, медвежонок.

Алексей настолько наполнился кипящей животной радостью, что готов был разорваться на тысячу лепестков пахучей белой розы, и опять в его теле забрезжила реактивная струя, которой он так давно не ощущал в себе.

Мария молча отстегнула один ремень, второй же по-прежнему прижимал ее к телу Алексея. Чтобы выбраться, ей пришлось примкнуть к нему и проскользнуть по его спине. Тут его опять замучила мысль о том, что стоит сказать, чтобы избежать безмолвия…

– Это было здорово. – Все, что он смог придумать.

Мария лишь кротко улыбнулась в ответ. Алексей, как и прежде, лежал на животе и не двигался. Она сделала глубокий вдох и направилась к выходу, как вдруг заметила, что в отсеке были не только они. Ляо Йонг и Ти Джи висели в проходе, не отводя глаз друг от друга, видимо, чтобы не смутить своими взглядами двух офицеров. Улыбка еле сдерживалась в их серьезных лицах. Мария окинула их почти равнодушным взглядом, чуть улыбнувшись, и рыбкой проплыла мимо. Лейтенанты направились вглубь отсека.

 – Интересно. – Протянул Ти Джи, внезапно возникнув у Алексея за спиной. Тот в испуге поднял голову, затем, поняв, что на 180 градусов ее никак не повернуть, неуклюже перевернулся на спину и отстегнул ремень.

– У нас был сеанс массажа, – как бы оправдываясь, произнес он. Вонг ничего не говорил – он пытался говорить глазами, улыбка ни на секунду не пропадала с его лица. – Что? – Спросил Алексей, будто не понимая причины их радости.

– Я бы это не так назвал. Когда женщина сидит на мужчине и так эротично двигается…, наверное, это что-то значит.

– Я даже знаю, что, – вставила Ляо, – ты видел, как она на него смотрит?

– Да, с таким взглядом не нужно никаких слов.

Алексей смотрел на них с недоумением, понемногу ощущая, как в нем начинало играть самодовольство, подобного чувства он давно не испытывал, он был одновременно взволнован и польщен.

– Ты что, не понимаешь, что нравишься ей? – Ляо, похоже, была намерена довести его до вершины душевного восторга.

– Возможно…, я тоже думал об этом, – неуверенно произнес Алексей.

– Парень, ты по-настоящему опутал ее! – Почти прокричал Ти Джи, крепко обняв Алексея рукой, он радовался так, будто сам сделал это, а не его товарищ. Ляо поддержала его горячей улыбкой. – Ты должен быть счастлив, что из восьми мужчин на корабле она выбрала тебя. – Тут он вдруг заметил, что от Алексея не было отдачи, он, ничего не отвечая, смотрел прямо перед собой и никуда более; либо он был не рад своей удаче, либо скромность мешала ему проявлять свою радость. – Лео, неужели ты не в восторге от этого?

– Тихо, Ти Джи, не торопи его, он слишком взволнован. – Вмешалась Ляо.

– Да нет, все нормально, – выговорил Алексей, – я, конечно, рад, но я… в смятении.

– Отчего? – Вонг пытался представить себя на его месте, чтобы понять, что не так. – А! Я понял…, у тебя есть невеста?

– Нет, не совсем. У меня никого нет. Просто…

– Она тебе не нравится? – Спросил Ти Джи в изумлении.

– Она нравится мне, – Алексей все старался подобрать слова, чтобы оправдаться, но получалось у него не очень хорошо, поэтому говорил он медленно и не совсем собранно. – Только, не настолько, чтобы быть с ней девять месяцев. Вы сами понимаете, я не против интимной связи с ней, но большего я ей дать не смогу…, ну, там, большой любви, не буду писать стихов ей, дарить роз.… Ведь нельзя просто переспать с девушкой, а потом сразу бросить ее, нужно уделять ей время, дарить подарки, отдавать себя, а я не смогу, потому что не люблю.

– То есть, ты не признаешь отношений без любви? – Спросил Ти Джи.

– Вообще-то, признаю, я видел их много раз со стороны, но для меня, я понял, длительных отношений без любви быть не может.

– У тебя уже были длительные отношения? – С неподдельным интересом спросила Ляо.

– Нет.

– То есть, ты не был влюблен? – Удивилась она.

– Был, только безответно.

Ляо будто расстроилась по-настоящему, она грустила, казалось, куда больше Алексея:

– А сейчас ты влюблен?

– Нет, и это ужасно! – Вскрикнул он шепотом.

– Ты уверен, что не сможешь влюбиться в Марию? – Вонг говорил, стараясь сохранять настроение беседы, он вдруг понял, что вопрос его был чересчур практичен, и почувствовал скрытый стыд.

– Я все поняла, – сказала Ляо, – он ищет идеал.

Алексей стыдливо промолчал в знак согласия, больше всего он сейчас боялся, что столь дорогому для него напарнику, лейтенанту Хо, это не понравится. Он так волновался в ожидании ответа, будто ждал результатов какого-то важного экзамена. Алексей поднял на нее глаза, будто спрашивая: “Ну, что ты скажешь, хорошо это или плохо, искать совершенство?”

– Это хорошо, Алексей, – начала она, будто услышав его мысли, – только ты не сможешь искать вечно. Ты можешь так и не найти идеал.

– Это будет крайне неприятно, – ответил он с легкой иронией в голосе и вновь сказал себе: “Это исключено, настоящую любовь может найти каждый”. Эта мысль противоречила его убеждениям по поводу судьбы, случайности и предопределенности, но об этом он почему-то не думал.

– Лео, можно я дам тебе совет? – Обратился к нему Вонг, слегка призадумавшись.

– Ага.

– Никогда не упускай свой шанс, хватайся за любые ниточки. Мечтай о лучшем и в то же время умей принять хорошее, потому что шанс найти лучшее, по теории вероятности, примерно равен нулю. – Алексей смотрел ему в глаза, внимательно слушая и вникая в каждую фразу. – Ты можешь получить что-то хорошее прямо здесь, на борту. Возьми это, чтобы не пришлось потом жалеть.

Алексей заметил краем глаза, как Ляо смотрела на Ти Джи, пока он говорил: она слушала его, заворожено следя за движением губ, замирала и, казалось, таяла в его голосе.

– Вы просто чудо, ребята. – Алексей вдруг почувствовал, как две руки страстно прикоснулись друг к другу у него за спиной, и понял: его напарники воодушевлены, как и он, и возбуждены до предела, и если бы в отсеке не было третьего, они приглушили бы свет и закопались вдвоем под мягким одеялом. Тут перед ним возникла Мария, ее взгляд был настолько горяч, что температура в отсеке, казалось, начала повышаться. Алексей приблизился к ней и хотел, было, опять завести разговор, но, как и раньше, не знал, с чего начать. На его счастье, она начала сама:

– Ну что, ты готов продолжить? Уайт со всей командой играют в карты, здесь еще долго никто не появится. Думаю, нам никто не помешает. – Она остановила свой волевой взгляд на Ляо и Ти Джи, пытаясь намекнуть, что они здесь лишние. Алексей не смог сразу ответить. Все, что он смог сказать:

– Ээ…, хм…. – Он посмотрел на лейтенантов, обратив внимание на то, как страстно они держались за руки, сжимая и перехватывая пальцы друг у друга, и с каким воодушевленным призывом глядели ему в глаза, будто говоря: ”Останься с ней, не упускай свой шанс. Мы уйдем, только прикажи”, потом окинул взглядом Марию с ног до головы. Она тоже была на взводе, но все слова ее и действия были похожи на снисхождение, будто она хотела подарить Алексею дорогой подарок, каких у него никогда не было. Он прикрыл глаза и беззвучно помотал головой, после чего, наконец, ответил:

– Знаешь, может быть, нам стоит присоединиться к остальным офицерам?

– Не думала, что ты любишь карты. – На ее лице всплыло недовольство, и в то же время, она хотела отнестись к лейтенанту с пониманием.

– Нет, я люблю наблюдать за игрой. Вы со мной, леди? – Алексей подал ей левое предплечье, Мария слегка призадумалась, потом все же взяла его под руку и направилась с ним в третий отсек.

Ти Джи и Ляо остались одни. Света в отсеке почти не было, лишь звезды слегка освещали его через иллюминатор, так что в нем создавалась приятная романтическая атмосфера. Два офицера по-прежнему держались за руки, но теперь не боялись смотреть друг другу в глаза – смотреть страстно и откровенно, не скрывая желаний.

– Тебе не кажется это странным…? – Вдруг произнесла Ляо, испытав внезапный наплыв сомнений.

– Что? – Спросил Ти Джи, придержав свою страсть.

– На Земле меня ждет парень, которому я была верна до последнего, а теперь веду себя, как малолетка.

Ти Джи чувствовал, что в ее вопросе таилась надежда получить какое-нибудь вразумительное оправдание своим действиям.

– Да… Но ведь мы в космосе, а здесь все процессы протекают иначе, даже кровь к сердцу по-другому льется.

– Ты прав, только причем тут сердце?

– То есть? Что же, по-твоему движет нами?

– Ведь это только говорят, что мы храним пылкие чувства в сердце, на самом деле, все они в нашем мозгу, так же как и доброта, – Ляо говорила все медленнее и тише, с нарастающей дрожью в голосе, замечая, как Ти Джи понемногу приближался, слушая ее речь, – и другие… качества, которые не по праву приписываются сердцу.

– Не по праву…? – Они зависли в невесомости и понемногу сближались, все сильнее ощущая тепло друг друга, при этом они смотрели куда-то вниз, будто стесняясь своих взглядов. – А что сейчас так сильно бьется в твоей груди…, неужели мозг?

– Ты ужасен! – Сквозь улыбку тихо вскрикнула Ляо и толкнула его ладонью в грудь, в ответ на его вопиющую самоуверенность.

Отлетая назад, Ти Джи успел схватить ее руку, и пальцы тут же сплелись в беспорядочном движении, их тела потянуло друг к другу с новой силой. Все ближе и ближе, дюйм за дюймом, глаза в глаза, и вот уже синие костюмы соприкоснулись, слегка примявшись. Ляо закрыла глаза первой, Ти Джи тут же последовал ее примеру, он положил одну руку ей на затылок, продолжая второй держать ее ладонь, Ляо обхватила его плечи, почувствовав при этом, как грудь его непроизвольно выдвинулась вперед. Нежно соприкоснувшись носами, они слегка разомкнули губы и уже начали обмениваться теплым, неровным дыханием. Неожиданно для Ти Джи, Ляо вдруг высунула язык и точно вонзила его, словно пантера, которая беззвучно крадется к добыче, а потом внезапно хватает ее сильными челюстями. Сперва он издал тихий стон, чем-то похожий на отчаянный, беспомощный крик, потом зажал ее язык между своим языком и зубами и прижал ее к себе еще сильнее. Пока их языки боролись, то с усилием надавливая на десны, то чуть выскакивая наружу, Ляо крепко сжимала и массировала его плечи. За восемь минут крепких объятий и страстных поцелуев они сделали бессчетное число оборотов в воздухе, бездумно ударяясь о стены и кровати.

Ти Джи внезапно ослабил объятья и начал расстегивать молнию на ее комбинезоне, Ляо ухватилась обеими руками за кровать Алексея, которая оказалась как раз за ее спиной, и оттянула ремень на себя. Ти Джи схватился руками за кровать и прижал к ней Ляо своим телом, она лишь звонко ахнула в ответ и тут же прикрыла рот, спохватившись, но никто не услышал ее голоса. Ти Джи протиснулся под ремни и уместился на ней, словно леопард на ветке дерева. И вновь Ляо обхватила его руками и слилась с ним в горячем и почти невинном поцелуе; теперь невесомость не могла помешать им, и, забыв про всякие нормы и запреты, они принялись торопливо, но заботливо раздевать друг друга в предвкушении страстной и неудержимой плотской любви.